39-й день
Мне дали важную и ценную вещь – автомобиль. Но я оставил его там, где нельзя оставлять, и машину унесло течением. Я прошел несколько метров вниз по реке, нашел и обрадовался. Машина была вся в грязи и иле, так что и очертаний не было видно, – просто огромный ком грязи. Я принялся очищать его.
Появилось зеркало заднего вида, какие-то детали. Через некоторое время я понял – это не тот автомобиль, который мне дали. Да и вообще не автомобиль. Какой-то странный агрегат. Может, мотоцикл?..
Я проснулся. Что означал мой сон? Какая-то упущенная ценность? Я потерял значимую для меня вещь и стараюсь найти. Нахожу, очищаю, но это не мое. Может, это опять про рову?
Я по-прежнему сложно понимал происходящее, но помнил вчерашний день. Я вытащил несколько кустов ровы. Вытащил?.. Вырвал. Одно растение не отдавало себя. Ветками-руками и колючками-пальцами оно держалось за руки и пальцы братьев. И все же если подкопать корни нескольких растений, то их можно было вырвать все вместе. Все семейство.
Вырвать?
Выдрать.
Я обматывал выкопанные стволы вокруг рук, впрягался бурлаком и тащил. Драл. Резким рывком, чтобы ветки подкопанных растений расцепились с оставшейся стеной. Рывка не хватало. Еще рывок, еще. Ты слышишь, как ветки сдаются, становятся слабее. Ты оторвал их на три сантиметра. Но и ты стал слабее. Собираешь все силы – и опять рывок. Еще. Слышишь треск сзади, кусты расцепляются. Ты входишь в раж. Дергаешь снова. Не чувствуешь колючек, которые впиваются в руки и спину. Обмотанный ветками, ты делаешь шаг – за тобой колючими крыльями тянутся, устремившись к стене, ветки ровы, еще шаг – крылья опадают, и ты победителем отходишь от стены, влача за собой поникшие, оторванные от земли, от сестер и братьев, от своей крови и жизни, теперь уже умирающие растения.
Может, это тоже был сон? Может, я не вырывал ничего?
Я посмотрел на свои руки.
Рова меняет себя на мою кожу. Отдав часть себя, она забрала часть меня.
Пьяный китаец колючкой рисовал иероглифы на моих руках.
Я пришел к стене.
Сделанного не было видно. Но несколько веток оливы вырвались на волю. Листьев было немного, света не хватало – но дерево живо. Сквозь убивающую колючку я увидел живое. Мне стало радостно.
Я задумался. Чтобы успеть все за 40 дней – надо очищать по два или три дерева в день, я вчера не очистил даже половины – освободил несколько веток.
– И зачем?
Сзади подкрался Маунти.
Я даже не стал оборачиваться. Обернешься – увидишь оборотня. Откуда я знаю Маунти? Не знаю. Может, я его и не знаю? Уверен, что он будет смеяться и ничего не будет делать, не поможет и будет издеваться. Но сделает это так – как будто помогает, как будто не смеется и не издевается.
Потому я не стал оборачиваться. Я знал Маунти, но никогда его не видел и не хотел видеть.
Хотя откуда я мог его знать – я здесь только второй день. Или тридцать девятый? Эта путаница с днями…
– Это ведь даже не твои оливы? Зачем ты тратишь свое время на них? Пражка за ними не смотрит – они заросли. Ты очистишь – они опять зарастут. Ты знаешь, за сколько поднимается такая стена из ровы? Три-четыре года, и здесь опять будет светонепробиваемая чаща.
– Если очищу – оливы будут жить, – ответил я.
Этим оливковым деревьям лет двести: они жили, когда меня не было. Они могут прожить еще несколько сотен лет: я умру – а они все еще будут жить. Я не знаю, оливы на моем пути или я на пути олив. Но я здесь. У меня сорок дней, и я могу их очистить от ровы. И тогда они будут жить. А если не очищу – они умрут.
Мне хватает этого смысла.
– Нет у тебя никаких сорока дней, – отрезал Маунти.
– Есть. Еще тридцать девять дней впереди.
– Они все равно зарастут и умрут.
– Ты, Маунти, не можешь знать наверняка.
– А вдруг могу? Напрасно все это. А если у тебя не сорок дней, а сорок лет? И ты всю свою жизнь потратишь на чужие оливковые деревья? Глупец!
Маунти удалился. Его слова остались и начали пускать корни. Злые слова – как рова: они прорастают в моей голове, стоит дать им почву. Они пустят ветки вверх, зацепятся за здоровые мысли, переплетутся сами с собой, заполнят все пространство, закроют свет. Станет темно, пусто и колюче.
Может, я глупец? И есть ли у меня сорок дней? Или осталось только два? И почему я здесь?
Я воткнул лопату в очередной корень ровы.