2 серия – Желтый снеговик и зубы дракона
Этот снеговик беспокоил Мэлиссу. Казалось бы, толстенький, в очках, с красным шарфом в синюю полоску, и даже с бородой, немыслимо похожий на отца, он должен вселять уверенность, ан нет. Мэлиссу он беспокоил, и немудрено. За окном был июль. В чашке плескался двойной латте с медом и орехами. Снеговик стоял на лестничной площадке и пялился на ее дверь. В разбитое лестничное окно влетел сокол и врезался в голову снеговика. Снеговик начал желтеть, а после плавиться.
– Бред какой-то, – сказала Мэлисса и, выплеснув остатки кофе на бетон, вернулась в квартиру, играть на висящей на стене гитаре песню «Голубая мечта!» о приятелях Виджее и Стиве.
Из-за снеговика выглянул десятилетний мальчик с небольшими нашлепками на плечах, обернутым вокруг шеи хвостом саблезубой кошки и не спеша застегнул ширинку.
– Отечество в опасности! – произнес он. – А они тут на фей охотятся, придурки! – закурил и насвистывая «How Much is The Fish» SCOOTER-а, пошел по лестнице вниз.
Из обитой кожзамом двери напротив выглянул покрытый холодным потом доктор ван Э, Бонцен. Брезгливо ковырнул мохнатым лиловым тапочком кучу желтого снега, оставшуюся от снеговика, выковырнул сокола.
– Х-м… птичка… интересно, рыбы там нет?
Дальнейшие раскопки привели только к мокрым тапкам и находке надкусанной морковки и шарфа.
– Бред какой-то, – доктор брезгливо понюхал шарф и посмотрел в окно, на более низкие, чем их небоскреб, стеклянные строения. За окном был июль. – Пора завязывать с миксом кокаина и высушенной темной материи, я не Шерлок Хаос и даже не доктор Хаус, – сказал он и скрылся за дверью.
Накинул шарф, завис в прихожей перед зеркалом, изучая свое отражение. Если долго всматриваться, кажется, что меняются черты лица, что-то движется… Брр, лучше бросить все это. После кошмара, спросонья, лезет в голову всякая чушь… Надо нюхнуть…
Шаги за спиной, будто матерый перепоночник шлепает по лужам. Доктор резко обернулся – никого.
– Решительно, мне пора с этим завязывать, – вслух решил он и звучно почесал живот, ища пупок, которого у него с рождения не было.
В дверь позвонили. Доктор, воровато сдернув шарф и бросив его в комнату, приоткрыл дверь, не забыв накинуть на нее цепочку. За дверью стояла сморщенная женщина в космическом скафандре с открытым забралом.
– Я Ангел Солнца, одна из корифеев космической программы. Не желаете прослушать презентацию?
– Чего???
– В течение многих лет звезды манили землян. К сожалению, это перестает быть правдой.
– Что вам от меня надо?!
– Есть неплохая мысль. Запустим пять парней и пять девушек в нашу колонию на Луне. Пусть они там поживут. Устроим конкурсы. Например, кто первым поимеет девушку в скафандре.
– Какая колония на Луне??? У нас нет колоний на Луне!!!
– Тогда запустим их в Южное Бутово или на мусорный полигон в Подмосковье, так еще прикольнее.
– Идите к Хаосу! – Э, Бонцен захлопнул дверь. – Откуда берутся эти психи? И почему консьерж их пропускает?
В дверь позвонили. Доктор рывком распахнул ее. Перед ним стоял молодой мужчина с бородкой.
– Здравствуйте, я Фай Метов. А Фабиолла дома?
– Вы ошиблись.
– Извините, – Фай пошел к лифту, доктор закрыл дверь.
Не успел отойти, как вновь раздался звонок. Доктор неохотно открыл. На площадке стояли мальчик с чубом, смешно торчащим на темно-русой макушке, и одетый в белый хитон мужчина с пышной рыжей бородой. В руках они держали по тому «Капитала» Карла Маркса.
– Чего надо? – неприязненно спросил Э, Бонцен.
– Скажите, доктор, а вы верите в социализм? – задушевным голосом спросил мужчина.
– Чего?!
– Пошутил я, – мужчина швырнул книгу в лестничный пролет. – Я твой пра-прадедушка. Будь хорошим мальчиком и зачни этого смышленого мальчика, – показал на мальчишку.
– Гребаный Хаос, – пробормотал доктор, – все никак не отпустит.
– Что ты бормочешь? Беги к соседке напротив и действуй! Действуй!
– У нее же есть парень, – покраснел доктор, который давненько, давая волю правой руке, представлял соседку.
– Кто? Джеф-барриста? Так он гей.
– Правда? – встрепенулся с надеждой.
– Конечно, сам посуди, – мужчина достал из-под хитона пачку «Беломора» и закурил, – разве мужчина станет барристой?
– Ну…
– Гну! Смотри, какой мальчишечка, прелесть просто. Сам бы зачал, если бы мог.
– Дед, оставь «пятку» добить, – попросил паренек и тоже выбросил «Капитал». – Библии интереснее разносить.
– Вырастешь, разноси что хочешь. Хоть Библии, хоть Ирак.
Паренек хмыкнул и, достав непонятно откуда маркер, начал рисовать на стене разные символы.
– Чего это он?
– Будущий Лейбниц, – улыбаясь, объяснил бородач.
Блеснул медный зуб.
– Дед, ты опять все перепутал, – мальчик, сосредоточенно высунув язык, схематически рисовал мужской половой орган с насадкой из гайки, – не я Лейбниц, а дом старухи Лейбниц. Там я встречу Аду и задам ей аду, – хрипло захохотал. – А помогут мне Ян, Саша и Рита, ха-ха-ха.
– Знаете, – заторопился Э, Бонцен, – я еще не готов… я подумаю… мне пора… – захлопнул дверь и неумело перекрестился.
– Не прокатило, – сказал мужчина в хитоне и протянул мальчику «пятку».
– Я тебе говорю, надо с Библиями ходить, – басом ответил мальчик, – так больше шансов. Библия нынче больше доверия внушает чем «Капитал», хотя, казалось бы, и там и там автор бородатый…
– Пошли выше, – решил бородач и они ушли наверх.
Э, Бонцен пошел в ванну, плеснул в лицо холодной водичкой из ведра. С тех пор как принудительно поставили счетчики на воду, он набирал ее по каплям – ставил на ночь ведро под кран. Чтобы успокоиться, решил немного поонанировать. Но стоило ему представить соседку в платье, насквозь промоченном морским ураганом, как в дверь опять позвонили. Чертыхаясь, пошел открывать. Нависая яично-желтым рожком, над ним возвышался огромный банан!
– Купон! На посещение нашего кафе! Все за счет заведения, дружище! – прокурено просипел банан.
– Оставьте меня в покое!!! – заорал бедный доктор и попытался захлопнуть дверь, но банан помешал.
– Извини, брат, я слышал, ты имеешь виды на Мэлиссу? – прошептал он. – Вот тебе сувенир, – протянул пачку презервативов. – Банановые.
– Подите к черту!!!
– Чего орешь?
– Чего ты с ним цацкаешься, Джеф? – произнес вдруг противно шамкающий голос. – Он же сторонник ГМО, сеет зубы драконов на наших благодатных наделах. Мочи козла, а то вдует Мэл.
– Ах ты падла!!! – закричал банан и начал полосовать доктора перчаткой со стальными когтями. – Фредди Крюгер теперь банановый! Вот тебе, мракобес!!! Только овощи на чистом навозе!!! Только честный чистый навоз!!!
Мужчину в хитоне и басовитого мальчика догнал мужичок в поношенном пиджаке.
– Граждане, это вы выбросили? – помахал «Капиталом».
– Дядя, тебе чего? – развязно спросил хитононосец, воинственно топорща бороду.
– Я мусорный детектив! – мужичок продемонстрировал удостоверение цвета детской неожиданности. – Это ваш мусор?
– Нет.
– А чей?
– Я откуда знаю? Вам вообще какое до этого дело?
– Согласно постановления муниципалитета за №216, весь мусор подлежит сортировке и раздельной утилизации и транспортировке на специальные мусорные полигоны, – начал детектив, – у меня есть подозрение… – мальчик прервал его, точно пнув ногой в пах. – Достали эти фискалы, – добавил ногой в лицо согнувшемуся, – уже даже в говне копаются!
– И не говори. Чую, тут нам не выгорит. Пошли лучше в «Игдрассиль», покурим с Криспианом.
– Пошли, заодно у Чернокнижника книжек перехватим. Сейчас рэперы их хорошо берут.
– До чего мы дошли! От Пиндара к рэпу, о темпора, о морес.
– А чего ты ожидал от общества, жрущего ГМО-овощи и заваривающего чайные пакетики по три раза?
– Действительно… – они уехали в лифте.
Исполосованный Э, Бонцен пришел в себя в заплеванном баре, где кипела драка. Громила и заморыш с подносом мочили двоих жлобов-хирургов в байкерском прикиде цвета радуги.
– Господа, – разбрызгивая кровь, пролепетал доктор, – где я? Это Ад?
– Нет, – хлопнул в потолок револьвер в руке старика, – это Ковыляй-сарай, а ты, след, тут на правах «духа». Всосал?
– Позвольте, но…
Бывшего доктора ударом подноса вразумил заморыш.
– Сказано «дух», значит «дух»! Чеши сортир скоблить, пока тут новый след не появится, тогда тебя повысим.
– Так ему, Нолик, – рассмеялся старик, – врежь последышу! Тявкать он тут вздумал. Тут не Болотная, падла! Сказано сортир драить – драй и нахваливай дедушку.
Э, Бонцен уныло потащился в сортир. Когда вернулся, увидел Нолика, складывающего кривую птицу из бумажного полотенца.
– Ари-гами, – подняв на бывшего доктора глаза, важно пояснил он. – Меня Эмиру Сан научил.
– Дурь, – фыркнула летающая над стойкой девчонка. – Тебя как звать, «душара»?
– Ван Э, Бонцен.
– Будем звать тебя Бим-бом, – сказал верзила, который дрался. – Я Крестик, это Нолик, это Такса, а тот мощный старикан, похожий на высушенного Маяковского, избитого сержантом Добсоном, – Сморчок.
– А как я тут оказался?
– Сие тайна великая есть…. – понизил голос верзила, – но чует мое сердце, что при жизни ты поклонялся Онану.
Троица довольно заржала, а доктор почувствовал исходящее от Крестика тепло. Пол заходил ходуном, с потолка посыпалась крошка, лампочки лопались одна за другой.
– Что это?! – закричал Э, Бонцен.
– Вива ля революсьон, вашу мать, – ответил дед из-за стойки. – Добро пожаловать в Матрицу!
– Какую Матрицу???
– Я пошутил, это озены, народ населяющий побережье моря Теныз, произошедшие от Великой богини, покровительницы морских существ, Балык Копчен, приехали выразить почтение нашему мэру, Убайсу-II Сколковскому.
В бар вломилась ватага людей с жабрами и чешуей, на ходу вынимающих из раскрытых, словно книги, тел связки переливающихся, как мокрые гальки, внутренних органов.
– Сморчок, почем требуху возьмешь? – крикнул один из них.
– По таксе, как скажет Такса, – заржал Сморчок.
Пришельцы сложили органы в холщовый мешок, который достала Такса. Мешок тут же покрылся красными пятнами.
– Хиленькие какие-то, – процедила Такса, – по фунту возьмем.
Все посмотрели на Сморчка.
– Я услышал, хай, – он поднял руку подобно индейскому вождю на совете племени, – да будет так.
Э, Бонцен понял, что с него хватит и потерял сознание.
Ангел Солнца вышла из подъезда. На покосившейся лавочке сидела девочка-подросток и нагло ела котлеты. Можно сказать, пожирала. Причем так вызывающе, что одинокие прохожие спешили перейти на другую сторону улицы.
– Юля, откуда у тебя котлеты? – строго спросила женщина.
– Пока кто-то из себя Венеру Венерианскую изображает, дети сами о пропитании заботятся!
– Котлеты откуда, я спрашиваю?!
– В «Макдональдсе» выкинули, а я забрала.
– Ты же отравишься!!!
– Нормальные котлеты, не кипишуй, бабушка.
– Сучка ты малолетняя! Так и ждешь, чтобы я подохла!
– Вот еще! – обиженно отвернулась девочка. – Больно надо, потом полгода жди, пока мамаша в наследство вступит.
– Вот значит как? – Ангел Солнца отшвырнула шлем, пришибив щенка бигля, которого выгуливала какая-то полоумная фитоняшка.
– Э-э, женщина, вы чего? – пискнула фитоняшка.
– Пошла на х…! – повернувшись, в один голос ответили бабушка и внучка.
Подхватив тельце четвероногого друга, фитоняшка кинулась бежать.
– Расскажу я тебе сказочку, внучечка, – закуривая сигарету с ментолом, начала женщина. – Жила-была девочка и звали ее… Как ее только не звали!
– Иди сюда! – прокричала из кухни мама.
– Чево?
– Кашу надо бабушке отнести.
– Чево?
– Ты затычки из ушей вытащи! – мама зашла в комнату и выдернула наушники. – Тогда и переспрашивать не будешь. Кашу надо бабушке отнести.
– Какую еще кашу? – из прядей волос цвета спелой пшеницы посмотрела на маму невинными глазами цвета васильков.
– Пшенную.
– Нафиг ей каша? Она со своей пенсией может каждый день пиццу заказывать, а ты ей кашу суешь.
Бабушка много лет работала на руководящей должности в Счетной палате, а перед выходом на пенсию перевелась в Пенсионный фонд, так что теперь не бедствовала.
– Ты же жрать не хочешь, вот и неси бабушке, – мама свекровь не любила, чего от дочери не скрывала. – Хотя ей березовой каши хорошо бы…
– Некогда мне, – отвернулась девочка.
– Селедочка (так мама ласково называла девочку), не спорь. Ты пойми, чтобы старая перечница под тебя дом подписала, надо постараться, попрыгать перед ней.
– Отпишет, никуда не денется.
– Всякое может случиться, старуха упрямая. Она еще крепкая, не перетрудилась, бумажки перекладывая. Лет десять протянет, как пить дать. Найдет себе молодого альфонса, да и подпишет на него.
– Мам, это же не ток-шоу, кто на нашу бабку позарится?!
– На такой дом желающие найдутся.
Домик бабушки был двухэтажным коттеджем на краю элитного поселка среди чудесного соснового леса.
– Денег на маршрутку дай, – неохотно встала с дивана девочка.
– А ножками? Пешком за полчаса дойти можно, и потом минут двадцать по лесу.
– Что я дура, пешком топать? Денег дай.
– На, горе мое, – мать протянула два стольника, – хлеба и молока купи на обратном пути.
– Ладно, – пройдя в прихожую, девочка стала напяливать кеды.
– И беретку надень.
– Какую?
– Красную, что тебе бабушка связала.
– Этот отстой?! в ней жарко.
– Ничего, потерпишь. В пакете спрячешь, а в лесу оденешь. Пять минут позора, а бабушке приятно. Может денежку даст…
– Ладно, уговорила, – девочка сняла с полочки беретку, засунула в пакет. – Еще что?
– Мусор вынеси.
Маршрутка быстро домчала девочку до окраины города. Купила в ларьке пачку сигарет с метолом, бодро зашагала по асфальту к лесу. Добравшись до опушки, соскочила с дороги и, отойдя с видного места, присела на большой валун. Закурила, задумчиво глядя на дым.
– Не сиди на камне, – послышалось за спиной.
Девочка вздрогнула и обернулась. Прислонившись спиной к стволу, на задних лапах стоял потасканного вида волк, с венком из полевых цветов на голове.
– Почему?
– Придатки себе простудишь, цистит будет. Дай закурить.
– В лесу нельзя курить, пожар может быть.
– Оставь хоть добить, – попросил волк.
– Свои надо иметь, – оценив волка как неопасного, девочка хотела отвернуться, но в голове, сквозь розовый туман попсовых ритмов, вдруг молнией мелькнули слова матери: «Она еще крепкая». Решительно достала пачку, протянула волку. – Угощайся.
– А можно две?
– Бери.
Волк спрятал одну сигарету за ухо,
– Не стой над душой как сурикат, присаживайся, побазарить надо.
Волк уселся рядом на поваленный ствол. Девочка, поморщившись от запаха псины, чиркнула зажигалкой, прикуривая ему, прикурила себе, выгадывая время, чтобы обдумать разговор.
– Слышь, серый, ты этот лес хорошо знаешь?
– Отлично знаю, могу все лесные тайны рассказать, могу по красивым местам поводить, грибы там, ягоды… Могу сказки про лес рассказывать, легенды всякие…
– Легенды мне даром не нужны. Знаешь поселок коттеджный? У меня там бабка с краю живет.
– Под красной крышей?
– Нет, на другом конце. Под желтой металлочерепицей.
– Знаю. Она баранину часто жарит на заднем дворе, а я кости таскаю.
– Баранину? – сплюнула девочка. – Кашку ей… Ей эта каша как кашалоту нужна. Скажи, а тебе приходилось убивать? – спросила осторожно, будто невзначай.
– Нет, ты что? – испуганно замотал головой волк. – Я же хиппи, я против насилия.
«Придурок, бабку жрать не станет», – подумала девочка. – «Надо подходить с другой стороны»
– Скажи, а ты мог бы мне помочь разыграть бабушку?
– Мог бы. А как?
– Возьми шапку, – протянула берет. Посмотрела время на подаренном бабушкой айфоне. – Она скоро обедать сядет. Выскочи к ней с шапкой в пасти. Она подумает, что ты меня съел… «Может у старухи мотор не выдержит».
– Странный розыгрыш.
– Тут выскочу я и все вместе посмеемся.
– Ладно. А что я буду с этого иметь?
– Пива, полторашку. Устроит?
– Мало как-то…
– Хорошо, куплю два литра и пачку сигарет сверху. Больше у меня денег нет.
– Может это?.. – смутился волк.
– Чего «это»?
– Интим…
– Ты совсем того? – удивилась девочка. – Я не девушка с низкой социальной ответственностью, на межвидовой секс не подписывалась. Пива достаточно. А то найду другого.
– Ладно, – взял шапочку. – Я пошел.
– А я за пивом пока метнусь.
Посмотрела вслед волку, набрала номер.
– Алло, Антон, привет. Мне нужна твоя помощь. Надо с одним козлом разобраться. Бери Илью и подъезжайте. Знаешь, где моя бабка живет? На Крышовке. Короче, я вас на дороге возле леса жду. Да, поляну накрою, – нажала отбой. – Придурок. Минут двадцать у меня есть, – быстро пошла обратно к городской окраине.
Через полчаса к ждущей на опушке девочке подкатила старая «ява».
– Ань, привет. С кем надо разобраться? – ломающимся баском спросил безусый акселерат. – Где этот козел?
– Там не совсем козел…
– Мы за тебя любому рога обломаем, – сидящий сзади тщедушный подросток потряс туристическим топориком. – Так что за дела?
– Шапку у меня украли…
– Шапку? Всего делов?
– Любимая шапка. И кошелек тоже. С баблом. А я хотела вас угостить…
– Такого нельзя спускать, – решил Антон. – Надо разобраться.
– Мотоцикл спрячьте, чтобы без палева. Пойдем по лесу.
Аня уверенно пошла к дому бабушки. «Мстители» шагали следом разболтанной походкой, напоминая парочку пританцовывающих павианов.
Илья налетел на корень.
– Нельзя заткнуться? – девочка поморщилась от сдавленного мата за спиной.
– По дороге никак нельзя? – пропыхтел Илья.
– Никак, – отрезала девочка. – Представь, что вы охотники. Они по дорогам не ходят.
Домик бабушки встретил открытой дверью.
– Бабушка, ты дома? – входя, громко спросила девочка.
– Я не хотел! – сквозь слезы простонал волк, склонившийся над телом. – Она сама…
– Волк?! – удивился Антон.
– Мочи козла!!! – истошно заорала девочка. – Он бабку завалил!!!
– Она сама, – попятился волк. – Я просто выскочил, а она…
– И шапка твоя у него, – уличил Илья, спрятав топор за спиной и осторожно подбираясь к жертве, – крысятничает….
– Мочи его!!!
– Ильюха, вали козла! – Антон рубанул мотоциклетной цепью несчастного зверя.
Волк схватился лапами за морду и согнулся.
– На! – топор, смяв венок, раскроил череп волка.
– Круто, – оценил Антон. – Это мы типа герои? Волка-людоеда завалили?
– Мои герои, – отвернувшись, девочка брезгливо поморщилась. – Надо бы обмыть это дело…
– А есть? – вскинулся Илья.
– Да, случайно вот захватила, – выставила на стол, где громоздилась коробка с пиццей, бутылку. – Сейчас стаканы принесу. Пиццу можете брать, свежая. Кашу ей, – пробурчала, идя на кухню, – не уперлась ей твоя каша, мамочка. Она «Четыре сыра» жрет, а не пшенку просроченную, что по акции купили, – глаза вспыхнули, будто прокурорская форма на солнце.
Вернулась со стаканами.
– А чего два? – не понял Илья.
– Мне нельзя, мне же еще ментов вызывать.
– Ладно, – разлил Антон, – нам больше будет. Ну, за нашу победу! – чокнувшись, выпили.
– Реально придурки, – девочка посмотрела на лежащих на полу посиневших бывших друзей. – Жили дураками и подохли по-дурацки. Хорошо, что успела «Боярышник» купить и он подействовал. Легенды он мне расскажет, коврик блохастый, – пнула волка. – Ты у меня сам легендой леса станешь. Надо бы бабку покоцать, – посмотрела на топорик, – типа жрал, но да ладно, и так прокатит. Итак, – подошла к большому зеркалу, репетируя. – Мама попросила меня отнести бабушке кашу. Я пришла и застала эту картину, – обвела рукой вокруг себя. Нет, я не знаю, что тут произошло. Да, согласна, что-то странное. Где каша? – подошла к столу. – Вот. Даже эти придурки есть не стали что-то я проголодалась, а пиццу всю смололи, – открыла термос, зачерпнула ложкой, поморщилась, съела. – С голодухи даже ничего. – Уселась на стул и начала есть. – Итого, что мы имеем? Бабушку убил волк, волка балбесы. Мою связь с ними никто подтвердить не сможет. Через полгода вступаем в наследство. Домик наш, а про лес будут рассказывать историю, как девочка несла бабушке горшочек с кашей, а волк обогнал ее и съел бабушку. Оделся в красную шапочку и ждал дурочку. Охотники, хотя, – хмыкнула, – какие охотники летом? Охотники зарубили волка. Откуда у охотников топор? Лесорубы? Лесорубов тоже летом не бывает… Туристы? Что это? – захрипела, схватилась за горло, упала со стула и, катаясь по полу, умерла.
Откуда девочке было знать, что маме надоело ждать, пока бабушка мирно умрет. Она решила взять дело в свои руки, напихав яда в кашу и надеясь убить двух зайцев одним камнем: получить наследство и отправить надоевшую дочурку на нары, – женщина закончила рассказ и со значением посмотрела на внучку.
– Какая пошлость, еще и не смешная, – покачала головой Юля. – Канцеляризмы, опять же…
– Будешь такую пургу нести, ночью придет кот-критик. Всосала мораль?
– Всосала, – Юля медленно взяла у бабушки сигарету. – Надо с мамаши и отчима начинать…
– Я тебе этого не говорила…