Вы здесь

8-й день недели. Глава 4 ( Дальний)

Глава 4

В дверь кабинета главного редактора, а по совместительству и владельца журнала «8-й день недели» Михаила Бергера, настойчиво постучали. Не дожидаясь разрешения хозяина, порог переступил молодой человек лет двадцати двух.

– Здравствуйте. Я Кола. – Незнакомец шагнул к столу, протягивая руку для рукопожатия.

– Михаил Борисович. – Бергер не смог скрыть лёгкого удивления. Он ожидал увидеть другого человека.

Кола? А где, чёрт подери, Колганов?


Высокий и худощавый, посетитель одет в чёрные кеды с белыми шнурками, чёрные джинсы и не менее чёрную футболку. Копна волос соломенного цвета и светящиеся доброжелательностью голубые глаза на веснушчатом, слегка вытянутом лице. В руках небольшой кожаный портфель. Весьма потёртый и, разумеется, аналогичного колера.

– Присаживайтесь. – Главред нехотя указал на потрёпанный офисный стул, предназначенный для визитёров. Немолодая мебель угрожающе скрипнула под молодым человеком. – Вы записаны?

– Даже не знаю. – Кола пожал плечами, рассматривая обстановку кабинета. – Я приходил вчера вечером, но секретарша сказала, что вы отсутствуете. И предложила прийти на следующий день. То бишь сегодня.

Бергер задумался. Ну не в такую же рань!

– Ну хорошо, – он поднял песочные часы, стоящие на столе, и перевернул вверх тормашками. Жест призван сигнализировать нежданному гостю о том, что его время ограничено. Главред всегда так поступал, когда предстоящий разговор по какой-либо причине тяготил. Сделав сей прозрачный намёк, откинулся на спинку стула и слегка прищурился, силясь предугадать, с чем же пришёл незнакомец. Незнакомец со странным именем Кола. – Я вас внимательно слушаю.

Ещё Бергер недобрым словом вспомнил секретаршу Валю, не предупредившую о визите молодого человека.


От Колы не укрылся негостеприимный песочный посыл главреда, но он сделал вид, что не заметил этого.

– Ваша газета, Михаил Борисович, давно и успешно рассказывает не только о новых открытиях в разных областях науки, но и о, так скажем, «хорошо забытом» старом. Например, о древних корнях фразеологизмов, о которых мало кто имеет представление. Знакомит читателей с рецептами народной медицины и…

– Философией, оккультизмом, эзотерикой и религией. – Перебил его Бергер. – Вы совершенно правы, молодой человек. Только мне это давно известно. Не пойму, зачем рассказывать мне о том, чем занимается моя газета?


Чувствуя, что терпения главреда надолго не хватит, Кола сразу же перешёл к делу.

– Так вот о религии я и пришёл поговорить. Хотел бы вам предложить опубликовать свою статью о нашем прошлом. О мистической связи между древним язычеством и молодым христианством. – Кола открыл портфель и извлёк несколько скреплённых тетрадных листов формата А4, и положил их перед Бергером. – Вот, пожалуйста. Смею надеяться, что эта тема вас заинтересует.

Тот покосился на исписанную убористым почерком рукопись, однако в руки не взял. Вместо этого бросил выразительный взгляд на песочный хронограф, уже отсчитавший половину временного цикла.

Этот чудак не в курсе, что существуют компьютеры и программа «Word»?


– Смею спросить, почему вы, молодой человек, называете христианство, насчитывающее более двух тысяч лет истории, молодым?

Кола искренне удивился вопросу.

– Что такое две тысячи лет для человечества, насчитывающего гораздо более глубокую историю? Так, мгновение.

– Всё равно вынужден с вами не согласиться. – Главред категорично покачал головой. – Сайентология, Новое мышление и Живая Этика – вот примеры действительно молодых религий. Возникшие совсем недавно, они зачастую оспариваются традиционными конфессиями и судебными органами разных стран. Что поделаешь, – Бергер философски пожал плечами, – такова судьба всех вер. Даже упомянутое вами христианство начиналось с гонений его последователей. – Бергер встал, разминая затёкшие конечности, и подошёл к окну.

Вид ссыпающегося песка не только не успокаивал, но и начинал раздражать. Каждая песчинка с грохотом ударялась об другие, раскатистым эхом вползая в черепную коробку. Недолго думая, Кола аккуратно положил часы набок. Грохот смолк. Сразу стало легче.


– Расскажите вкратце, что здесь написано. – Не оборачиваясь, попросил главред.

Подобные разговоры, откровенно говоря, ему нравились. В противном случае он бы давно прогнал незваного посетителя.


– Принято считать, что христианство и язычество – антагонисты. – Кола машинально потянулся к рукописи, словно студент за шпаргалкой. Но передумал и сел обратно, пытаясь найти комфортное положение на жёсткой неудобной поверхности.

Инквизиция для несогласных с главредом журналистов? И сколько же их подверглось пыткам этого стула? – Но, как мне кажется, это неверно. И то и другое суть Божий промысел, уготованный для нас. Ведь, как известно, история не знает сослагательного наклонения.

Кола замолчал, предоставляя собеседнику возможность проявить отношение к сказанному. Но Бергер лишь распахнул окно, впуская в кабинет тёплое майское солнце.

– Продолжай, – коротко бросил он.

Кола набрал до отказа в лёгкие воздуха, и медленно выдохнул. Он любил солнце. Ведь не зря же носил такое солнечное имя.

– Корень всех наших бед в том, что мы не принимаем своё прошлое. Не принимаем его как единое неделимое целое. Расчленяем его на то, что нравится, чем гордимся и тешимся. И на то, во что не верим, от чего отказываемся и что не хотели бы признавать. А ведь нам нечего стыдиться! У нас, русских, великое прошлое и древняя история. Её сознательно искажают, чтобы лишить нас будущего. Лишить самодержавия духа и обратить в послушное стадо баранов, бегущих за скидками в гипермаркеты. Никто не должен догадаться, что человек, не ведающий своих корней, лишён будущего. Это справедливо и в отношении целого народа. Отсюда все болезни. Ведь это своего рода шизофрения, раздвоение сознания. А человека нельзя делить. Нельзя себя делить. Нужно осознать, что ты – образ и подобие Бога. Что ты – творец! – Распалённый собственной речью, он вскочил и зашагал по кабинету. Портфель свалился на пол.

Бергер, ухмыляясь, повернулся к молодому человеку. И, скрестив руки на груди, сел на подоконник.

– Да, человек творец. – продолжил Кола с жаром в голосе, – Мы же в состоянии творить. Для этого нам даны руки. И сердце.

Главред пока не определился с тем, как реагировать на услышанное.

– Занятная у тебя теория, Кола.

– Скорее, история. Но нам пора осмыслить прошлое, чтобы изменить будущее.

– Глобальная задача. А как ты собираешься примирить христиан с неоязычниками?

– Очень просто. Для этого я и пришёл к вам. Нужно, скажем так, доносить в массы информацию. Нужно рассказывать людям об их прошлом. О том, что на самом деле никакого противостояния нет. Ведь солнце светит для всех одинаково, не выделяя по вере. Ветер обдувает и христиан, и буддистов, и иудеев. Земля одинаково всех кормит хлебом. Я об этом и написал в своей работе. Надеюсь, вы её опубликуете.


Бергер помедлил с ответом. В пространстве кабинета повисла звенящая тишина. И первым её нарушил ветер, заглянувший в распахнутое окно и скрипнувший жалюзи.

– Скажи, Кола, а какие у тебя имеются доказательства? Или ты всё это придумал во сне?

Но тот пропустил издёвку мимо ушей.

– Отнюдь нет. Всё есть в открытых источниках, лежит на поверхности. Нужно только иметь желание знать. Например, в русской литературе много говорится о двоеверии. Причём в сугубо положительном контексте. В нашей истории христианство и язычество переплелись настолько сильно, что невозможно отделить от другого. Двоеверие существовало до начала правления в Московии царя Алексея Михайловича. Проще говоря, простой народ исповедовал не только правоверие, то есть христианство греческого обряда, пришедшее из Византии, но и старую дохристианскую веру своих предков православие.

Бергер, имевший доселе равнодушный вид, встрепенулся.

– Ты назвал христианство правоверным. Ничего не перепутал?

– Ни капельки. Православие – это не религия, а вера. Православие означает «правь славили» и уходит корнями в русский ведизм. Так, первоначально христиане именовали себя правоверными, однако позже этот термин отошёл к исламу. И далеко не секрет, что эпитет «православный» христианство имеет только на русском языке. На остальных оно называет себя ортодоксальным. То есть правоверным. Кстати, в оригинале «Слова о Законе и Благодати» принимавшие участие в семи Соборах святые отцы прямо названы правоверными, а не православными. И, если внимательно прочесть преамбулу Федерального закона «О свободе слова и о религиозных объединениях», то можно самому убедиться, что используемые в нём понятия «христианство» и «православие» не тождественны. Христианство из правоверного стало именоваться православным лишь в 17 веке, после реформ Патриарха Никона. Что по историческим меркам совсем недавно. Русская Православная Церковь как официальное наименование утвердилось и вовсе в 1943 году, при Сталине.

– Он учился в Тифлисской духовной семинарии, – невольно вырвалось у Бергера.

– Совершенно верно. – Согласился Кола. – И лишь немного не доучился, получив возможность работать лишь учителем начальных народных училищ.

– С историей у вас порядок, – похвалил главред.

– Спасибо. А что касается нашей темы, можно добавить, что великое множество христианских праздников просто наложены на языческие.

Бергер насторожился.

– Например?

– Пожалуйста. Если опустить юлианскую, григорианскую и новоюлианскую календарные реформы, которые заслуживают отдельного разговора, то христиане отмечают Рождественский сочельник шестого января. А ещё раньше наши предки в этот день славили Велеса. Следующий день, 7 января, – великий христианский праздник Рождество Христово. Окончательное определение его даты было сделано в 431 году на Третьем Вселенском Соборе. Но за много веков до этого уже существовала, а в некоторых славянских странах жива до сих пор, рождественская традиция колядования. Молодые люди стучались в дома и пели рождественские песни, получая за это деньги, угощение и подарки. Причем считалось, что для тех, кто проявит скупость, новый год окажется неудачным. Эта традиция берёт начало у языческого празднования Коляды – дня рождения одноименного бога. Этот наш древний праздник связан с зимним солнцестоянием и сменой времен года. Ведь именно Коляда даровал Родам систему исчисления сезонного времени для ведения полевых работ – Календарь.


– Нда. Всё это, как говорится, предания старины далёкой, – тон главреда немного смягчился, – малопроверяемо, но чертовски привлекательно. Особенно детям.

– Разве? – Усомнился Кола. – Ведь этими вопросами, как вы выразились, «преданиями старины далёкой», занимались и занимаются весьма уважаемые учёные мужи. И не только они, но и обычные сподвижники-любители русской истории.

– Да я шучу, молодой человек. – Бергер примирительно вскинул руки. – Вы проделали большую важную работу. И действительно заслуживаете награждения. То есть публикации.

Кола почувствовал, к чему клонит сидящий на подоконнике человек.

– Я могу привести огромное количество доказательств того, что всё, здесь изложенное —правда. – Кола с отчаянием во взгляде кивнул на исписанные листы, впитавшие холодный люминесцентный свет бессонных ночей. И отёр со лба капельки пота, проступившие от напряжения. А человек, во власти которого было всё, покрылся плёнкой безразличия. Он мог казнить и миловать, то есть принять к изданию материал или отказать. Но предпочёл хранить молчание, словно упиваясь ситуацией. На мгновение вся Вселенная для Колы уместилась в пространстве небольшого, залитого солнцем, кабинета. И он возненавидел Бергера. На секунду. Потом всё прошло.

– Вы… вы мне отказываете?

– Поймите меня правильно, Кола. – Бергер старательно подбирал нужные слова. – «8-й день недели» специализируется на материале, который интересен массовому читателю. Читателю, не обременённому интеллектом. Наш покупатель предпочитает статьи, умещающиеся на одном развороте и которые он может осилить, потягивая любимое пиво. Он любит истории, в которых много крови, загадочного и таинственно-потустороннего. Даже если всё это – выдумка. Ведь главное для человека – возможность расслабиться после трудового дня, приобщившись к великому и непознанному. К тому, к чему он в своей серой безликой жизни никогда даже не приблизится. А вот подойти к газетному киоску или посетить наш сайт – это пожалуйста. Это легко. Это в его силах. И, что немаловажно, он всегда может самостоятельно прекратить процесс приобщения. Когда, например, почувствует, что его энергетическое поле расшатано и требует отдыха для восстановления. Он просто захлопывает страницы или выключает компьютер. Вот так. Всё легко, просто и непринуждённо. И – востребовано. Последнее для меня как весьма успешного журналиста и владельца газеты – самое главное.


Лицо Колы потемнело. Он без сил плюхнулся на стул, угрюмо уставившись в точку на противоположной стене. В голове засела противная мысль, что итог встречи очевиден, и заострять внимание на том, что дальше скажет Михаил Борисович, нет необходимости. Бергер, тем временем, оторвал пятую точку от подоконника и подошёл к сидящему юноше. Нагнулся, поднял продолжавший небрежно валяться портфель, и деликатно протянул Коле.

– Вам, Кола, надобно обратиться в серьёзное научное издание. Ваша работа – это их профиль. Говорю это как комплимент. Поэтому не унывайте…

– Но ведь вы даже не пролистали… – вырвалось у парня с горечью.

– В этом нет необходимости, – парировал главред, – если вы сейчас без искажений передали информацию, содержащуюся в рукописи.

Кола молча кивнул.

– Ну вот и отлично, – продолжил Бергер, подходя к столу, – а мне лишь остаётся от всего сердца пожелать вам удачи. Как говорится, зелёного светофора по дороге к типографскому станку.

Кола сморгнул и окончательно взял себя в руки.

– Опубликовав мою рукопись, Михаил Борисович, или хотя бы часть её, вы могли изменить к лучшему хотя бы одну судьбу, – сказал он спокойным тоном, – но вы предпочли этого не делать.

– Да, мой друг. – Бергер улыбнулся, – все мы в этой жизни делаем выбор.


Внезапный порыв ветра легко подхватил лежавшие на столе листы и утянул в распахнутое настежь окно. Кола вскочил и замахал руками, снова уронив портфель. Но безрезультатно. Высунувшись из окна по пояс, напряжённым взглядом всматривался в густой ковёр травы, скользил по пешеходной дорожке, проходившей вдоль здания редакции, и останавливался на прохожих, по воле случая оказавшихся поблизости. Однако следы пропажи отсутствовали. Не выдержав, окрикнул женщину, неспешно шедшую прогулочным шагом.

– Извините!

Та не сразу сообразила, откуда голос. Наконец, остановилась, удивлённо взирая на взлохмаченную фигуру, наполовину высунувшуюся из окна третьего этажа и махавшую ей рукой.

– Извините, вы сейчас не видели выпавшие из окна бумаги? – прокричала фигура молодого мужчины.

Женщина остановилась.

– Нет!

Кола не разобрал слов, но смысл отрицательного покачивания головой был слишком очевиден.

– Эй, кто-нибудь видел мою рукопись?

И, не дожидаясь ответа на безадресный вопрос, стремглав бросился к выходу.

Бергер притворил распахнутую дверь и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

Надо выпить кофе. Вот чёрт, как же не хватает Вальки.

Остановившись перед зеркалом, разгладил чёрные с проседью волосы. В свои сорок шесть он выглядел совсем неплохо. Жизнь удалась. Статный господин, успешный журналист и предприниматель. Интересно, кого в нём больше – журналиста или бизнесмена? Ведь, говоря по чесноку, он продаёт непривередливым читателям наспех сляпанную пищу для мозга. Точнее, для его отключения. Полуфабрикат. Общепит. Придуманные им же самим или Колгановым «новости», «факты» и прочие «приключения». Справедливости ради следует отметить, что недостатка в подобном материале никогда не было. Почтовый ящик и «электронка» ломятся от тонн и гигабайт мистической чепухи. Каждый день в редакцию звонят и приходят придурки, пережившие клиническую смерть или открытие «третьего ока», и потому спешащие вразумить тёмное человечество, как жить правильно. Волхвы, знахари, экстрасенсы и прочие маги – сколько же он, Михаил Борисович Бергер, или проще, Berg, перевидал их на своём издательском веку? А ещё наведываются непутёвые «внуки», желающие продать старинные бабушкины рецепты «от сглаза и всех болезней». За приемлемую цену. Причём, поторговавшись, можно уменьшить её на несколько порядков. Проверено.


И каменной непреодолимой стеной, надёжным заслоном от этих персонажей стоит секретарша Валя. Высокая сорокалетняя женщина с твёрдым взглядом и тяжёлой рукой. Тоже проверял. По пьяни. За эту её способность охранять в покое его, Бергера, нервы и душевное равновесие, он прощал секретарше всё.

Она больше, чем секретарша. Она – мой верный соратник. Моя правая рука.

Но сегодня Валентина, впервые за много лет, отсутствовала. Это было странно, непривычно. Позвонила и сказала, что болеет. Но постарается отлежаться и выйти на следующий день. То есть завтра. Выздоравливай.


А пока Валя выздоравливала, к нему прорвался этот одержимый. Как его… Кола. Кола, хм. Странное имя. В самый раз для сумасшедшего. Эх, Валя, Валя.


Главред остановил взгляд на дипломах, сертификатах и наградах, занимающих добрую половину стены за его креслом. Врученные «8-му дню недели» различными эзотерическими обществами и академиями духовного развития, эти дары призваны поднять авторитет журнала в глазах каждого вошедшего.

Но Кола на них вообще не обратил никакого внимания. Словно не заметил.


Бергер поправил перекинутый через один диплом завязанный пионерский галстук. Это может показаться странным, но документ преподнесли именно с сим артефактом.

Подходя к кулеру за водой для кофе, Бергер неожиданно вспомнил, что сегодня не просто 19 мая. Сегодня – День пионерии. И, только сев за стол с пластиковым стаканчиком растворимого кофе в руке, обратил внимание на неподвижно лежавшие на боку песочные часы. Несколько секунд Бергер буравил их странным взглядом, не чувствуя горячего напитка.

Часы круглые, но не скатываются. А время на них остановилось.


Затем кисть прошила острая боль, и пальцы разжались.