1989 год. Расцвет. ПЕРВЫЙ КВАРТАЛ (Виктор Ааб)

Глава 1

Спитак. Сводки новостей, придержанные в новогодние, праздничные дни, снова описывают последствия землетрясения потрясшего страну. Реальные картины ужаса, переживаемого Арменией, транслируются на телевизионных экранах, заставляют содрогаться сердца граждан, болезненно всё это переживающих. Бодрые репортажи о масштабах организованной помощи, совсем не радуют, и на фоне ужасающих развалин порушенного города все равно вызывают стойкое ощущение безысходности. Ощущение нескончаемой беды.

Но жизнь сглаживает эмоции. И черствеет сердце и со временем воспринимаются уже как обыденность слезы обезумевших на далеком Кавказе соотечественников – так, затихает и едва ощущается ставшее уже привычным сочувствие, и какая-то мирская успокоенность, растворяет беспокойство души. Отгораживается душа самоуспокоением. Ведь государство чтобы облегчить их страдания, да что там государство – весь мир, делает в зоне трагедии все возможное и невозможное… И уже не так бередит её постепенно исчезающая из новостных блоков, все сильнее и сильнее растворяющаяся во времени беда…

А еще участившиеся репортажи из Афганистана бодрят, очередной крупномасштабной, только что завершившейся, успешной операцией ограниченного воинского контингента Советской армии, против упрямых, в своей непокорности, душманов.

Но эти армейские успехи почему-то не вызывают уверенности в том, что так необходимая, так желанная спокойная созидательная мирная жизнь в соседней стране, наконец наступит. Наоборот, все явственнее растет понимание, что увязли в какой-то бесконечной, неприлично растянувшейся на годы, войсковой операции наши непобедимые войска. И обладающие огромной мощью никак не могут решиться они, в силу политических причин, и все более и более неблагоприятно складывающейся общемировой общественной конъюнктуры, применить её против, постоянно ускользающего, растворявшегося в своем народе, и как бы из воздуха возникающего вновь противника. Применить всю мощь, в полную силу! Не могут – и всё тут!

И размазывается эффект присутствия их в непонятно что желающей, раздираемой внутренними противоречиями, стране. И не победу сулит это присутствие, не победу… Но и мысль о поражении даже в дурном сне кажется кощунственной.

И вновь, вечером, из телевизора бодрый репортаж об очередном, из участившихся в последнее время военных эпизодов, благополучно и победно завершившийся, вызывает вроде бы удовлетворение и гордость за локальный успех. Но почему неожиданно, вдруг где-то там, в подсознании, мимолетно проскальзывает, – пока еще мимолетно, – мысль об еще одной безысходности?

Унылым голосом стенает певец Леонтьев печальную песню, разгоняет афганский ветер по всему Союзу, и это отнюдь не прибавляет боевого духа советским войскам, увязнувшим в позиционном партизанском противостоянии с неуловимым противником. И гражданам страны не прибавляет. Цепляют слова душу, вызывают озноб ползущие по спине мурашки…

Неумолимо пережевывает события вялотекущая запутавшаяся и окончательно растерявшая первоначальные цели война, калечит и убивает мальчишек, только начавших вдыхать полной грудью взрослую жизнь, губит непонятно за какие провинности их души…

Не моя страна управляет этой маленькой войной, а маленькая война вцепилась в державу, и вертит ею на потеху всему миру. И растет понимание неправильности происходящего… И в общем грохоте перестроечного звучания явственно проскальзывает от граждан растущее недовольство, набирает силу и становится все более и более заметным, и весомым…

А ведь репортажи хорошо сработаны. Смотришь и кажется – ну немного еще, совсем немного и переломим ситуацию, и победим окончательно этих полупервобытных душманов, как когда-то – басмачей… Только все это – миражи – на поверку…

И вот, уже принято решение о полном выводе ограниченного контингента советских войск из дремучей в своей отсталости страны, упорно не желающей покориться силе, штыками навязывающей им, афганцам, лучшую жизнь. Надо полагать – о бесславном выводе…

Эта неотрывная от естества своего главная жизнь страны – дома, по вечерам, нахлынет вдруг из дали дальней, и тут же, отступит, растворится в теплой атмосфере настоящей, реально осязаемой радости. Отступит перед обволакивающей сознание, детской суетой, явно соскучившихся по тебе дочурок с их милыми и так важными детскими неотложными проблемками, которые без твоей помощи они решить не могут, и участие в которых полностью переключает на себя внимание от глобальных событий.

А днем, думать об общемировых делах некогда. На предприятии безо всяких раскачиваний с первого же после новогоднего дня безотлагательными проблемами раскручивается хлопотная телефонная жизнь.

Глава 2

Неприятно встряхивает совершенно неожиданная кадровая утрата. В начале второго рабочего дня, начавшегося года, с каким-то отрешенно решительным выражением лица задержавшись после планерки, смущенно переминаясь с ноги за ногу, подает мне лист бумаги механик Олишевский. Я всматриваюсь в текст и не верю своим глазам – в моих руках заявление об увольнении?…

– Виктор Васильевич, я возвращаюсь назад в свою деревню, в Летовочное… возвращаюсь к семье…

Вот те на-а… Оказывается почти четыре года он жил в городе один. Кто бы мог подумать! Одинокий, совершенно глухой и где-то беспомощный без слухового аппарата, человек. Творец и создатель «из ничего» транспортной техники. Настоящий труженик, пропадавший на работе и живший одной работой…

Я знал о нем лишь то, что требовалось, – абсолютно добросовестный, честный и надежный. Неравнодушный и совестливый. Исключительно инициативный, высочайшего уровня профессионал. Умный и смекалистый. Давший слово и непременно умеющий его сдержать…

Да мой коллектив, по всем, касающимся транспорта, вопросам, как у Христа за пазухой, находился за его спиной! У этого неказистого с виду человека… Вот это неожиданность, вот это потеря…

– А никак нельзя чтобы семья в город…, – растерянно мямлю, уткнувшись глазами в бумагу.

– Ну что вы, как можно, – там же корова, скот, птица… – преодолевая собственную глухоту, громко рокочет механик. Мне надо туда самому…

И я вижу, – какой из него горожанин? Вот она, крестьянская сущность…

И чего он смущается. Я искренне рад, что прерванная по какому-то случаю, семейная жизнь Иосифа Альбиновича приобретает новое дыхание. Не должен мужчина быть одиноким. Ну и что из того, что несколько нескладен глуховатостью мой механик? Это настоящий мужчина, – добрый, порядочный и хозяйственный. И задерживать его мне как-то совсем неудобно.

– Кому сдадите дела Иосиф Альбинович? И как же так получилось, что так быстро и внезапно, без предупреждения…

– А что, разве Александр Николаевич, вам ничего не говорил? Он ведь в курсе…, а за работу техники вы не беспокойтесь. Я до конца года все подтянул, фонды по бензину на первый квартал рассчитаны и согласованы. А первое время поработать, в качестве механика, может Цехменструк… Он уже имеет опыт…

– Ну что же, Цехменструк, так Цехменструк… Сдавайте дела.

Вот ведь Олишевский. Принял без рассусоливаний решение как отрезал.

И убыл в свое Летовочное, незаметно. Оставив Городской телефонной сети наработанную транспортную прочность и долгую благодарную о себе память…

– Александр Николаевич, что же вы промолчали…

– Да я как-то совсем не принял это от Олишевского всерьез…

– Ну ладно, у нас наработан по этому направлению некоторый резерв. Цехменструк конечно путевые листы повыписывает, но он нам, прежде всего, дорог как кабельщик. Не можем мы позволить себе кабельщика переводить в механики, да и вряд ли сам Александр захочет надолго начальствовать. Он своей выгоды не упустит, а кабельщиком сейчас на ГТС гораздо выгоднее оставаться. Деньги временно подработать совмещением Цехменструк не откажется, но только временно. Да и нельзя его вырывать из прежней работы. В кабельщики идти, несмотря на всю выгодность, по-прежнему, ни у кого желания нет.

Общий контроль и организацию работы транспорта на период подбора нового механика возьмет на себя Журба. Опыта ему не занимать, – заодно в ускоренном порядке и полностью вникнет во все существующие здесь проблемы. Не белоручка Владимир Яковлевич, где надо и лично свое плечо подставит.

Журба все понимает с полуслова, и не только в силу должностных обязанностей. Транспорт, – это его вопрос, и сбоев в его работе допускать Журба не намерен. Вот и ладно…

Глава 3

Планерка. По уже устоявшейся традиции провожу её по понедельникам тридцать, – максимум сорок минут. До начала рабочего дня – в восемь тридцать. Ничего лишнего.

От начальников цехов – кратко, общее состояние дел, за прошедшую неделю, включая субботние с воскресеньем происшествия, проблемные вопросы к смежным службам.

От меня – изложение информации, которую необходимо присутствующим знать, уточнение акцентов работы на предстоящую неделю. Задания, исполнение которых обязательно всеми из присутствующих. Всё!

Конкретные проработки вопросов будут позже в отдельно назначенное время с присутствием только тех людей, которые что-то в решение обсуждаемого вопроса могут внести. Быстро, по-деловому.

Моя задача – не дать увести обсуждение в сторону от сути, и удержать, в рамках обсуждения проблемы отдельных участников, – любителей – сдобрить его изрядной долей пространственной водички, а то и вообще притягиванием за уши всего, что можно притянуть, вроде бы и важного, но к этому, конкретному делу, не имеющего никакого отношения. А это еще вовремя уловить надо.

Все, с кем я работаю, уже давно поняли и приняли мою методику работы, и лишь экономист – Мурносова Валентина Васильевна непробиваемо удивляется. Что это за жесткость такая, и порассуждать даже нет никакой возможности…

Да, можно порассуждать, – но конкретно, по существу, а не абстрактно, ради собственной зарисовки…

Мне обычно удается по кратчайшему временному руслу погасить её «заносы», – а ведь когда надо, умеет она и очень привлекательные идеи подбросить. Тем и ценна, несмотря на всю, так и просвечивающуюся из нутра, непредсказуемость и авантюрность… Мне удается своей властностью перебивать её властность, – откуда такая у человека, в общем-то, никогда не занимавшегося конкретным производством, – бумагомараки-экономиста, женщины, по своей профессии только и умеющего сверстывать планы… Во власти всей её ярко выраженной сущности, Мурносова какой-то внутренней силой подавляет окружающих. Никто на телефонной сети не желает с ней связываться, – даже если полностью прав…

Даже, открыто, – Макарычев, главный инженер…

Лишь один Висящев может подбросить ироническую шпильку в адрес её вездесущности, да и то, так, вскользь, вроде бы в шутку…

Я понимаю источник её силы и влияния. Он – в финансовых рычагах. Экономист держит в руках штатное расписание, экономист оценивает финансово повышение разрядов работникам, экономист формирует размеры премий практически всем, и непосредственно через формирование финансового состояния каждого работника, влияет на его семейный бюджет. Как доведёт начальнику предложения по его оценке труда, – так в подавляющих случаях и будет.

Разве может начальник непосредственно вникать в распределение премий, надбавок и лишений каждого работника, – нет, конечно. А она, – может! Обязана, в силу прямых должностных полномочий.

Скрепляет и одобряет своей подписью все её решения начальник, то есть я, но повседневная, реальная финансовая власть – у неё.

Это понимают все, всё чётче. По мере освобождения от уверенно ослабевающего ярма, буквально еще год назад всё поглощающих, и отвлекающих от всего, повреждений. Начинаю понимать это и я. Все под более и более пристальный взгляд попадают решения и оценки экономиста, все чаще и чаще вношу я поправки в её предложения. И она это все ощутимее чувствует, и я чувствую, как передергивается в душе, и понимаю, как ей это не нравится.

И все чаще и чаще меня посещает крамольная мысль – больше всех именно экономисту был выгоден тот хаос, который совсем еще недавно, буквально парализовал возможность всех моих предшественников спокойно проанализировать финансовую игру на предприятии. Понять и вникнуть в её сущность – оценить, способствует она порядку, или хаосу, взять под полный контроль и полновесно использовать силою данной власти финансовые рычаги во благо всех.

С незавидной регулярностью сменяли друг друга у руля Телеграфно-телефонной станции растрепанные в чувствах и эмоциях начальники, полностью расшатавшие нервы, доведенные разъяренными потребителями и различных мастей вышестоящими начальниками, до полуинфарктного состояния. Уходили с навешанными ярлыками наглых хапуг и блатников, и чуть ли не преступников. Полностью раздавленные непосильной борьбой с повреждениями, множащимися, как отрубленные в сказке у дракона головы, – вместо одного устраненного – взраставшими тремя, новыми. Сломленные душевно и злые. И не до реального руководства проблемным предприятием, в настоящем смысле этого слова, им было. Они за все, что происходит с предприятием – только несли ответственность. А реально руководил им – экономист!

Крамольная мысль… Но я все больше и больше, в силу все тверже утверждающегося, и теперь уже полностью контролируемого процесса, на резко повысившей свое качественное состояние телефонной сети, вникаю в экономические дела, и все плотнее и плотнее руковожу именно экономистом и бухгалтером. И перебиваю Мурносову и перебиваю…

Но разве могу проследить и перепроверить её действия во всем? Нет, конечно. И всё равно, она чувствует, что начальник «загорелся» экономикой и уже давно – осторожничает. Хороший экономист, хотя в силу поголовного кадрового голода на руководителей среднего звена, мне не из кого выбирать и не с кем её сравнивать, – чувствую лишь, что очень уж, – она, себе на уме…

Глава 4

И все-таки, экономические планы, и рубежи, на начавшийся год мы утвердим и рассмотрим чуть попозже. А сейчас плотно наваливаются другие, не менее важные дела, которые, используя просветы появившегося, наконец, долгожданного свободного времени у линейно-кабельного цеха надо грамотно использовать. Времени, свободного от устранения повреждений на сети, которых сейчас просто – нет. Утренние сводки стабильно, вот уже весь зимний период отмечают их количество – одно, два…, не более десяти.

Можно, наконец, заняться кабельной шахтой на АТС-6, шахтой ведущей свое существование со времен появления в городе первой автоматической телефонной станции. Кто только не прикладывал руки за долгие годы к формированию её безобразного состояния… И всё там сделано наспех по какой-то немыслимой логике. Если очень присмотреться, то просматриваются зачатки классического стиля укладки первых кабелей на её консолях, в период начального формирования, но уже давно они буквально утонули в хаосе беспорядочной протяжки современных, более поздних. Похоже в период возникшего и все увеличивавшегося груза растущих повреждений на сети, уже никому не было реального дела за отслеживанием технологии укладки новых кабелей в шахте, в самом сердце сети. Разраставшийся хаос, на собственно сети, поглотил все профессиональные подходы, добрался до начальной точки, от которой начинается прокладка любого кабеля, свел технологии на «нет» поспешной и неподдающейся реальному осмыслению паутиной переплетений.

Однажды запущенный в работу по попустительству руководства, абы как проложенный, вопреки всем техническим правилам кабель, явился заманчивым образцом для повторения, в условиях бесконтрольности. И не сразу – за долгие годы, превратилась шахта в большой узел телефонных кабелей, теперь уже не поддающихся, просто распутыванию. Толстых кабелей и тонких. Полиэтиленовых и свинцовых. Изредка герметичных, а по большинству – обмотанных изолентой, и даже, полуодетых, просвечивающих из-под наспех насаженных муфт разноцветными пучками жил. Да к тому же, многие из них, как правило, свинцовые и самые старые, стелились на нижних консолях, а то и просто по полу. Шахта, по-прежнему, находится под постоянной угрозой затопления.

Воды в подвал проникают повсюду. И просто грунтовые – весь год, и паводковые – весной. А ещё – через, канализационные трубы, не поддающиеся полной герметизации. И, возможно – через подземные лотки проложенной через весь двор вдоль здания системы отопления, страдающей от вечных утечек, и не обязательно только на прилегающем участке.

И только автоматически включающийся насос то реже, то чаще, в зависимости от меняющейся интенсивности поступления сдерживает её количество в подвале на заданном уровне.

Последние два года – Бог миловал. Удалось удержать подвал от затопления, но гарантии что это затопление когда-нибудь да не произойдет – нет никакой. И тогда, неизбежно, кабели шахты окажутся в воде и тысячи повреждений в одночасье накроют телефонную сеть.

Но это – потенциальные повреждения. Пока линейно-кабельный цех, за пределами шахты, боролся с многочисленными, реальными, – они сдерживались системой подвальной откачки воды. И вот, наконец, появилась возможность – кабельщикам поработать с самими кабелями в шахте, хоть немного упорядочить их. А самое главное – поднять их на такой уровень, чтобы вода даже – не дай Бог – в затопленном по максимуму подвале – не смогла дотянуться до самого нижнего из них.

Макарычев, Журба, Висящев, Бугаенко и я спускаемся вниз в тускло освещенные помещения шахты. Их два, и шахты по сути – две, – на северной и на южной части здания, и разделены они, как и весь подвал, широким коридором посередине здания. Проскальзывают кабели через туго заполненную отверстую перемычку в самом низу коридора из одной шахты – в другую. И чтобы вытащить их оттуда и поднять на более высокий уровень – кабели надо резать и монтировать вновь.

Не можем мы позволить себе этого – у нас просто нет количества необходимых для такой работы материалов. Вроде бы и небольшая сеть в городе, а кабелей в шахте – десятки. Разных кабелей…

Присматриваемся, вот уже в который раз… Судим, рядим, и что-то вырисовывается…

Моя команда понимает, что, в общем, возможно, и хотелось бы, выполнить задуманное, но мыслит скептически. Нижние кабели большой емкости лежат как влитые вросшие во все протяжение обеих шахт многолетним грузом. Их не то, что поднять – пошевелить страшно. И я понимаю, что ни Бугаенко, ни Висящев реально представляющие – какое количество повреждений даже при максимально осторожней работе они могут спровоцировать, начав шевеление спящих в непотревоженности длин, – психологически вряд ли себя преодолеют и решатся в реальности их двигать и поднимать.

Но есть Журба Владимир Яковлевич. Он свежий на ГТС человек, трезво и рационально мыслящий, ему по плечу любая работа, и он не чурается самой грязной. И самое главное, когда необходимо – впряжется. Не важно, что по чину – заместитель начальника, личным примером любому из сотрудников покажет, как порученную работу правильно выполнить. И он не страдает от психологической сдержанности как Висящев. К счастью он не пережил в отличие от моих товарищей ад городского недовольства работой полу-парализованной сети. Он сможет организовать перекладку кабелей. И как человек в высшей степени опытный, достаточно осторожный, ответственный и трезво мыслящий – сделает это с минимальным риском их повреждения.

Но надо еще подвигнуть на эту работу кабельщиков… Да-а, от сбора всей команды в кабинете начальника – не обойтись…

А команда все та же. Ларионов, Беккер, Цехменструк, Чурсин, Леонов, Полкопин, Крылов и «приблудник-зэк» – Муметжанов.

Мест в кабинете хватает всем. Вглядываюсь в лица и отмечаю, – изменились люди. Исчезла когда-то так очевидно выпиравшая из них внутренняя напряженность, озлобленность и подозрительность. Они уже давно не выглядят вечно уставшими и замороченными от аврального физического труда и неизбежно сопровождавшего такой труд психологического гнета. Бодрые, отдохнувшие…

Каждый, – полноценный отпуск отгулял. Конечно, за исключением Чурсина, которому, с переменным успехом борющемуся с пьянством в своей семье, вечно денег не хватает. По инерции вроде бы и скрывают кабельщики свою честно заработанную трудовую расслабленность, но накопленная от безавральной работы сила из них так и сквозит.

– Нет повреждений на сети – и делать нечего? – Есть работа…

Обговариваем предстоящее. Не в ущерб обслуживанию общей сети, два кабельщика, а если необходимо, еще два монтера, – большее количество людей в шахтах просто не разместится, – ежедневно поступают в распоряжение Журбы. Большого запаса времени – нет. До очередного паводкового периода кабели в шахтах АТС-6 должны быть подняты и относительно упорядочены. Те, которые мешают и не поддаются выпутыванию, – это конечно нежелательно, но придется резать и прозванивать вновь.

Сложная работа? – да, сложная! По лицам присутствующих вижу – раз надо, они готовы эту работу выполнять. Вроде согласны все, а все равно чувствую, – не до конца понимают, что вообще-то, это надо не мне, а им. А может быть я просто излишне подозрителен…

На всякий случай напоминаю, – по-прежнему, отсутствие повреждений на сети даст возможность заработать кабельной бригаде самую высокую премию. И по мере возрастания надежности работы сети – заработная плата у них будет только расти. И вижу по реакции – порядок в шахте – конечно же хорошо, но как хотят все-таки люди именно про это, про зарплату, слышать… Но ведь порядок в шахте – это и есть весомый довесок к обеспечению общей надежности сети прямо влияющий на эту премию. Как-то недомысливают это кабельщики.

Коли уж собрались – довожу еще одну очень важную задачу.

Сообщаю, что настало время подключиться и к развитию сети, и не просто локально. Если хотим иметь запас кабеля на паводковый и летний ремонтный период – придется взять на себя полностью строительство нового объекта в городе, с монтажом станции и строительством линейной сети – емкостью в тысячу номеров. Я не обрисовываю сейчас предстоящую работу в деталях. Ставлю задачу и понимаю – очень важно, для рядовых трудяг-работников, чтобы эта, действительно очень важная задача, была поставлена перед ними – именно первым руководителем.

Неразговорчивый народ – кабельщики, но встречей довольны. Проявил начальник к ним уважение, поговорил на одном с ними их языке, – понятно, – общее дело делаем. А работа? Что – работа? Куда она убежит, – сделаем…

Глава 5

Новая станция емкостью в тысячу номеров уже доставлена, извлечена из ящиков и сгрудилась стативами в помещениях двухкомнатной квартиры на первом этаже нового жилого дома в юго-западной части города нового жилого дома патной квартиры ров уде по адресу Сакко-Ванцетти 217.

Квартиру выторговал у руководства завода Кислородно-дыхательной аппаратуры Макарычев, в обмен на обещание полностью телефонизировать и этот дом, и группу других, рядом возведенных, этим мощным предприятием по программе «Жилье-91». Действительно, очень компактный микрорайон, растущий как на дрожжах, вырисовывается в этой части города. Массивом многоэтажных домов с сотнями квартир в каждом. И все они, вновь построенные, прозябают без телефонов.

Проект телефонизации для этой части города разработан в полном соответствии с классическими требованиями. Он предполагает частичную телефонизацию территории города значительно превышающей по размерам тот «пятачок», на котором возводит свое жилье завод. Разработан проект по дурацкому принципу – всем сестрам по одной серьге, и как следствие, вызовет неизбежное очень болезненное недовольство тех, кому эта «серьга-телефон» не достанется.

Питательную среду для такого недовольства создает Перестройка, громко вещающая о правах каждого человека на полный и, – в сию же минуту, – материальный комфорт. А какой же комфорт в доме без телефона…

Это сколько же домов мы разбередим, облагодетельствовав в них избранных, пусть и очередников-счастливчиков, желанной телефонной услугой. Все дома охватим, но телефонов поставим, лишь – в каждую третью квартиру. Это сколько же их соседей придет ко мне, потом на прием с выматывающими душу беспочвенными и бесплодными претензиями на якобы нарушенную очередность…

Горожан, разбуженных действительно оживившейся телефонизацией города, и так идет в последнее время в абонентский отдел числом, по все возрастающей прогрессии. И многих из них – чтобы доходчивей объяснил отсутствие технической возможности, по-прежнему, – хоть кол у неё на голове теши, направляет исподтишка ко мне Юртабаева…

Конечно, проект есть проект, мы его сами же под требования установленных норм телефонизации и составляли, но как нам хочется с Макарычевым с учетом нынешней, реальной обстановки его рационально перелопатить.

Благо, Управление связи в последние годы непосредственно в сферу строительства не вмешивается. Ему что надо? Выполнить план установок, освоить объем строительства в деньгах, свести до минимума жалобы в городе от телефонной деятельности.

Ну и хорошо! Это все мы обеспечим стопроцентной телефонизацией, но на гораздо меньшей, компактной территории, не вызвав с неё ни одной жалобы. Не вызовем жалоб и с тех районов города, дополнительная, опять же, частичная телефонизация которых предполагалась проектом, но пока выполнена не будет. Жители то об этом проекте не знают, вот и славно, – и не будем их пока бередить.

Льготников же и участников войны в застройках, прилегающих к зоне компактной телефонизации, обеспечим телефонами отдельно. Всю задуманную работу в силу её компактности можно будет выполнить в очень короткий срок.

И самое главное – сможем высвободить из проекта приличное количество кабеля. Используем его взамен, по-прежнему, совершенно не выделяемого для ремонта действующей, конечно же, изнашиваемой сети. Очень уж необходим этот кабель для поддержания нормального её технического состояния.

Но чтобы использовать высвобожденный из строительства кабель именно так, как мы хотим, мы должны от ПМК получить его в свои руки, со всеми сопутствующими материалами. А значит, должны и построить объект полностью сами.

Ладно, будет Фенину тысяча установок…

Выполнить задуманное строительство предстоит Висящеву с его людьми, и ни в коем случае не в ущерб достигнутому уровню качества.

Глава 6

Мне легко работать с главным инженером. В той, теперь уже и далекой, первой половине 1986 года, встретил он меня доброжелательно-осторожной, задиристой недоверчивостью. Мол, много уже вас пыталось управлять предприятием, разрывающимся от бессистемной хаотической работы, порождающей безысходную стрессовую обстановку. Где они сейчас – эти стратеги, разуверившиеся в своих силах, – сначала, энергично бодрые, и вдруг – каждому свой срок, – сломленные морально и озлобленные… Каждый, лишь умножившие и распространившие до невыносимого состояния на ключевых работников коллектива, эту обстановку. Все это тогда, затаенной болью, так же как и у Висящева, читалось на его лице.

Макарычев, начавший свою трудовую деятельность на этом предприятии, прикипевший к нему. Человек с врожденным чувством долга и беспокойной совестью, до верха наполненный отторжением, упорного в своей непреодолимости и безысходности, сложившегося производственного состояния. С совестью, все еще не позволившей, просто так бросить это предприятие, которое помогло повзрослеть, получить прекрасную профессию, очень интересную, творческую, и нужную людям. Позволило выстроить какую-никакую – карьеру. Предприятие, которому он успел отдать добрых полтора десятка лет честным заинтересованным и сознательным служением.

Тоже, включившийся, в силу своей компетентности в наведение порядка на сети, он, довольно долгое время имевший в руках весомые рычаги влияния, тоже, со временем – разочаровавшийся, но пока так и не решившийся окончательно разорвать ниточку гордыни, удерживающей от признания собственного поражения. Для такого человека как он, – поражения – очень уж болезненно опустошающего душу…

Наметил, видимо, тогда мне свой срок, помедлил с принятием болезненного для себя решения и… – остался.

Дельный человек, Макарычев, совестливый человек. В этом вопросе – сродни с Висящевым. Мне очень мало понадобилось времени – почувствовать состояние его души. Конечно, я пристально присматривался к нему, прощупывал его практикой, и очень скоро уже тогда – в 1986, – убедился в его исключительной полезности.

Именно Висящев с Макарычевым постепенно преодолев собственную недоверчивость, раскрылись своей сутью, и смело объединили «СВОИ», и моё – свежее «Я», в плодотворное – «МЫ». Массой предложений, массой задумок, порой парадоксальных, принятием тщательно продуманных решений, спокойным, но твердым контролем их исполнения, может быть не всегда укладывающегося в ранее намеченные сроки.

Как-то так само собой получилось, что я не видел необходимости в навязывании непременно своей воли нарождавшемуся «МЫ», наоборот, дал свободу людям, большинство этого «МЫ» составляющим, позволил полностью раскрепостить и проявить их энергию, их профессионализм.

Людям с СОВЕСТЬЮ глупо чинить препятствия и создавать искусственные неудобства. Как правило, люди такого рода очень тонко чувствуют фальшь в отношениях, но если её нет, – раскрываются встречно всем лучшим, что имеют в себе. И как-то само собой получилось, что и сам я – этим людям доверился. И изменилась на предприятии жизнь…

Меня, по-прежнему, по поводу и без повода, дергают во все мыслимые и немыслимые властные структуры. Отвлекают от непосредственных дел на предприятии, обязывают долгими часами присутствовать на различных общегородских заседаниях, важных, и не очень, – сборах, подавляющей частью к связи не имеющих ни малейшего отношения, так – для массовости.

И всякий раз, возвращаясь в свой кабинет, и проходя мимо не плотно запахнутой двери кабинета главного инженера, непроизвольно отмечаю бурлившую за нею производственную жизнь. Выстроенную, также как и в кабинете начальника, – краткую, локальную, мобильную и по существу.

Даже если мне в настоящий момент очень главный инженер и нужен, я никогда в этот момент в течение производственной жизни за дверью его кабинета не вмешиваюсь, не прерываю её, даю возможность – довести до конца.

Главный инженер – работяга, грузит себя по полной, делает свое дело и делает очень профессионально. Он давно переключил на себя оперативные технические проблемы Висящева, и все реже с ним, а большей частью – один, приходит ко мне для утверждения очень важных наработанных вдвоем решений. Тройкой мы уже давно-давно не собираемся ежедневно, как три года назад, так – в редчайших случаях.

А что касается других цехов, – так в них он давно полный хозяин.

Наступило нормальное время. Начальнику в суть повседневных технических проблем вникать не обязательно.

Но сейчас он меня приглашает посетить место дислокации новой АТС. Необходимо еще раз – на месте взвесить свои возможности по добровольному строительству объекта развития телефонной сети эксплуатационным предприятием и принять по намечаемым работам окончательное решение.

Такси ждет, – и как же без Висящева, – собрались втроем, поехали…

Хорошая квартирка, светлая с комнатами на Север и Юг, распланированная заблаговременно внутри, с подачи Макарычева так, чтобы размещение станции уместилось одним комплексом в просторном зале, поглотившем в себя и кухонную часть. Вторая комната заполнится стойками питания. Аккумуляторы разместим в туалетном отсеке. Импровизированная шахта займет ванную.

Хорошая квартирка, но как она все-таки тесна под наши цели. Мы несказанно рады и этому – проблема основательно строящихся типовых зданий под АТС по-прежнему остается открытой в городе и не решаемой даже в намеках.

Конечно, для расположенной в жилом доме АТС существуют риски – хотя бы та же возможность её затопления из расположенных выше квартир… И все-таки – это риски виртуальные, а шампанское не пьет, известно, только тот, кто не рискует.

Мы не балуемся шампанским, нам и стоявшим за нами горожанам нужна телефонизация, нужна даже не сейчас, а еще «вчера»… Конечно, несколько смущает, что вот уже третья по счету АТС в городе, в Областном центре, расположится в обычной квартире. Красноречивый пример того, что ни городским, ни областным властям, по-прежнему, кроме как укоренившейся привычкой – погонять связь, – искреннего желания – иными способами помочь ей, так и нет. Сама собой сложится телефонизация города – куда денется. Чисто потребительское отношение…

Директор завода КДА Лесняк Ю.Ф. подаривший связистам квартиру – оказывается, более масштабно, более по деловому смотрит в будущее, подменяя в этом вопросе тех, из кабинетов, кому Бог велел…

Жизнь диктует свое. Конечно не идеальный вариант с размещением АТС, но именно благодаря этому варианту, телефоны в домах Лесняка появятся очень скоро, много телефонов…

Несмотря на раннее время в помещении кипит жизнь. Инженер АТС Дьяченко Лариса с помощницей, которой я не знаю по имени, распаковывает и осматривает приборы станции. Подхватывает их и ведет монтажную работу один из немногочисленных мужчин цеха АТС – Забытин Сергей. Работает степенно, не торопясь. Именно он закреплен за обслуживанием станций ПСК-1000 в городе, именно он продемонстрировал сметку и прекрасные знания станций этого типа во время ликвидации последствий пожара на ПСК-66 в августе 1986 года. Именно он, принял наибольшее участие в монтаже и успешном пуске в эксплуатацию ПСК-1000 Васильковского микрорайона. Эту, очередную, смонтировать – ему набравшемуся опыта и сноровки, – что семечки пощелкать…

Нам, приехавшим на АТС, собственно, подсказать что-то Сергею, и нечего, – сам все прикинул, сам рассчитал, демонстрирует задуманное и наработанное.

– Сережа, ну когда все-таки станция заработает?…

Трет затылок Сережа, мычит по-деревенски.

– Ну не знаю…, ну… через месяц…

Боже, – через месяц! Его даже не надо торопить, – этот срок нас вполне устраивает.

– Сергей, ты все-таки особо не спеши, все надо выполнить очень качественно, особенно тренировку станции. Иначе, зашьемся на непрохождениях соединений, – напоминаю прописные истины так, для проформы.

– Да нет, Виктор Васильевич, станция добротная, надежная…

Да, станция этого типа, действительно надежная…

И еще я знаю причину, по которой Забытин весь выложится, но добротно и в срок выполнит порученную работу. На предприятии освободилась двухкомнатная служебная квартира в доме, где находится ПСК-61. И получит её в пользование в полном соответствии с очередностью – так совпало, очень кстати – Забытин. Он уже знает об этом, виду не показывает, и хоть не ахти какая квартира, но выдает подрагивающий голос его радостное волнение…

Итак, проблем с монтажом и пуском в эксплуатацию станционной части объекта практически нет. А что же с линиями…

Не покидает предчувствие получения быстрого результата от предстоящей работы. Оно возникло не вдруг. Пока я беседую с Забытиным, определяясь со сроками – мои спецы по линейной части очень уж оживленно жестикулируют руками в комнате, предназначенной для размещения электропитающей установки. И все в окно выглядывают.

Чего выглядывать, – на улице прекрасная погода. Солнечный день, и как это бывает в конце января, еще не теплом, а особенной яркостью свечения перемешанной с холодным блеском чистого свежевыпавшего снега, уже напоминает о начале скорого приближения так желанной весны. Чувство утверждается осязаемой реальностью, как только я подключаюсь к предмету обсуждения моих товарищей. А обсуждают они как раз возможность быстрой организации соединительной линии.

За три года я, а они гораздо больше меня, насытились мучительным процессом ожидания, и медленным течением преодоления, объективного временного промежутка, который традиционно в городе сопровождает строительство любых телефонных объектов. Так было с телефонизацией Северной промышленной зоны. Несколько быстрее, но все равно очень медленно, особенно в условиях объявленного Перестройкой всесоюзного ускорения, – с телефонизацией Васильковского микрорайона. И совсем уж – черепашьими шагами, до моего назначения на ТТС, – со строительством и расширением АТС-4.

И дело здесь было, конечно же, не в руководстве, моем и моих предшественников. Время и общее состояние экономики страны создавало настрой, диктовало медленные телефонные темпы. Не до жиру. Есть в стране масса гораздо более важных проблем. А потом снежным комом, вдруг, возник и начал разрастаться информационный бум. Люди почувствовали и оценили возможности общения с помощью технических средств. Еще с десяток лет назад совершенно несбыточная для большинства граждан огромной страны возможность прикоснуться к телефонному аппарату – разве что по совершенно неотложному случаю в переговорном пункте – неуверенно начала превращаться в близкую реальность, и вдруг переросла в острую необходимость. И стали, терзаемы связисты ненасытной потребностью людей…

И вот, еще даже не приступив, по настоящему к исполнению работ, мы в воображении видим уже – ну месяца через полтора – два, новые телефонные установки на объекте с только-только начавшимся строительством! Осязаемый результат, и не только в воображении, а реально просчитываемый. Когда такое было…

Все упирается в соединительную линию. Будет она протянута – тут же будут и новые телефоны в юго-западной части города. Уж один дом телефонизировать точно ничто не мешает, дом в котором и располагается новая АТС, а ведь в нем ни много, ни мало – сто пять квартир, сто пять потенциальных телефонов…

А вот, буквально в двадцати шагах от него, во дворе перпендикулярно еще один, и напротив – еще, и рядом еще дом – с уже обозначенным адресом Сакко Ванцетти 215… И чтобы охватить их полной телефонизацией – не требуется строительства никакой канализации, а следовательно работы можно выполнять – не дожидаясь лета, прямо сейчас.

Что ж, обвязку кабелями домов придется делать тоже самим, это плата заводу КДА за выделенное помещение. Божеская плата – что она по сравнению с результатом, который получат горожане от скорого появления здесь телефонов, с престижем, нарабатываемым себе связистами?

Хорошее рабочее возбуждение будоражит нас. Мы нащупываем путь, по которому оперативно организовать соединительную линию не представит особых трудностей и тогда…, определенно, в марте телефоны по адресу Сакко Ванцетти 217 заработают!

Ай да молодец Александр Николаевич, ай постарался. Не поддался эйфории от успеха за «выбитую» для технических нужд квартиру, не ограничился полумерой, а выдавил от строителей Лесняка дополнительное обязательство, чтобы построили они еще и отрезок новой телефонной канализации от дома, врезанный в существующий колодец на перекрестке улиц Сакко Ванцетти с Комсомольской.

А там, по существующий канализации в два канала от соседней АТС, проходит двухсотпарный кабель, питающий скудным количеством номеров этот промышленный район, и тут же на перекрестке в шкафу оканчивается. Его-то мы и развернем на новую АТС в новом качестве, – качестве теперь уже соединительной линии, и тут же по состыкованной старой и новой канализации пробросим новый кабель к шкафу – всего-то требуется его 150 метров, с последующим использованием потом под действующие в этом районе телефоны.

А от соседней АТС-61 соединительную линию ещё необходимо продлить до Центральной станции, именно в неё должна быть включена новая ПСК-1000.

Конечно – зима на дворе. Но помимо Васильковского микрорайона много тротуаров перерыл в прошедшем году Байтулеков в центральной части города. Там, где необходимо, на участке от Центральной АТС-4 до ПСК-61, добавил тоже свежих телефонных каналов. Не составит особого труда и тут проложить полтора километра двухсотпарного кабеля, недостающего для создания полноценной соединительной линии к новой АТС.

Все сошлось – и кабель есть и время у работников Висящевского цеха не обремененных повреждениями – тоже есть. Как тут не поработать.

Александр Дмитриевич отрешенно шевелит губами, просчитывает, – это сколько же сэкономленного кабеля ему на предстоящий паводок достанется. Это сколько же своих нервов он сбережет, не утруждая коллектив латанием неизбежных в ходе паводка прорех «запчастями из воздуха»…

Доволен такой перспективой Висящев. Мы все довольны…

Глава 7

Появилась, наконец, возможность спокойно разобраться с ещё одним дефектом на сети – с линейными повреждениями. Их, целая совокупность. На воздушных линиях, на вводах, в комнатных проводках, на кроссировках в шкафах, и контактах в кабельных ящиках. Под этот перечень повреждений подходит все, что лежит за пределами станционной части телефонного соединения. И еще – за пределами повреждений в кабеле.

О линейных повреждениях с Висящевым как-то мало мы вели речь на узких планерках. Всё заслонял собой разбор длительных, кабельных, на сети. А линейные – что, много времени, чтобы устранить их не требуется, возникли и ушли, возникли – и ушли, как правило, не повторяются, так устоявшейся чередой скользят по телефонным номерам. Особых хлопот Висящеву не доставляют, сам он их и разруливает со своими монтерами.

Иногда проскальзывает рецидив. Обозленные своими проблемами кабельщики вытащат конкретный случай, когда в стремлении быстро отписать свое, не устраненное, линейный монтер, по еще недавно имевшей место массовой привычке, по крайней мере, такое предположение долгое время имело право на жизнь, – перебросил его на кабельное, уверенный в безнаказанности. Мол, все равно, замороченные большим их количеством, кабельщики, это подкинутое по случаю, в общей массе не заметят.

Но вот, заметили, подняли шум – и что? Бывает, пойманный за руку случайно, один раз получит шустрый монтер нахлобучку. Пожурят его в общей суматохе, еще и сумевшего почти оправдаться, и скоро все забудется. А скольких таких подстав кабельщикам благополучно завершились без последствий? Кто считал…

Просто как аксиома прочно осело у всех в голове, что, несмотря на выявленный частный случай, линейные монтеры работают несоизмеримо лучше, оперативнее и качественнее своих кабельных товарищей. И не дотянуться в организации труда кабельщикам до них никогда. И качеством работы не переплюнуть.

Но вот уже целых три месяца кабельных повреждений на сети практически нет, а почему-то приходят люди и жалуются на неработающий телефон…

Об одной из таких недавних разборок с недовольным абонентом мне сообщает по случаю Гильда Гаер, моя секретарша.

Она уже все уладила и успокоила возмущенного абонента. Висящев быстренько среагировал, организовал ремонт линии и исчерпал инцидент. Но с меня, тоже как оказалось, зацикленного на кабельные проблемы, внезапно как бы завесу сорвало. Оказывается, – тем, что мы работу по устранению и предотвращению наиболее сложных кабельных повреждений, наконец, направили в нормальное русло – все не заканчивается. Есть и другие точки приложения сил, которые не так явно выпячиваются как в первом случае, но они есть, и настало время изучить их более тщательно и придирчиво.

Висящев соглашается – Да, линейных повреждений тоже бывает много, но они скоротечны и не так болезненны для абонента, так как не зависают не устраненными надолго, за исключением отдельных редких случаев.

– Ну, а как же совсем без повреждений – усмехается он.

– Вот тебе на! Боролись с кабельными, боролись, и действительно свели их – по крайней мере, в зимний период, почти к нулю, – даже самые сложные и заковыристые. А с линейными – на воздухе что, справиться не сможем?

– Почему не сможем, – сможем, если организуем круглосуточную работу монтеров…

И он поясняет мне, что повреждение может возникнуть в любое время суток – в квартире у абонента, например, делавшего ремонт и случайно порвавшего проводку. Монтеры в шесть часов вечера заканчивают работу. Но дежурные на кроссах АТС заявки от абонентов принимают до восьми часов, а в исключительных случаях – и ночью. Некому приступить сразу к их устранению. Отдыхают монтеры. Вот к утру, новые повреждения и накапливаются.

– Это нормально, – успокаивает он.

Может быть и нормально. Действительно, круглосуточную работу монтеров мы не имеем пока, возможности организовать, да и не рационально это. Большинство людей совсем без телефонов живут и как-то с этим справляются. Так что на несколько часов замолчавший у абонента телефон конечно не великая трагедия…

Ну а на тот, на стратегических объектах, от которых зависит жизнеобеспеченность города, связь с которыми в принципе прерываться не должна? Так есть монтер, дежуривший на дому. Понадобится срочно устранить повреждение – всегда оперативно выскочит.

– И все-таки, сколько линейных повреждений случается каждый день?

– По-разному, уклончиво выдавливает Висящев, может быть десять… может – двадцать…

У него как-то продавливается голос, он действительно не считал их количества и уже сам внутри обвиняет и корит себя за это.

Я не могу винить Висящева, и ни в коей мере не хочу его укорять, но мне ясно – вести учет и анализ линейных повреждений тоже надо. Отныне – будем считать отдельно и линейные повреждения и кабельные. Проследим закономерность их появления и наработаем статистику, а там – видно будет…

Странно, я просто обозначил проблему, и в связи с нею, задал несколько вопросов специалисту, в данном случае Висящеву, а он сам себя – уже обвинил во всех смертных грехах и морально сам себя уже и наказал за них… Уверен, он теперь, в меру сил, развернет плечо и начнет бороться с линейными.

В этом – весь Висящев, этим и бесценен. Он – штучный человек, большинство вокруг – все-таки не такие… Других надо заставлять, и бывает – силой…

Я хочу, чтобы у Александра Дмитриевича развеялась ложная мысль – будто бы я им не доволен. Мы еще некоторое время беседуем на отвлеченные темы, а в заключение все равно возвращаемся к делам цеха и решаем, а не устроить ли нам соревнование между линейщиками и кабельщиками на минимум повреждений. Ведь теперь их работу можно соизмерять и сравнивать…

Отныне каждое утро мне на стол ложится сводка, в которой отражены помимо кабельных, и линейные повреждения.

По результатам января явное преимущество у кабельной бригады – у них среднее количество повреждений на день составило – 1,7. Линейных повреждений у монтеров в таком же измерении – 11,3.

По результатам февраля – соответственно 1,3 и 10,7.

Да, первый квартал – явно складывается в пользу кабельщиков. Как там дальше будет…

Глава 8

Опять уезжает на учебу Макарычев. Закономерно разворачивается кривая его судьбы, справедливо. Еще несколько лет назад он полу-деморализованный разуверившийся в целесообразности вообще работать на руководящих постах, чудом и огромным усилием воли заставивший сам себя остаться в должности главного инженера ТТС, не только решительно расстался с разочарованиями, а набрал силу уверенность, проявил хватку вдумчивого и ответственного специалиста. Да, еще под стать своему гоношистому начальнику – оказался принципиальным, ершистым и жестким – там, где этого требует дело.

Да, бывает, – неудобен в общении, и не боится отстаивать собственную правоту. Смел до дерзости. Но стоило ему, обладающему яркой инициативностью, основанной на основательной профессиональной подготовке и адекватной хозяйской оценке реалий, обеспечить условия для самостоятельной работы, не одергивать его по непринципиальным допущениям и мелочам, и он вскоре четко проявил себя как нужный производству толковый специалист. Заметен стал Макарычев, – деловыми качествами, весомо перебивающими неудобный характер.

И вот сейчас он едет в Москву, на целых три недели – на курсы подготовки резерва Главных инженеров для Областных производственно-технических Управлений связи. Это – хороший знак, это лестная оценка Управлением его работы. Я искренне рад за Макарычева, пусть развеется в столице перед очередным, полагаю весьма напряженным эксплуатационным сезоном…

Вполне понятно, что нарождающийся бум с телефонизацией квартир населения вызывает много вопросов во взаимоотношениях с очередниками, требует детальной и конкретной трактовки Правил организации самой очереди на телефон. Слишком уж много конфликтов между связистами и очередниками сопровождает работу по телефонизации квартир.

Доброе во всех отношениях дело выполняют связисты. Но вот парадокс, – чем больше они ставят телефонов, тем больший вызывают спрос, и соответственно, больше получают нареканий в свой адрес, за его возрастающую неудовлетворенность. Часто пожинают связисты недовольство, по устоявшемуся мнению, за несправедливо распределенную телефонную услугу, – недовольство от других, естественно пока обойденных этой услугой, людей. Чем больше расшевеливают еще недавно пребывающее в застывшем состоянии желанное блюдо телефонных услуг связисты, тем в большей степени их окатывает оно горячими, жгучими болотными брызгами недовольства.

На острие взаимоотношений связистов с населением по вопросам установки телефонов – абонентские отделы. Люди в них работают с железными нервами, стойкие к эмоциям посетителей, – внешне вежливые, а в душе – циничные и жесткие. Иначе нельзя. Стиль поведения, за которым угадывается вежливая равнодушно жесткая черствость, – своеобразная защитная реакция человеческого организма от жизненных нескончаемых проблем людей, жаждущих в своей квартире телефона и часто, от переживаемых ими трагедий. Разве может одна человеческая душа вместить и впитать в себя многочисленные трудности разных, случайных людей, и искренне переживая все свалившееся на них, не разрушить свое равновесие при этом.

Для каждого из просителей наиболее важной является одна, – его проблема, и он настоятельно требует вникнуть в самую её суть работника абонентского отдела. А если понимает, что не добился желаемого идет с этой же целью к вышестоящему начальнику и не только – к связисту. К властям различного ранга – в разные кабинеты, в зависимости от состояния своего духа, собственного понятия о справедливости, здоровья энергии и напористости…

Конец ознакомительного фрагмента.