Порошки
О, восторженные поедатели белены.
Лизергиновые странствия исчерпаны.
Deimoкратия
Святое угощение строптивых подворотен,
Панкреатит голосовых развязок, кучевые рты,
Пролётки языков, гирлянды первородных язв, жгуты
Глазных артритных перст врыть в расчехлённые поводья
Червеобразных проводов, мениски обелисков –
Орудие эпохи выворачивает ноги стен.
Всё с корнем прочь. И рвать в горчичной ржавчине спагетти вен,
По пояс в хрящевом желе небес и лунных брызгах.
Ароматическая брань торговцев междометий.
Заткнуть прокуренную явь потоком дождевых слизней
и падать вниз лицом. Все до единой пошлости о ней,
Увековеченной фабричным ярлыком на третьей
Коробке с фокусами после солнца. Вепри кали
Разгрызли в гниль пандорианский горизонт и метят длань.
Радж поднебесных похмелился рвотным порошком, дела
Всеядных перемен пошли, как водится, так далее…
О, скверна рыхлых песнопений целлюлитной юги,
Гремучая затрещина опорожнившихся времён,
С тобою влиться в расплывающийся пантеон и вон
В лимонном омерзении себе слюнявить руки.
Fobия
Кроить оскалы черепных копилок
О мытый полдень набережных снов,
В костры охапки этих блудных слов
Да вплавь железной девы вод, по жилам.
Грошовой щёлочи пенящие уста
Ласкает повидавший позы лотос.
Сполна обожествившись с райского куста,
Заведующий местным флотом
Завзятый Шива выбросил глаза –
Всё на потребу ненасытной Рати. Та,
Поморщиваясь от таких картин,
По наущению совета ста
Посажена на воду и прозак.
Такая схема, мол, не создаёт морщин,
Однако, по последним слухам, в карантин
Всё больше попадают за
То, что не выходит за пределы рта.
«Засим добавить к исполненью.»
Пустота
Сернистой серны выварочный месяц
Остервенело жжёт раскрашенным углём –
Светило зубоскалит. Ночи в окоём
Гортани одичало лезут смеси.
Напудрить птомаиновыми пудрами закат,
Ломтями нарезать желеобразный воздух.
Пускай кишат в окоченевших ноздрях
Фрактальные богини сквозняка.
Ghatическая[1] размазня по праву
Нахваливает человеческий предел.
Удел произрастания в такой среде –
Учитывать тот факт, что переправа
Не сделает и метра без огня в котле.
Хотя, как вскользь заметил сухощавый вождь,
К иным мирам куда сподручней на метле.
От одиночества ж спасает разве дождь,
Которого здесь не бывало и в помине.
Навязчивый букет высоковольтных линий
Шипит цикадами в полупрозрачной мгле,
И разливается в туманном миндале
Недостающий чёрный в недостающем синем.
Eroзия
О, кармические секстанты Тантры. Санитар,
Убери эти пуанты и чёртовы хризантемы,
Проклятые хризантемы и проклятые пуанты.
Мы ошиблись станцией, я не узнаю места́,
Эти пляски качает не тот состав –
В бочках полно солёной воды. Санта
Баба́[2] приходил вчера, бил тотемы…
С утра – иллюзия гелия и легионы элегий.
Я ли – не георгин гангрен разума,
Почечные нефриты истошных песков,
Песчаные пыли, огненные побеги
Берегов, обожравшихся водородными газами?
Размазывай сукровицу мозгов
По кишечным заворотам дороги.
Твой особенный дух – укладывать в слоги
Эти соки воспалённых голов.
Излучены губ, граммофоны зубов –
Изъедены словесными паразитами.
Из-за пазухи космоса лезут орбитами
Нолей чугунных котлов
Вопросительные волокна закатов,
Бриолиновые пряди потрохов луны.
P.S.
Ещё один, сорвавшись со стены,
Расчёсывает языком волну слюны
На выглаженных половицах
кабинетного
квадрата.
< 2014 >