Обычный
Сумерки захватывали этот город, и в их власти были мои обычные действия, а именно чтение книг, которые я брал в библиотеке. Знаешь, самое удивительное в этом то, что литературу можно использовать как хранилище, да-да. Находишь подходящую обложку, приклеиваешь на дневник и прячешь на самом видном месте. Да, это очень надежно, пока кто-то не раскроет тебя. На один из таких дневников случайно довелось мне наткнуться.
«Я ненавидел его, с тех пор, как он лишил меня покоя, каждая моя мысль была лишь об одном: МЕСТЬ. Подготовка заняла буквально пару месяцев. Бойтесь собственной глупости, выкладывая в сеть свои фотографии, данные о месте учебы, страдайте от легкомыслия работников, что сливают информацию на незащищеннее сервера, потакайте привычкам, по которым вас легко вычислить, бойтесь обычных людей.
И вот наступило это счастливое время, я, наблюдая за ним, нашел момент, когда все было слишком идеально: успехи в институте, на работе, с девушкой, и это сгубило его. Запомните, никогда не проявляйте агрессию перед теми, кто не причинил вам никакого вреда, хотя мог бы это сделать, в противном случае, последствия не заставят себя ждать.
Он толкнул меня, а после с наездом оскорбил: «Пес, я же сказал, чтобы ты исчез из нашей жизни». Быстрый захват и платок с хлороформом, и эта тушка отключилась. Я отвез его в погреб в гараж, на глубину полутора метров, никто бы не стал искать нас там.
Я ускорил его пробуждение, будучи привязанным к стулу он не мог ничего сделать, а пытки еще только впереди. Правильно сказал кто-то, что физические увечья – дел любителя, профессионалы манипулируют словами. Я слушал оскорбления и угрозы расправы от того, кто сидел передо мной, какое наслаждение показывать ему раскаленные прутья, а в темноте постукивать по его телу линейкой, и слушать, как он воет от боли. Меняя восприятие моего пленника, недалеко от него поставил бюретку со скоростью 1 капля в 30 секунд, ударяясь о железное блюдце, она громом раскатывалась по помещению, а мрак способствовал усилению слуха.
Он спал, но я пробуждал его. Ругался – усыплял. Его временное восприятие было уничтожено, а моя улыбка повергала в шок. Я играл на скрипке рядом с ним, а он орал от боли, хотя никаких увечий на нем не было, даже та химия, что применялась, не несла серьезного вреда организму. В моих очках отражался его ужас. Признаться это быстро надоедает, убивать его мне не хотелось, а возиться, слишком хлопотно. Пара операций и он полностью потерял рассудок, а я внушал ему, что прошло несколько дней, его семья, девушка, одногруппники, – все с кем приходилось иметь дело, потеряли его, что объявлен розыск, а он всего лишь в погребе одного из заброшенных гаражей.
Я отвез его на скамейку перед домом, где жила девушка, с которой он встречался, а сам наблюдал за развитием событий. Парень очнулся, все его тело испытывало страх, в сознании крутилась мысль о похищении, что его держали в заточении столько времени, семья и девушка волнуются о нем, как вдруг появилась она:
– Ты приехал меня встретить, но мы же об этом не договаривались, к тому же мама наверняка дома.
Он в ужасе смотрел на нее, а я наслаждался, у этого человека временной сдвиг, но на самом деле прошло лишь часов 12—14. Дальнейшее представление было скучноватым, поскольку эта парочка пыталась разрешить ситуацию, возникшую из-за меня.
Люди – удивительные существа, они способны совершить невозможное, их разум совершенен, но имеет слабости. Никогда не пытайтесь разрушить границы, сдерживающие нормы морали и адекватности, особенно у обычных людей, вы получите жестоких и надменных личностей, способных на все.
Мой пленник вернулся в общество, хотя появился у него панический страх к людям в очках и звукам скрипки. Он не мог спать в темноте, а самое главное начал следить за своими словами.
Прекрасное чувство: я сидел в своем погребе и пил горячий кофе, слушая Шуберта на старом граммофоне, и знал, что если наступит пора, то это жгучее упоение местью и жестокостью обязательно случится. Будет ли это скоро, мне неизвестно. Но бойся своих желаний…»
Запись прервалась, как будто автор посчитал, что его самолюбие удовлетворено. Я задумался, а что же в действительности, он представляет, мог ли я стать таким же?
Кто знает…