111 баек для журналистов. Каталог баек (Н. Л. Волковский, 2013)

№ 1. Байка «Урок мастера»

Анатолий Абрамович Аграновский часто вспоминал урок, который ему в годы молодости преподал писатель Александр Альфредович Бек.

Александр Альфредович – великолепный собеседник и профессионал. Вместе с ним я однажды попал в гости к известному авиаконструктору. Он принял нас в своем кабинете, одетый в генеральский мундир и при своем же мраморном бюсте. Признаюсь, я оробел. А Бек буквально в течение трех минут заставил конструктора стать самим собой. Он спросил, кивая на бюст:

– Кто вас делал? Виленский?

(Потом я узнал: Бек заранее узнал, что в кабинете есть бюст, и выяснил имя его автора.)

Конструктор подтвердил. Бек посмотрел на него и перевел взгляд на бюст, сравнивая оригинал с копией. Наконец сказал:

– Это ведь было трудно… Соединить высокий интеллектуальный лоб с простонародной курносостью и безвольным подбородком. В общем, получилось.

После этих слов конструктор мгновенно превратился из генерала в обычного человека, который запросто говорил с нами о жизни.

Мораль. Опытные журналисты умеют приспосабливаться к особенностям своих собеседников. Их молодым коллегами полезно перенимать такое мастерство.

Комментарий. Каждое интервью – уникальный, не имеющий аналогов акт коммуникации, а каждый собеседник – индивидуальность, требующая оригинального контекста разговора и своих, неповторимых «ключиков» и подходов.

Диапазон применения байки. При изучении психологии интервью со знаменитостями.

№ 2. Байка «Газета “Накануне” как секретная операция»

В начале 1920-х годов с приходом новой экономической политики возникло сменовеховство – общественно-политическое движение интеллигенции (главным образом эмигрантской). Свое имя оно получило от названия собственного печатного органа – журнала «Смена вех», который издавался в Париже в 1921–1922 годах. Идеологи сменовеховства (Н. В. Устрялов и другие) надеялись на возврат к капитализму и перерождение советской власти, призывали интеллигенцию объединиться с новой буржуазией и сотрудничать с Советами. Для большевиков сменовеховцы были инакомыслящими, а значит – врагами. Ленин говорил: «Пусть они вместо открытой враждебной работы занимаются самоублажением и строят иллюзии. Нам это выгодно». Сталин так комментировал утверждение Устрялова о неизбежной эволюции большевизма: «…Пусть знает, что, мечтая о перерождении, он должен вместе с тем возить воду на нашу большевистскую мельницу».

Постепенно советская власть начала тайно финансировать сменовеховство, в открытых выступлениях продолжая его критиковать и стремясь нацелить на поддержку внешней и внутренней политики новой России. Была принята целая программа, даже решили выделить средства на организацию якобы независимой сменовеховской газеты «Накануне». Ее первый номер увидел свет в Берлине 26 марта 1922 года. В это время шла подготовка к Генуэзской конференции. По замыслу организаторов газете предстояло воздействовать на общественное мнение как бы от имени российской эмиграции, поддерживающей позицию советской делегации. Уже в первом номере в передовице прозвучало: «Мы накануне дня всеобщего примирения» – отсюда и название газеты. «Накануне» выступала за признание Советской России и ее равноправие в международных отношениях, за развитие экономического сотрудничества и торговых связей. К работе привлекли известных в эмигрантской среде ученых и публицистов.

В газете из номера в номер печатались статьи типа «Перед Генуей», «Накануне Генуи», а затем «Дневник Генуэзской конференции». Информация о международной жизни в ней преобладала. И все – в благожелательном для советского государства тоне: поддерживались дипломатические шаги российского руководства, осуждались проявления враждебности со стороны политических деятелей западных стран и т. п. Постоянной темой «Накануне» являлась жизнь белой эмиграции и полемика с ее прессой. Газета показывала изолированность и бесперспективность эмиграции, постоянные раздоры внутри нее и утверждала, что сообщения из России в эмигрантской печати неточны и тенденциозны; перепечатывались опровержения из советских газет. И конечно, призывала «сменить вехи», сотрудничать с новой властью, вернуться на родину. Зарубежному читателю были адресованы сообщения о жизни страны, в которых говорилось о последствиях войны – разрухе и голоде. При этом упор делался на восстановление хозяйства и новые возможности для специалистов. В целом, несмотря на отдельные выступления либерального характера, газета занимала явно просоветские позиции, что неудивительно для СМИ, работавшего под контролем берлинского полпредства и Москвы. Понятно, что авторитетом за рубежом газета не пользовалась. Эмигранты открыто называли ее «предательской», «изменнической» и т. д.

Несмотря на коммерческую деятельность – на базе газеты зарегистрировали АО «Накануне», которое выпускало брошюры и книги, имело типографию, отделы кино и рекламы, – доходы общества лишь частично покрывали «неизбежный дефицит». Фактически газета находилась на содержании у Советов: в марте 1922 года Политбюро выделило на ее издание 1 млн германских марок; в июне того же года – еще 1 млн; в мае 1923 года ассигновали $5000; 24 января 1924 года – уже $15 000; 14 февраля того же года – $10 000; 6 марта 1924 года – целых $27 500. А в стране тогда свирепствовал голод и советская печать была на грани кризиса.

Последний номер «Накануне» вышел 15 июня 1924 года.

Мораль. В зависимости от идеологических позиций, историю газеты «Накануне» оценивают по-разному: как политическую интригу, провокацию и эффективную информационно-психологическую операцию, направленную на формирование общественного мнения в поддержку Советов в преддверии Генуэзской конференции.

Комментарий. Подшивки газеты «Накануне» долгое время лежали в спецхранах библиотек, а архивные документы были засекречены. Но газета упоминалась:

• в работе С. А. Федюкина «Борьба с буржуазной идеологией в условиях перехода к НЭПу» (М., 1877);

• в книге А. В. Блюма «За кулисами «министерства правды»» (СПб., 1994);

• в воспоминаниях бывшего сотрудника московского отделения газеты Эмилия Миндлина «Необыкновенные собеседники» (М., 1968);

• в записках других журналистов.

Первое исследование по материалам рассекреченных архивов ЦК КПСС о газете «Накануне» осуществил профессор СПбГУ В. Н. Козлов. Оно было опубликовано в № 5 журнала «Звезда» за 1997 год.

Диапазон применения байки. При обсуждении исторических аспектов теории и практики информационно-психологического воздействия, проблем истории СМИ.

№ 3. Байка «1950-е годы: что могло последовать за обнаружением ошибки…»

Из воспоминаний журналиста А. И. Волкова (Опасная профессия. – М., 2003) о дежурстве в редакции и выпуске номера областной газеты в начале 1950-х:

«…Сто раз останавливается глаз на фамилии вождя не только в заголовках, но и в тексте. В сто первый дежурного прошибает пот. Напечатано: “истерическая речь товарища И. В. Сталина”. Ясно, что ошибка всего в одной букве – “е” вместо “о”… Не нужно было долго думать, что последует за такой ошибочкой. Для забывших все это или по молодости не знающих скажу: снятие с работы, исключение из партии и арест, как минимум, ответственного редактора газеты; скорее всего, и его замов, всех дежурных, уж точно – корректоров, линотиписта и Бог знает кого еще. Редакция будет просто разгромлена. Это же не ошибка, а чья-то враждебная вылазка и попустительство, а то и заговор. Заговоры же любили больше всего.

Что делать дежурному? Указать на ошибку и поправить? Ну, нет! Все тут же станет известно “органам”, и никто никого, даже бдительного дежурного, уже не спасет. Решение есть только одно, и оно срочно принимается. Вызван из типографии выпускающий, ему – указание без особых объяснений: перебрать подвальную статью заново и целиком (для маскировки совсем в других местах сделано несколько исправлений). Отлитые стереотипы предлагается разбить, матрицы уничтожить, а отпечатанную часть тиража – пока, слава Богу, небольшую – под нож.

Скандал: газета запаздывает, пойдет в рассыл не по графику, рабочие лишатся премии. Никто толком не может понять, в чем дело, но люди привычные и делают, что велят. Ну, а дежурному приходится изображать самодура. Это не очень сложно, если знаешь, что спасаешь жизнь многим, в том числе и себе самому. Не помню, что было придумано в оправдание перед начальством, но истину не узнал никто и по сию, кажется, пору…»

Мораль. Выпуск номера газеты в сталинские времена было не только ответственным, но и опасным делом.

Комментарий. Современному поколению журналистов трудно себе это представить. Сейчас нелепицы и ошибки на страницах печатной прессы, в аудио– и визуальных СМИ – почти норма. Небрежность перешла все границы, и под это даже подведена «теоретическая база»: мол, знать правила русского языка журналисту не обязательно, его дело – добыть информацию. Однако все это влияет на авторитет журналистики и уважение к ней аудитории.

Диапазон применения байки. При обсуждении особенностей профессии журналиста в прошлом и настоящем.

№ 4. Байка «Тайная деятельность Даниэля Дефо»

В 1704 году Даниэль Дефо, будущий автор «Робинзона Крузо», начал издавать собственную газету «Обозреватель», которая просуществовала девять лет. Вроде бы она являлась подспорьем для вигов (либералов, представлявших интересы буржуазии), но на самом деле финансировалась из королевской казны и служила отличным прикрытием для проведения в жизнь политики королевы Анны. В то время самой болевой точкой Англии была проблема шотландского сепаратизма. Поэтому с 1706 по 1714 год Дефо совершил 17 поездок в этот мятежный край, чтобы сформировать нужное общественное мнение. Писатель даже временно перенес в столицу Шотландии Эдинбург свой «Обозреватель», выпуская его два-три раза в неделю. Тайная деятельность Дефо не прошла даром: весной 1707 года парламент двух народов стал единым. Вот как сам автор описывал решаемые им задачи в письме к своему шефу, лорду Гарлею:

«1. Быть в курсе всего, что различные группировки предпринимают против нашей унии, и постараться нарушить их планы.

2. Беседуя со здешними жителями, а также с помощью других доступных способов переориентировать сознание людей на единение.

3. Опровергать в печати всякие выступления, порочащие идеи союза, самих англичан и английский двор во всем, что касается того же союза.

4. Устранять всевозможные подозрения и беспокойство людей относительно каких-то тайных происков против шотландской церкви».

В письме от 26 апреля 1718 года Дефо писал заместителю государственного секретаря Сантерленду:

«С санкции правительства под видом переводчика иностранных новостей я вошел в редакцию еженедельной газеты некого господина Миста, чтобы держать ее под скрытым контролем, не давая возможности наносить какой-либо ущерб. Ни сам Мист, ни кто-либо из его сотрудников не догадывался, каково мое истинное стремление. Благодаря такому же контролю с моей стороны еженедельный “Дневник” и “Дормерова почта”, а также “Политический Меркурий”, за вычетом отдельных промахов…, будут полностью обезврежены и лишены возможности нанести ущерб правительству».

Дефо писал полемические статьи в 26 газет и журналов самых разных направлений. Его публикации носили противоречивый характер. В одной газете он излагал свое мнение, в другой нападал на него, в третьей издевался над автором второй статьи и т. д.

Мораль. Журналистика издавна участвует в разрешении конфликтов.

Комментарий. Исследования последних лет показали, что информационно-психологические меры, применяемые для разрешения конфликтов, наиболее эффективны в мирной фазе их развития. Наибольшую результативность информация приносила, давая населению и войскам сведения о причинах и истинных целях конфликта; даже в рамках военной фазы. Далее по силе воздействия идут психологические операции по предотвращению разжигания национальной вражды, шовинистических, националистических и других деструктивных настроений. Во всех этих мероприятиях активно участвует журналистика.

Диапазон применения байки. При изучении особенностей применения журналистики в информационном сопровождении конфликтов.

№ 5. Байка «Книжные торгаши покупают ученый товар…»

Было время, когда литератор-дворянин с презрением относился к самой идее гонорара, переводящего «высокое вдохновение» в разряд примитивного коммерческого расчета. Сам термин «гонорар» происходит от латинского honor – честь. В античном мире деньгами оплачивался только физический, рабский труд. Труд же свободный и умственный вознаграждался почетными подарками. В русской литературной жизни гонорар появился в эпоху развития издательского дела как предпринимательства. В XVIII веке спросом преимущественно пользовались лубочные народные издания и переводные романы. Здесь и возник литературный гонорар. Профессиональные писатели того времени были разночинцами. Известно, что Николай Иванович Новиков поощрял студентов, семинаристов и даже церковнослужителей к упражнению в переводах, печатая их «своим иждивением и платя переводчикам с каждого печатного листа установленную цену». Писатели XVIII века, принадлежавшие к обеспеченному дворянскому сословию, почти не рассматривали литературный труд как средство к существованию. Для них он существовал только в античной интерпретации, как почетный подарок со стороны покровительствующего мецената, чаще всего – царствующего лица или вельможи, которому произведение посвящалось. Последний зачастую брал на себя и расходы по изданию. «Книжные торгаши покупают ученый товар, то есть переводы и сочинения, на вес, приговаривая бедным авторам: “Не качество, а количество, не слог, а число листов”, – писал в начале XIX века Батюшков. В это же время вслед за переводчиками гонорарные отношения захватывают и редакторов журналов. Например, за редактирование «Вестника Европы» Карамзин получал от издателя 2000 руб. в год (сами статьи тогда еще не оплачивались).

Мораль. В первой четверти XIX века писатели-дворяне начинают привыкать к мысли, что литературная деятельность может давать доход. Первыми «альманашниками», которые ввели авторский гонорар, были декабристы Рылеев и Бестужев («Полярная звезда»). Это нововведение стало сенсацией. По словам Н. Греча, большинство еще считало гонорар «вещью не то чтоб неблагородною или непозволительною, а как-то неловкою трудиться по наукам или словесности из платы». В 1826 году с удивлением восприняли объявление Погодина о гонораре в сто рублей за лист для сотрудников «Московского вестника».

Комментарий. 1830-е годы в истории русской литературы и журналистики В. Г. Белинский назвал «смирдинским периодом». Его основная черта – проникновение в данную сферу денежных отношений. Издатель и успешный книготорговец А. Ф. Смирдин впервые ввел твердые расценки: для обычных авторов – 200 рублей за лист, для известных писателей – 1000 и более. Это позволило прийти в журналистику тем, кто не имел средств к существованию. То есть введение гонорара, с одной стороны, создало условия для демократизации литературы и журналистики, а с другой – способствовало профессионализации писательского и журналистского труда. Вместе с тем для многих издателей и авторов гонорар стал средством не существования, а обогащения: они пишут и печатают, думая не о просвещении и воспитании читателей, а о личной материальной выгоде.

Диапазон применения байки. При изучении истории и психологии журналистики.

№ 6. Байка «…Не могу сладить с отставным армейским поручиком!»

Выйдя в отставку в чине армейского поручика, известный общественный деятель Николай Иванович Новиков посвятил себя изданию сатирических журналов «Трутень» и «Живописец». В них он критиковал злоупотребления помещиков, всеобщую галломанию и нравы при дворе, порой даже вступал в полемику с издаваемым Екатериной II журналом «Всякая всячина». Стареющая Семирамида Севера болезненно воспринимала уколы Новикова. Чтение «Живописца» не раз доводило ее до слез. «Что я им сделала? За что они на меня нападают?» – восклицала императрица. Сначала на выпады Новикова Екатерина отвечала как писательница: ее перу принадлежат комедии «Обманщик», «Обольщенный», «Шаман Сибирский». Но потом их отношения перешли в политическую плоскость. Последовали услужливые доносы на Новикова и обвинения его в «гнусных обманах», масонской деятельности, сношениях с герцогом Брауншвейгским и великим князем Павлом Петровичем. Доказательств вины не было, и следствие двигалось медленно. Рассерженная императрица в сердцах как-то сказала генерал-губернатору Архарову: «Я всегда успевала управляться с турками, шведами и поляками, но, к удивлению, не могу сладить с отставным армейским поручиком!» Екатерина скромничала – еще до окончания следствия особым указом Новикова заключили под стражу в Шлиссельбургской крепости, где ему надлежало провести целых 15 лет. Это приговор поразил современников своей суровостью.

Мораль. Полемика Новикова и Екатерины II наиболее ярко отражает борьбу полярных концепций в журналистике того времени.

Комментарий. В новиковской концепции печати важное место отводится личности журналиста. В первом номере «Пустомели» под заглавием «То, что употребил я вместо предисловия» издатель формулирует требования к журналисту. По его словам, «чтобы уметь хорошо сочинять, то потребно учение, острой разум, здравое рассуждение, хороший вкус, знание свойств русского языка и правил грамматических, и наконец, истинное о вещах понятие» (Сатирические журналы Н. И. Новикова. М.; Л., 1951). А в новиковском моральном кодексе журналиста сверх того названы: критический талант («Правильно и со вкусом критиковать так же трудно, как и хорошо сочинять»), отрицательное отношение к социальному злу, общественная активность («Нет ничего, что бы не было подвержено критике») и «вмешательство» журналиста в политические дела. Таким образом, Новиков не сводит деятельность журналиста к простому распространению знаний. Он видит его назначение в критическом изучении действительности и ее исправлении.

Екатерина II составила собственный свод правил, обязанностей и личных качеств сочинителя. По ее мнению, журналист должен, прежде всего, пылать любовью и верностью к государю. С этих позиций она и определяет его личные качества: красота души, непорочность, добродетельность, добронравие, миролюбие. «Добросердечный сочинитель, – пишет она, – во всех намерениях, поступках и делах которого блистает красота души добродетельного и непорочного человека, изредка касается к порокам, чтобы тем под примером каким не оскорбит человечества, поставляет пример в лице человека, украшенного различными совершенствами, то есть добронравием и справедливостью, описывает твердого блюстителя веры и закона, хвалит сына отечества, пылающего любовию и верностию к государю и обществу, изображает миролюбивого гражданина, искреннего друга, верного хранителя тайны и данного слова». (Русская проза XVII века. М.; Л., 1950. Т.1. С. 292.)

Диапазон применения байки. При изучении истории и психологии журналистики.

№ 7. Байка «Не имеем права вредить другому человеку»

В 1997 году Всеволод Богданов, председатель Союза журналистов России, во время беседы с Ясеном Засурским, президентом факультета журналистики МГУ, рассказал такую историю: «Вспоминаю период работы в “Советской России” начала 80-х годов… Собкор газеты в одном из крупных сибирских городов написал материал об управляющем строительным трестом, которого он поймал на нечистоплотности, злоупотреблении служебным положением. Корреспондент принес ему статью и сказал: “Вот, почитайте, этот материал я отправил в Москву, в газету”. Управляющий прочитал и говорит: “Если этот материал напечатают, я буду вынужден себя убить”. Журналист говорит: “Погодите, вы мне скажите – здесь что-то искажено?” – “Нет, ты написал правду”. На другой день материал напечатали в газете. И этот человек покончил с собой. А он был достаточно известен и имел авторитет в регионе как строитель и руководитель. Более того – любимым другом секретаря обкома партии. Корреспондент был вынужден срочно покинуть город…

Столько лет прошло, а я помню весь трагизм той ситуации. Ничто не остановило нашего коллегу – он поступил так, как ему велела совесть». (Власть, зеркало или служанка. М., 1997. С. 15–16.)

Прочитав эту историю, невольно вспомнился похожий случай, о котором рассказывал корреспондент «Литературной газеты» Юрий Щекочихин:

«Никогда не позабуду глаза знакомого, которому сообщили по телефону, что герой его фельетона бросился с четвертого этажа и, к счастью, остался жив. Это было давно, очень давно, но осталось в памяти, как мало что остается.

…Пройдет много лет, я сменю уже третью газету, и в далеком сибирском городе в номер гостиницы, где я жил, в самый последний день командировки постучится, а потом аккуратно войдет человек в строгом костюме и при галстуке под цвет, дымчатых очках и скажет, выжидательно остановившись на пороге: “Если вы напишете про меня, я покончу жизнь самоубийством. Это я вам обещаю”.

Я провел в этом городе десять дней, изучая преступления, совершенные человеком в дымчатых очках; встречался с множеством людей, буквально ходил по его следам. Но когда он войдет в номер гостиницы, остановится на пороге и скажет эти слова, у меня ёкнет сердце – близко, как будто все было вчера, окажутся ошарашенные глаза приятеля, телефонная трубка в его руке и недоуменно трагическое “Не может быть!”. Это невозможно забыть.

Материал о человеке в дымчатых очках в газете так и не появился, но не потому, что я испугался и пожалел его, не потому, что одна трагическая фраза перевернула мой взгляд на мир. Ничего не перевернулось, и жалко его не стало. Просто по-иному сложились газетные обстоятельства: ведь только студент факультета журналистики уверен, что каждая командировка заканчивается публикацией. Тот драматический эпизод из журналистской юности вспомнился мне, когда человек в дымчатых очках произнес свою многозначительную фразу, скорее по ассоциации, чем по делу. И не потому, что чувства огрубели (хотя, наверное, и огрубели) с тех пор, как мы были мальчишками и не могли оценить разницу в силе строки, написанной от руки, и строки, появившейся в газете. Просто герою того давнего фельетона моего приятеля, имевшего трагическое продолжение, было всего шестнадцать лет, и высмеивался он за то, что, желая прославиться, прислал в газету стихи, до него уже кем-то написанные…

Подобную разницу в отношении к своим героям понимаешь не сразу. Но в конце концов понимаешь.

Ведь то, что для человека взрослого и научившегося принимать защитную стойку при атаке житейских невзгод обернется обычной пощечиной – неприятной и ранящей душу, но со временем излечимой (в том и заключается спасительная прелесть так называемого жизненного опыта), – для подростка может стать нокаутом».

(Щекочихин Ю. Право на инкогнито // Журналист, 1983. С. 56–57.)

Мораль. Всегда ли журналист задумывается о силе печатного слова, о том, кто и в каком случае имеет право на снисхождение?

Комментарий. Юрий Щекочихин размышлял на эту тему так:

«Человек приходит к своим ошибкам по-разному, и разное скрывается за дымчатыми стеклами очков, скрывающими выражение лица и глаза: может, там непролазная тьма, а может, наоборот, душевный стыд и больная совесть. Попробуй разберись… Ведь в нашем распоряжении есть блокноты, авторучки, в редакциях побогаче – диктофоны, но нет лакмусовой бумажки, с помощью которой можно оценить проступок человека и сразу понять, кто перед нами. Нет эталонов. Не положены они в нашей профессии, и потому каждый раз приходится решать по-новому, склонившись над столом, похожим скорее на операционный, чем на письменный.

…Помню, однажды, очень давно, когда я только начинал свою журналистскую жизнь, услышал: “Мы как врачи. Тоже не имеем права вредить другому человеку. Закон есть такой”».

Диапазон применения байки. При обсуждении этико-психологических проблем журналистской деятельности.

№ 8. Байка «В руках СМИ – жизнь и смерть человеческая!»

В начале ХХ века журналистка Ида Тарбелл изобразила Рокфеллера беспощадным капиталистом, не брезгующим никакими средствами для завоевания рынка. Статьи Тарбелл, напечатанные в «МсСlure’s Magazine», сделали мультимиллионера одной из самых ненавидимых личностей в истории США, о чем свидетельствуют сатирические карикатуры и газетные статьи того периода. Несколько лет спустя Рокфеллер нанял эксперта по связям с общественностью Айви Ли, чтобы восстановить свое доброе имя. Та обратила внимание прессы и читателей на благотворительную деятельность своего клиента и создала образ благодушного старичка, что вернуло акуле капитализма утраченные симпатии широкой публики.

Мораль. В руках СМИ – жизнь и смерть человеческая!

Комментарий. Эта история показывает роль и силу влияния СМИ на общественное мнение в изменении имиджа бизнесмена.

Диапазон применения байки. При изучении истории информационно-психологического воздействия СМИ.

№ 9. Байка «Заочное интервью»

Французский журналист и писатель Морис Декобра в книге «Один час моей карьеры» пишет:

«У меня еще живо в памяти кредо одного известного репортера, моего приятеля, весьма симпатичного нью-йоркского джентльмена, с которым я к тому же связан самой искренней дружбой. Это молодец, для которого не существует препятствий, и который проинтервьюировал бы самого Господа Бога, если бы небо соединялось с землей беспроволочным телеграфом».

Этот американский репортер уверял Мориса Декобра:

«Моими лучшими интервью и сенсационными беседами с великими людьми были те, которые я сочинил до того, как их посетить, или до их отказа разговаривать со мной».

К сожалению, «заочные» интервью еще нередко встречаются в практике корреспондентов. Почему такое случается? Журналисты В. Басков и А. Рубинов поведали историю о том, как они пытались взять интервью у любимого артиста, который несколько раз откладывал встречу, а затем прямо от нее отказался, объяснив, что выговорился, все рассказал о себе и ничего нового больше нет… (Журналист. – 1983, № 7. – С. 19–20.) Корреспонденты отступили перед этим неожиданным признанием, но оно же дало им мысль прочитать все, что любимый артист говорил ранее их счастливым соперникам из других газет. И вот что они рассказали:

«Наш любимец оказался прав. Мы убедились в этом в библиотеке, листая подшивки. Вскоре мы действительно знали о нем все! И даже больше… Сопоставив то, что актер рассказал о себе, удалось выяснить биографию нескольких людей с весьма схожей судьбой.

“Я рос без отца. Он умер, когда мне был месяц…”, – рассказал он журналисту из “Литературной России”.

“…Отец умер, когда мне было всего два месяца…”, – поведал читателям газеты “Ленинское знамя”.

“…По настоянию родителей после школы я поступил в медицинское училище…” – сообщил несостоявшийся собеседник поклонникам “Магнитогорского рабочего”. А мы порадовались – не тому, что родители не распознали влечения отрока, а тому, что у отрока, оказывается, родители были, причем оба – мама и папа.

“…Отец был деканом исторического факультета, – рассказал артист читателям газеты “Молодежь Грузии”, которые, возможно, не видели “Литературную Россию” и потому не радовались вместе с нами воскрешению отца. – “Позднее отец стал директором института”. Позднее чего – рождения сына? Но до того, как младенцу исполнился месяц? Или два?

Но что мы все время говорим о папе! Как и у всех людей, у актера была мама. “Мама преподавала французский язык”,– рассказал он читателям одного города. – Будучи образованной женщиной, она, однако, считала (и сказала, очевидно, по-русски), что сначала надо получить серьезную профессию – “Мама в глубине души, видимо, надеялась, что” увлечение юноши “со временем пройдет”, – рассказывал впоследствии ее сын.

Мы так счастливы, что мама ошиблась! А могло быть иначе, поскольку послушный сын “не стал сопротивляться ее предложению и после восьми классов поступил в училище” – медицинское. Действительно, туда можно поступить и после восьми классов, не закончив среднюю школу.

Но позвольте, тогда что это: “После школы я поступил в медицинское училище”? Так было сказано поклонникам из другого города. Разве не после восьми классов? Очевидно, все-таки после десяти. Читатели же третьего города и поныне убеждены, что актер поступил не в училище, а в институт. Актер сказал, что “проучился два курса в Медицинском институте и ушел – не выдержал! – в Театральное училище имени Щукина”. Вот видите, а мы сомневались: восемь или десять классов?! В Театральное училище имени Щукина и в Медицинский институт принимают именно “после школы”.

Спустя год после этого интервью знаменитый актер, вспоминая далекую юность, про медицинский институт забыл: “Сначала я закончил среднее медицинское учебное заведение и два года работал фельдшером на «Скорой помощи», – на склоне прекрасного дня узнали жители грузинской столицы из своей “Вечерки”.

А другим прекрасным утром молодые читатели комсомольской газеты Донбасса выяснили, что всеми нами любимый артист “после окончания школы решил поступить в Высшее театральное училище имени Щукина при Театре имени Вахтангова. Однако поступил туда лишь со второго раза. А между первым и вторым «заходами» работал на «Скорой помощи» медбратом»”.

Позвольте! Всего месяц назад однажды утром из другой местной молодежной газеты в Грузии стало известно, что он “почти два года работал фельдшером «Скорой помощи»”.

Извините, пожалуйста, за назойливость, но все-таки медбратом или фельдшером? Как говорят, но не пишут в газетах – это две большие разницы.

Листая газеты в Библиотеке имени Ленина, мы основательно изучили несколько вариантов детства, отрочества, а также юности нашего любимого актера. Много занятного выяснилось и о зрелых годах…

Получилось, что мы все-таки взяли – заочно – интервью у актера, который так не хотел его давать».

Мораль. Кто виноват в нестыковках опубликованной информации: артист или журналисты?

Комментарий. Историю прокомментировал А. Шпикалов:

«Любимый артист отказался дать интервью и тем самым вызвал раздражение газетчиков. На этот раз он столкнулся не с рядовыми интервьюерами, от которых неоднократно ускользал на периферии, и не с шустрыми внештатниками из молодежных газет, а с маститыми зубрами, которые не прощают непочтительного отношения ни к своей газете, ни к своей персоне. И вот авторы ловят “любимого” на одной детали в прежних, часто давнишних интервью, потом на другой…

Жаль, конечно, что нет возможности устроить очную ставку участникам этих интервью. Зачем? Чтобы, во-первых, защитить читателя от неточностей в газетной информации. И чтобы, во-вторых, защитить артиста от безответственных интервьюеров. От этих малосодержательных интервью, составленных по принципу: раз “звезда”, должна быть и “клубничка”. Так и появляются весьма сомнительные подробности. Ведь не на “Скорой помощи” шлифуется драматический или комический дар артиста. А наша действительность такова, что совсем не от наличия или отсутствия родителей или от их общественного положения зависит профессия человека, будь он инженер или журналист, агроном или артист. Об этом лишний раз говорит и судьба этого человека: учеба в медучилище не помешала ему стать известнейшим актером известнейшего театра.

Зная, как боятся популярные актеры незнакомых журналистов, позволим предположить: что-то неладно в нашей работе. То ли такта не хватает, то ли умения. Ведь многие люди искусства боятся нас, как кривого зеркала.

А что если манера задавать не очень умные вопросы вызовет ответную реакцию, и актер, особенно если он – человек с юмором, ответит в духе героя И. Ильинского из фильма “Праздник святого Йоргена”: “Когда я был маленьким, мама уронила меня с тринадцатого этажа”? Неужели это и печатать?

Есть маленькая журналистская хитрость – записывать слова актера во время его выступления перед зрителями где-нибудь во Дворце культуры, кинотеатре или Доме отдыха. И труд полегче, и пороги обивать не надо. Но не стоит забывать, что такие выступления рассчитаны на определенную аудиторию, и подчас это актерская игра, особый жанр, поэтому использовать их для документальной публикации без тщательной проверки опасно. Сначала идет его импровизация, потом – твоя, а газета – документ, и мы, ее работники, несем всю полноту ответственности за правильность этого документа, а не наши герои.

Чтобы прояснить ситуацию, мы решили позвонить “звезде”. Оказалось, что о большинстве “своих” интервью актер даже не подозревал. “Делались” они и впрямь заочно, надо полагать, во время встреч со зрителями.

– Да, – с грустью свидетельствовал артист, – отец умер, когда мне не было и двух месяцев. (Вот вам первая возможность для разночтения, если записываешь на слух. Один услышит “два месяца”, другой – всего один.)

– Да, – подтвердил он, – родственники были против моих актерских устремлений и настаивали на медицинском образовании. (А у кого-то родственники превратились в родителей.)

И так далее.

Не страшно, если будущие театроведы, вороша старые газеты, слегка потрудятся, разбираясь в том, что артист рассказал, а авторы понаписали. Это участь всех исследователей прошлого. Хуже, если по этим интервью они будут судить об уровне нашей журналистской работы вообще». (Журналист. 1983, № 7.С. 19–20.)

Диапазон применения байки. При обсуждении проблем этики журналиста, его ответственности за подготовленную информацию.

№ 10. Байка «Репортер никогда не принадлежит себе…»

Александр Павлович Чехов еще во время учебы на физико-математическом факультете Московского университета начал печататься в журналах и немало содействовал брату – Антону Павловичу Чехову – в публикации его первых литературных опытов. С прессой Александр Чехов не порывал до конца жизни: он писал очерки и рассказы, повести и публицистические статьи, репортажи и научно-популярные брошюры; редактировал несколько журналов. В 1907 году в журнале «Исторический вестник» были опубликованы его «Записки репортера», в которых он, переживая прошлое, рассуждал о профессии журналиста, рассказывал о тех сторонах событий, о которых когда-то не мог писать в официальной хронике.

«…Жизнь и работа хроникеров, или, как их принято называть – репортеров – одна из тех особых жизней, которые не укладываются в определенные рамки. Самым лучшим эпиграфом здесь можно поставить изречение: “Невесте… ни дне, ни часа”… Сон, обед, отдых, работа – все зависит от случая и события. Репортер никогда не принадлежит себе и не может сказать семье, когда он возвратится домой. Чтобы с успехом заниматься репортажем, надо быть молодым, крепким, выносливым и от природы энергичным, сообразительным, находчивым человеком. Нужно быть везде первым, обладать чутьем и умением быстро ориентироваться. Без этих качеств репортер – простой ремесленник, не застрахованный от неудач и ошибок. Читатель, пробегая глазами газету, даже не подозревает, сколько иной раз труда, усилий и энергии потратил репортер, чтобы дать в газету каких-нибудь 15–20 строк. Приведу пример из собственного опыта.

Лет пятнадцать тому назад, в разгар моей репортерской службы, зимой, часов в восемь вечера, сидя благодушно с семьей за чашкой чая, я получил из редакции лаконическую записку: “Публика где-то слышала взрыв. Узнайте”. Неопределеннее такого распоряжения для обыкновенного смертного, кажется, ничего не может быть. Но для репортера такое уведомление – находка. Оставив чай недопитым, я немедленно оделся и отправился на поиски, а к десяти с половиною часам того же вечера уже доставил в редакцию точные известия о том, что на Болотной улице, на таком-то заводе из-за неосторожного обращения с огнем произошел взрыв газового резервуара. Происшествие было описано точно и подробно. И это не особенная заслуга с моей стороны. Репортеры других газет точно так же добыли на месте эти сведения и описали взрыв с не меньшей добросовестностью…»

Мораль. Журналистская деятельность подобна службе: корреспондент должен быть готов в любое время выехать на место событий и передать в редакцию точные и подробные известия о нем.

Комментарий. Александр Чехов рассказал об одном обыденном эпизоде своей репортерской работы. Профессионализм он понимал как стремление своевременно преподнести правдивую информацию, которая формирует доверие граждан к журналистике.

Диапазон применения байки. Во время освоения профессии журналиста, а также при обсуждении профессиональных качеств репортера.

№ 11. Байка «Диссертация М. В. Ломоносова о должности журналистов»

В 1752 году в лейпцигском научном журнале была опубликована статья с несправедливой критикой в адрес сразу нескольких важных работ российского академика Ломоносова, в том числе «Размышлений о причине теплоты и холода». В ответ Михаил Васильевич написал статью «Рассуждение об обязанностях журналистов при изложении ими сочинений, предназначенное для поддержания свободы философии».

«Диссертация о должности журналистов» – так назвал Ломоносов эту статью в отчете о своих трудах за 1755 год – была написана на латыни. Михаил Васильевич послал ее в Берлинскую академию наук Леонарду Эйлеру вместе с просьбой устроить публичное обсуждение своих поруганных диссертаций.

«Предложение вашего высокородия о проведении вашей защиты путем диспута в каком-либо университете я бы затруднился осуществить, – ответил Эйлер. – И такой диспут, как и большинство ему подобных, навсегда остался бы в неизвестности и не был бы отмечен никем из пишущих в журналах. Тем временем я передал статью нашему коллеге, г-ну профессору Формею, который мне почти пообещал вести ее защиту во французском журнале, что мне кажется единственным и лучшим путем».

Впервые «Рассуждение…» опубликовали в 1755 году на французском языке в выходившей в Амстердаме «Новой немецкой библиотеке, или Литературной истории Германии, Швейцарии и северных стран». Первый частичный перевод статьи на русский язык увидел свет в 1865 году.

Мораль. В своей статье М. В. Ломоносов писал:

«Всем известно, сколь значительны и быстры были успехи наук, достигнутые ими с тех пор, как сброшено ярмо рабства и его сменила свобода философии. Но нельзя не знать и того, что злоупотребление этой свободой причинило очень неприятные беды, количество которых было бы далеко не так велико, если бы большинство пишущих не превращало писание своих сочинений в ремесло и орудие для заработка средств к жизни, вместо того чтобы поставить себе целью строгое и правильное разыскание истины. Отсюда проистекает столько рискованных положений, столько странных систем, столько противоречивых мнений, столько отклонений и нелепостей, что науки уже давно задохлись бы под этой огромной грудой, если бы ученые объединения не направили своих совместных усилий на то, чтобы противостоять этой катастрофе. Лишь только было замечено, что философия, если ее не извлекут из этого состояния, рискует потерять весь свой авторитет, – образовались общества ученых и были учреждены своего рода литературные трибуналы для оценки сочинений и воздания должного каждому автору согласно строжайшим правилам естественного права. Вот откуда произошли как академии, так – равным образом – и объединения, ведающие изданием журналов. Первые – еще до того, как писания их членов выйдут в свет – подвергают их внимательному и строгому разбору, не позволяя примешивать заблуждение к истине и выдавать простые предположения за доказательства, а старое – за новое. Что же касается журналов, то их обязанность состоит в том, чтобы давать ясные и верные краткие изложения содержания появляющихся сочинений, иногда с добавлением справедливого суждения либо по существу дела, либо о некоторых подробностях выполнения. Цель и польза извлечений состоит в том, чтобы быстрее распространять в республике наук сведения о книгах.

Не к чему указывать здесь, сколько услуг наукам оказали академики своими усердными трудами и учеными работами, насколько усилился и расширился свет истины со времени основания этих благотворных учреждений. Журналы могли бы также очень благотворно влиять на приращение человеческих знаний, если бы их сотрудники были в состоянии выполнить целиком взятую ими на себя задачу и согласились не переступать надлежащих граней, определяемых этой задачей. Силы и добрая воля – вот что от них требуется. Силы – чтобы основательно и со знанием дела обсуждать те многочисленные и разнообразные вопросы, которые входят в их только истину, не делать никаких уступок ни предубеждению, ни страсти…»

Комментарий. Этой статьей Ломоносов, первый русский ученый мирового значения, человек энциклопедических знаний и разносторонних интересов, оставил свой след в теории журналистики. Доказав, что лейпцигский «рецензент» «ошибается и обманывает других», Михаил Васильевич в заключительной части статьи обосновывает семь правил для журналистов, которые актуальны и сегодня. Вот они:

«1. Всякий, кто берет на себя труд осведомлять публику о том, что содержится в новых сочинениях, должен прежде всего взвесить свои силы. Ведь он затевает трудную и очень сложную работу, при которой приходится докладывать не об обыкновенных вещах и не просто об общих местах, но схватывать то новое и существенное, что заключается в произведениях, создаваемых часто величайшими людьми. Высказывать при этом неточные и безвкусные суждения – значит сделать себя предметом презрения и насмешки; это значит уподобиться карлику, который хотел бы поднять горы.

2. Чтобы быть в состоянии произносить искренние и справедливые суждения, нужно изгнать из своего ума всякое предубеждение, всякую предвзятость и не требовать, чтобы авторы, о которых мы беремся судить, рабски подчинялись мыслям, которые властвуют над нами, а в противном случае не смотреть на них как на настоящих врагов, с которыми мы призваны вести открытую войну.

3. Сочинения, о которых дается отчет, должны быть разделены на две группы. Первая включает в себя сочинения одного автора, который написал их в качестве частного лица; вторая – те, которые публикуются целыми учеными обществами с общего согласия и после тщательного рассмотрения. И те и другие, разумеется, заслуживают со стороны рецензентов всякой осмотрительности и внимательности. Нет сочинений, по отношению к которым не следовало бы соблюдать естественные законы справедливости и благопристойности. Однако надо согласиться с тем, что осторожность следует удвоить, когда дело идет о сочинениях, уже отмеченных печатью одобрения, вызывающего почтение, сочинениях, просмотренных и признанных достойными опубликования людьми, соединенные познания которых естественно должны превосходить познания журналиста. Прежде чем бранить и осуждать, следует не один раз взвесить, что скажешь, для того, чтобы быть в состоянии, если потребуется, защитить и оправдать свои слова. Так как сочинения этого рода обычно обрабатываются с тщательностью и предмет разбирается в них в систематическом порядке, малейшие упущения и невнимательность могут повести к опрометчивым суждениям, которые уже сами по себе постыдны, но становятся еще гораздо более постыдными, если в них скрываются небрежность, невежество, поспешность, дух пристрастия и недобросовестность.

4. Журналист не должен спешить с осуждением гипотез. Они дозволены в философских предметах и даже представляют собой единственный путь, которым величайшие люди дошли до открытия самых важных истин. Это нечто вроде порыва, который делает их способными достигнуть знаний, до каких никогда не доходят умы низменных и пресмыкающихся во прахе.

5. Главным образом пусть журналист усвоит, что для него нет ничего более позорного, чем красть у кого-либо из собратьев высказанные последним мысли и суждения и присваивать их себе, как будто он высказывает их от себя, тогда как ему едва известны заглавия тех книг, которые он терзает. Это часто бывает с дерзким писателем, вздумавшим делать извлечения из сочинений по естественным наукам и медицине.

6. Журналисту позволительно опровергать в новых сочинениях то, что, по его мнению, заслуживает этого, – хотя не в этом заключается его прямая задача и его призвание в собственном смысле; но раз уж он занялся этим, он должен хорошо усвоить учение автора, проанализировать все его доказательства и противопоставить им действительные возражения и основательные рассуждения, прежде чем присвоить себе право осудить его. Простые сомнения или произвольно поставленные вопросы не дают такого права; ибо нет такого невежды, который не мог задать бы больше вопросов, чем может их разрешить самый знающий человек. Особенно не следует журналисту воображать, будто то, чего не понимает и не может объяснить он, является таким же для автора, у которого могли быть свои основания сокращать и опускать некоторые подробности.

7. Наконец, он никогда не должен создавать себе слишком высокого представления о своем превосходстве, о своей авторитетности, о ценности своих суждений. Ввиду того, что деятельность, которой он занимается, уже сама по себе неприятна для самолюбия тех, на кого она распространяется, он оказался бы совершенно неправ, если бы сознательно причинял им неудовольствие и вынуждал их выставлять на свет его несостоятельность».

Диапазон применения байки. При изучении основ теории журналистики.

№ 12. Байка «А так ли все было?..»

Журналиста Анатолия Аграновского однажды отправили на станцию, где произошло крушение поезда: пьяный тракторист разворотил рельсы. Машинист, увидев это, героически спас пятьсот человек, а сам погиб. В редакции задание сформулировали так: вы должны написать такой очерк, чтобы во всех депо повесили портрет героя-машиниста.

Для Анатолия Аграновского было важно донести до читателя правду о героическом поступке машиниста. Тем более что в другой газете – не в «Известиях», которые он представлял, – опубликовали материал, суть которого заключалась в следующем: машинист увидел развороченные пути, вся жизнь за минуту пронеслась перед его мысленным взором, и он не смог позволить, чтобы женщины и дети, едущие в его поезде, погибли, поэтому отдал свою жизнь, спасая их. «Как человек я тоже свято верил, что так и было», – вспоминал Анатолий Абрамович. Но ответственность за достоверный рассказ о случившемся в СМИ вызвала у журналиста закономерный вопрос: «А так ли все было на самом деле?»

Чтобы ответить на него, Аграновский проделал тот же путь на паровозе, засекая время секундомером. Позднее журналист вспоминал:

«Мы ехали с той же скоростью, и от того момента, когда помощник крикнул: “Коля, держи!”, до момента аварии прошло всего несколько секунд. Я понял, какой работой они были заполнены, что делал машинист: какой рукой крутил реверс и какой давал контрпар, останавливая поезд. Я говорил с помощником машиниста, который случайно остался жив, и он мне сказал, что выпрыгнуть машинист все равно бы не смог. И если бы я написал: “…перед его мысленным взором…”, – обманул бы дантистов, домашних хозяек, колхозников и путейцев, которые должны были в каждом депо повесить портрет машиниста. Хотя, нет, не обманул бы.

Мне кажется, во время той поездки я понял нечто более важное. У машиниста не было дилеммы – прыгать или не прыгать. (В Министерстве путей сообщения мне сказали, что за последнее время не было ни одного случая, чтобы машинист выпрыгнул из паровоза, спасая свою жизнь, и погубил бы пассажиров.) Сама жизнь готовила его к подвигу – в высшем, толстовском понимании этого слова. Человек делает то, что должен делать, несмотря ни на что. Ему не надо было размышлять и взвешивать, он просто выполнял свой долг. И это правда. И правда оказалась сильнее».

Мораль. Эта история подтверждает справедливость совета Анатолия Аграновского: «Хорошо пишет не тот, кто хорошо пишет, а тот, кто хорошо думает». Его он дал молодым коллегам еще в 1960-е годы в своей статье на страницах «Журналисте». За прошедшие полвека эта фраза стала хрестоматийной в отечественной журналистике. Образец, как «хорошо думать», дал сам автор афоризма.

Комментарий. Под словами Анатолия Аграновского «…тот, кто хорошо думает» правомерно понимать «тот, кто хорошо мыслит». (Согласно словарю Ефремовой, думать – значит мыслить, размышлять). Мышление – это психический процесс обобщенного и опосредованного отражения устойчивых, закономерных свойств и отношений действительности, существенных для решения познавательных проблем, схематической ориентации в конкретной ситуации. Благодаря мышлению человек проникает в суть предметов и явлений, познает существенные, закономерные связи и отношения между ними, составляющие закономерности объективной действительности. В отличие от чувственной ступени познания мышление носит опосредованный характер, реализуется с помощью системы средств. Прежде всего, мышление опосредовано словом. Благодаря слову существенные свойства, связи и отношения между предметами и явлениями закрепляются в понятиях. Мышление неразрывно связано с речью, которая является его материальной основой. Также оно опосредовано системой мыслительных операций, знаниями и опытом человека. Знание психологии мышления, его видов, форм, мыслительных операций, умение использовать их в деятельности необходимо сотруднику СМИ для формирования профессионального мышления, являющегося важнейшим качеством личности профессионала-журналиста.

По мнению известного психолога В. В. Петухова, автора работ «Образ (представление) мира и психологическое изучение мышления» (1984), «Психология мышления» (1987), разнообразие феноменологии мышления требует его разных психологических определений. В попытке описать эту феноменологию в целом психология использует определение мышления в широком смысле: это активная познавательная деятельность субъекта, необходимая для его полноценной ориентации в окружающем природном и социальном мире. При решении более специальных исследовательских задач, при изучении конкретных психологических механизмов высших познавательных процессов мышление определяют в узком смысле как процесс решения задач. В управлении творческим процессом журналиста используется определение мышления в узком смысле.

Под задачей можно понимать острую необходимость установить связь между явлением и его причиной (задача теоретическая) или выбрать путь действий, обеспечивающий достижение той или иной цели (задача практическая). Процесс решения задач имеет определенные этапы и механизмы, отклонение и изменение которых затрудняет или делает вообще невозможным ее решение. При выполнении профессиональных задач мышление выступает как процесс, включающий:

1. Постановку задач.

2. Мыслительные операции (анализ, синтез, сравнение, абстрагирование, конкретизацию, обобщение, классификацию, систематизацию), посредством которых осуществляется поиск решения задач.

3. Результат решения, вывод.

Толчком к развертыванию мыслительного процесса служит возникновение задачи. (Журналист Аграновский получил задание поехать на станцию, где произошло крушение поезда, и написать такой очерк, чтобы во всех депо повесили портрет героя-машиниста…)

Первый этап, следующий за осознанием задачи, обычно связан с задержкой импульсивно возникающих реакций. Она создает паузу, необходимую для ориентации в условиях, анализа компонентов, выделения из них наиболее существенных и соотнесения друг с другом. Предварительная ориентация в условиях задачи считается обязательным начальным этапом любого процесса мышления. Здесь в сознании человека, приступающего к решению, возникает вопрос, связанный с определенным мотивом. (В данном случае для Аграновского было важно донести правду до читателя о героическом поступке машиниста.) Ответственность за достоверный рассказ о случившемся в СМИ стала мотивом для возникновения у журналиста вопроса: «А так ли все было на самом деле?». Именно с четкой формулировки вопроса начинается решение любой задачи.

Вторым этапом развития мысли в процессе решения задачи является определение предварительного ответа на вопрос, то есть формулировка гипотезы. Так, Аграновский предположил, что у машиниста не было времени, чтобы покинуть поезд. Гипотеза – это попытка дать ответ на вопрос, одна из фаз решения мыслительной задачи, но еще не ее решение.

Третий этап решения задачи – проверка гипотезы. Она будет успешной в том случае, если журналист собрал максимум информации об интересующем его факте, событии или человеке и правильно ее оценил, опираясь на свои знания и опыт. В приведенном выше случае Аграновский, желая убедиться в правильности своей гипотезы, проделал тот же путь на паровозе, засекая время секундомером.

Проверка подтвердила гипотезу. Но бывает и так, что еще раз сопоставив факты, изучив мнение свидетелей события, побеседовав со специалистами, журналист приходит к выводу, что она неверна и для решения задачи необходимо выработать новую гипотезу и провести проверку заново. Может случиться, что и вторая гипотеза будет ложной и придется вырабатывать следующую…

Диапазон применения байки. При обсуждении проблем психологии творчества журналиста.

№ 13. Байка «Идти к своему герою с мыслью и за мыслью»

Валерий Аграновский «благоговейно присоединяется» к словам своего старшего брата Анатолия: «Хорошо пишет не тот, кто хорошо пишет, а тот, кто хорошо думает» и утверждает, что «мысль – корень публицистики» и в журналистской практике «действительно важно количество и качество мыслей на квадратный сантиметр текста». Он рассуждает так:

«С мыслями “в кармане” действительно не страшно отправляться в путь. Есть возможность заранее очертить круг лиц, с которыми следует пообщаться в командировке; наметить темы бесед; выработать тактику и стратегию сбора материала, вести поиск не хаотично, а четко и целеустремленно, без суеты; обеспечить логику будущего повествования; наконец, просто сэкономить время, действуя не по наитию, которое порой обманчиво, а согласно плану, позволяющему тщательно и спокойно собрать “урожай” до последнего зернышка. Короче говоря, выигрыш налицо».

Валерий Абрамович упоминает, что всегда осторожно относился к сенсациям, стремясь к более глубокому осмыслению происходящего: «Никакой факт, даже кричащий, сенсационный, не может повлиять на умы, если он не осмыслен автором, не дополнен размышлениями, доводами и резоном, не обеспечен темой, имеющей свой портрет». Далее он рассуждает о концепции журналистского произведения:

«Концепция дает возможность газетчику идти к своему герою с мыслью, что не исключает и другую возможность – за мыслью. Да, именно так! Но я полагаю, истинным журналистом можно считать того, кто умеет искать и находить факты в подтверждение собственных идей, которые он намерен донести людям».

Автор утверждает, что концепция должна создаваться не после, а до сбора материала. Его позиция категорична и выражается следующими словами:

«Мы или журналисты-хвостисты, идущие по следам событий, или смело шагающие впереди и опережающие события; мы или способны на повторение уже известного, или можем говорить читателю что-то новое; мы или обречены подтверждать сложившееся общественное мнение, или не теряем надежду будить его и формировать; мы или новички в газетном деле, или опытные документалисты, работающие профессионально».

Мораль. Валерий Аграновский стоял на позиции, что собственный опыт наряду со знаниями, эрудицией, информированностью и найденными фактами и есть источники замысла.

Комментарий. При этом Валерий Аграновский не отрицал, что важную роль в журналистской практике играют дискуссии, проводимые среди коллег. «Если нам есть что сказать, следует обменяться опытом и сделать это публично», – заявлял он. Это дает возможность сотрудникам синтезировать новые идеи, анализировать начатые проекты, выявлять ошибки и промахи. Таким образом, необходимо прислушиваться к чужому мнению. Но и здесь следует быть осторожными, потому что «истинный журналист не тот, кто собирает чужие идеи, а тот, кто щедро одаривает собственными».

Диапазон применения байки. При обсуждении проблем психологии творчества журналистов.

№ 14. Байка «Подростки подражают старшим»

В XIX веке отставной армейский капитан начал издавать журнал для девочек-подростков. Несмотря на то что в его выпуске принимали участие лучшие детские писатели, издание не пользовалось популярностью у юных читательниц, которые с интересом обращались к публикациям в журналах для женщин. В итоге, не дотянув и до десятого номера, издание перестало существовать.

Мораль. К провалу проекта привело незнание психологии девочек-подростков, для которых он предназначался.

Комментарий. Психолог Л. М. Фридман в книге «Психология детей и подростков» (М., 2004) утверждает, что у подростков (особенно у девочек) возникает повышенный интерес к своей внешности и формируется образ своего физического «я». Образцом для подражания становятся старшие по возрасту друзья, киногерои и другие взрослые с «броской внешностью». Девочки интересуются изданиями, которые читают их кумиры.

Диапазон применения байки. При изучении психологии аудитории СМИ.

№ 15. Байка «“Ляп” журналиста»

В конце января 2012 года ведущая программы новостей на канале ТВК «Красноярск» в прямом эфире допустила забавную ошибку. В подводке к сюжету о захоронении вождя пролетариата она перепутала Ленина и Путина. «Нужно ли похоронить Владимира Путина?» – спросила телеведущая.

Ясно, что женщина допустила оговорку, но странно, что она сразу же не исправилась и на той же ноте продолжила читать новость. Правда, через несколько секунд темп ее речи замедлился и ведущая стала запинаться. Возможно, она представила, чем может грозить такой ляп.

Запись программы попала в Интернет и собрала тысячи просмотров. Многие интересовались, продолжит ли ведущая телекарьеру, так как понятно, что увольнение в данном случае более чем реально. Однако вскоре руководство канала успокоило зрителей, сказав, что никто никого не уволил.

Вообще журналисты нередко допускают «ляпы» в эфире. Так, в середине февраля текущего года ведущие американской радиостанции KFI-AM 640 Джон Кобилт и Кен Чампоу во время передачи, посвященной безвременно ушедшей певице Уитни Хьюстон, использовали такие слова, как «дурь» и «кокаинистка». За столь несдержанные комментарии в адрес поп-звезды их, несмотря на популярность, временно отстранили от эфира за «бестактность и некорректность». В официальном заявлении радиостанции говорится, что «менеджмент не поддерживает и не потерпит подобных высказываний». Ведущие признали свою вину и принесли извинения радиослушателям, а также родным и близким певицы. «Мы совершили ошибку и согласны с решением руководства радиостанции. Мы использовали неподобающую лексику», – подчеркнул Кобилт.

Мораль. Как говорится, ошибка ошибке рознь: красноярская телеведущая случайно (непреднамеренно!) оговорилась, а американские радиоведущие сознательно употребили некорректные слова в адрес ушедшей поп-звезды. Но они вызывают симпатию, так как признали свою ошибку и принесли извинения.

Комментарий. В каждой стране в разные времена по-разному относились к «ляпам» журналистов. Например, во Франции телеведущих, употребляющих английские аналоги вместо французских слов, штрафуют. Если бы в России штрафовали за телевизионные ошибки, денежные взыскания были бы огромны. Ветеран отечественной тележурналистики Анна Шатилова отмечает, что в среднем за одну новостную передачу дикторы допускают до 50 речевых ошибок.

В 1930-е – начале 1950-х годов советский журналист мог за «ляп» попасть в «места не столь отдаленные». Рассказывают, что в послевоенное время редактор одной армейской газеты, увидев на первой также свежего номера портрет Сталина со звездой Героя не на левой, а на правой стороне груди, получил инфаркт. Начальник политотдела армии, узнав об ошибке, спас положение, распорядившись не распространять этот выпуск в частях. Позднее вернувшегося из госпиталя редактора «по тихой» перевели в запас.

Следили, вспоминает А. И. Волков, не обнаружится ли какая-нибудь нелепица или двойной смысл. Как анекдоты, из уст в уста передавались рассказы о забавных случаях. Например, газета приморского региона, кажется, «Тихоокеанская звезда», подготовила спецвыпуск о начале путины. Коммунистов призывали показать пример трудового героизма, пустив в верхней части первой полосы «шапку»: «Всех коммунистов – в море!». Или в районной газете вышла статья о соцсоревновании на кирпичном заводе в честь предстоящей партконференции с крупным, на всю полосу, заголовком: «Встретим районную партийную конференцию добротным кирпичом!». Встречались и более тонкие двусмысленности. Скажем, рядом два заголовка: «Крайком КПСС требует ускорить сев» и, как продолжение: «Преступное деяние» (репортаж из зала суда). Такие совпадения не допускались даже на развороте.

Ветераны одной из областных газет Нечерноземья вспоминают, как в брежневские времена в их редакции уволили корректора, который не заметил ошибку в подписи к портрету юбиляра-члена ЦК КПСС: его возраст случайно уменьшили на целых десять лет. Женщина написала письмо юбиляру и лично извинилась за допущенную ошибку. Вскоре в редакцию пришла телеграмма из Москвы: корректора не только восстановили на работе, но даже выплатили зарплату за вынужденные прогулы. Ветераны шутили: «Видимо, члену ЦК – мужчине преклонных лет – понравилось, что молодая женщина сочла его не слишком старым».

Диапазон применения байки. При воспитании у журналиста ответственности за качество своей работы.

№ 16. Байка «“Распластать” Амальрика»

Председатель Союза журналистов России Всеволод Леонидович Богданов после окончания журфака Ленинградского университета по распределению попал на Колыму и вскоре стал самым молодым в стране главным редактором областной газеты. В своих интервью и беседах он часто называет этот период своей жизни самым интересным и увлеченно рассказывает о людях, с которыми его сводила журналистская работа в этом суровом крае.

«…Около года я работал в Магадане вместе с известным диссидентом Андреем Амальриком: он отбывал ссылку после лагеря, а я получил задание от областного Комитета партии изобличить его, “распластать”. Признаюсь, тогда книга Амальрика “Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?” казалась совершенно дикой. Я верил, что СССР незыблем, как монолит. Но Андрей был мне симпатичен как человек, и мы очень хорошо общались. Более того, вместе делали материалы. Вместо того, чтобы “изобличать”, я предложил провезти Андрея по нашим красивым стройкам, чтобы он на них посмотрел и сам написал материал. Мы с ним побывали в Билибино, где возводили атомную электростанцию. Великолепная стройка! Потом ездили в Синегорье на Колымскую ГЭС. Люди, которые там работали, создавали будущее края и новую энергетику. Амальрик, увидев все это, тоже загорелся идеями, восхитился людьми – фантастически красивыми и интересными. И в итоге написал три больших очерка.

Однако возник конфликт: те, кто дал задание скомпрометировать или сломить диссидента, запретили публиковать очерки. Хотя в них был один восторг от свершений советских строителей. Потом Андрей уехал на Запад; его судьба трагична, история гибели темная. Но первое интервью, которое он там дал, касалось меня. Сказал, что в Магадане общался с двумя руководителями областных газет, и один оказался жуткой дубиной, ему ничего нельзя было доказать, а второй – весьма лояльным человеком. “Мне жаль, – заключил он, – что такие люди в Советском Союзе ничего не решают. Умный редактор не смог настоять на публикации моих материалов”. Я в итоге получил неприятности на свою голову: текст перевели, и мой коллега – отрицательный персонаж – бегал по кабинету и кричал: “Думаешь, он тебе комплимент сделал? Это мне комплимент, поскольку он – враг!”»

Мораль. Андрей Алексеевич Амальрик оказался в Магадане, цитируя текст приговора суда, за «распространение… ложных измышлений, порочащих советский строй». В предисловии к эссе «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?», которое принесло ему популярность во всем мире и вызвало гнев власти, Андрей Алексеевич говорил, что он не является противником системы как таковой, а лишь пытается объективно проанализировать ситуацию в стране и обществе. Видимо, автор этой истории разглядел в ссыльном диссиденте черты публициста, историка и мыслителя. Отстаивая свободу выражения мысли, Амальрик проявлял искренний интерес к жизни страны. Поэтому, увидев грандиозные стройки, он не мог не восхититься людьми – «фантастически красивыми и интересными».

Комментарий. Амальрик как исследователь советской системы стоит в одном ряду с таким мыслителем ХХ века, как академик Сахаров. Журналист вернулся из Магадана в Москву в 1975 году, а через год эмигрировал. В эмиграции он много печатался, занимался общественной и политической деятельностью и погиб 12 ноября 1980 года в автомобильной катастрофе. Его последняя книга – «Записки диссидента» – была издана посмертно в 1982 году.

Советский Союз просуществовал не намного больше, чем прогнозировал Амальрик. Публицист с поразительной точностью предсказал события, произошедшие в европейской и мировой истории в 1980–2000-х годах. Это говорит о том, что он стоял выше своего времени и был способен рассуждать, не попадая под влияние идей, которые проповедует большинство. Кроме того, Амальрик впервые использовал такие понятия, как «средний класс» и «важность прав человека», которые станут играть ведущую роль спустя годы. И точно определил возрастающую роль СМИ в формировании общественного мнения.

Диапазон применения байки. При изучении истории отечественной журналистики советского периода.

№ 17. Байка «Негласная функция»

«Когда я работал в “Магаданской правде” (бывшей “Советской Колыме”), – рассказывал Всеволод Богданов, – моим любимым чтивом были газеты тридцатых-сороковых годов. Там печатались заметки такого содержания: “Прииск «Мальдяк» уже третью неделю не выполняет план по добыче золота; рабочие шахты подозревают, что начальник прииска – вредитель”. Через два дня появляется заметка “Меры приняты”: “Как мы сообщали, прииск «Мальдяк» не выполнял план по добыче золота, и рабочие подозревали… Компетентные органы разобрались: начальник прииска признал, что он – японский шпион”».

Мораль. В 1930-е годы пресса нашей страны часто становилась инициатором незаконных акций, арестов и выселений тысяч семей. Политическое доносительство превратилось в негласную функцию советской печати. Автор байки рассказывает о этом как о курьезе, в надежде, что возврата к столь порочной практике не будет.

Комментарий. Советская пресса 1930-х годов настойчиво проводила в жизнь лозунг о неутихающей классовой борьбе. Этим объяснялось появление различных «оппозиций» и подрывная деятельность «врагов народа». Основная масса читателей, веривших власти и прессе, одобрительно воспринимала политические процессы того времени. Саботажниками и перерожденцами объявлялись десятки тысяч тружеников, хозяйственные руководители всех звеньев, партийные и советские работники. Их арестовывали и расстреливали, публикуя сведения об этом в печати.

Диапазон применения байки. При изучении истории отечественной журналистики советского периода.

№ 18. Байка «Каков он, труд журналиста?»

«Встречаясь с читателями, – писал обозреватель “Комсомольской правды” Ярослав Голованов, – я понял, что у людей, мало знакомых с журналистской кухней и излишне доверчивых к откровениям кинематографа, бытует представление о жизни журналиста как о некоем ненормированном празднике, за который тебе еще и деньги платят. Да, космодром, выставка в Осаке, салон в Париже – все это было. Не хочу лукавить: я очень рад, что говорил с Норбертом Винером, обедал с Гагариным, купался с Ландау. Но неужели взрослый человек может всерьез думать, что все эти беседы и обеды и есть потный труд журналиста? Тогда почему жизнь людей этой профессии короче века водолазов?»

Мораль. Умение «улыбаться в кадре» и «шустрить по аппаратным» – одна сотая часть профессии журналиста. На самом деле она очень полифункциональная, сложная, самоорганизующаяся и социально важная; включает практически любые роли и выполнение любых функций, свойственных другим профессиям, но выполняемых с помощью оперативной и актуальной информации, адресованной массовой рассредоточенной аудитории.

Комментарий. В середине 1970-х годов новосибирские ученые исследовали около тысячи профессий. Анализ показал, что журналисты стоят в ряду обладателей высшего балла (5) по степени многообразия функций и полифункциональности, высшего балла (3) по степени самоорганизации и занимают 4-е место в средней социально-экономической оценке труда. Профессия журналиста – одна из самых трудных по степени сложности труда (впереди – только преподаватели, врачи, инженеры-конструкторы и руководители научно-исследовательских институтов и промышленных предприятий – последние, скорее, должности, а не профессии). При этом журналисты фактически на первом месте по итоговому индексу характера труда, который в десять раз выше, чем у актера, в четыре превосходит индекс школьного учителя и в два раза – врача и преподавателя вуза, а также младшего научного сотрудника. Параметр, по которому профессия журналиста не занимает ведущих мест, – соотношение исполнительных и организаторских функций. Но это понятно, ведь профессия больше творческая, нежели организаторская, хотя журналист выполняет и эти функции.

Диапазон применения байки. При знакомстве с особенностями профессии журналиста.

№ 19. Байка «Журналистика в наше время – все…»

В. Г. Белинский писал В. П. Боткину: «Что делать при виде этой ужасной действительности? Не любоваться же на нее, сложа руки, а действовать елико возможно, чтобы другие потом лучше могли жить, если нам никак нельзя было жить. Как действовать? Только два средства: кафедра и журнал…»

Эту мысль известный критик высказывает и в других своих письмах: «Теперь у нас великую пользу может приносить, для настоящего и еще больше для будущего, кафедра, но журнал большую… Журналистика в наше время – все. И Пушкин, и Гете… были журналисты».

Белинский говорил, что рожден для печатных битв. Он писал друзьям:

«Будь я богаче Ротшильда – не перестану писать не только больших критик, даже рецензий».

«…Если бы чернила все вышли, отворил бы жилу и писал бы кровью…».

«Умру на журнале и в гроб велю положить под голову книжку “Отечественных записок”. Я – литератор и говорю это с болезненным и вместе радостным и гордым убеждением. Литературе расейской моя жизнь и моя кровь».

Мораль. Белинский видел в журналистике могучее средство для распространения передовых идей, орудие борьбы.

Комментарий. В. Г. Белинский создал стройную систему взглядов на печать, предложил Журналистский кодекс, исследовал проблему читателя и читательского восприятия, усвоения.

По глубокому убеждению Белинского, называться журналистом (или критиком) имеет право только автор статей и рецензий, который находит пути и средства сделать мнение журнала достоянием широкой читательской аудитории. Публика, ее запросы и интересы, руководство ими со стороны журнала и журналиста – фокус, в котором сходятся все три линии деятельности Белинского как теоретика, историка и практика журналистики.

Предложенный им Журналистский кодекс включал три главных аспекта:

1) каким должен быть журналист (или критик), то есть учение об обязанностях и гражданском долге работника печати;

2) учение о характере и типе журнала демократического направления, рассчитанного на широкие читательские круги;

3) как надо писать для журнала, то есть разработка методов и способов подачи материала, раскрытие понятия «журнальная статья».

Журналист (как и критик), считал Белинский, должен обладать самым передовым для своего времени мировоззрением. Только опираясь на него, он сможет понять потребности современности, точно определить расстановку общественных сил, правильно охарактеризовать общественно-политические и литературные мнения современных ему органов печати, наметить линии борьбы с реакционной периодикой.

По мнению Белинского, журналист должен быть не спокойным, беспристрастным повествователем, обозревателем и толкователем, а активным действователем, страстным борцом за интересы народа.

Одно из основных требований, с которым Белинский обращался к журналистам, – необходимость быть принципиальным, смелым и твердым, отстаивая свои убеждения. Ничто – ни материальные лишения, ни личные отношения, ни какие бы то ни было корыстные соображения – не дает журналисту права идти на компромисс с совестью. Он сам олицетворял идеал такого журналиста. В поисках истины, в защите правды, в полемике с идейными и литературными противниками Белинский не признавал ни дипломатию, ни компромиссы.

Рисуя нравственный облик журналиста, он выделял такую сторону его деятельности, как верность и беспредельная преданность избранной профессии. Журналист по Белинскому должен быть «деятельный, весь преданный журналу, потому что журнал, как искусство и наука, требует всего человека, без раздела, без измен себе».

Известный исследователь творчества Белинского, профессор В. Г. Березина, отмечала, что в его большом и многообразном по темам и жанрам наследии нет специальных работ по теории журналистики. Верные и подчас острые суждения на эту тему, во многом не утратившие свою ценность, рассеяны по статьям, рецензиям и письмам. К сожалению, они до сих пор не собраны, не систематизированы и по-настоящему не изучены.

Диапазон применения байки. При изучении истории отечественной журналистики.

№ 20. Байка «Я – корреспондент и горжусь этим званием»

В. Г. Короленко называл себя старым писателем и старым корреспондентом, журналистом. Он говорил: «…Я – корреспондент и, пожалуй, лучше было бы оставаться только корреспондентом». А на прощальном банкете по случаю отъезда из Нижнего Новгорода Короленко сказал: «…Я – корреспондент и горжусь этим званием. Если бы удалась попытка моя и моих друзей относительно газеты, я бы окончательно стал работником провинциального печатного слова».

Мораль. «Для меня Владимир Галактионович Короленко – не просто известный писатель, талантливый публицист, активный общественный деятель, – написала в своем сочинении студентка журфака СПбГУ Мария Будолак. – Это пример колоссальной нравственности и благородства. Человек, который силой своего таланта умеет зажечь в людях все самые светлые и праведные чувства. Личность, в которой я нашла родственную душу и неоспоримый авторитет».

Комментарий. В профессиональном опыте Короленко-публициста есть много примеров, поучительных для современного журналиста. Прежде всего, он являет собой образец добросовестности и точности. Именно это давало ему возможность быть смелым в своих печатных выступлениях. Также его отличала высокая требовательность к себе. Так, несмотря на успех своих первых публикаций, он признавался: «Я чувствовал, что для того, чтобы стать публицистом, мне нужно… так отточить перо, чтобы оно писало тонко, отчетливо… Я чувствовал, что мне нужна школа». Для Короленко кончик стального пера был оружием, способным наносить и отражать удары. И он пользовался им, писал блестящие статьи, которые восхищали тысячи читателей в России и за ее пределами.

Владимир Галактионович не раз и не два прерывал работу над художественными произведениями, покидал насиженное место и мчался в тот или иной город, глухую деревню, чтобы отозваться на взволновавшие его события, откликнуться на злобу дня, написать письмо или заметку для газеты.

Главной целью своей жизни Короленко считал борьбу с несправедливостью и беззаконием, но не при помощи силы, а посредством «острого пера», яркого и стремительного слова. Все мысли писателя, его негодование по поводу творившегося в России административного произвола выливались в политические статьи, газетные материалы, очерки и фельетоны, открытые письма и заметки – все, что давало возможность быстро откликнуться на событие дня. Чем бы ни занимался Короленко, все его произведения написаны бесстрастным языком простого наблюдателя. Его публицистика проникнута истинным человеколюбием и страстным желанием достичь высшей справедливости. Сам он называл себя «писателем и политическим партизаном». В борьбу с голодом, несправедливым царским судом, продажной прессой, погромщиками и карателями Короленко бросался с головой и отдавал всего себя делу, в которое свято верил. Итогом его борьбы становились блестящие статьи: «В голодный год», «Мултанское жертвоприношение», «Дом № 13», «Сорочинская трагедия», «Бытовое явление», «Дело Бейлиса».

Беспомощность прессы и ее бессилие огорчали писателя. Он писал А. Ф. Кони в связи с Мултанским делом, что печать пыталась сделать, что могла: «Но, конечно, она не могла почти ничего». По поводу статей «Бытовое явление» Короленко писал Л. Н. Толстому: «На непосредственный, практический результат… то есть на восприимчивость «хозяев жизни», я не надеюсь…»

И все-таки Короленко не складывая оружие, писал и боролся. Публицистика была его второй натурой. Он обладал «корреспондентской жилкой», боевым темпераментом публициста и часто чувствовал «влечение к газете и газетным откликам на каждое событие». Корреспонденция «В успокоенной деревне», написанная Короленко в Саратовской губернии, доставила автору некоторое удовлетворение уже потому, что «много мужицких голов зашевелилось над газетным листом».

…За девять дней до своей смерти Короленко направил председателю губернской Чрезвычайной комиссии последнее ходатайство за арестованного.

Диапазон применения байки. При изучении истории отечественной публицистики.

№ 21. Байка «…Не называйтесь корреспондентом!»

Талантливый русский фельетонист В. Дорошевич говорил: «Наш брат журналист лишен всяких прав». В очерке «Как я попал на Сахалин» он картинно запечатлел свою беседу с приморским вице-губернатором.

«В губернаторской резиденции во Владивостоке Дорошевич отрекомендовался: «Корреспондент такой-то».

Вице-губернатор спросил:

– Гм… Вы что же, состоите по какому-нибудь ведомству?

– Нет… Я – корреспондент.

Дорошевич попросил ему помочь попасть на Сахалин. Сановник ответил:

– Гм… Если за советом, так вот вам мой совет. Прежде всего, не называйтесь корреспондентом!

– Почему же?

– Слово нехорошее. Его здесь не любят.

– Ну, сотрудник.

– Непонятно, с кем вы сотрудничаете и в чем.

– Журналист!

– Непонятно. “Журналисты” полагаются только в канцеляриях.

– Литератор!

– Тоже не следует.

– Писатель!

– Тоже нехорошее слово».

Мораль. В истории России были времена, когда слово «корреспондент» редко произносилось без презрительной усмешки.

Комментарий. О неприязни к журналистам в России на рубеже XIX – ХХ веков писал даже А. М. Горький, тогда сотрудничавший с «Самарской газетой». В Самаре к газетчику относились «как к врагу» и «свирепому супостату», его воспринимали как «отчаянного надоедника». Общество не признавало репортеров за людей, достойных внимания. Их упорно бойкотировали. «Человек общества» произносил слово «репортер» как что-то зазорное, стараясь «вложить в него как можно больше нелестных чувств».

В самарской городской управе измывались и потешались над газетчиками. «Г г. члены управы почуяли “скоропадента”, – писал Горький. – Они стали издеваться и посмеиваться над ним, лягая местную прессу и полагая, что делают это остроумно; много смеялись сами над собой жирным смехом людей, которым живется покойно, весело и сытно».

Диапазон применения байки. При обсуждении истории профессии «журналист».

№ 22. Байка «Срезать слабые побеги»

Однажды известного итальянского певца Тито Гобби спросили:

– Скажите, маэстро, строгий ли вы судья, когда бываете членом жюри на конкурсах?

– Да. Опера, как цветник: если вы хотите, чтобы выросли хорошие цветы, надо безжалостно срезать слабые побеги. Певец обязан быть большим мастером. Иначе пусть занимается чем угодно, только не пением.

«По-моему, это высказывание Тито Гобби можно полностью отнести и к журналистике, – писал известный репортер, один из создателей информационной телепрограммы «Время» Юрий Александрович Летунов. – Ведь журналист в конечном итоге тоже певец своего времени! Сколько несчастных людей среди журналистов довелось мне встретить…». Рассуждая о важности профессии, Летунов заметил, что «человек бывает счастлив, как известно, от двух позиций – выбора профессии и жены…»

Мораль. Многие упрощенно понимают профессию журналиста. Им кажется, что, стоит овладеть известным набором приемов, научиться бойко писать о любых вещах – и ты уже профессионал. На самом деле все гораздо сложнее.

Комментарий. Ю. Летунов ссылался на поэта М. Светлова, однажды высказавшего мысль, что вдохновение – отнюдь не «божественный глагол», вдруг осеняющий человека, а просто-напросто творческое возбуждение. И «оно является в результате накопленного опыта, богатства познанного материала, а также присутствия такого незначительного фактора, как талант. Поскольку я уже упомянул о таланте, – писал Светлов, – мне хочется сказать о нем несколько слов. Должен прямо сказать, что в советской поэзии я прожил не всегда полезную, но долгую жизнь. Сколько раз мне приходилось – да и сейчас приходится – быть свидетелем того, как видимость таланта заменяла собой самый талант. Но видимость не может заменить суть, скандал – конфликт, а происшествие не заменит события, злость – гнев и хорошее отношение не заменит любви».

Диапазон применения байки. При выборе профессии журналиста и при отборе абитуриентов на факультеты журналистики.

№ 23. Байка «Как иногда упускаются важные для журналистики факты»

Этот поучительный пример привел главный редактор газеты «Известия» А. Аджубей.

«Однажды в газету пришла небольшая корреспонденция о киргизском свекловоде Керимбюбю Шопоковой. Это была вполне добропорядочная информация, и ее вполне можно было опубликовать. Имелся в корреспонденции и синий дымок над полями, прямая речь героев и прочие атрибуты. Однако она не трогала. В ней не было портрета человека; мы не знали, о чем думает эта женщина и почему добивается успеха. Мы не узнали, сколько ей лет, какие у нее глаза, сколько человек в ее семье, как она живет и о чем думает.

Я говорю не об анкетных данных, а об образе человека. В корреспонденции была одна фраза: “Керимбюбю Шопокова – Герой Социалистического Труда”. И вот к нам пришла работница бюро проверки и сказала:

– Я сверяла фамилию этой женщины. Видимо, она – жена Героя Советского Союза Шопокова, который среди 28 гвардейцев-панфиловцев погиб под Москвой.

Мы в редакции задумались: как много пропустил корреспондент, раз не увидел в судьбе этой простой киргизской женщины величия и сложности истинного подвига! Муж – Герой Советского Союза, киргиз, погиб под Москвой. Как выяснилось позже, его жена, маленькая киргизская женщина, долгое время не могла прийти в себя от горя. Но потом нашла силы и мужество преодолеть боль утраты и начала трудиться…»

Мораль. Так мы иногда упускаем важные для журналистики факты.

Комментарий. Те, кто работал с Алексеем Аджубеем, вспоминают, что в информации из нескольких строк он мог увидеть тему газетной статьи или очерка. Например, еще будучи главным редактором «Комсомольской правды», на одном из редакционных совещаний он зачитал с тассовской ленты коротенькое сообщение об обнаружении и успешном обезвреживании в городской черте Курска склада артиллерийских снарядов, оставленных гитлеровцами при отступлении. «Это подвиг, – воскликнул Аджубей, – достойный газетной полосы с упоминанием поименно героев-саперов, а не такой анонимной реляции!» Вскоре известный публицист Аркадий Сахнин по заданию «Комсомольской правды» съездил в Курск, и в газете появилась полоса «Эхо войны». Резонанс публикации был огромный – газету рвали из рук. Имена саперов перекочевали с газетной страницы в сухие строки Указа о правительственных наградах, а сами эти два слова дали имя рубрикам в сотнях изданий…

Диапазон применения байки. При рассмотрении роли факта в журналистике.

№ 24. Байка «Знать предмет, о котором пишешь»

Писатель Николай Погодин рассказал об одном случае из своей журналистской практики, когда ему было поручено написать для газеты материал о добыче нефти в Азербайджане.

«…В “Азнефти” мне дали автомобиль. Я объехал промыслы, посмотрел и поговорил с людьми. Увидел буровые вышки и насосы. Тишина. Чистота. Хожу целую неделю и чувствую, что не могу ничего написать. Мне стало страшно. Я не выполнил задание…

Пошел к главному инженеру и попросил его помочь подобрать мне литературу по нефти: от популярной до специальной. Главный инженер составил список книг. Я засел за них в гостинице. Жара в Азербайджане стояла ужасная – до сорока градусов… Я обливался потом, но как ученик читал все, начиная от происхождения нефти и заканчивая описанием современного в то время бурового инструмента под названием “рыбий хвост”.

Затем я снова поехал на промыслы. И то, что до сих пор молчало, заговорило. Я начал разбираться в вопросах добычи нефти. Люди говорили со мною с уважением.

Я тогда написал очерк на “подвал”, в котором рассказал о новшествах в нефтедобыче, техническом перевороте на Апшеронском полуострове и показал его заместителю начальника “Азнефти”. Тот прочел и сказал: “Тебя можно назначить начальником нефтяного района: так написать может только человек, знающий дело”. Для меня это был лучший комплимент».

Мораль. Чтобы передать в материале суть дела, журналисту надо знать его основы.

Комментарий. В работе журналиста можно выделить два основных слагаемых профессионализма: о чем писать и как писать. Это особенно хорошо видно на примере творчества Анатолия Аграновского. К какой бы теме он ни обращался, всякий раз перед ним вставала проблема изучения новой сферы. Он не мог заранее знать все тонкости строительного, финансового, авиационного, торгового, ресторанного и других дел, затрагиваемые в творчестве. Однако у него был особый талант легко входить в новую тему. Так, в работе над очерком о докторе Федорове журналист настолько изучил офтальмологию, что его собеседники из специализированного НИИ посчитали, что разговаривают с коллегой. Аграновский всегда досконально знал предмет, о котором писал.

Диапазон применения байки. При изучении основ творческой деятельности журналиста.

№ 25. Байка «Опасно быть журналистом»

В ноябре 2011 года главный редактор газеты «Московский комсомолец», председатель комиссии Общественной палаты РФ по коммуникациям, информационной политике и свободе слова в СМИ Павел Гусев заявил, что за 10 месяцев 2011 года «более 150 журналистов в нашей стране были избиты, покалечены или подверглись угрозам». «При этом не заведено практически ни одного уголовного дела», – подчеркнул он.

Мораль. В современной России опасно быть журналистом, очень опасно писать о коррупции и быть человеком, который говорит то, что думает.

Комментарий. Когда осенью 2010 года в России за неделю избили двух журналистов и одного активиста природоохранного движения, шокировал даже не целенаправленный садизм, с которым калечили одного из них – корреспондента «Коммерсанта» Кашина (ему сломали челюсть, пальцы и ноги, чтобы он несколько месяцев не мог говорить, писать и ходить), – а оргия злорадных комментариев в Интернете, появившихся в ответ на статью о несчастье с Кашиным: «Еще одного писаку опустили», «Он получил то, что заслужил», «Почему к нему такое внимание, ведь простых людей калечат и убивают каждый день». Видимо, такое же настроение было у следователей, передавших таблоиду видеозапись жестокого избиения журналиста с камеры наблюдения, а затем высказавших свое мнение – что причиной нападения не являлась профессиональная деятельность Олега.

В СМИ прошло сообщение, что сотрудник милиции сказал людям, собравшимся возле здания Центрального следственного управления с требованием предпринять активные действия против напавших на Кашина: «Вы, журналисты, сами виноваты в таком к вам отношении». «Это все равно, что обвинить жертву изнасилования в том, что она сама спровоцировала насильника, или актера в том, что он сыграл плохого парня», – прокомментировал эти слова Алексей Ковалев – российский журналист, который живет и пишет в Британии. Он считает, что это какая-то средневековая потребность убивать вестника, принесшего дурные вести, и она наносит огромный ущерб журналистам в России. И нельзя во всем этом винить Путина. «Одно время я работал редактором клубной странички в журнале “Time Out Moscow”, – вспоминает журналист, – и мне порой звонили среди ночи нанюхавшиеся кокаина владельцы клубов, угрожая меня найти. Причина? Строчка в обзоре, где я смиренно жаловался на отсутствие вентиляции или на невкусный коктейль. Видите ход мысли? Они не устанавливают кондиционер и не делают выговор бармену за то, что тот разбавляет напитки водой. Нет! Они бросаются в погоню за журналистом, который нашел недостаток в их работе. А теперь представьте себе, что может случиться, если речь идет о многомиллионной незаконной сделке».

Из всего сказанного делается вывод, что в бедах и несчастьях журналистов виноваты не Путин и не Медведев. Но у них есть средства и возможность это остановить. Провести честное и публичное расследование, наказать виновных. Чтобы вся Россия и мир это увидели. Есть надежда, что случившееся послужит уроком тем, кто считает прессу досадной помехой, мешающей накапливать несметные богатства. А потом надо будет заняться отношением к прессе.

Диапазон применения байки. При обсуждении проблем современной российской журналистики.

№ 26. Байка «Случай на экзамене»

В пору поступления абитуриентов в вузы в редакцию газеты «Московский комсомолец» пришел материал, в котором сообщалось следующее.

Человек провалился на экзамене во ВГИК. Ему сказали: «Нет актерских данных». Бывает – не всем же быть киноартистами. Но на следующий день в институте появилась тетя провалившегося Юрия Майорова и потребовала, чтобы ее «бесподобно талантливого» племянника немедленно зачислили в вуз.

Экзаменаторы протестовали, но от тети было трудно избавиться. Она ходила по институту и всем надоедала. Наконец секретарь приемной комиссии предложил ей уйти. Тогда женщина подошла к одной из преподавательниц и, намекая на знакомство, спросила в упор:

– Вы меня и впрямь не узнаете, Эмма Кирилловна?

– Я вас не знаю. И никогда раньше не видела, – последовал ответ.

Тетя вдруг резко схватилась за волосы и сняла парик. Перед изумленными преподавателями предстал вчерашний абитуриент Юрий Майоров.

Еще раз проверив во ВГИКе факты, редакция «Московского комсомольца» сочла возможным опубликовать 16 сентября 1956 года небольшую заметку об этом случае на экзаменах.

Сотни читателей заинтересовались судьбой Юрия Майорова. Теперь замять дело было нельзя. Редакция нашла Майорова в Ульяновске, и он приехал в Москву, предстал перед авторитетной комиссией мастеров Малого театра. Большая и благожелательно настроенная комиссия по-отечески сказала юноше: «Дружок, актера из тебя не выйдет».

Мораль. Стоило ли газете публиковать заметку об этом случае на вступительном экзамене во ВГИКе?

Комментарий. На поставленный выше вопрос главный редактор «Московского комсомольца» ответил так: «Думаю, что стоило. Ведь об этой истории по городу поползли слухи. Надо было рассказать читателям, как действительно обстояли дела. Была польза и для самого Майорова: если в первый раз он уехал с чувством горькой досады, сетуя на несправедливость, то сейчас юноша понял, что у него нет необходимых для актера данных и начал готовиться к поступлению в другой институт». (Советская печать. 1956. № 11.)

Диапазон применения байки. В качестве примера к тому, что редакция стремится сделать интересным каждый свой материал.

№ 27. Байка «Журналист – член экипажа»

В марте 1966 года министр обороны СССР, маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский торжественно сообщил: «Несколько дней назад успешно закончен кругосветный поход группы атомных подводных лодок в подводном положении». А через два дня газета «Красная звезда» стала печатать серию репортажей «Вокруг света на подводных атомоходах». Их автор, специальный корреспондент газеты, капитан 2 ранга Г. Савичев, начиная свой рассказ о полуторамесячном подводном рейсе вокруг «шарика», писал:

«…Цель моей командировки была сформулирована довольно общо – на корабли флота. Это обычная запись, но я догадывался, что предстоит не совсем обычное дело, так как мне пришлось пройти специальную медкомиссию. А чтобы показаться на комфортабельном океанском лайнере, врачебные освидетельствования, как известно, не проходят. Следовательно, предвиделось нечто другое».

Особенность этого похода для военного журналиста состояла в том, что в таком длительном походе на боевом корабле каждый должен выполнять определенные функции. Корреспондент еще накануне выхода в плавание был назначен в определенную смену и как все члены экипажа получил специальную одежду, белье и постельные принадлежности. Вместе с членами экипажа он должен был по сигналам боевой и аварийной тревоги занять свое место в отсеке, жить теми же заботами, волнениями и хлопотами, которыми живет каждый обитатель атомохода. Но журналист везде, в том числе под водой, остается журналистом. Разумеется, его главным оружием были авторучка, блокнот и фотоаппарат – репортажи иллюстрировались снимками автора. Наши корабли прошли, ни разу не всплыв на поверхность океана, около 40 тысяч километров в разных районах мирового океана, где не было советских баз и портов. Курс проложили вокруг Южной Америки, через пролив Дрейка, среди ледяных полей и айсбергов Антарктики.

Мораль. Во время Второй мировой войны журналисты в погонах нередко становились членами экипажа бомбардировщика, входили в расчеты боевых машин и т. п., чтобы вести достоверные и динамичные репортажи. Эта традиция продолжилась и в послевоенные годы.

Комментарий. Журналисты военных изданий были офицерами, принимали военную присягу и в боевой обстановке вели себя как солдаты. Таким в годы Великой Отечественной войны был, например, журналист С. Борзенко, имевший звание майора. В наградном листе о нем говорилось следующее:

«Писатель армейской газеты “Знамя Родины” (18-я армия) майор Борзенко С. А. высадился на берег Крыма в ночь на 1 ноября с первым десантным отрядом 318-й Новороссийской стрелковой дивизии. Этот отряд… с ходу вступил в бой с сильно укрепившимся противником.

Когда гитлеровцы бросили в контратаку танки, прорвавшиеся на сто метров к командному пункту отряда, Борзенко вместе с офицерским составом отбивал гранатами в передовой цепи подошедшие танки, лично показывая пример, руководил бойцами.

Все время находясь в десанте, Борзенко лично участвовал в отражении непрерывных контратак, число которых в первые дни доходило до 17–18. Несмотря на тяжелые условия десанта, Борзенко выполнял и свою непосредственную работу – обязанность военного корреспондента армейской газеты “Знамя Родины”…

Писатель Борзенко неоднократно принимал участие в боях и отдельных боевых операциях. Осенью 1942 года он участвовал в диверсионном отряде, направленном в тыл врага северо-восточнее Туапсе. Около трех месяцев провел в десантных частях, действовавших под Новороссийском в районе Мысхако. Участвовал в штурме Новороссийска и во всех последующих боях на Таманском полуострове.

За проявленный героизм, мужество и отвагу в десанте на крымский берег майор С. А. Борзенко вполне заслуживает правительственной награды – присвоения звания Героя Советского Союза».

Диапазон применения байки. При изучении истории военной журналистики.

№ 28. Байка «Отступила от текста, ранее согласованного…»

Письмо заместителя главного редактора Главной редакции телевизионных программ для детей и молодежи В. Магидова в партийную организацию Института философии АН СССР о поведении Н. Ф. Наумовой. 5 марта 1964 года.

«21 февраля с.г. группа сотрудников Вашего института, молодых ученых-социологов, принимала участие в телевизионной передаче “Молодые ученые – о науке”.

В ходе передачи сотрудник Вашего института тов. Наумова Н. Ф., произвольно отступив от ранее согласованного текста, заявила, что на одном из Московских заводов число рабочих, недовольных работой, составляет 30 %.

В тексте, предложенном тов. Наумовой Н. Ф. перед передачей и утвержденном нами, была указана цифра 14 %.

Отступив от текста, тов. Наумова Н. Ф. тем самым дезориентировала телезрителей.

Доводя до Вашего сведения этот факт, просим Вас разобраться в случившемся и сообщить нам о результатах.

Зам. главного редактора В. Магидов».

(Н. Ф. Наумова сохранила подлинник этого письма в личном архиве.)

Мораль. «…Нужно, чтобы журналисты Центрального телевидения не забывали о том, что существует много форм, способов и приемов оживления передач, – говорил академик И. И. Артоболевский (1965 год). – Хочется, в частности, чтобы они отказались от широко практикуемого приглашения в телестудию людей для выступления по заранее готовому тексту, “проверенному” на случай, “как бы чего не вышло”. Ничего хорошего из этого не выходит, потому что мне, зрителю, скучно слушать, как читают по бумажке».

Комментарий. «Основная слабость нашего телевидения, – отмечал писатель Вадим Кожевников (1964 год), – заключается в том, что оно стало не столько школой ораторов, сколько репетиционным ателье докладчиков. Я же, глядя на телеэкран, хочу слушать живой диалог и видеть перед собой тех людей, чьи мысли и познания представляют всеобщий интерес. Такие люди сами испытывают потребность вести разговор со зрителями естественно и непринужденно». (Кожевников В. Не доклад, а беседа, диалог // Журналист. 1965, № 1. С. 35.)

Диапазон применения байки. При изучении истории отечественной журналистики и цезуры СМИ.

№ 29. Байка «Псевдоним-фамилия»

Татьяна Николаевна Сосюра вошла в советскую журналистику под фамилией-псевдонимом Тэсс. Слова «псевдоним» и «фамилия» написаны через дефис не случайно. Когда она, юная поэтесса, приехавшая из Одессы в Москву без денег и связей, с одной наивной верой в свою звезду, начала путь в журналистике, встал вопрос о псевдониме. Дело в том, что фамилия Татьяны Николаевны хорошо известна в литературе – Сосюра. Она не посчитала возможным ею воспользоваться. Ей казалось неудобно ставить фамилию известнейшего украинского поэта под стихами начинающей поэтессы. Друзья подсказывали разные варианты псевдонимов. Но все они не нравились: одни являлись производными от уже известных, другие просто были не по душе.

В эти дни в Москве произошло событие, которое с высоты нашего времени может показаться не таким уж значительным, но тогда привлекло всеобщее внимание – открылся планетарий. Юная журналистка побывала там, впервые в жизни так близко увидела бездонное небо и Южный Крест. Она написала об этом взволнованный, поэтичный очерк и отнесла его в только что открывшийся журнал «Наши достижения». Очерк был подписан «Тэс», что, по мнению автора, расшифровывалось как «Татьяна Сосюра». Его прочитал Алексей Максимович Горький. Приговор был кратким, но в стиле того времени: очерк для журнала «Наши достижения» не подходит, но ввиду несомненного дарования автора его следует опубликовать.

Конец ознакомительного фрагмента.