История пятьдесят вторая. Маяк Де-Кастри
В этом случае два вопроса остались открытыми. Это – кто был индуктором? Не был ли индуктор психически больным? Хотя, остались некие документы. 36 школьных тетрадей, дневники за 30 лет жизни и работы, одна тетрадь в месяц. Там, где это трагическая история произошла. Записи заканчиваются днем, до гибели.
Произошло это в 1969 году, на маяке Де – Кастри, что
на мысе Орлова (бывший Клостер-Камп) в Тихом океане. Де-Кастри был назван по бывшему имени залива Чихачёва, на котором он стоит. Залив был открыт Лаперузом 25 июля 1787 года и назван в честь спонсора экспедиции – морского министра, маркиза де Кастри. Залив представляет собой удобное естественное убежище для судов, что также ценно с военной точки зрения.
Маяк находится от поселка в 30 километрах. Тогда это была советская территория. Сейчас Российская. Маяк обслуживали 30 лет бессменно, муж и жена. Они приехали по договору молодыми из Украины. Заключили договор на три года, а остались на 30 лет. До самой своей смерти. Понять их можно. Места там восхитительные. Работы интересная, полезная, романтичная. Что значит, например, вид одинокого ярко освещенного, с веселой музыкой огромного пассажирского лайнера, проходящего мимо маяка, и отдающего ему гудками салют. Или – военных кораблей? Или огромных японских судов, груженных доверху огромными стволами строевого леса – вывозимого из России, всегда двигающихся целой флотилией.
Как явствует из последних записей дневника (его вела жена), она решила вернуться на родину, на Украину, там жили их дети с внуками, и звали родителей к себе. А муж настаивал еще на одном сроке (3 года) поработать. Никакие уговоры на него не действовали. Тогда она решила «попугать мужа, и придумала о шпионах, которых, видимо, выбросила иностранная подводная лодка, и они на резиновых лодках, в темноте, плывут к берегу». Так она и сделала, и вот, что из этого получилось.
Они дежурили с мужем по очереди, через сутки. В 3 часа ночи, в августе, она разбудила глубоко спящего мужа тревожными словами: «Три резиновых надувных лодки с вооруженными людьми, в полной темноте плывут к берегу. Что делать?» Муж соскочил, направился на смотровую площадку с женой и начал смотреть в бинокль по направлению, куда указывала жена. Через минуту, он звонил на пограничную заставу и докладывал, что «Три надувных резиновых лодки, с четырьмя вооруженными в камуфляжной одежде и не нашими автоматами, с рюкзаками за спиной, приближаются к берегу. Что делать?» Ему приказали «не вмешиваться», и к месту предполагаемой высадки десанта, направили отряд пограничников. Солдаты долго ждали пришельцев, не дождались, прочесали прибрежный лес и окрестности, предупредили всех жителей близлежащих поселков, на этом все закончилось. Решили, что жене и мужу это почудилось, ибо в ту ночь были высокие волны, которые и были приняты за шпионские шлюпки. Две ночи прошли спокойно. Жена пишет в дневнике, что «сильно испугалась последствий своей шутки», и что нужно искать другой способ убедить мужа не заключать еще на три года договор. На всякий случай, местные власти, послали на маяк невропатолога, который обследовал мужа и жену, и нашел их «физически и психически совершенно здоровыми». На третьи сутки дежурил муж. В два часа, как он потом докладывал пограничникам, он увидел «три надувных резиновых лодки, в каждой сидели четыре человека, в камуфляжной одежде, с короткоствольными автоматами и рюкзаками за спиной». Видел он их невооруженным взглядом. В бинокль он хорошо их разглядел. Но, лиц видно не было, ибо голову полностью закрывали капюшон и маска, с отверстием для рта и носа и стеклянными очками. С заставы ему сказали опять, ничего не предпринимать. И, что поднимают вертолеты с прожекторами, которые будут на месте через 7 минут. Через три минуты он увидел, как одна лодка отделилась и направляется к маяку, что сидящие в ней люди приготовили автоматы к бою. Он за несколько секунд поднял жену, велел ей взять охотничий карабин (у них было два охотничьих карабина, так, как и он, и она в свободное время занимались охотой), взял и зарядил свой карабин, и приготовил свой и для жены пистолеты (полагались работникам маяка). Потом доложил на заставу, что «одна лодка с четырьмя неизвестными, в камуфляжных костюмах, с автоматами, направляются к маяку, и что они с женой готовы к бою». Им приказали «огонь открывать только встречный. А, вообще, действовать по обстановке!» Муж уже через минуту доложил, что «они подверглись автоматному обстрелу и открыли ответный огонь на поражение». «Ему приказали не прерывать с берегом связь и обо всем докладывать, с минуту на минуту должны прибыть вертолеты». Над морем зависли вертолеты, когда трубку взяла жена и доложила, что «муж убит выстрелами в грудь и голову, и что она ведет неравный бой». Еще через минуту, когда десантированные с вертолетов пограничники, бежали по лестнице к комнате, откуда жена вела через окно бой со шпионами, с криками: «Не стреляйте, свои!» (потом на следственном эксперименте все действия и жены и десантников были рассчитаны по секундам), жена доложила на заставу, что «живым она врагу не сдастся, и что слышит шаги, бегущих по лестнице шпионов (вероятно, она слышала шаги десантников). Когда они вбежали в комнату, выбив дверь, то увидали страшную картину. 50 квадратных метров комната, без мебели, полностью окровавлена: и стены, и пол, и потолок. Муж лежал у окна на полу с разорванной пулями головой, и окровавленной грудью, держа в одной руке пистолет, из которого были выпущены все патроны, в другой руке он держал карабин, магазин которого также был пуст. В дальнем от мужчины углу, также у окна лежала женщина, в руке у нее был пистолет с пустым магазином. К подбородку был приставлен ствол карабина. Сохранилась только часть лица.
Сразу нужно сказать, что ни в первый раз, ни во второй, никаких шпионов и шлюпок не было. Имели место галлюцинации, «вызванные» неожиданно женой, решившей попугать мужа. Кстати, быть вдвоем в огромном, лабиринту подобном здании, что представлял собой маяк, в открытом, издающем звуки, от которых «кровь холодеет в жилах», (по слова следователя, который вел это дело), нужно обладать изрядным мужеством. Внушить, показывая в грохочущую темноту океана, галлюцинации, да еще близкому человеку, находящемуся в просоночном состоянии, очень просто. Второй раз, как получается по документам, первым стал испытывать галлюцинации муж, и вызвал их у жены. То, что он выдумала, чтобы напугать мужа, вдруг стало для нее явью. Она застрелила мужа двумя выстрелами в грудь и голову, что свидетельствует о том, что она была пространственно дезориентирована. Возможно, перед тем, как застрелиться, она видела шпионов уже в комнате. Трасологическая экспертиза, исследующего направления выстрелов, обнаружила, что все пули остались в комнате. Значит, муж и жена стреляли не в окна, у которых их нашли, а друг в друга. Это, затрудняло составление полной картины галлюцинаторных переживаний супругов. Был в этой истории один эпизод, подчеркивающий силу суггестии при определенных обстоятельствах. Среди десантников были два солдата первого года службы. Вбежав в комнату и увидев картину жестокого побоища, они бросились к окнам, и открыли сплошную стрельбу очередями в сторону океана, сопровождаемую криками: «От нас, не уйдешь!», прячась за бетонными стенами маяка. Когда прапорщик приказал им «Прекратить огонь!», они не подчинились, продолжая стрелять. Только силой они были разоружены, и недоумевали, почему с ними так поступают, ибо «шпионы окружают маяк и ведут по нему автоматную стрельбу». Эти два, девятнадцатилетних парня, без всяких слов, от оценки увиденного, впали в гипнотическое состояние. Когда они пришли в себя, то рассказали одно и то же. «В камуфляжных костюмах, с масками на лице и капюшонами на голове, с десятка два (!) неизвестных, с короткоствольными автоматами и рюкзаками на спине, видя безостановочную стрельбу по окнам маяка, пытаются забраться, используя десантные раздвижные лестницы». Интересно то, что, не слыша рассказы мужа и жены, они повторили слово в слово описание «шпионов» и их оружия. Правда, шпионов, по рассказам солдат, было «с десятка два». «У страха глаза велики!». То, что они увидели в комнате убитых мужа и жены, вызвало, вероятно, сначала у солдат сильный страх, который трансформировался в зрительные и слуховые галлюцинации. После месячного пребывания в госпитале, солдаты эти были комиссованы по состоянию здоровья, с диагнозом: «невроз».
Но, на этом данная история не заканчивается. В конце ноября, когда у берега встает лед, в пятидесяти километрах в ненаселенную сторону от маяка Де – Капри, охотник обнаружил на 70-ти метровой скале, на вершине которой находился маяк, вмерзший в камни, покрытый льдом, труп, вооруженного охотничьим карабином, мужчины, в одежде, в которую одеваются местные охотники. Вызванная оперативная следственная бригада, обследовавшая место, где был найден труп, и то, что при нем было, а также прозрачный, еще не толстый лед, обнаружила следующее. Мужчина, 30 лет, хорошего физического сложения, лицо монголоидного типа, имел при себе мешок со шкурками соболя, охотничий, самодельный нож, и два десятка патронов к карабину. Документов при нем никаких не было. В десяти метрах от него, в стороне, подо льдом, была обнаружена резиновая надувная шлюпка, с разрезанными ножом бортами, и камуфляжный костюм, точь-в-точь, описанный погибшими мужем и женой, а также молодыми солдатами, и автомат с коротким стволом. Израильский «Узи». Вмерзший в скалу «охотник», вполне мог быть в шлюпке, которая двигалась в сторону наших берегов в галлюцинациях мужа и жены. Вероятно, что его высадила подводная лодка. В районе маяка Де – Кастри, с противоположной стороны, откуда идет дорога в поселок, берег был пологий, то в данном месте, 70 метров была голая скала, почти под прямым углом к поверхности Океана. Так что, шпион, которого выбросили здесь, был обречен. Он никогда бы не поднялся вверх, не имея никакого снаряжения для скалолазания. Он, может быть, пытался ползти поперек скалы, в поисках тропы для подъема, но не успел далеко уйти от места высадки на берег, ибо был застигнут последним приливом, накрывшим его с головой, и мгновенно превратившимся в лед.
P.S. В галлюцинаторных переживаниях, (вызванных суггестией (внушением), на фоне отрицательных эмоций – страха, тревоги, тоски), классики немецкой и русской психиатрии считали, что «часто присутствует содержание, которое без всякой мистики, можно назвать предвидением реальных событий» (Э. Крепелин. Р. Краффт-Эбинг, Е. Блейлер, К. Ясперс, С. С. Корсаков, Н. Н. Баженов, В. Ф. Чиж).