Клэр Ломбарди
Вам знакомо состояние, когда до того стыдно за кого-то, что хочется залезть под одеяло, метаться и кричать: Какого черта ты это сделал?!
Никогда бы не подумала, что испытаю подобное унижение – и из-за кого?! – из-за Джунипер. Она всегда такая собранная, порой кажется, что она и вовсе не живой человек.
Нет, она не идеальна. Идеальных людей не бывает. Я тоже не идеальна.
И все же даже как-то приободряет, что Джунипер проявила слабость на виду у всей школы. Накричала в столовой на двух незнакомых девиц. Идеальные девушки так не поступают. Я никогда не делала ничего столь зазорного.
Можете осуждать меня, но своим проколом Джунипер подарила мне ощущение, будто я выиграла какое-то негласное соревнование.
– Что это было? – в недоумении спрашивает Оливия, глядя подруге вслед.
– Понятия не имею. Пойду посмотрю, может, она захочет поговорить. – Я встаю из-за стола, запихиваю мусор в бумажный пакет.
– Да не станет она разговаривать, – предупреждает Оливия. – Помнишь концерт прошлой зимой?
Я морщусь. Трудно забыть выступление Джунипер в декабре прошлого года. В середине последней части концерта она сбилась в связующей партии и опустила смычок, аккомпаниатор тоже перестал играть, и в зале наступила мертвая тишина. Эту завершающую часть – семиминутный отрывок завораживающей виртуозности – ей пришлось начать сначала. Когда публика разошлась, Джунипер заперлась в туалете, и ни родители, ни Оливия, ни я никакими уговорами не могли заставить ее открыть дверь.
Через полчаса, спокойная и собранная, она вышла сама. О том концерте она до сих пор не упоминает.
– Все же я попытаюсь, – не отступаю я.
– Бог в помощь, – напутствует Оливия.
Хмурясь, я поправляю на плечах рюкзак: девять килограммов учебников, тетрадей и переполненных папок. Иду из столовой, думаю: Оливия и сама могла бы попытаться поговорить с ней, от нее бы не убыло. Но Оливия никогда не лезет в душу ко мне или к Джуни, не навязывает свою заботу. Кажется, ей не нравится такая близость.
Когда мама Оливии уехала из Паломы, я каждый день старалась как-то поддержать ее. Слала ей сообщения, звонила, навещала ее – в общем, всячески пыталась облегчить подруге боль. В ту пору, летом, когда мы переходили в девятый класс, машину я еще не водила – по возрасту не полагалось, – поэтому я упрашивала свою сестру Грейс отвезти меня к Оливии. Но затем я сама, после расставания с парнем, оказалась в глубокой депрессии – это случилось в мае. Так вот Оливия спряталась за завесой робкого отстраненного сочувствия и утешала меня банальностями типа «Скоро все наладится» или «Скажи, если я чем-то могу помочь».
Теперь, оглядываясь, я затрудняюсь сказать, справедливо ли это.
Заворачивая за угол, я вижу, как Джуни в конце коридора исчезает в женском туалете. Я спешу за ней.
Дойдя до уборной, я толкаю дверь плечом. Заперто.
– Джунипер! – окликаю я. – Это Клэр. Хочешь поговорить?
– Все нормально, – отвечает она приглушенным голосом. – Уйди, пожалуйста. Мне нужно побыть одной.
– Хорошо. Скажи, если понадоблюсь.
Подавив вздох, я отхожу от двери. Оливия оказалась права. Кто бы сомневался.
Порой мне кажется, что Оливия и Джуни существуют в какой-то другой плоскости. Они любят притворяться, что все у них тип-топ. В этом между ними царит абсолютное взаимопонимание. Я же… скрытность мне ненавистна. В сравнении с ними я чувствую себя эмоциональной растрепой. Они – аккуратно напечатанные арии; я – небрежно наляпанная сонатина, записанная неряшливыми закорючками на нотной бумаге. Джунипер – сама элегантность; Оливия – стоик. А я – бог знает кто.
Ссоры, недомолвки между нами меня раздражают. Неужели мы постепенно отдаляемся друг от друга? Мы втроем неразлучны с шестого класса – у меня сердце сжимается от одной только мысли, что я могу их потерять.
Я грызу ноготь мизинца. «Потерять» – пожалуй, не совсем точное выражение. Не все мы трое отдаляемся друг от друга. Я, как и раньше, стараюсь быть хорошей подругой. Это они вдвоем отстраняют меня.
Во всяком случае, мне так кажется. Джулия и Оливия – два сапога пара, идут в ногу, а я с каждым днем отстаю от них на несколько шагов, превращаясь в стороннего наблюдателя.
Я оглядываюсь на дверь уборной. Меня зло берет из-за того, что Оливия оказалась права. Значит, Джунипер она знает лучше, чем я.
А я ненавижу быть неправой.