Глава 4
Шарлотту нельзя было обвинить в том, что она не учла пожеланий Грейсона, ведь зеленый цвет присутствовал на летнем сарафане, облегающем ее стройное тело, подчеркивающем высокую грудь и расширяющемся от бедер летящей, заканчивающейся чуть ниже колена юбкой. Правда, он соседствовал с ярко-желтым, розовым и алым. Зато этот сарафан как нельзя лучше подходил для очаровательной богемной девицы, роль которой предстояло сыграть Шарлотте. Аксессуары тоже были соответствующие. Перерыв коллекцию антикварных драгоценностей Авроры, Шарлотта остановилась на золотых рабских браслетах, понадеявшись, что, если психиатр Сара сможет понять, что это такое, у нее появится достаточно пищи для размышлений, и она не станет пытать ее долгими разговорами. Может, даже задумается, так ли нужен ей Грей, если он предпочитает подобных девушек.
Шарлотта с удовольствием провела бы этот день дома, вместо того чтобы помогать Грею разбить в прах мечты и надежды бывшей невесты. Но она должна была пройти через это.
Грей был почти уверен, что этот эксперимент окончится провалом – слишком много неизвестных в уравнении. Притворный роман с Шарлоттой, его родители, бывшая невеста и целая толпа друзей семьи – это адская смесь.
Подъехав к поместью Шарлотты, он увидел ее поливающей цветы. Заметив его, она широко улыбнулась и помахала ему. Грей тихо застонал, предчувствуя бесконечно долгий день. Желание уже вспыхнуло в его теле, а он ведь еще даже не поздоровался.
Он, конечно, просил, чтобы Шарлотта сыграла свободолюбивую, богемную женщину, но она интерпретировала это по-своему, представ перед ним в образе прекрасной богини, увешанной золотыми украшениями, позвякивающими при каждом движении, с водопадом блестящих каштановых волос, достигающих талии, в ярком сарафане, золотистых сандалиях на головокружительно высоком каблуке и очках, которые в прошлом, вероятно, принадлежали Элтону Джону.
С ума сойти.
Шарлотта положила шланг, взяла со скамейки у крыльца украшенную бисером сумочку и подошла к машине. Одарив его обворожительной улыбкой, она остановилась у пассажирской двери, даже не пытаясь открыть ее.
Недовольно скрипнув зубами, Грей вышел из машины и открыл для нее дверь.
– А я-то надеялся, что ты феминистка, – вздохнул он, возвращаясь за руль.
– Почему я должна ею быть? – искренне удивилась Шарлотта. – Что в этом хорошего? Хотя у меня все же есть с ними что-то общее. Например, сейчас на мне нет бюстгальтера, я подумала, с этим сарафаном он не нужен.
О, он это уже заметил!
– Ясно, – хрипло откликнулся Грей, безуспешно пытаясь обуздать свое воображение.
– А еще, думаю, из меня получилась бы замечательная суфражистка. Есть много аспектов равенства мужчин и женщин, которые я поддерживаю.
– Великолепно, – хмыкнул он. – Выборочный феминизм. Не могу дождаться, когда же испытаю его на себе.
– Думаю, ты уже испытал его. Как долго ты был помолвлен?
– Около года. И Сара сама открывала себе двери.
– Как будто ты предоставил ей выбор, – неодобрительно фыркнула Шарлотта. – Вы жили вместе?
– Нет, я почти все время работал над своим исследованием в Папуа-Новой Гвинее. В свое оправдание хочу сказать, что я подписался на этот трехгодичный проект еще до помолвки, и Сара знала об этом.
– Наверное, она решила дождаться твоего возвращения. Но потом узнала тебя получше и поняла, что все не так просто.
– Да, наверное, так все и произошло, – помолчав, кивнул Грей. – Сара – умная женщина, я хочу, чтобы она была счастлива. Но для этого она должна понять – я не создан для нее и не смогу воплотить в жизнь ее мечты о семейном счастье.
Конец ознакомительного фрагмента.