Кстати о торговле. 27 января 1996 г в газете Ва банк была опубликована статья Еленой Калядиной «Хорошая шуба любит, когда её гладят против шерсти», в которой, в частности, отмечалось: «Если в развесёлом афинском порту Пирей, куда быть может, вас пригонит счастливая средиземноморская волна, прямо у трапа разудалый грек (скорее всего, отечественного происхождения) предложит вам прямо-таки за копейки дорогой пушистый товар, будьте бдительны! Не теряйте самообладания и в том случае если после сладкозвучных увещеваний вас доставят непосредственно к заветному прилавку, за которым в честь предстоящего приобретения обильно угостят местными резко тонизирующими напитками. Ваш тонус стремительно упадёт уже на следующий, когда с приобретения точно тополиный пух, посыплется жидкий мех. Да, чуть не забыла о главном – ценах. Их диапазон широк в зависимости от меха и фасона – от 450 до 150 тысяч долларов. И в связи с этим последнее напутствие. Отправляясь в греческий шубтур, забудьте известную формулу: «Мне, пожалуйста, получше и подешевле».
На теплоходе сдали жетоны. Долго по судовому радио интересовались туристом Мировичевым Михаилом из 7 – Ярославской группы (№275), который долго не сдавал жетон. И где он интересно так отдельно загулял?
Но вот и отплытие. В 20 часов, точно по графику теплоход отдал, как говорят моряки, концы и за 15 минут наша махина отошла от стенки, развернулась в акватории порта и пошла на выход. Большинство пассажиров на кормовой палубе, около 40 минут, наблюдало как постепенно от нас отдаляется усыпанный мириадами огней ночной берег Пирея-Афин. Проплывал наш теплоход мимо стоящих судов. Огни на берегу как крылья птицы разворачивались влево и вправо, тонкими ровными цепочками вдоль дорог по береговой линии, наконец, выпрямились и стали уходить назад. Сегодня ночью мы покинем Эгейское море и Китирским проливом между Пелопонессом и о. Крит выплывем в Средиземное море.
После ужина и отхода из Пирея пошли в музыкальный салон на день Киевской и Донецкой групп. Что надо сказать – во-первых, затянули начало (а прежде и задержали его). Руководитель группы говорил, вернее, читал по бумажке, начиная от Киевской Руси и даже раньше. Фильм о Киеве дали узкоплёночный и на украинском языке. После первой части все закричали – хватит! Самодеятельность – ничего, конферансье пахал как зверь, но больно много на украинском. Начали они с хора, а завершили одиночным исполнением, поэтому конец оказался смазанным. В фойе – стенгазета, в основном из фотографий и стенд (захватили с собой из Киева).
После этого мне осталось только писать этот дневник, а соседи пошли на танцы.
23 октября 1981 года. Сегодня второй из трёх больших морских переходов в нашем путешествии
Черноморская вода в бассейне была +18, Эгейская +20, а Средиземноморская +23. Розу чуть не выплеснуло из бассейна, хорошо, что сверху была сетка. Этот бассейн небольшой, круглый, с одной стороны неглубокий – по пояс, с другой – можно нырнуть и при небольшой даже качке в нём как в стакане воды (а не тарелке) возникают волны и не дают ухватиться за край. С нижней палубы в иллюминаторы можно наблюдать за тем как плавают в нём люди.
Сегодня второй из трёх больших переходов. Первый был из Одессы в Пирей – 43 часа, второй – сейчас – из Пирея в Ла-Валетту – 36 и третий – из Чивита-Веккии в Стамбул – 67 часов. Первый был ничего, правда вечером немного покачивало и наши дамы из гранд-люкса, расположенного на носу судна, отлёживались, но затем наш теплоход плыл хорошо.
Еще лучше, что на теплоходе вдоль стен везде перила, а в качку на них размещают гигиенические пакеты.
А сегодня покачивало сначала немного (и плескало воду в бассейне, которую к полудню стали выпускать), а затем и по более. Поэтому, после кино (15—16.30 «Осенний марафон»), целый ряд туристов залёг по каютам, и даже не ходил на ужин. Роза, правда, пришла в ресторан решительно, но потом также решительно не стала есть. После ужина я всё-таки вытащил её на палубу. В кромешной темноте – только вверху можно было разглядеть самые крупные звёзды – наша Белоруссия резво плыла вперёд, расталкивая волны, оставляя за собой широкий фосфоресцирующий пенный след. С верхушек вспененных волн слетала мелкая водяная пыль и вскоре лицо, руки, одежда стали солёными. Роза решительно смотрела на волны.