100 великих разведчиков России. В борьбе за новую Россию (В. С. Антонов, 2017)

Ни одно более или менее крупное, а тем более – великое государство не способно и не может обойтись без разведки. Это доказала история. Это доказывает и современность. Ведь основной задачей внешней разведки является добывание для высшего руководства своей страны достоверной, во многом упреждающей информации по тем вопросам, которые могли бы нанести ущерб ее интересам.

Октябрьская революция 1917 года положила начало появлению на огромной территории земного шара нового независимого государства – Советской России. Первая мировая война, крах монархии в России, неспособность Временного правительства удержать ситуацию под контролем, переход власти в руки Советов привели к тому, что в стране в результате революционного процесса распались или были разрушены старые социально-политические структуры.

Феликс Эдмундович Дзержинский

С первых своих шагов советская власть была вынуждена отражать удары внешних и внутренних врагов, отстаивать независимость и территориальную целостность нового, по существу, государства, выводить его из изоляции. Для защиты национальных интересов наряду с другими государственными органами создавались и новые спецслужбы, в том числе внешняя разведка. В соответствии с Декретом Совета народных комиссаров 20 декабря 1917 года была образована Всероссийская чрезвычайная комиссия при Совете народных комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). Возглавил ее Ф. Э. Дзержинский.

Чекистам сразу же пришлось столкнуться со сложной ситуацией, угрожавшей существованию советской власти: ведущие мировые державы – Англия, Франция, Италия, Япония и США – организовали заговор против Советской России, предусмотрев, в частности, арест советского правительства и убийство В. И. Ленина. «Заговор послов» был успешно ликвидирован чекистами благодаря энергичным мерам, предпринятым Дзержинским. Затем последовали вооруженная интервенция, которую страны Антанты предприняли против своей бывшей союзницы, Гражданская война. Советская Россия сумела выстоять в этих сложных условиях, разгромить интервентов и изгнать их из страны, ослабить внутреннюю контрреволюцию.

Зарождение советской внешней разведки относится к 1918 году, когда органы ВЧК в ходе Гражданской войны и интервенции вели острую и напряженную борьбу с многочисленными врагами Советского государства. На базе армейских чрезвычайных комиссий и органов военного контроля был создан Особый отдел ВЧК. В его задачу входили борьба против контрреволюции и шпионажа в армии и на флоте, против контрреволюционных организаций, а также организация агентурной работы за границей и в оккупированных иностранными державами или занятых белогвардейцами областях молодой республики. Безусловно, эта борьба носила в основном силовой характер. Однако в ходе ее применялись и методы разведывательной деятельности (агентурное проникновение во враждебные организации, добывание информации об их планах и кадровом составе, разложение контрреволюционных структур изнутри). В 1918 году Председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский издал приказ, регламентирующий деятельность закордонных агентов ВЧК и их взаимодействие с российскими дипломатическими представительствами за рубежом.

В ту пору Советская Россия имела дипломатические отношения с Турцией, а в связи с подписанием в 1920 году договоров о нормализации отношений со странами-лимитрофами (Эстония, Латвия, Литва и Финляндия) в столицах этих государств также открылись дипломатические представительства РСФСР. В них с разрешения ЦК РКП(б) создавались резидентуры внешней разведки. В их задачу входило агентурное проникновение в контрреволюционные белогвардейские организации и формирования.

Таким образом, советская внешняя разведка, созданная в недрах Особого отдела ВЧК, не имела до декабря 1920 года самостоятельного статуса и действовала внутри структур армейской контрразведки.

В то же время в Москве понимали, что решить вопросы, связанные с ведением закордонной разведки в стане противника, только путем засылки агентуры за линию фронта, было нельзя. Поэтому осенью 1920 года, проанализировав причины поражения Красной Армии в войне с панской Польшей, Политбюро ЦК РКП(б) пришло к выводу о необходимости для страны иметь надежную разведку. Было принято решение о создании самостоятельной разведывательной службы внутри органов ВЧК. Исходя из этого решения партии, 20 декабря 1920 года Ф. Э. Дзержинский подписал приказ № 169 «О создании Иностранного отдела (ИНО) ВЧК».

Этот приказ явился административно-правовым актом, оформившим создание советской внешней разведки, преемницей которой в наши дни является Служба внешней разведки Российской Федерации.

Временно исполняющим обязанности начальника Иностранного отдела ВЧК был назначен Яков Христофорович Давтян, профессиональный революционер и дипломат, ответственный сотрудник Наркомата иностранных дел. В целях конспирации он руководил разведкой под фамилией Давыдов.

Создавая внешнюю разведку молодого Советского государства, Дзержинский, разумеется, не мог опираться только на дореволюционные кадры, поскольку речь шла о политической разведке органов госбезопасности. Однако уже с середины 1920-х годов «дореволюционные специалисты», особенно знатоки восточных языков, мастера перлюстрации и изготовления документов прикрытия, стали все шире привлекаться к работе закордонной разведки ВЧК.

Следует особо подчеркнуть, что Октябрьская революция 1917 года развела офицеров и генералов старой русской армии по разные стороны баррикад. Часть из них приняли советскую власть и перешли на ее сторону. Они помогли новой власти заново сформировать армию и флот, придать их действиям эффективный характер и одержать первые победы. Были такие патриоты и среди царских профессиональных разведчиков и контрразведчиков. Оказавшись волею судьбы за пределами родины, они стали сотрудничать с внешней разведкой молодого Советского государства. Поставив на службу новой власти свои специфические знания и незаурядные способности, работая не за страх, а за совесть, помогая разоблачать заговоры, раскрывать замыслы тех, кто вынашивал планы новой интервенции, оккупации российских земель, они внесли значительный вклад в обеспечение безопасности республики Советов. Опыт работы старых кадров государственного аппарата, русской армии, контрразведки и разведки был бесценен для нового режима.

Секретный сотрудник ВЧК Алексей Филиппов

Октябрьская революция 1917 года в России принесла финскому народу независимость. В декабре 1917 года Совет народных комиссаров признал Финляндию, входившую в состав Российской империи, в качестве самостоятельного государства. 4 января 1918 года это постановление СНК было утверждено ВЦИКом РСФСР. Однако внутриполитическое положение в Финляндии оставалось крайне сложным и неустойчивым. Социал-демократы и финские красногвардейцы, отстаивавшие независимость страны, стояли на позициях строгого нейтралитета, укрепления дружественных отношений с молодой республикой Советов. Им противостояли буржуазные партии, ориентировавшиеся в своих политических расчетах на Германию и Швецию. В противовес финским красногвардейцам они создали белую гвардию (шюцкор). К концу января 1918 года классовая борьба в Финляндии обострилась до предела. В стране началась гражданская война.

В этой обстановке советскому правительству были необходимы достоверные сведения о наиболее важных политических и военных событиях, происходивших в Финляндии, о возможной военной коалиции финской буржуазии с Германией и Швецией, направленной против России, и о возможном использовании немецкими военными финской территории для удара по Петрограду. Иными словами, встал вопрос о получении разведывательных данных о внутриполитическом положении в Финляндии и ее роли в германских военных планах.

Серьезным фактором, напрямую затрагивавшим безопасность Советского государства, являлось и то, что в портах Финляндии продолжали базироваться корабли Балтийского флота, а в Гельсингфорсе находился высший выборный орган флота – Центробалт (Центральный комитет Балтийского флота). Не менее остро стояла проблема и с гарнизоном российских сухопутных войск в Финляндии, численность которого к тому времени составляла примерно 20 тысяч человек.

Большевистское руководство поставило перед собой трудную задачу: с наступлением весны 1918 года вывести из Финляндии, по возможности без потерь, российские армию и флот. Решить ее мог лишь человек, который до революции часто посещал Финляндию и хорошо ее знал, имел там широкие связи в правительственных кругах и среди лидеров оппозиции. Таким человеком оказался Алексей Фролович Филиппов, являвшийся секретным сотрудником при Президиуме ВЧК.

Алексей Филиппов родился в 1870 году в Могилеве в семье технического служащего женской гимназии. После окончания юридического факультета Московского университета избрал для себя литературно-издательское поприще: основал в Саранске газету «Русское слово», затем стал владельцем московского журнала «Русское обозрение». В 1912 году Филиппов переехал в Санкт-Петербург, стал издавать газету «Деньги» и обосновал собственный банкирский дом. Издательская и банковская деятельность позволили ему приобрести обширные связи среди крупных промышленников, финансистов и политиков.

Алексей Фролович Филиппов

По своим политическим взглядам Филиппов был человеком прогрессивных убеждений. Оставаясь беспартийным, он поддержал Октябрьскую революцию и сразу же встал на сторону большевиков.

Алексей Фролович был знаком с Луначарским, который, в свою очередь, представил его Дзержинскому. Именно со знакомства с Дзержинским началось сотрудничество Филиппова с ВЧК. Постепенно их служебные контакты переросли в крепкую дружбу.

Но вернемся к событиям в Финляндии. Учитывая, что Филиппов до революции много раз бывал в этой стране и имел там довольно широкий круг знакомых, Дзержинский предложил Алексею Фроловичу выехать в Финляндию под видом корреспондента одной из российских газет. Перед Филипповым были поставлены задачи чисто разведывательного характера: сбор информации о внутриполитическом положении в стране и о планах финской буржуазии и белой гвардии (шюцкора). На разведчика возлагалась также задача по «изучению настроений матросских и солдатских масс, вооруженной борьбы в Финляндии и судеб русского флота».

В литературе по истории советской внешней разведки отмечается, что это был первый вывод сотрудника ВЧК за кордон с разведывательными целями, положивший начало данному методу чекистской работы за границей. Этот факт нашел подтверждение и в архивных материалах Службы внешней разведки России.

В январе – марте 1918 года Филиппов неоднократно выезжал в Финляндию. Он проявил немало находчивости, энергии и настойчивости для выполнения разведывательного задания. Его подробные и обстоятельные донесения всегда отличались присущей опытному журналисту наблюдательностью, политической остротой и глубоким анализом. Так, в конце января 1918 года Филиппов сообщил о предстоящем захвате немцами Аландских островов. Вскоре эти сведения подтвердились. Одновременно разведчик информировал Центр: «Германские войска планируют приступить к захвату Балтийского флота, базирующегося в финских портах. Без этого даже взятие Петрограда не даст им желанной победы. Поэтому необходимо убедить каждого из команд кораблей, находящихся в этой стране, в важности общего выступления, так как немцы боятся только флота».

Филиппов подробно изучал обстановку на флоте и в армейских гарнизонах. В одном из своих донесений он отмечал: «Положение здесь отчаянное. Команды ждут весны, чтобы уйти домой. Матросы требуют доплат, началось брожение, появляются анархисты, которые продают на месте имущество казны». Еще более тревожное положение сложилось в армейских частях. В сообщении от 23 февраля 1918 года Филиппов проинформировал ВЧК о готовящемся нападении группы финских белогвардейцев в Гельсингфорсе и в районе Выборга на российские динамитные и пороховые погреба. Он также предлагал «до ухода флота в Кронштадт развернуть вербовку на судах надежных матросов, в том числе из эстонцев и финнов». Разведчик настаивал на немедленной организации должного взаимодействия армии и флота, которое к тому времени фактически отсутствовало. По этому вопросу он много беседовал с председателем Центробалта Дыбенко. Филиппову удалось также убедить командующего Балтийским флотом адмирала Развозова поддержать большевиков.

Сохранившиеся материалы позволяют сделать вывод о том, что результатами своей разведывательной работы Филиппов полностью оправдал надежды Дзержинского. Несмотря на то, что обстановка в Финляндии менялась с калейдоскопической быстротой, Алексею Фроловичу удавалось выделить самое главное, самое актуальное и своевременно информировать о происходящих событиях Центр. Его донесения отличались четкостью и лаконичностью. В них всегда содержались конкретные предложения о мерах, которые, по мнению Филиппова, следовало предпринять, чтобы повлиять на обстановку в стране и направить ее развитие в нужное для России русло. Именно Филиппову принадлежала идея об отводе отряда российских кораблей в Кронштадт буксирами.

Алексей Фролович пользовался большим доверием у Дзержинского. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что Председатель ВЧК поручил ему изучить в Гельсингфорсе и Ревеле работу существовавших там до революции отделений контрразведки царской армии и высказать свои соображения по поводу возможного их использования в интересах ВЧК.

Безусловно, деятельность Филиппова, как одного из первых разведчиков советского периода, существенно отличалась от работы будущих профессионалов отечественных спецслужб, так как строилась преимущественно на энтузиазме, жизненном опыте и творческой импровизации исполнителя.

Его деятельности был присущ особый динамизм, непосредственное участие в срочной реализации конкретных решений руководства Чрезвычайной комиссии и собственных предложений.

В целом разведывательная работа Филиппова в Финляндии в определенной степени помогла советскому правительству при проведении важных мероприятий по Балтийскому флоту, прежде всего по перебазированию кораблей из Гельсингфорса и Ревеля в Кронштадт, получившему название Ледовый переход. В итоге операции с 17 февраля по 2 мая 1918 года в Кронштадт в сопровождении ледоколов и буксиров было перебазировано 236 кораблей, в том числе 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев и миноносцев, 12 подлодок, которые послужили основой боевой мощи Балтийского флота Советской республики и сыграли большую роль в обороне Петрограда и действиях на других театрах Гражданской войны.

Информация Филиппова способствовала наведению относительного порядка в гарнизонах российских войск в Финляндии, а также недопущению вовлечения в кровавую мясорубку войны десятков тысяч разобщенных и небоеспособных солдат и матросов, содействовала возвращению этих людей на родину. А это, как говорят в разведке, – главный и конкретный результат.

В марте 1918 года Филиппов возвратился в Петроград, а затем переехал в Москву и был зачислен официальным сотрудником в штаты ВЧК. Сначала он работал в отделе по борьбе со спекуляцией и преступлениями по должности, а затем был прикомандирован к Президиуму ВЧК для выполнения личных поручений Дзержинского.

Свои обязанности сотрудника при Президиуме ВЧК Филиппов выполнял добросовестно, с присущей ему энергией. Позже он занимал руководящую должность в Секретном отделе. Одновременно был председателем Исполнительного комитета по делам духовенства России.

Скончался Алексей Фролович Филиппов в Ленинграде в середине 1950-х годов.

Штабс-капитан Алексей Луцкий

В городе Уссурийске Приморского края на памятнике-мемориале – установленном на постамент паровозе – сделана надпись: «В топке этого паровоза в мае 1920 года белогвардейцами и японскими интервентами были сожжены пламенные революционеры – борцы за власть Советов на Дальнем Востоке: Сергей Лазо, Всеволод Сибирцев и Алексей Луцкий». Имена первых двух патриотов – членов Военного совета Приморья, руководивших борьбой против японских милитаристов, думается, хорошо известны читателю. Об Алексее Николаевиче Луцком в наших средствах массовой информации рассказывалось крайне мало, на то были свои причины: люди его профессии зачастую долгое время остаются в безвестности.

Алексей Луцкий родился 22 февраля 1883 года в городе Козлове Тамбовской губернии в семье городского нотариуса, происходившего из офицерской семьи. Прадед Алексея, А. Н. Луцкий, был сослан в Сибирь за участие в восстании декабристов. Отец умер, когда Алексею не исполнилось еще и года. На руках матери осталось несколько малолетних детей. Алексея, когда ему исполнилось восемь лет, определили в Рязанское духовное училище. Затем он учился в духовной семинарии. Однако девятнадцатилетний юноша отказался от перспективы стать священнослужителем, решил посвятить себя военной службе и надел военный мундир с погонами вольноопределяющегося. В дальнейшем вся его жизнь была связана с армией.

Алексей Николаевич Луцкий – подпоручик Несвижского гренадерского генерал-фельдмаршала князя Барклая де Толли полка

Окончив в 1904 году Тифлисское военное пехотное училище, Луцкий получил офицерский чин подпоручика с назначением в 4-й Несвижский гренадерский генерал-фельдмаршала князя Барклая де Толли полк в Москве. Вскоре он был направлен в действующую армию в Маньчжурию, где участвовал в Мукденской операции, командуя одной из рот 1-го Восточно-Сибирского полка. В начале декабря 1905 года его переводят в 13-й Восточно-Сибирский полк, расквартированный в то время в Харбине.

В 1906 году Луцкий возвратился в Москву, в свой гренадерский полк. Осенью того же года в Козлове вступил в брак с Еленой Яковлевной Шишкиной, которая стала верной подругой и помощником в его бурной и недолгой жизни.

В октябре 1908 года Луцкий по собственной просьбе переводится командиром роты в 13-й стрелковый Восточно-Сибиркий полк, в котором уже ранее служил. К тому времени полк был передислоцирован из Харбина под Читу, на станцию Песчанка.

Молодой способный боевой офицер, хорошо знавший военное дело, был вскоре переведен в штаб дивизии, в Читу. Свободный от строевой службы, он усиленно занимался вопросами тактики и стратегии войны с Японией, изучал опыт минувших военных операций и сражений, задумывался над причинами поражения русской армии. Большое внимание он уделял проблемам разведки, в которой, по его мнению, японская армия во многом превосходила русскую. Интерес Луцкого к этим вопросам, видимо, был замечен командованием. В 1912 году его откомандировали на военный факультет восточных языков при Восточном институте во Владивостоке. Луцкий становится слушателем японского отделения, изучает японский, китайский и корейский языки. Весной 1913 года командируется на два года в Японию для совершенствования языковых знаний и получения практических навыков по разведке. Помимо языковой практики Луцкий активно изучал страну, ее историю, политические ориентиры правительства. У него появились устойчивые связи в военных и политических кругах Японии, а также среди аккредитованных в Токио сотрудников иностранных посольств. Осенью 1914 года, в связи с началом Первой мировой войны, Луцкий был отозван из Японии и переведен для прохождения дальнейшей службы как специалист-разведчик в штаб Иркутского военного округа.

Штабс-капитан Луцкий был одним из немногих офицеров штаба, кто приветствовал свержение царизма. Революционные солдаты и офицеры избрали его членом, а затем председателем Совета военных депутатов Иркутского военного округа. В апреле 1917 года его назначают помощником начальника контрразведки штаба округа, а через месяц направляют в Петроград на курсы военных разведчиков. Пребывание в Петрограде имело большое значение для развития политических взглядов Луцкого.

В августе 1917 года Луцкий был командирован в Харбин, где возглавил отделение разведки и контрразведки. Он сразу же установил тесный контакт с местным Советом и близко сошелся с харбинскими большевиками.

Весь длительный и бурный период борьбы за становление советской власти в Сибири и на Дальнем Востоке Луцкий занимался активной разведывательной работой. А она проходила в особо сложных условиях. Он вскрыл в Харбине контрреволюционный заговор бывшего управляющего русской администрацией, а затем – комиссара Временного правительства на КВЖД генерала Хорвата, готовившего разгон местных Советов и захват железной дороги, и проинформировал об этом советское правительство в Петрограде. Луцкому удалось также получить через агентуру и сообщить в Центр ценные сведения о продвижении к Харбину японских войск.

После подавления революционного движения на КВЖД интервентами и белогвардейцами и разгрома харбинского Совета практически вся Северная Маньчжурия превратилась в базу иностранной военной интервенции на Дальнем Востоке. Луцкий перешел на нелегальное положение. Изменив свою внешность с помощью грима, с документами на чужое имя он встречался с агентурой, оставшейся в Маньчжурии, инструктировал ее, договаривался о связи. Рискуя жизнью, Луцкий продолжал вести разведку в районе Харбина и передавал информацию в Петроград.

В начале 1918 года, преодолев многие опасности, Луцкий прибыл в Иркутск. В то время в городе велась активная работа по укреплению советской власти в Сибири и созданию в регионе революционных вооруженных сил. Луцкий был назначен заместителем командующего войсками округа и одновременно начальником штаба. Параллельно с решением военных вопросов Луцкий возглавлял разведывательную работу против японцев и банд Семенова. Через внедренную в их среду агентуру он добывал важные разведывательные сведения. Опыт работы в Харбине и знание обстановки, сложившейся в Маньчжурии, способствовали качественному выполнению возложенных на него разведывательных и контрразведывательных задач. Так, Луцкий принимал непосредственное участие в ликвидации разветвленной японской агентурной группы, которой руководил консул Японии в Иркутске Сугино, а также в аресте высокопоставленного сотрудника японской разведки Муруски. Активная и успешная деятельность Луцкого по борьбе с иностранными разведками и их агентурой получила высокую оценку Центра. В частности, в телеграмме, направленной ему, указывалось: «Ваша энергичная деятельность и принятые меры против иностранцев всецело находят одобрение и решительную поддержку центрального правительства».

В связи с мятежом белочехов в июле 1918 года все советские организации были эвакуированы из Иркутска в Забайкалье. В декабре того же года прокурор иркутского окружного суда разослал во все органы колчаковской контрразведки списки активных большевиков, подлежавших немедленному аресту. В них значился и штабс-капитан Луцкий. Он вновь перешел на нелегальное положение. Работал кассиром на железной дороге и собирал разведывательные сведения относительно передвижения войск противника.

В конце 1918 года Луцкий был арестован в Благовещенске, а затем по требованию генерала Хорвата, ставшего к тому времени уполномоченным колчаковского правительства по Дальнему Востоку, доставлен в Харбин, где до февраля 1920 года находился в местной тюрьме. Однако к тому времени военное и политическое положение в Сибири и на Дальнем Востоке коренным образом изменилось. Под ударами Красной Армии, партизанских соединений и всенародного движения против иностранной военной интервенции и контрреволюции была свергнута диктатура адмирала Колчака и его ставленников. Правительства иностранных держав вынуждены были начать эвакуацию своих войск. Эти события изменили обстановку и в Харбине.

31 января 1920 года партизанские отряды вошли во Владивосток. Рабочие Харбина устроили демонстрацию и потребовали освобождения политзаключенных. Мощное выступление трудящихся города в поддержку узников харбинской тюрьмы вынудило белогвардейское командование освободить Луцкого из-под стражи в числе других заключенных. По приказу военного министра эсера Краковецкого он был отправлен во Владивосток.

В дальнейшем судьба Луцкого была связана с Дальним Востоком. В феврале 1920 года он назначается членом Военного совета Приморья и начальником разведывательной и контрразведывательной служб штаба партизанской армии. Луцкий работает в тесном контакте с Сергеем Лазо, являвшимся одним из руководителей Военного совета, занимается реорганизацией партизанских отрядов в регулярные части революционной армии, добывает исключительно важные секретные документы главнокомандующего японскими оккупационными войсками на Дальнем Востоке. Вся эта напряженная работа проводилась в исключительно сложных условиях наличия войск иностранных интервентов в данном регионе. В частности, японские войска остались в Приморье и Владивостоке и вели себя так, словно находились в оккупированной стране. Военные объекты города, железнодорожные станции Уссурийской дороги и Сучанской ветки были заняты японскими гарнизонами и караулами. Очевидно было, что японцы готовятся к серьезным действиям по оккупации всего края. На ноту с требованием о выводе японских войск из Приморья правительство Японии 30 марта 1920 года ответило, что эвакуация войск с русской территории откладывается на неопределенное время. На основании имевшихся разведданных Луцкий 1 апреля сообщил Реввоенсовету 5-й армии: «Отношения с японцами натянутые. Наша позиция твердая, спокойная. Оценка тактики японцев: более всего вероятно, что они будут создавать инциденты, давить на нас вплоть до полной оккупации ряда населенных пунктов. Но возможно мы стоим накануне открытого выступления». Анализ обстановки оказался правильным. Интервенты выступили.

В ночь с 4 на 5 апреля 1920 года японские солдаты внезапно окружили все правительственные учреждения Владивостока и, ворвавшись в здание Военного совета, арестовали находившихся там его руководителей Сергея Лазо, Всеволода Сибирцева и Алексея Луцкого.

Больше месяца их допрашивали и пытали в застенках японской военной контрразведки. Не сломив волю мужественных патриотов, японские интервенты и белоказаки атамана Бочкарева вывезли их в конце мая из Владивостока и сожгли в паровозной топке на станции Муравьев-Амурская.

Алексей Николаевич Луцкий был казнен врагами прежде всего за свою разведывательную деятельность. Вся его недолгая жизнь – это подвиг одного из первых русских советских разведчиков.

Яков Давтян (Давыдов)

Первый руководитель советской внешней разведки Яков Христофорович Давтян родился 10 октября 1888 года в селе Верхние Акулисы Нахичеванского края в семье крестьянина, занимавшегося садоводством. После смерти отца брат матери, служивший в Тифлисе, взял мальчика в свой дом на воспитание. Яков поступил в лучшую в городе 1-ю Тифлисскую гимназию. В 1905 году от вступил в партию большевиков. Вел работу в ученических и рабочих кружках, находился под негласным надзором полиции.

Яков Христофорович Давтян

В 1907 году Давтян окончил гимназию и поступил в Петербургский университет. Одновременно принимал активное участие в деятельности Петербургской организации РСДРП (б): работал в ее военной организации. В конце того же года был арестован полицией «за революционную деятельность». В мае 1908 года был выпущен из тюрьмы под залог и эмигрировал из России в Бельгию, где продолжил учебу в Политехническом университете и получил инженерное образование. Являлся членом Бельгийской социалистической партии и сотрудничал с ее печатными изданиями.

В период оккупации Бельгии Германией был арестован «за ведение антигерманской агитации» и провел восемь месяцев в одиночной камере тюрьмы города Аахен. Затем был переведен в лагерь для интернированных, находившийся на территории Германии. В августе 1918 года Давтян был освобожден немцами из лагеря и вернулся в Россию. В сентябре того же года он становится заместителем председателя Московского губсовнархоза и активно сотрудничает с газетой «Правда».

В феврале 1919 года партия направляет Давтяна в составе миссии российского Красного Креста во Францию для решения вопроса о возвращении на родину солдат и офицеров 40-тысячного Русского экспедиционного корпуса.

Возвратившись в Москву, Давтян обратился в ЦК партии с просьбой предоставить ему работу с учетом приобретенного зарубежного опыта. Он назначается на должность первого секретаря советского полпредства в Ревеле (Таллин). Затем из Ревеля его переводят в Лондон секретарем делегации Л. Б. Каменева. С октября 1920 года Яков Христофорович работает в центральном аппарате НКИД, являясь заведующим отделом Прибалтийских стран и Польши и одновременно членом коллегии наркомата.

12 ноября 1920 года по ходатайству Ф. Э. Дзержинского Оргбюро ЦК РКП(б) принимает решение «откомандировать Давтяна Я. Х. в распоряжение ВКЧ», где, как предполагалось, он должен был возглавить создаваемый Иностранный отдел (внешнюю разведку).

Дело это было новое и связанное с многочисленными трудностями. Не хватало грамотных сотрудников, владевших секретами чекистского мастерства, навыками ведения разведработы за рубежом и свободно говоривших на иностранных языках. Скудным был и бюджет внешней разведки, а задачи перед ней стояли большие. К тому же первому организатору ИНО ВЧК в ту пору было всего 32 года. Поскольку Яков Христофорович числился сразу за двумя ведомствами, было решено, что в целях конспирации в ИНО ВЧК он будет работать под фамилией Давыдов.

20 декабря 1920 года подписанным Дзержинским приказом № 169 «О создании Иностранного отдела (ИНО) ВЧК» Давтян был назначен исполняющим обязанности начальника ИНО ВЧК. Он активно включился в процесс разработки Положения об Иностранном отделе ВЧК, определения его структуры и штатного состава. Но если в НКИД, где Давтян одновременно продолжал работать, он был официально утвержденным начальником отдела и членом коллегии, то его статус в ИНО в качестве исполняющего обязанности начальника был менее определенным. Однако с официальным назначением Давтяна на столь ответственный пост Дзержинский не торопился, желая, очевидно, более детально изучить его личные и деловые качества.

Подобное положение, видимо, не устраивало Давтяна. Через месяц официальной работы в качестве исполняющего обязанности руководителя внешней разведки он подает рапорт с просьбой перевести его на дипломатическую работу за рубежом и возвращается в НКИД.

Преемником Давтяна на посту начальника ИНО ВЧК 20 января 1921 года стал Рубен Павлович Катанян, являвшийся до этого заведующим агитационно-пропагандистским отделом ЦК РКП(б). Однако на посту начальника внешней разведки он проработал недолго и уже 10 апреля по собственному желанию перешел на прокурорскую работу.

10 апреля 1921 года Иностранный отдел ВЧК вновь возглавил, но теперь уже в должности официального начальника, Яков Давтян (Давыдов). Но и на этот раз он недолго руководил внешней разведкой. Уже в августе 1921 года Давтян переводится на дипломатическую работу и назначается полпредом РСФСР в Литве. Пробыв в Ковно до сентября того же года, он становится временным поверенным в делах РСФСР в Китае в ранге советника. При этом Давтян, как было оговорено ранее, одновременно утверждается главным резидентом ИНО ВЧК в Китае, где в ту пору работало около десятка разведывательных коллективов.

Яков Христофорович энергично взялся за дело. Через полгода он докладывает в Центр: «Работа здесь весьма интересная, захватывающая, но очень трудная, чрезвычайно ответственная. Отдаленность от Москвы, плохая связь, взаимное непонимание еще больше осложняют нашу работу… Я никогда (даже в ИНО) так много не работал, как здесь».

Давтяну действительно удалось активизировать работу разведки в этой стране, особенно по белой эмиграции. В частности, мукденская резидентура через свою агентуру в японских спецслужбах добыла уникальный архив белогвардейской контрразведки, касающийся всего Дальнего Востока. Исключительно высоких результатов добилась резидентура ИНО ОГПУ в Харбине. Ее сотрудниками было получено свыше двадцати японских шифров.

В годы Великой Отечественной войны из Китая в Центр поступала весьма важная политическая информация по Японии. А основы этой блестящей работы советской внешней разведки в данном регионе были заложены в ту пору, когда главным резидентом Иностранного отдела в Китае был Яков Давтян.

В начале 1925 года Давтян возвращается в Москву и в мае назначается советником полпредства СССР во Франции, которое в то время возглавлял известный революционер и активный сторонник Троцкого Христиан Раковский. В Париже Давтян принимает участие в работе различных международных конференций, неоднократно замещает полпреда, которому в Москве не очень доверяли из-за его близости к Троцкому, и по-прежнему оказывает помощь резидентуре ИНО ОГПУ.

Осенью 1927 года Давтян занимает пост полномочного представителя СССР в Персии (Иране). В 1932 году он становится полпредом СССР в Греции, а в апреле 1934 года – полпредом СССР в Польше. На VII съезде Советов СССР в 1935 году избирается членом ЦИКа СССР.

Однако близкое знакомство в период работы во Франции с одним из видных троцкистов Раковским не прошло для Давтяна даром.

21 ноября 1937 года Яков Христофорович был арестован в Москве по обвинению в принадлежности к «антисоветской террористической организации». Вскоре он был осужден Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания и 28 июля 1938 года расстрелян.

25 апреля 1957 года Я. Х. Давтян был полностью реабилитирован Военной коллегией Верховного суда СССР в связи с отсутствием состава преступления.

Имя Якова Христофоровича Давтяна (Давыдова), как одного из непосредственных организаторов внешней разведки нашей страны, занесено на Мемориальную доску Службы внешней разведки Российской Федерации.

Руководитель разведки Меер Трилиссер

В марте 1922 года пост руководителя Иностранного отдела ГПУ занял начальник ее закордонной части Михаил (Меер) Абрамович Трилиссер. В этой должности он успешно проработал до конца октября 1929 года, что в те времена было своего рода рекордом, и оставил яркий след в истории внешней разведки органов госбезопасности.

Меер Трилиссер родился 1 апреля 1883 года в Астрахани в семье мелкого ремесленника. В 10 лет его отдали в городское реальное училище, дававшее среднее образование и основы коммерческой деятельности. После его окончания 17-летний юноша в поисках лучшей доли уехал на заработки в Одессу.

Меер Абрамович Трилиссер

В 1901 году Меер вступил в члены Южной революционной группы социал-демократов. В том же году был арестован за революционную деятельность и выслан под гласный надзор полиции по месту рождения – в Астрахань, где участвовал в организации подпольной типографии, руководил рабочими кружками.

Во время революции 1905 года Трилиссер находился в Казани, где вел революционную пропаганду среди военнослужащих Казанского гарнизона. Затем по указанию ЦК партии большевиков он был направлен в Петербург и избран членом Петербургского комитета РСДРП. Одновременно работал в военном комитете ЦК РСДРП, где руководил финляндской военной организацией партии. Являлся одним из организаторов Первой конференции военных и боевых организаций РСДРП в Таммерфорсе (Тампере), состоявшейся в ноябре 1906 года. Руководил восстанием военных моряков в Свеаборге.

В 1907 году Трилиссер был арестован царской полицией, помещен в Шлиссельбургскую крепость и около двух лет находился под следствием. В 1910 году приговорен к восьми годам каторжных работ. В ноябре 1914 года освобожден из заключения и отправлен на вечное поселение в Сибирь.

После Февральской революции 1917 года Трилиссер был амнистирован и переехал в Иркутск, где возглавил местную военную организацию комитета большевиков. В октябре 1917 года на 1-м Общесибирском съезде Советов Трилиссер избирается членом ВЦИКа Центросибири и одновременно становится членом губкома РСДРП(б). С победой Октябрьской революции принимает активное участие в установлении советской власти в Сибири.

С образованием в 1921 году Дальневосточной республики (ДВР) Трилиссер назначается комиссаром по Амурской области, избирается членом Дальневосточного бюро РКП(б) и входит в руководящий состав Государственной политической охраны (ГПО) ДВР, выполнявшей функции контрразведки этой буферной республики. В рамках ГПО он создает первую на советском Дальнем Востоке специальную шифровальную службу для связи с Москвой и начинает формировать разведывательный агентурный аппарат.

После изгнания интервентов с советского Дальнего Востока Трилиссер избирается секретарем Амурского обкома партии. В марте 1921 года в качестве делегата от коммунистов Забайкалья он участвует в работе Х съезда РКП(б).

В последние дни работы съезда Трилиссеру предложили занять должность заведующего Дальневосточным отделом Исполкома Коминтерна. Однако проработал он на этой должности всего несколько месяцев. Уже в августе 1921 года с Трилиссером встретился Дзержинский и предложил ему перейти на работу в ВЧК, в Иностранный отдел. Трилиссер был назначен начальником закордонной части Иностранного отдела ВЧК.

Когда Трилиссер пришел в отдел, весь его состав размещался в одной большой общей комнате. Ему предстояло организовать разведывательную работу в странах Восточной и Западной Европы. В декабре 1921 года Трилиссер становится вторым лицом в Иностранном отделе – заместителем его начальника С. Г. Могилевского.

6 февраля 1922 года декретом ВЦИК РСФСР упраздняется ВЧК. На ее базе создается Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР. А 13 марта Трилиссер назначается начальником Иностранного отдела ГПУ, сменив на этом посту Могилевского, возглавившего чекистов Закавказья.

С приходом Трилиссера к руководству внешней разведки начался, по сути дела, новый профессиональный период ее деятельности. Разведка стала работать в полную силу: сказывался опыт агентурной работы ее нового руководителя.

С 10 апреля по 19 мая 1922 года в Генуе состоялась международная конференция по экономическим и финансовым вопросам. В ходе конференции 16 апреля в пригороде Генуи – Рапалло представители советского правительства подписали с Германией договор об установлении дипломатических и экономических отношений.

Открытие дипломатического представительства Советской России в Берлине создало необходимые условия для организации в Германии нашей «легальной» резидентуры. Берлинская резидентура ГПУ стала важнейшей резидентурой в Европе. Через Берлин Иностранный отдел ГПУ – ОГПУ во главе с Трилиссером осущестлял руководство разведывательной работой не только в Германии, но и во Франции, Англии и на Балканах.

С целью качественного улучшения деятельности центрального аппарата разведки в новых условиях Трилиссер пригласил на работу в ИНО большую группу своих соратников по работе в военной организации партии, а также по работе на Дальнем Востоке в период Гражданской войны. Штаты внешней разведки были значительно расширены. В закордонной части ИНО стало шесть географических отделов. Работникам зарубежных резидентур ИНО была предоставлена большая свобода в вербовке агентуры. Формируя штаты ИНО, Трилиссер обращал особое внимание на профессиональную подготовку сотрудников, знание ими иностранных языков, умение работать с агентурой. Под его руководством были образованы резидентуры ИНО в Берлине, Лондоне, Париже, Вене, Риме. На Востоке – в Токио, Пекине, Харбине, Сеуле – были созданы нелегальные резидентуры. В короткое время была образована солидная агентурная сеть в кругах белоэмигрантов и в важных правительственных учреждениях ряда стран. Внешняя разведка госбезопасности приступила к добыванию научно-технической информации, необходимой для нужд обороны и народного хозяйства страны.

Будучи начальником ИНО, Трилиссер продолжал возглавлять и его закордонную часть. Он принимал непосредственное участие в оперативной деятельности отдела. Умелое руководство Трилиссером внешней разведкой принесло свои плоды. 26 марта 1926 года он становится членом коллегии – заместителем председателя ОГПУ, а с февраля 1928 года – одновременно и уполномоченным ОГПУ при Совете народных комиссаров СССР.

Это был пик разведывательной карьеры Трилиссера. Под его руководством внешняя разведка органов государственной безопасности добилась впечатляющих успехов. В частности, в 1927 году сотрудникам сеульской и харбинской резидентур практически одновременно удалось получить так называемый «меморандум Танаки» – сверхсекретное письмо премьер-министра Японии императору Хирохито, в котором были сформулированы основные направления внешней политики возглавляемого Танакой кабинета министров. Ценной агентурой располагали резидентуры ОГПУ в Берлине и Вене, на связи у которых были видные работники МИДа и МВД этих стран. Источники важной информации имелись в Финляндии. Больших успехов в разработке вооруженной белогвардейской эмиграции добились резидентуры во Франции, Болгарии, Чехословакии, Турции и Китае. Много ценной агентуры было приобретено и в других странах.

В декабре 1927 года Меер Абрамович Трилиссер был награжден орденом Красного Знамени.

В октябре 1929 года решением Политбюро ЦК ВКП(б) начальник Иностранного отдела ОГПУ Трилиссер был освобожден от занимаемой должности. Причиной послужило его открытое выступление против назначения на должность первого заместителя председателя ОГПУ Генриха Ягоды. Некоторое время опытный организатор разведки находился не у дел. Наконец, в феврале 1930 года он был назначен заместителем наркома Рабоче-крестьянской инспекции.

В 1935 году Трилиссер был избран членом Президиума и кандидатом в члены Секретариата Исполкома Коммунистического Интернационала. Курировал работу по линии компартий Латвии, Литвы, Финляндии, Эстонии и Польши. Одновременно отвечал за деятельность спецслужб ИККИ и их взаимодействие с органами НКВД.

23 ноября 1938 года Меер Абрамович Трилиссер был арестован НКВД и обвинен «в принадлежности к антисоветской группе, существовавшей в ОГПУ СССР». 1 февраля 1940 года Военная коллегия Верховного суда СССР признала его виновным по всем пунктам предъявленного обвинения и приговорила к высшей мере наказания. На следующий день опытный революционер-подпольщик, разведчик и государственный деятель был расстрелян. Реабилитирован посмертно в 1956 году.

Разведчик Павел Дьяконов

Мартовским вечером 1924 года в вестибюль советского полпредства на улице Гренель в Париже вошел среднего роста худощавый господин, одетый в плащ и дорогой темный костюм-тройку. Обратившись к дежурному дипломату, он попросил о немедленной встрече с советским полпредом:

– Речь идет о военном заговоре против республики Совдепов. Я – один из непосредственных участников этого заговора. Меня зовут Павел Дьяконов.

Слово «заговор» подействовало, и гостя сразу же провели в отдельный кабинет, где с ним встретился резидент ИНО ОГПУ. Он попросил Павла Павловича изложить на бумаге ставшие известными ему сведения. Через некоторое время сообщение Дьяконова с соответствующими комментариями резидента было доставлено дипкурьером в Москву.

В материале Дьяконова содержалась исключительно важная информация о программе тотального террора за пределами СССР против советских граждан и учреждений, которую намеревались осуществить боевики Русского общевоинского союза (РОВС).

Имя генерал-майора Дьяконова, бывшего российского военного атташе в Великобритании, было хорошо известно руководству внешней разведки. Поэтому в Москве к его информации отнеслись исключительно внимательно. На следующий день на стол начальника Иностранного отдела легли материалы на Дьяконова, которыми располагал Центр. В представленной ему справке, в частности, отмечалось:

«Павел Павлович Дьяконов родился 4 февраля 1878 года в Москве в семье военнослужащего. С 17 лет он связал свою жизнь с армией. После завершения в 1895 году учебы в Московской практической академии коммерческих наук он поступил вольноопределяющимся в 5-й гренадерский Киевский полк, став кадровым военным. С отличием окончил Казанское пехотное юнкерское училище, а в 1905 году – Николаевскую академию Генерального штаба. Принимал участие в Русско-японской войне.

Павел Павлович Дьяконов

До конца 1913 года Дьяконов работал на различных должностях в Главном управлении Генерального штаба. В июле 1914 года был назначен помощником военного атташе в Лондоне. При этом было учтено безупречное знание им английского, немецкого и французского языков. С началом Первой мировой войны Дьяконов подал рапорт с просьбой о переводе его в действующую армию, и в сентябре 1914 года был направлен на фронт.

В январе 1916 года полковник Дьяконов был назначен командиром 2-го Особого полка Русского экспедиционного корпуса, отправленного во Францию. Принимал активное участие в сражениях против немцев. Его боевые заслуги были отмечены семью высшими русскими и пятью иностранными орденами. За боевые заслуги в сражении на Марне он получил отличие офицера Почетного легиона, был награжден офицерским крестом Почетного легиона и двумя французскими военными крестами, что давало ему право на получение французского гражданства.

В начале 1917 года Дьяконов был переведен на работу в Генеральный штаб. По представлению начальника Генерального штаба за боевые отличия был произведен Николаем II в генерал-майоры. В сентябре того же года откомандирован в Лондон для исполнения обязанностей военного атташе в Великобритании, где оставался до 1 мая 1920 года. После закрытия аппарата русской военной миссии в Великобритании в мае 1920 года переехал на постоянное жительство во Францию.

В белогвардейском движении на территории России не участвовал. Ни он, ни члены его семьи никогда не высказывали враждебных намерений против новой власти в России…»

Последние строчки начальник ИНО подчеркнул жирной чертой, а в левом углу документа написал: «Провести с генералом Дьяконовым доверительную беседу и выяснить его дальнейшие намерения».

Резидент ИНО ОГПУ провел в Париже очередную встречу с генералом. Во время беседы Дьяконов передал разведчику план общей работы РОВС. «Террор, исключительно за границей, против советских чиновников, а также тех, кто ведет работу по развалу эмиграции, – говорилось в документе, – является приоритетным направлением деятельности организации». В Париже, Варшаве, Софии, Праге, Берлине и ряде других столиц европейских стран рекомендовалось готовить «тройки», «пятерки» и индивидуальных боевиков РОВС для убийства советских дипломатов.

Чистота помыслов генерала Дьяконова не вызывала сомнений у резидентуры. Русский патриот отдавал себе отчет в том, что реализация планов РОВС по организации нового крестового похода против большевиков, за которыми пошло абсолютное большинство русского народа, приведет к новым потокам крови на его родине. Поэтому такие планы контрреволюции не вызывали поддержки у генерала.

Так царский профессиональный разведчик Павел Дьяконов стал активно сотрудничать на патриотической основе с советской внешней разведкой. В письме на имя руководства разведки, он писал: «Настоящим я заявляю, что, будучи в прошлом человеком, враждебно настроенным по отношению к Советской власти, в настоящее время я решительно изменил свое отношение к ней.

Желая доказать свою преданность советскому правительству, я добровольно и сознательно беру на себя обязательство своевременно его информировать о деятельности правых (антисоветских) партий и контрреволюционных групп…»

Советский разведчик Дьяконов успешно выполнял задания Центра по разложению Русского общевоинского союза, осуществлявшего подготовку и заброску на территорию СССР террористических групп. От него также поступала важная информация о деятельности кирилловских белогвардейских организаций и французской военной разведки. Дьяконов принимал непосредственное участие в проведении операции по захвату руководителя РОВС генерала Кутепова и в осуществлении ряда других оперативных комбинаций. В частности, в результате одной из таких комбинаций французскими властями был арестован адъютант великого князя Кирилла Владимировича и руководитель белогвардейской организации младороссов Казем-бек.

В начале 1930-х годов Дьяконов сообщил о том, что группа бывших царских генералов во главе с Туркулом установила связь с лидером германских нацистов Адольфом Гитлером, у которого ищет финансовой помощи и политической поддержки. Он подчеркнул, что Туркул и его сообщники имеют высокопоставленных покровителей во французском Генштабе.

По поручению Центра Дьяконов довел до сведения Второго бюро Генерального штаба французской армии (военная разведка), с представителями которого он поддерживал служебные контакты в годы Первой мировой войны, сведения о профашистски настроенных белогвардейских офицерах и генералах. Незадолго до начала Второй мировой войны французские власти, которым генерал Дьяконов предоставил соответствующие документы, выслали из Франции большую группу прогерманского крыла русской эмиграции во главе с генералом Туркулом. Высылка этих лиц ослабила «пятую колонну» фашистов во Франции.

В период гражданской войны в Испании Дьяконов неоднократно выезжал туда с исключительно важными специальными разведывательными заданиями Москвы.

После оккупации Франции фашистскими войсками Дьяконов был арестован и подвергнут допросам. Немцев в первую очередь интересовали его поездки в Испанию. На допросах он вел себя мужественно и стойко. Сорок три дня провел Павел Дьяконов в фашистском застенке.

Поскольку накануне вторжения гитлеровцев во Францию Павлу Павловичу и его дочери, которая также была арестована, было предоставлено советское гражданство и они получили советские паспорта, Народный комиссариат иностранных дел СССР потребовал от германских властей незамедлительно освободить арестованных во Франции советских граждан. Германское военное командование в Париже было вынуждено выполнить это требование.

В конце мая 1941 года Павел Павлович и его дочь Мария вернулись на родину. После начала Великой Отечественной войны некоторое время они жили в эвакуации в Ташкенте, а затем переехали в киргизский город Кара-Суу. Дьяконов работал там в райпотребсоюзе.

В ноябре 1942 года Дьяконов выехал с эшелоном в Москву, сопровождая грузы для Красной Армии. В дороге он тяжело заболел и на станции Челкар (Казахстан) был помещен в больницу, где 28 января 1943 года скончался.

Артур Артузов

В августе 1931 года на пост начальника внешней разведки органов государственной безопасности был назначен видный чекист, один из создателей советской контрразведки Артур Христианович Артузов.

Он родился 16 февраля 1891 года в имении Устиново Кашинского уезда Тверской губернии в семье швейцарского сыровара итальянского происхождения Христиана Фраучи, эмигрировавшего в Россию. Родители по протестантской традиции нарекли первенца тройным именем – Артур-Евгений-Леонард. В России второе и третье имена не были приняты, поэтому сверстники звали его просто Артуром.

Артур Христианович Артузов (Фраучи)

Мальчик был любимцем матери. Еще в детстве под ее руководством он овладел французским, немецким и польским языками. Уже взрослым самостоятельно выучил английский язык. Спустя много лет, заполняя анкету, Артур Фраучи, взявший фамилию Артузов, укажет в графе «национальность»: «Сын швейцарского эмигранта, мать латышка, проживала все время в России. Отец умер в 1923 году. Я себя считаю русским».

После окончания в 1909 году с золотой медалью Новгородской мужской гимназии Артур поступил на металлургический факультет Петербургского политехнического института. В 1917 году получил диплом инженера-металлурга с отличием и был направлен на Урал, в Нижний Тагил, в техническое бюро профессора В. Е. Грум-Гржимайло. Однако вскоре отказался от карьеры инженера-проектировщика и целиком посвятил себя политической деятельности. В декабре того же года вступил в партию большевиков.

В 1918 году Артур работал в Комиссии по установлению советской власти в северных районах страны. Принимал участие в боях с английскими интервентами под Архангельском.

С января 1919 года Артур стал работать в органах госбезопасности. Занимал последовательно должности особоуполномоченного, заведующего оперативным отделом, помощника начальника, заместителя начальника Особого отдела ВЧК – ГПУ РСФСР. При поступлении на службу в ВЧК с согласия своих руководителей Дзержинского и Кедрова Фраучи официально принял фамилию Артузов. В мае 1922 года в связи с окончанием Гражданской войны из Особого отдела был выделен новый – контрразведывательный отдел (КРО), который возглавил Артузов, по праву считавшийся в ВЧК мастером контрразведки высокого класса.

На посту начальника КРО ОГПУ СССР Артузов руководил и принимал непосредственное участие в разработке и проведении многих ответственных чекистских операций. В частности, в ликвидации заговора монархистов-николаевцев, в знаменитой операции «Синдикат-2» по выводу на территорию СССР и аресту известного террориста Бориса Савинкова, в операции «Трест», завершившейся арестом международного шпиона и заговорщика, британского разведчика Сиднея Рейли и многих других. За поимку Савинкова Артузову была объявлена благодарность советского правительства.

В 1930 году Артузов переходит на работу во внешнюю разведку: занимает пост заместителя начальника ИНО ОГПУ. 1 августа 1931 года он становится начальником советской внешней разведки и членом Коллегии ОГПУ.

Под руководством Артузова была проведена коренная реорганизация работы Иностранного отдела ОГПУ, сочетавшая ведение разведки с «легальных» и нелегальных позиций.

В 1933 году по инициативе Артузова была воссоздана нелегальная резидентура в Англии, руководимая знаменитым разведчиком-нелегалом Арнольдом Дейчем, лично завербовавшим свыше двадцати агентов. Этой резидентурой была приобретена знаменитая «Кембриджская пятерка», от которой в дальнейшем поступала документальная информация о деятельности МИДа и МВД Великобритании, об англо-германских отношениях, о положении в основных политических партиях страны, о торговой политике Великобритании, а также по другим актуальным вопросам, интересовавшим Москву. В годы Великой Отечественной войны от «Кембриджской пятерки» на регулярной основе поступала информация не только по Великобритании, но и по гитлеровской Германии, где в тот период не существовало резидентуры советской внешней разведки.

В мае 1934 года, когда угроза гитлеровской агрессии стала реальностью и не исключалось создание блока западных стран на антисоветской основе, Политбюро ЦК партии рассмотрело вопрос о координации деятельности военной и политической разведок. Начальник ИНО ОГПУ Артур Артузов был назначен по совместительству заместителем начальника Разведывательного управления (РУ) РККА. 21 мая 1935 года он был освобожден от обязанностей начальника ИНО Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР и полностью сосредоточился на работе в военной разведке, которую тогда возглавлял Ян Карлович Берзин. Артузову было присвоено воинское звание корпусного комиссара.

Уже за первый год своей работы в военной разведке Артузов многое сделал для совершенствования ее деятельности. В частности, он активно добивался, чтобы сотрудники военной разведки за границей прекратили всякие связи с членами компартий, отказались от практики их вербовки, что неоднократно приводило к провалам в работе.

И в военной разведке Артузов уделял первостепенное внимание работе с нелегальных позиций. В 1935 году по его предложению за рубеж был командирован разведчик-нелегал Ян Черняк. В течение двенадцати лет он возглавлял крупную агентурную сеть, охватывавшую ряд стран Европы. Уже в наше время он был удостоен звания Героя России. Именно Артузов принял в Разведупр легендарного военного разведчика Хаджи-Умара Мамсурова («Ксанти»), отличившегося позднее в Испании. В тот же период нелегальным военным разведчиком стал знаменитый Шандор Радо, обосновавшийся в Швейцарии под псевдонимом «Дора», от которого в годы Великой Отечественной войны поступала ценная стратегическая информация по Германии и Италии. На период работы Артузова в военной разведке приходится активизация деятельности Леопольда Треппера, создавшего разветвленную разведывательную сеть в Бельгии и во Франции. Наконец, Артур Христианович был «крестным отцом» выдающегося разведчика-нелегала Рихарда Зорге («Рамзая»), работавшего в Китае и Японии и в 1963 году удостоенного звания Героя Советского Союза (посмертно).

Список имен прославленных разведчиков, таланты которых сумел разглядеть Артузов, можно было бы продолжить. Однако даже простое перечисление этих бойцов «невидимого фронта», вошедших в золотой фонд как политической, так и военной разведок нашей страны, говорит о незаурядном уме и высоком профессионализме мастера разведки, каковым с полным основанием можно считать чекиста Артура Христиановича Артузова. Он умел создавать задел на перспективу. В суровые годы Второй мировой войны именно от этих людей поступала ценнейшая военная и политическая информация, в том числе по атомному оружию. Именно поэтому Артузов в своей профессии не имеет себе равных среди руководителей разведок всех стран.

Однако положение Артузова в Разведупре, несмотря на его успешную деятельность, было непрочным. Нарком обороны Ворошилов с подозрением относился к нему и другим чекистам, пришедшим в военную разведку, считая, что они подосланы Сталиным для наблюдения за ним. Началось неприкрытое выживание Артузова и других бывших сотрудников НКВД из военной разведки.

11 января 1937 года по предложению Ворошилова Политбюро приняло решение освободить Артузова и Штейнбрюка от работы в военной разведке и направить их в распоряжение кадров НКВД. Несколько позже из Разведупра были удалены и другие чекисты, пришедшие туда вместе с Артузовым.

На Лубянке Артузов оказался не у дел, а его уникальный разведывательный опыт невостребованным. Первоначально его направили в архивное подразделение – якобы для написания книги, приуроченной к 20-й годовщине органов государственной безопасности.

В ночь на 13 мая 1937 года Артур Артузов был арестован в своем служебном кабинете. Незадолго до своего ареста, выступая на партийном активе НКВД, Артур Христианович заявил:

«При установившемся после смерти Менжинского фельдфебельском стиле руководства отдельные чекисты и даже целые звенья нашей организации вступили на опаснейший путь превращения в простых техников аппарата внутреннего ведомства со всеми недостатками, ставящими нас на одну доску с презренными охранками капиталистов».

«Простые техники» такого простить Артузову не смогли. Уже на следующий день после ареста началось «следствие» по его делу, которое закончилось 15 августа 1937 года. Артузов обвинялся по 58-й статье, точнее, по тому из ее пунктов, где говорилось о «контрреволюционных преступлениях» и «шпионаже», а также в принадлежности к «антисоветской организации правых, действовавшей в НКВД и возглавляемой Ягодой».

21 августа того же года как «шпион польской и других разведок» Артузов был осужден тройкой НКВД к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян. Реабилитирован посмертно 7 марта 1956 года.

Артур Христианович Артузов был награжден двумя орденами Красного Знамени, а также двумя нагрудными знаками «Почетный работник ВЧК – ГПУ».

Андрей Федоров

В 1920-е годы основные акции, проводимые ВЧК – ОГПУ и зарождавшейся внешней разведкой, были направлены не столько против иностранных разведок, сколько против различные зарубежных антисоветских организаций и центров и их филиалов в России. Важную роль в деятельности советской внешней разведки в этом направлении выпало сыграть представителю первого поколения чекистов-разведчиков Андрею Павловичу Федорову.

Андрей Федоров родился 26 августа 1888 года в селе Мангуш Мариупольского уезда Екатеринославской губернии в крестьянской семье.

Андрей Павлович Федоров

Окончив двухклассное сельское училище, Андрей поступил в Мариупольскую гимназию. В 1905 году за участие в забастовочном движении учащихся был исключен из гимназии. Позднее сдал экстерном экзамены и в 1909 году поступил на медицинский факультет Новороссийского университета в городе Одессе. Во время учебы в университете участвовал в деятельности партии эсеров, за что был исключен и выслан из Одессы.

В 1910 году Федоров поступил на юридический факультет Харьковского университета. В 1912 году за участие в забастовке протеста против расстрела рабочих на Ленских золотых приисках он был исключен из университета и выслан за пределы Харьковской губернии. Жил на Кавказе. В 1914 году экстерном окончил университет, получив диплом юриста.

В августе 1915 года Федоров был призван на военную службу. Окончил Александровское военное училище в Москве и был направлен прапорщиком в 5-й Сибирский полк, расквартированный в Туркестане. На службе в армии Федоров вел революционную работу среди солдат, избирался членом полкового солдатского комитета. В 1917 году принимал активное участие в революционных событиях в России, поддержав Октябрьскую революцию.

С приходом белогвардейцев в Туркестан Федоров был арестован и выслан на Кавказ. Принимал участие в работе подпольной коммунистической группы. В конце августа 1919 года деникинская контрразведка напала на след подпольщиков, и Федоров был вновь арестован. Белогвардейский суд приговорил его к расстрелу, однако в конце декабря того же года по «манифесту Деникина» он был помилован и направлен на «перевоспитание» в караульную роту во Владикавказ. В январе 1920 года бежал в Тифлис, где поступил на работу секретным сотрудником Особого отдела 10-й армии.

С 1920 по 1922 год Федоров работал на Кавказе в качестве начальника отделения Особого отдела Батумского укрепрайона. В 1922 году был откомандирован в Кутаиси на должность начальника отделения Закавказской ЧК.

В 1922 году Федоров был переведен на работу в центральный аппарат ГПУ. Являлся активным участником операции «Синдикат-2», завершившейся в 1924 году выводом в СССР и арестом руководителя террористической белогвардейской организации «Народный союз защиты Родины и свободы» Бориса Савинкова. В данной чекистской операции Федорову отводилась одна из главных ролей.

Через эмиссара Савинкова в Москве Федоров вышел на самого руководителя белогвардейской организации. Выступая в качестве лидера легендированной чекистами организации «Либеральные демократы», разведчик неоднократно по заданию ГПУ выезжал в Париж и другие европейские страны, где встречался с Савинковым и активистами его организации, а также с британским разведчиком Сиднеем Рейли. Бывая по заданию Дзержинского в Польше, Федоров встречался с сотрудниками военной разведки этой страны, которых снабжал специально подготовленными в Москве дезинформационными материалами.

Борис Савинков настолько поверил в реальность существования «Либеральных демократов» и словам Федорова о том, что этой организации нужен энергичный вождь, что в августе 1924 года решился лично посетить СССР. Савинков был арестован чекистами на конспиративной квартире в Минске и доставлен в Москву на Лубянку. Арест вызвал у террориста, заявлявшего, что он не боится смерти, серьезный надлом и полную капитуляцию. Допросы Савинкова вели Артузов и его заместитель Пиляр. Он признал свое поражение и дал высокую оценку работе чекистов.

Что же касается самого Федорова, то в операции «Синдикат-2» он проявил исключительную смелость, находчивость и самообладание. Он выдержал неоднократные проверки со стороны польской контрразведки, а также со стороны ближайшего помощника Савинкова полковника Павловского, который требовал от разведчика признания в своей принадлежности к ВЧК.

В 1924 году Андрей Павлович был награжден орденом Красного Знамени, а позже – нагрудным знаком «Почетный работник ВЧК – ОГПУ».

Приведем выдержку из рапорта заместителя начальника контрразведывательного отдела ГПУ – ОГПУ Романа Пилляра на Федорова, представленного к государственной награде за участие в операции «Синдикат-2»:

«Тов. Федоров провел главную роль в разработке дела Савинкова. На этой работе проявил небывалую выдержку и инициативу. Посылался по нашим заданиям нелегально через Польшу в Париж к Б. Савинкову. Неоднократно подвергался риску, проявляя в опасные моменты смелость, находчивость и стойкость».

В тот же период Федорову довелось принимать активное участие в реализации чекистской операции «Трест», завершившейся арестом международного шпиона и заговорщика британского разведчика Сиднея Рейли. 5 ноября 1925 года Сидней Рейли, приговоренный революционным судом к смертной казни еще в 1918 году за участие в «заговоре послов», был расстрелян.

В 1933–1937 годах Федоров являлся начальником разведывательного отдела УНКВД Ленинграда и Ленинградской области. 3 августа 1937 года он был арестован вместе с другими чекистами, которым были известны некоторые интимные подробности убийства Сергея Мироновича Кирова. Федорову были предъявлены вздорные обвинения в «шпионаже» и в принадлежности к так называемому «троцкистско-зиновьевскому блоку».

20 сентября того же года майор госбезопасности Андрей Павлович Федоров был осужден к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян. Реабилитирован посмертно Военной коллегией Верховного суда СССР 14 апреля 1956 года.

Имя Андрея Павловича Федорова, как одного из выдающихся представителей первого поколения чекистов-разведчиков, занесено на Мемориальную доску Службы внешней разведки Российской Федерации.

Сергей Третьяков

В начале 1930-х годов советская внешняя разведка успешно провела крупную операцию по внедрению техники подслушивания в находившуюся в Париже штаб-квартиру боевой террористической организации белой эмиграции – Русского общевоинского союза (РОВС). В этой операции, ставшей позже известной под кодовым названием «ИНД» («Информация наших дней»), особая роль отводилась активному помощнику парижской резидентуры НКВД «Иванову». Лишь в конце 1980-х годов советская внешняя разведка открыла некоторые архивные материалы того периода, и широкой общественности стало известно, что оперативный псевдоним «Иванов» принадлежал одному из видных представителей русской эмиграции во Франции Сергею Николаевичу Третьякову – замечательному русскому человеку, вынужденному покинуть Родину, но преданно служившему ей до конца своих дней.

Сергей Николаевич Третьяков родился 26 августа 1882 года в богатой и именитой московской семье. Его дед Сергей Михайлович, родной брат основателя всемирно известной Третьяковской галереи, был в 1877–1881 годах городским головой в Первопрестольной.

Сергей Николаевич Третьяков

В 1901–1905 годах Сергей Николаевич учился на физико-математическом факультете Московского университета. После окончания учебы, продолжая дела своей семьи, возглавил правление товарищества Костромской льняной мануфактуры. Очень скоро он стал одним из наиболее влиятельных предпринимателей льняной отрасли, владельцем ведущих текстильных предприятий, основателем и первым председателем Всероссийского объединения льняных фабрикантов. Третьяков избирался председателем Московского биржевого комитета, входил в Группу молодых российских капиталистов, являлся членом ЦК созданной в 1912 году партии прогрессистов.

Политическая карьера Сергея Третьякова начала стремительно развиваться в 1917 году: в феврале его избрали товарищем (заместителем) председателя Всероссийского союза торговли и промышленности, в июне – по списку кадетской партии – гласным Московской городской думы. В сентябре он вошел в состав третьего коалиционного российского правительства Керенского, заняв в нем пост председателя Высшего экономического совета.

26 октября 1917 года, на следующий день после большевистской революции, Третьяков вместе с другими министрами Временного правительства был арестован в Зимнем дворце и заключен в Петропавловскую крепость. После освобождения в конце февраля 1918 года он выехал в Париж. Однако когда в ноябре 1918 года адмирал Колчак предложил Третьякову занять пост министра торговли и промышленности во Временном сибирском правительстве, Сергей Николаевич немедленно отправился в Омск. Впрочем, в Сибири он пробыл недолго, всего десять месяцев, и после поражения Белого движения вернулся во Францию.

В Париже владеющему несколькими европейскими языками и к тому же обладающему солидным капиталом в России Третьякову было доверено кресло председателя Русской торговой палаты, а также – заместителя главы Российского торгово-промышленного и финансового союза («Торгпрома»).

В 1929 году Сергей Третьяков был привлечен парижской резидентурой ОГПУ к сотрудничеству и получил оперативный псевдоним «Иванов». Вопреки ожиданию резидентуры, он легко дал согласие работать на Москву. Причины, побудившие Третьякова пойти на сотрудничество с советской разведкой, кроются, скорее всего, в его разочаровании белой эмиграцией. Вместе с тем, будучи человеком трезвого, аналитического ума, Третьяков раньше других из своего окружения понял, что в России возврата к старому уже не будет.

В 1931 году руководитель парижской резидентуры докладывал в Центр: «“Иванов” является весьма ценным источником, с большими перспективами на будущее. Мы рассчитываем добиться через него ряда серьезных разработок». Одновременно было принято решение сосредоточить его усилия на работе по РОВС.

Сотрудники резидентуры обратили внимание на то, что дом № 29 на улице Колизей в столице Франции, где обосновалась штаб-квартира РОВС, принадлежит… Третьяковым. Главная резиденция общевоинского союза помещалась на первом этаже, а второй и третий этажи занимала семья Третьякова. Резидентура предложила Сергею Николаевичу перенести свой рабочий кабинет на второй этаж дома. Центр выделил необходимую сумму денег для проведения ремонта жилых помещений. Супруга Третьякова и дети заняли пять комнат третьего этажа, а рабочий кабинет главы семьи и ряд подсобных помещений расположились на втором – непосредственно над кабинетами председателя РОВС генерала Миллера и начальника первого отдела генерала Шатилова, а также над канцелярией союза.

Вскоре из Москвы прибыла надежная прослушивающая аппаратура. В помещениях РОВС были установлены микрофоны, именовавшиеся на чекистском сленге «Петьками», а в комнатах Третьякова – аппаратура приема. И с января 1934 года началось постоянное прослушивание разговоров, ведущихся в штабе союза и даже в кабинете его председателя.

В Центр отныне регулярно поступала «Информация наших дней» («ИНД») – так в ИНО ОГПУ окрестили получаемые от Третьякова сведения. Из этой информации, проверяемой и дополняемой другими источниками, разведка смогла воссоздать достаточно точную картину деятельности РОВС.

Находившийся большую часть времени дома Третьяков имел возможность фиксировать всех посетителей штаб-квартиры РОВС, своевременно включать аппаратуру и записывать содержание бесед Миллера со своими помощниками. Он работал и днем и ночью. Благодаря этому разведка была в курсе почти всех деловых и личных встреч Миллера с другими руководителями организации, их планов по организации работы, замыслов и даже настроений отдельных белоэмигрантских лидеров.

В 1934 году парижский резидент сообщал в Центр: «“Иванов” исполняет добросовестно необычайно трудную работу, ибо несомненно, что производство “ИНД” – вредное производство: слух, внимание, нервы напряжены 8–9 часов в сутки… Он работает удивительно хорошо и внимательно, не за страх, а за совесть…»

Третьяков успешно сотрудничал с советской разведкой вплоть до оккупации гитлеровцами Франции. Он действительно работал честно, и его материалы представляли большой оперативный интерес. В конце 1939 года штаб-квартира РОВС была переведена в Брюссель. Буквально накануне оккупации Франции войсками гитлеровской Германии связь с Третьяковым была временно законсервирована. Однако это не спасло его от разоблачения. 14 июня 1942 года Третьяков был схвачен немцами. Во время обыска в его квартире гестаповцы обнаружили приемное устройство и провода, протянутые в штаб-квартиру РОВС, а в помещении штаба – микрофоны.

В августе 1942 года фашистская газета «Локаль-анцайгер» и эмигрантская газета «Новое слово» опубликовали корреспонденции, в которых говорилось об аресте в Париже бывшего министра Временного правительства России Сергея Третьякова как советского агента, участвовавшего в похищении чекистами генералов Кутепова и Миллера и в укрывании одного из организаторов захвата последнего – генерала Скоблина. Газеты утверждали, что Третьяков являлся одним из резидентов НКВД во Франции и что с его помощью большевикам удалось обезвредить более тридцати диверсантов-белогвардейцев, переброшенных в СССР.

Третьякова перевезли в Германию. Там 16 июня 1944 года он был расстрелян в концлагере в Ораниенбурге. Немецкая пресса опубликовала официальное сообщение о его казни.

Так закончил свою жизнь Сергей Николаевич Третьяков – один из активных помощников советской внешней разведки, внесший неоценимый вклад в пресечение террористической деятельности РОВС и в дезорганизацию его работы.

Николай Крошко – «король кремлевских шпионов»

Во второй половине 1920-х годов в зарубежной прессе стали активно публиковаться «документальные материалы» о зловещих планах ОГПУ и Коминтерна, направленных якобы на потрясение политических и экономических устоев западного мира. Внешне подлинность документов не вызывала сомнений – стиль, реквизиты, подписи должностных лиц были как настоящие. Публикации спровоцировали бурю негодования западной общественности и привели в отдельных случаях к тяжким, порой трагическим последствиям: казням болгарских коммунистов, будто бы готовивших по заданию Коминтерна взрыв собора в Софии; налетам немецкой полиции на советское торгпредство в Берлине; захвату английской полицией в Лондоне представительства российского кооперативного общества «Аркос» и последующему разрыву дипломатических отношений с СССР. В рамки этих дезинформационных мероприятий, направленных в первую очередь против СССР, вписывались и потрясшие США публикации о том, что советское правительство якобы подкупило американских сенаторов Бора и Норриса для того, чтобы они выступили за признание Соединенными Штатами Советского Союза и за установление с ним дипломатических отношений.

Указанные выше публикации наносили серьезный ущерб престижу и интересам СССР, только начавшего выходить из международной изоляции. Документы якобы исходили из Москвы, но советское руководство знало, что это фальшивки, хотя и изготовленные квалифицированно, со знанием дела. Но кем? Где? Разведка получила задание – дать ответ на эти вопросы.

Решающая роль в реализации данной операции принадлежала кадровому советскому разведчику, бывшему эмигранту, эсеру-савинковцу, поручику Николаю Николаевичу Крошко. Как же он попал в разведку?

Николай Крошко родился в 1898 году на Тамбовщине в бедной мещанской семье. Несмотря на постоянную нужду, родители стремились дать сыну достойное образование. Гимназию он окончил с серебряной медалью.

Николай Николаевич Крошко

В 1918 году из оккупированного немцами Киева Крошко выехал на Дон, в армию Деникина, где служил в звании поручика. Затем последовало бегство за границу, в Польшу, где он сблизился с Савинковым. Одновременно молодой человек обзавелся обширными связями в эмигрантских кругах, особенно из числа белого офицерства. Тем не менее очень скоро Крошко разочаровался в эсеровских идеалах и в эмигрантской жизни вообще. Николая тянуло на родную землю, где его ждали мать и сестра.

Именно тогда Николай Крошко попал в поле зрения одной из прибалтийских резидентур Иностранного отдела ОГПУ. Предложение о сотрудничестве с разведкой молодого Советского государства он принял без колебаний, подчеркнув, что «уже давно отделил себя незримой чертой от бывших коллег по белой армии и эмиграции».

Николай Крошко с головой окунулся в напряженную разведывательную работу. Хотя для решения оперативных задач ему часто приходилось выезжать в различные европейские страны, основная его деятельность была связана с берлинской резидентурой ОГПУ. Крошко удалось проникнуть в ряд эмигрантских организаций и выяснить подлинную направленность их деятельности и связь с разведками европейских стран.

Так, в Берлине в те годы активно действовала белоэмигрантская организация «Братство Белого Креста» (ББК), которой руководил бывший лейтенант царского флота Павлов. Он пользовался материальной и политической поддержкой у представителей крайне реакционных германских кругов, ставших впоследствии видными членами гитлеровской партии. Крошко сумел войти в доверие к Павлову и стать его ближайшим помощником. Разобравшись в «кухне» ББК, разведчик наладил противодействие антисоветской деятельности «Братства»: забрасываемая в СССР агентура арестовывалась или перевербовывалась, а тиражи антисоветских брошюр и листовок, предназначавшихся для распространения в Союзе, перехватывались и уничтожались. Вскоре неудачи ББК настолько надоели немцам, что они отказали ему в материальной поддержке, и «Братство», по существу, свернуло свою деятельность. Сотрудничая с Павловым, Крошко завел обширные знакомства среди немцев. Так, в 1923 году он присутствовал на съезде партии национал-социалистов и организации «Стальной шлем», активно участвовал в дружеских попойках делегатов, чем значительно расширил круг своих связей.

Задания Центра и резидентуры Крошко выполнял настолько успешно, что вскоре был зачислен в штат советской разведки, что случалось тогда крайне редко, и стал ее кадровым сотрудником под оперативным псевдонимом «Кейт».

Однако вернемся к заданию, поставленному советским правительством перед разведкой, – выявить источники антисоветских фальшивок.

После тщательных поисков «Кейту» удалось выйти на первоисточник – обосновавшуюся в Берлине белогвардейскую организацию, именовавшую себя «Братством русской правды» (БРП). Разведчик, работавший с позиций берлинской резидентуры, кропотливо собирал сведения об организации и ее руководителе. Им оказался многоопытный и опасный враг, который в царское время являлся следователем по особо важным делам, а затем – начальником врангелевской разведки и контрразведки, действительный статский советник Владимир Григорьевич Орлов.

«Кейту», обладавшему умом, смелостью и решительностью, а также подходящими анкетными данными, путем многоходовых оперативных мероприятий удалось проникнуть сначала в саму организацию «Братство русской правды», а затем и в окружение Орлова. Здесь сказались и блестящие характеристики, данные «Кейту» Савинковым и Павловым, и специально установленные дружеские отношения с полковником Кольбергом – приятелем и единомышленником Орлова.

Со временем Орлов стал доверять разведчику и привлекать его к выполнению отдельных поручений. В качестве эмиссара Орлова «Кейт» даже побывал в СССР, перейдя нелегально советско-финскую границу с помощью сотрудников финской политической полиции. «Кейт» без происшествий прибыл в Москву, подробно доложил в Центре о связях эмигрантских группировок в Хельсинки и Выборге с финской полицией и о том, кто и как готовил и осуществлял его переброску через границу. Перед отправкой в обратный путь «Кейта» в Центре снабдили «информационными материалами», которые должны были заинтересовать белую эмиграцию и его друзей из западных спецслужб.

Орлов остался очень доволен поездкой «Кейта» и предложил ему полностью переключиться на работу в БРП. Вскоре «Кейт» стал у Орлова особо доверенным лицом. Однажды Орлов пригласил его для серьезного разговора.

– Все, что мы с вами делаем, – явки, переходы через границу, сбор информации, – это неплохо, но не главное, – подчеркнул Орлов. – Если мы хотим нанести настоящий вред Советам, надо рассорить их со всем миром. У меня для этого есть средства, и я кое-что делаю.

Орлов рассказал «Кейту» о ранее запущенных фальшивках, а также о новых «проектах», направленных против советских представительств за границей. А затем показал свою «фабрику». Разведчик с удивлением разглядывал обширную картотеку, штампы, печати, дубликаты наиболее злостных фальшивок, образцы подписей, фото- и химическую лаборатории, набор пишущих машинок с разными шрифтами и другие приспособления. Завершилась «экскурсия» предложением «Кейту» принять участие в работе «фабрики».

Вскоре Орлов познакомил «Кейта» со своим главным подручным – бывшим сотрудником ВЧК – ОГПУ Яшиным-Сумороковым, проживавшим в Берлине по выданным ему немцами документам на имя Павлуновского, а также с ближайшей помощницей – агентом берлинской полиции Дюмлер.

Задание Центра было выполнено. В руках нашей разведки оказались неопровержимые доказательства преступной деятельности Орлова и его «фабрики». Наступило время принимать контрмеры. «Кейт» сделал слепки с ключей от квартиры, лаборатории, сейфов и шкафов с документами и изготовил по ним дубликаты. А когда Орлов на некоторое время покинул Берлин, он проник в помещение «фабрики» и изъял копии, черновики и заготовки фальшивых документов, образцы штампов и печатей. Среди изъятых были и заготовки двух фальшивок, за которыми особенно охотился разведчик, – о мнимом подкупе советским правительством американских сенаторов.

Советская разведка по своим каналам довела эти документы до сведения правительства США. Получив убедительные данные о том, как и кем были изготовлены фальшивки, Вашингтон потребовал от Берлина суда над их авторами. К этому требованию присоединилась и Москва. 27 февраля 1929 года Орлов и его подручные были арестованы немецкой полицией.

Николаю Крошко пришлось тоже срочно покинуть Германию. На пароходе «Герцен» он отбыл на родину. Крошко еще находился в море, когда во многих европейских газетах появились сообщения о «таинственно исчезнувшем поручике» и пропавших из сейфа документах.

По разным причинам роль Николая Крошко в разоблачении Орлова стала известна на Западе и послужила основой для сенсационных публикаций в газетах под броскими заголовками: «Король кремлевских шпионов», «Коллекционер ротозеев», «Человек, который проходит сквозь стену». Он стал знаменит во всем мире, кроме… своей страны, где о его делах долгие годы хранилось полное молчание.

Николай Николаевич Крошко дожил до глубокой старости, до конца своих дней принимая активное участие в воспитании молодых разведчиков. В 1967 году, уже будучи тяжелобольным, он написал воспоминания о своей разведывательной работе.

«Да Винчи» советской разведки Борис Базаров

Борис Яковлевич Базаров (оперативные псевдонимы: «Кин», «да Винчи», «Норд»), оставивший заметный след в истории советской внешней разведки как один из самых успешных нелегальных резидентов Лубянки, родился 27 мая 1893 года в местечке Цитовяны Россиенского уезда Ковенской губернии. Отец был мелким служащим почтово-телеграфного ведомства. Мать занималась домашним хозяйством.

Борис Яковлевич Базаров

До 10-летнего возраста Борис жил в местечках Ковенской губернии по месту службы отца. Окончил Лукникское трехгодичное народное училище. Затем семья переехала в город Вильно. В 1911 году Борис окончил Виленское реальное училище, а в 1914 году – Виленское военное училище. Позже во всех анкетах на вопрос «основная специальность» Базаров отвечал: военная.

12 июля 1914 года молодой офицер прямо с выпускного бала был направлен на германский фронт. Служил в звании подпоручика командиром взвода в 105-м пехотном полку. Уже в конце 1914 года он получил чин поручика и стал ротным командиром. За проявленную отвагу в боях был награжден. Однако в начале 1916 года оказался в немецком плену. После трех лет пребывания на чужбине Базаров был освобожден из плена и отправлен водным путем на юг России, в Крым. Возвратившись на родину, недавний пленник вначале остановился в Ростове-на-Дону, а затем переехал на жительство в Екатеринодар. В январе 1919 года Базаров был мобилизован белогвардейскими властями. Служил младшим офицером в штабе одной из частей деникинской армии, а затем в Русской армии генерала Врангеля.

После того как в ходе Перекопско-Чонгарской операции дивизии красных 17 ноября 1920 года полностью овладели Крымом, остатки врангелевских войск под прикрытием французской эскадры эвакуировались в Турцию. Так Базаров оказался сначала в Константинополе, а потом – в Берлине.

В архивах Службы внешней разведки России, к сожалению, не удалось обнаружить точных сведений о том, как Базаров пришел в советскую внешнюю разведку. На этот счет существуют две версии. По одной из них, находясь в начале 1921 года в Берлине и окончательно разочаровавшись в «белой идее», он добровольно предложил свои услуги чекистам. По второй версии, Базаров именно по заданию ВЧК стал служить в белой армии и после ее поражения вместе с ней ушел за границу.

Так или иначе, но доподлинно известно, что в марте 1921 года Борис Базаров уже являлся кадровым сотрудником Иностранного отдела ВЧК – руководителем нелегальной резидентуры в Болгарии, в круг интересов которой входили также Румыния и Югославия. Это был незаурядный молодой человек, который свободно владел немецким, болгарским, французским и сербохорватским языками, неплохо говорил по-английски. В служебной характеристике на нелегального резидента, относящейся к тому периоду, в частности, отмечалось: «С марта 1921 года по 1924 год тов. Базаров пробыл на подпольной работе на Балканах (Болгария, Югославия), где в условиях крайне тяжелых, в условиях жесточайшего террора сумел создать и организовать работу группы источников, освещавших самые разнообразные политические и оперативные вопросы по Балканам».

С 1924 по 1927 год Базаров работал сотрудником полпредства СССР в Вене и под прикрытием этого учреждения в качестве резидента руководил нелегальными группами источников, действовавших в Болгарии, Югославии и Румынии. Одновременно поддерживал связь с лидерами македонского и албанского национально-революционных движений на Балканах, снабжая их оружием и материальными средствами. По заданию Центра «провел ряд особо ценных оперативных мероприятий».

В 1927 году Борис Яковлевич получил разрешение вернуться на Родину. Находясь в Москве, он руководил Балканским сектором внешней разведки. Особоуполномоченного ИНО ОГПУ Базарова отличало исключительно глубокое знание политических и экономических проблем стран этого региона. В июле 1927 года он стал членом ВКП(б). А пять месяцев спустя, отмечая десятилетие создания органов государственной безопасности, Коллегия ОГПУ наградила Базарова почетным именным оружием с гравировкой: «За преданность делу пролетарской революции».

В мае 1927 года консервативное правительство Великобритании разорвало дипломатические отношения с Советским Союзом, что привело к ликвидации лондонской резидентуры ИНО ОГПУ, действовавшей под прикрытием диппредставительства СССР. Это обстоятельство вынудило руководство советской внешней разведки искать иные пути проникновения в интересующие ее английские учреждения, в частности, с позиций континентальных европейских стран. Базаров вновь направляется на нелегальную работу, на этот раз – в Германию. С позиций Берлина ему предстояло руководить нелегальной резидентурой в Англии, а также балканской линией разведки. Одновременно перед Базаровым была поставлена задача по руководству нелегальной группой разведчиков во Франции. Резиденту и его сотрудникам удалось провести ряд успешных оперативных мероприятий по приобретению ценных источников информации.

В августе 1930 года Базаров был награжден нагрудным знаком «Почетный работник ВЧК – ГПУ». В представлении к награждению отмечалось: «К особой заслуге тов. Базарова необходимо отнести четкое выполнение серьезных оперативных заданий Центра». Одним из выдающихся достижений Бориса Базарова того периода явилась вербовка шифровальщика британского Форин Оффиса, которую он осуществил совместно с сотрудником своей резидентуры – в дальнейшем видным советским разведчиком-нелегалом Дмитрием Быстролетовым. В результате этой операции разведка нашла пути проникновения в кабинеты Уайтхолла (улица в центральной части Лондона, где расположены важнейшие министерства. В переносном смысле – правительство Великобритании. – Авт.). В течение трех лет работы с агентом резидентура получала от него английские шифры и коды, дешифровальные таблицы, еженедельные сборники шифрованных телеграмм британского МИДа, другие секретные документы.

В 1934 году Базаров возвратился из командировки в Москву и занял должность начальника одного из подразделений ИНО.

Тогда же, в 1934 году, в Нью-Йорке при невыясненных обстоятельствах погиб нелегальный резидент ИНО НКВД в США Валентин Маркин. Его труп был обнаружен в одном из районов Нью-Йорка. По основной и единственной версии, которая рассматривалась в Центре, но не получила четкого подтверждения, он стал случайной жертвой гангстерской разборки.

Решением руководства советской внешней разведки в США на замену погибшего нелегального резидента был направлен Борис Базаров. При этом в первую очередь учитывался большой оперативный опыт разведчика.

Нелегальная резидентура Базарова успешно взаимодействовала с «легальной», которую возглавлял замечательный профессионал Петр Гутцайт. И не случайно в документах внешней разведки, касающихся того периода, подчеркивается: «Значительных успехов достигла советская разведка в 1930-е годы в США. Нелегальная резидентура под руководством Б. Я. Базарова завербовала нескольких ценных агентов, имевших непосредственные подходы к сотрудникам госдепартамента, и получала от них сведения по широкому кругу вопросов. Был приобретен источник со связями в окружении президента Рузвельта, передававший уникальную информацию о позиции правящих кругов страны в период вызревания в Европе военного конфликта».

В материалах личного дела резидента Базарова появилась новая запись: «Владеет оперативным опытом в совершенстве». Он был награжден вторым нагрудным знаком «Почетный чекист». В марте 1937 года Борису Яковлевичу было присвоено специальное звание майора госбезопасности.

Однако полнокровная жизнь разведчика-профессионала Базарова неожиданно оборвалась в 1938 году, когда его под предлогом отпуска (которого он настойчиво добивался) отозвали в Москву. 3 июля 1938 года Борис Базаров был арестован, а 21 февраля 1939 года «за шпионаж и измену» приговорен к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян. Реабилитирован посмертно 22 декабря 1956 года.

Такова оперативная и жизненная судьба одного из лучших и активнейших представителей первого поколения советских разведчиков.

Сергей Шпигельглаз

В феврале 1938 года временно исполняющим обязанности начальника 7-го отдела Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР (внешней разведки) был назначен майор государственной безопасности Сергей Михайлович Шпигельглаз. Он являлся опытным разведчиком, проработавшим на руководящих должностях во внешней разведке, в том числе в ее нелегальном подразделении, более двенадцати лет. К сожалению, руководить разведкой Шпигельглазу довелось менее четырех месяцев.

Сергей Шпигельглаз родился 29 апреля 1897 года в местечке Мосты Гродненской губернии в семье местного бухгалтера-еврея. После окончания 1-го Варшавского реального училища он поступил на юридический факультет Московского университета. Свободно владел польским, немецким и французским языками.

Сергей Михайлович Шпигельглаз

Еще учась в Варшаве, а затем и в Москве, Сергей проникся духом ниспровержения существовавшего царского режима. Примкнув к российскому революционному движению, он стал принимать активное участие в работе революционных кружков. Несколько раз арестовывался царской полицией.

В мае 1917 года с третьего курса университета Сергей был призван на военную службу в царскую армию. Окончив школу прапорщиков в Петрограде, он служил в чине прапорщика в 42-м запасном полку. После Октябрьской революции 1917 года Шпигельглаз работал в московском военном комиссариате.

В 1919 году Шпигельглаз был направлен на работу в комиссию Кедрова, фактически выполнявшую задачи военной контрразведки. После последовавшей вскоре реорганизации, комиссия была включена в состав Особого отдела ВЧК. Шпигельглаз с головой окунулся в нелегкий и рискованный труд чекистов. По заданию Кедрова он неоднократно выезжал с оперативными группами в различные города и районы Юга, Запада и Центра России, где зрели контрреволюционные заговоры и мятежи, готовились к выступлению против советской власти силы враждебного подполья. Шпигельглаз активно участвовал в оперативных разработках лиц, подозреваемых в принадлежности к контрреволюции.

В 1922 году он назначается на должность уполномоченного в Иностранный отдел ОГПУ и вскоре направляется по линии внешней разведки в спецкомандировку в Монголию.

Шпигельглаз проработал в Монголии до 1926 года, проводя с ее территории активную агентурную работу по Китаю и Японии. Его деятельность в Монголии была высоко оценена Центром. По возвращении в Москву Шпигельглаз был назначен помощником начальника внешней разведки. При этом учитывалось его свободное владение несколькими иностранными языками. Проработав в этой должности десять лет, в сентябре 1936 года он был выдвинут на пост заместителя начальника внешней разведки.

За период работы на руководящих должностях во внешней разведке Шпигельглаз неоднократно выполнял ответственные спецзадания за рубежом: в Китае, Германии и во Франции. В частности, являясь нелегальным резидентом в Париже, он руководил похищением председателя Русского общевоинского союза (РОВС) генерала Миллера. Вопрос о проведении острой операции по Миллеру встал после получения руководством советской внешней разведки данных о том, что он через своего представителя в Берлине генерала Лампе установил тесные контакты с фашистским режимом в Германии. Миллер был доставлен во внутреннюю тюрьму НКВД на Лубянке, где содержался как заключенный № 110 под именем Иванова Петра Васильевича. 11 мая 1939 года нарком внутренних дел Берия подписал распоряжение о расстреле экс-председателя РОВС, осужденного Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания.

Операция советской разведки, связанная с похищением Миллера, способствовала полному развалу РОВС. И хотя окончательно РОВС как организация прекратил свое существование с началом Второй мировой войны, советская разведка, дезорганизовав и разложив его, лишила гитлеровскую Германию и ее союзников возможности активно использовать в войне против СССР около двадцати тысяч членов этой организации.

Активно работал Шпигельглаз и против других белогвардейских организаций, главной целью которых было свержение советской власти в России. Среди последних следует, в частности, отметить Народно-трудовой союз (НТС), Организацию украинских националистов (ОУН), объединение грузинских меньшевиков во главе с Ноем Жорданией.

Под непосредственным руководством Шпигельглаза советская разведка добыла совершенно секретные материалы германского генерального штаба, касающиеся военной доктрины Германии в отношении СССР.

В период гражданской войны в Испании Шпигельглаз неоднократно выезжал в эту страну для оказания на месте конкретной оперативной помощи резидентуре НКВД, а также для проведения в тылу германо-итальянских союзников генерала Франко специальных разведывательно-диверсионных операций. «Летучие бригады» Шпигельглаза, как их называли сами разведчики, наносили по врагу чувствительные удары.

С февраля по июнь 1938 года Сергей Михайлович Шпигельглаз исполнял обязанности руководителя советской внешней разведки. Одновременно он преподавал в Школе особого назначения (ШОН) ГУГБ НКВД СССР.

Полноправным начальником внешней разведки Шпигельглаз так и не стал. Еще в 1937 году нарком внутренних дел Ежов решил устранить этого перспективного руководителя, проявлявшего излишнюю самостоятельность и имевшего право направлять напрямую Сталину разведывательные донесения разведки. После вынужденного назначения Шпигельглаза исполняющим обязанности начальника внешней разведки и открывавшихся перед ним перспектив занять этот пост без приставки и.о., Ежов активизировал свои действия, чтобы в будущем поставить на это место своего ставленника. Он инициировал проверочную комиссию, которая начала собирать компрометирующие материалы на Шпигельглаза. 9 июня 1938 года последний был освобожден от занимаемой должности, а 2 ноября того же года арестован.

29 января 1940 года за «измену Родине, участие в заговорческой деятельности, шпионаж и связь с врагами народа» Сергей Михайлович Шпигельглаз был осужден Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян.

В ноябре 1956 года определением Военной коллегии Верховного суда СССР приговор был отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления.

Погибнув в расцвете сил, С. М. Шпигельглаз не успел до конца раскрыть свои недюжинные способности руководящего сотрудника внешней разведки. Однако за сравнительно короткий срок, отпущенный ему судьбой, он немало сделал для сохранения работоспособного аппарата внешней разведки в период необоснованных репрессий, которые были направлены в том числе и против чекистов-разведчиков.

Доктор Линицкий

В конце 1920 года вместе с остатками армии Врангеля, эвакуировавшейся из Крыма в Турцию на пароходах под прикрытием французской эскадры, в Галлиполийский лагерь прибыл разведчик 13-й армии красных Леонид Линицкий. Через Константинополь он добрался до Югославии. Позже ему удалось восстановить связь с советской разведкой.

Леонид Линицкий родился 21 июля 1900 года в городе Ахтырке Харьковской губернии в семье командира сотни пограничной стражи. Отец служил на дальневосточной границе, а семья пограничника жила в основном в Ахтырке или в Харькове, изредка приезжая к отцу погостить. В годы Первой мировой войны ротмистр Линицкий добровольно отправился на фронт, где геройски сражался, командуя кавалерийским полком, и погиб в бою.

Леонид Леонидович Линицкий

Во время оккупации кайзеровской Германией Украины Леонид вел диверсионную работу против захватчиков в составе партизанского отряда, действовавшего в районе его родного города. Затем добровольно вступил в Красную Армию. Участвовал в боевых действиях на Южном фронте в составе 4-го Сумского и 3-го Лебединского полков.

В начале 1920 года Линицкий был зачислен в разведотдел 13-й армии и начал проходить подготовку для заброски в тыл противника. Однажды во время боя он получил тяжелое ранение. Принятый белыми за своего, Леонид был отправлен с другими ранеными в Севастополь, а затем эвакуирован вместе с госпиталем из Крыма.

Оказавшись в Югославии, разведчик некоторое время работал кочегаром на белградской суконной фабрике. Здесь же, на фабрике, он познакомился со своей будущей женой, которая в дальнейшем стала ему надежной помощницей в его разведывательной деятельности.

В 1930 году Линицкий окончил медицинский факультет Белградского университета и занялся частной практикой. Начиная с 1933 года он включился в активную разведывательную работу с нелегальных позиций по линии Иностранного отдела ОГПУ.

Нелегальная резидентура, которую возглавил в Белграде Линицкий, выполняла задачу по проникновению в вооруженные белоэмигрантские формирования в Югославии. В те годы ряд белоэмигрантских и националистических организаций, в частности Русский общевоинский союз и Национально-трудовой союз нового поколения (НТСНП), проводили широкую работу по засылке в СССР боевиков для проведения диверсий на транспорте и промышленных предприятиях, а также для осуществления террористических актов в отношении руководящих советских и партийных работников. Задача резидентуры заключалась в том, чтобы парализовать действия боевиков.

У резидента ИНО ОГПУ Линицкого было более десяти активных помощников, включая супругу, которая являлась секретарем резидентуры. Разведчики добывали информацию о засылке на территорию СССР террористов и сведения об организациях и группах, которые занимались этой враждебной деятельностью. Сотрудники резидентуры полностью контролировали деятельность основных белоэмигрантских организаций в Югославии. Прикрытие врача, имевшего широкую частную практику, способствовало проникновению Линицкого в руководящие круги вооруженной белогвардейской эмиграции. Он был хорошо знаком с белыми генералами и офицерами, чиновниками государственного аппарата страны.

Сотрудники резидентуры Линицкого осуществили ряд успешных вербовок и проникли в другие белогвардейские организации. Так, тесть Линицкого был внедрен в местную фашистскую организацию. Ему удалось получить фотографии и биографические сведения на террористов и агентов из числа русских эмигрантов, которые готовились для заброски в СССР. Одновременно разведчики провели ряд острых мероприятий по изъятию из сейфов некоторых руководителей РОВС и Народно-трудового союза особо важных документов. В них шла речь о контактах этих белогвардейских организаций с разведслужбами западных стран, а также о планах предстоящих террористических акций в СССР.

Что касается результатов работы резидентуры Линицкого в тот период, в официальных материалах Службы внешней разведки России отмечается, что «собранные нелегальной резидентурой сведения о засылке в СССР боевых групп и отдельных террористов позволили нанести серьезный удар по этим организациям в Югославии, а на некоторых направлениях полностью парализовать их деятельность».

5 декабря 1935 года в результате предательства Линицкий был арестован югославской тайной полицией. К нему как к руководителю «разоблаченной русской сети разведчиков», были применены суровые меры воздействия – в течение трех месяцев его жестоко пытали. Однако никаких сведений о своей работе и о своих товарищах мужественный разведчик полиции не сообщил. В ходе следствия и на суде он вел себя исключительно стойко, использовал суд для разоблачения террористической деятельности РОВС и НТСНП. Суд признал Линицкого виновным лишь в «проведении коммунистической пропаганды в полицейской тюрьме в ходе следствия» и приговорил к 2 годам и 8 месяцам каторжных работ в тюрьме для политических заключенных.

Находясь в заключении, Линицкий вступил в члены компартии Югославии, вел пропагандистскую работу среди заключенных. На неоднократные предложения югославских спецслужб о сотрудничестве он неизменно отвечал отказом, несмотря на угрозы физической расправы.

После отбытия срока заключения Линицкий в 1938 году был выведен в Москву. В Центре поведение Линицкого перед лицом противника было признано «безупречным». «Свой долг перед Отечеством вы выполнили блестяще», – заявил ему один из руководителей наркомата внутренних дел.

Однако… Шел 1938 год. В разведке места для него не оказалось. Линицкий выехал в Харьков, где проживала его семья, и стал работать врачом во 2-й городской больнице. С начала Великой Отечественной войны он – военврач 2-го ранга в эвакогоспитале № 1027. Летом 1942 года по линии 4-го управления НКВД Линицкий был направлен в тыл противника в составе одной из разведывательно-диверсионных групп. Затем руководство разведки приняло решение использовать его для работы в Югославии, где развернулось широкое партизанское движение. После специальной подготовки в июне 1944 года Линицкий был выброшен с парашютом на территорию Югославии для координации действий с югославским движением Сопротивления.

Вместе с югославскими партизанами Линицкий активно участвовал в боевых действиях Народно-освободительной армии, совершал марши и одновременно добывал и сообщал в Центр важную разведывательную информацию. Во время боев он был контужен, но поста своего не оставил. Разведывательная работа Линицкого в Югославии продолжалась до освобождения страны.

За участие в движении Сопротивления Линицкий был награжден югославским боевым орденом «Партизанская звезда 3-й степени». Его ратный путь был также отмечен советскими орденами и медалями. В конце апреля 1945 года разведчик вернулся в Москву.

Вскоре Леонид Леонидович был снова направлен за границу для работы с нелегальных позиций. В качестве разведчика-нелегала он выехал для выполнения специального задания Центра в Индию, а затем – в Китай. Работать ему приходилось в тяжелых климатических условиях. Давали о себе знать старые раны, однако разведчик и не помышлял о лечении, переезжая из страны в страну и успешно решая сложные оперативные задачи.

Линицкому предстояло легализоваться в одной из стран азиатского региона, а затем переехать в одну из капиталистических стран. В связи с началом холодной войны и разворачивавшейся гонкой вооружений, он должен был наладить получение разведывательной информации о планах и практической деятельности предполагаемого противника. Однако эта работа была прервана его внезапной смертью.

25 января 1954 года полковник Линицкий скончался за границей от сердечной недостаточности. Его тело было перевезено в Москву.

В некрологе, подписанном руководством внешней разведки, в частности, указывалось: «При исполнении служебных обязанностей умер наш ценный нелегальный работник полковник Линицкий Леонид Леонидович… Он отдавал себя работе полностью, ставя общественные интересы выше личных. Готов был выполнить любое задание».

Трагедия разведчика Глинского

В 1937 году, когда на внешнюю разведку органов государственной безопасности обрушились необоснованные репрессии, жертвами которых стали сотни честных людей, резидент НКВД в Париже Станислав Мартынович Глинский в кругу близких друзей заявил, что не верит в предательство своих арестованных товарищей. Вскоре он был вызван в Москву – якобы для получения очередной награды. Однако вместо ордена разведчика ожидали застенки внутренней тюрьмы НКВД на Лубянке.

Станислав Глинский родился в 1894 году в Варшаве в семье рабочего-железнодорожника. Поляк. Его отец, Мартын Глинский, был активным членом Мокутовского комитета социал-демократической партии царства Польского в Варшаве. В 1908 году за свою революционную деятельность он был приговорен к четырем годам каторги и сослан на поселение в Иркутскую губернию.

Станислав Мартынович Глинский

После окончания ремесленного училища в 1910 году Станислав стал работать модельщиком на литейном заводе. В 1911 году вступил в РСДРП и вскоре был избран секретарем ее Мокутовского комитета. В 1913 году вместе с матерью, сестрами и братьями он отправился из Варшавы к отцу в Сибирь. Здесь он включился в работу большевистского подполья, перевозил партийную литературу, листовки и воззвания партии. Дважды арестовывался царской охранкой.

В мае 1917 года, Глинский, ставший профессиональным революционером, добровольцем вступает в 12-й Сибирский полк и в его составе отправляется на Северный фронт, под Ригу. По заданию партии он ведет революционную пропаганду среди солдат. Вскоре переводится в 17-й Сибирский полк, где избирается председателем полкового комитета. Революционная деятельность Глинского в армии привлекает к нему внимание руководства большевистской партии. Во время выборов в Учредительное собрание России он баллотируется по большевистскому списку и вместе с Лениным, Антоновым-Овсеенко, Снечкусом и другими большевиками избирается депутатом.

В конце января 1918 года 17-й Сибирский полк направляется на Урал для установления советской власти вдоль Сибирской железнодорожной магистрали. По прибытии в Челябинск военнослужащие полка принимают активное участие в борьбе с казаками атамана Дутова.

В ноябре 1918 года Станислав переводится на работу в Екатеринбургскую чрезвычайную комиссию, где занимает должность уполномоченного в Особом отделе, а вскоре становится его начальником.

В Екатеринбурге Глинский прослужил почти два года. В сентябре 1920 года он как польский коммунист был откомандирован в распоряжение Центра. Только что закончилась война с панской Польшей, и в тылу Красной Армии, а также вблизи российско-польской границы осталось множество польских агентов. Станислав получает новое назначение – он становится помощником начальника Особого отдела 16-й армии по агентурной работе.

С мая 1921 года Глинский принимал активное участие в чекистской операции «Синдикат-2», направленной на разложение контрреволюционной организации «Народный союз защиты Родины и свободы» (НСЗРС) во главе с Борисом Савинковым и его арест. Выдавая себя за члена легендированной чекистами антисоветской организации «Либеральные демократы», Глинский персонально обеспечивал переход Бориса Савинкова и его сподвижников на нашу территорию на участке российско-польской границы. По перехваченным явкам он посещал отряды организации Савинкова на территории Белоруссии и Польши и принимал непосредственное участие в ликвидации одного из таких отрядов, насчитывавшего более 500 человек.

В ходе проведения операции «Синдикат-2» Станислав Глинский сменил несколько должностей и мест службы. Это было продиктовано соображениями оперативной необходимости. За активное участие в оперативных мероприятиях на белорусской земле Станислав Глинский был награжден орденом Красного Знамени.

В дальнейшем, до конца 1924 года, Глинский работает заместителем начальника минского Особого отдела ОГПУ. В августе 1924 года его нелегальная боевая группа совершила налет на помещение польской службы безопасности в Столбцах и освободила двух делегатов V конгресса Коминтерна, арестованных охранкой Пилсудского.

В начале 1925 года Глинский переводится в Москву, в центральный аппарат ОГПУ и несколько месяцев работает в его контрразведывательном отделе. Однако вскоре руководство ОГПУ принимает решение о переводе Глинского в Иностранный отдел. При этом учитывались богатый оперативный опыт 30-летнего чекиста и хорошее знание иностранных языков.

Уже в начале 1926 года руководство ИНО ОГПУ направляет Глинского в Данциг в качестве помощника резидента внешней разведки. Проработав в «вольном городе» несколько месяцев, он в том же году был переведен в Варшаву и назначен резидентом внешней разведки в Польше.

В Варшаве Глинский продолжил активную борьбу с антисоветской эмиграцией. Он принимал непосредственное участие в разработанной Центром операции «Трест», завершившейся выводом в СССР и арестом агента британской разведки Сиднея Рейли, который еще в годы русско-японской войны занимался в Маньчжурии шпионажем в пользу Японии, а в 1918 году был одним из организаторов «заговора послов» в России.

В феврале 1927 года операция «Трест» была завершена. За активное участие в ее реализации Глинский был награжден Почетной грамотой коллегии ОГПУ. Он возвратился в Центр. Однако уже в декабре 1928 года руководство ИНО направило его в новую служебную командировку, на этот раз в Финляндию.

Под руководством Глинского хельсинкской резидентуре удалось приобрести солидные источники секретной информации в финском правительстве и в руководстве политических партий страны. Советские разведчики смогли также проникнуть в вооруженное белогвардейское «Братство русской правды», террористические молодежные организации городов Хельсинки и Выборга, а также в антисоветский «Особый русский комитет». Это позволило предотвратить многие террористические акты, подготавливаемые против советских представителей за рубежом и на территории СССР. В Хельсинки Станислав Мартынович провел два года.

В 1930 году Глинский уже руководил резидентурой ОГПУ в Латвии, с позиций которой в то время активно действовала против СССР британская разведка. Проникновение в планы английских спецслужб в отношении СССР, выявление связей СИС с белогвардейской эмиграцией, тайных каналов финансирования британской разведкой подрывных акций против нашей страны – вот далеко не полный перечень задач, которые стояли в те годы перед рижской резидентурой ОГПУ.

В 1931 году Глинскому поручается возглавить резидентуру внешней разведки в Праге. Он работает рука об руку с видным революционером Владимиром Антоновым-Овсеенко, назначенным Сталиным советским полпредом в этой стране.

Используя свой богатый оперативный опыт, Глинский ведет активную работу по проникновению в белогвардейские организации генерала Кутепова. Информация резидента Глинского из Праги неизменно получала высокую оценку в Центре. Сотрудникам его резидентуры удалось также проникнуть в Организацию украинских националистов (ОУН) и постоянно быть в курсе их террористических планов.

После трех лет напряженной работы в Праге Глинский возвращается в Центр. За активную работу по обеспечению безопасности СССР он был награжден вторым орденом Красного Знамени. В то время в разведке это было признанием исключительных заслуг в оперативной деятельности.

Летом 1934 года Глинский возглавил резидентуру НКВД в Париже. Перед парижской резидентурой была поставлена задача по освещению деятельности во Франции немецкой эмиграции, национал-социалистических организаций и их агентуры, а также разработке посольства Германии и других официальных представительств этой страны и их персонала.

Определенное место в работе резидентуры занимала борьба против Русского общевоинского союза, руководящие органы которого располагались в Париже. В частности, под руководством Глинского началось проведение операции по внедрению техники прослушивания в штаб-квартиру РОВС.

Парижская резидентура на регулярной основе получала информацию из канцелярий президента и премьер-министра страны по важнейшим политическим вопросам, интересовавшим Москву, в частности, об отношении Франции к СССР и нацистской Германии.

Не менее успешно велась работа против троцкистской эмиграции, поскольку в Париже обосновался сын Троцкого Лев Седов. Здесь же хранился и архив возглавляемого Троцким IV Интернационала. Резидентура регулярно информировала Центр о всех действиях и намерениях Троцкого и Седова. Эта информация немедленно докладывалась непосредственно Сталину.

Проводимая Глинским разведывательная работа во Франции заслужила высокую оценку Центра, и ему было присвоено звание старшего майора государственной безопасности (генерал-майор Красной Армии).

В августе 1937 года Глинский был вызван в Москву и арестован по личному распоряжению наркома Ежова. Ему как поляку было предъявлено обвинение в сотрудничестве с польской разведкой. 9 декабря 1937 года Станислав Мартынович Глинский был расстрелян по постановлению особой «тройки».

22 сентября 1956 года определением Военной коллегии Верховного суда СССР приговор был отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления.

Дмитрий Быстролетов

Дмитрий Александрович Быстролетов принадлежит к когорте видных советских разведчиков-нелегалов первого поколения, внесших в предвоенные, 1930-е годы значительный вклад в дело обеспечения безопасности нашей Родины.

Дмитрий Быстролетов родился 4 января 1901 года в селе Айборы Евпаторийского района Крыма. В 1915–1917 годах он обучался в Севастополе в Морском кадетском корпусе. В составе 2-го флотского экипажа принимал участие в десантных операциях на Турецком театре военных действий Первой мировой войны. В 1919 году окончил одновременно выпускные классы мореходной школы в Анапе и местной гимназии. Сразу же был зачислен вольноопределяющимся морских сил Добровольческой армии Деникина.

Дмитрий Александрович Быстролетов

В 1921 году в поисках работы Быстролетов нелегально выехал в Турцию и оказался в эмиграции. В Константинополе он с отличием окончил колледж для европейцев-христиан. Вскоре переехал в Чехословакию и поступил на юридический факультет Украинского университета в Праге. Одновременно, зарабатывая себе на жизнь, трудился грузчиком и плотником.

Все годы жизни в эмиграции Быстролетова не покидала мысль о возвращении на Родину. В Украинском университете в Праге был создан «Союз студентов – граждан РСФСР». Являясь секретарем этого Союза, Дмитрий получил советское гражданство.

На активного студента обратила внимание советская разведка, и вскоре резидент ИНО ОГПУ в Праге стал давать Быстролетову отдельные поручения, которые тот успешно выполнял. В апреле 1925 года в Москве состоялся 1-й Всесоюзный съезд пролетарского студенчества. Быстролетов присутствовал на съезде в качестве делегата от зарубежных студентов. Перед отъездом Дмитрий встретился с начальником Контрразведывательного отдела ОГПУ Артуром Артузовым и помощником начальника Иностранного отдела ОГПУ Михаилом Горбом. Представители ОГПУ сделали ему официальное предложение работать на советскую разведку. В Прагу Быстролетов вернулся уже сотрудником Иностранного отдела. В 1928 году он закончил обучение в университете.

В период разведывательной работы в Чехословакии, выступая с нелегальных позиций, Быстролетов провел несколько ценных вербовок. Так, в 1927 году он успешно осуществил разработку секретарши французского посольства в Праге, которая имела доступ к секретной переписке своего посла, а также к шифрам внешнеполитического ведомства Франции. В дальнейшем «охота за шифрами» стала главным направлением деятельности разведчика.

В середине 1930 года Быстролетов переехал на нелегальную работу в Берлин и возглавил одну из групп нелегалов-вербовщиков. Коммерческое прикрытие позволяло разведчику совершать деловые поездки в различные европейские страны и успешно выполнять оперативные поручения Центра.

Так, в Женеве он завербовал швейцарца, имевшего родственников, работавших в шифровальной службе итальянского дипломатического ведомства, через которого он на регулярной основе стал получать итальянские шифры и коды. Через этого же швейцарца Быстролетов вышел на одного из сотрудников французской военной разведки, который также промышлял продажей шифров ряда иностранных государств. У француза были куплены бельгийские и австрийские шифры, а также ряд документов, касающихся каналов утечки секретной информации из Советского Союза.

В Лондоне Быстролетову удалось привлечь к сотрудничеству одного из руководителей шифровальной службы британского МИДа, специалистом по разработке шифров и дешифрованию. В течение трех лет работы с ним от источника были получены английские шифры, коды, дешифровальные таблицы, еженедельные сборники шифрованных телеграмм британского дипломатического ведомства и другая секретная информация.

Работа Быстролетова получила высокую оценку Центра. Приказом ОГПУ от 17 ноября 1932 года он был награжден боевым оружием.

В 1934 году Быстролетову удалось завербовать шифровальщика посольства Великобритании в Берлине, от которого поступала ценная документальная информация. Некоторые из документов оказались настолько важными, что были доложены лично Сталину. Работа советской разведки с источником успешно продолжалась до сентября 1939 года, когда он был выдан предателем.

Находясь за границей на нелегальном положении, Быстролетов выполнял и другие разведывательные задания Центра. Однажды ему было дано поручение нелегально вывезти из Италии добытый разведкой пулемет новейшей конструкции. Разведчик блестяще выполнил задание, играя роль больного английского лорда-миллионера, страдающего припадками эпилепсии и возвращающегося на родину в сопровождении сестры-монахини. Разобранный на части пулемет разведчик провез в сумке для гольфа.

Руководство ИНО ОГПУ высоко оценило работу Дмитрия Быстролетова. В представлении к награждению разведчика нагрудным знаком «Почетный чекист», в частности, отмечалось: «Работает в качестве заместителя резидента. Проявил себя как преданный, храбрый, настойчивый и дисциплинированный чекист. Своей исключительной выдержкой и проявленной при этом исключительной настойчивостью провел ряд разработок крупного оперативного значения. Участвуя лично в ряде опасных мероприятий, добился серьезных результатов».

Одновременно с разведывательной деятельностью в 1930–1936 годах Быстролетов учился на медицинском факультете Цюрихского университета и получил диплом доктора медицины по специальности «Акушерство и гинекология». Тогда же он, как практикующий врач одной из швейцарских частных клиник, сделал научное открытие о регулировании пола будущего младенца при планировании семьи.

Дмитрий Быстролетов был всесторонне одаренным человеком. Достаточно сказать, что он владел 20 иностранными языками, был слушателем Берлинской и Парижской академий художеств и брал частные уроки у художников-графиков.

В 1936 году после многолетнего пребывания за рубежом на нелегальной работе Быстролетов с женой приехали в Москву.

В Москве Быстролетов работал в центральном аппарате разведки. Руководство Службы готовило разведчика для выполнения нового ответственного задания. Он должен был выехать в нацистскую Германию для восстановления связи с ценным источником, занимавшим важную должность в германском вермахте. Быстролетов был представлен наркому внутренних дел Николаю Ежову как один из лучших работников разведки. На его счету было получение шифров Италии, Германии, Франции, Англии, Чехословакии, Австрии, Швейцарии и Турции. И это – не считая успешного выполнения других ответственных разведывательных заданий.

Однако отъезд за границу не состоялся. Дмитрий Александрович попал под подозрение. В ночь с 17 на 18 сентября 1938 года Быстролетов был арестован. Ордер на арест подписал первый заместитель наркома внутренних дел СССР Лаврентий Берия. Позже стало известно, что причиной ареста Быстролетова стало подметное письмо, направленное руководству НКВД, в котором утверждалось, что он является агентом чешских разведывательных органов. В процессе следствия никаких доказательств его антисоветской деятельности получено не было. Однако разведчик был осужден на 20 лет исправительно-трудовых лагерей. Заключение отбывал в северных лагерях.

В 1954 году Дмитрий Александрович был освобожден из заключения. Из лагерей он вышел инвалидом. В 1956 году Военная коллегия Верховного суда СССР после повторного рассмотрения его дела вынесла решение: «Приговор от 8 мая 1939 года по вновь открывшимся обстоятельствам отменить и дело прекратить за отсутствием состава преступления».

После реабилитации Быстролетов работал во Всесоюзном НИИ медицинской и медико-технической информации Министерства здравоохранения СССР в качестве научного консультанта. Он сыграл видную роль в деле расширения знаний о достижениях зарубежной медицины.

Дмитрий Быстролетов оставил потомкам богатое литературное наследие: он написал шестнадцать книг и литературный сценарий многосерийного художественного фильма. В 1973 году по его сценарию был снят художественный фильм «Человек в штатском», рассказывающий о работе разведки. В 1974 году журнал «Наш современник» напечатал его повесть «Para bellum» (с латинского – готов к бою). Позже была опубликована литературная трилогия «Пир бессмертных», в которой Быстролетов рассказал о своей жизни и работе.

Замечательный советский разведчик-нелегал Дмитрий Александрович Быстролетов скончался 3 мая 1975 года. Его имя занесено на Мемориальную доску Службы внешней разведки Российской Федерации.

В предисловии к книге «Пир Бессмертных», обращаясь к потомкам, Дмитрий Быстролетов писал:

«Неизбежно придет время, когда о методах государственного управления можно и нужно будет говорить спокойно и свободно, и тогда понадобятся материалы, показывающие не только одни светлые стороны нашей жизни. Нельзя одновременно клясться в том, что прошедшее не повторится, и в то же время решительно не допускать общественного обсуждения допущенных ошибок. Это затрудняет процесс оздоровления. Чтобы понимать – нужно знать…

Преступления кучки проходимцев не могут заслонить бессмертный подвиг народа, приступившего к построению новой жизни.

… Сталинская эпоха ярка и грандиозна, она велика в хорошем и в дурном, и не мне ее огульно хаять и чернить: я горжусь, что жил в это жестокое, трудное, но великолепное время!»

Резидент Георгий Косенко

27 декабря 1938 года по указанию наркома внутренних дел Лаврентия Берии был арестован и брошен во внутреннюю тюрьму на Лубянке отозванный из Парижа в Москву в ноябре того же года 37-летний резидент внешней разведки НКВД во Франции капитан госбезопасности Георгий Николаевич Косенко. Ему вменялось в вину «участие в контрреволюционной террористической организации».

Георгий Косенко родился 12 мая 1901 года в городе Ставрополь Ставропольской губернии в семье служащего. Русский. Незадолго до начала Гражданской войны он окончил в родном городе мужскую гимназию и первый курс Ставропольского сельскохозяйственного института.

Георгий Николаевич Косенко

В 1918 году отец Георгия, принимавший участие в революционных событиях в Ставрополе, был расстрелян белогвардейцами, захватившими город. А вскоре и его сестра, являвшаяся членом партии большевиков и работавшая в большевистском подполье, была повешена.

Георгий Косенко без колебаний встал на сторону советской власти. Он был одним из организаторов комсомола в Ставрополе, секретарем укома РКСМ Ставропольской губернии и секретарем Ставропольского городского комитета РКСМ.

В 1920 году Косенко становится сотрудником Ставропольской губернской ЧК и принимает активное участие в уничтожении остатков белогвардейских банд на Северном Кавказе. В 1921 году вступает в ряды РКП(б).

С 1924 года работает на различных должностях в органах ОГПУ в Новороссийске, Владикавказе, Ростове, Свердловске и Москве.

Еще в период учебы Георгий активно изучал французский язык. В начале 1933 года на молодого, но успевшего приобрести хороший оперативный опыт чекиста обратили внимание сотрудники Иностранного отдела ОГПУ. Его переводят в кадры внешней разведки, а уже в апреле того же года назначают на ответственную должность заместителя руководителя «легальной» резидентуры ОГПУ в Харбине.

В середине мая 1933 года Георгий Косенко прибыл в Харбин.

Главной задачей внешней разведки в данном регионе являлась борьба с вооруженной белогвардейской эмиграцией, выявление ее планов и связей с иностранными державами, вынашивавшими агрессивные планы в отношении Советского Союза.

Работа Георгия Николаевича в Харбине была исключительно успешной. В характеристике на Косенко, подписанной в начале июня 1935 года, отмечалось, что, «являясь в течение двух лет заместителем резидента ИНО ОГПУ – НКВД в Харбине, он самым активным образом помогал резиденту и добился значительных результатов в оперативной деятельности».

В документе, в частности, подчеркивалось, что Косенко через свои агентурные возможности выявил десять белогвардейских банд, сформированных японцами для переброски на советскую территорию. Им было установлено свыше 180 активных участников бандформирований, поставленных на учет в Центре. Благодаря полученной им оперативной информации, три банды (Карася, Якимова и Комиссаренко), направленные на нашу территорию, при переходе советско-маньчжурской границы были ликвидированы.

Георгию Косенко удалось также выявить 25 активных японских разведчиков, засылавшихся штабом Квантунской армии на территорию СССР. К отдельным из них были подведены агенты резидентуры, что позволило Центру быть в курсе вопросов, интересовавших японскую разведку. Одновременно Косенко через агентурные каналы установил более 300 японских разведчиков, работавших под прикрытием в различных пунктах и учреждениях марионеточного государства Маньчжоу-Го.

Конец ознакомительного фрагмента.