Глава 3. Не будите спящих драконов
Страха не было.
Когда на тебя пялится гигантский ящер, а ты сама сидишь у него на хребте, бояться уже поздно. Страх мог бы остановить меня задолго до того, как я вскарабкалась на его спину, и какой-то внутренний голос честно пытался. На секунду, помню, меня охватило сомнение, стоит ли лезть выше, но потом не своим голосом заорали эти с копьями и в повязках и я, конечно, бодро полезла дальше. А ведь аборигены всего лишь хотели предупредить. Теперь, когда я обнимала руками и ногами чешуйчатый нарост, я отлично это понимала.
Как же высоко, черт возьми! Третий этаж, не иначе.
Хребет прадедушки крокодила Гены ходил подо мной ходуном. Между склизкими чешуйками разлагались волокна водорослей, а я прижималась к нему всем телом, надеясь, удержаться и не рухнуть вниз. Я застряла где-то в районе задних лап, позади меня грохотал хвост, по которому я и взбежала вверх, словно по трапу.
Впереди и сбоку надулся огромный желтый мешок… Живот! Это его живот, подумать только!
По телу словно прокатилась волна, и рептилия вдруг замерла, все еще глядя на меня желтым глазом. Вымер, правда? Ну вот просто взял и вымер, пожалуйста!
Но крокодил только распахнул пасть, и я услышала, как заскрежетали зубы… А после выдохнул.
Зловонный поток отшвырнул меня с хребта. Я кубарем полетела вниз, раздирая об острую чешую те части тела, что у меня уцелели после схватки с чайками. Я летела, кувыркалась, а потом увидела перед собой чужие пальцы, побелевшие от напряжения.
Конечно, это были мои руки и мои пальцы. Я успела схватиться за какой-то выступ, а их там оказалось великое множество. Этот крокодил, как скалолазный маршрут повышенной сложности, похоже, весь состоял из каких-то выступов и наростов. Там-то я и повисла.
Желтые бока снова раздулись, и я стала карабкаться вверх, извиваться, чтобы найти опору для ног. Но крокодил уже потерял ко мне интерес, снова отвернулся, медленно, как в замедленной съемке, и погрузил морду обратно в океан и уже там выдохнул, поднимая столбы брызг.
Я покачалась, как елочная игрушка. Ладони взмокли. Предплечья горели огнем. Пора было слезать, если я не собиралась провести на задней ноге дракона остаток жизни. Меня трясло, как исследователя Арктики в крайней стадии обморожения, пока я спускалась рывками, то надолго затихая, если мне казалось, что тварь шевелится, то вдруг скатываясь вниз слишком быстро, как с горки. Когда левая нога, на которую на тот момент приходился мой вес, вдруг соскользнула с опоры, я едва не сорвалась, но успела уцепиться руками. Поводила носком из стороны в сторону, но опора так и не вернулась, и тогда я перенесла центр тяжести на правую ногу, а поглядев вниз, убедилась – наростов больше не было, я балансировала на последнем. Дальше на крокодильей лапе была только гладкая светлая чешуя.
Нужно было отпустить руки и прыгнуть вниз. Вот только до земли было еще полтора этажа.
«Отпустить руки?!» – завопила какая-то часть меня.
И приземлиться возле задней лапы, на которой один только коготь с меня размером, и надеяться, что зверь не топнет ножкой, пока я буду рядом.
«Но отпустить руки, черт возьми?!» – не унималась моя истеричная составляющая. Да, надо разжать пальцы и прыгнуть.
«Но я не паркурщик и не скалолаз, я велосипедист!»
Была велосипедистом, подумала я. В каком-то другом мире, где не было спящих на пляже динозавров, где меня не пытались сожрать чайки и не приходилось бегать от дикарей с копьями.
– У-уху! – донеслось вдруг с земли.
Я как-то сразу поняла, что это они – мои древние нудисты. Вот они, конечно, стоят все трое, родимые Тарзаны с копьями, среди этой жестокой и чудовищной фауны прям любо-дорого взглянуть на кого-то себе подобного. Даже если это заросшие бородатые мужики в бикини.
Один из Тарзанов, исполосованный белыми шрамами, что делало его загорелую кожу похожей на тигриную шкуру, снова сложил руки и ухнул совой.
Не знаю, что он имел в виду. Может, подбодрить меня хотел? А может, прощался. Мол, рады были познакомиться, но нам пора.
А может, он просто всегда мечтал изобразить сову рядом с гигантским крокодилом, ну вот кто знает, о чем мечтают австралопитеки?
А я меж тем всё висела. Уже даже не из последних сил, сил-то никаких не осталось, я твердо знала, тело рухнет, а руки останутся тут висеть даже после моей смерти. Я вцепилась в крокодила намертво. Что угодно, только не прыгать.
Высоты я боялась ужасно.
Снизу снова ухнули. Я покосилась вниз. Два Тарзана что-то шептали третьему так, словно готовили крокодилу вечеринку-сюрприз, но тот потряс головой, отметая самодеятельность. Его товарищи еще постояли немного со скорбными лицами, ни дать, ни взять праздник отменился из-за внезапных поминок, и стали пятиться.
Дикарь, которого я про себя окрестила Тигром из-за шрамированной кожи, остался.
Я глянула на него, как на свою последнюю надежду, что не совсем было правдой. Своей последней надежной была я сама. Все, что мне нужно было сделать, это разжать пальцы и прыгнуть… Из огня да в полымя.
Первым решились не я и не Тигр. Первым нашу молчаливую игру в гляделки прервал крокодил. Он дернулся. Еще бы, какой уж тут сон, когда пока по тебе какие-то девицы лазают. Это было похоже на рекордные баллы по шкале Рихтера. Еще миг назад я держалась за нарост на его чешуе, а потом он просто взял и исчез. Мои затекшие пальцы вцепились в пустоту. Ну, я и полетела вниз.
Не с высоты третьего этажа, но еще и не с первого. Сердце взметнулось вверх, желудок следом за ним, вообще, во внутренностях произошли смятение и переполох, так что и не знаю, как они после нашли свои положенные от рождения места.
Дохлые медузы сработали как батут – и с тех пор я обожаю медуз! Если бы не они, мое путешествие окончилось бы, так и не успев начаться. Но приземлившись, я тут же подпрыгнула… примерно на ту же высоту, с какой упала, как будто мало мне было полетов.
Я прыгала там вверх и вниз какое-то время, не до конца соображая, что происходит и как остановить это безумие, и далеко не сразу распласталась на земле. Едва живая. Очумевшая от страха.
Мир перед моими глазами дико скакал и двоился.
Тигр снова завопил. И опять не мне. Даже обидно, когда между тобой и рептилией, раз за разом выбирают не тебя.
На зов вернулись товарищи в набедренных повязках, выставили копья перед собой копья и для пущей убедительности потрясли ими перед ними крокодилом.
Я все еще лежала в медузах, когда надо мной пронесся хвост и промелькнули светлые чешуйки подхвостья. Меня только чудом не раздавило. А когда хвост исчез вне поля моего зрения, со мной случилось то же, что и с князем Болконским под небом Аустерлица.
Я познала истину.
Бородатые, заросшие, суровые и считай без одежды…У них тяжелые мохнатые брови над глубоко посаженными темными глазами и нависающие надбровные дуги на выпирающей вперед лобной доле. Колтуны на сожженных солнцем волосах и словно вылитые из меди тела.
Их портреты я неоднократно видела в исторических книгах Питера. Это же, черт возьми, неандертальцы!
Небо, ты серьезно?!