86400 секунд счастья. Глава 3. День длиною в жизнь (Алина Делисс, 2015)

Бывает, что один день становится длиною в жизнь. У Полины был такой день, который стал для нее и точкой отсчета, и часом икс, и роковым событием, через призму которого она теперь смотрела на всю свою жизнь. Она была благодарна этому дню, подарившему ей любовь. И иногда приезжала пообедать в «Метрополе», чтобы обновить свои чувства и воспоминания о том, что здесь случилось с ней.

Это было много лет назад. Азартные игры еще не были под запретом, и казино «Метрополь» входило в десятку лучших казино мира. Здесь собирались самые-самые из людей: самые красивые женщины, самые опасные мужчины, самые большие негодяи, самые безумные игроманы, самые богатые и самые азартные москвичи. В воздухе пахло деньгами и страстью, здесь проигрывались в пух и прах, искали богатство и смысл жизни, пытались забыться в игре, приходили, чтобы найти I'amoure pourtoujours, или любовь на одну ночь. Полина бывала здесь нередко, но приходила сюда не за тем, зачем другие.

В тот вечер на ней было белое кашемировое пальто, край которого теребил сильный ветер, словно хотел увидеть, что спрятано под ним. У входа в «Метрополь» стоял мужчина, одетый в старомодный фрак, будто сошедший с исторической киноленты о XIX веке. Прислонившись к стене, он курил толстую сигару, уставившись в невидимую точку перед собой. Судя по его облику, он только что спустил огромную сумму денег и теперь пытался примириться с той мыслью, что обеднел буквально за одну ночь. Скользнув по нему взглядом, Полина подумала, что есть что-то комичное в мужчинах, которые курят толстые сигары.

– Как вы думаете, что означает эта «М»? – спросил ее мужчина во фраке, преградив дорогу.

Полина с удивлением посмотрела на вывеску, огромную выпуклую букву М, знаменитый символ гостиницы и казино.

– Осмелюсь предположить, что «М» означает «Метрополь», – насмешливо ответила она и попыталась обойти мужчину, но он ее не пропускал.

– М – это Москва, миллионы, миллиардеры, магнаты, мужчины, монополия…

– Поезжайте домой и хорошенько выспитесь. – Полине наконец удалось пройти.

Швейцар, слегка поклонившись, открыл перед ней дверь. А Полина, слушая, как мужчина во фраке продолжал бормотать под нос слова на «м», протянула швейцару деньги:

– Очень прошу, вызовите ему такси и проследите, чтобы он в него сел.

За высокими окнами «Метрополя» мелькали огни большого города, проезжали машины, спешили мимо редкие прохожие, прятавшиеся от моросившего дождя под зонтиками. К Полине подошел гардеробщик, чтобы помочь снять пальто. Дождливая Москва осталась снаружи, а здесь все сверкало роскошью, и сама Полина, в своем маленьком черном платье, подчеркивающем ее роскошную фигуру, была здесь очень уместна. На ней было дорогое бриллиантовое колье, ничего не значащий подарок поклонника, прорвавшегося за кулисы только для того, чтобы вручить ей бархатную коробочку с украшением. Колье было из белого золота, с бриллиантами и огромным, похожим на каплю, сапфиром. Покрутившись перед зеркалом, Полина подумала, что в ее жизни очень много подарков, от мужчин, от женщин, от судьбы, но перед этим ей пришлось пройти такой трудный путь, столько вынести и столько потрудиться, что теперь каждый подарок воспринимался ею как заслуженная награда, словно ангел-хранитель вознаграждал ее за все, делая это руками других людей.

Полина вошла в зал. Высокие окна были задернуты тяжелыми гардинами, так что в этих комнатах всегда была ночь. Низкие лампы с тканевыми абажурами, сделанными по моде прошлых веков, светили неярко, скрадывая тусклым светом морщинки на лицах и синяки под глазами утех игроков, которые проводили за столом сутки или даже двое.

– Рады вас видеть! – поприветствовал ее охранник у входа, высокий, элегантный мужчина в хорошем костюме, которого можно было бы принять за гостя, если бы его не выдавал наушник от рации, чей провод спускался от уха в карман.

Полина подошла к рулетке. «Чертово колесо» – так звали рулетку игроки за то, что сумма всех ее чисел равнялась «666». Интересно, было ли это случайностью или специально задуманным ходом? Но во всяком случае, вокруг этих трех шестерок ходило немало легенд, в том числе и о том, что основоположник игры Франсуа Бланк заключил сделку с дьяволом, заложив собственную душу. Услышав эту легенду, Полина усмехнулась и подумала, что многие игроки в рулетку были бы счастливы отдать свои душу дьяволу, но их не примут даже в ломбарде.

Ставить можно было на красное/черное, чет/ нечет, малые/большие, колонны/дюжины, можно было поставить на номер, на три номера, на шесть номеров, на угол или крест. Играть можно было, полагаясь на случай или изучив все стратегии игры в рулетку, которым были посвящены целые книги и математические расчеты. О, рулетка была целой вселенной, за этой игрой можно было провести несколько ночей напролет, не чувствуя усталости, не сводя глаз с маленького шарика, способного разрушить жизнь или, наоборот, обогатить человека, превратив из нищего в миллиардера.

Наша жизнь – это тоже рулетка, чет/нечет, красное/белое, зеро, безумные ставки, безумные риски, головокружительные удачи и падения, и все это под равнодушным взглядом невозмутимого крупье. Люди приходят играть в рулетку, чтобы найти свое счастье, но, увы, даже те редкие счастливчики, один на миллион, которым удается с помощью завидной удачи заполучить здесь богатство, с удивлением и горьким разочарованием понимают вдруг, что счастья здесь не найти. Его здесь нет.

Полина не искала счастья в игре, она изредка делала маленькие ставки, больше для вида или от скуки, немного проигрывала и немного выигрывала, не испытывая ни огорчения, ни радости. Не потому, что она не любила играть, нет, не поэтому. Просто она приходила в казино не ради игр. Она приходила сюда ради игрока. Одного-единственного, которого в одни вечера встречала здесь, а в другие – нет, но все равно чувствовала его незримое присутствие.

Окинув зал взглядом, она увидела его за столом в углу, но не стала подходить сразу. Он тоже заметил ее, поймав отражение в зеркале, и тоже сделал вид, что поглощен игрой в пунто-банко, хотя на его лице и читалась легкая скука. Он был красивый, высокий, жгучий брюнет, с черными – не карими, а именно черными, как угольки, – глазами. Яркий, дерзкий, всегда заметный в толпе, он выделялся среди других мужчин, как будто был глянцевой вырезкой, вклеенной на черно-белую фотографию. Они были знакомы уже семь лет, но дальше ничего не значащего флирта и разговоров дело не заходило.

– Делайте ваши ставки, господа! – крикнул крупье, и со всех сторон послышалось: «на черное», «на красное», «на 13-й номер», «на нечет». Полина поставила на двойку, без надежды, да и желания выиграть. Просто эта цифра многое значила для нее. Два – это двое, он и она, мужчина и женщина, инь и ян, добро и зло, да и нет. В алхимии двойка символизировала противоположности, царя и царицу, луну и солнце, серу и ртуть – которые вначале противостояли друг другу, а потом смешивались и растворялись, рождая нечто новое. В буддизме двойка – это мужское и женское начало, теория и практика, а еще слепой и хромой, которые объединились, чтобы видеть путь и идти по нему. А Пифагор говорил, что двойка – это разделенное земное существо, две половинки, которые ищут друг друга, чтобы стать целым. Полина уже не искала свою половинку, она давно ее нашла. Эта половинка сейчас сидела в углу и, скучая, играла в пунто-банко, проигрывая по мелочи.

– Двойка! – выкрикнул крупье, и вокруг разочарованно выдохнули.

– Двойка? – Полина удивленно смотрела на гору фишек, которые крупье придвинул ей. Скосив глаза, она удовлетворенно отметила, что для брюнета в углу не остался незамеченным ее выигрыш.

Ставка была тридцать пять к одному, и небольшая сумма, которую Полина поставила, сильно увеличилась. Крупье смотрел на нее вопросительно, но она, обворожительно улыбнувшись, покачала головой. В конце концов, она пришла сюда играть в любовь, а не в рулетку.

Взяв у официанта бокал белого, она прошлась по залу, слегка задержавшись у стола, где играли в покер. Забавно, что у игроков были как на подбор вытянутые, постные лица – и у мужчин, и у женщины, которая, впрочем, неплохо блефовала. Полине всегда казалась скучной эта игра, с ее роял-флешами, стрейт-флешами и каре, выигрышными комбинациями и поднятием ставок, она была похожа на биржу или коммерческие операции, и от одной мысли о покере Полина неумышленно зевала. Она и сейчас с трудом подавила зевок, чтобы ее игрок в пунте-банко не раскусил, что она только делает вид, что наблюдает за покером, а сама только и думает, что о нем.

– Похоже, милая, вы приносите удачу, – обернулся к ней мужчина, рядом с которым она стояла.

Обведя глазами своих соперников, он, одну за другой, наслаждаясь моментом, выложил пять карт пиковой масти, от туза до десятки. А Полина поспешила отойти от стола, чтобы счастливый победитель не надумал пригласить ее выпить вместе.

Откинувшись на спинку кресла, брюнет смотрел на нее, не сводя глаз, и она направилась прямиком к нему.

– Красавица, говорят, ты приносишь мужчинам удачу? – спросил он Полину так, будто они не были знакомы. – Может, постоишь и у моего стола? А то я весь вечер в проигрыше.

– Мужчинам я приношу любовь, – улыбнулась она, а он так посмотрел на нее, что она почувствовала себя голой и даже провела рукой по платью, чтобы убедиться, что это не так.

Когда Полина думала или говорила о нем, она всегда называла его «он», хотя знала его имя и оно нравилось ей. И все же это «он», даже «Он» – с большой буквы, всегда выделяло его среди других мужчин. Увидев его семь лет назад, она сразу поняла, что он – это Он, тот единственный, которого каждая женщина ждет в своей жизни. Он был опасным мужчиной, игроком по жизни, пускающимся во все тяжкие только ради азарта. Он любил все острое: острые ощущения, острую еду, острые ножи, острые шутки и женщин с острыми каблуками, он был удачлив в бизнесе, любви, в игре, в дружбе и любил проверять свою удачливость, заигрывая со своей судьбой в казино. Полина приходила сюда ради него вот уже семь лет. Что и говорить, она умела ждать.

– Знаешь, как появилась эта игра? – спросил он, проигрывая очередную партию.

Она опустилась в кресло рядом с ним, и он с удовольствием оглядел ее округлые бедра, подчеркнутые обтягивающим платьем. А Полина почувствовала, как по ее спине рассыпались мурашки, а внизу живота сладко заныло, будто он погладил ее не взглядом, а рукой. Ощущения были такими сильными, что она могла провести так всю жизнь – сидя перед ним в кресле и наслаждаясь, как он ласкает ее взглядом, разглядывая каждый изгиб ее тела.

– И как? – приготовилась она слушать.

– Итальянец Феликс Фальгуере создал ее на основе этрусского ритуала. Этот ритуал состоял в том, что с помощью девятигранных костей решал судьбу девственниц. Если девушке выпадало 8 или 9, она становилась жрицей, если 7 или 6, то ей запрещали принимать участие в религиозных обрядах, а если меньше 6 – то бедняжку бросали в море.

Он пристально посмотрел Полине в глаза, и она с трудом выдержала его взгляд. У нее закружилась голова, а во рту пересохло, и она удивилась, как не грохнулась в обморок.

– Я уже не девственница, – сказала она, взяв себя в руки, и невинно захлопала ресницами.

– Правда? – делано удивился он. – А я-то думал…

Крупье раздал карты, и брюнет, раскрыв их, чертыхнулся – он опять проиграл.

– Что ж, раз ты не девственница, плюнем на пунто-банко и пойдем играть в рулетку.

Вскочив, он потащил ее за руку, и она едва поспевала за его широкими шагами. Они направились в VIP-зал, куда пускали только членов клуба, поэтому публики в нем было меньше, только богатые и влиятельные мужчины со своими спутницами, иностранцы и политики, которые хотели оставаться инкогнито. Здесь не было охотниц за богатыми мужчинами, которые бродили по другим залам, хищно поглядывая на всех, не было бедных, которые принесли в казино последние сбережения в надежде разбогатеть. Обстановка была более свободная и расслабленная. Игроки столпились у рулетки, где принимала ставки девушка-крупье, высокая, плечистая и с короткой стрижкой, издали делавшей ее неотличимой от парня.

Полина со спутником подошли к бару, и он разлил коньяк, перед этим оценив этикетку. Янтарная жидкость плескалась в бокале и пахла древесной корой и хорошим табаком. Они сомкнули бокалы, посмотрев друг другу в глаза, и Полина поняла, что сегодня наконец-то они уйдут вместе. Коньяк был дорогой, стойким вкусом восточных специй, и она оценила его хороший выбор. Да, этот мужчина был хорош во всем.

– Мне кажется, что все женщины похожи на алкогольные напитки, – задумчиво сказал он, нежно поправив Полине сползшую на плечо бретельку платья.

«Боже, какие у него нежные руки», – подумала она и выпила залпом. Он удивленно вздернул бровь, но тут же подлил ей еще, а она не успела прикрыть бокал ладонью.

– На напитки? – переспросила она, пританцовывая под музыку.

– Да. Есть женщины, похожие на очень дорогое коллекционное вино, у которого этикетка дороже содержимого.

Улыбнувшись, она оглянулась на посетительниц казино.

Он засмеялся:

– Да-да, таких тут немало.

– Ну, продолжай. – Полина оперлась о стену, приготовившись слушать его забавную теорию.

Он бесцеремонно оглядел ее, а потом приблизился, пристально посмотрев в глаза, и Полина почувствовала себя бабочкой, которую пришпилили булавкой.

– Есть женщины, которые напоминают мне шампанское – они игривые, легкие, но утром после них болит голова.

Откинув голову, Полина расхохоталась: – Так-так, интересно.

– Есть женщины – как коктейли. В них много чего намешано, и их приятно попробовать, так сказать, для разнообразия. Но они на один раз. Есть женщины-пиво, с ними хорошо дома перед телевизором. Есть женщины-водка, свои в доску, простые, понятные, бесхитростные.

– О, какой ты циник, – смеялась она, поглаживая бокал. – Интересно услышать о себе.

– Не боишься? – Он вдруг стал серьезным и смотрел прямо, без улыбки, будто хотел сказать что-то важное.

Полина внутренне сжалась, напряглась, но он, увидев это, расхохотался и притянул ее к себе. Она была высокой, к тому же на каблуках, но все равно не доставала до его плеча и уткнулась лицом в его грудь, почувствовав, какой он был мускулистый и упругий. «Наверняка проводит по несколько часов в зале», – почему-то подумала она, представив его в облегающем спортивном костюме, и сама развеселилась несвоевременной мысли. Он зарылся лицом в ее волосы, вдохнул их запах и, заурчав, приподнял ее голову, заглянув в глаза. Нет, она не могла сопротивляться ему ни минуты, не могла заставить себя играть в «мадам неприступность», она смотрела на него так, словно они были не в казино, а в гостиничном номере, совершенно одни, и он машинально потянулся к пуговицам на рубашке, расстегнув первые три.

– Эй-эй! – Она накрыла его руку ладонью. – Мы не одни.

– Черт! – Он смутился, и она с облегчением вздохнула – не она одна этим вечером потеряла голову.

Крупье громко предложил делать ставки, и вокруг рулетки зашумели. Опустошив залпом бокал, он потянул Полину к рулетке, и как она ни пыталась вернуться к разговору о напитках – он делал вид, что не слышит ее.

– Красное или черное? – спросил он, решая, на что делать ставку.

– Красное, как страсть, или черное, как разлука? – вместо ответа переспросила она.

– Страсть, однозначно страсть. Ставим на страсть! – сказал он крупье. – На красное, – обворожительно улыбнувшись, пояснил он.

На лице мужеподобной крупье появилось подобие улыбки, и Полина в который раз подумала, что у брюнета определенно дьявольское обаяние. В его силах заставить улыбнуться даже мраморную статую.

Красный цвет проиграл, и он состроил разочарованную гримасу.

– Разлука победила? – грустно сказала Полина.

– Ох уж эти женщины, во всем видят скрытые смыслы, – улыбнулся он ей и, властно притянув к себе, поцеловал в губы.

Она отстранилась, делано рассердившись, но он почувствовал, как она задрожала в его объятиях, и ему это нравилось.

– Делайте ваши ставки, господа! – громко произнесла девушка-крупье, и Полина лишний раз отметила про себя ее мужскую фигуру и низкий голос.

Ее спутник сел в освободившееся кресло и усадил Полину на подлокотник.

– Страсть или разлука? – спросил он ее, подмигнув.

– Страсть, – упрямо сказала она, и он расхохотался.

– Всегда знаешь, чего хочешь, да? – восхищенно провел он рукой по ее бедру.

«Тебя хочу!» – чуть не сорвалось с ее языка, но она, сдержавшись, тихо ответила:

– Всегда.

Но он уже, не отрываясь, следил за шариком, выстукивая пальцами барабанную дробь. «Черное!» – громко вскрикнула какая-то женщина, и сердце Полины сжалось от предчувствия.

– Разлука или страсть? – в третий раз спросил он ее, на этот раз без тени улыбки.

– Страсть, – повторила она.

– Страстная женщина, – ухмыльнувшись, пробубнил он под нос, но послушался.

Крупье закрутила рулетку, и маленький белый шарик метнулся по кругу. Все собравшиеся вокруг рулетки, мужчины и женщины, молодые и старые, следили за ним, словно завороженные. И только Полина смотрела не на шарик и не на мелькающие цифры, а на мужскую руку, лежащую на ее бедре. Длинные пальцы, холеные ногти правильной формы, стильный перстень – так мало мужчин умеют носить перстни, – смуглая кожа. Этот мужчина был хорош во всем, от самых кончиков ногтей до корней своих роскошных смоляных волос.

Снова выпало черное, и он растерянно посмотрел на Полину. Три раза подряд – довольно много. Рискнуть еще раз? Она грустно покачала головой:

– Может, лучше поставить на число?

Они сложили его день рождения и ее, предварительно сплюсовав день, месяц и год, и поставили на полученное число.

– Я принесу нам выпить, – сказала Полина. – Заодно проверим, не повезет ли тебе без меня.

Делались ставки, над игровым полем мелькали руки, слышались перешептывания, приглушенный смех и вздохи. Кто-то пил вино, кто-то кофе, чтобы взбодриться, ведь уже было два часа ночи, кто-то утирал взмокшее лицо платком.

Полина подошла к бару, разлила коньяк по бокалам. Ей хотелось пару минут побыть одной, привести в порядок вскруженную голову и расхристанные чувства, к тому же три раза выпавшая «разлука» не давала ей покоя. К ней несколько раз подходили мужчины, но она, смущенно улыбаясь, давала понять, что она не одна. «Очень жаль», – уходили они и на прощание скользили взглядом по ее безупречной фигуре.

– Забавно, что первое казино было открыто в церкви, – с сильным акцентом сказал ей пожилой чернявый итальянец, подошедший к бару, чтобы долить себе вина.

– Правда? – удивилась Полина. – Как же все запутано и переплетено в нашем мире!

– А на моем языке casino, с ударением на второй слог, означает «публичный дом».

Пожав плечами, Полина подумала, что в этом что-то есть. А вслух ответила итальянцу:

– В казино, как и в публичном доме, люди утоляют свои страсти, и хотя кажется, что их приводит сюда только похоть, они на самом деле ищут любовь. Наверное, люди всегда и во всем ищут любовь, так уж они устроены.

Итальянец с удивлением посмотрел на нее.

– Жаль, что я уже слишком стар, чтобы ухаживать за такой женщиной, как вы, – с искренним сожалением, без тени наигрыша, сказал он. – Очень жаль.

И галантно поклонившись, пошел к столу, за которым играли в блэк-джек.

Полина посмотрела туда, где играли в рулетку, и ахнула. Рядом с ее брюнетом стояла молодая девушка, с длинными белокурыми волосами, в простеньком, даже бедноватом платье, перетянутом поясом. Она положила ему руку на плечо, а он теребил край ее платья. Полина выпила коньяк и, взяв лед из ведерка, провела им по разгоряченному лицу. Затем встряхнула волосами, как всегда делала, чтобы придать себе уверенность, и направилась к рулетке. Но когда она подошла, мужчина уже был один.

– Мы опять проиграли, – хмуро сказал он ей, и ей понравилось это «мы».

Полина вспомнила о сегодняшнем нечаянном выигрыше.

Протянув мужчине бокал, она глубоко вздохнула и, окинув всех взглядом, поставила столбик фишек на зеро:

– Все на зеро!

В конце концов она выиграла большую сумму денег. А выигранные деньги, как вода, проходят сквозь пальцы: что были они, что их не было. Могла она позволить себе хоть раз проиграться? Да, ставка на «зеро» – это выигрыш один на тысячу. Но что это значит в сравнении с тем, что шанс встретить мужчину своей мечты один на миллион?

– Милая, похоже, ты слишком много выпила, – попытался пошутить мужчина ее мечты, но она приложила палец к его губам.

Остальные игроки смотрели на нее по-разному: кто снисходительно, кто с восхищением, кто с изумлением, как на сумасшедшую. Но ей было все равно. Крупье запустил рулетку и бросил шарик. Тот с костяным стуком запрыгал по желобку. Вначале цифры мелькали так быстро, что нельзя было их разглядеть, но потом рулетка крутилась все медленнее и медленнее, а шарик все замедлял и замедлял бег… пока не остановился на «зеро».

– Зеро… – ошарашенно выдохнули игроки.

Крупье зло стрельнула глазами, сгребла лопаткой в одну кучу все фишки, расставленные по полю, и придвинула к Полине. Потом стала отсчитывать фишки, лежавшие перед ней, пока не отдала почти все. Подошел сотрудник казино и, поздравив с выигрышем, протянул серебряный поднос, на который крупье сложила все фишки.

– Я хочу поставить все на число 2, – сказала Полина, и игроки зашумели, обсуждая это между собой.

– Красавица, может, не стоит? – попытался остановить ее брюнет.

– Все на двойку, – упрямо отчеканила она по слогам.

– Ох уж эти женщины, никогда не умеют вовремя остановиться, – улыбнувшись, сказал он не то ей, не то остальным игрокам.

Оглядевшись, Полина заметила, что почти все подошли к столу рулетки, чтобы посмотреть, проиграет или нет та удивительная женщина, что поставила все на «зеро» и сорвала банк.

– Ладно, хочешь проиграть – проигрывай, – милостиво разрешил он ей, как будто она спрашивала его разрешения. – В конце концов, самый хороший учитель в жизни – это опыт. Берет, правда, дорого, но объясняет доходчиво.

Крупье громко произнесла фразу, которую повторяла по сто раз на дню: «Ставки сделаны, ставок больше нет!» – и, закрутив рулетку, бросила шарик. Все смотрели, как он бежит по кругу, и только Полине было все равно. Она разглядывала людей, их лица, поджатые губы, неискренние улыбки, мешки под глазами, глубокие декольте, черные бабочки на шеях, и думала, что раскусила их. Она знала, зачем они приходят сюда и играют в рулетку. Они приходят за надеждой, и, пока крутится рулетка и бегает шарик, их сердца наполняются этим забытым чувством. В отличие от них Полина была полна надежд и без рулетки.

Выпал тринадцатый номер. Все уставились на Полину, но она, встряхнув волосами, искренне рассмеялась, словно ни о чем не жалела. Вторя ей, зазвонил чей-то мобильный телефон, на котором вместо звонка запела Пиаф: «Non, Rien de rien…» И Полина подхватила, запев вместе с ней: «Non, je ne regrette rien! Ni le bien qu'on m'a fait. Ni le mal tout a m'est bien gal!» Гости казино громко зааплодировали ей.

– Знаешь, какая вероятность выиграть ставку на одно число? – устало спросил ее брюнет, поднимаясь из-за стола. – Ноль целых двадцать семь тысячных.

– Это немало, – серьезно ответила она. – Думаю, вероятность встретить мужчину всей своей жизни – одна миллионная.

Он польщенно улыбнулся, облизнув губы, и Полина вспыхнула румянцем.

– Почему ты решил, что я о тебе? – шутливо оттолкнула она его, но все равно не смогла разубедить в сказанном.

«Да и черт с ним, – подумала она про себя. – Не хочу ни о чем думать, не хочу играть, делать вид, подбирать слова, видеть себя со стороны, следовать советам психологических журналов, предвидеть будущее, выстраивать отношения… Хочу быть собой, хочу быть счастливой!»

Он взял ее под локоть и повел через просторный гостиничный холл к лифту. На часах было пять утра, в холле было пусто, только сонная девушка на ресепшн сидела, сложив перед собой руки, как будто за партой на уроке. Наверное, здесь были установлены камеры, и все сотрудники боялись даже на секунду расслабиться. Они подошли к ней, и девушка, улыбнувшись, протянула ключи. Мужчина расписался в документах и оставил ей на чай.

– Что происходит? – делано удивилась Полина. Не ответив, он повел ее к лифту с деревянными дверями и стеклянными витражами.

– Куда мы? – спросила она, но он не отвечал, а улыбка гуляла на его губах, как кошка, сама по себе.

Кабина открылась, и он легонько втолкнул ее внутрь. Лифт, как и все в «Метрополе», был стилизован под старину. Он был отделан деревом и позолотой, а в высоких, до пола, зеркалах множились отражения.

– И все же, куда мы?

Он не отвечал, разглядывая ее в зеркале лифта. Они удивительно подходили друг другу, высокий брюнет и стройная блондинка, черное и белое, инь и ян. Оба смотрели на отражения и, не скрывая, любовались собой и друг другом.

– А знаешь, какой напиток ты? – вдруг спросил он, вернувшись к старому разговору, о котором она уже успела позабыть.

– Какой?

Они вышли на втором этаже. Поигрывая ключами, он остановился у номера, повернувшись к Полине:

– Ты кампари. Сладкая, ароматная, но с горчинкой, ты женщина, полная секретов, как и этот напиток, у которого сотни вкусовых оттенков. Ты обманчиво вкусная, но очень крепкая и ударяешь в голову.

– А еще я повышаю аппетит, – попыталась пошутить смущенная Полина. – Меня можно добавлять в коктейли и даже в десерты.

Он засмеялся и повернул ключ. Это был президентский люкс, больше похожий на музейный зал, чем на гостиничный номер. Когда кто-то открывал дверь, звонил дверной звонок. Стены были обиты шелковой тканью, в просторной гостиной стоял рояль, венецианские кресла, каменные часы работы французского мастера, даже вместо бара был старинный комод. В спальне находилась огромная кровать, достойная каких-нибудь европейских монархов или русских царей, а антикварная мебель, витражи и лепнина на потолке поражали воображение. Полина, восхищенно прижимая ладони ко рту, бродила по стометровому номеру и чувствовала себя так, будто ее пригласили провести ночь в Лувре, а брюнет, следуя за ней, наслаждался произведенным эффектом.

– Ты сейчас похожа на маленькую девочку, – хрипло произнес он, любуясь ею.

– В каждом из нас живет тот ребенок, которым мы когда-то были, – с ноткой грусти в голосе сказала она. – Мы меняемся, взрослеем, приобретаем лоск, деньги, влияние, но все же остаемся теми, кем были в детстве.

Открыв крышку рояля, она провела пальцем по клавишам, а потом вдруг заиграла.

– Спой мне что-нибудь?

Брюнет сидел в кресле с деревянными резными ручками и был похож на сон.

– Спою песню, которую никогда не исполню со сцены. Это будет только твоя песня, и ее будем знать мы двое, я и ты.

Доиграв, Полина встала, откинув волосы рукой назад. Он вскочил с кресла и, обхватив ее за талию, поцеловал. Их обоих словно током ударило. Прильнув к нему, Полина стала лихорадочно раздевать его, стянула пиджак, рубашку и расстегнула ремень. Он взял ее на руки и понес в спальню, хрипло шепча ей на ухо нежности, которые она с трудом могла разобрать.

Освещенная только двумя лампами, комната казалась огромной. Он опустил ее на кровать, и она ощутила, как пахнут лавандой накрахмаленные простыни. Брюнет стянул с нее платье и, поглаживая живот, опустился перед ней на колени.

– Полина, я больше не могу, – прошептал он ей на ухо.

Она прильнула и, поцеловав, прошептала:

– Как же долго я тебя ждала…

Он закричал, задохнувшись от наслаждения, а она, взяв его голову обеими руками, смотрела на него. Он был безумно красив в эту минуту. Потом он замер, обессилев, и прильнул к ее груди.

– Прости, со мной так обычно не бывает. Как-то быстро… Просто не было сил сдерживаться, – смущенно бормотал он, покрывая ее тело мелкими поцелуями.

– Я счастлива, – шептала она ему, поглаживая его взмокшую спину. – Счастлива, и все.

Они уснули, крепко обнявшись и переплетясь руками и ногами, как лианы. За окном уже начинало светлеть, и сквозь щель между гардинами пробивался солнечный свет, ложившийся пятнами на их мятую постель.

Когда он проснулся, то долго гладил ее по волосам, по спине, спускаясь все ниже и ниже, любовался ее красивыми руками, щекотал шею, целовал ее, бормотал ей на ухо «люблю, люблю, люблю», а она проснулась оттого, что, выгнувшись в дугу, громко застонала.

– Как приятно просыпаться от наслаждения, – прижалась она к нему и, мельком взглянув на часы, увидела, что уже утро.

Когда Полину разбудил шум за окном, она обнаружила, что в постели одна. Ее платье было аккуратно переброшено через спинку антикварного стула, колье лежало на столе. Полина потянулась, как кошка, и стала разглядывать расписной потолок. Она чувствовала себя превосходно, так, словно всю ночь провела не в темном зале казино, а в спа-салоне. Вскочив, выглянула в окно: оно выходило на Большой театр. В этом номере жила Марлей Дитрих, останавливались Хулио Эглесиас, Джорджо Армани, королева Испании София, Монсеррат Кабалье, которая, быть может, тоже пела здесь, как вчера пела Полина.

– Уже проснулась?

Он стоял на пороге, в белом халате, подчеркивающем его черные волосы, и держал в руках поднос с завтраком. До Полины донесся терпкий аромат свежесваренного кофе, и она, прикрыв свое тело шторой, разыграла смущение.

Конец ознакомительного фрагмента.