Я планировал взорвать мавзолей. *** (Н. В. Горбатюк, 2018)

Глава I

Делись своими знаниями. Это путь к бессмертию. (Далай Лама)

Босоногое детство.

Родился я 20 февраля 1953 года в крестьянской семье на окраине города Ровно, который расположен на западе Украины. По христианскому обряду меня окрестили в церкви. Босоногое детство прошло в бабушкином доме. Вечерами в наш дом часто заходили крестьяне поболтать о тяжелой колхозной жизни. Я слушал и "мотал на ус". Больше всего меня поражали рассказы о чародействе различных знахарей, колдунов, ведьм, пророческие видения, вещие сны, гадания, вызываниях потусторонних духов, пророчества монахов и цыганок, исцелениях от искренней молитвы к Богу или от прикосновения к чудотворным иконам.

Люди, которые становились жертвами темных сил, обращались к церкви или к знахарям и там с помощью церковных ритуалов, молитв, святой воды, знахарских действ разрушали действие колдовства.

Ведьмакам старались не попадаться на глаза, но если встреча случалась, то всячески угождали, льстили, чтобы те не навлекли беды. Знали, что колдуны даже за неосторожно сказанное слово жестоко мстили. Угодить им было невозможно, даже породнившись – нечистый, который завладел их душами, заставлял искать любой повод для вражды. Сами же чернокнижники жили в достатке, ведь все их добрые или злые желания всегда сбывались. Говорили, что им помогает сам дьявол, но не бесплатно. Известно же, что они всегда умирали в страшных муках, и просили, чтобы кто-то подошел, – старались взять за руку, чтобы передать свою власть над нечистой силой. Если же таковых не находилось, то умирающий умолял продолбить дырку в потолке, чтобы бессмертная душа ушла к дьяволу, которому тот ведьмак верно служил. Люди приходили к выводу, что дьявол через свой учебник "Черная магия" действует хитро и коварно, как карточный шулер: дает насладиться выигрышем, успехом, властью над невидимыми духами, силами природы и людьми. А потом так запутает, что не вывернуться – придется заложить бессмертную душу, стать рабом при жизни и после смерти. Мне, малому, подобные рассказы, было слушать не только интересно, но и страшно: казалось, волосы шевелятся на голове и мурашки бегают по спине.

Бабушка рассказывала о Боге, водила в церковь, учила молиться. Говорила, что Бога нужно любить, выполнять все заповеди, тогда Господь услышит молитву и поможет.

Рассказывала интересные приключения из собственной жизни и поучительные случаи из истории села. Запомнились такие две поучительные приключения.

Наступил 1939 год. Бабушке приснилось, что с неба к ногам упала записка: "Усекновение головы Иоанна Крестителя 17 сентября". Ее очень беспокоил этот сон, но отгадки не находилось. Как-то бабушку окликнула по имени незнакомая монашенка. Бабушка спросила, и она так растолковала сон: "Тебе в этот день отрубят голову, как некогда Иоанну Крестителю. Молись, молись искренне, и тогда Господь продлит тебе годы жизни".

Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года, а 17-го, согласно договору Молотова – Риббентропа, советские войска оккупировали наш край, который в то время был подвластен Польши. В тот день бабушка шла в город за покупками и молилась. Неожиданно из-за кустов вышли двое разъяренных польских воинов. Один из них, выругавшись, выхватил саблю и замахнулся. Бабушка упала на колени и заплакала. В ту же секунду второй воин, выбил саблю из руки товарища, и еще и упрекнул: "Разве настоящие воины вымещают злость на беззащитных женщинах?". Так бабушка выпросила у Бога милости и прожила еще 22 года.

Еще была услышанная от бабушки история из жизни деревни, которая передается из поколения в поколение. В богатой семье рождался долгожданный ребенок. В это время отец задремал и будто сквозь сон услышал странный разговор:

– Родился ребенок?

– Нет.

– Жаль, был бы хорошим врачом и жил бы долго и счастливо.

Через некоторое время опять кто-то говорит: Ребенок уже родился?

– Нет.

– Если бы родился, то был бы разбойником, который бы взрослую жизнь провел в тюрьме.

Через некоторое время снова слышать: – Родился ребенок?

– Да. Мальчик.

– В недобрый час он родился. Ровно через 18 лет гром с неба убьет его…

Отец проснулся в холодном поту от такого странного сна. В соседней комнате кричал только что родившийся наследник. Мальчик рос на радость родителям не только красивым, но и удивительно умным: родителей уважал, любил Бога и заповеди Его исполнял. Каждый праздник односельчане видели, как в церкви он искренне молился. О том странном сне родителей юноша знал.

Приближался день его восемнадцатилетия. Родители решили перехитрить судьбу: нашли лучших мастеров, чтобы те построили из самого крепкого камня домик, в котором их сын спрячется в предсказанное время.

И вот наступил восемнадцатый день рождения их любимца. Многочисленные гости веселились за богатым столом и поздравляли именинника. И вдруг подул ветер, солнце закрыли черные тучи. Перепуганные родители отправили сына в тайник, а сами продолжали развлекать гостей. Начался дождь. Неожиданно страшная молния и оглушительный гром перепугали всю округу. Родители и гости выбежали в сад и… увидели полностью разрушенным тот сверхпрочный тайник. Радость мгновенно превратилась в горе, а смех в слезы.

Но тут перед родителями и гостями появился весь мокрый, но живой и невредимый именинник. Со словами: "Где ты был, сын?", родители и гости радостно бросились его обнимать. А тот в ответ: "Я молился в чистом поле".

Под влиянием таких рассказов понял: не бывает несчастливой судьбы, а наше неверие, что Господь за нашу веру и праведность изменит жизнь к лучшему.

Я жил среди простых людей и замечал в их взаимоотношениях много лицемерия, жестокости, подлости. Люди говорили одно, а делали совсем другое, воровали из колхоза и друг у друга, пьянствовали, ругались, дрались, доносили друг на друга начальству, всячески хитрили, чтобы лишь себе иметь выгоду, и при этом считали справедливыми лишь себя.

Врезалась в память одна ссора. Суть такая: курица залезла в чужой огород и наделала вреда. Позже между соседками возник такой диалог:

– Ты такая хозяйка задрипанная, как твоя мать, даже за курицами уследить не можешь!..

– А что тебе до моей мамы – ты лучше отца своего вспомни, сколько он людей уничтожил, когда был в бандерах!

– А ты, стерва, моего отца не трогай, ты своего мужа вспомни, сколько он невинного народа в Сибирь отправил, сколько горя людям наделал, когда в компартию вступил и в НКВД записался!

– А чтобы тебе Бог дал!..

– А чтоб тебе!..

Дальше шли слова и обороты речи, которые родители не то, что повторять – слушать запрещали. А я смотрел, слушал и думал, почему бы одной из них не поумнеть и сказать так: "Твоя курица наделала мне вреда", а вторая ответила: "Подсчитай убытки, а я тебе возмещу".

И, что интересно: каждое воскресенье, в церкви я видел, как эти соседки поклоны били и искренне молились. Казалось бы, помирись с соседом, а потом проси мира у Бога и выходи из божьего храма уже человеком очищенным Божьею благодатью. Однако, к сожалению, было по-другому. Односельчане, которых в воскресенье видел в церкви, в понедельник снова ссорились.

Однажды в дом зашла сердитая соседка и стала упрекать, что тень от нашей вишни, которая разрослась на грани, уменьшает урожаи ее овощей. Я понимал, что претензии соседки справедливые, и с интересом ждал, как же бабушка решит эту проблему. Моя же бабушка спокойно выслушала соседку и… согласилась, что так оно и есть. А дальше примирительным тоном предложила: "Вишня родит вкусные ягоды, и поэтому срубить ее было бы безумием. Давай договоримся впредь делить ее урожай поровну". Соседка с радостью согласилась и в дальнейшем беседа протекала в дружеском тоне. Если захотеть, то мирно можно решить любое недоразумение, – сделал я тогда вывод.

Бывало односельчане, напившись самогона, дрались. Как правило, утром виновник драки, или более разумный из них, брал бутылку самогона и шел "пить мировую". Когда же помирились и распили "мировую", то в дальнейшем держать зло, вспоминать драку, было уже не принято.

В село на инвалидных колясках заезжали просить милостыню живые обрубки – инвалиды войны. Как так – удивлялся я – их, молодых и здоровых, Родина послала в бой, а когда их покалечило, то уже они ей не нужны…

Слышал я еще грязную ругань. Даже Бога ругали, изрядно напившись самогона. Смотрел на это и думал: это Бог такой плохой, или сами люди во всем виноваты? Размышлял и так, и сяк, но всегда получалось, что виноваты именно мы. Я слышал, как односельчане, оправдывая свои плохие поступки, говорили так: "Это когда-то давно было "не убий", "не укради", "возлюби ближнего своего", а сейчас мир перевернулся и действует уже другая заповедь: "Обдури ближнего своего, а если нет, то дальний приблизится, обманет тебя и возрадуется".

Жизнь была трудной. Люди ругали власть, и я видел, что справедливо. Все думал: люди такие жестокие, подлые потому, что жизнь такая наша. А может, это жизнь такая тяжелая именно потому, что мы такие подлые, лицемерные?..

Школа. Воспитание будущих строителей коммунизма.

В сентябре 1960 года родители доверили мое воспитание учителям.

В школе высокообразованные учителя объясняли нам, что Бога придумали богатые, чтобы держать в страхе и повиновении темных, угнетенных бедняков. Рассказывали, показывали картины, киноленты о достижениях науки и техники, о полетах космонавтов, которые были высоко в небе, но не видели там никаких богов.

Вследствие такого двойного воспитания я дома верил неграмотной бабушке, а в школе – просвещенным учителям. Это так, но все же заметил странную закономерность: день проходил успешно только тогда, когда я не забывал помолиться Богу.

В школе жизнь шла, как и положено тому быть в коммунистическом обществе. Сначала нас приняли в октябрята, и мы гордо носили звездочки с портретом юного вождя мирового пролетариата. Позже был памятный день, когда в торжественной обстановке нас принимали в пионеры. Старшеклассники каждому повязали красный галстук – частичку знамени, красного от пролитой отцами крови в борьбе за счастье народа.

Наш пионерский отряд носил имя Павлика Морозова, который ради идеи мировой революции предал родного отца. Нас так и учили: сказать учительнице о недостойном поступке товарища – геройство, промолчать – преступление. В результате такого воспитания мы с радостью выдавали друг друга и гордились, когда учительница нас за это хвалила. Помню то чувство душевной боли, которое испытывал каждый раз, когда становился жертвой подлого предательства. Больно было не столько от побоев и оскорблений, как от человеческой продажности.

Видения.

Как-то тяжело заболела бабушка. Говорит: "Ой, наверное, умру".

Дед ей в ответ: "Нет, ты поправишься. Сначала я умру, а ты – через два года".

Мы удивились с таких слов, на что дед рассказал следующее: "Было нас на фронте трое друзей. Однажды к нам подошел странный старец и предрек каждому дальнейшую судьбу. Первому сказал: "Ты погибнешь". Второму: "Ты вернешься искалеченным". А мне сказал: "Ты вернешься невредимым, внуков еще увидишь. И умрешь ты, а через два года – жена твоя". Через неделю около нас взорвался снаряд. Одного убило, второго покалечило, а меня только оглушило. Это означает, что тот старец был настоящим провидцем, так и все остальное, им предсказанное тоже должно сбыться…".

Вскоре бабушка, действительно, выздоровела.

Врезались в память рассказы о временах ее юности, в частности о странном старце, который проходил через село. Тот чудак клал перед людьми монету с изображением царя-батюшки и бил ее палкой. Предсказывал, что скоро богоотступники царскую династию в землю втопчут. Люди не верили, что такое может быть, смеялись над чудаковатым дедом, мальчишки швыряли в него комья земли, грязь. Через год произошел большевистский переворот, и то невероятное пророчество сбылось до мелочей.

Одним праздничным днем приходит дед из церкви и говорит бабушке: "Не грусти, не плачь. Я видел видение: из алтаря вылетела половина голубя. Скорее всего, это означает, что скоро Господь заберет мою душу к Себе".

И действительно: вскоре он надышался ядовитых испарений во время протравливания колхозного зерна и левую часть тела парализовало. Через неделю умер. Бабушка же еще два года жила.

Существует ли правдивая формула мира?

Учиться я любил. На уроках каждый день что-то интересное рассказывали учителя, дома – книжки. Мне нравилось читать, думать, познавать такой таинственный окружающий мир. Вечерами долго всматривался в звездное небо и думал: какая сила толкает по орбитам Землю, Солнце, звезды? Почему там, в безграничном пространстве, все так разумно и почему столько горя и несправедливости на Земле? Если всесильный Бог, действительно есть, то почему Он допускает войны, вражды, стихийные бедствия, катастрофы, в которых гибнет множество невинных людей? Почему все кричат, что хотят мира, а ведут гонку вооружений?

Знал формулу, которой руководствуются все политики: "Хочешь мира – готовься к войне, чтобы враги боялись". А если хочешь войны, – размышлял я, – то… готовься к войне? Выходил какой-то абсурд: готовься к войне в любом случае! Осознавал ужасную реальность: в наш ракетно-ядерный век гонка вооружений ведет к самоуничтожению цивилизации! Долго обдумывал проблему, потому что хорошо помнил времена так называемого Карибского кризиса, когда мир уже стоял на грани термоядерной катастрофы. Тогда как-то пронесло. А вот как будет в следующий раз?

Цивилизация уже пережила 15 тысяч войн. Это океан крови, море слез! Неужели никто не знал истинной формулы мира? Поставил себе цель: выучусь и открою людям настоящую формулу мира.

Комплекс неполноценности.

Углубился в книги. Читал до глубокой ночи, а когда мама загоняла в кровать, то продолжал читать под одеялом при свете карманного фонарика. Со временем у меня начало ухудшаться зрение. Врач прописал очки. Стал единственным "очкариком" в классе и постепенно у меня развился комплекс неполноценности. Страдал, стал замкнутым. С детства бредил небом, а теперь понял, что пилотом мне уже не быть.

Шли школьные годы. Учителя учили нас наукам, вдохновенно говорили про светлое коммунистическое будущее, о мудрости единой партии и рабоче-крестьянской власти, а во время инспекторских проверок устраивали, как правило, показуху. Классный руководитель на переменах поучала двоечников: "Учитесь и выбивайтесь в начальство, а если нет, то станете простыми тружениками, бедными и бесправными, как та скотина". Вот мы и привыкли к двойной морали: привыкли поступать так, как выгодно каждому на данный момент. На уроках мы говорили о мудрости коммунистической власти, а на переменах рассказывали о ней анекдоты.

Часть одноклассников подпольно встречали новый, 1968 год. На столе было спиртное. После каникул всех участников той "пьянки", по одному вызывали в кабинет директора и там ласково предлагали помочь воспитательному процессу, то назвать имена присутствующих и подробности гулянки. Обещали всяческое покровительство и помощь после окончания школы при поступлении в институт или престижное училище. Если же ученик отказывался стать осведомителем, то его угрозами и побоями заставляли назвать имена своих сообщников. Да и без того, список участников лежал на столе директора, как и список тех, кто на Рождество колядовал по домам односельчан. С теми колядниками, которые, как говорили учителя, "распространяли религиозный дурман, прославляли рождение вымышленного Иисуса, чтобы выцыганить у односельчан несколько копеек", беседа была не менее жестокой.

Был такой случай. Однажды утром зашел ко мне взволнованный товарищ: "Поссорился с родителями, так что уже не до уроков. Позволь оставить у тебя портфель".

Я согласился, выручил друга. В начале первого урока, в класс вбежала разъяренная учительница, – классный руководитель. Направилась ко мне, и на ходу злобно: "Николай, встань!" Левой рукой она сняла мои очки, а правой ладонью начала бить по лицу, приговаривая: "Кого обмануть хотите? Я знаю каждый ваш шаг, каждое ваше слово!".

Из ряда подобных случаев, все поняли, что среди нас есть завербованные учителями "стукачи". С этого времени каждый кого-то стал подозревать, и в классе воцарилась атмосфера подозрительности, ненависти. Из прочитанных книг я знал: каждый командир старается, чтобы бойцы не узнали, что среди них появился предатель, потому что обстановка взаимной подозрительности разрушает моральный дух воинов. Мы же знали, что среди нас есть "шестерки".

Возникало ощущение, что дирекция умышленно раздувает нашу взаимоподозрительность, чтобы мы не смогли объединиться и дружно поднять бунт. Конечно, информатор облегчает работу руководителям любого коллектива, однако он никогда не "настучит" на себя, а потому пытаются навербовать их как можно больше, чтобы иметь разностороннюю информацию.

Во время урока кто-то неточно бросил скомканный лист, и тот упал на стол учительницы. Она сердито: "Кто бросил?" Все молчали, как партизаны. В ответ на молчание, прозвучал ультиматум: "Если после перерыва виновный не признается, я вызову директора". На перерыве начались взаимные обвинения, что привело к ссоре между учениками. В это время я читал газету и, конечно, никого не обвинял. Зазвенел звонок на урок. Кто же ответит за этот проступок? Все обвинили почему-то… меня: "Ишь, тихоня – молчит, никого не обвиняет, участия не принимает! Значит, это он, – потому что чувствует вину, а потому совестно наговаривать на кого-то другого". Меня унижали, били посреди класса, а настоящий виновник сидел и молчал. Шли дни, месяцы, но он так и не извинился.

Каждого заставят сделать подлость.

Для понимания процесса воспитания молодого советского человека – будущего строителя коммунизма, приведу еще несколько поучительных эпизодов. Среди урока учительница обращается к ученикам: "Я выйду на минуту, а вы посидите тихонько, потому что иначе директор услышит и тогда беда будет".

Несколько секунд царит мертвая тишина. И вот, у кого-то случайно падает линейка, кто-то нечаянно чихнул, где-то скрипнула парта. На нарушителей тишины дружно зашикали со всех сторон. От этого шиканья и окриков поднялся незначительный шум. Отовсюду раздались возгласы: "Тихо! Тихо!", отчего поднялся еще больший шум. Начали кричать хором: "Ти-ши-на"! Кое-кто пытается всех перекричать. Шум стоит, хоть уши затыкай.

Однако призывов уже не слышно, а потому находятся активисты, которые пытаются силой усмирить самых активных борцов за тишину. Те активно защищаются. Возле парт становится тесновато, поэтому драка перемещается на середину класса. Кажется, от шума уже школа шатается… А я не боролся за тишину – молчал. И может, именно моего голоса не хватило, чтобы школа рухнула.

В этот момент открывается дверь, и в класс заходит директор с красной от злости учительницей. Мгновенно наступает мертвая тишина. Бойцы вытирают разбитые носы, поправляют одежду. Тыкают друг на друга пальцами и почти в один голос оправдываются: "А он первый начал!".

Директор берет обоих за загривки и сталкивает их лбами раз, второй, третий. Затем обращается к классу:

– Кто кричал?

Все молчат. Называет первого попавшегося ученика:

– Встань! Кто кричал?

– Все кричали…

– Все – это кто? Фамилию назови!

Он хочет слышать фамилии нарушителей! Кулаки у него сжаты, изо рта брызжет слюна. Подходит к ближайшему ученику вплотную и всем своим видом показывает, что сейчас будет бить. Бедняга, чтобы избежать наказания, называет чье-то имя. Директор разворачивается и подходит к названному ученику: "Кто кричал?". Расстояние ежесекундно уменьшается, и, испугавшись, тот называет… мое имя!

Теперь уже директор идет ко мне. Ох, беда будет! Кого, ну кого же не жалко выдать? И я называю того, кто выдал меня в прошлый раз. Итак, мы квиты. Теперь уже он должен кого-то выдать. И почти каждого ученика заставят таким образом сделать подлость, а потом унижать, дергать за уши и чуб, будут ставить двойки за поведение, записывать нарушения в дневник, заставят до конца дня проводить уроки стоя, обязательно вызовут в школу родителей… И тут раздается долгожданный звонок (ведь все когда-то заканчивается.) Учителя выходят из класса, а у каждого из нас на душе становится гадко, стыдно взглянуть в глаза друг другу.

Замаскированная лицемерием неприязнь.

Издавна заприметил в людях замаскированную неприязнь к ближнему своему. Все мои ровесники были единодушны в ироничном, презрительном отношении к "кутлянам" – жителям околицы (кутка). Это так, но эта неприязнь забывалась и все объединялись, как только речь заходила о "питомникских" – переселенцев, которым власть предоставила жилье вне села и трудоустроила в плодопитомнике.

Переселенцы, не имели в наших краях родственных связей, обжитого жилья, поэтому им приходилось прилагать довольно много усилий, чтобы на новом месте наладить быт и привыкнуть. Вполне логично, что они на крестьян смотрели искоса – по черному завидовали более богатой жизни коренных жителей.

Заприметил, что, привыкшие все необходимое покупать в магазине, а что-то красть в совхозе, они не спешили заводить собственное подсобное хозяйство. Это позже их жизнь заставила брать пример с крестьян – вблизи жилищ строить хлева для выращивания скота и птицы, обрабатывать приусадебные участки и огороды. В церковь переселенцы, как правило, не ходили. Разве что для видимости были раз в год – на Пасху святить корзины с куличами, мясом, маслом, сыром, яйцами – крашенками…

Среди крестьян издавна стало привычным присваивать друг другу насмешливые прозвища. Мотивом мог быть естественный изъян, черта характера, нелепый поступок или незначительная ошибка. Когда-то еще в детские годы, моего будущего отца селяне упрекнули бедной шапкой. Тот ошибся в произношении, сказал: "Если бы деньги буры…" Вот с того момента и стал мой будущий отец вовек "Буры". Позже я не раз слышал, как отец при знакомстве объяснял: "Не ищите меня по фамилии, ее мало кто знает. Спросите, где живет человек, которого зовут по-уличному "Буры". Тут уже каждый дом покажет". Позже это прозвище перешло по наследству ко мне. Вот и стал я "Буры" и вместе с тем "очкариком".

Неприязнь между селянами и "питомниковскими" тихо тлела, пока не дошло до мордобоя. Случилось так, что там во время молодежной гулянки, местные ребята гуртом избили нашего парня. Окровавленный юноша прибежал в село, собрал компанию друзей, те прибыли на место инцидента и отомстили – в сердцах избили всех без разбора. В ответ, на следующий вечер "питомниковские" собрали группу добровольцев, и уже те появились в селе и жестоко отомстили за разбойное нападение. С тех пор, их и наши парни часто собирались для беспощадного взаимного мордобоя. Драки проходили без правил – в ход шли кулаки, палки, цепи, кастеты, камни.

Эйфория молодецкой вседозволенности.

В наших краях есть обычай на свадьбах угощать "запорожцев". (Запорожцы – незваные гости, которые стоят за порогом.) Родители молодых понимают, что их никто не насилует угощать непрошеных гостей, но вместе с тем, если пожалеть графин или два самогона, то среди них могут найтись желающие, испортить свадьбу. А еще по селу пойдет огласка, что родители молодых так и не угостили "запорожцев". Здесь логика простая: тем сэкономленным графином самогона не разбогатеешь, а угостишь – не обеднеешь.

Случилось так, что во время свадьбы гости поссорились с "запорожцами". Возникла групповая драка, во время которой наши ребята жестоко избили "Носа" – "питомниковского" парня. Вскоре от полученных травм пострадавший скончался. Началось судебное расследование. Один из участников драки взял всю вину на себя и этим самым "отмазал" друзей. (Позже, в благодарность за такое благородство, подельники щедро "грели" товарища в заключении, и после освобождения буквально носили на руках.) Это ничем не оправданное убийство одного парня и нелепое заключение иного заставило всех остановиться, опомниться. Побоища моментально прекратились, но вот неприязнь так и осталась…

Подумать тогда не мог, что вся моя дальнейшая жизнь пройдет в атмосфере ничем не оправданной, бессмысленной, замаскированной лицемерием, а иногда вполне откровенной взаимной ненависти, неприязни…

Результат воспитания в духе Павлика Морозова.

Однажды я первым узнал, что учительница, которая должна была вести последний урок, заболела. Это означало, что мы раньше пойдем домой. Я быстренько написал по этому поводу объявление и прилепил на доске. Уже начался урок, а учительницы все нет, так что в классе стало шумно. Это привлекло внимание директора, который, зайдя в класс, заметил белый листок на доске. Снова прозвучало его любимое в такой ситуации: "Кто это написал?".

Я, как это было в нашей школе привычным, промолчал. Тогда директор велел каждому поменяться с соседом по парте тетрадями и сверить почерк. Мой сосед, который иногда списывал у меня контрольные и домашние задания, радостно продал меня. Директор похвалил его за наблюдательность, а меня посреди класса хорошенько подергал за уши. И, что характерно, в дальнейшем мой сосед вел себя со мной спокойно, как будто ничего чрезвычайного не случилось. Он откровенно смотрел мне в глаза, не понимая подлости своего поступка – сказывалась "воспитательная" работа педагогического коллектива. В данном случае, скорее всего решающую роль сыграло то, что мой сосед по парте был "питомниковским", а я – жителем села. Это он так на мне, отомстил крестьянам за убийство "Носа". Было очень больно от обиды – я неконфликтный юноша, и до тех побоищ, а тем более до убийства их парня не имел никакого отношения…

Используя подлые методы, учителя добились противоположного: воспитали нас лицемерными, продажными приспособленцами.

Подобные сцены происходили почти ежедневно вплоть до окончания восьмилетки. Горько об этом вспоминать, но, как говорят, из песни слов не выкинешь. Учителя избивали двоечников, чтобы заставить их учиться. Обыскивали портфели и карманы, чтобы мы не носили, чего не следует. Найденные записки зачитывали перед всеми, чтобы высмеять преждевременные юношеские любовные мечты. Руководитель класса – Мария Степановна на родительских собраниях учила родителей результативному методу воспитания: "Бей и слушай, дышит ли! Вырастет – спасибо скажет". Я понимаю учителей: они старались для нашего же блага. И били нас, и "стукачей" заводили, и обыскивали и унижали с одной целью: чтобы мы выросли достойными людьми. Оно-то так, но используя подлые методы, добились противоположного: воспитали нас лицемерными, продажными приспособленцами.

Чтобы отомстить, кто-то порезал в гардеробе чужое пальто. Мама владелицы испорченного пальто, пришла в школу и устроила учителям скандал. Те сгоняли злость на нас, а мы – на более слабых. И это не удивительно, ибо зло порождает зло. Именно так!

Слышал рассказ про зверски изнасилованную девушку, которая позже, чтобы отомстить людям, устроилась в НКВД, и стала там вполне законно убивать обреченных на смертную казнь "врагов народа"…

Не удивительно, что при такой атмосфере взаимоотношений, ни у кого из нас не возникло желания предложить одноклассникам встретиться в будущем.

Тиран умер, но стоит тюрьма.

Сталин давно умер (меня крестили в день его погребения), но руководящие должности продолжали занимать его воспитанники. Большевики любили говорить: "Я не Сталин, но в Сталине и я". И это было правдой – тиран состоял из микроскопических послушных винтиков, молекул. Без них он был бы ничем. Вот эти молекулы Сталина до сих пор занимали руководящие должности, и так воспитывали нас так, как когда-то воспитывали их…

Свет далекой звезды.

Наступило лето 1968 года. Я решил с сентября продолжить обучение в городской десятилетке. В это время на меня обратила внимание очень красивая интеллигентная девушка… и я влюбился. Первая любовь было загадочным, пьянящим чувством. Все это так, но я оценивал себя по-юношески критично: часто болел, носил очки, имел плохие зубы, не по моде одевался, а поэтому считал, что не похож на сказочного принца из ее девичьих грез.

Она же такая красивая, живет в городской квартире со всеми благами цивилизации, а я в колхозном селе с асфальтовым покрытием от автодороги до центра села, грязными, плохо освещенными ночью улицами, лужами на дорогах, отсутствием газа, горячей воды в кранах, телефон только в школе и на почте… Переживал страшно. Пытался забыть любимую, но не мог. При случайной встрече, сердце в груди моментально начинало громко биться, я краснел, смущался, заикался, голос дрожал и я ничего не мог с собой поделать. Считал, что она для меня недосягаема, как звезда небесная.

Крах веры в торжество марксистско-ленинской идеологии.

Лето подходило к концу. Неожиданно в селе поднялась паника – ночью разносили повестки. Забрали и моего отца. Всю ночь через наше село в направлении границы ехали колонны техники с вооруженными солдатами. Что же произошло? Оказывается, в дружественной социалистической Чехословакии международный империализм стремится взять реванш.

Нас учили: "Пока существует империализм, до тех пор существует угроза военных конфликтов". Однако и в соцлагере оказывается не обойтись без военного вмешательства?..

Ища музыку на коротких волнах, случайно услышал правдивый рассказ о событиях в Чехословакии, и был поражен услышанным. В тот момент закончилось мое детство. Раньше, когда видел несправедливость власти, то считал это беспределом местных чиновников и каждый раз, вздыхая, думал: "Эх, был бы жив Ильич…".

Русскоязычные зарубежные радиостанции постепенно раскрывали мне глаза на преступную суть марксистско-ленинской идеологии в мировом масштабе. Правдивое слово прорывалось сквозь шум глушилок. Часто приходилось не спать до глубокой ночи, чтобы услышать повторение интересной радиопередачи. Как оказалось, наилучшая слышимость была, когда прислоняешь телескопическую антенну к люстре, ну и выбрать соответствующее положение транзисторного радиоприемника. Вот так стоя посреди комнаты, ловил слова настоящей правды.

Советская власть заявляла, что она именем народа послала войска, чтобы помочь братскому народу сохранить завоевания демократии, навести порядок в пределах социалистического лагеря. Пусть так, но я не слышал, чтобы с народом советовались. (Определение "советская власть" означает: власть советов рабочих и крестьянских депутатов.) На самом деле истинной власти советов у нас не было – за народ все решала компартийная бюрократия. Мне было очень жалко тех чужих людей, потому что вырос в колхозном селе, насмотрелся на нашу печальную действительность, и не хотел, чтобы они тоже "вкусили" наших порядков и бескультурья. Ведь чехи и словаки будут проклинать наш народ, значит, в том числе и меня! Иллюзии относительно верности марксистско-ленинского учения начали таять, как снег.

Коммунистическая система построена на крови, насилии и лжи.

Приятель отца, который много прожил на этом свете, хорошо изучил политику коммунистов и доходчиво объяснил мне цель оккупации: "Правительство Чехословакии отменило цензуру, открыло границы, разрешило говорить правду. Вся коммунистическая система построена на крови, насилии и лжи, поэтому демократизация, гласность ей враждебна, потому что она открывает обманутым гражданам глаза на истинное положение дел. Наше правительство был вынуждено послать войска в соседнее государство социалистического лагеря, и задушить ростки демократии, чтобы ветер перемен не повернулся на "Союз нерушимый". Когда реформы, перемены, вроде чехословацких, докатятся до нас, то сразу Союз развалится и коммунистическая система погибнет. Я не знаю, доживу ли, а ты молодой и когда-то убедишься в правдивости моих слов".

Народ и партия едины! (Надпись на многочисленных плакатах)

Власть – это одно, народ – другое. Что хотят то и делают, а нас же через свои средства массовой информации убеждают, что они самые мудрые, самые справедливые, что именно их политика самая гуманная. Никого же из нас не спрашивали размещать ядерные ракеты на Кубе или нет. Разместили и этим поставили всю цивилизацию на грань термоядерной войны! В случае же войны сами бы попрятались в сверхпрочные бункеры, а мы бы гибли на полях сражений и от последствий использования воюющими сторонами ядерного оружия. А что ты изменишь? Правящая же партия одна – коммунистическая. И монополия на истину у нее же…

Выборы без выбора.

Время от времени все граждане империи, добровольно-принудительно ходили на выборы без выбора и покорно бросали в урны выданные бумажки. Как-то с тех "выборов" один односельчанин иронично спросил другого: "Ты, Иван, за республиканцев голосовал или за демократов?" Иван посмотрел вокруг, нет ли вблизи чужих, и ответил с кислой улыбкой: "Что дали, то, как все избиратели Союза, в том числе и ты, без лишних разговоров бросил в урну, потому что знаю: передачи бывают не только по радио и телевизору". Иван был прав: заявишь во всеуслышание, что у нас выборы без выбора и… суши сухари.

На тему распространения на весь мир нашей идеологии вообще, и военной "братской помощи" соседней стране в частности, анекдоты появились.

Собрались немец, француз и наш и завели речь о своем благосостоянии. Немец хвастается образом жизни: "На работу я езжу на "Фольксвагене", а за границу на "Мерседесе".

Француз: "На работу я езжу на "Рено", за границу на "Пежо".

"А мы, – подхватил тему наш, – на работу добираемся на автобусах, троллейбусах, метро, а за границу ездим на танках".

Чешская семья приехала на рыбалку. Чех поймал золотую рыбку. Она попросила отпустить ее обратно в реку, и за это пообещала выполнить любые три желания. Чех попросил:

– Хочу, чтобы на нашу Чехословакию напали китайцы. Хочу, чтобы и в следующем году на нас вторично напали китайцы. Хочу, чтобы и на третий год, на нас в третий раз напали китайцы.

Жена чеха на это ошеломленно:

– И в твоих просьбах какой смысл!?

Чех на то поучительно:

– Так их же многомиллионная армия трижды до нас и обратно будет через Советский Союз проходить…

Люди в шутку рассказывали друг другу новость: Чиновники так называемых "стран социалистического лагеря" запретили своим гражданам купаться в приграничных водоемах. Почему? Ну вот: какой-то тонущий станет звать: "Спасите! Помогите!" Русские не так поймут и введут войска…

Колхозная действительность.

Веру в торжество идей марксизма-ленинизма издавна взрывала грустная колхозная действительность. Колхозники воровали из колхоза все, кто, что только мог, потому что воровать колхозное, грехом не считалось. В результате колхозные помещения и техника были в запущенном виде, колхозники пьяные, а скот всегда голодной и худой. Дома же самих колхозников были ухоженные, а накормленный украденным с фермы кормом крестьянский скот быстро набирал вес, коровы давали высокие удои молока.

Вот яркий пример колхозной действительности. Правление колхоза решило посадить сад и закупило саженцы плодово-ягодных деревьев. Колхозники днем послушно те саженцы высадили, а ночью… выкопали и пересадили на собственные приусадебные участки. Здесь если не поймал, то вины не докажешь.

"А я на базаре купил! "– заявляет хозяин и хитро смотрит в глаза. Так колхозного сада у нас и не было – саженцы выросли и плодоносили вблизи жилищ строителей коммунизма. Постепенно я осознал, что то не так люди виноваты, как наша абсурдная социалистическая система. Вот украинцы, которые в свое время эмигрировали в Канаду, там в других социально-экономических условиях, понятное дело, так себя не вели.

Если раньше веру в торжество идей марксизма-ленинизма исподволь подрывала печальная социалистическая действительность, то оккупация соседнего социалистического государства значительно ускорила этот процесс.

Городская десятилетка.

Наступил сентябрь 1968 года. К моему удивлению, порядки в городской школе были совсем другими. Не выучил урок – получишь двойку, однако тебя никто не бьет, не унижает. Никто не вербовал стать осведомителем, доносчиком. К ученикам обращались на "Вы" и обращались, как с взрослыми людьми. Правда, сначала возникли проблемы взаимоотношений между учениками: наша неприязнь переплелась с борьбой местных за место в иерархии класса – многие самоутверждаются, высмеивая и, всячески притесняя более слабых. Тогда кто-то из учеников предложил такую идею: после уроков пусть каждый выйдет на середину класса, а все остальные ему прямо в глаза выдадут все, что о нем думают. Услышав об этом, некоторые из так называемых "героев", незаметно сбежали из школы – знали, что придется краснеть.

На то время я уже вполне сформировался как личность. Начитавшись классиков, был глубоко убежден, что подглядывать, подслушивать, читать чужие письма, распространять ложные слухи, обижать слабых и обвинять невинных – это аморально и недостойно звания настоящего человека. А затем, выйдя на середину класса, я не услышал о себе ни одного плохого слова. Действительно, доброе имя лучше большого богатства. С того дня отношения между одноклассниками улучшились. Оценивая ситуацию в целом, можно сказать, что наш класс был дружным.

Крах неверия в существование Бога и дьявола.

В школьных заботах прошел год. Весной мы с мамой работали на приусадебном участке. Неожиданно выкопал какой-то маленький фанерный ящик. Что это может быть?

Мама категорически заявила: "Не смей брать в руки! Это ведьмы нам что-то поделали!" Однако я только посмеялся от этого: "Вон люди в космос летают и ни разу не видели там ни Бога, ни дьявола, а ты еще веришь в эти бабские предрассудки!" Взял ящик в руки, разломал и выбросил на дорогу. Вскоре заприметил странную закономерность: не было дня без серьезных неприятностей. По непонятным причинам раз за разом попадал в непредвиденные ситуации – будто какая-то сила тянула меня туда, где должна произойти беда. В конце концов, на ровном месте упал с велосипеда – штанина попала в цепную передачу и одновременно с этим передний брызговик, согнувшись, намертво заклинил переднее колесо.

Я полетел через руль и когда приземлился, то еще и велосипед сильно ударил по спине. Сразу почувствовал себя плохо. Вызвали автомобиль скорой помощи. Врачи скорой завезли в больницу и там, тщательно обследовав, положили на операционный стол.

Проснулся утром в палате, а через некоторое время врач на обходе объяснил, что у меня был травматический разрыв селезенки, и ее пришлось удалить. "Не переживайте, без селезенки можно жить!" – успокоил меня врач. Я рассказал, как покалечился, но врачи не верили, что можно отбить селезенку, упав с велосипеда.

И вот отворилась дверь, и в палату зашла старшая сестра моего отца. Подошла, поцеловала, стала сочувствовать и назойливо угощать. Я отказался – не до еды было.

Гостинцы выложила в тумбочку. Я знал, что она в глаза ласковая, а за глаза нас с мамой ненавидит. А все началось из-за дома. Родственники хотели, чтобы отец женился на другой и шел в примаки – тогда все жилье досталось бы им. Папа же женился на маме и привел ее в родной дом. Так что дом пришлось разделить пополам: в одной половине поселился папа с мамой, во второй – семья младшей сестры отца. Старшая папина сестра была вынуждена строить собственную хату. Только моя тетя вышла, в тумбочке громко лопнул принесенная ею бутылка лимонада. Подумалось: это неспроста.

… сделайте так, чтобы я узнала, кто это сделал.

После выписки из больницы мама рассказала, что ходила к гадалке, и та, раскинув карты, сказала: "Было твоему сыну наколдовано на смерть, и те люди очень недовольны, что ваш сын выжил. Карты говорят, что ему выпадает еще одна больница, но не такая страшная как сейчас. Если хотите, сделаю так, что все зло, которого враги вам желают, вернется к ним самим".

– Нет, – ответила я – пусть их Господь судит, а Вы сделайте так, чтобы я узнала, кто это сделал.

– Ладно. Идите домой, и кто первый придет, то это он и есть. Только ничего не давайте из дома взять…

Когда пришла домой, твоя тетя Мария уже ждала меня у дверей:

– Ой, я слышала, у вас такое горе, такое горе… Вот я Николаю свежего молочка принесла.

Поставила банку на стол, а я ей говорю:

– У меня нет чистой банки взамен.

– А мне любая подойдет! – и, схватив грязную банку с подоконника, выбежала из дома.

Вещий сон и пророчество сбываются.

Мой друг Михаил рассказал мне сон, который приснился ему перед тем, как я попал в больницу: "На нашу деревню нападают враги, а ты всех убеждаешь, что победа будет за нами, и оружие раздаешь. Тут поднялась стрельба, а ты выскакиваешь из окопа и кричишь: "За мной! Вперед!". Раздается пулеметная очередь, и ты падаешь… А через три дня ты упал с велосипеда и попал в больницу".

Сбылось предсказание гадалки: вскоре я попал в инфекционную больницу с диагнозом "сывороточный гепатит" – в предыдущий больнице при переливании крови занесли вирус. Государство, не проведя анализа донорской крови, сэкономило копейки, а потеряла на лечении, таких как я тысячи рублей…

Если оккупация Чехословакии породила в моем сознании серьезные сомнения в мудрости коммунистической власти, то этот трагический случай нанес сокрушительный удар по нашей атеистической пропаганде. Зря я забыл науку бабушки и услышанные рассказы, которые "мотал на ус"! Обманутый учителями и государственной пропагандой, я не верил в существование Бога и дьявола, высмеивал иконы, которые висели в доме, а теперь понял, что жестоко ошибся. Все эти события побудили меня много думать, наблюдать за жизнью.

Кара за неосознанный грех.

Как-то весной начал рубить дрова. На третьем ударе сломалось топорище. Ну, это не беда – взял другой топор. Со второго удара топор слетел с топорища и, перевернувшись в воздухе, упал острым концом на мою руку. Я сразу понял, что здесь что-то не так. Зажав рану рукой, забежал в дом. Мама в то время отдыхала на кровати. Я к ней: "Что за день сегодня?" А она мне: "А ты разве не знаешь? Сегодня же Благовещение! В такой праздник, работать – грех!".

Прошел год. Вот я и окончил школу. Куда пойти учиться? Знал привлекательную формулу: "Торговля – двигатель прогресса", и поэтому выбрал прогресс.

Глава II

Техникум советской торговли.

Поступил в техникум советской торговли. В первый день руководитель группы предложила выбрать комсорга. Кто-то указал на меня: "Пусть Николай будет. Он носит очки, значит, умный!".

Низа Антоновна тогда: "Еще кандидатуры есть?".

Все молчали – каждый думал примерно так: "Если не выберут его, то могут меня. Зачем мне лишние хлопоты?". Вот и проголосовали за меня единогласно. Никуда не денешься – должен был ежемесячно собирать членские взносы, заносить их комсоргу техникума и время от времени собрание проводить.

В техникуме не переставал удивляться атмосфере человеческих взаимоотношений. Одногруппницы что-то не поделили, и доказывают свою правоту, пересыпая речь отборной бранью. И это, не стесняясь ребят!

Практика в Крыму.

После первого года обучения нашу группу послали на практику в курортную Евпаторию. Там нас распределили по магазинам. Мне выпало работать с солидной местной продавщицей. Опытная женщина на собственном примере показывала мне, как следует "работать".

Каждые весы были подкручены на 5-10 граммов, продукты взвешивались вместе с оберточной бумагой, вес покупки и цена называлась еще до остановки стрелки на весах, на счетах сумма покупки намеренно увеличивалась, еще и сдача неверно выдавалось. Особенно наглела моя наставница, когда к прилавку подходила старушка, ребенок или пьяная компания.

Я прекрасно понимал ее логику: трудяги, которые тяжелым трудом зарабатывают на пропитание, на курорты не ездят, а ездят ловкачи, которые заработали "дурные" деньги разнообразными махинациями и прямым грабежом. Такие скандал за десять-двадцать копеек устраивать не будут – деньги же не мозолями нажитые, да и настроение курортное, из-за мелочи портить не стоит. Все то оно так, но я видел, что среди покупателей есть много местных жителей, которые тяжелым трудом зарабатывают на хлеб насущный. Кроме того, есть немалая категория приезжих, которые во всем отказывали себе дома, чтобы летом на курорте самим подлечиться и оздоровить больных детей. Я не такой нахальный, как моя наставница – не могу смотреть человеку в глаза и обворовывать. Правда, я не мог ежеминутно выставлять весы в правильное положение, потому что мы работали вместе, но из кассы за все время работы копейки не взял.

Грузчиков в магазине не было, поэтому приходилось самим разгружать продукты и загружать тару. Месячная зарплата была мизерной – 68 рублей. Обед в столовой стоил рубль, так что все хитрили, как могли. Хотелось же и что-то из одежды купить, и в кино, и на танцы сходить, и виноградом, персиками, мороженым полакомиться…

Чтобы получить деньги на жизнь, многие из нас не стыдились обвешивать, обсчитывать покупателей, сметану разбавлять кефиром, соки – водой. Как-то одна женщина подала десятилитровую банку и попросила девушек взвесить топленого масла. Девушки наполнили посудину маслом, взвесили в подсобке и назвали цену.

Женщина же на это сказала сердито: "Побойтесь Бога – в эту банку еще никогда столько масла не помещалось. А ну, взвесьте при мне". Никуда не денешься – пришлось перевесить.

Женщина возмущенно: "Я понимаю, что на одну зарплату не проживешь и совесть все-таки хоть какую-то иметь нужно. Если бы вы меня обсчитали на 3-4 рубля, то я бы слова не сказала, но вы осмелились обсчитать аж на десятку, то я, копейки лишней не дам".

Я же не воровал деньги из кассы и поэтому был вынужден просить родителей о финансовой помощи. Ребята смотрели на меня как на идиота, когда почтальонша принесла денежный перевод.

Зря испортил людям настроение.

Как-то дирекция евпаторийского горпищеторга собрала в магазине открытое комсомольское собрание. Я встал, и в сердцах выдал примерно такое: "Зарплата везде мизерная, поэтому каждый крутится, как может. Мы обвешиваем, обсчитываем. Обманутые нами строители продают "налево" цемент, дорожные рабочие – асфальт, работники автозаправок – бензин, работники мясокомбинатов – мясо, кондитеры – шоколад и так далее.

Вот и живем в домах, которые разваливаются при малейшем землетрясении, ездим по разбитым дорогам на разбавленном бензине, едим колбасу из субпродуктов, конфеты из жировой глазури и другие фальсифицированные продукты. Предлагаю перестать обманывать свой народ и этим начать жизнь безо лжи.

И к руководству горпищеторга у меня вопрос: "Где грузчики? Если мы сами разгружаем продукты и загружаем тару, то и зарплату грузчиков выдавайте нам. Видимо, вы тихонько делите между собой сэкономленные деньги? Разве не так? И спецодежду для разгрузки и торговли нужно выдавать не изношенную, а приличную и по размеру. И еще одно: какой у нас план выручки, выполняем ли мы его, и если да, то где премиальные?".

Повернулся к своей наставнице и заметил: "Нехорошо обвешивать, обсчитывать людей, продавать дефициты из-под прилавка знакомым и начальству, и целыми днями пьянствовать с ними в кабинете заведующей…".

Во время моего выступления руководители торговли сидели, опустив головы, наставница что-то сердито бормотала, а одногруппники смотрели на меня, как на идиота, и возмущенно шептались. Выражение их лиц будто говорило: "Ты что, дурак, несешь? Прекратим дурить народ – умрем с голоду…".

После собрания наставница сказала мне сердито: "Я учила тебя, как жить в этом мире, а ты меня за это при всем народе так жидко обдристал! Запомни: где едят, там не срут!".

А после моего выступления ничего изменилось. Получалось так, что я зря испортил настроение людям. Сетовал на себя: зачем полез читать мораль? Кому оно нужно? Если людям так нравится жить в обстановке рабства, тотальной лжи, то пусть живут как привыкли.

Овощная база.

После окончания техникума по направлению начал работать лаборантом на овощной базе горпищеторга. Во время работы наблюдал взаимоотношения между рабочими и начальством.

Вот типичный пример. На базу завозят дефицит. Телефон у директора не замолкает. Высокое начальство дает заявку и присылает личного водителя. Начальники ниже по рангу приезжают сами, и забирают приготовленный для них пакет. Совсем маленькое начальство вынуждено идти с кладовщиком в подвал, за своей "порцией". Далее на очереди друзья, кумовья, соседи, знакомые и "нужные люди" – те, которые обладают другим дефицитом. А простые трудяги – те, что таскают ящики и бочки, вынуждены долго клянчить, вымаливать какую-то толику того вожделенного дефицита. Да и то, лишь наиболее назойливым достается такой желанный деликатес. В данном случае речь идет о лимонах и апельсинах. (При коммунистах границы всегда закрыты, поэтому на полках магазинов лежала только продукция наших бедных колхозов и экономически отсталых предприятий.) Наш областной горпищеторг получал всего 20 тонн цитрусовых в год. Этот дефицит доставался только начальству, работникам торговли и их знакомым.

Однажды экспедитор, который привез из одесского порта лимоны, угощал начальство кусочками купленного там, у докеров ананаса. Вот тогда я впервые наяву увидел этот экзотический плод. В те времена все, что производится и выращивается за границей, мы видели только на телеэкранах. Голос за кадром говорил про безжалостную эксплуатацию порабощенных империалистами народов, и беззаботной жизни кучки богачей.

Относительно отношения начальства к людям у нас, помню, немолодой уже работник высказался так: "Рабочим у нас быть не плохо, плохо другое: за человека тебя не считают".

Всюду бросалась в глаза бесхозяйственность, причину которой я уже понимал: при социализме люди не чувствуют себя собственниками государственного имущества. Дома у каждого порядок, потому что это его собственность. Человек сам у себя не ворует, а с фабрики, завода или колхоза – можно, ведь это не его собственность, а государственная. А мораль? А совесть? При такой системе общечеловеческие ценности хороши только на бумаге…

Тяжелый труд на благо народа (а по сути, на благо чиновничьего аппарата) не приносил ничего, кроме усталости. Доведенные до отчаяния, но лишенные права на протест, труженики заглушают недовольство спиртным, а злость вымещают на отношении к работе.

Теоретически недовольство высказывать было разрешено – Конституция гарантировала право на свободу слова, но вот только не гарантировала свободы после того, как слово сказанно… На словах наша конституция была самой демократичной в мире, но горе было тому, кто наивно пытался воспользоваться задекларированными там правами и свободами…

Во время выборов в избирательном бюллетене стояла фамилия только одного партийца. (Правящая партия-то одна – коммунистическая…) Если же Вы публично станете заявлять, что слово "выборы" происходит от слова "выбор", которого на самом деле нет, то… власть возбудит против Вас уголовное дело за "Распространение заведомо ложных измышлений порочащих советский государственный и общественный строй".

Коммунист прокурор, на закрытом судебном заседании будет Вам долго, любезно, доходчиво, объяснять, что является преступлением ругать самый демократический государственный строй и, в результате, его однопартиец судья, в присутствии двух таких же коммунистов – народных заседателей, присудит Вам три года "исправляться" в наших исправительно-трудовых лагерях… Все люди эти последствия лишнего трепа прекрасно осознавали и поэтому сидели, как мыши в норах…

Типичный пример: на базе квасят капусту. Измельченная капуста сыпется в чан, а там три женщины посыпают ее солью и притаптывают. Подогревая себя грубыми шутками, они харкают и сморкают себе под ноги. Одна из них, чтобы не утруждать себя, идти в туалет, под хохот своих подружек там помочилась – пусть квасится лучше! Они же ту капусту кушать не будут – каждая имеет дома собственное хозяйство.

Слушая рассказ про такую дикость, я ничему уже не удивлялся, потому что уже достаточно насмотрелся на наше отношение к работе и поведение своих соотечественников. Рабочие видят, что начальство ворует и пьянствует, а их презирает. Зарплата у них мизерная, в магазинах бедный выбор между плохим и еще худшим, зато на груди Леонида Ильича орденов становится все больше. Бедность порождает раздраженность и грязную ругань, циничное отношение к труду – так и живем! В газетах и на радио множество продажных журналистов восхваляют мудрость власти и преимущества социалистического образа жизни. Люди на тему двойной морали и тотальной лжи иронизировали так: "Если хочешь, чтобы дома был достаток, то включи холодильник в радиорозетку".

Каждый из руководителей старался навербовать среди рабочих побольше информаторов, чтобы знать настроения подчиненных и избавляться от тех, кто много болтает. В результате подобной тактики, атмосфера человеческих взаимоотношений была удручающей. Под влиянием увиденного собственными глазами, и услышанного из программ радио "Свобода" у меня появилось сильное желание протестовать против существующих порядков.

Посещение знахарки.

Возник соблазн узнать будущее, и я пошел к маминой знакомой знахарке. До этих пор представлял волшебников старыми и страшными, но, к моему удивлению, попал в современную квартиру, где меня встретила опрятная красивая женщина. Раскинув карты, она сказала мне о том, что было, и что будет в моей жизни. Среди всего прочего будет и вызов в милицию, но все пройдет. Разговорились. Оказалось, что ее зять работает в органах государственной безопасности. В конце разговора, эта служанка лукавого предложила очень заманчивую вещь: "Если хочешь, я дам тебе что-то и научу, что и как сделать, и тебя полюбит та, которую ты сам захочешь". Я считал себя порядочным человеком и поэтому отказался от этого соблазнительного предложения.

Анонимка.

Прошла неделя. И вот меня почему-то вызывают в милицию! Как выяснилось позже, кто-то написал на руководителей базы анонимку, в которой было предположение, что меня подкупили, с целью завышения брака в овощных анализах. Следователь всячески меня запугивал, потом изменил тактику – стал ласковым, доверчивым и, угощая дорогой сигаретой, пытался завербовать. Объяснял, какую большую буду иметь выгоду от дружбы с ним. Я, понятное дело, отказался. Позже эту историю я рассказал товарищу, который в прошлом работал участковым инспектором. Тот улыбнулся и сказал: "Я за полгода себе такую агентуру навербовал, что стал как ясновидящий – знал все, что творится на моем участке".

Анонимное письмо издавна у нас является эффективным оружием – написал компромат на человека, который тебе мешает, и его арестовали. Правда, в период моей юности времена уже были либеральные, но серьезные неприятности врагу были гарантированы. Это ж как здорово: врагу навредил, и сам невыявлен, так что безнаказанным остался…

Запомнилось такое: на обыск приехали правоохранители с собакой. Хозяин к кинологу иронично: "А ваша собака знает, что искать и где?". Тот в ответ назидательно: "Если ваша собака не гавкнет, то наша не найдет".

Информационное поле планеты.

Снова промелькнул, как весенняя вода, еще один год. Все предсказанное, странным образом сбылось. А это, значит, рассуждал я, что существует некое информационное поле планеты, в котором записано прошлое и будущее каждого человека и что есть люди, которые умеют к нему подключаться. А так оно и есть.

Родители дружили с семьей, которая жила на Полесье. Их младший сын долго не женился, потому что, когда-то цыганка нагадала, что он умрет перед своей свадьбой. И вот нас зовут на свадьбу – Андрей должен был жениться, потому что его возлюбленная забеременела. Родители уехали, а меня оставили присматривать за домашним хозяйством. Вернулись грустными, встревоженными. Мама рассказывала: "Поехали на свадьбу, а приехали на похороны. Накануне жених, утомленный предсвадебными заботами, уснул за рулем и врезался в придорожное дерево. Невеста в свадебном наряде шла за гробом. Гостей обносили караваем…".

Позже, старший брат покойного, который был на ту пору разведенным, женился на той вдове и усыновил брата сына. Односельчане пришли к выводу, что это благородный поступок.

Разнообразные гадания.

Еще с детства знал: чтобы узнать будущее, не всегда обращаются к мастерам магических знаний. Люди из поколения в поколение передают ритуалы гаданий. Наиболее популярными являются гадания на зеркале и другие на праздник Андрея Первозванного. (Его первого Иисус позвал от того и соответствующее название.) При этом все прекрасно знают, что гадать грех, и опасно, но желание знать будущее часто перебарывает страх. Помню, такие гаданья были:

Вечером на Андрея (13 декабря) каждая девушка слепила по варенику. Сварили их, и каждая свой вареник положила в коридоре. Отвязали собаку и позвали ее в дом. Стали наблюдать, в каком порядке собака те вареники будет есть, потому что знали: в таком порядке и судьба им замуж выходить. Собака радостно набросилась на вареники. Один взяла в зубы, бросила, набросилась на другие, затем вернулась к брошенному. Последний вареник вынесла на двор и зарыла в снегу. Позже и вправду, девушки замуж выходили в этой последовательности. Интересно, что владелица брошенного вареника овдовела, и вышла замуж второй раз. Владелица же зарытого собакой вареника замуж так и не вышла – умерла девицей.

Относительно гадания на зеркале, то не раз слышал такое: если девушка, увидев силуэт суженого, в тот же миг не накинет на зеркало полотенце, а станет вглядываться, то очень пострадает. Как? Ударит ее лукавый или поцелует. Интересно, что ту отметину целый год ничем не вывести…

Не все отказываются от приворотных чар…

Напарницей в лаборатории была девушка, которая раньше работала в милиции. Она была не из красивых, но вышла замуж за очень симпатичного парня. Почему-то подумалось тогда: вот я отказался от любовного зелья, а она, вероятно, – нет… Запомнился ее рассказ об участии в специфической рискованной операции: "Послали меня, под видом ищущей истины девушки, к христианам на их молитвенное собрание. Дали сумочку с радиостанцией, чтобы слышать, что на том собрании происходит. И вот неожиданно, во время богослужения, что-то в той радиостанции перемкнулось и из сумочки… стали раздаваться милицейские переговоры! А я не растерялась: стала громче всех кричать "Господи, спаси меня!" и при этом лупить руками по той сумочке. Очевидно, Бог действительно есть, потому что вскоре голоса прекратились". Присутствующие при разговоре аж залились от смеха…

Тем временем по селу пошли слухи, что мой одноклассник Юрий (который когда-то прятал у меня свой портфель) собирается вступить в брак с девушкой-инвалидом. Около Юры всегда "вертелись" красивые девушки, так что у него было из кого выбрать себе невесту. Именно поэтому этот брак вызвал недоумение и дал повод для пересудов. После свадьбы, у моего бывшего товарища родился сын, а через год молодые развелись…

Как-то мы встретились, и Юра рассказал, как именно происходила его женитьба: "Нас познакомили, и девушка начала заходить ко мне в художественную мастерскую. Всегда приносила домашнее вино. Вот я и влюбился по самые уши: она стала мне милее всех.

Поженились. Жизнь как жизнь – появились недоразумения, иногда ссоры. Едет моя жена в деревню к бабушке и привозит самогон, продукты. Выпьем, закусим, и снова я ее безумно люблю. Наделает всяких глупостей, а у меня к ней почему-то нет никакой злости. Но проходит некоторое время и снова в доме ссоры возникают. Опять едет она к бабушке за тем самогоном. И снова наступает мир и любовь. Что-то подсказало мне, чтобы я не пил того самогона, и не ел тех бабушкиных гостинцев. Мое недовольство ее поведением и привело к разводу. У нас тогда уже был сын. Так вскоре, она приворожила молодого парня, который не только женился на ней, но и сына моего усыновил!".

Подобная же история случилась с моим товарищем Алексеем. Он влюбился и решил жениться, но родители были против – мол, девушка из бедной многодетной семьи, очень неряшливая, а это означает, что она не будет хорошей хозяйкой. Сын настаивал на своем, так что между родителями и ним возник скандал, который перерос в кровавую драку. Поставили сыну ультиматум: "Или мы, или она".

Победила любовь. Ходили слухи, что родители нашли зашитые в одежде сына чары. Сельская молодежь была на стороне влюбленных. Родители отреклись от сына, продали дом и уехали в другую область. Свадьбу молодоженам сделали родственники, да еще и жилье подарили. Через некоторое время у супругов родился ребенок. На Пасху Алексей пригласил меня в гости. В комнате было довольно грязно, кругом гудели мухи и спаривались на тарелках, на полу воняла куча грязного детского белья. Я сидел за столом и думал, как бы поскорее уйти, чтобы не стошнило. Оказывается, родители поступали мудро, когда отговаривали сына! Все это так, но какая-то сила Магии!

"Ой, не ходы, Грицю, на вечерницы, потому что там все чаровницы!".

Поучительный разговор двух женщин. Одна сердито:

– Что-то мой сын до Светланы зачастил. Может жениться надумал?

Сердито потому, что у той девушки была плохая репутация, а это значит, ей не хотелось иметь такую невестку.

Вторая интересуется:

– А он хоть раз гостил у нее дома?

– Да. Новый год в компании праздновали до утра!

Вторая уверенно: – Значит, готовься к свадьбе!

Откуда такая уверенность?

Про бабушку этой девушки ходили слухи, что она колдует, а это значит, что и внучку научила. В старинной украинской песне есть такие слова: "Ой, не ходы, Грицю, на вечерницы, потому что на вечеринках все чаровницы!". Если красивый и богатый юноша не обращает внимания на неприметную девушку, то она может узнать как, и очаровать его, чтобы пожить безмятежно в роскоши. В те времена была популярной песня, в которой были слова: "Может где-то в лесах ты чар-зелье искала, солнце-руту нашла и меня зчарувала?".

Цвет папоротника.

Еще в детстве бабушка рассказывала, как две ее подруги узнали, что в полночь, в ночь на Ивана Купала, цветет папоротник. И пошли, чтобы обрести способность все знать, те чудо-цветы рвать.

Когда наступила ночь, то на подруг напал непреодолимый сон. Чтобы не проспать момент цветения, стали толкать друг друга, кричать, бегать. Одна из них споткнулась и… проснулась утром от крика пастуха, который гнал скот на пастбище. Хотела встать и не смогла – косы так сплелись с травой и корешками, не подняться. Стала кричать, просить спасения. Пастух услышал и острым ножом освободил пленницу. Начали дома расплетать, но тщетно – корешки и трава настолько сплелись с волосами, что не распутать. Пришлось остричь девушку наголо.

Потом она стала слепнуть. Повели к знахарю, а тот с порога насмешливо: "Что, девка, сорвала цвет папоротника?.. Чтобы было, если бы каждый мог косить те цветы, как траву? Не каждому дано. Это, девка, надо в нужный день родиться. Могу сделать так, что поправишься, но позже за тебя пострадает твой ребенок".

Девушка согласилась. Прошло время. Девушка вышла замуж, родила сына. В трехгодовалом возрасте малый упал с яблони и стал калекой на всю жизнь.

Мама моего друга рассказывала, как ее брат решил довольно хитро завладеть цветом папоротника: "Тайно от родни, весной выкопал в лесу росток папоротника и вырастил дома. В ночь на Ивана Купала, в нашей хате молодежь собралась на вечеринку. Брат незаметно исчез. Молодежь продолжала веселиться. Неожиданно из кладовки в комнату влетел брат весь белый от испуга, дрожит, зуб на зуб не попадает. Все бросились его успокаивать, расспрашивать. Лишь через два часа тот как-то успокоился, и рассказал следующее: "Засел в кладовке над кустом и стал ждать. Услышал, что на дворе началась страшная гроза с сильным ветром и громом. Неожиданно оглушительный гром, землетрясение и страшная молния раскололи дом пополам. В этот момент появился грозный всадник на огромном коне, со страшным скрежетом вытащил саблю и замахнулся рубить. Чтобы спастись, должен был выбежать из кладовки".

Брату все долго объясняли, что ветра, ливни, молнии, грома и землетрясения не было, а все это ему привиделось. Недолго после того происшествия брат прожил – погиб в огне гражданской войны".

В этих рассказах для меня не было ничего удивительного, – достаточно подобного я наслушался, когда в детстве сидел на печи в бабушкином доме, и "мотал на ус" удивительные рассказы старых односельчан. Из тех рассказов знал, что папоротник не цветет цветом в привычном понимании этого слова, а лишь на несколько секунд над кустом появляется сгусток красного тумана (астрального света). И кто сумеет схватить его, и с соответствующими словами проглотить, тот будет творить чудеса, читать мысли людей, видеть через землю, где клад закопан.

Существует целый ритуал путешествия в лес в ту ночь, также смельчак должен знать, что соблазны там будут нешуточные. Выдержишь, – герой, поддашься на провокацию, – серьезно пострадаешь. Кто же, не зная правил, полезет в бой с профессионалом? Изучи правила игры, потренируйся на более слабых, и потом еще хорошенько подумай, стоит ли игра свеч. Все мы мечтаем получить все и сразу, но так мало кому повезет. Самоотвержением, постом, молитвой, подвигами веры, можно заработать удивительную силу ясновидения, чудотворения, которую в ту магическую ночь наивные смельчаки мечтают получить "на халяву".

Артист оригинального жанра.

А действительно, может ли нормальный человек чувствовать телом, видеть и слышать то чего на самом деле нет? Не спешите иронически улыбаться, ибо может случиться, что посмеются над вами.

Вспоминаю, как в наш техникум приехал гипнотизер. В актовом зале собрались преподаватели и студенты. "Артист оригинального жанра" вызвал на сцену десяток скептически настроенных добровольцев. Предложил сцепить руки и поднять их вверх. Впоследствии предложил расцепить руки и опустить. Ни один не смог. Гипнотизер по очереди дотронулся до рук каждого и только тогда они смогли управлять своими руками.

Попросил ближайшего к двери студента принести стакан обычной воды. Всем по очереди давал попробовать и спрашивал, что это такое. Один попробовав, сказал, что это спирт, другой – вино, третий – пиво, четвертый – компот, пятый – томатный сок, шестой – молоко и так далее. Предпоследний скептик не смог взять стакан – сказал, что там кипяток. Тогда артист взял руку девушки, которая оказалась последней, и вылил все, что там осталось. И даже не ойкнула.

Потом под смех зала, загипнотизированные студенты танцевали под только ими слышимую музыку, увлеченно собирали на сцене несуществующие цветы, стреляли в лишь им видимых врагов. Долго под недоумение, и смех зала, гипнотизер делал со скептиками все что хотел. В конце выступления достал пачку нарезанных белых бумажек и рассыпал на сцене. Предложил: "Собирайте – это деньги!". Ох, как же студенты бросились те "купюры" собирать! Тем временем зал заходился от смеха, – мы же видели, что там клочки обычной бумаги…

Посещение знахаря.

Со временем, в довершение всех моих болезней еще и волосы на голове начали интенсивно выпадать. Долго всматривался в зеркало и приходил к выводу, что я не пара той девушке, которую так нежно люблю… Жизнь постепенно теряла свои краски – стал чувствовать усталость… от жизни.

Что не делал, как не лечился, а процесс облысения прогрессировал. Тогда с отцом, и двумя односельчанами, поехал к знаменитому деду-знахарю под Белоруссию. У одной женщины сын болел эпилепсией, у внучки второй опухли ноги, и она подозревала, что болезнь враги причинили колдовством.

Дед Иван встретил нас и завел в дом. Молился за каждого и лил в воду растопленный воск. Одной женщине сказал: "Не греши на невинных людей – внучка твоя заболела от простуды". С другой разговаривал отдельно. Мне сказал: "У тебя была травма. Лысеешь вследствие осложнения от того удара. Не гарантирую, что волосы отрастут, но выпадать перестанут".

Разговорились. Знахарь признался, что имеет двух сыновей. Только один пошел по его стопам, второй – стал безбожником, циником. В ходе разговора оказалось, что он когда-то жил в наших краях и является нашим дальним родственником. Вспомнили общих родственников и знакомых. Дед долго рассказывал, как он лечит неизлечимые, по мнению врачей, болезни и как снимает наведенные человеческими чародеями порчи.

Из услышанного я понял, что использовать огромные магические силы может каждый, кто разыщет сборник редких знахарских обрядов, молитв, заговоров и заклинаний. В порыве откровенности, знахарь показал закупоренную литровую банку, в которой что-то настаивалось. Пояснил: "Это заспиртованная летучая мышь. Если сделать так, чтобы пьяница сам нашел, и выпил этот настой, то три дня он так будет блевать, так мучиться, что ему навсегда опротивеет спиртное".

Заметив мою заинтересованность, объяснил: "У тебя ничего не получится, потому что нужно знать слова, которые необходимо произнести во время приготовления этого магического настоя… Я такие редкие книги читал, которых сейчас на всю Украину может найдется две или три". Услышав такое, я окончательно убедился: знахарем может стать каждый, кто те редкие книги заполучит и прочитает.

Жена знахаря приготовила для всех ужин. Чтобы развлечь нас, дед начал рассказывать удивительные случаи из своей практики.

Запомнилось такое: "Во дворе остановилась черная "Волга". В комнату без очереди зашли майор, капитан и водитель авто. Майор мне: "На Вас, деду, последняя надежда. Всех знаменитых врачей объездил, потом знахарей и никто не помог. Если и Вы не поможете – покончу жизнь самоубийством".

Как позже оказалось, с майором случилось такое происшествие. Управлял большой военной частью. Имел почести, славу, жену, да еще и молодую любовницу. "Доброжелатели" сообщили законной женщине об амурных похождениях любимого. Та же, будучи дочерью известного высокопоставленного генерала, устроила грандиозный скандал неверному. Пригрозила: если не покается, то отец повернет карьеру в обратном направлении.

Майор был вынужден покинуть любовницу. Оказалось: бабушка той молодой красавицы колдовала. Так, на просьбу внучки сделала, или научила, как сделать бывшему любовнику порчу. В результате, у майора не держалась моча, – вытекала по мере образования. Поэтому, единственным выходом было постоянно носить привязанную к ноге кефирную бутылку. Помолившись, я сказал майору: "Около вашего гарнизона есть колодец, которым давно не пользуются. В нем лежит закрытый волшебством навесной замок. Найди его и привези ко мне. Не пытайся открыть его отмычкой, ибо каким образом он был заперт, таким и открытый должен быть". Майор и капитан растерянно ответили, что в их военной части нет заброшенного колодца. И тут водитель радостно воскликнул: "Я знаю такой колодец!".

Через неделю во двор заехала знакомая черная "Волга". А у меня тьма народа… Снова зашли без очереди. Положили на стол, завернутый в полиэтиленовый пакет, перемотанный красными нитками тот пресловутый замок. Я размотал пакет и говорю: Сейчас буду перед иконами три раза молиться. Если порчу сделал слабее меня знахарь, то замок сам на столе откроется.

Майор ко мне тихо: "А можно, чтобы это люди не видели?".

Оно– то можно, но отказал ради людей, чтобы показать им силу молитвы. Молюсь, а краем глаза в зеркале замечаю, как майор среди толпы то белеет, то краснеет, пот стекает с лица ручьями.

Ситуация действительно была трагикомической: на приеме у знахаря, среди многолюдной толпы, сидит мокрой от переживаний высокопоставленный военный. Офицер огромной атеистической империи!

Молюсь, но замок на столе лежит неподвижно.

Второй раз стал молиться.

Замок на столе даже не пошевелился. Говорю: Ну, сын, решается твоя судьба – иду последний раз помолиться.

Стал молиться, и тут на столе громко щелкнуло – замок открылся! Майор упал на колени и стал благодарить и руки мои целовать. Говорю: Не меня, а Бога благодари! Ту кефирную бутылку теперь можешь выбросить, но разумнее было бы на твоей дурацкой голове ее побить.

А майор: "Вы, дед, не первый, кто говорит мне такие слова".

Через неделю опять знакомая "Волга" во двор заехала – это майор дорогие подарки привез, благодарил очень. Но я велел все то добро отдать в ближайшую церковь, как пожертвование на храм. Объяснял, что это не я его помиловал, а Господь, а все необходимое я и так имею".

После посещения деда-знахаря волосы перестали выпадать. Двум односельчанкам дед помог, хотя привозили они только нижнее белье больных детей. Подобные случаи заставляли меня задумываться над всем таинственным, что есть в этом мире.

Советскую армию лучше пройти заочно…

По состоянию здоровья меня не призвали на действительную военную службу. Из рассказов друзей и одноклассников знал о дедовщине, муштре, хищениях и пьянстве в советской армии, а поэтому не очень грустил. Рассказывали, что каждой весной, когда снег тает, обороноспособность нашей разграбленной армии проявляется в виде многочисленных бутылок из-под разнообразных спиртных напитков. Еще друзья говорили, что армия является хорошей школой, но вычеркиваешь два года из жизни, то лучше пройти ее заочно. Если так, то с меня пользы будет больше в тылу…

Серость, ложь, рабство.

Жизнь продолжала удивлять серостью и однообразием. Везде ложь, мизерные заработки, почти поголовное пьянство, грязь, лужи и колдобины на дорогах, а на серых стенах, облупленных домов огромные плакаты:

"ПАРТИЯ – УМ, ЧЕСТЬ И СОВЕСТЬ НАШЕЙ ЭПОХИ",

"ПАРТИЯ – НАШ РУЛЕВОЙ!",

"РЕШЕНИЕ ПАРТИИ – В ЖИЗНЬ!",

"УЧЕНИЕ МАРКСА ВСЕСИЛЬНО, ПОТОМУ ЧТО ОНО ВЕРНО!",

"ЛЕНИН И ТЕПЕРЬ ЖИВЕЕ ВСЕХ ЖИВЫХ – НАШЕ ЗНАМЯ, СИЛА И ОРУЖИЕ!",

"ЛЕНИН ЖИЛ, ЛЕНИН ЖИВ, ЛЕНИН БУДЕТ ЖИТЬ!",

"ПОД ЗНАМЕНЕМ МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА ВПЕРЕД К ПОБЕДЕ КОММУНИЗМА!",

"СЛАВА КПСС!",

"МИРУ – МИР!",

"МИР, ТРУД, МАЙ!",

"В ТРУДЕ КАК В БОЮ",

"ВЫШЕ ЗНАМЯ СОЦСОРЕВНОВАНИЯ!",

"ИМПЕРИАЛИЗМ – ИСТОЧНИК ВСЕХ ВОЙН", "НЕТ ПОДЖИГАТЕЛЯМ ВОЙНЫ!",

"МЕДАЛЬ ЗА БОЙ, МЕДАЛЬ ЗА ТРУД ИЗ ОДНОГО МЕТАЛЛА ЛЬЮТ!",

"НАРОД И ПАРТИЯ – ЕДИНЫ",

"ЛЕНИН И ПАРТИЯ – БЛИЗНЕЦЫ-БРАТЬЯ!",

"ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!",

"ИМПЕРИАЛИЗМ – ИСТОЧНИК ВСЕХ ВОЙН!",

"ПЯТИЛЕТКУ – ДОСРОЧНО!",

"КОММУНИЗМ – ЭТО МОЛОДОСТЬ МИРА И ЕГО ВОЗВОДИТЬ МОЛОДЫМ!".

На фоне земного шара негр разрывает цепи. Внизу надпись: "СВОБОДУ НАРОДАМ АФРИКИ!".

На фоне огромных красных ядерных ракет изображены грозного вида воин, рабочий и колхозница, а внизу надпись: "НА СТРАЖЕ МИРА И СОЦИАЛИЗМА!".

А под теми плакатами шастают забитые, бесправные, бедные граждане космической и ядерной державы…

"Советские ядерные ракеты самые гуманные во всем мире!".

С бедного народа коммунисты снимали последние штаны, чтобы не отстать в гонке вооружений, которую сами же всему миру и навязали. Зачем коммунистам столько оружия? А чтобы на всей планете силой отобрать у богачей их собственность, и равномерно распределить ее между бедными и этим создать общество равенства, братства и свободы под названием коммунизм. О, наши вожди всегда были готовы всему миру показать "Кузькину мать". Интенсивно наращивали гонку вооружений, но в то же время средства массовой информации все время убеждали мировую общественность, что политика Советского Союза миролюбивая, а оружие наше мирное, самая гуманное в мире!

На эту тему был популярным такой анекдот:

Армянскому радио задали вопрос: – будет ли война?

Ответ был таким: – Нет. Мы так будем бороться за мир, что камня на камне не останется…

В центре города на огромном полотнище, улыбающийся вождь мирового пролетариата в неизменной кепке, с красным бантом на черном костюме, а внизу большими буквами: "ПРАВИЛЬНЫМ КУРСОМ ИДЕТЕ, ТОВАРИЩИ!". А вот интересно: откуда партийцы знают мнение покойного вождя о сегодняшнем курсе созданной им партии?

Одни придурки те плакаты придумывали, вторые – делали, третьи развешивали, а простые граждане равнодушно на все смотрели, потому что за столько лет уже привыкли жить в театре абсурда. Все привыкли жить в таких условиях, а вот мне все это было отвратительным.

Замечал, что при таком образе жизни люди веселятся, лишь напившись спиртного, или когда услышат злободневный анекдот. Анекдоты, это своеобразное средство самоиронии и протеста, метко били в цель – выявляли уязвимые места нашего образа мышления и поведения. Долгое время я считал, что самым коротким из них является: "Еврей – колхозник", но со временем убедился, что на самом деле самым коротким анекдотом является "Коммунизм", а самым длинным – доклад нашего генсека на последнем партийном съезде.

Мысли о каком либо протесте.

Здоровье ухудшалось, зарплата мизерная, люди подлые и лживые, да и будущее не сулило ничего хорошего. Видел везде несправедливость и узнавал из радиоголосов об огромных беззакониях нашей власти. Молчать в этой ситуации преступно, – думал я, – нужно действовать. Но как? Организовать подпольную группу, чтобы печатать и распространять листовки? Однако среди нашего народа быстро наткнешься на продажного человека, и все закончится тюрьмой. Необходимо действовать самому. Может, самосожжение? Именно так поступил в Чехословакии Ян Палах в знак протеста против оккупации, а у нас в знак протеста против тоталитарного режима Василий Макух и Олекса Гирнык.

Мне не жаль было своей серой жизни, но такой способ протеста был для меня неприемлем. Может, оружие? Идея достойна внимания, но я не хотел проливать чужую кровь. А может, достать взрывчатку и взорвать некий политический объект? Какой? Ну, например, памятник Ленину? Так все – равно найдут же и сгноят в лагерях… А может выбрать такую серьезную цель, чтобы самому погибнуть и не мучиться!? Смерть легкая – взрыв происходит настолько быстро, что человек не успевает почувствовать боль.

А такой объект есть – мавзолей Ленина в столице империи! Понимал, что разрушить усыпальницу идола можно только ценой собственной жизни. Правду говорят, что смерти не боится тот, кому в этой жизни уже нечего терять. Было жалко только родителей, ведь я у них один… Вот и стану знаменит на весь мир, правда, посмертно. Где же взять взрывчатку? Такие мысли роились в голове, сменяя друг друга.

"Никогда не верь людям!".

Случайно встретил дальнего родственника, который ранее отбывал наказание в наших исправительно-трудовых лагерях. Подумалось: он знаком с преступным миром, значит, имеет доступ к оружию. Во время разговора сказал, что интересуюсь взрывчаткой. На мое удивление Дима сразу пообещал помочь. Встретились вечером в назначенное время. Подал мне пакет и стал пересчитывать деньги.

– Проверять не буду, – говорю ему, – ты же не обманешь своего родственника?

– Конечно – нет! – обиженно ответил он.

Распили в ближайшем кафе бутылку коньяка и попрощались. Когда дома развернул сверток, а в нем… два кирпича. Через несколько дней встретил его и спросил: – Зачем ты так сделал?

Задумчиво посмотрев мне в глаза, родственник поучительно произнес: – Никогда не верь людям!..

И это еще не все: Дьомта (так его по-уличному звали), всем ребятам села рассказал, как красиво меня обманул. Как же у нас любят наслаждаться злорадством – все смеялись на до мной, и никто из односельчан не сказал Дьомте, что он поступил подло… А что, все верно: "Обдури ближнего своего, а если нет, то дальний приблизится, обманет тебя, и возрадуется". Он смог, значит, он в глазах односельчан герой.

Односельчане, которые жили или служили на Дальнем Востоке, были в восторге от доброжелательности, порядочности, пунктуальности корейцев, китайцев, японцев. Только один раз надуришь и все – ты "потерял лицо". То есть ты стал для них никем, тебе уже нет доверия и уважения.

Ну, то у них так. У нас же совсем другой менталитет…

Духовная наставница.

Как-то среди женщин, которые перебирали картошку, заметил сосредоточенное, умное лицо. Глаза незнакомки светились радостью. Подошел. Познакомились. Светлана имела высшее образование и ранее работала на высокой государственной должности. Случилось так, что она заболела, но врачи вылечить не могли. Мама повезла ее в Почаевскую Лавру и Светлана, прикоснувшись к чудотворной иконе, получила чудесное исцеление. Это так ее поразило, что с того дня она посвятила свою жизнь служению Богу.

– А, знаешь, – веселые искорки блеснули в ее глазах, – я была уверена, что встречу тебя, ибо я послана сюда, чтобы спасти заблудшую душу Николая. За тебя твоя мама молится.

Странность, да и только!

Дома спросил маму:

– Ты молишься за меня?

– Откуда ты об этом знаешь? – удивилась мама.

Все свободное время мы со Светланой проводили в интересных разговорах. Эта мудрая женщина удивляла начитанностью, спокойствием, уверенностью, своей глубокой верой в Бога и с того времени стала моей духовной наставницей.

Изучение Библии.

Одолжил у соседа старенькую, напечатанную еще до революции Библию и углубился в чтение. Святая Книга захватила и очаровала меня! Поражала праведность Ноя, благородство Моисея, чудеса Илии, верность Иова, но больше всего меня потрясло самопожертвование Сына Божьего! Иисус Христос сознательно пострадал за каждого из нас, чтобы мы, веруя в Него, имели жизнь вечную! Я начал ходить в церковь, посещать молитвенные собрания, ездить в монастыри, а также по радио, на коротких волнах слушал религиозные программы. Расспрашивал верующих о том, что именно побудило их прийти к Богу. Рассказы были порой очень впечатляющие. Вот так и стала вера в Бога высшей целью моей жизни! Случалось, еду с ровесниками в город: они – на дискотеку, я – на молитвенное собрание. Через знакомого дьявол искушал меня прочитать Черную магию, но я решительно отказался от этой сатанинской книги!

Моление о чаше.

В моей комнате висела икона "Моление о чаше", и перед ней постоянно горела электрическая лампадка. Эта икона производила на меня такое сильное впечатление, что я по примеру Иисуса Христа, избрал за селом место на холме и стал там постоянно молиться:

"Отче наш, сущий на небесах. Вот огни большого города, вот передо мной мир, утопающий в грехах, а моя жизнь проходит бессмысленно, и нет от него радости ни мне, ни людям, ни Богу. Вот люди продают души дьяволу, чтобы пожить на этом свете в свое удовольствие.

Я же к тебе, Боже, обращаюсь: Господи! Что я могу пожертвовать Тебе, когда все и так Твое!? Жертвую Тебе, Владыка Святой и Праведный, единственное, что у меня есть – самого себя, свою душу!".

Находясь в таком молитвенном состоянии, обещал Иисусу Христу: "Я смогу пить чашу, которую Ты пил! Я пойду за Тобой!".

Соседская Библия была очень зачитанной, ветхой, еще и без объяснений, а сам я тогда не понимал, что именно означает слово "чаша", однако, жажда подвига переполняла меня.

И все равно заметил, что с того времени судьба моя изменилась: жизненные обстоятельства, случайности стали подтасовываться, направлять события в какое-то необычное, мистическое русло.

Бывало, снились пророческие сны.

Странную закономерность заметил: если приснится, что родители купили легковой автомобиль, – пошлют в командировку. Однажды я схитрил: посылали в поездку за овощами, а я раньше ушел с работы. Вот и не сбылось, – радовался, – хоть два выходных проживу спокойно. Не любил я тех командировок: трясешься на ухабах, спишь, согнувшись в тесной кабине, да и ответственность, большая за доверенные овощи и фрукты.

А утром возле дома сигналит грузовик. Выхожу. Водитель мне: "Автомобиль загружен ящиками. Вот доверенность на тебя. Бери паспорт, продукты и отправляемся".

Несколько раз слышал голос, который звал меня. Тогда я быстро становился на колени и отвечал: "Говори, Господи. Твой раб слушает".

Ответа, правда, не было. (В этом не было ничего удивительного. Гонитель христиан Савл услышал голос с неба, и в результате, стал апостолом Павлом.)

Я очень внимательно продолжал изучать Библию, но не мог понять две вещи:

Неужели, древнее многомиллионное общество могло настолько морально испортиться, что праведным перед Богом осталось только семейство Ноя? И в каких злых духов изгонял Иисус Христос из одержимых людей? Что это за существа, и как они в людей вселились?

Странным все это мне было и потому, что таких одержимых демонами, я уже видел в монастырях. Их насильно заводили в храм родственники. Несчастные упирались, ругались, кричали, визжали неестественными голосами, некоторые падали, когда к ним подходил священник с кадилом или крестом. Что же это за одержимость такая и откуда она берется? – часто спрашивал себя, но ответа не находил.

Спросил красивую девушку: "А тебе какая беда привела сюда?" И мне доверчиво: "Иногда на меня находит такая злость, ненависть, что даже невинного грудного ребенка готова разорвать на куски". Это меня не удивляло – читал же в Библии, как злой дух нападал на царя Саула…

Там же люди рассказали удивительный случай: В их селе ремонтировали церковь. Оступившись, парень упал с купола и, опомнившись после такого потрясения, продолжил работу. Все поняли: это Господь его спас.

Поехал домой из этого села. На обочине дороги, молодой человек и женщина с ребенком на руках останавливали попутки. Остановился. Под влиянием услышанного и увиденного, стал пересказывать это чудо. Тут молодой человек мне радостно: "Да, это же был я! Вон вдалеке виднеются купола той самой церкви!" Позади его жена счастливо улыбалась, наслаждаясь моим впечатлением от такого стечения обстоятельств.

Я дополнил тему:

– Старожилы рассказывали, что и в наших краях был подобный случай. Люди строили церковь. Юноша случайно упал с самого верха и… остался невредимым. Коллеги были в восторге от такого чуда.

Юноша загордился: "Да, – говорит, – я такой! Мне любая высота не страшна!".

Залез на то место и сам прыгнул вниз. Разбился насмерть. Заповедь "Не искушай Господа Бога своего", забыл потому что.

Есть ли среди вас настоящие мужчины?

Снаружи я был такой, как все. Однако, бывало, сижу в гостях, пью, ем, веселюсь, а совесть укоряет: "Вот ты пьешь и гуляешь, а в это время лучшие представители нашей интеллигенции гниют в лагерях и томятся в психлечебницах КГБ, а народ страдает от тяжелого труда и лжи". Горький комок подступал тогда к горлу и радость от гулянки угасала.

Жил в достатке, однако не мог быть счастливым среди мучений своего народа, потому что не может настоящий сын радоваться, когда мама умирает. Бывало, стою в магазине в длиннющей очереди, и читаю в глазах мрачных женщин: "Есть ли среди вас настоящие мужчины, которые смогли бы изменить жизнь к лучшему?" А я разве не мужчина? Не могу быть сытым среди голодных, не могу быть счастливым среди несчастных. Ведь это все равно, что устроить пир во время чумы.

Жажда веселой, сытой, теплой жизни.

Время не стояло на месте. На работе люди "лезли" в партию и занимали теплые места. Предлагали и мне стать партийцем, но я отказывался, поскольку это было мне отвратительным. Обобщая свои наблюдения, я все сильнее утверждался в мнении, что все начальство города только на словах объединяет коммунистическая идея, а на самом деле их роднит жажда хорошей жизни. Так-так! Именно жажда веселой, сытой, теплой жизни, а не высокая ленинская идейность. Партийцев пьянил азарт своеобразной взрослой игры, причастность к привилегированной касте, поэтому логично, что на закрытых партсобраниях они вели себя как банда заговорщиков. И банда эта не добивается провозглашенной коммунистическими идеологами равенства, братства и свободы, а совершенно противоположного: при как можно наименьших физических усилиях иметь как можно больше денег, развлечений, спиртного и сексуальных партнеров!

Выбиться в люди при социализме.

Меня как ответственного специалиста иногда приглашали на открытые партийные собрания. Докладчики говорили об улучшении процесса заготовки и хранения овощей, а я всматривался в лица присутствующих. Типичные приспособленцы, – делал вывод я. Для того, чтобы выбиться в люди и удержаться там, нужно ежедневно идти на компромисс с собственной совестью.

Как-то пожилая продавщица рассказала мне следующее: "Не раз и не два меня вербовали ребята из органов. Вы, говорят, знаете здесь всех и слышите, кто, что в очереди о власти говорит, кто анекдоты рассказывает. Записывайте, кто, что говорил, и нам передавайте. Мы заплатим, посодействуем получить лучшую работу, выручим в случае необходимости".

Девушка, с которой я встречался, работала продавщицей. Как-то в порыве откровенности призналась: "Можно было давно уже и заведующей магазином стать – директор ОРПК обещал посодействовать, если его любовницей стану".

Едут люди с работы грустные, молчаливые. Спросил соседа: "Володя, ты почему такой грустный?" Тот мне: "Да, издеваются все. Знают, что мне подходит очередь на получение квартиры, поэтому заставляют после работы оставаться, работать в выходные, носить на демонстрациях портреты вождей, на собраниях благодарить партию за заботу. И должен быть смиренным, потому что иначе попадешь в немилость и все потеряешь. Столько времени терпел, то еще год-два потерплю".

Члены КПСС – мафиози.

Компартийные руководители и влиятельные лица овощебазы лишь создавали иллюзию дружного и спаянного коллектива. На самом деле их отношения были крайне лицемерными: часто при приеме и выдаче товара, один пытался подкрутить вес в выгодную сторону, другой в зависимости от ситуации, стандартные гири ловко подменял на подпиленные или залитыми свинцом.

Один уважаемый экспедитор из жизнерадостной компании руководителей овощебазы взял под отчет деньги, на закупку ягод у населения. Имея немаленькую сумму, пошел в ресторан, – наверное, хорошо подсчитал, что сэкономит немного и для себя. Это логично (государство обманывали все кому не лень), но во время гулянки бедняга потерял бдительность, и проститутки, воспользовавшись благоприятным моментом, вытащили все деньги. Машина ждет, а денег-то нет. Он бросился за помощью к друзьям, мол, одолжите эти злосчастные две тысячи. Отказали. Пришлось экспедитору сесть на скамью подсудимых, а потом долго на нарах рассуждать о цене дружбы.

Как-то я упрекнул одного из его коллег: "Почему никто из вас не одолжил бедняге денег?".

Тот мне поучительно: "Какой же он экспедитор, когда даже двух тысяч на черный день не имел?!".

На основе подобных фактов я сделал вывод: в коммунистической мафии, а впрочем, и в созданном ими обществе законы волчьи. Тем, кто выпал за борт, руку подавать не принято.

Сравнение нашей ментальности с еврейской.

Как-то разговорился с соседом про наш способ мышления и людей других национальностей. Тот рассказал невероятную для нас быль: "Имею знакомого еврея. Как-то ехал и увидел его на остановке с портфелем в руках. Остановился. Тот мне доверительно: "Вот узнал, что в мебельном магазине, которым руководит мой соотечественник, выявлена недостача 7000 рублей. Скорее всего, это не его вина, а действия подчиненных. Я не знаком с тем мужчиной, но он, как и я, является евреем, поэтому я обязан его спасти. Вот привезу деньги, он внесет их в кассу и избежит самого страшного. Знаю: впоследствии соотечественник вернет мне долг – я же его изрядно выручил!".

Подобный способ поведения, противоположный нашему "Умри ты сегодня, а я завтра", меня изрядно поражал.

Чтобы сделать карьеру и жить в свое удовольствие, нужно вступить в партию.

Бывало директор звонил: "Здравствуй, Данилович! Владимир Ефимович – директор овощебазы беспокоит. Здесь мне нужно разровнять площадку. Можешь прислать бульдозер на полчасика? В долгу, сам знаешь, не останусь". Через двадцать минут на территории уже грохотал бульдозер.

Почему так быстро отреагировал директор строительной организации? Все руководители государственных предприятий знакомы еще по комсомольской работе, часто встречаются на различных партийных собраниях, в ресторанах, на охоте, и тому подобное.

Кроме того, их объединяет взаимовыгодное деловое сотрудничество. И все они даже манерами похожи: цинизм, высокомерие по отношению к простым трудягам, отборная брань. Вот у Даниловича возникнет желание полакомиться цитрусовыми, икрой или другими деликатесами, и помнящий услугу Ефимович ему не откажет. А вот я, на месте директора, должен был бы оформлять проведение земляных работ через бухгалтерию, поэтому бульдозер в лучшем случае прибыл бы на следующий день. Почему? А я не заседал вместе с Даниловичем на партийных собраниях, не был с ним на охоте, не пил в одной компании.

Напрашивался логический вывод: чтобы сделать карьеру и решать вопрос без лишней волокиты, нужно вступить в их партию и освоить принятый там стиль поведения.

Как было заведено, распределенные между начальством деликатесы списывали на один из магазинов – давали заведующей долю дефицита. Обычно каждая заведующая была рада такому подарку – товар не продавали, а выручка есть. А есть план – есть премия. Если бы какие-то иностранцы проверили документацию наших магазинов, то подумали бы, что наши люди там свободно покупают любые деликатесы. На самом деле они те деликатесы только разгружали. Позже замечали как "отоваривается" разнообразное начальство и возмущенно шептались…

Как-то меня послали за картофелем аж в Киев. Зачем? У нас же свой гниет в буртах! Оказывается, один офицер КГБ удостоился повышения, и ему нужно перевезти домашние вещи и мебель до столицы бесплатно. Друзья-мафиози поступили оригинально: оформили рейс автомобиля-рефрижератора как поездку за овощами, конечно, за государственный счет.

Отборная брань.

Осенью, в сезон заготовки овощей и фруктов, на базу часто заезжало партийное начальство города и области. Они любили собирать в кабинете директора всех причастных к процессу, чтобы прочитать лекцию на тему, что и как нужно делать лучше. Высшее начальство не гнушалось при этом использовать достаточно давно апробированный на нашем бескультурье метод, так называемых нецензурных выражений. Вероятно, они свято верили, что многоэтажный мат имеет непревзойденное воспитательное значение, а потому вкусно "присаливали" свои ценные наставления и замечания грязной бранью.

Разыгрывая откровенность, панибратски рассказывали по теме сальные анекдоты и бывальщины. Наши руководители театрально смеялись и усердно поддакивали, восхищаясь мудростью и, что очень важно, своевременностью поданных "сверху" указаний. И как только за родителями города закрывались двери, так руководители меньшего масштаба взрывались дружным хохотом, и смеялись с тупости своих партийных боссов. Из увиденного я сделал вывод: у нас, чтобы выбиться в люди нужно поддакивать начальству и смеяться не тогда когда смешно, а тогда когда нужно…

Отборная ругань у нас издавна является обычным явлением. Один наблюдательный рабочий на эту тему высказался: "У нас же так: инженер подходит к слесарю и просит подтянуть гайку иначе станок выйдет из строя. Тот соглашается, но не идет. Второй раз инженер подходит и уже требует затянуть ту злополучную гайку. Слесарь обещает, но… продолжает заниматься своими делами. Разъяренный инженер прибегает третий раз и кричит: "… твою мать! Станок уже остановился! Сколько же тебя ждать!?" Слесарь встает, посылает инженера… на х…, а потом, сердито ругаясь, идет ремонтировать станок". В таких взаимоотношениях не было ничего удивительного, – какие мы, такая и наша власть. Власть же то состоит из людей-винтиков, молекул вождя…

На тему нашего отношения к своим обязанностям и про начальство ходило множество анекдотов.

Как-то иностранец попросил перевести слова разъяренного рабочего.

Иностранный переводчик перевел дословно: "Рабочий предлагает инженеру пойти и стать пассивным гомосексуалистом. Говорит, что был в интимной связи с его мамой, также, что имел оральный секс с ним, той гайкой, такой мизерной зарплатой и всем руководством предприятия…".

Анна Ивановна.

Диспетчером овощебазы работала одна солидная женщина. В ее обязанности входило каждое утро направлять на ту или иную работу грузчиков и водителей, а позже контролировать качество ее выполнения. Грузчиками в основном работали люди, которые ни на что другое способны не были. Почти все они были людьми ленивыми, но зато виртуозами отборной брани и очень изобретательными, относительно того, как, что, где украсть, чтобы сразу пропить.

Каждое утро Анна Ивановна довольно остроумно, нецензурно характеризовала вчерашнюю работу каждого из них, и в зависимости от той оценки, отправляла на более легкую, или более тяжелую работу. Тех, которые пытались, пересыпая речь привычной бранью, протестовать, она облагала столь изысканным матом, что ошарашенные смельчаки сразу замолкали – переплюнуть ее было невозможно.

Позже Анна Ивановна распределяла работу между водителями. Водители были, людьми посолидней и, соответственно, более сдержанными в отношении брани. Это так, но и они всячески хитрили, чтобы приписать себе работу, которую в действительности не выполняли, или использовать автомобиль для собственных нужд, присвоить неизрасходованное топливо, сославшись на выдуманную неисправность, получить запчасти и присвоить, приписать лишний километраж и время работы, и тому подобное.

А Анна Ивановна уже прошла жизненную школу, и обмануть ее было трудно. Я знал, что она понимала, как тяжело прожить на честно заработанные деньги и поэтому, на мелкие нарушения и приписки не обращала внимания, но тех нахалов, которые теряли всякую меру, довольно грубо ставила на место. Все так, но как только водители и грузчики разъезжались, она моментально превращалась в милую, остроумную, добрейшей души женщину. Для каждого из нас у нее находилось доброе слово, для каждой собаки остатки вчерашнего семейного ужина и сегодняшнего завтрака. Позже, неспешно оформляла документацию и отвечала на телефонные звонки.

Каждый раз какая-то собака нежилась под столом у ее ног. На территории каждого предприятия бегают беспородные собаки. Днем они кажутся лишними, а вот ночью надежно помогают охранникам – будят, когда появляются воры, приезжает начальство.

Смотрел на поведение диспетчера и понимал: вести себя иначе с нашим народом нельзя – на голову сядут. На ее месте каждый, в том числе и я, был бы вынужден вести себя так же.

Наша вороватая натура.

Обычно на Пасху атеистическая безбожная власть объявляла всесоюзный субботник. (Субботник – труд на производстве с перечислением зарплаты в "Фонд Мира" или бесплатная уборка территории.) Обычно выходили все – никто не хотел неприятностей от начальства.

В один из тех дней, кладовщик выдал мне лопаты и веники для раздачи работникам. После обеда, когда территория была убрана, все побросали лопаты и веники, и разошлись кто куда. Я же собрал их, и обнаружил, что не хватает четыре лопаты. Здесь все согласно нашей вороватой ментальности, – забросали грузовик мусором, и водитель оставил лопату себе, – в дороге пригодится. Так же мыслил и владелец каждого частного авто. Водители обзавелись лопатами, а я получил проблемы. Что же делать? Покупать новые, или откупиться магарычом? Дома нашел четыре ржавые изношенные лопаты, почистил их, покрыл черным лаком и занес в склад. Кладовщик принял, – ему главное, чтобы количество сошлось.

Выживание.

Как жили и выживали люди? Средней в то время была зарплата 120 рублей. Меньше всего платили работникам торговли и медработникам,– 68 – 80 руб. Инженер получал – 120. Самой высокой была зарплата у членов Политбюро – 1200. Мой отец, – водитель грузовика 170 – 230. Больше всего зарабатывал сосед, который работал на заводе в литейном цехе – 300. Столько же зарабатывал и дальний родственник, – умел красиво рисовать Ленина на плакатах, которые власть где только не развешивала…

Было трудно прожить за честно заработанные деньги, так сама жизнь заставляла людей искать побочных нелегальных доходов, всячески выкручиваться, и откровенно говоря, воровать. Мы выживали так: мама, как в наших деревнях издавна заведено, вела домашнее хозяйство. Поэтому продукты имели свои, еще и излишки продавали.

Отец так хитрил: грузоперевозки на автомобиле – перевезено за два рейса, расписывал на три, благодаря чему план ходок перевыполнял и получал премиальные за экономию топлива. При возможности "калымил" – использовал государственное авто для частных перевозок.

В сентябре 1975 года я устроился продавцом мяса в один из магазинов города.

Холодильник и холодильная витрина, были крайне изношенными и едва-едва охлаждали мясные туши. Я жаловался заведующей, но она мои слова пропускала мимо ушей. Ситуация была такой: если куски мяса не продавались в день разрубки, то на следующий день они теряли товарный вид, и уже желающих их купить не находилось. Таких почерневших, с душком, кусков ежедневно набиралось 3 – 4 килограмма. Что делать? Жизнь заставляла выкручиваться.

Обычно, каждые весы были выставлены так, чтобы обвешивать на 5 граммов, и еще к тому же продавцы каждую покупку взвешивали вместе с бумагой. Как правило, люди, привыкшие жить в обстановке тотальной лжи, на потерю 2 – 3 копеек внимания не обращали. Был еще один нюанс: мясные тушки разрубались, и продавалась вместе с костями, в соотношении 74:26. В крупных же тушах, процент костей был ниже. Некоторые состоятельные покупатели просили завернуть только вырезку, а кости оставить себе. Эти кости продавались вторично, и таким образом я возвращал деньги за годное только собакам испорченное мясо.

Мой сменщик (работали по 10 суток) терять кровного не хотел, – добавлял к каждой покупке куски испорченного мяса. Покупатели, понятное дело, возмущались, скандалили. У меня же скандалов не было, – считал, что лучше потерять свое, но человека не обидеть. Учитывая эту истину, я сдавал выручки за смену в полтора раза больше, чем мой коллега. Почему? Заметив, что наступила моя смена, люди часто присылали за покупками малолетних детей, – знали, что этот продавец, ребенку выберет лучший кусок и не обвесят.

Был еще один интересный способ заработать лишнюю копейку. Спиртные напитки в то время продавались с 11:00 до 19:00. Знакомые хитрецы, которые хотели похмелиться до работы и снять стресс после, заговорщицки подмигнув, тыкали деньги со словами: "Сдачи не нужно". Зная это, я заранее покупал несколько бутылок спиртного и прятал под прилавком. Если удалось продать три бутылки водки, то можно было спокойно забрать домой килограмм почерневшего мяса. Дома то мясо мыл, кость бросал собаке, а мякоть клал в холодильник.

На то время из продовольствия дефицитными были сгущенное молоко, консервированный зеленый горошек, растворимый кофе, конфеты в коробках, шампанское. Кто имел знакомства среди работников магазина, тот мог то все "достать". Залежалую, покрытую плесенью "Московскую" колбасу девушки отмывали стиральным порошком, и натирали маслом. (Бессмысленно покупать колбасу за 3,80, когда за эти деньги получится "Буковинской" полтора кило, или два кило мяса.)

Так продолжалось до ноября 1975 года. Тогда уже мясо начали завозить по норме, и оно перешло в разряд дефицитов, – продавалось за несколько часов. Вот тут-то у меня "друзей" появилось… (Конечно, купить "по блату" кусок свинины по 1,95, или говядины по 1,86 выгоднее, чем идти на "Колхозный рынок" и покупать у частников в 2 – 3 раза дороже.) Вот так, сама собой отпала потребность жаловаться заведующей на плохую работу холодильной камеры и витрины. К тому времени, "Московская" колбаса перестала покрываться плесенью, – потому что перешла в список деликатесов.

Время от времени, а особенно перед коммунистическими праздниками, в продажу "выбрасывали" вдоволь мяса. Вот тут-то моих "друзей" как ветром сдувало. А и действительно: зачем использовать блат, когда деликатес есть в свободной продаже…

Продажа субпродуктов.

Однажды перед обедом, помощница заведующей привезла с мясокомбината три тонны дефицитных тогда субпродуктов. Обратилась ко мне: "Я заплатила свои деньги водителю и грузчикам. Верни мне потраченную десятку,– ты ее сегодня вернешь с избытком".

В тот день обедать не пришлось,– в обеденный час отпускал дефицитные печень, почки, хвосты, легкие, вымя, сердца всем работникам магазина. Краешком глаза замечал: информация о дефиците распространилась довольно быстро, – у дверей магазина росла толпа покупателей. Двери открылись, и все они бросились к моему прилавку, и выстроились так, как стояли перед дверью. Я торгую за прилавком, а за стеной на товарных весах, заведующая магазином и продавцы обслуживают своих родственников и знакомых. Подходят и деньги суют в карманы моего халата. Под вечер деликатесы стали заканчиваться. Заметив это, задние стали кричать: "Больше одного килограмма в руки не давать!" Учитывая такие возгласы, я громко заявил, что больше одного килограмма в одни руки отпускать не буду. Тут женщина, очередь которой подошла, возмутилась: "А где такое написано!? У меня шесть едоков в семье! Так теперь мне что, шесть раз в очередь ставать!?".

Попросил коллегу из соседнего отдела, чтобы та позвала заведующую, – технически, так сказать, съехал со скользкой темы.

Распродав все, вытер пот со лба и посчитал выручку. Ту десятку я то вернул, но лишнего рубля не было,– очевидно во время той ажиотажной распродажи, кто-то из персонала магазина "забыл" положить стоимость покупки в карман моего халата.

Продажа субпродуктов описываю не зря. Дело в том, что по подобной схеме продавались абсолютно все дефициты.

В феврале 1976 года нормы завоза мяса настолько снизились, что содержать двух продавцов надобность отпала. Почувствовав, что кто-то из нас скоро станет лишним, мой сменщик меня ловко "подсидел", – нашептал заведующей, что я газеты за прилавком читаю и грублю покупателям. Это, правда, что в свободное время я иногда на рабочем месте газеты читал, – не считал это большой виной и подумать не мог, что кто-то сможет этот факт использовать против меня. Что же касается хамства, то тут Дима уже свои грехи свалил на меня. Хотелось врезать клеветнику по морде, но махнул рукой,– он женат, молодожены снимают квартиру, и только что родившегося ребенка было жаль. Пусть работает, – успокаивал себя, – ему это место нужнее. Забрал халат и вернулся работать на знакомую до слез овощебазу.

Почему ухудшилась ситуация с продовольствием? На кухнях в узком кругу родственников и проверенных знакомых, слушатели зарубежных радиоголосов говорили, что началась гонка вооружений, и еще к тому же цены на нефть упали. В этой ситуации правительство СССР, финансы, предназначенные для сельского хозяйства, кинуло на военные нужды. Делились впечатлениями: в газетах ложь, в колхозах упадок, на фабриках и заводах бардак, в армии дедовщина, в тюрьмах беспредел. Печально констатировали: "Наше руководство в Москве, церкви в Канаде, тюрьмы в Сибири, зерновые созревают в США Канаде и Аргентине". (Все знали, что правительство продает нефть и газ и покупает на Западе продовольствие.)

Овощебазу в шутку называли штрафбатом. Часто к нам привозили мелких правонарушителей, 15 суток искупить вину принудительным трудом. Иногда довольно оригинальные люди среди них попадались. Запомнился хохмач с артистическим талантом. Тому, или иному мерзавцу выговаривал так: "Если бы я имел столько ума и совести как ты, то давно уже заседал бы в Верховном Совете". Показывал пальцем вверх и заговорщицки добавлял: "А может, даже еще выше".

"Торговля – дело исконно воровское". (Петр 1)

Зарплата в торговле была самой низкой: 68 – 80 рублей за месяц работы. Правда, при выполнении плана доплачивали 40% премиальных. Почему такая низкая оплата труда в торговле? Скорее всего, руководство Советского Союза знало знаменитый указ императора России Петра I: "Торговля – дело исконно воровское, потому жалованье им (торгашам) положить мизерное. Да вешать по одному в год. Дабы другим неповадно было".

На первый взгляд император России, а вслед за ним руководители коммунистической империи были правы… Если же проблему исследовать тщательнее, то получался парадокс: мизерная оплата труда, даже честных работников провоцировала на злоупотребления, махинации, обман. Это же так просто: как людям платишь, так они и работают. Каждый порядочный человек в системе советской торговли был вынужден или принять общепринятые правила выживания, или уволиться. Было же так: не обманешь ты,– тебя обведут вокруг пальца. Чтобы выжить, работники торговли были вынуждены всячески обманывать покупателей и друг друга: обвешивать, обсчитывать и тому подобное. Чем выше была должность работника торговли, тем большими были злоупотребления. Наивные, честные трудяги, наверх пролезть не могли.

Интересно отметить, что легковые автомобили, которые властные структуры распределяли для продажи передовикам производства, в торговые организации умышленно не направлялись. Но, несмотря на все ограничения на авто, в основном ездили торгаши, – передовики других отраслей промышленности, которые имели право на их приобретение, выгодно перепродавали дефицитный средство передвижения тем счастливчикам, которые сумели занять калымные места в торговле.

"Они, коммунисты, поднимают, поднимают, а потом как опустят…".

Со временем мне надоела эта гадость, поэтому уволился, и устроился работать сборщиком очков в магазине "Оптика". Достаточно быстро понял, что от системы никуда не уйдешь. Здесь также господствовало телефонное право, процветало подхалимство и соглашательство.

Начальству в импортные оправы ставили импортные линзы. Схема стандартная: посетитель заговорщицким тоном тихонько говорил заведующему что-то вроде: "Я от Леонида Даниловича", или подавал записку соответствующего содержания и срочно получал импортную оправу с вставленными иностранными линзами.

Простые же строители коммунизма вынуждены были выбирать оправы и линзы с витрины. Мы в те страшные оправы ставили отечественные линзы, и трудяга тот заказ получал на следующий день.

По подобному принципу продавалось почти все качественные товары: через знакомого заведующего, кладовщика, продавца или с переплатой у спекулянта. Даже с телеэкрана смеялись над нашим способом выживания: "Растворимый кофе завезли на базу, и там растворимый кофе растворился сразу".

Вещевых рынков, тех которые сегодня на каждом шагу, в то время не было. Перепродажа называлась спекуляцией, и за подобные "нетрудовые доходы" наказывали. Новую или подержанную вещь законно можно было только сдать в комиссионный магазин. Там ее оценивали и деньги выдавали после реализации. Правда, не все – определенный процент магазин оставлял себе, как вознаграждение за услугу.

Бывало, по улице разносилась новость: к какой-то семье приехали гости из-за рубежа (чаще всего из Польши), и предлагают на продажу иноземные товары. Заходишь, а там, на кровати, стульях и столе разложена разнообразная одежда, отрезы тканей, жвачка. Гости нахваливают товар и называют цены. Можно было и поторговаться. Все тогда было, но не для всех, потому что всех было много, а хорошего мало.

Зарплата в магазине "Оптика" составляла, как и в торговле, 68 – 80 рублей за месяц труда. Заведующий брал левые заказы, а за рабочими следил, чтобы, кто-то из нас не заработал рубль на обед. Кажется, сам живешь, то и другим жить дай. Но где там…

И несмотря на все, я понимал суть: в нашей социалистической системе, на его месте, даже я был бы вынужден вести себя так же, – брать левые заказы, чтобы заработать на взятку, для получения импорта. Не подмажешь ответственных работников базы, – не получишь импортных оправ и линз. Не получишь дефицита, значит не удовлетворишь заявки начальства. Не удовлетворишь спрос начальства, – слетишь с "теплой" должности… Оно то так, но на своих же работников издеваться зачем? Я, простой сборщик очков, должен 5 – 6 раз подходить к заведующему, и умолять выдать мне для собственного пользования импортную оправу и пару линз…

Специфика левого заработка была следующей: некоторые хитрецы вызывали кого-то из мастеров и просили за определенное вознаграждение срочно отремонтировать оправу или вставить линзы. Зная жлобский характер заведующего, мы старались заработать на обед в то время, когда его не было за прилавком. Однажды заведующий не взял у клиента заказ, мотивируя тем, что оправа ремонту не подлежит. Мужчина же в ответ ему назидательно:

– А ваш мастер, тот, что в очках, вчера сказал, что подлежит и обещал отремонтировать.

Заведующий бросил мне оправу на стол и сердито:

– Цена ремонта рубль, а работы тут на час!

Через десять минут я положил на прилавок отремонтированную оправу, и заметил вспышку гнева на лице заведующего.

Одна подобная неувязка, вторая, и он стал меня выживать, – придираться до мелочей, так загружать работой, что оглянуться некогда. Я рассматривал этого человека и видел типичное лицо негодяя: глаза завистливые, руки загребущие, сердце жестокое, душа черная. Памятью же обладал феноменальной: знал поименно всех бюрократов города, помнил какое зрение, и какие очки носит каждый руководитель и члены его семьи.

Уборщицей работала пожилая верующая женщина. Она рассказывала нам о Боге, про свою молодость, войну и послевоенные годы, вела задушевные разговоры, а потом… доносила на нас заведующему.

И это не удивительно, – стукачество негласно возводилось системой в ранг добродетели государственного значения. Люди во все века хотят кушать вкуснее, спать мягче, так вот эта пожилая женщина думала только о себе. А что, стукачом быть выгодно: помогают решить мелкие проблемы, к качеству работы не придираются, не обращают внимания на опоздания, отпускают раньше, дают выходной, когда попросишь. Как не крути, а со всех сторон выгода.

Как-то наш магазин посетили ревизоры. Заведующий куда-то позвонил и передал трубку контролерам. Через минуту от них и следа не осталось! Мой напарник прокомментировал это так: "Они, коммунисты, поднимают, поднимают, а потом как опустят…".

Терпеть унижение стало невыносимо, и я подал заявление на увольнение – таки выжил меня заведующий.

Позже узнал, что он покончил жизнь самоубийством. Дело в том, что хозяином всех предприятий было государство в лице партийной бюрократии, а руководители были лишь служащими, то есть покорными исполнителями его приказов, поденщиками. Имел большой кабинет, власть над подчиненными, связи в верхах и чувствовал себя причастным к касте избранных. Часто играл связкой ключей (любил он слышать их звон) и на нас свысока посматривал. И вот его там лишнее слово, неосторожный шаг и… он ноль. Вот в состоянии аффекта и совершил непоправимое, – проник в щитовую ради того, чтобы прикоснуться к проводам высокого напряжения.

Работа в ОВО при ГОВД.

Устроился в отдел вневедомственной охраны электромонтером систем связи и сигнализации. Работа была интересной, и хотя хорошего заработка не приносила, все же имела одно существенное преимущество: свободного времени было вдоволь. Отметился утром, и занимайся день, чем хочешь, если на твоих объектах все хорошо. У меня же на работе порядок был всегда, поэтому свободного времени хватало. Тратил его на книги, газеты, журналы, кино, иногда подрабатывал "халтурой", – монтировал охранно-противопожарную сигнализацию на объектах города, но чаще клеил обои в квартирах начальства.

Интересно было работать в жилищах евреев. Замечал: все евреи города знают друг друга, и их общество представляет собой единую семью. Взаимовыручка была нормой: одному повезет занять доходное место, – всех своих к себе притянет. Та же история была с дефицитными товарами: один получит доступ, – все будут иметь. Недостойный же поступок одного еврея по отношению к другому вызвал всеобщее осуждение. Я понимал: другого выхода у них нет, – только таким образом можно сохранить свой этнос, самобытность.

В одной семье мне недоплатили, и я рассказал об этом при выполнении работы в следующей еврейской квартире. На мое удивление, никаких действий, чтобы пристыдить бессовестных скряг не последовало. Из этого факта я сделал вывод: обмануть не своего у них преступлением не считается.

Дома я работал по хозяйству, по вечерам читал Библию, молился, слушал зарубежные религиозные и политические передачи, посещал друзей. Из программ радио и телевидения любил музыку, спорт, иностранные фильмы, потому что все остальное было пропагандой "всепобеждающей, вечно живой" коммунистической идеи. Правду в наших СМИ было нечего и искать, – на страже разумного, правдивого слова не дремля стояла цензура. Правда свобода была, но то была свобода… всячески восхвалять это "вечно живое и всепобеждающее марксистско-ленинское" учение. Чем карьеристы и приспособленцы и пользовались.

Власть – наркотик.

Власть является довольно сильным наркотиком. Всякая власть развращает, абсолютная развращает абсолютно.

Простой пример. Электрики нашего отдела получали удостоверения, по цвету и размеру похожие на удостоверение КГБ, и не раз убеждались, как магически на людей действует красная книжечка. Учитывая это, почти все мои коллеги, выданные им для поездок по работе проездные билеты, отдавали домашним, а в транспорте предъявляли контролерам электромонтерские удостоверение. Красная книжечка также помогала доставать дефициты, решать мелкие проблемы и тому подобное. И не было случая, чтобы кто-то усомнился в правдивости предъявленного удостоверения.

Венчание в церкви.

Постепенно друзья поженились, у них появились свои семейные заботы. Это заставляло меня задумываться над своей дальнейшей судьбой. Я же верил, что как только здоровье улучшится, тогда стану достойным той, которая является моей первой любовью.

Действительно, чувство влюбленности является сильнейшим наркотиком. Выезжал в город и бродил по улицам, чтобы случайно, хоть издали увидеть любимую. В торговом техникуме, который все в шутку называли девичьим монастырем, красивых девушек было достаточно. Их и в дальнейшей жизни встречалось немало, но суть в том, что самой красивой и самой умной была та, которую любишь. Надеялся на чудо. А зря надеялся!

Постепенно весь мир предстал в темных, неприветливых цветах. Скучно, хоть волком вой. Стал встречаться с девушками, но подобного чувства почему-то не возникало. Чувствовал, что так никогда не женюсь. Горячиться в этом деле никак нельзя, но разве всегда прислушиваешься к голосу разума? Стал пороть горячку. Да и как было не паниковать, – зрение плохое, волосы интенсивно выпадают, зубы тоже, – старею, как говорится, не по дням, а по часам… Кому через год-два я буду нужным? Поэтому и выбрал (на мой тогдашний взгляд) лучшую девушку из тех, с которыми встречался, и мы понесли заявление в ЗАГС.

В канун свадьбы пришла портниха, которой заказал пошив свадебной одежды, и сообщила, что на отрезе ткани есть брак, который будет заметен на брюках выше колен. Покупать новый материал было поздно. Настроение испортилось.

По христианскому обычаю венчаются в церкви. Там невесте стало плохо, и у меня появилось подозрение, что это связано с влиянием недоброжелателей.

Во время свадьбы от перегрузки дважды перегорали предохранители. Почему-то подумалось тогда: это нехорошие знаки, – какая свадьба, такая и жизнь будет…

Тот свадебный костюм я больше не одевал – не хотелось. Висел в шкафу, пока я не стал его использовать как рабочую одежду.

Внеочередное комсомольское собрание.

Церковь послушно передавала безбожной власти списки тех, кто венчался или крестил ребенка, поэтому через несколько дней на работу пришел из горкома комсомола активист, и созвал внеочередное комсомольское собрание, на котором подробно рассматривали мой "позорный" поступок.

Вступил я в ряды того союза молодежи в школьные годы, когда верил партийным вождям больше, чем словам родной мамы. Хоть малая, но выгода от комсомола и тогда была. Классный руководитель подзатыльниками выгоняла забывчивых восьмиклассников бежать домой за пионерским галстуком, а мне подобное не грозило – комсомольский значок на груди висел.

В конце концов, без членства в той организации, я не смог бы, как и каждый гражданин Союза, ни в высшее учебное заведение поступить, ни устроиться на приличную работу. И вот сейчас я вынужден публично лить на себя грязь, каяться, унижаться, чтобы не исключили из рядов ВЛКСМ.

Почему? Опять же ради выгоды. Это же никогда меня и за границу не выпустят! А так, будучи комсомольцем, сохраняю право, к примеру, на туристическую поездку в страны социалистического лагеря. Очень хотелось собственными глазами увидеть, как люди живут за пределами "великого и нерушимого"! У нас же по телевизору жизнь в высокоразвитых странах показывали так: 5 минут роскошные дома и автомобили, все остальное время двое-трое безработных на фоне свалки плачутся, как им тяжело жить в "загнивающем" капиталистическом обществе. В подобных случаях всегда выключал звук и смотрел только пейзажи на заднем плане.

На собрании коллеги проголосовали против исключения из комсомола, за что им в благодарность я выставил магарыч. Так, благодаря поддержке друзей, сохранил право осуществить заветное путешествие в Болгарию. Эту дружественную страну в шутку называли 16-й республикой СССР, однако, это не повлияло на строгость проверки, которую устроили всем кандидатам в горкоме комсомола. Экзамен был настолько унизителен, что двое из кандидатов, громко хлопнув дверью, вероятно, навеки лишились возможности созерцать пейзажи солнечной Болгарии. (Понятное дело, мы тогда не могли знать, что через 12 лет СССР перестанет существовать.)

Тем счастливчикам, которые прошли проверку на высокую коммунистическую нравственность, прочитали длинную лекцию про осторожность и бдительность, поскольку агенты вражеских разведок уже ждут нас и сделают все возможное, чтобы завербовать неискушенных советских комсомольцев.

Солнечная Болгария.

В Болгарии меня приятно поразило отсутствие на домах всяких плакатов, лозунгов и портретов партийных вождей. Я удивлялся: социализм… без дебилизма! Кроме того, еще приятно поражала атмосфера доброжелательности – люди испытывают удовольствие, делая другому какую-то услугу. На чистых улицах не встречал бродяг, алкоголиков или нищих. Спиртное в магазинах дешевое, многочисленные кафе и ресторанчики переполнены, но пьяных не было – компании болгар, бутылки вина хватало, чтобы веселиться целый вечер. Это явление зримо демонстрировало культуру народа.

Сигнализацию видел только в валютном магазине, болгарских же милиционеров увидеть не суждено, очевидно потому, что у них нет преступности. Именно так: в валютном магазине возле стекла висел оторванный датчик, который реагирует на удар. Выбивай ночью стекло, залезай и бери, что хочешь. Не брали…

У нас же оборудовали сигнализацией даже киоски уцененных товаров! И это все при том, что стоимость установки сигнализации и ее обслуживание, часто была больше цены тех уцененных товаров.

Однажды одна из девушек радостно похвасталась:

– А я сегодня болгарского милиционера видела!

Той девушке повезло: преступности почти нет, поэтому и правоохранители на улицах встречаются довольно редко.

Жили болгары по-разному, но все дома были на удивление опрятные, аккуратные, а дороги, хоть и не широкими, но без выбоин. Понимал: объясняется это тем, что болгары чувствуют себя хозяевами собственного государства. У нас же каждый гражданин чувствует себя хозяином только своей квартиры или дома. Это означает, что все остальное,– государственное, то есть не мое. Вот и воруем из государственных колхозов, заводов, фабрик, и несем в свой дом, чтобы государственное стало своим. Такое же отношение у нас к улицам, паркам, лесам. Делал вывод: способ их мышления значительно отличался от нашего.

Наглядный пример: возле школы молодежь устроила дискотеку. Один протянул из дома кабель, второй принес магнитофон, третий – цветомузыку. Молодежь танцевала. Был слышен смех, шутки, но никто не распивал спиртное, не ругался, не размахивал кулаками. Если бы не видел собственными глазами, что так можно веселиться на трезвую голову, – не поверил бы. У нас же подобная ситуация вызывает со стороны молодежи жалобы: "Заливаем тоску самогоном, потому что никто о нас не беспокоится – ни колхоз, ни комсомол, ни управление культуры".

Вспомнилось, как однажды зашел с ровесниками в колхозное девичье общежитие. Ребята перед визитом, как у нас принято, выпили спиртного. (Как у нас говорят, остограммились.) Один из нас, очевидно, перебрал меру (окилограммился), потому что заснул на постели девушки, и… описался. Владелица кровати к нам насмешливо: "Вот такие казаки сейчас на Украине!" И возразить было нечем, – народ, действительно, деградирует.

Экскурсоводом нашей группы был лысоватый, склонный к полноте мужчина лет тридцати. Я спросил, имеет ли он друзей в банках, и услышав утвердительный ответ, попросил обменять рубли на левы. На мое удивление, мужчина в обещанный срок обменял деньги по официальному курсу и отказался взять за услугу вознаграждение. Его любила очень красивая молодая девушка. Я заподозрил, что та юная красавица, скорее всего, любит его деньги. Однажды в конце дня, я бесшумно шел по почти безлюдному пляжу. Положив голову на грудь любимого, девушка с закрытым глазами счастливо улыбалась. Подумалось тогда: даже любовь у них без лицемерия…

Болгары красивы. Особенно девушки и молодые женщины. Гибкий стан, густые темные волосы, карие глаза, смуглое тело. Если наши люди, чтобы хорошо выглядеть, покупают модную одежду, украшения, косметику, то у болгар красота естественная.

Еще в первый день пребывания на земле солнечной Болгарии руководитель нашей группы (что он работник КГБ догадывались все) предостерег всех нас против любовных романов с иностранцами. Долго объяснял, что в загранпаспорте зарегистрировать акт бракосочетания невозможно.

Однажды вечером, в рамках культурного обмена, повели нас на дискотеку. Меня приятно поразила атмосфера доброжелательности, искренности. Не было подогретых спиртным, не было парней уголовного вида, не слышно грязной брани. Непривычно это было. Поразила доселе невиданная атмосфера раскрепощенности, открытости, искренности. У нас же обычно люди закомплексованные, зажатые, запуганные, – каждый кого-то подозревает, и каждый раз долго думает: то ли правду сказать, выгоднее соврать… Почему-то вспомнилось сравнение из песни: "Снег без грязи, как долгая жизнь без вранья". Взаимоотношения у них без грязи и поэтому жизнь приятнее, и соответственно, дольше…

Давно мечтал приобрести иностранный радиоприемник. В валютном магазине был представлен широкий выбор радиоаппаратуры. Одно плохо: нет валюты. Попутно обратился к нескольким ребятам из нашей группы: "Может, какой-то иностранец будет продавать доллары или марки, сообщите, пожалуйста, мне".

Вечером того же дня ко мне подошел руководитель группы и сказал: "Интересуешься валютой? Подожди, дома в КГБ мы еще поговорим об этом". Настроение испортилось – растворившись в атмосфере раскованности, искренности, потерял бдительность. Как же я устал от нашей продажности.

Повезли на экскурсию посмотреть панораму исторических сражений. А там, на зеленом травяном фоне крупными камнями выложено: МОСКВА, КИЕВ, ОДЕССА и тому подобное. Другими словами, всем нам надоевшие, вездесущие, надписи, визитки вроде "Здесь был Вася". Названий же чужих городов не было. Возможно это объясняется тем, что иностранцы ленятся таскать и выкладывать тяжелые валуны для того, чтобы прославить свой край?

Вспомнились слова песни Владимира Высоцкого: "Распространенье наше по планете особенно заметно вдалеке, – в общественном парижском туалете есть надписи на русском языке!".

Иностранцы такие же люди как и мы: такая же голова, туловище, руки, ноги. Отличаемся мы только тем, что мозговые извилины у нас закручены в противоположном направлении…

В столовой рядом с нами питались молодые сторонники коммунистической идеи из Греции. (Что-то вроде наших комсомольцев.) Наблюдательные парни и девушки из нашей группы обратили внимание, что их кормят значительно лучше. Все пришли к логическому выводу: они, граждане так ненавистной им капиталистической системы свое пребывание валютой оплачивают, а мы, жители "социалистического лагеря", – "деревянными" рублями.

На ступеньках ресторана, среди группы туристов, молодой чех, используя общепонятные слова, мимику и жесты, возмущенно объяснял, как жестоко советские войска летом 1968 года раздавили их жажду правды и свободы. Больно стало, что и я являюсь молчаливым соучастником преступлений нашей власти.

Повели нас посетить мавзолей ихнего "Ленина", – Георгия Димитрова. Чем ближе я подходил к усыпальнице, тем хуже стал себя чувствовать. При входе, и в каждом закоулке стояли "гайдуки" – молодые охранники в национальной одежде: белые приталенные штаны, белая с красным куртка и высокая баранья папаха. Пахло затхлостью, каким-то дезинфицирующим раствором.

Когда же стал спускаться по лестнице к саркофагу, стало совсем плохо. Такое впечатление, будто из меня выкачали всю энергию, силу. Чувствую: вот-вот потеряю сознание. Это же какой конфуз будет мне и скандал нашей группе! Чтобы избежать худшего, устремил взгляд на затылок предыдущего человека, и стал искренне молиться: "Господи, помоги, дай силы выйти на чистый воздух". Едва поднялся по лестнице из могилы вверх. Медленно кое-как оклемался. Вот так я был в склепе, а идола так и не видел.

Две ночи плохо спалось, только задремлю – снится дед (по отцовской родословной). Появилось предчувствие беды.

Следует заметить, что в социалистической стране, наши развлечения в свободное от экскурсий время руководители группы не очень-то контролировали, поэтому все отдыхали как хотели и могли. Я уже говорил, что болгары красивые. Тут еще и оказалось, что они очень галантные ухажеры. В последний день, наивные девушки, которые забыв предостережение, имели неосторожность влюбиться, горько плакали в объятиях любимых – понимали, что прощаются навсегда.

Валюту я все-таки купил. И оказалось, что тех 2 долларов и 20 немецких марок на радиоприемник мало. Докупить же валюты не мог – уже не было денег. А я не очень то и переживал – твердая валюта она и в Африке валюта. Докуплю, – думаю, – дома и приобрету радиоприемник в "Березке". (Так назывались валютные магазины в столицах союзных республик.) Хранение капиталистических денежных знаков у нас каралось законом, (нашли более 100$ – заключение гарантировано) поэтому те иностранные купюры я спрятал за подкладку модного тогда кошелька. (Были такие с фотографией подмигивающей японки.)

Возвращение домой.

Вернувшись на родную Украину, попал, словно на другую планету. Бросались в глаза серые дома с облупленными фасадами, кучи мусора и мрачные, всегда чем-то озабоченные люди. В первый же день на родной земле, тот кошелек я взял с собой в город, но заметил, что он перегибается, когда я сажусь. Жалко было фотографию подмигивающей красавицы, и поэтому я попросил девушку из нашей группы, чтобы она сохранила его до вечера в сумочке. Согласилась. В конце дня девушка горько плакала, – кошелек украли, когда она стояла в очереди за пирожками. К обворованной подходили подруги и, поглядывая на меня, успокаивали, что-то шептали на ухо. Я догадывался: они убеждают подругу в том, что я блефую, то есть вменяю ей, наивной, пропажу несуществующих денег. Ситуация была идиотской: понятное дело, я ничем не мог доказать свою правоту. Девушка же плакала, и обещала переслать похищенную сумму почтовым переводом. Я догадывался, что не вышлет ни копейки. Так и случилось.

А впрочем, я не таил на нее зла,– потому что понимал: всему виной наш образ жизни, который породил такую преступность.

Дома родители встретили печальной новостью: "А мы деда похоронили". Но эта трагическая весть для меня уже не была неожиданной, – вещий сон правдиво указал дату смерти. Переживал, что будут неприятности за то, что интересовался валютой, но обошлось.

Глава III

Планирование акта самопожертвования.

Мне очень нравился поступок Моисея, который перед всем оголтелым, развратившимся народом разбил, и сжег золотого идола. Вот и я, по его примеру, мечтал ценой собственной жизни разрушить мавзолей советского идола – Ленина, который находится в столице социалистической империи. Именно этот объект, считал я, стоит того, чтобы пожертвовать своей жизнью. Из программ радио "Свобода" слышал о подобных попытках своих предшественников. Особенно запомнилась рассказ о взрыве в середине мавзолея в сентябре 1971 года. Тогда вместе с подрывником погибла супружеская пара, несколько человек, в том числе дети, были ранены. Тело вождя было накрыто пуленепробиваемым стеклом и потому не пострадало. Очевидно, чтобы не вызвать подозрения, смертник не рискнул больший заряд на теле поместить.

Конечно, наши средства информации эти факты замалчивали. Итак, – рассуждал я, – достаточное количество взрывчатки в середину усыпальницы не пронесешь. А впрочем, похожий план не устраивал меня по другой причине, – погибнут невинные люди.

Выкристаллизовался вариант: нужно поместить солидный заряд вплотную к боковой стене. Взрыв прогремит на весь земной шар, – такое невозможно скрыть, а тем более восстановить к моменту начала их сатанинской демонстрации. От взрывной волны вылетят окна в Кремле, слетят звезды с погон у многих партийных генералов, а самое главное,– этот взрыв разбудит народы Империи от рабского сна.

Своей жизни мне было, не жаль, ибо кто я такой в нашем социалистическом раю? Я ничтожный, бесправный раб, такой же, как все мои соотечественники, кроме, конечно, коммунистической элиты. Кроме этого, уже надоело работать на аптеку и оптику.

Смелость часто является следствием чувства обесценивание жизни, тогда как трусость, всегда, – следствие ложного преувеличения ее ценности. (Ф.Искандер)

С чем у каждого ассоциируется старость? Плохое зрение, отсутствие зубов и волос на голове, запах лекарств. Так таким же я был уже в молодости: зрение испортил книгами, плохие зубы унаследовал от родителей, волосы выпадали вследствие осложнения после травмы, случившейся из-за колдовства, всевозможные болезни прилипали сами. Жалко было только маму, потому что, как в одной русской песне поется: "Жена найдет себе другого, а мать сыночка – никогда".

Знал: ни один патриот во время вражеского нашествия не откажется идти в армию. Не откажется, даже зная, что на войне убивают, и что дома в случае его смерти останутся на произвол судьбы родители, жена и дети…

Конечно, страшно умирать, но еще страшнее прожить всю жизнь подлым трусом, ничтожным рабом. Нас же долгое время воспитывали на идеологии самопожертвования ради светлой цели. Обычно в молодости одни фанатики посвящают свою жизнь революции, другие – Богу. Я же выбрал эти два пути одновременно. По примеру Моисея, планировал уничтожить мавзолей коммунистического идола, и просил на это Божьего благословения. Просил благословения, потому что знал: мавзолей является культовым сооружением коммуносатанистов, которое охраняет сам сатана!

Считал, что просить благословения Всевышнего – это очень мудрый ход. А и действительно, почему Моисею можно, а мне нет? Знал: за уничтожение идола еще ни один мужчина не назвал Моисея преступником. Знал из Библии, что наш Бог является Богом не мертвых, а живых. У Него все живые, поэтому пострадавшие во все века за правду и веру, в потустороннем мире встретят меня с почестями.

Когда Иисус Христос прибыл в Иерусалим, прекрасно зная, что там Его приговорят к высшей мере наказания – распятию. Ученики, а позже последователи, во время гонений на веру смело проповедовали учение Христа, прекрасно зная, что их за это ждет. Вот и становились священномучениками. Так и я…

Ленин – основоположник сатанинской идеологии!

За что же я так ненавидел организатора так называемой Великой Октябрьской социалистической революции? В каждой нации есть порядочные люди, и есть негодяи. В сознании каждого из нас борются добро и зло, любовь и ненависть. Порядочные люди живут честно, потому что они так воспитаны. Подлых в нормальном обществе сдерживает от зла страх Божьего наказания, страх перед правосудием, стыд перед людьми. А Ленин отменил стыд, узаконил беззаконие!

Первая мировая война затянулась во времени, захлебнулась в крови. В результате неслыханной коррумпированности и некомпетентности всех слоев властных структур, в Российской империи образовался хаос, который, что вполне логично, вызвал недовольство населения. Вот этим и поспешили воспользоваться различные революционеры. В трудное для государства время коммунисты пообещали легковерным обывателям земной рай: Равенство, Братство, Свободу. Марксистско-ленинские проповедники уверяли, что Вселенная, и наша планета Земля возникли в результате эволюции, то есть, сами собой. Бога нет, а раз так, то все позволено! Долго революционеры кормили обывателей сладкой словесной отравой, – зомбировали сознание, и так-таки достигли цели.

Откуда мятежники взяли деньги на революционную деятельность? Сначала они проводили "эксы", – грабили государственные кассы и экспедиции, которые перевозили деньги. Вспыхнула Первая мировая война, и правительство враждебной Германии стало щедро финансировать коммунистов, чтобы изнутри развалить Российскую империю. И это логично: на войне цели оправдывают средства.

В начале 1917 года русская армия на фронтах достигла значительных успехов, – до победы было уже рукой подать. Оно-то так, но вождь коммунистов, Ленин, оказался на удивление талантливым популистом. Он честно отрабатывал немецкие марки: обещал прекращение войны, мир – народам, хлеб – голодным, заводы и фабрики – рабочим, землю – крестьянам. Бросил клич: "Мир хижинам – война дворцам", и этим узаконил грабеж. Говорил про кухарку, которая при советской власти сможет научиться управлять государством.

Обещал: "Кто был никем, тот станет всем!" Этим самым он давал понять: при новой власти у бедноты (пролетариата), появится много возможностей для карьерного роста. Люди, уставшие от затяжной, кровопролитной войны поддержали "миротворца" Ленина, – пошли за ним "на бой кровавый, святой и правый".

Царь в своем дневнике так охарактеризовал положение дел: "Кругом измена, трусость и обман!".

Вспыхнула "октябрьская революция", и расшатанный различными революционерами корабль Российской империи утонул вблизи гавани.

Ленин выполнил обещанное: подписал выгодный немцам, но позорный для России мир. Одним росчерком пера Ленина, Россия потеряла то, что кровью завоевывала триста лет! Позже вождь коммунистов так же легко подписал смертный приговор императору и всей его семье с прислугой.

Русский поэт Лермонтов за сто лет до революции он написал такие пророческие строки:

"Настанет год, России черный год,

Когда царей корона упадет;

Забудет чернь к ним прежнюю любовь,

И пища многих будет смерть и кровь;

Когда детей, когда невинных жен

Низвергнутый не защитит закон;

Когда чума от смрадных, мертвых тел

Начнет бродить среди печальных сел,

Чтобы платком из хижин вызывать.

И станет глад сей бедный край терзать;

И зарево окрасит волны рек:

В тот день явится мощный человек,

И ты его узнаешь и поймешь,

Зачем в руке его булатный нож:

И горе для тебя!– твой плач, твой стон

Ему тогда покажется смешон;

И будет все ужасно, мрачно в нем,

Как плащ его с возвышенным челом".

Так и случилось: революционеры, освободив людей от веры в Бога, нарушили связь поколений. В людях разбудили звериные инстинкты, умело сыграли на стремлении и порыве человеческой души к справедливости. Гражданам были указаны причины их бед, и, как издавна ведется, они внешние: долой царя, долой буржуазию, да здравствует равенство! За привлекательными лозунгами люди не замечали страшной опасности: нищих, ленивых, неудачников, убедили, что в их бедах виноваты буржуазия, кровопийцы-помещики. Другими словами, богач виноват, что ты такой неумеха и бездарь.

Конечно, тогдашние общественно-экономические отношения идеальными не были, но основная причина человеческих бед всегда была, есть и будет внутренней, она – внутри человека. Этому учит Библия, и это правда. Именно против этой правды направили свои усилия коммунисты. Они заявляли, что мир делится на два класса: трудящихся и паразитов-эксплуататоров. Пели "Интернационал": "Лишь мы, работники всемирной, великой армии труда владеть землей имеем право, но паразиты – никогда".

Умных людей и тогда было много. Они в средствах массовой информации говорили, что философия грабежа богатых, для раздачи их богатства бедным, стара как мир, и является преступной, абсурдной. Никто из богатых людей, нажитое веками добро так просто не отдаст, вспыхнет гражданская война, которая приведет к братоубийству, разрухе, голоду, холоду, росту преступности и деградации общества. Нарушение же заповедей Господних навлечет Божий гнев на весь край, результатом которого будут войны, вражда, эпидемии, стихийные бедствия, болезни, катастрофы, падение морали и, в результате, полное вырождение нации.

Историки свидетельствовали: идею справедливого общества, в котором все будет общее, все будут равны и счастливы, еще в IV веке до Рождества Христова провозглашали знаменитый античный драматург Аристофан и философ Платон. Позже было много попыток построения бесклассовых государств на лозунгах равенства, братства и свободы, но суть у них оказывалась общей: каждый гражданин вынужден был подчиняться верховным идеологам, и вести себя как основная масса "свободных, счастливых" граждан.

История свидетельствует: каждая их "Утопия" заканчивалась трагически, – вместо желанного счастливого, бесклассового общества всегда выходил… концлагерь с верховными правителями и многочисленными привилегированными наблюдателями, которые "справедливо" распределяли материальные блага, и методом вербовки агентов выявляли и наказывали недовольных. В среде "свободных" граждан всегда царила атмосфера подозрительности, среди верховных жрецов плелись интриги за лучшее место на вершинах власти.

Рано или поздно, все те модификации обществ на началах равенства, братства и свободы, переживали экономический и духовный упадок, и в итоге, терпели крах. Историки убеждали, что так будет и в этот раз, но кто их тогда слушал?

Первым декретом советской власти было закрытие оппозиционных изданий, поэтому те, кто осмеливались говорить правду, моментально становились контрреволюционерами, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Коммунисты начали невиданный террор. Священников убивали, высылали на Соловки, храмы разрушали. Тех, кто не желал принимать новую веру, новый образ жизни, также уничтожали, отправляли в концлагеря. Вчерашние "никто" упивались вседозволенностью, "экспроприацией" (грабежом) чужого богатства, однако не заботились о народе, а лишь о собственном обогащении.

В революцию поверило много образованных, порядочных людей, но их быстро вытеснили приспособленцы – карьеристы. Ложь, насилие, вседозволенность, нашли благодатную почву для размножения и процветания. Вместо обещанного равенства, братства, свободы, народ получил привилегированную партийную бюрократию, а также ужасные концлагеря Сибири и Севера, где по замыслу вождей коммунизма, должны находиться все инакомыслящие.

Революционеры быстро поняли, что физически казненный человек – потеря для экономики, а осужденный – дармовая рабочая сила. Цивилизованные государства достигали расцвета благодаря силе техники, Советская империя, – благодаря бесплатному ручному труду своих узников.

Вся история советской власти – ложь, кровь, слезы. Как сказал русский поэт А.С.Пушкин: "Нет ничего страшнее русского бунта, бессмысленного и беспощадного". Современный поэт объяснил суть коммунистической идеологии доходчивее: "Кроме мордобития никаких чудес".

Можно сказать, что коммунистическая идея, – это хорошо разрекламированная, и идеально упакованная мерзость. Наивные же граждане охотно слетаются на привлекательную идеологию, как мухи на ароматную, блестящую липучку, и в результате, гибнут там как мухи. Пели же радостно: "Нас еще судьбы безвестные ждут", а позже попадали в жернова самими же раскрученного маховика массовых репрессий.

"Будьте образцово беспощадными. Расстреливать, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты". (Ленин)

Я глубоко ненавидел организатора социалистической революции – Ленина, за то, что он направил свою образованность, свой организаторский талант, на разрушение возводимого веками устоя, на создание антихристианской религии, что привело к узакониванию и морального оправдания насилия над личностью, над целыми народами. За то, что он создал империю СССР, в которой даже название лживое.

Союз – добровольное объединение. На самом деле оно было принудительным.

Советское – это когда власть принадлежит советам рабочих и крестьянских депутатов. На самом деле власть имели партийные чиновники.

Социалистических – это когда социальная справедливость. На самом деле, партийцы получали деликатесы в спецраспределителях, отдыхали в закрытых санаториях, а пролетариат стоял в очередях и отоваривался по талонам.

Республика – это государство, в котором у власти народ. На самом деле, у власти была компартийная элита.)

Террористы убивают людей, разрушают дома, и за эти преступления их все ненавидят. Коммунисты же разрушили сознание людей, натравили бедных на богатых, убедили, что выгоднее жить не по заповедям вымышленного Бога, которые запрещают грешить, а по собственным законам вседозволенности. У революционеров нашлось немало последователей, потому что, понятное дело выгоднее грабить, чем работать, легче опускаться вниз, чем подниматься вверх.

Вождь коммунистов, – Ленин лично никого не убивал, но он создал идеологию взаимоненависти, перессорил все слои населения, в результате чего вспыхнула гражданская война.

Теоретики революции придумали гимн: "На бой кровавый, святой и правый марш, марш вперед, рабочий народ!" На какой же бой коммунисты посылали народ? Против оккупантов? Да нет, – грабить богатых, чтобы их добро разделить поровну между бедными. И никто не подумал, что братоубийственный бой кровавый не может быть святым и правым…

Следующий вождь заявлял, что по мере приближения коммунизма классовая борьба будет обостряться. Идеологи заявляли: "И вечный бой, покой нам только снится!" Представляете, каким бы был тот коммунизм, и кто бы до него дожил? А коммунистам и этого было мало, – они провозглашали:

Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем.

Мировой пожар в крови,

Господи, благослови. (А. Блок)

Для достижения этой цели распространяли свою идеологию и оружие по всей планете. А и действительно: зачем закладывать взрывчатку, стрелять, – создай религию взаимоненависти, и люди сами поубивают друг друга, уничтожат земную цивилизацию. Именно это, распространением своей идеологии и гонкой вооружений последователи "вождя мирового пролетариата" и пытались сделать.

Все, что произошло можно объяснить кратко, просто и понятно. Преступные группировки ночью воруют богатства государства и грабят граждан, и этим нарушают закон.

Так вот, главарь крупной преступной группировки Владимир Ильич Ульянов (Ленин), придумал гениальный ход: переименовал банду в партию, и в благоприятный момент, силой вооруженных революционеров (бандитов) захватил власть. После победы революции (вооруженного государственного переворота), богатства государства автоматически перешли в собственность партии (банде). Всем желающим, дали возможность вступить в компартию (банду), и наслаждаться властью (беспределом). Коммунисты (бандиты) уже среди белого дня экспроприировали (грабили) богатства церквей и состоятельных граждан. Бедным раздали часть экспроприированного (награбленного) и этим завоевали их расположение, симпатии.

Тех, кто дерзнул выступить против власти, или выразить недовольство, приговаривали к десяти годам лагерей без права переписки или расстреливали. Убивали даже невинных, ради того, чтобы поддерживать атмосферу страха.

Менялись генсеки (паханы), но не менялась суть: хочешь жить, – хвали мудрость партии (пахана с шоблой блатных), будешь протестовать, – получишь убийственный ярлык "контрреволюционер", "враг народа", "антисоветский элемент". Сначала коммунисты ели богатства государства и состоятельных граждан, а позже – друг друга. Я понимал, что такие насмешки над Богом и людьми не может продолжаться вечно, но очень уж хотелось тот процесс ускорить…

Кстати, я тоже, ради карьеры, мог в свое время легко вступить в коммунистическую партию и жить в свое удовольствие за счет оболванивания и угнетения простых людей. Не вступал в КПСС, потому что мне ненавистна философия коммунизма, и горькой хлеб, добытый ложью.

Изготовление взрывчатки.

Все время меня не покидало желание раздобыть взрывчатку, для уничтожения усыпальницы коммунистического идола. Случилось так, что на складах предприятий я заметил химикаты, необходимые для изготовления взрывчатки. Как же ее изготовить? Выход один: нужны необходимые знания, поэтому я записался в научную библиотеку и засел за книги. Химреактивы выносил с предприятий свободно, ведь охранниками были свои люди, – работники нашего отдела охраны. Нахимичил. Получилось около 15 кг взрывчатки.

Однако, как дрова не загорятся без спичек, так и взрыв не состоится без детонатора. Снова возник вопрос: из чего изготовить это устройство? И, вот успех! Случайно зашел в хозяйственный магазин и увидел в продаже дымовые шашки для окуривания садов.

Тут же в голове появилась идея: необходимые химикаты можно же извлечь из дымовых шашек! Из прочитанных книг знал, что в конце прошлого века анархисты в покушениях на царя использовали бомбы, изготовленные на основе бертолетовой соли, но вот рецепт смеси, книги, к сожалению, не сообщали. Самодельные устройства изготовленные "бомбистами" были настолько чувствительными, что взрывались от удара о землю.

Снова засел за книги, и ответ был найден.

Святой мученик Созонт.

Пасмурным воскресным днем пошел в церковь. В конце богослужения, священник произнес проповедь, в которой рассказал о подвиге и мученической смерти верного Богу пастуха Созонта.

Благочестивый юноша видел бесчестие, поруганную веру и всячески приобщал людей к истинному Богу. Войдя в святилище, в котором стоял золотой идол, он отломил у него руку и, раздробив ее, раздал золотые обломки нищим. В городе возникли беспорядки, и много людей было допрошено, и подвергнуто жестоким пыткам. Не желая, чтобы другие страдали, святой Созонт сам пришел к правителю Максимиану. На допросе так объяснил свой поступок: "Я сделал это для того, чтобы все увидели бессилие вашего бога. Потому что, когда я раздробил у него руку, он не оказал мне сопротивления, ничего не сказал, не обнаружил боли, не издал стона. На самом деле, будучи немым и неразумным, мог ли он сопротивляться? Если бы он был истинным Богом, и живым, то противился бы мне и не позволил причинить себе зла. Я же, зная, что это – идол, а не бог, раздробил руку его, и даже всего его хотел раздробить, чтобы не поклонялись вы изделию рук человеческих, которое, хотя имеет и очи, и уши, и уста, и руки, и ноги, однако не видит, не слышит, не говорит, не воспринимает касание, не ходит, никак не может помочь себе, когда его бьют или раздробляют на части".

Правитель приказал замучить молодого христианина. Возле гроба с телом святого произошло много исцелений и чудес. Позже в том крае была возведена церковь во имя святого Созонта, для славы Истинного Бога, в Троице Единого.

Подобные рассказы о подвигах библейских героев с каждым днем все больше вдохновляли меня на разрушение рукотворного коммунистического идола.

"Если не я, то кто? Если не сейчас, то когда?".

Шло время, а я продолжал молиться за селом.

Просил Бога: "Господи, благослови меня, и я уничтожу сатанинского идола, не испугаюсь, но сделай так, чтобы не пострадали при этом невинные люди. Используй меня для спасения народа. Если не я, то кто? Если не сейчас, то когда? Господи, знаю, что в этом поступке есть элемент самоубийства, но как иначе можно уничтожить усыпальницу идола?

Знаю, Господи, что Ты не любишь самоубийц, а потому прошу тебя: сделай для меня исключение из правила, как это в свое время сделал царь Ахашверош царице Эстер!".

Часто в молитве к Богу говорил: "Господи, я смогу пить чашу, которую пил Иисус, я пойду за Ним! Я готов на все, а впрочем, пусть будет не так, как я хочу, а как Ты хочешь".

"Выпадает тебе страшная тюрьма".

Ради разрушения коммунистического идола день за днем тайно изготавливал взрывчатку. Чтобы продолжить рассказ о дальнейшей истории моей жизни, должен признаться: был женат, у нас подрастал сын, но не могу сказать, что был счастлив в браке. Правда, не изменял жене, потому что это грех перед Богом. Эти подробности необходимы, иначе в правдивость описываемых событий, трудно поверить…

Мама заметила, что я тайком занимаюсь чем-то подозрительным и предостерегла: "Смотри, сынок, будь осторожен, потому что я ходила к гадалке и та нагадала, что выпадает тебе страшная тюрьма". Однако я подумал, что мама что-то подозревает и так говорит для того, чтобы напугать меня, чтобы я прекратил что-то там химичить.

Еще раньше, размышляя над типичными чертами своего народа, поставил себе твердое условие: никому, абсолютно никому не говорить о своих планах. Меня пугала страшная лицемерность, продажность соотечественников. Родителям, что вполне логично, также не рассказывал о своих намерениях.

"В последние времена бесов в аду не будет. Все будут на Земле и в людях". (Лаврентий, архимандрит Черниговского троицкого монастыря.)

Существует поверье, что в ночь на 1 мая – Вальпургиева ночь, во время которой вся невидимая нечисть спускается на Землю справлять свой сатанинский шабаш. Днем же шабаш продолжала зримая нечисть.

Каждый год 1 мая, – в День международной солидарности трудящихся, и 7 ноября, – годовщину вооруженного захвата власти, правительство Советского Союза устраивало "праздничные демонстрации". В столице империи, на могилу-трибуну первого вождя революции поднимались члены правительства, лицезреть военный парад и демонстрацию трудящихся. Демонстрации достижений социализма проходили на трети планеты – во всех странах социалистического лагеря, в столицах республик, областных и районных центрах.

Мимо заполненных разнообразными руководителями и гостями трибун, с транспарантами и иконами основоположников революции, проходили все возрастные категории радостных людей. Звучали гимны, призывы, марши, революционные песни, крики "Ура!".

Это был какой-то массовый психоз, сатанинский шабаш. На самом же деле эти вожди были преступниками, – они создали религию братоубийства, перессорили все слои населения! В результате, сотни миллионов людей были протянуты через застенки ЧК, гражданскую войну, разруху, голодоморы, коллективизацию, исправительно-трудовые лагеря, Отечественную войну, гонку вооружений, ядерные испытания, локальные войны, вроде "введения ограниченного контингента в демократическую республику Афганистан". Плакаты же, которые висели повсюду и везде, которые несли демонстранты, заявляли: "Миру – мир!", "Все во имя человека, все для блага человека!".

Были мизерные зарплаты, пустые полки магазинов, очереди за товарами даже первой необходимости, ложь повсюду и везде, воинствующий атеизм, закрытые границы, экспорт революции и оружия, выборы без выбора, стукачи в каждом коллективе, исправительно-трудовые лагеря и спецпсихбольницы для инакомыслящих и много других безобразий. И над всем этим постаревший генсек, который два слова без бумажки не может связать, зато очень любит всевозможные награды и целоваться взасос. И за это люди благодарны Марксу, Энгельсу, Ленину, Брежневу, членам престарелого Политбюро!?

Сначала политику каждого генсека и правящей партии средства массовой информации истерически расхваливают, а после смерти или смены руководства – осуждают. То торжественно вносят тело Сталина в мавзолей, а как оказалось, что он тиран, – тайно спешно выносят… Люди, – это мыслящие существа или отара овец?

Я глубоко, каждой клеточкой тела ненавидел этот маразм! Протестовать, обязательно протестовать! Ценой никчемной жизни уничтожить усыпальницу самого страшного преступника всех времен и народов!

"Будущее принадлежит нам, Боже – вольным".

Был знакомый, у которого с психикой было не все в порядке, – летал в пространстве и времени. Как-то он странно посмотрел на меня и сказал: "Я был в психушке, и видел там тебя". Его взгляд будто проникал сквозь меня: "Будущее принадлежит нам, Боже – вольным". (Он именно так и сказал: Боже – вольным)

Я знал, что те, у кого с головой проблемы, иногда говорят пророчества, и очень расстроился по этому поводу. Оказалось, что в психиатрической больнице моего знакомого действительно лечили, – он вызвал милицию и заявил: "Я видел, как на этом месте двое парней убили человека!".

Те проверили статистику преступлений, и убедившись, что странного поведения юноша их обманул, отвезли лжесвидетеля на принудительное лечение. Позднее на указанном месте двое негодяев действительно убили человека, так что тот психически больной юноша видел преступление, которое… должно было состояться в будущем! Подобные предсказания считались болезнью психики, и парня за казенный счет так интенсивно лечили, что "залечили", – бедняга совсем потерял над собой контроль: стал пить, употреблять наркотики.

Настойка из черта.

Как-то на работе один из коллег предложил купить изготовленный талантливым родственником оригинальный графин для напитков, – внутри слегка зеркального сосуда стеклянный черт со свиным рылом, рогами и длинным закрученным хвостом что-то наливал из бутылки в рюмку. И улыбка при этом была у него удивительно лукавой, ехидной. Только внимательно вглядевшись внутрь, сквозь зеркальный оттенок темноватого стекла можно было разглядеть то произведение шутливого стеклодува. Я наполнял тот графин спиртными напитками и наливал из него себе и гостям. Все удивлялись, когда я давал графин в руки, и просил внимательно посмотреть сквозь стекло внутрь. Показал также и маме, а она мне поучительно: "Это, сынок, недобрый знак. Немедленно уничтожь или продай этот дьявольский сосуд, ибо получается так, что ты сам пьешь и гостей угощаешь настойкой из черта!". Я так и сделал: за что купил, за то и продал, то оригинальное творение гостям из Польши.

Представление документов на экскурсионную поездку в Индию.

Наступил апрель 1982 года. В один из весенних рабочих дней мне совершенно случайно попалось на глаза объявление: "Желающие поехать в туристическую поездку в Индию, обращайтесь в профком". Однако эта случайность стала началом головокружительных приключений в моей жизни. В сознании, по непонятным причинам, появилось нестерпимое желание посетить эту экзотическую страну. Поскольку на работе я имел добрую репутацию, то считал, что имею неплохие шансы на экскурсионную поездку. Мой портрет даже хотели повесить на "доску почета", но парторг выступил против: "Он в церкви венчался, а верующим не полагается красоваться на таком почетном месте".

В эпоху холодной войны, каждого желающего посетить капиталистическую страну, власть рассматривала как потенциального перебежчика в стан идеологического врага. Знал: будут тщательно проверять не планирую ли я в Индии, по примеру дочери Сталина просить политического убежища. Знакомый с детства с практикой двойной морали, был готов сыграть роль преданного коммунистическим идеалам юноши.

Когда же зашел в обком профсоюзов, то ответственный чиновник доверительно сказал: "Я верю, что ты хороший парень, но этого мало. На вот, посмотри характеристики приспособленцев, которые поедут за границу. Они такие активисты-коммунисты, такие продажные проститутки, что уже негде и пробы ставить! Принесешь такую же характеристику – поедешь и ты". Сам же пристально смотрит мне в глаза – хочет увидеть, как я на это среагирую. Я же прикинулся "шлангом", то есть простачком, – а мне, мол, все равно, что вы там говорите…

На следующий день сам на себя написал хорошую характеристику и понес на подпись к парторгу. (Я не был коммунистом, но тогда нужны были подписи парторга, профорга и руководителя предприятия). Тот, прочитав, сказал: "Не подпишу, – ты в церкви венчался". Но, встретив мой растерянный взгляд, смягчился: "Иди к начальнику. Если он подпишет, тогда, может, и я".

Зашел в кабинет руководителя. Тот, выдержав паузу, мне серьезно: "Я оставлю характеристику у себя, и мы еще подумаем, достоин ли ты такой чести".

Жребий выбрал меня.

Приближался великий коммунистический праздник – Международный день солидарности трудящихся. В тот день кто-то из электромонтеров должен был дежурить утром в отделе. Как всегда, все отказывались, поэтому решили бросить жребий. Не повезло – короткая спичка досталась мне.

Всю ночь и утром лил дождь и дул сильный ветер. Обычно, вой ветра, и шум дождя навевают сон. Утром я проспал, а еще автобус сбежал из-под носа. Крытой остановки тогда не было, поэтому решил спрятаться от дождя под навесом ближайшего дома. Водитель следующего автобуса, увидев безлюдную остановку, проехал не остановившись. Я, правда, выскочил, стал махать руками, но все напрасно – водитель не заметил. Тогда вышел на остановку и стал мокнуть. Понятное дело, на дежурство опоздал.

И оно бы ничего, но ветром сорвало огромный плакат "СЛАВА КПСС!", который при падении разбил окно химчистки. Нужно было заблокировать сигнализацией окно, а меня-то ведь нет на дежурстве…

Через день имел на работе значительные неприятности. Теперь уже за границу не выпустят, – решил я, и в сердцах потратил все сэкономленные деньги.

Проверка благонадежности.

Через несколько дней ко мне подошел коллега из другой бригады и пригласил в кафе.

Я не отказался, а про себя подумал: с чего бы это вдруг? Он щедро угощает, заводит задушевную беседу, а в моем сознании всплывает мысль: Вот кто среди нас "стукач"!

Значит, мне все-таки простили опоздание и начали по-настоящему проверять. Хотя на то время, под влиянием нагоняя от начальства у меня пропало желание ехать в Индию, да и сэкономленные деньги были потрачены, однако об осторожности я не забывал ни на мгновение, так что он ничего нового от меня не узнал.

С того времени я начал изучать английский язык. Трудные для запоминания слова записывал на бумаге и заучивал их на работе, в частности во время скучных "пятиминуток", которые обычно длились по полчаса. Однажды забыл лист со словами и их переводом в рабочем столе, а на следующий день его уже там не нашел. Итак, – догадался, – он не иначе как в компетентных органах.

"Медовая" ловушка.

Через день послали меня, единственного представителя от отдела, скирдовать сено в колхоз. Это вызвало подозрение, потому что всегда посылали сразу всех. Возле меня оказалась молодая, красивая и веселая, без комплексов женщина.

Я знал, что все проститутки сотрудничают с милицией, а те, соответственно, закрывают глаза на их секс-работу. Так вот – думаю – подкладывают под меня секс-бомбу, чтобы я во время любовных утех раскрыл ей свою душу. На все прозрачные намеки отвечал, что женат и вообще делал вид, что не понимаю ее притязаний. Правду говоря, как на меня, дама была довольно красивой: такая себе кареглазая сдобная булочка – пышное тело, большие груди, густая коса, карие глаза. Циничная только вот – на весь мир смотрела свысока. В смысле, как дьявол: все вокруг никто, она – Все.

Язык развязался, как шнурок.

Настало время обеда. Почему то меня зовут в свою компанию ребята из уголовного розыска. (У нас в подобных ситуациях не принято обедать в стороне – все выкладывают свои припасы для совместной трапезы.)

Подхожу, сажусь. Угощают закрашенным самогоном, предлагают разнообразную закуску. Шутки, смех, рассказы о веселых случаях из их нелегкой работы. В то время у всех на слуху был арест и суд казнокрадов, которые невыполненную работу списывали на "мертвые души", а деньги присваивали, и так жили, ни в чем себе не отказывая. Рассказывали, что организатор той преступной группы, он же главный бухгалтер, вел себя на следствии очень нагло. Хвастался: "Я-то хоть пожил, как в раю, – все имел! А что в этой жизни вы видели?!" Все так, но когда зачитали смертный приговор, наделал в штаны.

После третьей рюмки начали рассказывать анекдоты. Они про Чапаева, – и я, они о Брежневе, – и я. Мой язык почему-то развязался, как шнурок, я хотел, но не мог сдержать себя.

Первый сексот как пришел, так и ушел.

На следующий день в нашу бригаду устроился новичок, и его записали в нашу бригаду. Для проверки моей благонадежности – догадался я. Сценарий стандартный: приглашает в кафе, заказывает кофе с коньяком, заводит задушевную беседу о тяжелой жизни у нас и хорошей на Западе. Я мысленно рассердился: я не еду, не еду я уже в ту Индию, чего прицепились? В итоге, тот молодой сексот как пришел, так и ушел. (Сексот – сокращенно – секретный сотрудник)

И этим не закончилось. На следующий день посылают в Управление внутренних дел помочь переставить там мебель. Догадался: руководитель областного отдела милиции хочет вблизи рассмотреть меня, потенциального перебежчика в стан идеологического врага.

Там в приемной меня вежливо попросили: "Сядьте вот на этот стул и ждите. Вас скоро вызовут".

Через несколько минут опять вежливо: "Мы уже передумали. Идите, работайте".

Я долго думал над этим странным вызовом, и пришел к выводу, что меня вызвали всего лишь для того, чтобы я… несколько минут посидел на том стуле. А так и получалось! Но для чего? Ответа не находилось.

Азарт игры в кошки-мышки.

Через день к нам на работу, и именно ко мне, напарником, снова устроился новичок. Я посмотрел на него и улыбнулся. Подумалось: "Этот уже рангом выше, настоящий профессионал сексотских дел. А впрочем, примитивно работаете ребята. Я же не такой простачок. На мне, где сядете – там и слезете".

Однако вместе с тем появилось любопытство: пусть этот комитетчик меня угощает, достает дефицитные лекарства, приносит "самиздат", пусть при мне ругает власть, рассказывает анекдоты – словом, пусть всячески угождает, чтобы выведать мои намерения относительно эмиграции на Запад. А, кроме того, как все новички, пусть поносит мой дипломат с инструментами.

И действительно, меня охватил азарт игры: что же, поиграем в котика и мышку! Через несколько дней, он, как и его предшественник уйдет ни с чем… А здесь, как-никак, а все-таки хоть какое-то развлечение, – лекарство от серой обыденности, скуки. Не нужно было даже жизненного опыта или интуиции, чтобы понять: это агент КГБ, сволочь. Выражение лица, одежда, манеры – кричали об этом. Можно даже так сказать: у него на лбу было крупными буквами написано: "Агент КГБ".

Что это "подсадная утка", – поняли все. После "пятиминутки", на ступеньках нашего отдела Володя Леус, со словами "Ах ты сексот вонючий!" ударил этого офицера КГБ под зад ногой, но тот на удивление ловко увернулся, так что нога только скользнула по телу. Все рассмеялись, а я заметил, каким гневом вспыхнули глаза этого комитетчика. Еще мгновение, и он бы сказал Володе что-то сокрушительное, но наши взгляды встретились и сексот промолчал. Понял: промолчал ради меня, чтобы не сломать игру.

Глава IV

Ученого Иуду подобрали для меня комитетчики…

Идем на объекты охраны. Сексот рассказывает "легенду":

– Меня зовут Бобровник Петр Артемович. Я 1952 года рождения. Окончил Киевский государственный университет. Знаю четыре иностранных языка. Преподаю английский в институте культуры. Люблю книги, музыку, шахматы. Живу в общежитии. Имею любимую, но не женюсь, потому что негде нам жить. Девушка моя живет тоже в общежитии. Вот устроился к вам по знакомству, чтобы хоть что-то за период каникул заработать.

Сквозь полупрозрачную летнюю рубашку просматривалось мускулистое тело, – было видно, что этот комитетчик имеет привычку качать пресс и тягать штангу. (Обычно, озабоченным семейными проблемами учителям в наше время не до спорта.)

Слушаю и удивляюсь: ты смотри, какого ученого Иуду подобрали комитетчики для меня. Одет согласно легенде: бедно, но чисто. В тот день он, как и положено новичку, носил мои инструменты. Я иронизировал по этому, но он делал вид, что ничего не понимает.

Пожар на чердаке.

В 18:00 отметился в отделе и приехал домой. Жена на работе, родители в поле. Стал переодеваться. Слышу крики: "Пожар! Пожар! Люди, спасайте!".

Быстро выбежал на улицу, – надо же людям помочь. Смотрю: да это же горит… чердак моего дома!!!

Сбежалось почти все село. Одни тушат, другие имущество выносят, а нашлись и такие, которые, пользуясь моментом, пытались себе что-то потянуть.

Приехали две пожарные машины. Потушили.

Как это было, – моя жена в тот день перед работой лазила на чердак и забыла выключить свет. В счетчике же стояли "жучки" – потому что предохранители каждый раз перегорали при запуске соломорезки. Вот и произошло искрение возле лампочки. Искры упали на ношеную одежду, картонные ящики и…

Смотрю на обгоревшие доски, одежду, обувь, и почему-то такая мысль возникает: "Вот у праведного Иова тоже так начались все несчастья после того, как к нему пришел сатана. Ой, наверное, зря я полез в ту игру"…

Язык, снова развязался…

На следующий день мы опять встретились на работе. Этот хитрец взял из дома кожаный дипломат и набрал на складе всего необходимого, так что "лафа" закончилась – он носил уже свои инструменты. По дороге попалось кафе. И тут знакомый сценарий.

Приглашает. Заказывает кофе, но достает свой коньяк:

– Давай с коньячком за знакомство и дружбу. Брат работает на спиртзаводе, так что спирта у меня достаточно. Вот изготовил по старинному рецепту собственный коньяк. Попробуй, очень вкусно.

Плеснул в чашку с кофе себе и мне. Какой-то очень странный привкус имел тот коньяк. Потом мы шли и разговаривали. Мой язык почему-то, опять как шнурок, развязался и уже я говорил, говорил, не мог выговориться, а Петр внимательно слушал. Раскрываю свою душу и сам себе удивляюсь: Почему я все это рассказываю? Почему этот мужчина мне такой милый? Почему мне так хочется раскрыть свою душу? Мы же знакомы второй день. Где моя осторожность?

Я имел привычку каждый вечер анализировать события прожитого дня. Смотрю в зеркало и спрашиваю себя: Почему, почему этому мерзавцу я раскрывал душу? Что со мной было?..

Комната в общежитии.

Петр жил в общежитии, но на тот самодельный коньяк не скупился, – говорил, что брат работает на спиртзаводе. Он был интересным собеседником: знал многое, умел внимательно слушать. Рассказывал антисоветские анекдоты, доставал дефицитные лекарства, приносил "самиздат", давал уроки английского языка. Все свободное время мы играли в шахматы. Одет был довольно бедно. Люто ненавидел коммунистическую идеологию и все жаловался на несправедливость власти, и свою мизерную учительскую зарплату. Мечтал сбежать на Запад, только не знал, как это сделать – просил совета.

Как-то пригласил в гости к себе в общежитие. В комнате, рассчитанной на двоих, возле кровати стоял стол, на котором были аккуратно сложены книги на английском, немецком, польском, французском языках. На стене висела карта Лондона.

Петр плакался:

– Вот посмотри, как живет наша интеллигенция. Окончил Киевский государственный университет, знаю четыре иностранных языка, а вот чего заслужил от нашей родной власти. Стою в институте культуры в очереди на квартиру, но вижу, что до смерти того жилья не дождусь

А куда денешься? За учительскую зарплату 100 рублей о частном домике нечего и думать… Эх, вырваться бы на Запад, там со своими знаниями и талантами хоть бы пожил, как человек!

А как же ты вырвешься, границы же на замках! Терпи и дыши. И сколько же можно терпеть это беззаконие? Комната, как видишь, на двоих человек. Вот эта – кровать советского инженера. Казалось бы, интеллигентный человек, а поговорить не с кем. Я часто ночую в общаге у Нины, так что комната в его распоряжении. Так хоть бы любил какую-то одну женщину, а то приводит каждый раз разных. Утром зайдешь – негде ступить: всюду грязь, мусор, бутылки из-под дешевого вина и перегар на гектар. Объясняю ему, что так нельзя, а в ответ отборная брань, многоэтажные маты.

И что кому скажешь? Получается, что и здесь пожить не дают и за границу не выпускают. Эх, жизнь наша собачья…

Вышли из комнаты в коридор. Через окно было видно двор и здание КГБ. Петр указал рукой на сооружение и грустно произнес монолог:

– Вот посмотри, кто живет у нас как при коммунизме! Вот кому в первую очередь квартиры, машины, пайки и дефициты. Работа же не пыльная, а зарплата высокая. КГБшники – это нелюди, которые наслаждаются безнаказанностью и вседозволенностью. Конституция СССР висит на гвозде в их туалете вместо бумаги. КГБ – это каста неприкасаемых, это государство в государстве.

Ты думаешь, что они, рискуя жизнью, беспрестанно ловят шпионов и бандитов? Ошибаешься: они выискивают недовольных властью, и отправляют цвет нации в сибирские лагеря и спецпсихбольницы. Представляешь, как больно мне каждое утро смотреть, как эти подонки, эти христопродавцы, делают физзарядку, играют в волейбол, городки?!

То, что КГБ имел неограниченную власть, было правдой. В то время люди из КГБ за валютные операции арестовали дочь генсека – Галину. Это так оказывали на Брежнева давление, показывали, кто в империи настоящий хозяин и этим подталкивали престарелого генсека к инфаркту. (Позже оказалось, что таким образом жаждущие еще большей власти комитетчики прочищали дорогу для своего шефа – Андропова.)

Весточка от любимой.

Бывало, идем на объекты, а Петр предлагает пройти по другой улице – хочет из тайника забрать весточку от любимой. Вынув записку, читает ее и блаженно улыбается: "Вот так женщина! Вот умница!" – и приложив руку к сердцу, говорит: "Моя, душой и телом моя".

Когда же, наконец, встретятся, то уже, как те голубки, любуются друг другом, целуются.

Вот как-то Петр приходит сам не свой, чуть не плачет.

– Что случилось? – спрашиваю.

– Моя Нина забеременела, и аборт делать не хочет. Я уже ее и так, и этак уговариваю, а она уперлась на своем: буду рожать, хочу стать мамой. Говорит: уже пора – старею… Ну, что делать?.. Где жить?.. И как жить на наши учительские зарплаты? Нет, это не власть, это натуральный фашизм! А мы, здоровые балбесы, любим только себя, нам плевать на свой несчастный народ! Преступно, преступно молчать! Нужно протестировать! Но как!? Что делать? Что!?

Умоляюще посмотрел мне в глаза:

– Может, в твоей деревне кто часть дома сдает квартирантам? Расспроси! Я соглашусь на любые условия.

Мы тогда долго разговаривали. Я, как только мог, всячески утешал, успокаивал товарища.

В гостях у брата.

Петр не раз приглашал меня в гости к своему брату Арсену, который жил в Понебели, – селе, которое находится за шесть километров от города. Арсен был рад гостям – всегда стол накрывал, на котором был тот самодельный коньяк, самогон, горячие и холодные блюда, салаты.

В отношении проблем, Петр доверительно рассказывал следующее:

– Братик имеет на сберкнижке 4000 рублей, согласен мне занять половину. А вот совестно брать, потому что он дочку хочет устроить в институт, а это, сам знаешь, без доброй взятки не обойдется. Совестно оставить братика без копейки. А тут еще и моя Нина с новостью: "Врачи сказали, что аборт делать уже поздно". И я ее понимаю: она любит меня и, как каждая женщина, хочет стать матерью. Ну как же жить дальше? Хоть бери и в петлю лезь…

Я успокаивал товарища, сочувствовал, обещал еще раз расспросить односельчан, слышали ли, кто в селе планирует принять квартирантов. Мне было очень жаль товарища, – это же надо, чтобы человеку так не везло…

"По-правде, по-правде Библия – книга жизни, источник мудрости!..".

Мой единомышленник, как почти все в то время, был атеистом. Я решил исправить этот недостаток: рассказывал ему о сотворении Богом мира и человека, жизни библейских героев, жизнь и добровольную смерть ради нас, грешных, Сына Божьего – Иисуса Христа. Давал Петру почитать одолженную у соседа Библию. Возвращая Святую Книгу, друг искренне руку прикладывал к сердцу, глаза возводил к небу и радостно, блаженно высказывал свои впечатления: "Вот это книга! Вот это книга! Правда, правда, – Библия – книга жизни, источник мудрости!..".

"Вот у Иисуса Христа было 12 учеников, а ты у меня – один…".

Я был рад таким отзывам, интересу товарища к вероисповеданию наших предков. Гордился тем, что спасаю душу заблудшую и часто говорил:

– Вот у Иисуса Христа было 12 учеников, а ты у меня – один!

Петр любил слушать меня. Иногда мы спорили. Я убеждал, что тело умирает и сгнивает, а бессмертная душа предстает на суд перед Богом.

Мой ученик возражал:

– Да нет, главное здесь, на Земле, пожить в свое удовольствие. Брать от жизни нужно все что сможешь, потому что живешь то один-единственный раз!

На примерах из Библии, я снова и снова убеждал друга, что его мировоззрение ошибочно. И хотя он и имел высшее образование, но пожить в свое удовольствие, у него почему-то не получалось. Каждый день у меня копейки одалживал, и пирожки с ливером покупал. Жадно ел и сетовал на власть, при которой дошел до такой жизни. Я искренне жалел Петра. Он приглашал меня к себе в общежитие, к брату Арсену в село, и мне уже стало как-то неудобно не пригласить его к себе.

Дома угощал товарища, мы ели из одной миски. Давал также для его беременной Нины клубнику, малину, яйца, молоко. Бывало, мы так увлекались игрой в шахматы и политическими разговорами, что друг опаздывал на последний автобус. Тогда я отправлял жену в другую комнату и стелил ему на кровати рядом с собой. Утром умывались, завтракали и шли на автобусную остановку.

Одна история нашей искренней дружбы.

Вот подробно одна история нашей искренней дружбы. После "пятиминутки" часто заходили в кафе, на кофе с его самодельным коньяком. Петр просит:

– Одолжи мне три рубля, – куплю на завтрак пару пирожков, а потом угощу тебя пивом.

Прошлись по объектам. Заходим в бар. Петр заказывает пиво. Неспешно смакуем и ведем задушевную беседу. Народу в баре много. Накурено, грязно и шумно, – люди разговаривают, спорят, пересыпая речь, как у нас водится, отборной бранью.

Петр улыбнулся:

– А знаешь, на чем "палились" немецкие агенты во время минувшей войны?.. На чистоте языка. Нацисты вербовали агентуру из числа белоэмигрантов. Те хорошо знали родной язык, но… но, это уже была не та страна, не те люди, которых они когда-то покинули. Здесь уже царила широкомасштабная ложь, цинизм, озлобленность, а это порождало отборный мат-перемат, – люди ругали твою и его мать. Но вот интересно: "Его" – это кого имеют в виду? Чью мать?..

Сделав паузу, как это делают перед итогом, продолжал:

– Так вот, бывшие белоэмигранты не умели так, как все мы, использовать мат для связи слов и, попав под подозрение, проваливались. Ты только посмотри – показал глазами на любителей пива – строители коммунизма. Вот они. Украсть или обмануть кого, а потом эти деньги пропить или прогулять с проститутками… А такие и должны быть люди при социализме: послушными, трудолюбивыми… и не способными самостоятельно думать.

Почему? А потому что раб, который задумался и понял, что он раб, становится опасным для хозяина. А вот ты – не раб. Ты – исключение из правила. Одно удовольствие работать с тобой. Смотри Николай, будь очень осторожным – у нас не любят тех, кто думает…

– Ну, а если война – продолжал мой друг – всех их, как стадо баранов, партбюрократы погонят в бой, защищать их номенклатурные дворцы и дачи. Что, разве не так? Вот сейчас воюем в Афганистане. Перед каждым выбор: идти в армию и воевать, убивать людей в течение двух лет, или получить три года лагерей за отказ от выполнения своего "священного долга" – защите Родины в… Афганистане! Ты, и все они пойдете как миленькие!..

Глаза Петра стали холодные, злые:

– А куда ты нахрен денешься? Про штрафные батальоны слышал? На троих одна винтовка, и вперед через минные поля, на верную смерть! Впереди враг, сзади НКВД с пулеметами. Оглянешься – они же тебя и убьют.

Отхлебнув пива, Петр кисло усмехнулся и грустно констатировал: – А в газетах и книгах пишут о массовом героизме советского народа…

– То, что власть сделала из нас рабов, это ты, верно, подметил – подхватил я тему разговора.

Вот тебе пример: Перед годовщиной их революции, или дня Международной солидарности трудящихся, на всех предприятиях активисты заставляют каждого работника расписаться, что тот обязательно выйдет на эту праздничную демонстрацию. А если по правде, то каждый может что-то придумать, чтобы не идти. Я же не хожу и ничего: жив и здоров. Выходят на эту демонстрацию, потому что не хотят неприятностей. Но кто заставляет каждого кричать "Ура!"? Проходит колонна мимо трибуны, на которой возвышаются кровопийцы, вся партийная номенклатура, а из громкоговорителя раздается: "Да здравствует родная Коммунистическая партия – вдохновитель и организатор всех наших побед! Ура, товарищи!".

И все в колонне бодро отвечают: "Ур-р-ра! Ур-р-ра!! Ур-р-ра!!!".

В это время вся эта сволочь на трибуне аж цветет от удовольствия. А вот ты представь себе такую картину: вождь на трибуне и… пустая площадь – никто не вышел приветствовать тирана.

Мой друг с интересом смотрел на меня и улыбался.

Я продолжал:

– Раб не виноват, что родился рабом, но если он гордится этим, то он, действительно, быдло и хам!

Петр аж причмокнул языком и покачал головой:

– Ну ты и парень! Впервые имею такого друга. Одно удовольствие работать с тобой!..

В это время мимо нас прошла высокая, стройная девушка, и я невольно ею залюбовался.

Петр, перехватив мой взгляд, сказал поучительно:

– Ноги, действительно, красивые, а лицо – дебильное. Она такая, как и все советские люди – что видят то и знают. Через пять минут тебе с ней станет скучно. Коля, никогда не смотри на ноги, не смотри на красоту. На сердце, на душу смотри. Моя Нина хотя и не фотомодель, но душу имеет золотую и ум незаурядный. За что и люблю…

Я поинтересовался:

– Нина, видимо, у тебя не первая любовь. Если не секрет, скольких женщин ты имел в постели до нее?

Петр замолчал. Смакует пиво.

– Ты чего молчишь? – забеспокоился я.

– Считаю… Всех не помню, потому что рано начал, но около тридцати наберется… кстати, о женщинах. Сталин, этот виртуоз игры на человеческих слабостях, не гнушался ничем. Нужным людям иногда устраивал гулянки с экологически чистыми, согласными на все, красивыми женщинами. А что, каждый на что-то клюет. Нужно только уметь играть на слабых струнах каждой души. Вождь умел. На потребность момента враги становились друзьями, друзья – врагами. И все ради его грандиозной цели: абсолютная, ни с кем не делимая власть. Люди для вождя были что презервативы – надел, использовал, уничтожил.

Дальше, как-то само собой, разговор перешел на анекдоты. Петр начал:

Разговаривают два грузина: – У тебя машина есть. У меня есть машина. Давай еще Гиви поможем купить машину.

Разговаривают два еврея: – У тебя есть дом, у меня есть дом. Давай еще Мойше поможем построиться.

Разговаривают два украинца: – Ты сидел, я сидел. Давай еще нашего соседа Ивана продадим, чтобы и его посадили.

Посмеялись вволю. Петр еще один анекдот вспомнил:

– Комиссия проверяет ад.

Спрашивают чертей: "Почему возле первого котла такая большая охрана, у второго – маленькая, а у третьего – охраны нет совсем?".

Те объясняют: "В первом – евреи. Один вылезет – всех вытащит… Во втором – русские. Если и уйдет кто, то дальше буфета или пивной не забегает – там его пьяного и находим… А в третьем – украинцы. Там охрана вообще не нужна: если кто и пытается вылезти, то все остальные тянут его обратно: "Да, ты уйдешь, а нам и дальше мучиться?.. Нет, человече, всем так всем…

Посмеялись. Теперь моя очередь:

– В камеру заводят новичка. Пахан спрашивает:

– Тебя за что?

– За лень.

– Как так, за лень? – удивился главарь камеры.

– Встретились с давним приятелем, и зашли в пивную отпраздновать встречу. После третьей рюмки стали рассказывать политические анекдоты. А я все думаю: сейчас сесть писать донос в КГБ, или сначала немного проспаться. Поленился. Решил так: немного подремлю, тогда… Только-только задремал, будят ребята из КГБ… И вот я здесь – за лень.

Петр захлебывался от смеха. Насмеявшись вволю, сказал мне доверительно:

– Ты, Коля, прав: все зависит от людей. Весь мир читал марксистско-ленинскую литературу и теорию эволюции Дарвина, но вот только у нас люди бросились грабить, убивать, разрушать церкви, убивать священников, и все ради какой-то призрачной коммунистической идеи…

Ободренный такой дружественным разговором, я еще один анекдот вспомнил:

– Молодежь разных национальностей по-своему наслаждается остротой ощущений. Американцы пьянствуют, веселятся, а в конце гулянки садятся в свои автомобили и мчатся на максимальной скорости. При этом все знают, что в одном из авто испорчены тормоза.

Французы пьянствуют, веселятся, знакомятся, а в конце каждый со своей новой знакомой занимаются любовью. При этом все знают, что одна из красавиц больна венерической болезнью.

Наши люди пьянствуют, веселятся, потом рассказывают антисоветские анекдоты. При этом все знают, что среди присутствующих есть информатор КГБ.

Петр снова заходился от смеха. В то время в сознании появилось довольно странное ощущение, и я поспешил поделиться с товарищем:

– У меня почему-то такое предчувствие, что вся наша сегодняшняя беседа будет известна КГБ.

– А ты знаешь, – отхлебнув пива, улыбнулся Петр – у меня тоже возникло такое же предчувствие. Очевидно, правду говорят, что даже стены имеют уши. Давай перейдем в другое место.

Перешли в противоположную сторону зала. Подозрительно осмотрев соседей, Петр шепотом назидательно сказал:

– Если бы ты только знал, сколько КГБшников и прочей продажной сволочи нарочно одеваются бедно, не моются, не бреются, чтобы под видом трудяги-неудачника легче было втереться в доверие, и раскрутить какого-нибудь наивного простачка, или подслушать чужой разговор… Ребята из КГБ тщательно пропалывают ниву, чтобы зерна свободомыслия не проросли…

Глотнув последний глоток, Петр, лукаво улыбнувшись, спросил:

– Сказать, о чем я сейчас думаю? Так вот: сейчас написать в КГБ о нашем разговоре или позже?.. Знаешь: здесь кто кого… Когда встречаются два украинца, выигрывает тот, кто скорее бросится зарабатывать свои сребреники.

В холодных глазах товарища скакали лукавые огоньки: – Боюсь попасть в камеру "за лень"!

– Ну и грубые же у тебя шутки! – укорил я ему.

– Жизнь такая… А, кстати, почему ты мне веришь? А может я агент КГБ, сексот?

– Верю потому, что ты мой лучший друг. Потому что ты настоящий интеллигент. И жалею я тебя, потому что ты такой умный, а так тебе не везет. При высшем образовании, с такими талантами, живешь в общежитии на скудные учительские 100 рублей. Счастье, – это когда тебя понимают, а ты один понимаешь меня. Верю и все тут. А знаешь, я сначала был убежден, что ты "подсадная утка", агент КГБ!..

Петр очень удивился и обиделся:

– И как ты только мог обо мне такое подумать?!

А вообще-то ты прав: нужно всех подозревать. Никогда никому не верь. И мне тоже не верь. Наши люди, – это лицемерные, продажные приспособленцы. Каждый сам за себя, вот именно поэтому безнаказанно царит беззаконие. Нет ни одного порядочного человека. Ни одного! Вот зажги фонарь и днем, как тот древнегреческий мудрец Диоген, шествуй по улицам, а кто спросит, отвечай: "Ищу человека". Не найдешь – везде сплошные маски.

Шли по улицам и продолжали дружескую беседу. Петр рассказывал:

– Достойнейшего преподавателя нашего института направили на стажировку во Францию. Вернулся совсем другим человеком – аж расцвел весь, помолодел. Начал всем рассказывать, какие там искренние люди, как там все прекрасно организовано.

А сволочи везде хватает. Донесли, куда следует. Стали его вызвать, прорабатывать, перекрывать кислород. Исключили из партии, уволили с работы. Жена бросила неудачника. Закончилось все тем, что мой бывший коллега спился. Сейчас работает грузчиком в продмагазине. Вот так система ломает людей порядочных. Не показывай, что ты умный. Не будь белой вороной, а будь как все черной, ибо заклюют.

Из открытого окна ресторана, мимо которого мы проходили, звучала популярная иностранная песня. В зале люди пили, ели, шутили. Одним словом – развлекались. Под влиянием услышанной мелодии вспомнились кинофильмы, книги о прошедшей войне и я сказал другу:

– Знаешь, дружище, смотря фильмы о бесчинствах нацистов, никак не мог понять одного: разве немецкий народ не знал о страшных преступлениях своих сыновей, которые те творили на оккупированных землях? А вот сейчас уже наши ребята творят то же самое в Афганистане. Народ же, как ты видишь, гуляет. Как говорится, глаза не видят – душа не болит. Люди ведут себя так, будто ничего и не произошло. Всем безразлично – грустит только тот, у кого сына привезли оттуда в цинковом гробу.

– А еще родители юноши, который ждет повестки, или уже призвался – добавил Петр и продолжил: рассказывал брат Арсен, как в деревню с Афганистана привезли изуродованное тело солдата, но запретили открыть цинковый гроб, чтобы родители не увидели погибшего сына. В одном доме горе, а по соседству – свадьба. В одной семье траур, а в другой, – торжество: молодоженов ждут в ЗАГСе, и гости съехались отовсюду. Самогон-то не скиснет, но, сколько же продуктов пропадет, если свадьбу отменить, а потому все идет своим чередом…

Касательно увлечений нашей молодежи расскажу интересную быль. Учился я тогда на четвертом курсе Киевского госуниверситета, английский уже знал настолько, что понимал слова каждой их песни. Раз мне посчастливилось достать билет на концерт известной английской группы. Пели замечательно. Публика была в восторге, хотя мало кто понимал, о чем именно в тех песнях идет речь. Это было их последнее выступление в Киеве. Концерт закончился. Молодежь в восторге, все кричат: "Бис!", то есть требуют спеть последнюю песню еще раз. И те запели. Припев был такой: "Зоуз дети рашен! Зоуз дети рашен!".

Знаешь, как переводится эта песенка?.. "Эти грязные русские! Они повсюду, они везде. Ну куда нам от них деться!?" Молодежь аж визжит от удовольствия, ритмы разжигают желание, и кому какое дело о чем там поется? Конечно, певцы ничем не рисковали: утром сели в самолет, и "гуд бай!"…

Еще о культуре нашего народа. Преподаю английский в институте культуры. Обоняние же у меня, как у собаки. Часто, бывает, подхожу к студентке, или она до меня, а от нее противный специфический запах. Потому что не подмывается… А чему удивляться? Сам знаешь, как воспитан наш народ и какие порядки, какое бескультурье, антисанитария в наших общежитиях. В институте культуры нет культуры. А дальше как в том анекдоте про продавца газет: "Родину" продали. "Правды" – нет и не будет. "Известий" – тоже. Остался только "Труд" за три копейки и "Советский Спорт".

Мы шли и смеялись. Навстречу шла толпа напыщенных, пузатых, партработников. Они чинно двигались с заседания очередной партконференции на обед в ресторан. Это действительно, было зрелище, которое в одинаковой мере вызывало как отвращение, так и смех. Представьте себе: по улице степенно двигаются толстяки, на круглых животах которых галстуки лежат горизонтально.

– Избранники народа… – иронично произнес Петр.

Я не удержался и тоже прокомментировал увиденное: – Дурак к дураку, да еще и дураком погоняет!

Другу понравилась моя оценка этой процессии, – он аж причмокнул языком и от души посмеялся. Впоследствии, изменив тон, грустно добавил:

– Каждый народ имеет такую власть, которую заслуживает.

– Все зависит от культуры, – подхватил я тему разговора, – от порядочности людей. Я еще раз тебе напомню ситуацию: вождь на трибуне, а площадь пустая – никто не вышел приветствовать тирана.

Петр возразил:

– Такого никогда не будет, потому что эта система очень многим выгодна. Да-да, выгодна, ибо она дала им власть, хоть маленькую, но власть. А власть пьянит, так дает деньги. Учитывай при этом и тех, кого просто обманули… А ты думаешь, что на Западе при капитализме, действительно, так хорошо жить? Да, у них достаток, но нет… радости.

– Как так? – удивился я.

– А потому, что пошел, и все без очереди купил, все вопросы решил без проблем. У нас же иначе: достал по блату хорошие мебель, радиоаппаратуру, одежду, обувь или еще какой-то дефицит – и радуешься безумно. Стал в длиннющую очередь за колбасой или другим деликатесом, а у нас вся еда деликатес, и переживаешь: хватит тебе, перед самым носом кончится? Хватило!! Какая радость! Какое счастье!..

Теперь уже я смеялся от души. Говорю:

– Приезжай, дружище, ко мне в гости. Вот так, после работы и приезжай, угощу чем-то вкусненьким.

В 18:00 отмечались в отделе. В тот день нам выдавали продуктовые пайки: килограмм сахара, бутылку масла, палку колбасы, пакет гречки, пачку масла и банку сгущенного молока. Получая продукты, Петр чуть не заплакал, покачал головой и горько произнес: "Святая…".

Друг не замедлил, посетил нас. Пока мама готовила ужин, мы с Петром лакомились малиной в саду, собирали, мыли и перебирали клубнику на десерт. А вот и ужин дымится на столе. Я, как положено хозяину, поставил на стол бутылку домашнего самогона. Выпили по рюмке, по второй, поужинали и сели играть в шахматы. За игрой продолжали задушевные разговоры о необходимости действий, о том, что нельзя молчать, быть равнодушным наблюдателем, что нужно протестовать. Но где взять взрывчатку и электродетонаторы? – вот вопрос вопросов.

В порыве откровенности я признался, что недавно написал на Запад, для ЦРУ, тайнописью письмо, в котором просил выслать на территорию Союза четыре электродетонатора.

Адрес была зашифрован в предыдущем невинном письме, который я отправил еще весной. Понимаю, что это авантюра, но ухватился за этот шанс, как утопающий за соломинку. И еще: пусть не думают, что у нас все рабы. И я знаю: письма проверяют. Но если ребята из КГБ и догадаются, как проявить текст между строк, то им придется проверить почерк полтора миллиона жителей области. Мартышкин труд…

– Ты прав, – поддержал меня Петр. Если наш режим, за счет обнищавшего народа, по всему миру раздувает так называемые национально-освободительные войны, щедро финансируя "патриотов-революционеров", и поставляет им оружие, то почему нашим идеологическим противникам жалеть всего-навсего четыре электродетонатора? Наше же оружие гуляет везде! Наши советники обучают новоявленных соцвождей строить тюрьмы, раскулачивать и убивать богатых, организовывать колхозы, и много чего другого…

Игра в шахматы продолжалась. В ответ на мой, им непредвиденный ход, Петр любил повторять фразу из известного фильма: "В свое время мы подумаем и об этом!".

Играл он хорошо, но я чаще выигрывал, и это его раздражало.

На последний автобус мы в очередной раз опоздали. Предложил товарищу вернуться и заночевать у меня. Обрадовался, когда друг согласился. Вернулись и еще раз сели за стол. Я попросил жену постелить нам вместе.

Утром позавтракали, почистили зубы и пошли на автобусную остановку. Едем в автобусе. На перекрестке улиц Парижской коммуны и Ленинской, стоял сделанный из фанерных букв большой лозунг: "С ИМЕНЕМ ЛЕНИНА ТРУДИТСЯ И ПОБЕЖДАТЬ!".

Петр ко мне радостно: "А знаешь, не все у нас рабы, есть еще патриоты!.. Слышал, что ребята сделали с этим лозунгом? Неужели не слышал? Об этом все говорят. Ночью отрезали ножовкой несколько букв, и получилось "С ИМЕНЕМ ЛЕНИНА ТРУИТСЯ И БЕЖАТЬ!" Ох и получили, эти подонки КГБисты мороки, но виновных так и не нашли". Глаза друга светились радостью: "Молодцы! Герои! Так тем КГБистам и коммунякам и надо".

Это и есть, детально описанная, лишь одна, типичная история нашей длительной искренней дружбы.

В гостях у Клавдии.

Постепенно мы настолько искренне подружились, что Петр попросил меня привезти его доброй знакомой, которая жила за городом, телевизор. Я выполнил просьбу друга: мы купили "Рубин", загрузили в мою машину, завезли и установили в квартире Клавдии. В благодарность одинокая женщина пригласила нас в гости. Я принял приглашение и прибыл автобусом в назначенное время. Зашел. Хозяйка квартиры, Петр и его невеста уже ждали меня за накрытым столом. В тот вечер мы хорошо развлеклись. На следующий день Клавдия призналась подруге, что я ей понравился, и что она уже "Целых три месяца без мужика". Нина доверчиво раскрыла эту тайну любимому, а тот уже мне. Мы часто всячески обыгрывали эту фразу и хохотали, удивляясь женской долготерпеливости.

Первая больница.

Я страдал левосторонним гайморитом. Кто-то из коллег посоветовал обратиться в нашу ведомственную поликлинику, мол, новое помещение и оборудование там самое современное. Врач, осмотрев меня, любезно советовал, даже настаивал, чтобы мне раз и навсегда покончить с этой болезнью, лечь на неделю в ведомственную больницу.

"Оборудование имеем самое современное, сделаем нужные прогревание, ингаляции, и Вы навсегда забудете о болезни", – уговаривал он меня.

Недолго думая, согласился – хотелось отдохнуть от хлопот вызванных пожаром. Там, как принято, взяли необходимые анализы. Сосед в палате оказался на удивление умным, начитанным. Наговорились от души. Дежурный врач постоянно приглашал в свой кабинет играть в шахматы. Разговоры во время игры велись о наболевшем. Мне было приятно осознавать, что есть еще у нас люди, способные мыслить самостоятельно.

Петр был единственным из коллег по работе и друзей, кто навещал меня в больнице. Приходил с щедрыми подарками. Разместившись в дворике, мы попивали его самодельный коньяк, и за игрой в шахматы откровенничали.

Дела же у Петра были неутешительны: его любимая должна скоро родить. Жилищная проблема не решена, денег нет, долги – словом, хоть бери и вешайся. И чуть не плачет, бедный. И так мне жалко стало верного друга…

– А знаешь, – говорит, – я придумал выход! Давай отключим сигнализацию и ограбим какой-нибудь склад или магазин! Нам же это легко сделать, и никто не догадается, что это мы. Давай? Хорошо? А?..

Это было настолько дико – подумал, что он шутит.

– Да нет – говорю – я христианин, и не могу переступить заповедь "не укради", даже ради лучшего друга.

Петр будто не слышал и продолжал настаивать. Через день опять та же история, но я был непреклонен.

И вот наступил день выписки. Неожиданно меня вызывают в кабинет главного врача. Захожу. Там меня уже ждал интеллигентный на вид, хорошо одетый мужчина. Поздоровавшись, он любезно представился: "Познакомимся. Меня зовут Максимюк Ростислав Леонтьевич. Я главный врач Ровенского психоневрологического диспансера. Вы должны знать, что в человеческом организме нет ничего лишнего, а Вы долгое время живете без селезенки. Понимаете, в связи с этим возможны осложнения для психики, а потому мы решили Вас просто обследовать. Нет, не волнуйтесь, у нас не больница, а диспансер: лечить Вас никто не собирается. Просто Вы будете отдыхать, а мы будем за Вами наблюдать. Условия у нас, как в санатории, Вам понравится. И больничный выпишем, и на выходные отпустим".

Выражение его лица, интонация голоса как бы говорили: Не согласишься добром, – заберем силой. И я пообещал. Пообещал ради того, чтобы отпустили обдумать ситуацию вне стен больницы.

Вышел из больницы и пошел в юридическую консультацию. Там спросил, имеют ли право врачи принудительно положить меня на обследование. Видно, я был первым, кто обратился с подобным вопросом, потому что юристы только глазами хлопали и руками разводили. Наконец один опомнился: "Может согласиться, возможно, действительно, что-то есть".

Не мог успокоиться. Что это значит? Где я наследил? Как они на меня вышли? Кто предал? Значит ли это, что я уже "под колпаком у Мюллера"? Но откуда обо мне поступила информация? Кто предал? Кто? А, может, все-таки, Петр? Да нет – этого не может быть! Он же такой ученый, такой умный, а живет в нищете… Настолько умный юноша быть Иудой не может! Не может! Так кто же "Контору" на меня навел? Кто? Кто? Ответа не находилось.

Той ночью уснул только под утро. И все-таки я решил лечь в диспансер на то "обследование".

Вторая больница: психоневрологический диспансер.

Когда появился, мне были очень рады: "Ну, вот и молодец!" Отвели в палату, взяли анализы. И действительно, никаких процедур или лекарств мне не предлагали. Я гулял в саду, знакомился с пациентами и играл с ними в шахматы, бадминтон.

Моим "лечащим врачом" был еврей Юрий Рудольфович. Он часто приглашал в кабинет главного врача, где они оба со мной очень любезно разговаривали. Разговор сплетали очень хитро, и все пытались выведать мое отношение к советской власти. Я же следил за словами, и отвечал согласно популярной в сталинские времена песни: "Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек". Обсуждали различные темы, в том числе и бытовые. Врачи были в восторге от моей эрудиции, так, что Ростислав Леонтьевич шутил: "Наверное, отсутствие селезенки так благотворно влияет на ум, что пойду и себе ампутирую".

Шутка удалась, и все хорошенько посмеялись. Еще и игриво спросили: "А что, нравится у нас? Правда, как в санатории? Ну вот, видите, а Вы боялись…".

В диспансере люди искали спасения от алкогольной зависимости и психических расстройств. Удивляло большое количество юношей, которые находились на обследовании. Это ребята "косят" под психов, чтобы не служить в армии. Оказывается, жаловаться на голову проще всего. Если будешь жаловаться на другие болезни, то можно и "погореть", – просветят рентгеном, возьмут анализы, и еще и накажут за симуляцию. А голову чем и как проверишь? Если у юноши случается "заскок" дважды или трижды в месяц, то как такому доверить оружие на два года? Про таких хитрецов загадку придумали: "Кто целыми днями косит, а денег не просит?".

Разговариваю с пациентами. Вдруг один из них… громко выругался и стал избивать присутствующих. Прибежали санитары и обезвредили психически больного. Смотрю и замечаю: молодой человек удивленно хлопает глазами – он не понимает, почему присутствующие так встревожены, почему он стоит связанный в окружении санитаров! А он вовсе не психически больной, а одержим бесами. Родственникам надо было не в психдиспансер сдавать, а везти на вычитку в монастырь. А впрочем, атеистически воспитанные врачи мыслили стандартно: у человека припадки – значит, лошадиными дозами нейролептиков лечить следует.

Вспомнилось, как во время паломничества в Почаевскую Лавру увидел напротив… психушку. С открытых, зарешеченных окон пациенты истерически ругали Бога и прихожан. Это наша сатанинская власть поступила так намеренно, чтобы поглумиться над верой христианской и паломниками…

Была на лечении и другая категория людей. Вот молодая красивая девушка. Играю с ней в шахматы и прилагаю все усилия, чтобы выиграть. Она – пионервожатая в пионерском лагере. Ее коллеги продавали ворованные продукты и имущество, на вырученные деньги устраивали пьяные оргии. Девушке стало совестно обкрадывать детей, и она пристыдила зарвавшихся коллег. Так что же те? Те в ответ… отправили правдолюбку на обследование, относительно наличия у нее психических отклонений. Логика такая: мы, "черные вороны" и ты такой же будь, а если нет, то заставим почернеть или заклюем до смерти.

Больные со стажем раскрывали тайну: в каждой психбольнице, главный врач и его окружение работают на КГБ. Здесь все просто: откажешься – не получишь работы по специальности, согласишься – будешь иметь привилегии, льготы, карьерный рост.

Петр часто навещал, – со своей скромной зарплаты выкраивал мне на передачи. Снова пили его самодельный коньяк, а я не раз спрашивал: "Где я наследил? Где? Как комитетчики на меня вышли?".

– Действительно, здесь что-то нечисто, – соглашался друг. А сам как в воду опущенный. Снова рассказывает о своих проблемах, о безденежье, о том, что Нина уходит в декретный отпуск. Закончил печальную исповедь долгами, и снова агитирует ограбить магазин. "Так, – говорит, – спланируем, что никто не узнает. Тебе же деньги тоже не лишние?" Однако я решительно отказывал Петру, успокаивал, как мог.

Бутылка сухого вина.

Время шло быстро. Через две недели меня выписали. На следующий день друг навестил меня дома. Удивлялся такому удивительному повороту судьбы, сочувствовал, успокаивал. Достал из-за пазухи бутылку сухого вина, которую мы и выпили по поводу моего "выздоровления". Сказал тост: "Пьем за то, чтобы на этом твои неприятности и странные недоразумения наконец-то кончились".

Вечером мне стало плохо. Лег спать. Только закрыл глаза, как приснились кошмары: меня душат, бьют, режут, пекут огнем. Вскрикнул от ужаса и проснулся в холодном поту. Дрожу, зуб на зуб не попадает. Жена окутывает меня одеялами, перинами. Снова засыпаю, и через мгновение на меня снова накатывается кошмарный сон, но теперь я уже задыхаюсь от жара. Одеяла и перины летят на пол, – хочется как можно быстрее освободиться от них. И так целую ночь, мой сон сопровождают ужасы, бросает то в жар, то в холод.

Утром такое ощущение, будто меня не во сне, а наяву жестоко пытали: болит все тело, кружится голова, тошнит. Встать нет сил, кушать не хочется. В таком состоянии пролежал до обеда. Через силу глотнул две ложки бульона и меня тут же стошнило. В голову лезут страшные мысли, появилось предчувствие скорой смерти. Что это со мной? Откуда взялась эта странная болезнь? – спрашиваю себя, но не нахожу ответа.

Что делать, когда смерть заглядывает в лицо? Еле дождавшись вечера, пошатываясь, побрел на свое любимое место, чтобы вдали от людей молиться Богу. Прочитал "Отче наш" и обратился к Богу своими словами: "О, мой Бог, я умираю, но не понимаю почему. Знаю дорогу к чародеям и гадалкам, но я пришел к Тебе, Творцу неба и Земли, всего видимого и невидимого. Взвесь меня и определи мой вес – может, окажусь достойным Твоей милости. Ты, Который по молитве Иисуса Навина остановил Солнце, останови мою смерть! Помилуй раба Своего, и я еще много добра сделаю Тебе и людям!". Продолжал молиться и молился так, как никогда раньше. Так как Иисус Христос на горе Елеонской.

Ночью кошмар повторился. Утром с трудом добрался до остановки, в автобусе чуть не потерял сознание. Ну, вот и поликлиника. Измерив температуру и давление, врач дрожащей рукой стала набирать номер скорой помощи.

– Может, на автобусе доеду? – предложил я.

– О, нет! – испуганно возразила она. Чувствовалось: терапевт боится, что я умру в ее кабинете.

Третья больница: инфекционная.

Отвезли в инфекционную больницу. Взяв анализы, начали интенсивно колоть антибиотики. Петр и здесь меня нашел – он был у меня дома, так вот, узнал адрес больницы. Я радовался, что могу поговорить с другом и поплакаться на такой странный поворот судьбы.

– Друзья познаются в беде – говорю ему – снова ты единственный, кто меня помнит и навещает.

Поскольку через карантин не выпускали на двор, я выбросил из окна веревку и ею поднял передачу. Поблагодарив за продукты, поделился с другом своими подозрениями. Тот в ответ назидательно:

– Действительно, здесь что-то нечисто. Это же надо – третья больница подряд! Как же может человеку не везти! А я с работы уволился. Не могу работать в компании ограниченных, эгоистичных людей. Единственным оригинальным человеком там был только ты. Без тебя скучно.

Позже еще несколько раз приносил передачи и очень радовался, что мое здоровье идет на поправку. Я понимал, что покупая гостинцы, друг тратит свою мизерную учительскую зарплату. Такое самопожертвование я очень ценил, и наша дружба постепенно становилась еще более крепкой, искренней.

Выписывая больничный, врач еще раз посмотрела мои анализы и удивленно спросила: "Так что же с Вами все-таки было?".

Я понял: она не знает, какой диагноз поставить в листке нетрудоспособности.

Наша дружба крепнет с каждым днем.

И вот я снова дома. Петр проведывал меня, как и раньше. За игрой в шахматы обсуждали наши планы, вернее, мои планы, но мне почему-то было приятно считать Петра своим сообщником. Вместе рассуждали, где достать взрывчатку, детонаторы и какой объект выбрать для нанесения удара. Я не был уверен, что мои самодельные детонаторы окажутся достаточно надежными, поэтому преждевременно не хвастался. Не хвастался, но сам все время думал, чем именно и как мой лучший приятель сможет мне помочь.

Приближается время "Х"…

На дворе властвует осень – уже заканчивался октябрь. На то время я уже изготовил четыре самодельных взрывных устройства. В корпусе каждого аэрозольного баллончика помещался пороховой заряд, а также смесь бертолетовой соли с порошком алюминия и тринитрофенолом. Пороховой заряд вызовет взрыв смеси бертолетовой соли с порошком алюминия, а тот в свою очередь – тринитрофенолом.

До рокового дня 6 ноября, оставались считанные дни.

Дипломат вмещал более 12 килограммов аммонита и два вызывающих детонацию взрывных устройства. (Одно дублирует другое). Третий возьму за пояс на случай провала: переключатель обратного действия в руке – достаточно расслабить пальцы и контакты замкнутся. Четвертое устройство намеревался испытать, чтобы убедиться, способны ли самодельные детонаторы вызвать детонацию основного заряда.

В комнате родителей среди магнитофонных кассет хранилась тетрадь, в которой были записаны причины, побудившие меня поступить именно так. Эта своеобразная посмертная записка состояла из информации для радио "Свобода", и из собственных впечатлений от жизни при коммунистах.

План был такой: приезжаю в Москву 6 ноября, в канун праздничного парада в честь той Социалистической революции. Отдаю тетрадь любому иностранцу. Ставлю взрыватели в боевое положение. С того момента достаточно лишь наклонить дипломат или резко встряхнуть и контакты замкнутся. Тогда уже только вперед, ни шагу назад. Знал: мавзолей открыт несколько часов и то не каждый день. Мое время настанет, когда его закроют для посетителей. Слившись с толпой зевак, подойду к цели. Переступлю цепную ограду, сделаю рывок к стене усыпальницы вождя. Оттуда крикну: "Сейчас будет взрыв! Спасайся, кто может!" Люди меня поймут, и несколько минут, чтобы отбежать на безопасное расстояние у них еще будет…

Если же КГБисты, которых в тот день там будет, как собак возле дохлятины, не дадут дойти до намеченного объекта – попытаются арестовать, значит… Значит, им круто не повезло – то будет не их день…

Игра была жестокой – на войне, как на войне. И я все же надеялся, что Господь ослепит охранникам глаза, затуманит разум, сделает так, что те на меня не обратят внимания. Помнил же из истории: Ленин в решающий момент, для конспирации перевязал челюсть тряпкой и направился в Смольный и… И патруль юнкеров его не заметил! Тогда не заметили его, а в мой день не заметят меня…

В конце концов, здесь нет ничего удивительного. Одни, недовольные властью, приходили к усыпальнице вождя с антисоветскими плакатами, другие сжигали себя в знак протеста. С взрывчаткой тоже были, так что не я первый. Смертники ради идеи, так называемые камикадзе, известны издавна.

Прекрасно понимал: даже в лучшем случае, заряда недостаточно, чтобы полностью разрушить могилу-трибуну. Оно-то так, но там образуется такая дыра, которую коммунякам за ночь отнюдь не запломбировать. Скандал будет, и немалый…

Часто думал, пытался понять душевное состояние обреченного на казнь преступника, его ощущения в момент казни. Также пытался понять душевное состояние человека, который находясь, по его мнению, в безвыходной ситуации, решает покончить с собой и выбирает наименее болезненный способ самоубийства. Как же страдает его душа, и какие муки испытывает тело до момента наступления телесной смерти!

А бывает самоубийство подвигом? Наверное, что так! Но тогда это уже самопожертвование.

Отчаянный раб, который проник во вражеский арсенал, и держа зажженную свечу над открытой бочкой с порохом, диктует врагам свои условия, достоин всяческих похвал. В последние минуты своей жизни он царь, повелитель – он видит полные ужаса глаза, до этого момента всесильных врагов и уже он решает свою, и их судьбу. Через мгновение он геройски погибнет, но враг станет безоружным! Так будет и здесь – враг останется без своего главного божества – тщательно охраняемого "Объекта № 1". Я ведь даже боли не почувствую – 1/5000 доля секунды и… И мои кишки на кремлевских звездах, а бессмертную душу в потустороннем мире встречают под фанфары.

Разве не похвально, как в нашем гимне поется, тело и душу положить на нашу свободу и доказать, что мы казацкого рода? Тем более, что терять рабу, кроме оков ничего. Ничего же не стоит рабская жизнь в сатанинской империи зла…

В подобном поведении не было ничего странного – нас же учили, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Коммунисты с первых секунд своей деятельности воспевали самопожертвование ради идеи всемирной революции: "Смело мы в бой пойдем за власть советов! И как один умрем в борьбе за это!".

Наше же поколение воспитывали на примере пилота Гастелло, который сознательно направил свой подбитый самолет в колонну вражеской мотопехоты, и пехотинца Матросова, который сознательно закрыл своим телом амбразуру дзота и этим подвигом способствовал успешному наступлению дивизии.

Соседняя улица до сих пор носит название пилота Иванова, который в первый день войны, израсходовав боеприпасы, сознательно пошел на таран вражеского бомбардировщика и, как высечено на мемориальной доске "уничтожив его, погиб смертью героя". Подорвать себя и врагов последней гранатой считалось подвигом. В популярной песне так и пели: "Только от взрыва последней гранаты может сердце в груди замолчать!" У героев, которые ради победы жертвовали своей жизнью, находилось много последователей. Я тоже был в их числе.

"…Пусть минует меня чаша сия, впрочем, пусть будет, не как я хочу, а как Ты хочешь!".

Наступило 2 ноября. Решил: пора испытать свою конструкцию. Взял одно взрывное устройство и полуторакилограммовый пакет с взрывчаткой, который не поместился в дипломате и поехал автобусом. Вышел на остановке и направился напрямик в лесок под названием Форт, который находится далеко за селом. Возникает вопрос, почему не пошел пешком, что значительно ближе и, соответственно, быстрее?

А потому, что бабахнет хорошенько, а над тем местом глиссада – курс взлета и посадки самолетов аэропорта союзного значения. Взрыв может привлечь внимание, поэтому приедут правоохранители. Собаки возьмут след, но он потеряется на шоссе. В глубине души радовался: какой же я умный и предусмотрительный…

"Спалится" на мелочи не хотелось, но все же беспокоили недобрые предчувствия. Понимал: душа предчувствует беду.

Идя полем до выбранного места, молился: "Боже, благослови меня, и я, как некогда Моисей, но на этот раз ценой собственной жизни, уничтожу сатанинского идола! Я готов умереть ради своего народа! Клянусь: не испугаюсь! Но пусть будет воля Твоя! Пусть минует меня чаша сия, впрочем, пусть будет, не как я хочу, а как Ты хочешь!".

Испытание самодельной взрывчатки.

Заложил взрывное устройство и полуторакилограммовый пакет с взрывчаткой, которая должна сработать от детонации в выемку, протянул шнур, лег, открыл рот, чтобы звук взрыва не повредил барабанные перепонки и, немного волнуясь, замкнул контакты. Произошел незначительный взрыв и послышался звук, как от выстрела ружья.

О, проклятие! Неудача! Сработал только пороховой заряд. Почему же не произошло взрыва?

В выемке горели обрывки бумаги. И в это же время глубоко в душе появилось сильное, доселе неизвестное чувство, которое полностью пленило мое сознание: скоро, очень скоро на этом месте я буду давать показания следователям?

Вот так-так! Но почему? – задавал я себе вопрос. Как это может произойти? Это же абсурд! Никто здесь меня не видел и никто не знает моих планов! Вот так я мысленно отвечал внутренним голосам, но от этого предчувствие беды не исчезало. В сердцах помочился на огонь, на деформированный от взрыва порохового заряда аэрозольный баллончик. И чтобы посмеяться над этим непонятным для разума предчувствием, указал рукой на выемку и сказал, будто в присутствии следователя: "Вот сюда, гражданин следователь, я заложил заряд, а там спрятался и замкнул контакты".

Не мог избавиться от этого ощущения беды, оно не реагировало на шутки. Тогда достал обгоревший сверток с взрывчаткой, и со словами: "Слишком много будет доказательств для вас, собаки!" – изо всех сил швырнул далеко в кусты.

Домой шел сердитый, напрямик. Никак не мог успокоиться. Столько труда пропало! Когда же будет еще один шанс? Наверное, весной, в преддверии "Международной солидарности трудящихся", или через год…

По дороге попался автомобиль, в котором водитель нежно ласкал чужую жену. (Кто же свою повезет в поле?)

Это меня разозлило еще больше: ради кого распинаюсь? Эх, буду жить как все: воровать, пить, гулять, любить чужих женщин, жить в свое удовольствие…

И никому из наших людей воля не нужна – втолковывал сам себе. В газетах, на радио и телевидении сплошная ложь, в магазинах очереди за всем, а рабы, на устроенных властью "демонстрациях трудящихся" носятся с портретами палачей и выкрикивают им здравицы! Уничтожу все, уничтожу все нафиг, и буду жить как все рабы… А еще – замотаю взрывчатку в полиэтиленовую пленку и закопаю подальше от дома, еще и на том месте вишню посажу, чтобы вскопанная земля не привлекла внимание в случае тщательного обыска. Вот и все – никакой обыск не страшен. Конечно, если умышленно не подбросят оружие или пакетик с наркотиком…

"Завтра обыск и в воскотопку обязательно заглянут!".

Чтобы узнать, почему взрыв не произошел, дома разобрал все три взрывных устройства. Оказалось: бертолетова соль недостаточно просохла. Распалив печку, сгоряча начал бросать в огонь пустые капсулы аэрозольных баллончиков. Однако постепенно, в сознании появились аргументы против сворачивания всей операции. Началась война мнений и верх со временем, начали брать аргументы "за проведение акта самопожертвования".

Если я наплюю на долю собственного народа, то наша власть и дальше будет беспрепятственно продолжать творить всяческие беззакония против народа и всего мира. А если каждый человек сам себе скажет, "я человек маленький" или "кто я такой против власти?", "а зачем оно мне?", то те негодяи что при власти, именно к этому и стремятся. Последний аргумент победил, и я собрал весь тринитрофенол, который содержался в капсулах, и занес его на чердак. Положил взрывчатку в воскотопку, (мы держали три улья и воск выплавляли и продавали) уже повернулся, чтобы спускаться по лестнице, как снова на меня накатила та самая, непостижимая, удивительная волна страшного предчувствия. Будто какой-то голос говорить в моем сознании: "Уничтожь, сожги все, не жалей! Жадность фраера погубит. Завтра обыск, и в воскотопку обязательно заглянут, потому что похожа на холодильник самогонного аппарата!".

Не мог прийти в себя: что это со мной? Что это за диковинка? И откуда возьмется обыск? И ни за что этого быть не может! Только немного успокаивался, другие мысли приходят: "А может, все-таки, действительно, уничтожить эти вещественные доказательства или закопать за домом?".

Все это так, но времени уже не было – пора было ехать за женой – она в это время сдавала смену в магазине. Завтра уничтожу или закопаю все – твердо решил я, и стал переодеваться. Тут жена сама появилась – на работе переругались, поэтому учет товара пришлось перенести на завтра.

"Опять большая беда ждет тебя".

Я отложил свой героический замысел, но… грусть, печаль, тревога в душе почему-то не исчезали. Более того – усиливались. Почему так? – спрашивал себя. Понимал: это душа предчувствует беду, а словами сказать не может. Но какая может быть беда, когда я отложил свой замысел на будущее?

Чтобы развеяться, пошел проведать своего друга Михаила. Тот встретил меня неожиданной новостью, – напомнил, как когда-то накануне поражения мной селезенки ему приснился пророческий сон, и спросил, помню ли я те его предсказания.

– А прошлой ночью опять снилось, что ты пришел ко мне с моим покойным отцом – выпалил Михаил. Снова большая беда ждет тебя. Если чувствуешь, где упадешь – подстилай солому!

Я слушал и только глазами хлопал, не понимал, что оно делается и как к этому чуду относиться. В голове множество мыслей, но ни одной толковой.

Глава V

Арест.

На следующий день прихожу с работы с сомнениями: все уничтожить, или надежно спрятать до благоприятного момента в будущем?

Открываю дверь, а в комнате… мой друг Петр уже ждет меня. (Его мама пустила, и чтобы не скучал, дала посмотреть альбом семейных фотографий.) Поздоровались. Он ко мне с просьбой:

– Братик достал спирта, поэтому давай поедем к нему и заберем.

Почему же это я должен соглашаться? Дружба дружбой, но я ему не бесплатный таксист. И в этот момент вспомнил, что жена работает в той же стороне, где и село Понебель.

– Ладно – говорю – выручу тебя. Это много времени не займет, а по пути назад заберем жену из магазина.

Время еще было. Открыл печку, бросил в жар остатки взрывных устройств, и поделился с единомышленником горем:

– Вчера на Форте провел испытания, но, к сожалению, неудачно.

Заметил как мой сообщник изумленно, злорадно улыбнулся, но разум тогда почему на это никак не среагировал – уже привык к его странностям. Мы играли в шахматы, а тем временем мама готовила ужин. А вот и ужин дымится на столе. Я угостил его рюмкой водки, а сам не притронулся – не пью перед тем как садиться за руль. Поужинали и поехали.

Остановился на Боярке, и оттуда из таксофона позвонил жене: "У меня неотложные дела. Если задержусь, то ты дождись меня".

Петру дал 36 рублей и две трехлитровые банки, чтобы и мне набрал спирта. Прибыли. Арсена дома не было, и Петр пошел его искать. Время идет, а его все нет. Я начал волноваться: меня жена ждет. Где же Петр? В голове мгновенно проносятся тысячи мыслей, но ни одной толковой. Ну, подожду еще три минуты и поеду… Ну, еще две… Ну, еще минуту и все… Нет, досчитаю до пятидесяти и тогда поеду… Ну, еще до двадцати и валю… Ну, еще до десяти и уже, действительно, поеду… Будто какая-то непонятная сила сдерживала меня.

И вот вижу: бежит. Запыхавшийся, взволнованный, аж дрожит. В сумке две полные трехлитровые банки, в руке полтора-литровый кувшин для себя.

Поехали. Водители встречных машин сигналят фарами – предупреждают: впереди патруль ГАИ. Сразу рождаются мысли:

– Там ждут нас. Остановят и спросят где взяли спирт. Будет беда.

И в той же миг более убедительные мысли берут верх:

– Да нет, тебя не остановят, пронесет, езжай!

Нога слушается и еще сильнее нажимает педаль газа. Мое авто заметили еще издалека. Останавливают.

До меня:

– Куда едем? Что везем? Предъявите документы!

О, проклятие! Я забыл водительское удостоверение.

– Что-то от вас, ребята, спиртом тянет. Откройте-ка багажник!..

О горе! Отец забыл вынуть из багажника мешок муки. (Он работал грузчиком в магазине, а муку тогда продавали строго по 3 кг)

– А это в салоне что?

Открывает банку. Нюхает.

– О, так это же спирт! А это кто с Вами?.. Пассажир?.. Значит так: он свободен, а Вы поедете с нами!

Понял, что попал в настоящую беду, но был рад, что Петра отпустили. Сам я уже как-то выкручусь…

Автомобиль угнали на штрафстоянку, а меня повезли на экспертизу на наличие в организме алкоголя. Позже повезли в горотдел милиции и, отобрав ремень, шнурки и очки, закрыли в камере предварительного заключения. Все время я вел себя спокойно, лишнего слова не сказал. Всю ночь не спал – молился. В душе было ощущение, что именно сейчас дома происходит обыск.

Раньше я внимательно изучал Библию, и хорошо усвоил истину: Когда ты поверил в Бога, когда вручил свою долю Ему, то, чтобы не случилось, никогда не пеняй на Господа! В молитве искренне благодарил Бога за все, что было, есть и будет со мной. Именно так молился, предлагал свою бессмертную душу в жертву Всевышнему, и все свои слова хорошо запомнил. Если так случилось – значит, так нужно Ему. Таким было мое понимание.

"При задержании вел себя грубо, ругался!".

Утром привели в кабинет начальника милиции. Прокурор к начальнику милиции:

– Посмотрите на него! Ехал без прав! Вез муку и спирт! При задержании вел себя грубо, ругался! Вот я и выписал ему 15 суток за мелкое хулиганство, а также ордер на обыск. И что же? Дома у него мы нашли столько взрывчатки, что ее хватило бы превратить в пыль многоэтажный дом!

Повернувшись ко мне, спрашивает: – Зачем тебе взрывчатка?..

– Для браконьерства – рыбу глушить… – промямлил я.

– Да знаем, мы все слушали твои кассеты!

При этом ехидно так, злорадно улыбаются ко мне и друг к другу.

– Взрыв на Форте – твоя работа?!

Это был шок. Они все нашли! Пропал я! Это уже "вышка", спецпсихлечебница, или сгноят в сибирских лагерях.

– Вот тебе бумага, ручка – в камере напишешь, что тебе советская власть не нравится и что хотел взрывать!

Попытка самоубийства.

Приводят меня в камеру, а там уже сидит мужчина. Рассказывает, что поссорился с женой – она вызвала милицию, и вот он в КПЗ.

И я понял: это "подсадная утка". Стал он выспрашивать, но я правды не сказал. Когда сексот уснул, сделалось свободнее. Начал анализировать ситуацию. Страх овладел мной.

Пропал! Горе мне! Они все нашли, и на Форте кто-то меня видел! Какое фантастически-роковое стечение обстоятельств! И все это "тянет" на высшую меру, 15 лет сибирских лагерей или спецпсихушку!

Навсегда! Это было отчаяние, шок. Мысли путаются. Такое впечатление, будто обухом по голове ударили. Чувствую, что схожу с ума. Конечно, я был готов к героической смерти, но никак не к такому повороту событий…

Что делать? Стал молиться "Отче наш", а потом говорю: "Моисей из меня, увы, не вышел. Прости меня, Господи, если сможешь…".

Сделал из носового платка удавку и стал закручивать авторучкой на шее. Когда же терял сознание, то тем временем удавка раскручивалась. Среди той безысходности вдруг блеснула мысль: "А может, все-таки жить и посмотреть, что будет дальше?".

Взял ручку и написал, почему и за что ненавижу коммунистическую идеологию и зачем мне нужна была взрывчатка. Это же будет суд надо мной – возможно, в наших газетах и радио будут осуждать меня, а на Западе скажут, что я правдолюбец, диссидент. Вот и стану знаменитым на весь мир. А дальше буду действовать по обстоятельствам…

Следствие.

Утром приводят в кабинет руководителя уголовного розыска. На стене, как принято, висит большой портрет первого чекиста – "железного Феликса" (Ф.Э.Дзержинского). Предлагают: "Нарисуй план, где ты проводил испытания, иначе мы прочешем тот лесок и все равно найдем". Что здесь поделаешь – нарисовал.

На следующий день снова привели в тот же кабинет. Следствие вели с руководителем уголовного розыска еще два КГБшника из Киева. Они уже были на том злополучном месте и рассматривали, щупали руками деформированный корпус взрывного устройства, на который я в день испытания помочился.

Вижу: у стола следователя стоит мой дипломат с взрывчаткой.

Вот КГБшник взял его и нажал на замки. У меня все аж похолодело внутри. Открыл и… достал оттуда свои бумаги. Следовательно, это не мой, а его дипломат. Оказалось, что они нашли горсть моей взрывчатки, которая хранилась в воскотопке, и кусок засохшей желтой краски – думали, что тоже взрывчатка.

Еще с первой секунды ареста решил: сам "сгорю", но любой ценой не выдам своего товарища и сообщника.

Следствие идет полным ходом: один следователь спрашивает, второй записывает ответы на пишущей машине. Спрашивали просто для видимости: все ответы они уже знали и без меня. Перемигивались и улыбались. Я же надивиться не мог: ну откуда они все про меня знают? Фантастика, да и только!

Следователи смотрели на меня, как на какого-то инопланетянина. Спрашивали фамилии учителей и руководителей предприятий, на которых я работал. Понимал – их комитетчики найдут и заставят писать на меня характеристики.

Вопрос: – А кто в техникуме был комсоргом группы?

Я растерялся…

Насмешливо: – Что, память отшибло?

– Почему же? Помню. Я был комсоргом.

Заметил, как шокировал их мой ответ.

– А с какими девушками ты встречался до женитьбы?

Теперь уже меня шокировало такая наглость комитетчиков.

– Знаете – говорю – моя жена была единственной, с кем я встречался.

Спрашивают: – Когда же ты, парень, усомнился в мудрости родной коммунистической власти?

Что же им ответить? Молчу. Тогда один следователь иронично обращается к своему коллеге:

– Витя, ты помнишь, в каком году наши войска оккупировали Чехословакию?

А я от удивления только глазами хлопал.

– Слушай, Рахметов, ты случайно не спал на гвоздях, готовясь к борьбе с советской властью? Нет?!.. Почему же ты не жил, как все люди?.. Чего тебе не хватало? Дом есть, жена молодая, сын подрастает, работа интересная, есть машина, есть деньги, есть вдоволь еды и самогона. Кажется, живи в свое удовольствие, ешь, пей, гуляй, веселись. А ты в политику полез… (Рахметов – литературный персонаж, который заявлял: "Моя невеста – революция!". Он всячески закалял тело и душу, – даже спал на гвоздях, чтобы быть готовым к тяжелой борьбе с монархическим государственным укладом.)

– За Родину больно – пробормотал я себе под нос, но они не расслышали или сделали вид, что не расслышали.

– Слушай, а может, ты импотент?.. А?.. Что?.. Нет?.. Значит, стоит!?.. Так в чем же тогда дело?.. А может, тебя не судить надо, а лечить?.. Как считаешь?.. Подлечим, и гуляй себе…

Смеются…

Вот в таком духе надо мной смеялись эти здоровые, самовлюбленные парни. Очевидно, мое поведение было для них безумством обеспеченного всем необходимым человека, и они не могли удержаться от насмешки над наивным простаком, который так дешево оценил свою свободу. И они так же смеялись бы над Иисусом Христом: "Почему же ты не жил, как все люди?.. Чего тебе не хватало?", и так далее…

– Вот, парень, отсидишь свой срок – вози в тот лесок девушек. Только не малолеток, ибо сам же понимаешь – статья. А так, если и поймают с какой-нибудь: "По согласию поехала? ".

– "По согласию". Ну и все дела…

Продолжают смеяться.

– А знаешь – рассматривая фотографии с "места преступления", обращается разговорчивый до своего коллеги – иногда бабу снимешь и не знаешь куда ее везти. Сожалею, не знал я раньше про это живописное место.

Как-то один из них, тихонько спросил своего коллегу, но я все-таки услышал: "А что, не признается, с кем вез спирт?" У меня все оборвалось внутри, – еще только не хватало, чтобы заставляли выдать своего лучшего друга. Тот в ответ хитро подмигнул и отрицательно покачал головой – мол, молчи об этом. Я это все заметил, но понять ничего не мог – мозг не давал логических выводов.

"Наша партия – революция! Ей единственной мы верны!?".

Самовлюбленный вид этих комитетчиков свидетельствовал, что им нравится их работа. Одеты в красивые костюмы, надушены дорогим одеколоном, аккуратно выбритые, они вкусили сладкого наркотика вседозволенности и были очень довольны. Я видел: это не убежденные марксисты-ленинцы, не лучшие из лучших членов компартии, а обычные циники, которые служат самим себе. Идеал их жизни: вкусно есть, мягко спать и наслаждаться властью. Эти ребята были из того огромного количества мерзавцев, которые рвутся к власти ради личной карьеры, и для них совсем не принципиально какая власть, какой цвет флага и текст гимна.

Коммунисты писали на своих плакатах и громко заявляли: "НАША ПАРТИЯ – РЕВОЛЮЦИЯ! ЕЙ ЕДИНСТВЕННОЙ МЫ ВЕРНЫ!".

И на самом деле, вся эта наша социалистическая действительность была круто замешана на лицемерии. Знал: если когда-нибудь советская власть зашатается, то никто из них не станет защищать ее до последней капли крови – все они дружно перейдут под новые знамена, чтобы и дальше жить в свое удовольствие. Из прочитанных книг, воспоминаний старожилов и собственного опыта знал, что на самом деле вечно живой и всепобеждающей, была не марксистско-ленинская идеология, а способ ловко приспосабливаться к любым обстоятельствам, чтобы кушать вкуснее и спать мягче.

В этом нет ничего удивительного: тюремные надзиратели, которые издевались над революционерами, после захвата власти коммунистами, дружно перешли на сторону победителей и стали издеваться над своими бывшими хозяевами. Водители, которые на престижных иномарках обслуживали царскую семью и членов правительства остались на своих местах, чтобы в дальнейшем возить правительство цареубийц.

Позже те марксисты-ленинцы ловко меняли свои политические взгляды вместе с передовицами партийных газет. После развенчания Н.С.Хрущевым "культа личности" Сталина, его гневно критиковали те же самые приспособленцы, которые недавно так активно его возвеличивали. Позже Н.С.Хрущева критиковали те, которые его еще вчера возносили до небес. В день его смерти лишь в нескольких центральных партийных газетах напечатали коротенький некролог. Вот так проходит слава человеческая. Понимал: подобная судьба ждет и обильно увешанного орденами Генсека Л.И.Брежнева.

Верно же говорят: "У победы много родственников, поражение же – сирота". Вспомнилась работа в мясном отделе государственного гастронома. Как только возникали перебои с поставками, так сразу у меня появилось множество влиятельных друзей – каждый хотел без проблем иметь дефицит на своем столе. А как только перебои по поставке мяса прекращались, так сразу тех "друзей" как ветром сдувало…

О КГБ ходили разные слухи и анекдоты. Одни говорили, что там бьют безжалостно, другие – что не бьют. Меня не били. А зачем – они и так все прекрасно знали. Правда, был один эпизод. Спрашивают, где брал аммиачную селитру. Думаю: скажу в колхозе – спросят у кого именно. Станут проверять. Зачем наводить на людей неприятности?

Говорю: – Не помню…

Один из них подошел ко мне сзади: – Что, память отшибло!?

Я невольно поежился: Вот, думаю – сейчас врежет.

А второй:

– Витя, не дави на него. Может, действительно, не помнит. Так и запишем: "не помню".

Не могу прийти в себя от такого сногсшибательного поворота судьбы.

Шли тревожные дни. Спал на голом полу. В углу камеры большая кастрюля с крышкой для справления естественных потребностей. Голова и все тело нестерпимо чешутся. Прошу отвезти в следственный изолятор побриться, помыться, но мне только обещают и злорадно посмеиваются. Догадался: это такой способ давления, морального угнетения заключенного.

Две недели обрастал щетиной и покрывался грязью. Впереди страшная неизвестность. Что будет: "вышка", психушка КГБ или сибирские лагеря для политзаключенных? "Вышка" – это пуля в затылок. Про специальные психиатрические больницы знал из передач радио "Свобода". Доходило до того, что среди белого дня комитетчики в белых халатах выдергивали из людской толпы назойливого правдоискателя и заталкивали в автомобиль с красными крестами. Все дальнейшие манипуляции с "больным" были отработаны до мелочей. Дело "больного" власть разбирала и судила заочно, за закрытыми дверями. Жалобы от пациентов спецпсихлечебниц "врачи" не принимали, передать же тайно, через обслуживающий персонал было невозможно. На жалобы родственников власть реагировала стандартно: "Больной человек. При чем тут мы? Обращайтесь к врачам".

Если в тюрьме ты знаешь свой срок наказания, и тебя окружают люди, которые совершили то или иное преступление, то в спецпсихбольнице ты находишься в такой же камере, но с настоящими психически больными. Работники КГБ в белых халатах тебя интенсивно "лечат" до полного, так сказать, "выздоровления", а когда оно наступит, решают в кабинетах госбезопасности. Для ускорения процесса "выздоровления" делают инъекции препаратов, заставляют трижды в сутки глотать таблетки, которые вызывают невыносимые муки, разрушают психику. И это не год, не два, а иногда 5 – 15 лет! Еще и заглядывают в рот, чтобы убедиться, что проглотил. Уличат, что хитришь – посадят на иглу, поэтому постоянно находишься в страхе. В некоторых же больницах никак не схитришь – потому что нейролептики подмешивают в еду…

Знал, что врачи спецпсихлечебниц любят пытку под названием "инсулиновый шок": голодного больного привязывают к кровати (потому что даже дюжие санитары его не удержат) и вводят инсулин, который сжигает весь сахар в крови. Человек испытывает нестерпимые муки, его терзает безумный страх скорой смерти, он корчится, кричит нечеловеческим голосам. Наконец, когда сознание гаснет, мозг на мгновение умирает, смерть уже вот-вот наступит, медсестра вводит в вену глюкозу.

Мокрый от ста потов человек засыпает, и просыпается с чувством ужасного голода. Здесь ему дают вволю наесться перловой каши, хлеба, баланды. Через месяц больные выходят из инсулиновых палат безобразно жирные, небритые, с заплывшими салом глазами. Слышал, что обычно за один курс лечения практиковали более двадцати инсулиновых шоков.

Подопытных закутывают в мокрые простыни и привязывают к кровати на трое суток. Простыни высыхают, и так сжимают "больного", что не пошевелиться. При том, ему все еще интенсивно впрыскивают препараты, которые увеличивают мучения. Понятное дело, во время такого "лечения" "больного" не кормят, и в туалет не выводят. Опыты на людях, испытания лекарств в спецпсихлечебницах были разрешены властями, поэтому стали привычным явлением.

Знал: в спецпсихлечебницах практикуют изысканную пытку под кодовым названием "санация полости рта". "Больного" приглашают в стоматологический кабинет и там удаляют и лечат… абсолютно здоровые зубы! Если на воле, в канал больного зуба для того, чтобы убить нерв закладывают мышьяк, то там зубы и нервы удаляют без обезболивания. Поиздевавшись вволю, "врачи" зубы аккуратно пломбируют, так что позже на воле ты никому ничего не докажешь. Знал также о "электрошоке", – к голове прикрепляют электроды и через мозг пропускают ток определенной силы и частоты. После нескольких таких процедур, у "больного" наступает амнезия (потеря памяти). Позже родным говорят, что так оно и раньше было.

Если же ты в результате подобного "лечения", как поет В.Высоцкий: "Забыл алфавит, падежей припомнил только два…" то, понятное дело, позже уже никого в своей невиновности не убедишь. Тебя же вылечили и выписали без переломов, синяков и зубы у тебя целые…

Медперсонал каждой спецпсихбольницы практиковал собственные методы "лечения" правдоискателей – безграничным был полигон для экспериментов, так что, тут уж как кому "повезет".

Ходили слухи, что некоторые заключенные "косили под дурку", чтобы отбыть срок наказания в теплой палате психбольницы. После первого курса "лечения" все они слезно просились обратно в тюремную камеру или лагерь.

Про сибирские лагеря для инакомыслящих наслушался такого, что лучше уж "вышка". Это уже после суда, а вначале следственный изолятор, или по-народному, тюрьма. Что там будет с арестованным, неожиданности, сюрпризы его ждут?

Из тюремного опыта одноклассника Степана знал о страшных камерах под названием "пресс-хата". Следователи формируют из числа заключенных группу, с которой заключают договор о сотрудничестве. Мы вам, мол, смягчение приговора, сало, масло, сигареты, чай, а вы "прессуйте" каждого, кого к вам подселили. Случается, что мужчина не хочет признаваться, брать на себя чужое преступление. Тогда его переводят в "пресс-хату", где те подонки над ним жестоко издеваются. Доходит до того, что новичка заставляют удовлетворять их сексуальные домогательства. Через некоторое время непокорного везут на следствие. Там бедняга умоляет следователей, чтобы его перевели в другую камеру.

А те в ответ:

– Это зависит только от администрации тюрьмы…

Затем высказывается сожаление:

– Мы бы могли замолвить за тебя слово, но ты не хочешь помочь следствию.

Морально и физически сломленный подозреваемый на все соглашается. Хитрость этой подлости в том, что на суде не пожалуешься – следователи и надзиратели тебя же не били… На жалобы ответ стандартный:

– Ах, тебя били в камере? Сам виноват, раз с людьми ужиться не можешь.

От тяжелых мыслей и переживаний голова кругом идет – не могу прийти в себя от такого сногсшибательного поворота судьбы.

"Ох и наделал бы ты нам делов своей взрывчаткой…".

На следующее утро меня поставили пред ясные очи руководителя КГБ Ровенской области. Солидный мужчина. Из всего им сказанного приведу две достойных внимания фразы: "Мы должны всех проверять. Знаешь, сколько было бы неприятностей, если бы ты в Индии попросил политического убежища?!".

И еще: "Да-а… Как же своевременно мы тебя взяли! Ох и наделал бы ты нам делов своей взрывчаткой!".

При встречах меня рассматривали как музейную реликвию, но не скрывали в глазах ненависти, как к личному врагу. Рассматривали злорадно: злость за то, что я враг, радость от того, что вот наудачу закинули сети и такую рыбку выловили…

Все время чувствовал: на меня интенсивно, достаточно тщательно собирают компромат. Однако в душе было убеждение, что никто против меня плохого слова не скажет, что, собственно, позже подтвердилось.

На очередном допросе ставят вопрос ребром: "Будешь корчить из себя антисоветчика, – поедешь на 15 лет до белых медведей или навсегда в спецпсихушку. Если же скажешь, что изготавливал взрывчатку просто из любопытства – получишь 2, максимум 3 года за незаконное хранение оружия, а там отсидишь половину и за примерное поведение досрочно освободишься".

Какую тактику поведения выбрать?

Что делать? Понимал: у них мало компромата для антисоветской статьи, так что говорить правду – значит копать себе могилу. Также знал их привычную тактику: органы КГБ пытались недовольных политикой правящей партии осудить по уголовным статьям, чтобы можно было кричать на весь мир, что у нас нет политических заключенных, то есть, нет предпосылок для недовольства.

Какой вариант поведения выбрать? Подумав, выбрал второй вариант, потому что несколько лет заключения лучше, чем 15 лет в краю белых медведей, или издевательства в спецпсихбольнице до полного "выздоровления". Понимал: при несправедливой власти не может быть справедливого суда. Представьте открытый суд. В переполненном зале родня, друзья, односельчане, журналисты наши и зарубежные.

Вопрос судьи: "Подсудимый, скажите, чем же Вам не нравится вождь мирового пролетариата и мавзолей его в Москве?".

И мой ответ: "Гениальные люди получают власть на выборах, а Ленин захватил силой вооруженных сторонников. Вождь общечеловеческую мораль перевернул с ног на голову, сознательно заставлял делать антихристианские поступки: грабить, убивать. Именем революции было разрешено совершать любые преступления. Грабеж революционеры называли экспроприацией экспроприированного. Позднее Храм Христа Спасителя разрушили, взамен построили мавзолей и шли на поклонение новому божеству – набитого опилками чучелу вождя. Руководители партий и правительства каждый коммунистический праздник поднимаются на могилу-трибуну, и приветствуют обдуренный народ… Безумие делать идолом антихриста и топтаться на могиле. Вы совершили преступление, нарушив заповедь "Не сотвори себе кумира", а я противозаконно пытался обратить на то внимание. Противозаконно потому, что свобода слова у нас только на бумаге. Была бы настоящая свобода слова, то я, разумеется, выразил свои взгляды в средствах массовой информации. Если бы не было вашего преступления, то не было бы и моего противозаконного намерения, так что судите сначала себя, а уже потом – меня…".

Это у ненавистного царя-батюшки был суд присяжных, и на тот суд допускали журналистов. Разнообразные революционеры были рады возможности прогреметь на весь мир. Вот для примера, благодаря газетчикам на весь мир прозвучало: "Лед тронулся, господа присяжные заседатели!". Ну, так то ж при царизме… Советская власть имела несколько другие взгляды на демократию.

Понятное дело, про открытый справедливый суд не могло быть и речи. Знал, что для политических расправ власть обычно шла на такую хитрость: выбирали маленький зал и задолго до начала судилища, его полностью заполняли игравшими роль возмущенного народа сотрудниками КГБ. Друзьям и журналистам места, понятное дело, уже не находилось. Это означает, что такие мои слова слышали бы только сотрудники КГБ, прокурор, судья и избранные властью два народных заседателя. Учитывая это обстоятельство, написал, что у меня нет причин ненавидеть власть, которая дала мне образование, бесплатное медицинское обслуживание, работу и надежды на светлое будущее.

Забирая написанное, один из комитетчиков строго предостерег: "Только не вздумай на суде ляпнуть что-то о политике!". Наши взгляды встретились. В глазах комитетчика было столько гнева, что я понял: в случае непослушания их репрессивный аппарат раздавит меня безжалостно, как насекомое.

Ну, теперь то мы всех вас, антисоветчиков, прижмем "к ногтю"!

Однажды приводят в кабинет руководителя уголовного розыска. Замечаю: присутствующие встревожены. Из радиоточки несутся траурные мелодии.

Обращаются ко мне:

– Уже слышал новость? Радуешься, наверное?

– Нет, не радуюсь – говорю. А что случилось?

– Брежнев умер… А знаешь, кто возглавляет комиссию по организации похорон?.. Андропов! Это означает, что он и займет место покойного генсека.

Начальник милиции не унимается – ему хочется выразить свою ненависть и презрение к таким врагам, как я.

– Знаешь, кто такой Андропов Юрий Владимирович? Знаешь?.. Ну, теперь то мы всех вас, антисоветчиков, прижмем к ногтю!

И злорадно показал пальцем на столе, как это будет происходить. Конечно, такие слова меня удручали. Вот так вляпался – думал я – час от часу не легче. Страх окутывал душу, но я молился, ибо знал истину: никогда не пеняй на Бога, в жизни верующего все к лучшему.

Возбуждение уголовного дела.

Однажды следователь Саванчук официальным тоном сообщил: "До этого дня Вы находились в камере предварительного заключения за мелкое хулиганство, а по делу проходили как свидетель. Сегодня я арестовываю Вас, возбуждаю уголовное дело и перевожу в следственный изолятор".

С этого момента официально начался мой срок заключения. И тут обманули – украли 14 дней свободы.

Мне вернули очки. Наконец – думаю – позволят помыться и побриться.

Воспроизведение "преступления".

На следующий день повезли на воспроизведение события преступления. И вот я снова на Форте. Ткнул на ту выемку пальцем и сказал: "Вот сюда, гражданин следователь, я заложил заряд, а там спрятался и замкнул контакты".

Мои слова записывали на магнитофон. В конце, руководитель уголовного розыска, взглянув мне в глаза, сказал в микрофон: "Запись проведена 17 ноября 1987 года".

А ведь сейчас 1982 год! Я это понял как намек на то, что увижу волю через 5 лет. Значит, еще следствие не завершено и до суда далеко, а уже решено каким будет мое наказание.

Когда везли в КПЗ, думал, то ли нарочно следователь намекнул или просто проговорился. Саванчук всегда так формулировал вопросы, чтобы подтолкнуть меня отвечать в сторону уменьшения вины. Даже интонации вопросов выдавали, что где-то в глубине души он жалеет меня. Из этого сделал вывод: он вполне сознательно намекнул о срок заключения. Следовательно, органы госбезопасности уже запланировали лишить меня свободы на 5 лет.

Следственный изолятор.

"Автозак" везет заключенных, как дрова: ямы не объезжает, на поворотах не тормозит. В будке держаться не за что, а потому мы летаем от одной стенки к другой. Что же, это тоже своего рода способ издевательства.

Такой стиль поведения не вызывал у меня удивления, потому что хорошо помнил еще на свободе услышанный поучительный рассказ бывшего узника. В карьере исправительно-трудового лагеря работали заключенные. Небо затянули темные тучи, пошел дождь.

Руководитель производства, который был из числа гражданских специалистов, обратился к "хозяину" (руководителю исправительно-трудового лагеря) с предложением: "Давайте приостановим работу – люди же мокнут".

Тот в ответ презрительно: – А где вы здесь видите людей!?

Вот и следственный изолятор. Сначала прохожу тщательный обыск: ощупывают каждый шов, а я стою абсолютно голый на холодном цементном полу. Обысканную одежду с отвращением бросают к ногам.

"Руки в стороны! Присядь! Встань! Нагнись! Раздвинь ягодицы! Шире!".

Контроллер кричит на меня, как колхозник на чужой скот. С первых секунд дают понять, что ты здесь никто, ноль, быдло. Далее фотографируют, снимают отпечатки пальцев. Наконец моюсь. Бритье тупым лезвием превратилось в настоящую муку.

Завели в безлюдную камеру. Догадался: это помещение для ожидания. "Отстойник", если на жаргоне. Я здесь, а тем временем "хозяин" решает, в какую именно камеру меня поместить.

Скоро мне в компанию забросили ошарашенного лихим поворотом судьбы крестьянина. Причина ареста такова: сосед, который работал ездовым, украл в колхозе мешок зерна и предложил ему за магарыч. Какой-то продажный человек эту сделку заметил и… И вот он со мной, а его сосед в камере напротив.

В то время аресты за мелкие правонарушения стали привычными – новый генсек Андропов Ю.В. довольно круто взялся за борьбу с нарушением социалистической законности. Через час меня вызвали и мы попрощались.

Тюремная камера.

В тюремной камере, в которую меня завели, было еще двое.

Первый вопрос: – Кто ты и за что?

Рассказываю: – Ехал с товарищем. Остановили ГАИшники. В салоне три банки спирта, в багажнике мешок муки. Еще и ко всему забыл дома права, а в них был оберег – старинная иконка. Прокурор выписал ордер на обыск. Нашли взрывчатку и сейчас я перед вами. Такое вот фантастически-роковое стечение обстоятельств…

Один из моих новых соседей, подойдя ко мне вплотную, назидательно сказал:

– Запомни на всю жизнь: просто так никогда ничего не бывает! Вспомни, кто знал о взрывчатке?

– Знал только мой лучший друг, но он не мог меня продать!

Тот посмотрел на меня как на идиота и засмеялся.

– А что, твое дело ведет КГБ?

– Да – подтвердил я.

– Так это же прекрасно! Наши придут и тогда ты будешь бургомистром!

Смеются…

Камера как камера. Двухъярусные нары. В одном углу стол, в другом умывальник и "толчок". Окно, зарешеченное так, что видно только верхушки деревьев.

Утром на завтрак дают полбуханки черного хлеба, ложку сахара, черпак каши и вдоволь теплой коричневой воды, которую называют чаем. На обед миска "баланды" и черпак каши.

С утра до вечера работает радиоточка. Раз в день выдают газету, раз в неделю книги из библиотеки. Прогулка по часу каждый день. Всю ночь в камере горит свет – чтобы контролеры могли видеть, что у нас творится.

В коридоре лай собак, шаги и ругань контролеров. В камере холодно, сыро. Испарения конденсируются на потолке, стенах, и стекают ручьями на цементный пол. Пожаловались администрации. Пришла солидная представительница тюремной администрации и презрительно: "А что я могу поделать?.. Не надо было сюда попадать!" Как я позже убедился, это стандартный ответ на жалобы во всех тюрьмах Союза.

"Коллегой ты мне будешь на воле, а здесь ты гавно!".

Как-то у сокамерника случился сердечный приступ. Стучим в дверь. Наконец, приходит врач. Дает таблетку.

– Это мне не поможет… – простонал больной.

– А откуда ты знаешь, что тебе поможет, а что – нет?

– Я тоже врач, так что мы коллеги…

– Что?! Кол-л-леги?!.. Коллегой ты мне будешь на воле, а здесь ты гавно! Понял? Глотай, что дают, и за это благодари!

Так ведет себя врач, который давал клятву Гиппократа. Сначала увиденное шокирует, потом привыкаешь. Опишу типичную для всех тюрем ситуацию. Больные в камере, становятся возле приоткрытой кормушки в очередь к врачу, а тот из коридора спрашивает: "На что жалуешься?.. "Безтолковка" болит?.. Еще что?.. Животик болит?" Ломает таблетку пополам: "Вот тебе от головы, а это – от живота! Только не перепутай!" И так одной упаковкой вылечит всю камеру.

Как-то я попросил таблетку от зубной боли. Не ответил. Тогда я поинтересовался:

– Вам что, жалко?

– Нет, мне не жаРко – спокойно ответил "лепила". (Так на блатном жаргоне называют врачей.)

Администрация наслаждается цинизмом, властью над беззащитными подсудимыми. Во время обеда в камеру зашел начальник следственного изолятора. Насмешливо спрашивает: "А почему едите борщ без сметаны?" – и смеется прямо в глаза.

Один из нас ответил в тон: – Так мы же не в ресторане…

"Хозяин" к нему: – Правильно мыслишь.

Во время поименной проверки нужно отвечать: "Я". Кто скажет "здесь я", или "здесь", получит презрительно: "А куда ты нахрен денешься!?".

Если мыслить логически, то следственный изолятор по сути тот же отель только с решетками на окнах. Да и люди, которые живут там, не считаются преступниками, пока их таковыми не признает суд. Это означает, что и обслуживание в следственном изоляторе должно быть как в гостинице. Ну, я понимаю: государство бедное. Так позвольте хотя бы покупать продукты и передачи от родных получать без ограничений. Да где там… Верно сказал "лепила": "Коллегой ты мне будешь на воле, а здесь ты – гавно! Понял?".

Инженер.

Однажды в нашу камеру привели новичка, который, как оказалось, имел высшее образование и занимал должность инженера на заводе. Это было время, когда новый генсек Андропов дал милиции и КГБ неограниченные права. Наш инженер шел навеселе с пирушки домой. Колесо легковушки, которая быстро поворачивала во двор, заскочило в выбоину, и инженера обляпало грязью. Он, конечно, не мог вытерпеть такого надругательства, и в сердцах ударил авто ногой. На его беду в машине сидели пьяные милиционеры. Разъяренные поведением мужчины, который посягнул на их честь и достоинство, они догнали инженера и начали бить. Тот начал вырываться, и при этом нечаянно, оторвал у сержанта погон. А это уже криминал!

В камере бедолаге объяснили: "Если мерой предупреждения выбрали не подписку о невыезде, а содержание под стражей – жди, дружище, путешествия в исправительно-трудовой лагерь". А так чаще всего и случалось.

Тюремными порядками инженер был потрясен. Позже контролеры, которые выводили нас на прогулку, рассказали, что на суде он аж заплакал от радости, когда услышал приговор не связанный с лишением свободы.

Одна только мама по тебе заплачет.

Некоторые подсудимые, шокированые несправедливостью следствия и порядками в следственном изоляторе, объявляют голодовку, "косят под дурочку", режут вены, вешаются. Они думают, что таким образом отомстят следователем, нанесут неприятностей администрации СИЗО. Наивные! И на свободе ты, мужик, вместе со своими правами не стоил копейки, а что и кому ты хочешь доказать в тюрьме? Плевали они на тебя! Одна только мама по тебе заплачет. И, даже если ты там и пробьешь головой стену, то окажешься… в соседней камере.

Насмотрелся всякого.

Переводили меня из камеры в камеру, и я достаточно насмотрелся всякого. Все познается в сравнении, так вот, порядки в ровенском СИЗО может ругать только тот, кто не бывал в других тюрьмах Союза. Позже я вспоминал нашу тюрьму как санаторий: камеры не переполнены, каждый заключенный имеет свое место, матрас, подушку, еженедельно меняют простыни и выдают книги из библиотеки, играет радио, в камеру бросают газеты. Атмосфера в камере достаточно доброжелательная, дружеская. Некоторые заключенные знакомы еще с воли, а все другие имеют общих знакомых, и воспоминания об одних и тех же событиях, ибо все из одной местности.

Лицо одного из узников показалось мне знакомым, и я с ним разговорился. Оказалось: он музыкант и часто играет на свадьбах – вот откуда я его знаю. Вспомнил свадьбу родственников, на которых он с товарищами зарабатывал на хлеб насущный. Вспомнили общих знакомых. Подружились. Врезался в память его рассказ: "Прибыли в далекое село играть свадьбу. Гостей еще нет. Настраиваем инструменты. Тут подходит к нам седовласый мужчина и спрашивает:

– А вы, ребята, повстанческие песни знаете?

– Знаем несколько – отвечаем.

– Тогда зайдите в соседнюю хату – не пожалеете.

Зашли, а там щедро накрытый стол. Солидные мужчины налили нам по стакану водки и предложили сыграть и спеть, что знаем. Мы и спели под аккомпанемент собственных инструментов. Играем, поем, а бывшие повстанцы слушают и плачут. Заплатили, правда, щедро и отпустили развлекать равнодушных к истории своего края гостей.

Убираем "хату" по очереди. Каждый сиделец может ежемесячно получать передачу весом 5 кг и отовариваться на 10 рублей. Все делим поровну, так что голод почти не ощущается. Анекдоты, загадки, былины, розыгрыши, игры в шахматы и "блоху" не прекращаются. Проигравший должен выполнить желание победителя или терпеть наказание.

Не думал, что в тюрьме можно вволю насмеяться. Это так кажется, что в тюрьме все плачут и скорбят, где уж тут место для смеха. А жизнь продолжается, человек не может жить негативными эмоциями, душа требует хоть немного радости, и она ее получает. И все это при том, что все прекрасно знают, что среди нас обязательно есть прельщенный обещаниями смягчения приговора информатор. Это означает, что все нами сказанное скоро станет известно "оперу". Кто необдуманно ляпнет лишнее слово против власти или о своем преступлении – тот себе же и навредит.

За что страдают украинцы.

За какие же преступления были арестованы мои земляки? Трагедии их искалеченной судьбы вызывают одновременно и смех, и слезы.

Вот типичное преступление. Двое друзей купили "бухла" и зашли в гости к своему приятелю, который работал бухгалтером в колхозе. Пьянствовали до глубокой ночи. В порыве откровенности бухгалтер показал друзьям наличность, которую он хранит не в сейфе конторы, а дома, чтобы "медвежатникам" в колхозной кассе наступил "облом". Самогона, как всегда, оказалось мало, и хозяин бегал к соседу за добавкой.

Далее привожу слова арестанта дословно: "Проснулся утром от стука в окно. Голова раскалывается, самочувствие такое, что хуже уже некуда. Еле встал и открыл дверь. В комнату вошел бухгалтер и попросил добром отдать украденные деньги. Я к нему: "Да ты что несешь? Какие деньги!?" Тот хлопнул дверью и ушел. Напился капустного рассола, и стал вспоминать эпизоды ночной гулянки. Напрягал память и медленно вспоминал, что какие-то деньги будто и в самом деле держал в руках. Откинул матрас и… увидел разложенные пачки денег! Взял все те пять тысяч и уже собрался идти вернуть украденное и извиниться. Открыл дверь, а там… менты стоят!".

Другой находился под следствием за то, что с приятелем заманили подростка в лесопосадку и там его сначала изнасиловали, а потом убили. Свое восемнадцатилетие юноша праздновал в камере. Светило ему 10 лет заключения – малолеток на большие сроки не осуждают.

За крупные махинации с горючим сидел работник бензозаправочной станции. Хвастался: "Я-то хоть пожил в свое удовольствие – есть что вспомнить".

Сидели в основном расхитители государственного и личного имущества. Запомнился юноша, который делал подкоп под магазин и только на два кирпича ошибся. Ребята над ним насмехались: "Ты ошибся не в расчетах, а в том, что своей жизненной дорогой выбрал преступный путь".

А тот пресловутый врач за что? Сюжет такой. Выпало ему принимать аптечный склад. Среди медикаментов оказалось две сотни ничейных ампул с наркотическим препаратом. Другими словами, ампулы в наличии были, а вот по документам не значились.

Молодой врач довольно оригинально стал распоряжаться таким подарком судьбы: пригласил знакомую наркоманку и предложил купить ампулы. Первый раз девушка заплатила 25 рублей, второй – 10 и бутылку коньяка. На третий раз денег не было, так рассчиталась, как у нас говорят, "натурой" – легла под аптекаря. Позже стала подругу приводить. Девушки рассчитывались, когда чем придется. Отец новенькой заподозрил дочь в пристрастии к наркотикам и выследил ее. Правоохранители произвели обыск, а эксперты доказали, что ампулы найденные отцом в сумочке дочери, той же серии что и в аптеке. Врачу за распространение наркотиков "светило" от 5 до 8 лет заключения. Сокамерники успокаивали неудачника: "Не грусти. В лагерях будешь работать в санчасти, а там не жизнь, а малина".

Больше всего запомнились друзья по несчастью – задержанные за хранение оружия. Юноша изготовил однозарядный малокалиберный пистолет, и смело отправился гулять по улицам ночного города. Нарвался на милицейский патруль. Обыск. Арест. Тюрьма. Здесь все по закону – ствол пистолета нарезной. Таким лихим поворотом судьбы юноша был потрясен – объявил голодовку, стал "косить под дурачка". Ребята смеялись поведению неудачника, и уже после совсем нелепой выходки, изрядно намяли бока, приговаривая: "Ты уже как косишь, то коси по уму! Это значит, что "общаковский" сахар в "толчок" больше не высыпай!".

Чтобы полностью раскрыть тему оружия, расскажу про неудачников, с которыми судьба свела позже. Юноша жил в общежитии, а работал на шахте. Однажды нашел утерянные взрывных дел мастерами три электродетонатора. Поскольку у нас давно вошло в привычку присваивать все, что плохо лежит, то взял их и спрятал в комнате общежития – в хозяйстве, как у нас говорится, все пригодится. Случилось так, что один из соседей по той четырехместной комнате проворовался. Правоохранители сделали тщательный обыск всей комнаты и все украденное нашли. Запасливый юноша получил за хранение оружия 3 года лагерей – по году за каждый электродетонатор.

Вот другой юноша идет этапом на 5 лет в лагеря. За что же это? Во время службы в армии украл и позже привез домой учебный взрывпакет. Однажды вечером вместе с друзьями заложил его в вентиляционное отверстие пола танцплощадки и поджег бикфордов шнур.

Друзья хотели лишь напугать танцующих, и знать того не могли, что за их действиями пристально следит какой-то любознательный мальчишка. "Подрывники" быстро разбежались, а тот любознательный мальчишка заглянул в ту дыру, чтобы узнать, что там те спрятали. Именно в этот момент грянул взрыв, и следопыту выбило глаз. Арест. Следствие. Суд. Один молодой украинец без глаза остался, а другой надолго в лагеря отправился.

Больше всего меня поразила судьба одноглазого юноши, которому заключенные присвоили "кликуху" "Адмирал Нельсон". История такая. Служил в армии. Воровал с друзьями со склада патроны, и продавал знакомым гражданским. С охранниками делились выручкой, так что там проблем быть не могло. Но однажды случилось так, что неожиданно сторожить боеприпасы поставили чужака. "Ара", конечно, не был в курсе дела, поэтому выстрелил на звук шуршания. Новомодная пуля со смещенным центром тяжести попала бедняге в голову возле уха, и, скользнув по черепу, выбила глаз, коснулась переносицы и улетела прочь. Следствие. Суд. Остался парень без глаза, да еще и 5 лет лагерей получил.

Что касается армии, то ее в то время разворовывали все кому не лень, а за решетку неудачники попадали, как правило, из-за трагического стечения обстоятельств…

Все имеет меру, все, кроме человеческой тупости. Не один юноша на нарах грустно признавался: "Как пили первую, вторую, третью бутылку помню, как четвертую помню смутно, а где дальше меня носило, и что делал, мне он "следак" рассказывает…".

Некоторые преступления могут служить сюжетами для кинокомедий. Вот пример. Набрали ребята спиртного, взяли ружье и пошли в лес на охоту. Дичи не увидали, зато сильно напились. Возвращались злые, как собаки. Вдруг на окраине села заметили корову. Пастуха поблизости не было. Кто-то сделал открытие, что корова… это тоже дичь! Корову "подстрелили" и каждый набрал в рюкзак столько мяса, сколько мог донести. "Охотников" кто-то увидел и узнал. Далее сюжет стандартный: арест, следствие, суд, тюремные нары.

Проверка моего психического состояния.

Однажды повели в санчасть проверять мое психическое состояние – так принято, чтобы психически больные правонарушители попадали в психиатрические больницы, а не в заключение. Осмотреть меня приехал главный врач ровенского нервно-психиатрического диспансера. Это был уже знакомый мне Максимюк Ростислав Леонтьевич. Он обратился ко мне с упреком в голосе: "Вот мы и снова встретились… Я внимательно ознакомился с Вашим уголовным делом. Когда человек ведет себя не так как все, то это уже, молодой человек, психические отклонения. Нормальные люди вон коммунизм строят, дружно ходят на демонстрации, выборы, одобряют политику родной власти. А, Вы?.. Вы же такое хорошее впечатление на нас произвели… Значит, проморгали мы Вас. Получается, что Вы, действительно, наш пациент…".

Я только ошарашено хлопал глазами. Хотелось возразить что-то вроде того что, возможно, это не у меня психические отклонения, а у законопослушных строителей коммунизма… Но должен был молчать, потому что знал: что захотят то и сделают. Слышал же от опытного психиатра, который признался: "Нормальных людей практически не бывает – бывают недостаточно обследованные". Вот обследуют и найдут все, что нужно для интенсивного "лечения" в спецпсихбольнице. А спецпсихбольница КГБ, это вам, люди добрые, не санаторий. Только в конце разговора появилось ощущение, что у них в отношении меня другие планы.

Закрытие дела.

Шли тревожные месяцы. Наступил 1983 год. Возили на следствие очень редко – ждали из Москвы результатов экспертизы моей самодельной взрывчатки. Я уже просил Саванчука ускорить дело – хотелось на чистый воздух в лагерь.

Наконец, в первых числах февраля привезли на закрытие дела. Познакомили с адвокатом. Листаю страницы "Дело N22-119". Вот характеристики от учителей восьмилетки, десятилетки, техникума и от директоров предприятий, где я работал. Копии медицинских карточек, из поликлиник и больниц, список прочитанных книг, в сельской и научной библиотеках.

Оказалось, что в черный список попали все, кто брал читать тот учебник Шидловского "Основы пиротехники", а директора РЗВА и завода бытовой химии, имели неприятности за небрежное хранение химреактивов. А вот, подписанный заведующим центральной аптеки акт приемки на медицинские цели изъятого в ночь ареста спирта. Были также результаты экспертизы взрывчатки, объяснения, фотографии с места преступления. Три вещественных доказательства очень поразили меня.

Во-первых, после взрыва лишь порохового заряда место не претерпело никаких изменений: трава, да и только. Так накидали же гады обрывки бумаги, мусор, таким образом, что, глядя на фотографии, создается впечатление мощного взрыва.

Во-вторых, главный врач ровенского психоневрологического диспансера Максимюк Р.Л. написал следующее: "Во время обследования в нашем диспансере Горбатюк Н.В. всячески ругал советскую власть и угрожал взорвать некий политический объект".

Это злостная ложь. Тогда я следил, чтобы ни слова против власти не сказать. Я же не забывал, что находился на обследовании не по своей воле…

И, в-третьих, какая-то доярка написала в милицию анонимку. Она шла через урочище Форт на вечернюю дойку и видела все именно так, как я придумал. На самом деле событие произошло в рабочее время, а в объяснении я написал, что в вечернее, чтобы коллега, который за меня расписался в журнале в 18:00, не имел неприятностей. Если кому-нибудь в селе сказать, что доярки ходят на работу через Форт – засмеют. Будут смеяться, потому что ферма расположена на окраине села, Форт – на 2,5 км дальше.

Лист бумаги грязный, написано с грубыми ошибками корявым почерком. Наверное, чтобы было более убедительно: писала доярка – что же вы хотите?.. Самое интересное в конце заявления: "Я не подписываюсь, потому что этот человек – бандит. Узнает – убьет меня. Он работает в милиции, а потому никого не боится и запугал все село. От имени всех крестьян умоляю: посадите его в тюрьму как можно на дольше, чтобы люди могли жить спокойно".

Это была грубая, примитивная фальшивка следователей. Когда читал их выдумки, они следили за моей реакцией, но я и вида не подал, что такая откровенная лживость меня поразила. Есть такая заповедь Божья "Не лжесвидетельствуй", и кто ее соблюдает?

А что я, собственно, мог? Это КГБ огромной тоталитарной империи. Что захотят, то и сделают! Жертвами психиатрического насилия КГБ стали писатель Снегирев, математик Плющ, генерал Григоренко, и многие менее известные, недовольные беспределом люди. В сибирские лагеря попали тысячи, как знаменитых, так и малоизвестных инакомыслящих. А кто для них я? Сын колхозника. Кто за меня заступится?

Для чего же эти фальшивки? Для суда. На нем будут народные заседатели, (представители народа) выбранные из числа надежных людей. Это для них, догадывался, нужны эти фальшивки, чтобы убедить их, что я страшный преступник.

Российские шутники так расшифровали аббревиатуру КГБ: "Контора Глубокого Бурения". Как я на собственном горьком опыте убедился, копают там действительно очень глубоко.

"Да здравствует советский суд – самый гуманный суд во всем мире!". (с)

11 февраля привезли на суд. За столом судья, рядом две женщины – народные заседатели. Сбоку – прокурор в строгом костюме, со знаками отличия власти: звезды, серпы и молоты. В углу – девушка стенографистка. Я – на скамье подсудимых. У меня за перегородкой назначенный властями адвокат и свидетель – главный врач психоневрологического диспансера Максимюк Г.Л.

В зале родители, жена, тесть и теща. Правда, я увидел еще двух пожилых интеллигентных людей, одетых так, как любили одеваться бывшие подпольщики. Наши взгляды встретились, и я понял: эти люди здесь не случайные – они знают все подробности моего дела.

По числу присутствующих стало понятно: суд закрытый – самая могущественная империя мира боялась речи обычного правдоискателя! (Позже ребята рассказывали, что "пятиминутка" в тот день продолжалась до обеда. Начальство пристально следило, чтобы кто не выскользнул, и из этого факта все догадались, что в то время меня судят.)

– Встать! Суд идет! Слушается дело по обвинению Горбатюка Николая Васильевича в незаконном хранении оружия!

Судья зачитал состав суда. Спросил, не имею ли я ничего против предложенного состава суда, не делаю отводов кому-то из присутствующих. Если же во время суда будут вопросы на русском языке, то не нужен ли мне переводчик? И все это очень торжественно, подчеркнуто вежливо, как это бывает при регистрации брака или при награждении за заслуги перед Родиной.

Государственный обвинитель – прокурор долго говорил красивые слова о мудрости родной коммунистической партии, про миролюбивую политику правительства, гуманность закона и о страшном преступлении, которое я совершил перед народом. Просил 5 лет лагерей общего режима.

Хотя я знал, что все спланировано, и эту комедию разыгрывают для видимости законности, но в душе теплилась надежда в порядочность народных заседателей. Ответил на вопрос судьи, после этого предоставили слово свидетелю. Тот встал и сказал: "Прошлым летом подсудимый проходил обследование в нашем психоневрологическом диспансере, но никаких отклонений у него мы не обнаружили. Наоборот, мы удивлялись какой это умный человек. Ответственность за свои поступки может нести".

Всю ту трагикомедию самого гуманного в мире суда, присутствующие разыгрывали подчеркнуто вежливо – чувствовалось, что от подобного цинизма они получают удивительное наслаждение. Нечто подобное чувствует кот, который, играясь с мышкой, отпускает ее и еще и лапкой подталкивает к бегству, и этим дает ей на мгновение ощутить пьянящую, мифическую иллюзию свободы. Присутствующие, так как тот кот, наслаждались цинизмом, игрой в справедливость – знали же, что приговор всесильным КГБ уже давно спланирован. Нечто подобное испытывает каждый палач, который на удивление любезно спрашивает жертву: "Вам, уважаемый, будет приятнее, когда Вас повесят или отрубят голову?". И, демонстративно достав часы с милой улыбкой: "Не будет ли у Вас возражений, если это произойдет завтра в полдень?".

Есть такое циничное издевательство под названием "пытка надеждой". Палачи дают жертве призрачный шанс на спасение, а сами получают наслаждение от наблюдения, как обреченный, собрав последние силы, пытается освободиться. Когда же спровоцированная палачами надежда терпит неудачу, то палачи снова получают наслаждение от созерцания отчаяния, страданий неудачника от крушения последней надежды.

Из прочитанных и услышанных воспоминаний узников сталинских времен, знал о таком оригинальном способе вынесения приговора: "… приговорить к высшей мере наказания!" И уже после паузы, достаточно насладившись зрелищем шокового состояния подсудимого: "Но, учитывая чистосердечное раскаяние…".

Действительно, народ Российской империи издавна любит разнообразные жестокие забавы, приколы, розыгрыши, шутки.

Назначенный властями адвокат сказал несколько слов в мою защиту. О политике на суде речи не было. В конце того самого "гуманного" суда, мне предоставили последнее слово.

Что сказать? Заявить, что это судилище, трагикомедия и этим устроить скандал? Сказать сколько на самом деле у меня было взрывчатки, и какой объект разрушить хотел?

Так это же самому себе вырыть могилу! Да и перед кем распинаться – мое выступление будет гласом вопиющего в пустыне. Прекрасно осознавал, что может быть результатом подобного бунта: судья, прокурор и народные заседатели будут шокированы услышанным. Вида не подаст только девушка стенографистка – ей главное записать все, не упустить ни одного слова. По окончании моей речи встанет судья и заявит нечто вроде: "В силу вновь выявленных обстоятельств дело возвращается на пересмотр". Меня вернут в знакомую тюремную камеру.

Через неделю-две откроется "кормушка" и надзиратель строго спросит:

– Кто на Г?..

– Горбатюк – буду вынужден ответить я.

– С вещами на выход!

Коридоры тюрьмы, тюремный двор, "воронок", вокзал, "столыпинский вагон", пересылки и конечный пункт назначения – Москва. А там институт психиатрической экспертизы имени Сербского, в котором завербованные КГБ врачи поставят привычный для инакомыслящих диагноз: "шизофрения". Поместят в камеру, к действительно психически больным и станут жестоко издеваться, и "лечить" препаратами, которые убивают волю, разрушают мозг. В глазах стоял психически больной юноша, которого знал весь город – он зимой и летом ходил одинаково одет и был всем доволен, потому что всегда счастливо улыбался. (Кстати, его тоже Николаем звали.) Стать таким как он?..

Сработал инстинкт самосохранения, поэтому логично, я невинным ягненком прикинулся – говорил, что еще с детства мечтал стать военным, но судьба сложилась так, что в армию не взяли по состоянию здоровья. Люблю со школьной скамьи химию, вот и решил просто из любопытства изготовить взрывчатку. Когда "последнее слово" закончил, народные заседатели чуть не плакали – так растрогали их мои слова.

Приговор.

В полдень, после перерыва судья торжественно зачитал приговор: "Пять лет лагерей общего режима". Значит, народные заседатели тот запланированный приговор все-таки подписали.

Что ж, я их прекрасно понимал. После школы каждая из них училась в институте, потом работала. Впоследствии, чтобы выбиться в люди, вступила в компартию. Каждый же замечал: партийцы имеют значительные льготы, лучшие условия труда. Постепенно их жизнь как-то устроилось. Тут партия посылает вершить правосудие, в частности, осудить какого-то диссидента. Наверное, у каждой из них была такая логика: "Жаль невинного правдоискателя, но если не подпишу приговор я, то найдут другого человека и этого парня все равно осудят. Оно-то так, но мне достанется за непослушание всесильной партии – выразят недоверие и лишат всех партийных привилегий, льгот. Зачем мне лишние проблемы? Я же не хочу оказаться на социальном дне…".

Каждый палач примерно так оправдывается перед своей совестью: Если я откажусь, то зло все равно не прекратится – другого палача найдут, а моя семья будет голодать. У меня то хоть топор всегда острый, веревка намыленная и веду себя с жертвой я ласково, а другой палач издеваться будет…

При любой политической системе есть слепые сторонники, которые готовы приговорить к смерти каждого, кто выступает против существующей власти, тем более, если она провозглашает себя самой демократичной в мире.

А если же возникнет чувство, что подсудимый не виновен? Своя рубашка ближе к телу… Обычно, в подобных случаях угрызения совести заливали казенным коньяком. Я не видел, что и как они пили, но знал, что такое практиковалось. Так или иначе, каждый участник той трагикомедии свою награду получил.

Я, в частности – лагеря. Родители, правда, подавали на пересуд областной, потом Верховный, но приговор городского суда, все инстанции оставили без изменений. В этом для меня не было ничего удивительного – продажность нашего народа кратко и вместе с тем удивительно метко охарактеризовал Т.Г.Шевченко: "За кусок гнилой колбасы у вас хоть родную мать попроси, то оддасте…".

Такая насмешливая ирония судьбы: планировал громко прогреметь на весь мир, а вместо того… на удивление тихо посадили.

Старые люди рассказывали, как во времена их молодости преступников довольно оригинально наказывали и одновременно перевоспитывали. Вора в людном месте приковывали к "позорному столбу". Вот идет человек через центр села, а тут на пути прикован юноша.

Прохожий к нему: – За что же тебя, сынок, люди приковали?

Тот, опустив глаза: – Я воровал кур.

Односельчанин на то поучительно: – Грех, сын, воровать. Опозорил ты свой род!

А меня в чем бы люди упрекнули? Когда Моисей, уничтожил золотого идола, сделал доброе дело, то повторение его подвига разве не похвально? Учитывая вышесказанное понятно, что у советской власти не было другого выхода, как расправиться со мной тайно, по-воровски.

Камера для осужденных. Дмитрий Иванович.

После суда меня перевели в камеру осужденных. Там я познакомился с Мищуком Дмитрием Ивановичем, сыном знахаря, к которому ездил раньше. Отец его сидел в соседней камере – ждал отправки в исправительно-трудовые лагеря принудительного труда. Почему они здесь оказались?

Это были целители, которые молитвами и травами поднимали на ноги безнадежных больных, от которых отказались светила медицины. Слава о них распространилась даже по соседним областям. И все это замечательно, однако подобные феномены подрывали основы атеистической идеологии. В СССР главным законом была не конституция, а устав коммунистической партии. Такие понятия как честь, совесть, мораль были сказочкой для легковерных обывателей. Не раз каждый из нас убеждался, как власть между талантливым беспартийным гражданином и бездарным коммунистом выбирала на руководящую должность последнего.

Ивана привлекли к ответственности за шарлатанство. Против знахарей лжесвидетельствовали председатель колхоза, парторг и директор школы. И не убедили судей благодарные отзывы пациентов, собранные целителями в трех толстых тетрадях. Чудесное исцеление невозможно с точки зрения материалистического понимания мира, а потому, может быть только шарлатанством – такой была общепринятая официальная идеология.

В доме знахарей правоохранители нашли 19 золотых монет царской чеканки, и это еще больше усугубило вину "шарлатанов". Суд вынес приговор: отцу 5 лет лагерей общего режима. Сына, Дмитрия, обвинили в хранении оружия: при обыске в доме нашли купленный в охотничьем магазине нож, который не был зарегистрирован в милиции. А это уже криминал. Решение суда однозначно: виновен. Вынесли приговор: 3 года лагерей за незаконное хранение оружия.

Срок три года заключения за хранение незарегистрированного охотничьего ножа меня не впечатлил, потому что из радиоголосов знал о диссиденте, которого отправили в лагеря за хранение… ружья для подводной охоты.

КГБ, пытаясь доказать Западу отсутствие в стране политических заключенных, применял отвратительную тактику обвинения членов Украинской Хельсинкской Группы в уголовных преступлениях. Так, Вячеслав Чорновол и Николай Горбаль оказались "насильниками", Василий Овсиенко – "хулиганом", Ярослав Лесив – "наркоманом", Петр Умный – "хранил холодное оружие" и тому подобное.

Рассказывали, как опасного для режима правозащитника упрятали в лагеря за… изнасилование – бедняга был очень осторожным, но услышал в коридоре мольбы о помощи и спешно открыл дверь. Под предлогом срочного вызова кареты скорой помощи, (у мужа сердечный приступ) порог квартиры переступила женщина. Не теряя времени, разорвала на себе блузку и стала царапать хозяина, и взывать о помощи. На крики мгновенно появились стражи порядка и "свидетели", и составили соответствующий протокол. Дальнейшие события развивались по привычному сценарию: арест, следствие, суд, лагеря.

Из зарубежных радиопередач слышал трагикомическую историю: Молодой человек сфотографировал "глушилку" – сооружение с аппаратурой для глушения "вражеских радиоголосов". Этот антисоветский поступок стал известен КГБ и те наказали юношу за… "фотографирование несуществующих объектов".

Рассказывали также о любознательном человеке, который попал в лагеря за то, что… собирал позорные факты биографии нашего генсека Л. И. Брежнева.

Серьезные неприятности можно было заработать даже за фотографирование собственной подруги на фоне здания КГБ.

Во время выводов на прогулку, Дмитрий придумывал, как стать в коридоре так, чтобы успеть заглянуть в глазок камеры, в которой сидел заключенный отец. Рисковал конечно – озлобленный "попкар" (надзиратель) за подобное нарушение мог и дубинкой по спине хорошенько протянуть. К счастью, каждый раз наказание ограничивалось только отборной бранью.

Что такое часовая прогулка? Заключенных выводят в тесные дворики, которые размещены на крыше тюрьмы. Небо, зарешеченное мелкой металлической сеткой – чтобы заключенные записок друг другу перебрасывали. Все время громко говорит радио – чтобы заглушить перекличку. Сверху за порядком наблюдает охранник. Нарушит порядок один – всех отведут обратно в вонючую камеру, а сам нарушитель получит наказание. И несмотря на все, скрученными в маленькие шарики записками мы все же перебрасывались, эхом отзывались во время пауз в радиопередачах, но делали это так, чтобы нарушителя не заметили охранники.

Таинственная тема целительства, знахарства, колдовства.

Меня всегда привлекала таинственная тема целительства, знахарства, колдовства.

Мы с Дмитрием бессонными ночами долго разговаривали о тайнах нашего мира. Я с удивлением обнаружил, что знахарем может стать каждый, кто будет изучать редкие запрещенные книги, в которых описаны молитвы, заговоры, магические обряды и рецепты изготовления целебных напитков из чудодейственных трав. Настоящий мастер таинственных наук знает время и обряд изготовления, а также церемонию использования нетрадиционных лекарств. Нужно много учиться, чтобы знать таинственную науку, ведь слово "знахарь" происходит от слова "знать". Настоящий мастер имеет дома целый иконостас, перед которым часто молится. Он ходит в церковь, постится, ведет праведный образ жизни, и поэтому ангелы слушаются его.

– А можете ли вы использовать свою силу, чтобы причинить человеку зло? – поинтересовался я.

– Конечно, могу, но не делаю, ибо это большой грех. Каждый мастер знает, как сделать порчу и как снять заклятье.

Дмитрий рассказывал, что в основном они с отцом снимали порчу, сделанную мастерами черной магии, которых в народе называют ведьмами и колдунами. Таких порченых везут в монастырь на вычитку, или к ним.

Я поинтересовался: – А как именно колдуны делают зло?

Дмитрий рассказал, что способов очень много. Например, берут воду, которой обмывали мертвеца, его одежду, веревку повешенного, стружку из гроба, землю с могил или цветы с кладбища – всего и не перечислишь – и выполняют определенный обряд с наговором.

Потом подпаиваются жертву такой водой, хитростью заносят в дом или подбрасывают под порог вещи, над которыми выполнялся сатанинский обряд.

Есть люди, которые сознательно, ради власти, денег, здоровья продают дьяволу душу и, получив силу чародейства, живут в свое удовольствие. Наивные люди! Они знают, что за подобные поступки попадут в ад и… добровольно его выбирают. При этом соблазненные дьяволом утверждают, что верят в Бога и произносят ритуальные молитвы, призывая имя Отца, Сына и Духа Святого, но при этом не ведают в ожесточении, нераскаянности своих сердец, что их водит сатана.

Наши разговоры продолжались до утра. Каждый мог слушать, но большинство заключенных спали, потому что их эта тема не интересовала.

Оказалось, что до ареста Дмитрий жил в Литве – спрятался там от преследований. В Литве тоже была советская власть, но служащие, которые проводили ее политику, были более либеральны и потому не мешали. Дмитрий рассказывал: "Люди там совсем другие. Сразу распространились слухи о моих знаниях и силе, и стали приходить больные и порченые. Чиновники тоже узнали, и, расспросив исцеленных молитвами и травами людей, стали мне еще и помогать. Друзей много появилось.

Как-то среди них я обмолвился, что хотел бы недорого купить подержанную, но еще в хорошем состоянии "Волгу". Казалось, никто на мои слова внимания не обратил, но через несколько дней друзья-литовцы пришли с радостной новостью: "Мы нашли Вам машину, о которой Вы мечтаете. Поехали – посмотрим". Среди доброжелательных людей жить одно удовольствие. Когда же к отцу погостить приехал, так свои же, сразу нас обоих и повязали".

"Слепорожденные в тюрьме, кому пожалуетесь? На кого?".

Жизнь в камере для осужденных ничем не отличается от жизни тех, кто находится под следствием. И здесь, и там хамство, наслаждение от власти над беззащитными узниками. Раз или два в неделю в камере проводят обыск. Всех выводят в коридор и тщательно обыскивают камеру, а потом прощупывают одежду и ощупывают каждого из арестантов. У меня была тетрадь, в которую переписывал стихи из взятых в библиотеке книг. Были там отрывки стихов из "Кобзаря" Тараса Григорьевича Шевченко. Так нашли же, подонки, да и конфисковали. Больно от обиды, душевная боль сильнее физической. Вспомнилось выученное наизусть из стихотворений Ивана Светличного:

Слепорожденные в тюрьме,

Кому пожалуетесь? На кого?

На черта лысого!? На Бога?

Тюрьма же – своя, и мы – сами…

Эти контроллеры и врачи, о которых я так некрасиво откликаюсь, такие же люди, как все мы. Но какое же наслаждение получают, унижая других!

Напротив тюрьмы гуляли свадьбу. До глубокой ночи было слышно музыку, шутки, смех. Не спалось. Чуть не плакал. Спрашивал себя: Почему не жил как все люди? Что мешало? Вот нормальные люди приспособились, и живут в свое удовольствие. Их даже иногда за границу выпускают, потому что, как тот компартийный бюрократ высказался: "Они такие активисты-коммунисты, такие проститутки!, что уже негде и пробы ставить!" Может, действительно, обратиться в психиатрическую больницу, вылечиться от угрызений совести и в дальнейшем спокойно праздновать во время чумы?

Посылка из Канады.

Однажды привезли меня в УВД и завели в кабинет руководителя уголовного розыска.

Смотрю: сидят следователи, родители и какие-то посторонние люди. Следователь объяснил цель моего прибытия: "На ваш адрес пришла посылка из Канады. Сейчас в присутствии свидетелей мы ее откроем и проверим на предмет наличия взрывчатых веществ".

Я удивился: процедура была абсолютно бессмысленной – посылки из-за границы проверяют на таможне. Так и случилось: достали из одного запломбированного мешка раскрытый картонный ящик и стали смотреть содержимое. Как тогда было принято, за каждый присланный подарок начислялась государственная пошлина. Джинсы – 70 рублей, свитер – 35, женский платок – 25, игрушка для ребенка – 10. В общем, за посылку родителям пришлось заплатить 350 рублей – мою зарплату с прогрессивкою за два с половиной месяца.

Зачем было устраивать эту комедию? Скорее всего, чтобы поиграть на нервах, подавить морально. Позже еще две посылки поступили, но на их получение меня уже не привозили. Позже узнал: возмущенные такими поборами родители написали родственникам, чтобы те больше ничего не присылали.

Кассационная жалоба.

После суда осужденных держат в тюрьме еще месяц. Так заведено: каждый пишет кассационную жалобу на приговор суда. Пока жалоба дойдет куда следует и придет ответ, проходит месяц, а то и полтора. Вот один "тунеядец" пишет кассационную жалобу в связи с тем, что ему несправедливо присудили год лагерей. При социализме, как известно, кто не работает, тот не ест. Не имел ты жилья, не работал нигде больше трех месяцев, так получай срок заключения за паразитический способ существования. (Статья 214 УК УССР: от 1 до 4 лет заключения или исправительные работы.)

И вот этот юморист зачитывает вслух свою жалобу, а вся камера заходится от смеха. Зрелище напоминало сюжет известной картины "Запорожцы пишут письмо турецкому султану".

– А что – говорит – а может я неграмотный? Не рассмотреть не имеют права, а я вместо того, чтобы на зоне горбатится, лучше здесь еще месяц отсыпаться буду.

"Сам выкручивайся, как можешь, но жаловаться не беги".

Среди нас был человек, который имел "ходку" в исправительно-трудовой лагерь. Учил нас: "Что бы ни случилось в камере или в лагере, сам выкручивайся, как можешь, но жаловаться не беги. Здесь, и там не жалуются, а "сдают". Если "сдашь" своего обидчика, то нарушишь эту заповедь, так тебя отпид…сят".

– Почему так? – поинтересовался я.

Тот назидательно:

– Если "сдал" раз, то и дальше будешь. Почему? Следователи завербуют слабохарактерного простака, купят обещанием досрочного освобождения, лишней порцией баланды. А это означает: побежал "сдавать" – автоматически "кумовкою" стал…

Исправительно-трудовой лагерь.

В апреле 1983 года меня этапировали в исправительно-трудовой лагерь №16, который находится на окраине Полтавы. Прежде чем завести в лагерь, весь этап загнали в отдельную камеру. Я присел возле стены и положил голову на руки.

Вдруг слышу громкий, красивый голос священника: "Мы-р-р-о-ом Го-спо-ду по-мо-ли-мось!". А дальше таким же тоном зазвучал отборный мат-перемат – так, что меня аж передернуло от отвращения. Поднимаю голову и вижу перед собой молодого красивого юношу с бородкой, как у священника. Это он так глумится над Богом и церковной службой, а все вновь прибывшие за животы схватились от смеха.

Я хотел сказать: "Не богохульствуй – Бог накажет!", но почувствовал, что симпатии присутствующих на стороне этого богохульника, поэтому надо мной здесь будут смеяться, да еще и в лагере с издевкой вспоминать. Промолчал – посчитал, что проповедовать в данной ситуации равнозначно рассыпанию жемчуга перед свиньями.

А вот и лагерь. Меня распределили в 5-й отряд, который работал в цехе пластмассовых изделий. Переодели, дали матрас, постельное белье и отвели в барак.

Сразу же, ко мне подошли земляки из Ровенской области. Как и положено землякам, ввели в курс дела.

"Здесь – говорят – действует такой неписаный закон: Власть нас унизила, так что давайте сами себе не будем усложнять жизнь. Это на воле бей, воруй, а тут своего брата зека обидеть не смей. Отвечай за свои слова. Думай, прежде чем сказать или пообещать, иначе тебе могут "предъявить": "Ты за "базар" отвечаешь?". И попробуй-ка сказать "нет"! Если же получится у тебя какая-то "непонятка", беги к нам – мы все уладим. Даже если с кем-то поссоришься, то не используй матерных слов, потому что можешь попасть в большую беду".

Вот так мне выложили курс лекций относительно сожительства с братьями-узниками в лагере. На этом, правда, наука не закончилась. Еще повели в туалет и показали: под этим краном не умывайся, и на это "очко" не садись – это места для педерастов.

Пройдя такое теоретическое обучение, я начал приглядываться к заключенным.

Гордые, хорошо одетые – это "блатные", или "пацаны", как они сами себя величают. Они в бараке живут отдельно, на работу не ходят. Если же случается, что насильно выгоняют на работу, то не работают – норму им за соответствующую плату выполняют другие.

"Шныри", которых в нашем лагере часто называли "гавайцами", носят тем "пацанам" из столовой пищу, готовят на самодельных электроплитках деликатесы, стирают и гладят одежду, чистят обувь, выполняют мелкие поручения. Один заключенный, сказал в шутку: "После освобождения уеду жить на Гавайи – там все гавайцы".

"Хозяин" лагеря на собрании возмущался: "Что-то блатных много у меня развелось… Настоящий блатной на этой зоне только я, а это – указал рукой на офицеров штаба – мои гавайцы!".

Простые заключенные не ругаются и не дерутся, – с недоразумениями обращаются к блатным, а уж те быстро проводят следствие, суд и расправу.

Основная масса заключенных – это "мужики" – работяги, которые работают и сами себя обслуживают.

Самая низкая каста – "педерасты". Это дно зековского общества – заключенные, которых "опустили" за какую-то значительную вину. Они носят присвоенные в лагере женские имена, и в их обязанности входит убирать туалет и сексуально удовлетворять желающих. Это оборванные, грязные и вонючие, с потухшими глазами люди, которые вызывают отвращение и одновременно сочувствие. Им можно что-то подарить, но нельзя от них что-нибудь взять, или сознательно прикоснуться – "законтачиться", так как попадешь в их семью. Прикоснуться можно кулаком, но лучше носком ботинка. Давно заметил странную особенность человеческой психики: человек испытывает наслаждение, когда видит, что кому-то гораздо тяжелее, чем ему. Это ощущение успокаивает, приносит облегчение. Приятно ласкает самолюбие: другие вон как опустились, а вот я – нет.

В бараках по 200 заключенных. Каждый барак отгорожен от других, все передвижения в лагере только строем. Еда такая же, что и в тюрьме. Заключенные живут "семьями" – собираются по двое или трое, а иногда и больше и помогают друг другу, делятся добытым, выручают. Такое объединение называется семьей. Конечно, так легче существовать, как говорят в лагерях: "тянуть срок".

В первую ночь не мог спать: в коридоре блатные жестоко били новичка. В бараке все закрылись одеялами и делали вид, что ничего не слышат. Никто не хотел вмешиваться.

Утром жестокое избиение продолжалось на плацу возле барака. Все стали шептаться, мол, что это за "беспредел"? И будто уловив это настроение, блатные заставили новичка стать на колени и признаться, за что его бьют. Став на колени, тот сквозь слезы умолял:

– Мужики, простите! Я прибыл из больницы, а сказал, что из ШИЗО. "Пацаны" меня переодели, накормили, напоили. Я обманул вас всех! Простите!

А блатные продолжают его избивать.

Я попросил одного из узников объяснить суть дела. Дело в том, что в лагере существует такой закон: если заключенный за какую-то провинность попадает в штрафной изолятор, то "семья" должна по окончании 15 суток встретить его, то есть накрыть для страдальца стол, переодеть во все новое. Если же, как в этом случае, у мужчины нет "семьи", то эту роль берут на себя блатные. Он их обманул, но обман раскрылся, и поэтому его безжалостно избивали, а потом отправили на "петушатню" – к педерастам.

Через день все снова наблюдали подобный сюжет. Двух заключенных застукали, как те воровали чужие пайки хлеба. Тот хлеб намазали обувным кремом, густо посыпали солью, еще и плюнули туда. На грудь повесили таблички с надписью "шушара", то есть крыса, вор. Потом водили вокруг барака, подгоняя ногами, и заставляли тот хлеб есть. Под звон ложек, консервных банок ворам было устроено публичное наказание, чтобы все видели, что воровать нельзя.

Через два дня опять приключение. Один наглец во дворе попросил новичка из числа земляков:

– Возьми в моей тумбочке пачку сигарет и принеси мне.

Тот послушался, а через час крик, гвалт: – Деньги украли! "Четвертак" пропал! (25 рублей) Все сбежались на крик. Обвиняют наивного простачка, а он плачет и клянется, что никаких денег в глаза не видел.

Пришли блатные и стали вести следствие.

Спрашивают клеветника:

– Вчера ты по всему отряде "пятерку" искал, а сегодня у тебя "четвертак" пропал? Где ты взял деньги?

– Земляк из соседнего отряда одолжил.

– С какого отряда?.. Кто?.. Веди нас к нему!

Привел. Спрашивают земляка:

– Ты дал взаймы этому человеку деньги?

Те оба смотрят друг другу в глаза. Пауза затянулась. Видно, была договоренность, но сейчас сдали нервы и страх наказания заставил сказать правду.

– Нет! – твердо ответил.

Что началось! Били, ломали на спине и голове табуретки, обзывали, и все это публично, чтобы все видели, что в этом лагере придерживаются правил игры. Подобные происшествия время от времени повторялись. Наука шла на пользу: наказаные за мордобой в лагере кулаками не махали, воры не воровали.

Изготовление ширпотреба.

В цехах завода заключенные подпольно изготовляли ножи, зажигалки, мундштуки, перстни, и у охранников и вольнонаемных работников обменивали на спиртное, продукты, сигареты. Охранники и люди на воле соглашались нарушать закон, потому что на мизерную зарплату не проживешь. "Хозяин" это понимал, и на подобные нарушения смотрел сквозь пальцы. Например, вставить зуб из желтого металла стоило 5 руб. Массивный перстень обходился желающим в 5-10 руб.

Продукты в лагерь завозили на телеге, запряженной кобылой по имени Майка. Рассказывали как заключенные, ради прикола, накормили кобылу едой со снотворным, а когда та уснула, сняли слепок зубов. (Наркотики и шприцы в лагере не были дефицитом.) Через несколько дней опять накормили снотворным, и во время наркоза, вставили блестящие рондолевые челюсти. "Хозяин" лагеря был шокирован, когда увидел, как кобыла ест сено… "золотыми" зубами.

Один заключенный нашел инструмент для изготовления ширпотреба и присвоил. Когда это дело раскрыли, то беднягу долго били и при этом объясняли: "Нашел чужое – положи на место, потому что это от контролеров спрятано, а не от тебя. Не смей обворовывать своего брата зека". И снова били так, что тот просился слезно на вахте, чтобы те перевели в другой отряд.

Лагерное народовластие.

Заметил, что порядки в лагере наводят не только блатные – есть немало авторитетных ребят из числа "мужиков". Однажды среди заключенных возникло напряжение. Ко мне подошли и спросили:

– Блатные слишком распустились. Пора их поставить на место. Ты вместе со всеми?

– Конечно! – ответил я.

Правда, до потасовки дело не дошло. Блатные поняли, что им может хорошенько достаться от мужиков, так вот, пообещали, что впредь будут вести себя сдержаннее.

"Сходняк".

Следует сказать, что старшина и бригадир, которые тоже были из числа осужденных, горой стояли за интересы простых заключенных. Как только назревают недоразумение – они сразу созывают "сходняк". Это собрание зеков без представителей администрации.

Все 200 заключенных в выходной день собрались в подвале. Выставили стражу. На повестке дня наболевшие вопросы сосуществования в лагере.

Один наглец из-за пустяка жестоко избил другого заключенного, а за это нужно отвечать. Естественно, нахал хитрит, обеливает себя и обливает грязью свою жертву. Но "разборки" ведут бывалые в переделках, которых не проведешь, прикинувшись простачком. Как говорится, гнилой базар в такой ситуации не проходит. И вот, нарушителю приходится признать свою вину, извиниться и понести наказание.

Переходят ко второму вопросу. Обращаются к залу:

– Смотрим телевизор и мусорим. Как будем убирать, по очереди или платить с отоварки добровольцам?

Решили платить. Те, кто не имели заработанных денег на отоварку, согласились убирать.

– Еще что мешает нам жить?

– Вторая смена приходит ночью с работы и очень шумит.

Решили, что все, кто работает во вторую смену, будут уважать сон коллег по бараку.

Обстановка в лагере дружественная.

Любил наблюдать за поведением новичков. Каждый новоприбывший широко раскрытыми глазами наблюдает за порядками в лагере. Видит все это и делает вывод: надо держать себя в рамках порядочности. "Лажа", "туфта", различные мошенничества не проходят безнаказанно.

Законы в лагере жестокие, но справедливые: не нарушаешь правил сосуществования – никто не тронет. Забегая вперед, скажу: за год пребывания в лагере меня никто не ударил, не обманул, не украл ни одной мелочи. Приятно поражает сама обстановка доброжелательности, взаимовыручки. Бывало, идешь сам не свой от тяжелых мыслей и переживаний, а тут совсем чужие тебе люди зовут:

– Земляк, приходи к нам на чифирок! (Очень крепкий чай, то есть чифирь, является своеобразным наркотиком: снимает сонливость, усталость, возбуждает, поднимает настроение.)

– А что – спрашиваю – мы разве земляки?

– Так на одной Земле живем – значит земляки. Чего грустишь? Пять лет "наболтали" за "порожняк"? Не грусти. Здесь почти все сидят ни за что. А срок – оглянуться не успеешь, как пройдет…

После таких слов на душе становится веселее. Благодаришь Бога, что есть еще люди, которые могут посочувствовать, умеют поднять настроение своему ближнему. Вот и меня угощают, успокаивают. И так тепло становится на душе от человеческой доброты. Другим вместе уже самому хочется кого-то поддержать.

Все знают, у кого, когда, и за какую цену можно купить наркотики, водку, чай, сигареты. Если кому-нибудь крайне нужны деньги – одолжат. Долговые или иного вида расписки в лагере писать не принято – слово стоит дорого. Если же должник не отдает в оговоренное время долг, то не принято требовать силой. Обращаются к блатным. Те должника изобьют и еще и деньги заставят вернуть в установленный ими срок.

Если же возникают трудности с возвратом долга, то, как правило, поступают так: должник приглашает на чай и там вежливо просит: "У меня неожиданно возникли проблемы. Если можешь, подожди еще. Если же тебе нужны деньги, то я перезайму, а тебе отдам, как обещал".

"Хирург".

Некоторые заключенные, среди прочего ширпотреба изготавливали и вживляли под шкурку своего детородного органа "маслины". Что такое "маслина"? Узник находит на работе осколок толстого стекла и спиливает его на наждачном круге до размера горошины, а потом еще долго шлифует специальной пастой.

Процедуру вживления исполнял Анатолий, которому ребята в шутку присвоили "погоняло" "хирург". В назначенный день "хирург" тщательно промывал "операционный стол", мыл руки, дезинфицировал инструменты, потом демонстративно, неспешно надевал белый халат и раскладывал бинты, порошок стрептоцида, спиртовой настой йода. Пациенты становились в очередь. Это действо было разрешено наблюдать всем желающим, и ребята не упускали случая развлечься.

Запомнился здоровенный Миронов. Как только подошла очередь снимать штаны, и класть свое мужское достоинство на стол под удар "скальпеля", так ему от предчувствия боли стало плохо. Чтобы не пропустить зрелище "операции", одни "доброжелатели" подхватили притомившегося под руки, а другие быстренько принесли воды и побрызгали на беднягу. Полусознательного подвели к столу, и поддерживали под руки во время "операции".

Позже каждый прооперированный, платил "хирургу" за эту процедуру две пачки сигарет.

Зачем же некоторые заключенные так глумятся над своим телом? Объясняли, что это для того, чтобы в будущем доставлять большее наслаждение любовницам – "маслина" будет их в интимном месте так раздражать, что те будут извиваться, кусаться, царапать спину, стонать от наслаждения. Учитывая это, некоторые оригиналы не ограничивались одной "маслиной", и благодаря этому их интимный орган своим видом напоминал початок кукурузы.

Семья.

В то время случилось так, что я подружился с Николаем Щербаковым и мы стали жить семьей. Мы не курили, так что полученные из дома, и купленные в лагерном магазине сигареты использовали как валюту для оплаты своих семейных нужд. Николай был гораздо старше, поэтому имел больший жизненный и лагерный опыт. Однажды он предложил мне:

– А давай и мы себе "маслины" вставим.

Я подумал, что он, солидный седовласый человек так шутит над глупостью молодых заключенных и ответил в тон:

– Если ты вставишь, то и я следом за тобой стану в очередь к "хирургу".

А Николай… действительно, изготовил "маслину" и вставил! Демонстративно взял из семейного бюджета две пачки сигарет и отнес "хирургу". После того подошел ко мне и заявил:

– Помнишь свои слова?! А за "базар" отвечаешь? Там еще две пачки сигарет осталось, так что готовься к "операции". В цеху я видел большой кусок стеклоблока, так что "маслина" из него получится, как слива. Так ты ее сам изготовишь ли, может, помочь?

Вот так попал в переплет! Что делать? Стал "съезжать с базара", "дурачка включать", ссылаясь на те, или иные надуманные причины, оттягивать время. Сначала Николай всячески иронизировал надо мной, а потом серьезно заявил:

– Твое счастье, что мы семейные, и поэтому я не вынесу эту проблему из семьи. Если бы ты, не подумав, кому другому такое ляпнул, то тебя силой заставили бы выполнить обещанное.

А что было бы, если бы Николай обнародовал нашу договоренность? Что? А ребята своими насмешками и подковырками так бы достали, что так и должен был бы стать в очередь к "операционному столу".

Пилот краснозвездного истребителя.

Семейником "хирурга" был бывший военный летчик Виктор. Неплохим парнем он оказался: мускулистое тело, интеллект, чувство юмора, доброжелательность. Как-то он молча читал письмо из дома, вдруг выругался, и горько обратился к соседям: "Мама пишет, что мой товарищ, с которым вместе учились в летном училище, погиб в Афганистане! Как же судьба нас развела: я в тюрьму попал, а он в Афгане смерть нашел. Получается так, что тюрьма спасла меня от худшего – смерти в бессмысленной чужой войне".

Виктор отбывал наказание за квартирные кражи. Почему-то у меня сложилось впечатление, что он умышленно "закрылся" в тюрьму, чтобы избежать военных действий в Афганистане – не верилось, что такой умный, высокооплачиваемый воздушный ас может позариться на квартирную мелочь. (На жаргоне "закрыться" – это так совершить преступление, чтобы быть пойманным, и попав в заключение, пережить опасный период.)

Почему-то подумалось тогда: вот если бы моя детская мечта стать военным летчиком сбылась, то вышколенный асами воздушного боя, и зомбированный политработниками, я бы сегодня, за штурвалом краснозвездного истребителя, геройствовал в "горячих точках" ради победы коммунистической идеи. Пролил бы на чужих землях море невинной крови, заработал проклятия пострадавших, и скорее всего, разделил бы судьбу его товарища…

Общак.

Раз в месяц, в день отоварки, блатные собирают со всех на "общак". Это значит: если попадешь в "ШИЗО" (штрафной изолятор) или в "БУР" (барак усиленного режима), то тебе помогут. Будут "греть" – пересылать сигареты, наркотики, водку, чай.

И все что-то дают: кто деньги, кто продукты или сигареты.

Было и такое: после отбоя включается свет в бараке. Заходят авторитеты: "Мужики! На "крытку" вывозят Витьку (называют прозвище) с 7-го отряда. Помогите собрать "баул" в дорогу. Давайте только все "нулевое".

Заключенные скидываются, отдают, кто что может: кто нательное белье, кто носки, кто костюм, еще кто-то обувь. Среди вещей, собранных в баул, можно было увидеть предметы гигиены, тетради и конверты – словом, все, чем богаты узники лагеря. На воле я не видел такой взаимовыручки, как среди преступников – сидельцев. Идеализировать места лишения свободы не стоит. Природа человека в заключении не улучшается. Заключенные в свободное время делятся воспоминаниями, обмениваются криминальным опытом, адресами для будущего делового сотрудничества, поэтому лагерь не только исправляет, но и воспитывает преступников. Злой делается злее, жестокий – безжалостным, добрый – приспособленцем, циником.

Один из блатных попал в беду: ему доверили хранить "план", предназначенный для подогрева БУРа и ШИЗО, а он втихаря сам скурил тот наркотик.

Свои же "дружбаны" блатные, поломали об него две табуретки, дважды отливали водой, а в конце той экзекуции дружно помочились на негодяя. Это значит, что его опустили до уровня педерастов. Жизнь в лагерях жестокая: еще вчера он был блатным, а сегодня побитый, грязный и оборванный ходит в поисках места в лагерной иерархии.

Помню, были сложные случаи, когда блатные не знают, как рассудить. Тогда обращаются к "смотрящему лагеря". Таким является выбранный заключенными "вор в законе" – человек, который немало отсидел и имеет огромный опыт и авторитет. Его решение окончательное и обжалованию не подлежит.

Самоубийство.

Трагическое известие всколыхнуло весь лагерь – самоубийство. Юноша из соседнего барака проиграл в карты крупную сумму денег. Обещал отдать, когда родители приедут в назначенное время на свидание. А с воли пришла печальная новость: родители попали в аварию и мама умерла. Значит, свидание не состоится и денег не будет.

А деньги отдавать нужно – в лагере на слезы и мольбы внимания не обращают. Закон жесток: нет в условленный срок денег – рассчитывайся по-другому: подставляй свой зад и рот. Парень ночью порезал себе вены. Спал он на втором ярусе "шконки" (кровати), как говорят, "на пальме". Кровь просочилась через толстый матрас и полилась вниз на одеяло лежащего внизу. Тот проснулся весь в крови и поднял шум. Парня быстро отнесли в "больничку", но какое в лагере лечение… Еще два часа бедняга пожил на этом свете.

Между позором и смертью должник выбрал последнее. Это был тот самый юноша, который в первый день пребывания в лагере так цинично глумился над Богом и церковной службой.

Больно стало на душе: никто не научил его страху Божьему: ни родители, ни учителя, ни я. Чувствовал свою вину в том что, побоявшись насмешек, не прекратил богохульство, не предостерег его от беды. Большим грехом является убить себя, и этим, нарушив заповедь "Не убий", пойти в вечность. Дело в том, что самоубийца думает, что убивает себя. Убивает тело, а душа страдает, потому что забрать ее может только Бог. Он дает жизнь и Он же забирает, а самоубийца нарушает этот закон, потому – самоубийство страшный грех, который ни от чего не избавляет, а только увеличивает страдания души.

Право на получение долгосрочного свидания.

Еще в первый день своего пребывания в лагере узнал, что каждый заключенный раз в полгода имеет право на долгосрочное свидание с родными. Для этого на целые сутки выделяют комнату, в которой две кровати, стол, в конце коридора газовая плита – можно приготовить горячего. Написал заявление и через неделю нашел свою фамилию в вывешенном графике посещений. Свидание выпадало 9 мая, на второй день Пасхи. Обрадовался невероятно: наконец наговорюсь вволю с родными. Написал письмо и стал ждать.

"Он был мне больше чем родня…". (В.Высоцкий.)

В лагере времени для размышлений хватает: на работе, во время бессонных ночей на нарах или прогулок вокруг барака, все думал об удивительном, сногсшибательном повороте судьбы.

А может, кто-то меня продал? Кто? Никто, кроме единомышленника Петра, не знал моих планов. Никто. А может, все-таки Петр? Это предположение ум мгновенно отвергал. Это нелепость – говорил мне внутренний голос, и я ему подчинялся. Нет, нет! Никогда этого не может быть! Он же имеет высшее образование, он такой умный, но ничего не достиг при советской власти – живет в общежитии. Петр же так хвалил Библию и Божьи заповеди, так внимательно слушал мои проповеди! Он ел со мной из одной тарелки и спал рядом в кровати!

Как пел Владимир Высоцкий: "Он был мне больше чем родня – он ел с ладони у меня!" А как же ругал КГБ и всю сатанинскую коммунистическую власть! Нет, он на это не способен! Он мой друг, и еще к тому же истинный интеллигент!.. В душе я гордился им: есть же еще у нас люди, не оболваненные лживой пропагандой, люди, способные сознательно мыслить и протестовать. Я попал за решетку и его не выдал, поэтому возможно, он доведет наш замысел до конца… Мне даже хотелось написать письмо на адрес общежития или института культуры, в котором поплакаться на судьбу, и среди прочего похвастаться тем, что я все-таки не выдал его – своего лучшего друга. Хотелось, но все как-то руки не доходили – постоянно откладывал на другой раз.

Чернокнижник.

Интересных людей в лагере хватает. Не переставал удивляться, как много людей знают секреты Магии, особенно ритуал продажи души дьяволу.

Наслушался всякого. Невероятно: совершенно не знакомые между собой люди одинаково описывали ритуалы договора с лукавым. Я умышленно упускаю подробности, но, чтобы представить процесс заключения сделки опишу суть.

В одном случае, будущий слуга нечистого пишет собственной кровью три своих желания, перевязывает черной лентой и ночью выбрасывает написанное письмо на помойку. Если же утром там того договора нет, то это означает, что условия приняты. С этого момента характер новоиспеченного слуги лукавого меняется, и судьба поворачивается в сторону выполнения заказанных желаний.

В другом случае, лукавый материализуется в виде одетого в черное, по моде XIX века, властного господина с тростью в руке. В этом случае, договор скрепляется подписями обеих сторон. Дьявол обязуется предоставить своему слуге власть над людьми, а взамен требует, чтобы тот использовал ту власть во зло. Чем больше ты глумишься над Божьими заветами, тем более радуется твой покровитель. Чем выше ты будешь подниматься, тем больше людей должен принести в жертву: массовые репрессии, голодоморы, концлагеря, газовые камеры, войны, хула, ложь и тому подобное.

И враг Божий является существом удивительно хитрым и лукавым – он даст тебе желаемое, даст насладиться вседозволенностью, жизнью без правил, но и с тобой сыграет без правил: использует как презерватив, и в момент, когда ты станешь ему уже ненужным, заберет к себе в ад.

Слышал от священника такую историю: два дюжих брата занимались магическими действами. Остановились в нерешительности в момент, когда дошло до подписи договора собственной кровью. Вдруг перед ними восстал властный господин в черном костюме с тростью в руке. Заявил: "Решайте быстрее, подписываете или нет?" Ребята замерли в испуге. Тогда дьявол так их той тростью избил, что живого места не было.

В нашем отряде "шнырем" был Никитин Сергей, родом из Львова. Мы узнали, что он читал Черную магию, и позвали на чай. Попросили рассказать что-нибудь интересное. Попив крепкого чая, Сергей рассказал, что надо сделать, чтобы иметь способность воровать, не боясь охраны:

– Есть один день в году, когда надо поймать черного кота без единого белого пятна, и забив, сварить в полночь. Затем стать перед зеркалом, каждой косточкой проводить по зубам и выбрасывать, не оглядываясь, через левое плечо.

За спиной в это время будет твориться что-то страшное: дьявол будет всячески искушать, чтобы ты оглянулся. Оглянешься, помрешь или сдуреешь и навеки будешь одержим демонами.

Там будет одна кость, прикоснувшись которой к зубам, не увидишь своего лица в зеркале! Вот эта косточка тебе и нужна! А все, что осталось, бросай вместе с кастрюлей через левое плечо – оно тебе уже не понадобится. Ритуал завершен. Имея эту кость, пройдешь незаметно куда угодно. Чудо произойдет не с тобой, а с глазами охранников. Сатана ослепит глаза им, они будут смотреть на тебя в упор и не видеть!

Я наблюдаю за слушателями: одни верят, другие – нет.

Знал из Библии, что Господь Бог строго запретил людям колдовать, ворожить. Если сам Бог предостерегает, значит – это опасно, но человек не обращает внимания на предостережения – ради своей выгоды продает свою душу дьяволу! Некоторые вон еще и кичатся своими знаниями! В конце Сергей спросил, убивал кто-нибудь из нас забавы ради птиц, кто мочился на огонь.

– Да, было – отвечают заключенные.

– Вот вы за это и наказаны. Не знаете вы о происхождении огня.

– А ты, если такой умный, почему сидишь?

– Я во время колдовства допустил серьезную ошибку – вот и наказан за это. Но ничего, это мне наука. Выйду – еще не такие дела творить буду.

В этих словах для меня не было ничего дивного. Вспомнилась сумасшедшая соседка, про которую ходили слухи, что она занималась магическими действами и сошла с ума после ошибки во время проведения магических ритуалов. Одни говорили, что оглянулась, другие – что откликнулась на знакомый голос.

Долго раздумывал над словами чернокнижника: "Чудо произойдет не с тобой, а с глазами охранников. Сатана ослепит глаза им, они будут смотреть на тебя в упор и не видеть!", и приходил к выводу, что… так оно и есть! В подтверждение этого вывода вспомнилась история из сборника книг "Жития святых", которые брал у священника почитать.

Один юноша пожелал благочестивую девушку и получил отказ. Тогда униженный ухажер попросил колдуна, чтобы тот отомстил. Тот силами подвластных демонов сделал так, что все, кто смотрели на эту девушку, видели перед собой… кобылу. Тогда родители повели дочь в монастырь. Монахи были удивлены, увидев, что в монастырь привели кобылу. Один только святой Макарий увидел все, как оно есть, и силой молитв освободил девушку и окружающих от чар. Пояснил, что дьяволу так поступить удалось потому, что девушка часто пренебрегала таинствами исповеди и причастия.

Следом вспомнилась история, которую рассказывала моя духовная наставница – Светлана. Перед верующим юношей материализовался дьявол и приказал отдать крестик. Тот решительно отказался.

– Тогда я тебя накажу – сказал дьявол и растворился в воздухе.

С того момента юноша заметил, что люди его обходят, тычут пальцами, смотрят как на нечто невероятное. Вскоре рядом затормозила "Скорая" и санитары схватили юношу, запихнули в салон, повезли в психушку.

Тот удивленно:

– Что я такого сделал?

Санитары в ответ:

– Ходишь по улицам города голый!

Я не поверил бы в правдивость этой истории, если бы не видел собственными глазами сеанс гипнотизера. Как под смех зала, загипнотизированные студенты, танцевали под слышимую только им музыку, упорно срывали на сцене несуществующие цветы, собирали "деньги" – клочки нарезанной бумаги.

Свидание с родными.

И вот настал долгожданный день свидания. Двинулся в сторону комнат долгосрочных свиданий, но ответственный офицер вернул – заставил постричься под ноль. Было обидно, я стригся ежемесячно, поэтому, понятное дело, патлатым не был. Как же у нас любят самоутверждаться, унижая других! Постригся.

Захожу и вижу: приехали мама и жена. Поздравил их за пасхальным обычаем трижды: "Христос Воскрес!" Ответили трижды: "Воистину Воскрес!" Поцеловались трижды. На столе: освященные накануне Пасха, просфора, масло, колбаса, яйца, сыр. В кувшине стояла освященная на праздник Крещения вода. Сели за стол. Выпил я святой воды, стал кушать Пасху и святую пищу.

Мама тем временем рассказывает:

– В тот вечер, когда тебя посадили в КПЗ, приехало семь человек во главе с начальником милиции. Объяснили: "Вашего сына задержали – вез краденые ткани с льнокомбината. Вот ордер на обыск".

Такое объяснение и ордер давало им право рыться где угодно – искать ворованные ткани. Перевернули всю одежду в шкафах, рылись в тумбочках, кроватях, лазали на чердак. Всю ночь слушали магнитофонные кассеты, которые нашли в твоей комнате. Укоряли, что переключатель диапазонов радиоприемника зафиксирован на коротких волнах. Удивлялись: "Ну что он один хотел сделать против всесильной советской власти?".

К счастью, до отцовской комнаты, где твоя тетрадь лежала, не дошли, потому что, найдя что-то в воскотопке, сказали: "Этого достаточно. Заканчиваем обыск!".

Забрали три бочки бензина и шесть с половиной мешков крупы. Забрали и меня – ночевала в КПЗ, но утром отпустили. Отец в ту ночь поехал с ними и видел, как там, в милиции, они ту крупу и бензин делили – набросились как волки на добычу.

Позже приходил твой друг Петр. Приносил Андрюше конфеты и все жаловался, что вот дожили при советской власти до того, что уже хороших конфет ребенку нет в продаже. Жалел тебя и сочувствовал. Все допытывался: "Как это могло произойти? Неужели вы ничего не замечали? Может, он с кем дружил и тот его науськал?.. Как же выручить друга? Может, вы дадите следователям взятки? Несите, может, спасем Николая…".

Отец говорит: – В милиции работает мой друг Павлик. Он поможет.

На второй день Павлика уволили.

Опять твой друг приходит и ту же песню поет.

Отец говорит: – Ну, ничего, там у меня еще один друг есть – выручит. Назвал имя.

На следующий день и того уволили.

Хороший знакомый предупредил отца: "Все, о чем вы с тем мужчиной говорите – все это в милиции на магнитофоне".

– И я замечала, что он что-то держит и поправляет за пазухой, но почему-то значения этому не придавала. А еще возле дома кто-то сидел в кустах – следил.

Все друзья, знакомые и односельчане от нас отвернулись. Приходил только лучший друг отца Андрей. По селу пустили невероятные слухи, в том числе и такие, что ты имел радиостанцию – держал связь с ЦРУ. В газетах же ничего о тебе не писали.

Потом Петр еще приходил, но мы не пустили его на порог. Тогда он к Зине в магазин стал ходить. Придет и: "Ну как же Николаю помочь?".

У твоей двоюродной сестры, которая живет за стеной, неожиданно ухажер появился. И такой богатый – на такси приезжает, подарки дарит. А как только следствие закончилось, исчез так же неожиданно, как и появился.

Позже оказалось, что тот твой друг Петр, которого ты так щедро угощал, а еще и домой продукты давал, имеет собственную квартиру, жену и детей. Заведующая магазина, в котором отец работает, знает его и их семью. И работает Петр в милиции.

Оказалось, что вез ты тогда не спирт, а обычную воду. И брат его Арсен, работает не на спиртзаводе, а тоже в милиции.

Как-то отец в горотделе милиции открыл не ту дверь, и увидел в кабинете за столом Петра. Так тот сделал вид, что не узнал отца – встал и так вежливо: "Вы кого-то ищете, мужчина? Может, я чем смогу помочь?".

Николай Сирнюк, Зинин родственник, через друзей, работающих в милиции, хотел заступиться за тебя, но те ему сказали: "Там такая каша заварилась… Не лезь туда, а то еще и тебя посадят".

Если бы мы знали раньше, что так все случится, то получили бы по блату у знакомых психиатров такую справку, что никакой суд бы тебя не осудил. Правда, тогда бы ты не мог управлять автомобилем, зато не находился бы в заключении. Тебя арестовали, поэтому выписать справку задним числом врачи отказались – боялись потерять работу и поиметь большие неприятности.

Ходила я к гадалке погадать на тебя. Она сразу сказала: "Ему наколдовано. Поили, поили вашего сына, а потом таким напоили, что он очень сильно блевал. Подосланный человек долго следил за вашим сыном, а потом продал и столько денег получил, что ему лет на десять хватит. И его тоже большая беда ждет, но он заработал… А вашему сыну дадут пять лет, но весь срок отбывать не будет".

– Вот вы знаете ту Магию – спросила я – скажите, чем именно напоили моего сына?

– Варят ночью веревку, на которой повесился самоубийца, и над этим варевом читают заклятие, то есть призывают сатану на определенного человека. Подмешивают в спиртное или чай. Все будут пить, но навредит только тому, на кого это сделано. А человек обязательно выблюет выпитое, но одна маленькая капелька все же останется, и этого вполне достаточно. С той поры тот человек будет делать глупости, которых не сделает и ребенок, но ему самому все будет казаться очень умным. И не слезет сатана, пока не возьмет свое.

– Вспомни, сынок – спросила мама – было ли такое, что они тебя угостили, а тебя стошнило?..

А я все церкви объездила – подавала в каждой на молебен за твое здоровье. Во многих церквях молят Бога, чтобы ты выжил, поэтому верь: вернешься живым, и раньше что присудили. В конце та гадалка сказала: "Когда Ваш сын освободится, то пусть немедленно придет сюда. Я ему так сделаю, что ему повсюду и везде будет такое счастье, что до конца своих дней меня добрым словом вспоминать будет".

Выпил я святую воду, съел Пасху, просфору, масло, сыр, пасхальные яйца – крашенки, и не моментально, а медленно в моем сознании будто туман стал рассеиваться, пелена спадать с глаз. Я получил доступ к ранее волшебством заблокированным клеткам мозга, которые отвечают за ум, логическое мышление, память. Постепенно я все вспомнил и… заскрежетал зубами, взвыл от бессильной ярости! Как же меня провели!

Я вспомнил, вспомнил все!

Бессонные ночи и прогулки вокруг барака.

Постепенно вспомнил все. Проверять меня стали сразу после подачи бумаг на туристическую поездку в Индию. Подсылали разных продажных людей, но ни один из них не достиг конкретного результата, то есть не выяснил: я собираюсь в Индию ради любопытства или просить политического убежища. Тогда "расколоть крепкий орешек" подослали одного из "королевской гвардии" КГБ – чернокнижника.

Я прекрасно понимал, что это агент КГБ, но подумать не мог, что там работают чернокнижники. Регулярно слушал радио "Свобода", но не помнил ни одной передачи на эту тему. Еще в школьные годы серьезно пострадал от колдовства, позже друзья были приворожены девушками-волшебницами, но предположить не мог, что колдовством занимаются в КГБ!

Во время бессонных ночей и прогулок вокруг барака постепенно все вспомнил. Интересно, что… уже с первых секунд нашего знакомства я вел себя довольно странно. Почему то возникло, до сих пор непривычное для меня желание сыграть с этой сволочью в "кошки-мышки". Необычное любопытство, мысли: "Я же не такой простачок, как вы думаете… На мне, ребята, где сядете, там и слезете… Ну чем оригинальным вы, КГБшные подонки, меня сможете удивить?" и тому подобные…

Необычный азарт охватил меня, непреодолимое желание развлечься, проучить, посмеяться над этим агентом КГБ. Почему я не послал его куда подальше, не уволился в тот же день. С первых секунд какая-то неведомая сила тянула меня к нему. Он поил меня самодельным коньяком с наркотиком, и я… покорно пил! И тогда мой язык развязывался, как шнурок – в мозгу снимались все тормоза. Я плакался на сатанинский безбожный режим, на свою неспособность что-то изменить, на равнодушие народа, выворачивал душу наизнанку.

Хоть сильным было действие наркотика или другой приворотной гадости, которой меня щедро угощали, но все же, огромным усилием воли заставлял себя молчать о самых сокровенных намерениях, планах. Петр внимательно меня слушал – боялся пропустить хоть одно слово в рапорте своему начальству. Комитетчики из тех доносов поняли, что я задумал нечто грандиозное, ужасное для них, но об этом молчу, недоговариваю. Тогда они приняли решение, разыграв трагикомедию, напоить меня таким сильным чародейным варевом, чтобы я полностью раскрыл свои планы.

До мелочей вспомнил, как это произошло:

Каждому из электриков дважды в месяц приходилось дежурить в отделе охраны до глубокой ночи. Мне выпало дежурить в конце мая. Петр предложил: "Давай я подежурю с тобой – хочу научиться ремонтировать сигнализацию, так сказать, в боевых условиях". Согласился. Нам выделили потрепанный микроавтобус, которого я раньше в нашем отделе не видел. За рулем сидел незнакомый водитель, рядом его товарищ. Мы с Петром разместились в грузопассажирском салоне.

В каждом продмаге, в который мы приезжали на вызов, Петр пытался щедро угостить меня то вином, то пивом. Я не пил – работа требует трезвости. Видел, что он волнуется, нервничает: у него руки дрожат, глаза бегают. Злился, что он мне совсем не помогает, а почему-то нервничает, переживает, мысли заняты не работой, а чем-то своим. Понимал: за рулем и рядом не случайные люди, а сообщники, и они подключатся к игре, когда наступит подходящий момент. Мне бы убежать, и этим прекратить игру, но какая-то сила, любопытство, азарт заставляли остаться, чтобы увидеть, что же будет дальше, какой сюрприз.

Примерно в полночь был звонок в магазин № 57, что на улице Горького. Мы искали и устраняли неисправность сигнализации, а тем временем водитель с товарищем заигрывали с молодой красивой продавщицей. Наконец, неисправность устранена.

Петр мне доверчиво: "Товарищ водителя влюбился в продавщицу. Оказалось, что у нее сегодня день рождения. Время уже позднее. Девушка просит подвезти ее домой в Шпанов. Обещает магарыч в честь дня рождения. А потом мы подвезем тебя до самого дома".

Я взглянул на продавщицу. Наши взгляды встретились, и высокая, кареглазая, с длинными волосами цвета спелой пшеницы красавица, улыбнулась мне.

Я сказал: – Поехали!

В Шпанове микроавтобус остановился возле деревянной избушки, окруженной зарослями бузины. В награду за то, что подвезли и в честь именин, девушка вынесла бутылку самогона, стопку, а на закуску – маковый рулет домашней выпечки. Все расселись в салоне машины.

Они неуклюже шутили и смеялись натянуто, через силу. Я чувствовал всю театральность, фальшивость ситуации и поэтому отказался пить первым. Сказал в шутку: "Нет, первым не буду, может, вы туда какой яд всыпали… Так что давайте, ребята, вы".

Те засмеялись и выпили по стопке. Закусывают. Шутя, налили девушке, и та спокойно выпила и откусила от пирога. Наливают мне стопку той мутной сивухи. Нюхнул и скривился от отвращения – свекольный самогон в дальних, нищих селах, и то не бывает настолько вонючий. Было противно пить, но вместе с тем, как-то неудобно перед красивой девушкой корчить из себя господина, который брезгует их мужицкой самогонкой.

Пересиливши отвращение, одним глотком выпил стопку сивухи и укусил кусок предложенного пирога с маком. В этот момент заметил, как все они радостно, с ликованием переглянулись.

Мелькнула мысль: – Чем-то подпоили? Но сами пили… Приняли противоядие? Но зачем им травить меня?..

Еще на подъезде к дому почувствовал, что меня всего выворачивает. Дома меня рвало долго и тяжело. Пришел к выводу: действительно, эти подонки напоили меня какой-то гадостью. Проклинал мерзавцев последними словами. Утром и днем ужасно болела голова, был как побитый. После дежурства, следующий день был выходным, но в таком состоянии даже к домашней работе я был не способен.

Во время бессонных ночей и прогулок вокруг барака вспомнил все подробности той трагикомедии, уловил логику событий. Поломка в магазине и вызов были не случайными. Также и красавица-ведьма была не продавцом, а сотрудницей КГБ. А то сатанинское варево опытный колдун сварил лично для меня.

И возникали вопросы, на которые не находилось ответа: Почему эту трагикомедию разыграли ночью, а не днем? Девушка была знатоком Магии и в то же время играла роль приманки. Все это так, но зачем было Петру привлекать еще двух помощников? Складывалось впечатление, что среди них не он был главным.

И еще: меня убивало осознание того, что я… нарушил свое железное правило.

Дело вот в чем. Еще в детстве спросил бабушку:

– Почему странники и монашки, которых ты угощаешь, молятся перед тем, как кушать?

– А потому деточка, чтобы Господь освятил пищу и питье. Если там и будет яд, то после молитвы он им не повредит. Вот, деточка, чтобы тебя в сомнительной компании не подпоили, не отравили, вспомни с верой и любовью Господа, и тебе не повредит.

И я так делал всегда. Подняв бокал, всегда поминал вслух Господа Бога: "Господи, благослови!", "Сгинь нечистая сила, останься чистый спирт!", "Да не во вред рабу Бога Николаю чаша сия!". Атеистическое, безбожное общество воспринимало это как шутку, поэтому мой авторитет не страдал.

Я так делал всегда при малейшем подозрении. А почему тогда не сделал? Ведь я же ясно осознавал театральность, фальшивость ситуации! Единственный раз в жизни, в подозрительной ситуации забыл упомянуть Бога! Почему? Почему? Почему? Тысячи разных мыслей тогда рождались в сознании, но… и единственно правильная мысль о Боге не появилась! Почему? Почему? Почему?

После драки кулаками не машут.

Волком выл и скрежетал зубами от бессильной ярости. Но, что поделаешь – после драки кулаками не машут. А что случилось, когда через день вышел на работу? Мысли изменились только в отношении Петра – мое поведение с ним стало абсурдным, но мне казалось, что поступаю на удивление логично, разумно. Никто из окружающих в моем поведении не замечал ничего странного. Все так, но перелом наступил именно тогда. Петр стал мне лучшим другом, сообщником. Это чувство можно сравнить с пылкой влюбленностью.

Однажды утром подходит бригадир, с которым я дружил и доверительно говорит:

– Зачем ты дружишь с этим кгбэшником? Моя жена работает переводчицей в КГБ и знает этого мерзавца как облупленного!

О, как же не хочется, чтобы это было правдой! Каждая клеточка мозга кричит, протестует: нет, нет, нет, это не так – он хороший, он настоящий интеллигент!

Подошел к Петру:

– Так ты же агент КГБ! Жена нашего бригадира там работает переводчицей и знает тебя как облупленного!

А Петр:

– Да-а?.. Такое говорила?.. И ты веришь?.. Она мстит мне! Хотела стать моей любовницей, а я решительно отказал, потому что свою Нину люблю.

И я… поверил. Поверил в эту примитивную сказочку, успокоился и скоро забыл этот эпизод.

"И после сего куска вошел в него сатана".

В христианстве есть такой величественный обряд – причастие Святых Тайн. Это величественное, очень торжественное священнодействие. Под иконами святых под искреннюю молитву всей церкви и хоровое пение, священник молится над вином и хлебом, во время водосвятного молебна в воду окунает Крест, который символизирует Сына Божьего, распятого ради спасения нас, грешных.

Все мы знаем, что это обычное вино и белый хлеб, но удивительную силу причастие приобретает только после таинства освящения. Принимая заряженное Божьей энергией вино и хлеб, человек причащается Божественным, принимает в себя частицу тела и крови Господней, Его силу, любовь, энергию.

Это так в церкви. А у них, чернокнижников из госбезопасности, все было с точностью до наоборот. В полночь творили ведьмин обряд: призывая дьявола, погружали в самогон и варили веревку, на которой повесился самоубийца. Также белый маковый рулет выпекали с заклятием лично для меня. И причастили той ночью… от тела и крови дьявола!!! Я долго волком выл и скрежетал зубами, когда вспоминал ту ночь.

Что же произошло со мной после сатанинского причастия? Раньше я часто искренне молился, в церковь ходил, а здесь… А здесь постепенно становился равнодушным, а потом даже мысли ненависти к Богу, и Его заповедям стали часто рождаться в сознании. Сначала в церковь идти и Библию читать, я просто забывал, а если мама напоминала, то оказывалось, что тот день у меня уже расписан по минутам.

На следующий праздник мама снова звала в церковь. А мне так лень, такое равнодушие и сотни надуманных оправданий, лишь бы не идти.

Когда же в свободное время Библия попадала на глаза, то снова убедительные мысли: зачем глаза портить? Да я и так все там знаю почти наизусть… Когда же, скрепя сердце, брал Святую Книгу в руки, то все прочитанное казалось мне не интересным, занудным и я, зевая, откладывал Библию прочь.

Иногда вспыхивала ранее привычная мысль пойти помолиться на свое любимое место. Тут более сильная мысль разрушала, гасила первую. А какая польза? Только терять время и воздух языком молотить…

Давно забытые атеистические, богохульные анекдоты безбожной юности на удивление ясно, часто стали всплывать в памяти. Действительно, я начал роптать на Бога! Сетовал, что столько молился дома, в церкви, на собраниях, а здоровья как не было, так и нет… А зрение хоть бы для смеха на диоптрию улучшилось… Какой смысл молиться Богу, которого видимо нет? Вот коммунисты ни во что не верят и как живут!

Постепенно равнодушие переросло в уныние, раздражение. С той ночи, когда меня комитетчики причастили от тела и крови дьявола, ни разу не ходил в церковь. Не хотелось… Более того, если бы родители захотели увидеть меня в церкви, то им пришлось бы тащить меня силой.

Вспомнился эпизод из Евангелия от Святого Иоанна. Во время Тайной Вечери Иисус предсказал, что один из присутствующих предаст Его. Любимый ученик поинтересовался: "Кто это, Господи?" Иисус же ответил: "Это тот, кому, обмакнув, подам я кусок". И, обмакнув кусок, подал сыну Симона, – Иуде Искариотскому. (Иуда уже договорился продать учителя, и Иисус сделал так лишь для того, чтобы ускорить процесс.)

А дальше в тексте очень интересная фраза: "…и после сего куска вошел в него сатана". Вот мое дальнейшее душевное состояние, после принятия изготовленного комитетчиками сатанинского причастия, лучше всего можно объяснить вышеприведенной цитатой.

Тогда, анализируя свои поступки, я хорошо чувствовал, что со мной что-то не то. И шагая по комнате, интенсивно искал ответ, думал, думал, думал. Но… логичный ответ не рождалась в моем сознании!

А выход был! На поверхности! Рядом! В моей комнате стоял кувшин со святой водой, и во время тех размышлений, мой взгляд ежедневно, сотни раз, натыкался на него, но… но ни разу не родилась мысль, желание глотнуть святой воды. Еще лучше было бы пойти в церковь и причаститься Святых Христовых Тайн. Но какая-то сила не допускала в сознание такой логической, разумной мысли – отталкивала.

Это так, но за те 5 месяцев – от момента причастия от тела и крови дьявола, до ночи ареста было три искренних молитвы к Богу, но то было не по доброй воле, а по нашей пословице – "Пока гром не грянет – мужик не перекрестится". Загремело сильно – сразу Бога вспомнил.

Одержимые дьяволом.

Не раз моя духовная наставница Светлана возила меня в монастырь. Там я видел бесноватых, которых родственники силой заводили в храм. Во время службы их держали под руки, а когда подходил священник с крестом или кадилом, то несчастные вырывались, визжали, кричали не своими голосами.

При монастыре было общежитие, в котором жили люди, одержимые нечистыми духами и их родственники. Еду им приносили из монастырской кухни. Вспомнилась картина: Мама привезла взрослую дочь. Глаза бесноватой светились гневом, лицо было перекошено злобой, язык непрестанно сыпал богохульства и ругательства на окружающих.

Все же маме удалось как-то немного успокоить дочь. Подает просфору. Она яростно выбила ее из маминой руки. Тогда, за спиной дочери, мама в миску с горячим борщом нарезала кусочков просфоры и накрошила белого хлеба. Все перемешала, получилась каша. Дочь ворчала, копаясь в миске, но съела борщ.

– Вот посмотрите, люди добрые – воскликнула мама – как нечистый не допускает до святого!

На краю пустой миски лежали все кусочки просфоры!

Дело в том, что монахи выпекают все из одной муки, но над просфорами идет великое священнодействие – их освящают. Все удивлялись: даже здоровый человек не сможет так отделить белый хлеб от просфоры…

Вспоминались запрещенные коммунистической властью книги, которые Светлана давала почитать. До коммунистического переворота, при царском режиме так действительно отличали психически больных от тех, на кого была наведена порча.

Больному дают много соленого, а когда захочет пить, приносят на разносе 10 стаканов воды, 9 освященной и 1 – обычной. Психически больной человек будет брать стаканы подряд, и пить пока не утолит жажду, а одержимый злыми духами безошибочно выберет стакан с обычной водой, а к другим не дотронется, или, как это чаще бывает, яростно опрокинет разнос.

Читал в Евангелии, как Иисус Христос изгонял демонов из одержимых людей, но умом этого не мог понять. Что за демоны? Откуда они берутся? Каким образом человек становится одержимым? От отравленной пищи, инфекционным путем, или другим каким образом? Вот жизнь дала мне ответ на эти вопросы – сам после КГБэшного причастия от тела и крови дьявола, одержимым был. Но это еще не все – был еще один нюанс.

Каждый человек все время думает. Так и я, еду в автобусе на работу и смотрю в окно, а разум вспоминает, что делал вчера, что планирует делать сегодня, а что отложить на завтра. Под влиянием увиденного за окном, в памяти всплывают эпизоды прошлого, отрывки мелодий, стихов и тому подобное. Это так было раньше. Тут заметил странную закономерность: приехав на работу, делал открытие, что… по дороге в автобусе ничего не думал, не планировал, помню только то, что видели мои глаза! Голова была пустой, без мыслей!! Ум включался только тогда, когда кто-то обращался с каким то вопросом.

То же самое было, когда садился за руль авто. Еду, как запрограммированный робот: на красный свет светофора торможу, на зеленый жму педаль газа. А голова пустая – еду в нужное место как по программе. Ум включается только тогда, когда нужно было общаться с людьми или решать какую-то проблему. И я замечал тогда этот феномен, но… после долгих раздумий ответа так и не находилось. Ясно осознавал, что со мной творится что-то странное, но разум не выдавал разумного способа выхода из того зомбированного состояния.

Каждый человек живет заботами, проблемами – не то, чтобы задумываться о вечном, по сторонам оглянуться некогда. Так вот, исправительно-трудовой лагерь полезен тем, что дает возможность вволю думать, сами понимаете – времени хватает. Можно сказать, прогулки вокруг барака очень стимулируют мозг.

Напрягал память, чтобы вспомнить тех двух подозрительных людей, которые присутствовали в зале суда – их осанка, черты лица еще тогда показались чем-то знакомыми. Сравнивал их со своим предателем, и интуиция подсказала ответ: то были его родители. Сам он, понятное дело, не мог прийти на суд – мои уже знали, кто он есть на самом деле. Раз так, то он своих родителей прислал. Мудрое решение…

Вспоминал все мельчайшие подробности и волком выл, скрежетал зубами. Локти бы грыз, да не достанешь…

Лагерные будни.

Все это интересно, но вернемся к порядкам в лагере. Работа недалеко от бараков – за стеной. Завод является филиалом полтавского электромеханического завода. Это означает, что есть все условия и необходимые материалы для изготовления ширпотреба, который узники продают вольнонаемным рабочим и охранникам. К тому же лагерь родственники и "подельники" хорошо "греют" деньгами, водкой, продуктами. У многих есть деньги, чтобы купить через вольнонаемных или сотрудников охраны продукты с воли.

Как правило, в столовой за каждым столом отсутствовали трое, иногда четверо, и их порции достаются всем желающим. С кухни повара ничего не продают – запрещено. Если повар продаст что-то из продуктов, это значит, что это не попадет в котел, и соответственно, в тарелку узника. Что-то подобное обнаружат – сами же и накажут. Учитывая эти обстоятельства, каша была всегда жирная, и относительно густая. Конечно, далеко не такая жирная и густая, как на воле, но все же…

Ежемесячно была отоварка на 9 руб. (7 руб. законных, плюс 2 руб. за выполнение плана). Зарабатывали почти все, только пенсионеры на работу не ходили, и некоторые блатные. Не хочешь работать – сиди в бараке или прогуливайся вокруг. А такие были. Говорит: "Имею судебную задолженность. Все равно заработок пойдет на ее погашение. Какой смысл выходить на работу?".

Получил посылку или бандероль – все твое. Никому ты не обязан что-то давать, никто не будет выманивать или отбирать силой. Ни бригадир, ни старшина не придут просить, потому что это позор для них. Если имеешь власть в отряде или авторитет, то должен иметь и деньги на водку, сигареты и все остальное, а не выманивать у "мужика" кусок сала.

Старшина, бригадир, руководитель СПП и их приближенные, в столовой питаются за последним столом. Они имеют власть, и соответственно деньги, так что не голодные. Каждый раз предлагают работягам: "Мужики, тут у нас осталось. Кто хочет "догнаться"? Желающие съесть лишнюю миску баланды или каши находились всегда. Издеваться над ними, было не принято – не все же имеют деньги на покупку продуктов с воли…

Бывало, кто-то из новичков ходит по бараку и просит: " Кто-нибудь подгонит пайку хлеба?". Это голодный узник рассчитывает, что, возможно, у кого-то пайка хлеба зачерствела в тумбочке, и просит ее ему подарить. И давали в благодарность за порядочность – мужик же не пытается украсть, а добром просит.

Когда заканчиваются припасы с "отоварки", то в желудке сосет, но ты должен терпеть или довольствоваться черным хлебом. Так или иначе, но истощенных в лагере не было, на свалке никто не рылся.

Подъем в 6:00, отбой в 22:00. Хочешь – спи, хочешь – хоть целую ночь, прогуливайся вокруг барака – никто не запрещает. Баня раз в неделю. Мойся под душем, сколько захочешь. Если же ты чистюля, то можешь хоть каждый день мыться с другим отрядом – никто слова не скажет. Гигиена была такой, что узники не знали, какие те вши на вид.

Ругаться неприлично. Кто матюкнется, на того смотрят, как на идиота. Кто-то обязательно насмешливо спросит: "Что, крыша съезжает?".

Жизнь тихая, спокойная, климат теплый, работа в тепле. Не лезь, куда не следует, не кради, следи за словами, и срок твой быстро пролетит.

В наших лагерях отбывают наказание бедняки.

Заметил закономерность: в лагере в основном находятся наказание малоимущие люди. Почему? Совершил человек преступление и на него завели дело. Как правило, в это время родители и родственники подкупают, или запугивают потерпевших, свидетелей, задабривают правосудие деньгами, или давят на него через влиятельных чиновников.

Деньги и связи во властных структурах делают свое дело – правонарушитель отделывается легким испугом или в худшем случае, наименьшим сроком заключения. Имея деньги, в лагере тоже не бедствует, и часто, отбыв треть срока, идет на "стройки народного хозяйства" ("химию"). Или отбыв половину, за "примерное поведение" освобождается досрочно.

Дети же простых смертных, получают сроки часто "на полную катушку" и "мотают срок " до звонка". Особенно жаль было осужденных по статье 214 УК УССР – "бродяжничество". Крутой поворот судьбы, и человек оказывается без жилья. Без прописки не берут на работу, без работы не прописывают. Бездомные теплое время года еще кое-как перебивались, а зимой искали тепло в тепломагистралях. А при социализме тех, "кто не работает" арестовывали, и лишали свободы за "паразитический способ существования". Заключенные шутили: "Жил на улице Любая 8. Пришел домой. Обогрелся, поел, задремал. Сквозь сон услышал стук. Открыл люк, а там… мент! И вот я здесь".

Не можем не нарушать закон.

Когда прибыл в лагерь, я застал полупустые бараки – многих освободили по амнистии приуроченной к 60-летию образования СССР. А уже через два месяца свободные места были заполнены новыми заключенными, а через три месяца, на "шконки" нацепили третий этаж – не может наш народ не нарушать закон.

Ой, что-то то будет…

А с другой стороны, даже сами заключенные открыто возмущались: "Среди бела дня люди в штатском останавливают прохожих, из магазинных очередей выдергивают и, показав удостоверение КГБ, интересуются: "Почему это Вы в рабочее время не на работе?". В кинотеатрах прекращают показ кинофильма, и по той же схеме проверяют зрителей. Коммунисты, закручивая гайки, поступают неразумно – на свободе работать некому, а они доведенных до отчаяния людей отправляют в тюрьмы даже за мелкие правонарушения. Умная власть должна завоевывать авторитет, добиваться, чтобы народ ее любил, а не боялся".

Шептались то тут, то там: "Народ на воле озлобленный. Не приведет к добру такая политика партии. Ой, что-то то будет…".

Ощущение внутренней свободы.

Это звучит парадоксально, но заключение дарит ощущение внутренней свободы. На свободе притворяешься, изображаешь, что веришь партийным идеологам, боишься сказать лишнее слово о правящем режиме. За несколько антисоветских анекдотов осуждали на три года, за неосторожное слово могли сильно избить в КГБ.

В те времена был популярным анекдот: В адрес КГБ пришло письмо: "Меня не интересует ни наша внешняя политика, ни внутренняя. Меня интересует только куда делись сельди по 1 руб. 20 коп.?". И подпись: "Вася".

Через несколько дней пришло второе письмо: "Меня не интересует ни наша внешняя политика, ни внутренняя. Меня интересует только куда делись пыжиковые шапки?". Подпись: "Вася". Вскоре пришло третье письмо, в котором уже другим почерком было: "Меня не интересует ни наша внешняя политика, ни внутренняя. Меня интересует только куда делся Вася?". И подпись: "жена Васи".

Как там кожи выделывают.

Знакомый рассказывал анекдотическую историю, которая случилась с его коллегой по работе: Несет старенький дедушка пакет. Спрашивает одного из ребят, которые работали неподалеку: "Сынок, где здесь кожи выделывают?" А тот любитель шуток и приколов показал на здание КГБ. Очевидно, там деда попросили показать того, кто отправил его к ним. Дед показал. Любителя розыгрышей забрали и держали трое суток. Раньше был такой шутник, а тут молчит, будто воды в рот набрал. Ребята всячески допытывались, как там кожу выделывают. Не сказал.

Вел себя раскованно.

На свободе боишься неволи. А тут чего бояться? И так уже в заключении, куда уж дальше?.. Вот и вел себя раскованно – говорил все, что думал.

Неожиданно меня перевели в 11 отряд. (В исправительно-трудовых лагерях место жительства и работы выбирает администрация, и с ней не поспоришь – поступила команда, поэтому забирай матрас с подушкой, одеялом и простынями и переселяйся.)

Моим семейником на новом месте стал Анатолий Трофимов. (Он часто заходил к нам с Николаем в гости, и мы подружились, так что решение объединиться в семью было вполне логичным.)

Там стал присматриваться к людям, знакомиться с новым обществом. Обратил внимание на юношу из числа "пацанов", которого все называли Гитлером. Заинтересовался. Стал расспрашивать. Оказалось, что этот юноша из организации фашистов, о которой тогда ходило достаточно слухов. Под влиянием популярного телесериала "Семнадцать мгновений весны" дети партийных работников, развлечения ради, стали создавать группы, которые копировали идеологию, форму одежды и стиль поведения нацистов. Это была своеобразная игра, способ самовыражения, протест против лжи, казенщины, серости. Ходили слухи, что были случаи убийства ими коммунистов и что на суде, прежде чем ответить на тот или иной вопрос, те обращались к своему вожаку: "Позволяете ли ответить, мой фюрер?".

Наш же "фашист", как оказалось, получил год заключения за то, что вместе со своими сообщниками будил спящий город возгласами "Хайль Гитлер!".

Очевидно, высокопоставленные родители изрядно "подмазали" кого следует, потому что за подобное правонарушение юноша получил детский срок – год заключения. (На год тогда осуждали только злостных безработных за "паразитический способ существования".)

За "базар" нужно отвечать.

Попал и я "впросак". Случилось вот что. Анатолий работал в ремонтной бригаде, которая питалась "в расходе", то есть, отдельно.

Говорит мне вечером: – В столовую не пойду – желудок болит, а с бригадиром я договорился. Иди с моей бригадой, садись на мое место и ешь мою кашу.

Пошел с ними, сел за стол. Бригада ужинала последней, так что повара выскребали остатки – миски были полны густой каши. Достал ложку. И вдруг слышу:

– А ты, кто такой?! – спрашивает здоровяк из их бригады.

Отвечаю – Я вместо Трофимова – семейника своего. Бригадир в курсе дела.

А тот – Иди на х.. отсюда!!!

Во второй раз объяснил. А тот нахал еще раз послал меня туда же.

Я встал и пошел. Только не по адресу, а в барак.

Анатолий ко мне – Почему так быстро вернулся?

– Да – говорю – послали на х…

Тот аж подскочил – Что?! Что?! Действительно, так было?!

Пошел и рассказал блатным. Призывают в "каптерку" нас, двух свидетелей, бригадира и того наглеца. Расспросили свидетелей. Те все рассказали.

Спрашивают бригадира – Ты был в курсе дела, что вместо Трофимова идет этот человек?

– Да. Меня Трофимов попросил и я согласился.

Блатной спрашивает своих – Ну что, пацаны, как рассудим?

Отозвался один – А что, в других отрядах так делают – нормальное явление.

Теперь к крепышу – Ты знаешь, что за "базар" нужно отвечать?

Тот опустил глаза.

– Он, что, твою порцию хотел съесть? Чего распосылался? Какое имеешь право? Знаешь, что за слова нужно отвечать?

Тот молчит.

Ко мне – Бей его!

Я растерялся.

– Не ударишь его – мы ударим тебя!

Что делать? Я ударил здоровяка открытой ладонью по лицу.

Блатные засмеялись – А теперь иди. Мы сами с ним разберемся.

Анатолий объяснил – Так бьют педерастов. Ему было бы лучше, чтобы ты ударил его кулаком.

Не знаю, сколько и как его били, но на следующий день в узком коридоре тот здоровяк усердно прилип к стене, чтобы пропустить меня. Вот так в лагере учат отвечать за слова.

Глава VI

Вызывание злого духа.

Нашелся влиятельный земляк – Грищенко Николай. Был он старшиной соседнего отряда. Стал приглашать к себе в гости. Знакомств я на новом месте еще не завел, так что его приглашение были мне хоть каким-то развлечением.

Я знал, что в каждом отряде есть "стукачи", которые работают "на кума", то есть администрацию лагеря. Знал, что на теплые места случайных людей не назначают. Да уже надоело бояться. Ну, что различные приспособленцы про меня напишут нового? Вот я сам о себе столько не знаю, сколько чернокнижник Петр узнал – там диссертация будет.

В "каптерке" Николай, со своим коллегой завхозом угощали меня жареной картошкой, чаем, конфетами. За игрой в шахматы рассказывали антисоветские анекдоты, вели разговоры о тяжелой жизни народа. Мы вели себя раскованно и при этом прекрасно осознавали, что истинная правда… считается антисоветской пропагандой.

Ребята знали секреты Магии и рассказывали много чего интересного. Как-то предложили: "Давай вызовем злого духа и спросим сколько еще нам сидеть в этом лагере".

Быстро засунули ножницы в книгу и перемотали черными нитками. Разместили книгу параллельно грани стола и, поддерживая указательными пальцами ножницы за ручки, торжественно начали вызывать злого духа.

Николай спрашивает:

– Сколько мне еще сидеть в этом лагере?

– 2 года?..

– 1 год?..

– 6 месяцев?..

– 3 месяца?..

– 1 месяц?.. Книга, будто слегка, двинулась.

– 1 неделя?.. Книга двинулась! Это так! Я видел!

Спрашивал о судьбе своего коллеги – завхоза. Ответ был такой же. В этот миг закралось подозрение, что меня разыгрывают. Николаю было сидеть еще два года, завхозу – полтора. За неделю переведут обоих на "химию", отпустят совсем? С какого-такого чуда? Королевская амнистия будет? А может, Третья мировая война? Да быть такого не может!

Заметив мою скептическую улыбку, предлагают подставить палец. Из Библии я знал, что вызывать злого духа и духи умерших – большой грех. Если бы ответ был хотя бы "1 год" то я бы поверил, что это действительно, отвечает злой дух и не согласился бы…

Подставил палец. Николай спрашивает о моей судьбе. Все повторилось так же. При слове "месяц" я почувствовал, что какая-то невидимая сила движет книгу.

– Одна неделя?

Книга повернулась довольно зримо. Да, я ясно почувствовал это!.. И что, меня антисоветчика, тоже через неделю отпустят? Абсурд какой-то… Но ведь я ясно почувствовал, как какая-то неведомая, невидимая сила поворачивала книгу! Ужаснулся от догадки: Неужели я действительно принял участие в чернокнижном ритуале и просил ответа у Божьего врага, – дьявола?!

Бунт.

Прошла неделя. Еще день. Два. Три. Я уже и забыл о том. Идем в столовую. Слышим в наш адрес крики, угрозы, свист. Что случилось?.. Оказывается, половина лагеря, доведенная до отчаяния невыносимыми условиями, взбунтовалась. Позакрывались в бараках. Не идут есть и работать. Вывесили плакат "Требуем прокурора республики!" И действительно, раньше кормили намного лучше, а на мелкие нарушения внимания не обращали. В последнее же время в столовой почти одна вода, а за малейшее нарушение – в штрафной изолятор.

Недовольство назревало давно. Администрация сама дала повод для вспышки гнева. Одного из блатных умышленно закрыли в ШИЗО в камеру педерастов. Это означает, что он от них "законтачится", так вот, его позже свои будут вынуждены "опустить". Там, поняв, что его ждет после освобождения, бедняга порезал себе вены. Об этом узнал весь лагерь и терпение лопнуло.

"Хозяин" ходил, уговаривал прекратить бунт, но заключенные не соглашались – требовали прокурора республики. Над лагерем низко кружили вертолеты – страх нагоняли. (Если на воле недовольные работники не выходят на работу, то это стачка, если же в заключении, то это уже бунт.) На третий день (11 апреля 1984 года) лагерь атаковали солдаты внутренних войск и курсанты школы милиции. Врывались в бараки и били всех резиновыми дубинками и ногами. Хватали тех, на кого указывал "отрядник" (офицер ответственный за отряд), а также тех, кто чем-то не понравился, и забрасывали в "воронки".

"Бунтарей" оказалось около трех сотен. Неожиданно пришли за мной. (Неожиданно, потому что наш отряд не бунтовал). Отвели на "вахту" и там стали тщательно обыскивать. Каким же злорадством вспыхнули глаза курсанта, когда нашел крестик, и с каким же отвращением бросил его в кучу мусора. Я удивлялся, как же коммунисты дрессируют нашу молодежь, и как же легко мы им поддаемся. Запихнули в переполненный "автозак".

Полтавская пересыльная камера.

На полтавской тюрьме, всех нас, отборной бранью и носками сапог гоняли по коридорам. В камере, в которую меня сапогами затолкали, было двое заключенных. Они развлекались тем, что заставляли меня ежедневно пять, или даже шесть раз мыть, убирать "хату". Издевались, когда находили незначительный недостаток. Это так ребята меня "прессовали", и при этом смеялись: "Терпи, бунтарь – атаманом будешь!".

Однажды в камеру бросили подписанный на мое имя баул. В той сумке было все новое и моего размера: ботинки, костюм х/б, нательное белье, пять пар носков, тетрадь, ручка, конверты, мыло, зубная щетка. Понял, это ребята собрали мне все необходимое в дорогу. Тепло стало на душе от такой зековской солидарности, человеческой доброты.

Прошла неделя. Приводят меня в следственную камеру. Там находились двое в штатском. Один из них показал удостоверение. Я запомнил: "Сотрудник полтавского КГБ капитан Жежелов". Напарник капитана философски сказал: "Именно таким мы тебя себе и представляли".

Пересказали мне все те анекдоты, которые я "травил" в лагере. А также подробное описание моих разговоров со старшиной и завхозом соседнего отряда. Оказывается, эти знатоки Магии и одновременно "кумовки" описывали мои разговоры, и получив сладкую награду, меня тем чаем и конфетами щедро угощали, чтобы еще чего-то узнать и получить еще награду. Понятное дело: в лагере их тоже не оставят, чтобы не "сжечь" агентов, так что злой дух всем нам дал верный ответ.

Комитетчики смотрели на меня с интересом, будто на какого инопланетянина. И, чтобы добить морально, показали… то самое, уже отправленное, мое письмо, адресованное ЦРУ! Все похолодело внутри. Подумалось: – теперь, действительно, век воли не видать. Но – нет. Вмиг на столе появились бутерброды с маслом и колбасой, булочки с сыром.

Приглашали ласково:

– Это тебе… Ешь, не стесняйся… Знаем мы, как тут кормят…

Я смутился и тихо спросил: – А почему такая честь?

Объясняют:

– Если мы станем друзьями, то каждый день будешь так питаться, а самое главное – домой освободишься раньше.

Я решительно сказал: – Нет!

А один из них: – Ну, что же, ты очень пожалеешь, что отказался!

И я заметил, как злые огоньки вспыхнули в их глазах. Отпустили. Не спится. Думаю: какую месть, подлость готовят мне комитетчики?

"Столыпинский" вагон.

Прошло четыре дня. Вызывают на этап. Меня и еще шестерых блатных этапировали в тюрьму города Харьков. Через неделю этапируют по железной дороге куда-то в Россию. Хороший конвоир попался в "столыпинском" вагоне – каждому зачитал место назначения. Кому куда, а мне: Бурятская АССР, поселок Видрино.

Послышался голос бывалого узника:

– Вот кому, действительно, не повезло. Зона на выживание. Строгий режим. Кулак гуляет.

Я удивился:

– Как так? Кто имеет право беспричинно ударить узника?

Тот кисло улыбнулся:

– Приедешь – увидишь…

Как же я ошибся! Я вел себя свободно, раскованно, потому что думал: Так уже сижу – куда уж дальше? Оказывается, дальше есть куда – страшнее лагеря может быть… другой лагерь!

Вагон переполнен. Теснота – мы в купе, как сельди в бочке. Душно – окно чуть приоткрыто, так что видны лишь верхушки деревьев. Суточный рацион узника в столыпинском вагоне стандартный: буханка черного хлеба и кулек тюльки. Иногда вместо тюльки выдают дешевые рыбные консервы. Обычно это кильки в томате. Вывод в туалет два раза в сутки. Кому не терпится лишний раз справить естественные потребности, то умоляет конвоира, но, как правило, тот отвечает казенно: "Не положено!".

Заключенные над неудачником смеются до тех пор, пока большинству из них терпеть становится невмоготу. Тогда берут сапог наименее авторитетного сидельца, и справляют нужду туда. (Другого выхода в подобных ситуациях нет.) Тот позже, во время "оправки", выливает содержимое сапога в унитаз столыпинского вагона. Будет он позже ту обувь одевать или нет, это уже его проблемы…

Наши блатные подружились с чужими, и о чем-то там, на верхней полке договариваются. Один из чужих собрал деньги, чтобы у знакомого конвоира купить сигарет и чая. Поезд остановился. Приходит конвой и… выводит того, что с деньгами. Хитрец засмеялся и сделал коллегам рукой "бай-бай". Что тут началось! Отборная ругань чуть не переросла в драку. Стали выяснять, кто поручился за ту сволочь, кто сколько давал и кто виноват… У заключенных в отношении денег законы жестокие: нечем рассчитаться, то… сами уже знаете что… Наконец, немного успокоились, но заметил, что они почему-то стараются завести со мной разговор, и при этом заглядывают в рот – считают мои золотые зубы. В сознании возникло нехорошее предчувствие.

Один из конвоиров откровенно наслаждался властью над беззащитными заключенными. (Как же мы любим власть! Хоть какую-то, хоть над кем-то…) Сам он был родом из Ровно. Не стал заводить с ним разговор – не хотелось, чтобы присутствующие попрекали циничным земляком…

Свердловск. Пересыльная камера 174. (8 – 20 мая 1984г.)

Прибыли в Свердловск. Как принято, вновь прибывших повели мыться. Под душем мне стало плохо. Опять появилось предчувствие беды.

Всех нас забросили в транзитную камеру. Камера переполнена. Душно. Вонь. А накурено так, что хоть топор вешай, все в тумане. Отовсюду слышалась отборная брань, в которой даже Бога и Богородицу вспоминают, крики, угрозы, звуки ударов, стоны, истерический смех. Это блатные нагнетают ужас, чтобы психически ошеломить новичков. Как говорится: "Бей своих, чтобы чужие боялись".

Посреди камеры, на матрасе, сидит пахан, рядом – братва. Новички подходят по очереди. Дальше так:

– Ты кто? За что? Какой срок? Куда идешь этапом? Вытряхивай баул!

Значит так: это – мне!, это – ему!, (бросает одному из своих), это – нам!, это – им!, (при этих словах бросает педерастам), остальное – тебе!..

Да в рот таво мента еб....ь! Да вы че, мужики, может думаете, себе берем?! Да вы че, в натуре!?.. Полосатых греем! Люди ведь на крытку идут!..

Подошла моя очередь. Ответил на вопрос. Пахан взял баул и вытряхнул себе под ноги:

– О, хохляцкий хлеб!

Буханку положил на стол, а куски великодушно оставил мне. Забрал из той торбы все, что понравилось. Заметил на мне красивую черную рубашку. Ткнул пальцем:

– А че – подгони!..

Я снял и отдал. (попробуй не дай) Пахан бросил ее через плечо и приказал: – Постирать!

Вскоре эта, уже не моя рубашка, сушилась на веревке.

В это время, один из наших блатных выразил возмущение порядками в камере. Будто какая пружина подбросила пахана, а за ним вся его шобла посрывалась с мест. Лицо вспыхнуло гневом:

– Че, че, ты, пи..ар, базаришь?!.

Но в это мгновение смельчака кореш выручил. Говорит пахану примирительным тоном:

– Так у него же крыша поехала, разве не видно?.. Вот и не отвечает за базар!.. Ну какой спрос с сумасшедшего?.. Заботимся о бедняге всю дорогу…

Пахан пристально посмотрел на бедолагу оценивающим взглядом и подобрел:

– Да-а-а?!.. Ну тогда, ладно, пусть живет!..

Так в дальнейшем, все время пребывания в камере, тот юноша, как только мог, играл роль больного на голову: сидел, уставившись взглядом в одну точку и слюны распускал. "Кенты" кормили его с ложки, поэтому во всех дальнейших событиях он участия не принимал. А тот блатной разумно поступил, когда "отмазал" "кента". Поддержать смельчака и поднять бунт против камерной братвы, у них бы не хватило сил, да и среди присутствующих сторонников бы не нашлось – в камере каждый сам за себя. Проиграть же – означало оказаться на самом дне – блатные опустили бы смельчаков до уровня педерастов. Да и в случае победы, для основной массы сидельцев облегчение бы не пришло – одни "беспредельщики" сменились бы другими…

В коридоре загремели миски – "баландеры" ужин раздают. Один заключенный соскоблил с миски всю ту порцию перловой каши, и показывает присутствующим:

– Мужики, посмотрите, как нас кормят!

Весь ужин влез в ложку. Правда, каша очень густая, и ложка с верхом, но ложка! (Ложки в тюрьмах с обломанными ручками – чтобы заключенные их в драках не использовали в качестве ножей.)

Нашлись земляки. Поделился остатками хлеба. Объясняют: – Здесь спят на боку, и то по очереди. Освободили место. Только-только задремал, будить друг:

– Иди потусуйся – моя очередь спать.

94 заключенных собраны в камере размерами средней величины комнаты. На верхних сплошных нарах, у окна, расположились блатные – там воздуха больше. На сплошном нижнем ярусе и под нарами – "мужики". Под нарами, возле "толчка" – "педерасты". Матрасов нет – кто что имеет, на том и спит.

Всю ночь наши блатные шушукались с камерными. Почувствовал на себе их взгляды и понял: беда мне будет. Не спал, а молился, и в молитве искренне благодарил Всевышнего за все, потому что хорошо запомнил золотую истину: "Никогда, никогда, чтобы не случилось, не пеняй на Бога".

Вышел ночью по нужде. Вижу, стоит здоровый, как бык, блатной по "кликухе" "Гулливер", а перед ним на коленях, – педераст по "кликухе" "Архитектор", и… сосет у того здоровяка член. Покачиваются в такт. А "Гулливер", аж зажмурился от удовольствия…

Целую ночь страшная брань, в которой часто вспоминают Бога и Богородицу! Крики, звуки ударов, стоны, мольбы пощады, истерический смех. Это блатные побоями принуждают педерастов удовлетворять их сексуальные прихоти. Все убедились: в камере творится беспредел.

А что основная масса? Их же в десяток раз больше! А каждый дрожит за свою шкуру! Только пискешь – "опустят". Сам ничего не сделаешь, а начнешь собирать сообщников – быстро нарвешься на гнилую душу, и он тебя с радостью продаст, и этим заслужит у блатных место у окна, и их заступничество. Вот "Архитектор" рыпнулся, и поплатился. Те, что молчали – выжили.

Почему-то подумалось: Вот так, горстка коммунистов с КГБистами удерживают в повиновении, целую империю. Мерзавцев мало, но они сплочены – их объединяет жажда власти, сладкой жизни. Простых смертных в сотни раз больше, но каждый из них сам за себя. Вот я рыпнулся, и в результате попал на дно, а тот, кто продал меня, поднялся вверх. Радуется: повезло найти дурачка.

Боже мой, Боже мой, зачем меня Ты покинул?

Утро. Подъем. Контролеры выгнали всех в коридор, перечислили и исчезли до первой вечерней проверки.

Пахан обращается ко всем:

– А че, мужики, "хату" мыть будем?!.. А?!.. Ну, кто сегодня дежурить будет?!.. Ну – смелее!..

Все молчат. Дело в том, что камеру убирают педерасты, а это значит: кто возьмет в руки их инструмент – "законтачится" и, соответственно, попадет в их компанию. Все молчат – каждый трясется сам за себя.

– Нет добровольцев?!.. Тогда я сам выберу!..

Ткнул в меня пальцем:

– Ты будешь мыть!..

Я стою.

– Дайте ему веник и швабру!.. Бери!..

Я стою.

– Работал в стройбригаде, себе и нам тюрьму строил, а "хату" мыть, чтобы всем нам было чисто, не хочешь?! Бери! Бери, с-сука!!!

Один из блатных, подкравшись сзади, ловко забросив на шею петлю. Затянул и крепко держит. Другие похватали из кучи сапоги, и стали меня изо всех сил бить. Особенно старались блатные из нашего лагеря, чтобы показать какие они крутые. Били, пока не устали.

– Хватит! – крикнул пахан… Подать ему веник и швабру!.. Бери!.. Бери, с-сука!!! Ну!!!

Наступила мертвая тишина – все затаив дыхание, наблюдают это зрелище.

Слышу шепот "Архитектора":

– Не бери…

Чувствую, как он корпусом отталкивает меня…

Снова посыпались удары. Били, кто чем: сапогами, кулаками, ногами. Выбили челюсть. Загнали под нары, в промежуток между мужиками и педерастами.

Лежу. Заглядывает Гулливер:

– Говорят, у тебя зубы золотые… Засвети… А, че – снимай. Снимай, а то с челюстями будем выносить, а после еще и отпид…сим.

Понял: не шутят, но зубы снимать не спешил, тянул время. А вдруг – думаю – на этап выдернут…

Заглядывает снова:

– Ну, че!?

– А не снимаются… – говорю.

– Ну, смотри сам!.. – и пошел.

После вечерней проверки пахан объявляет:

– Мужики! Че делать будем?! В стойбригаде себе и нам тюрьму строил, а "хату" убирать ему, видите ли, западло!.. Может, выберем кого-нибудь другого хату убирать?! А?!.. Как думаете?!

Воцарилась мертвая тишина – каждый боится сказать слово против. И еще, кроме того, логика такая: Если не выберут его, то могут выбрать меня. То пусть уж лучше кандидатом в педерасты будет он…

– А мы сделаем по справедливости, чтобы вы не думали, что это произвол! Загоним "полосатым" "маляву"! Как они решат, так и будет!

Что они писали – никто не видел. Через час "баландеры" принесли ответ.

Вытаскивают меня на середину "хаты"! Зажал пальцами то, что написано сверху, и то, что внизу.

– Читай громко, чтобы все слышали!..

Я говорю:

– Покажи всю "маляву"!..

– Ах ты, с-сука!! – и градом посыпались удары.

– Читай! Читай тебе говорят!..

Читаю: "…жестоко побить и загнать на парашу…".

– Все слышали?! "Полосатые" присудили его побить! Зону строить ему, видите ли, не западло, а камеру убирать – западло! Ну, че, мужики, – правильно?!.. Шо молчите?!.. А?!..

Послышались голоса:

– Правильно! Так ему и нада!

Я кричу:

– Мужики! Меня убивают за мои золотые зу!..

Не успел договорить последнее слово, потому что в этот момент почувствовал сильнейший удар по почкам – у меня перехватило дыхание, согнуло от боли. Лучше бы я этого не говорил, потому что это их ужасно разозлило. Били, сколько хотели. Опять загнали под нары.

Заглядывает Гулливер:

– Теперь то понял? Да? На, возьми ступинатор, снимай зубы. И не тяни время, а то хуже будет! (ступинатор – металлическая пластина в обуви.)

Целую ночь молился и, плача, снимал все свои девять золотых зубов и коронок. При этом один зуб сломался. Гулливер часто наведывался – интересовался как идут дела. Утром, убедившись, что во рту золотых зубов больше нет, подобрел. Ласково так, усердно спрашивает:

– Голова не болит?..

Предлагает:

– Возьми таблетку… Может, надо чего – говори…

Блатные рассчитались между собой моими зубами и больше не били, но стирать их одежду и мыть пол все же заставляли. Земляки меня обратно к себе не приняли – шарахались, как от прокаженного – поверили в этот фарс, который разыграли блатные и боялись замазаться дружбой со мной.

Один из наших блатных заглянул:

– Ты почему такой тупорогий? Ты же видел, какая у нас вышла непонятка из-за денег… Кому и что ты хотел тут доказать?.. Умный бы сам сразу золотые зубы снял и отдал. И был бы цел и невредим… Эх, ты…

Тем временем в камеру закинули новый этап. С ними поступили так же, как и с нами. Ночью одного новичка жестоко избили и он "выломился" из камеры. (Вышел на прогулку, а назад зайти категорически отказался.) "Заложил" всех тюремной администрации.

Запахло жареным. Блатные заволновались. Шепчутся и все на меня поглядывают. Вызывают всех в "оперчасть". В коридоре ко мне подошел Гулливер и, положив руку на плечо участливо интересуется: "Николай, может тебя здесь кто-то притесняет? Так ты скажи… Мы быстро голову отвинтим, ты же нас знаешь…".

И дружеским тоном: "Ты уж на нас не сердись – сам виноват. Пойми: это Сибирь. Здесь в каждой тюрьме тебя бы убивали за золото во рту. Тебе надо было сразу же подойти к нам и отдать зубы. А мы бы тебя к себе притянули, поддержали, чаем напоили… Ты уж, браток, нас не выдавай. Ладно?.. А мы, по этапу пустим молву, чтоб тебя никто не трогал… Ну, ладно? А, Николай?".

И так ласково заглядывает в глаза…

Что делать? "Заложить" их? Так оставят же в тюрьме для следствия, а по этапу, впереди меня пойдет дурная слава. Идти этапом еще ой, как далеко, сидеть в заточении еще ой, как долго. Разделить судьбу "Архитектора"?

– Ладно… – буркнул я.

Вызывают всех по очереди к "оперу". Там разговор короткий:

– Почему такой побитый?!.. Что – упал?!.. Почему же такой неуклюжий?!.. На администрацию жалобы есть?!.. Этапом следовать можешь? Следующий!..

Ему главное, чтобы на него жалоб не было, а там пусть хоть поубивают друг друга.

А того новичка, который "выломился" из "хаты" действительно, жаль. Информация распространяется быстро. Придет он этапом в следующую тюрьму, а там его уже ждут: "Тебя отпида…ить хотели, а ты "выломился" из "хаты" да еще и "заложил" всех! Там ты с х.. сорвался то здесь отпида…им!".

Почему же так не любят "ломаных"? А потому, что знают: если зек раз пожаловался, "заложил", то "опера" заставят его и дальше "закладывать" – сделают мягкотелого узника "кумовкой".

Не верь, не бойся, не проси. Не верь – думаю, понятно. Не бойся – на этой твоей слабости следователи будут играть. Не проси – в ответ на выполнение твоей просьбы заставят выполнять ихние задания.

За какую же серьезную вину можно стать "дырявым"?

Ну вот: я им мог стать. За что? А за то, что зубы свои золотые снимать не спешил. Единственным благородным человеком в той камере оказался… "Архитектор". Если мыслить логически, то ему было выгоднее, чтобы их семьи стало больше, тогда было бы меньше нагрузки на него. Но он… шепнул мне "не бери", и незаметно оттолкнул…

Пересыльные камеры Союза.

Далее были пересыльные камеры тюрем Новосибирска, Красноярска, Иркутска, Улан-Удэ – больше двух месяцев шел этапом. Долго болела выбитая челюсть. Баланду выпивал, а хлеб измельчал и глотал кусочками. Кормят на этапах и в пересыльных камерах ужасно. Администрация проблемами этапников не интересуется – сегодня они здесь, а завтра их повезли дальше. Пусть там разбираются. И такая логика везде.

Запомнилась пересыльная камера в Улан-Удэ. Обычно заключенные, которые раздают еду, немножечко всем недодают баланды и каши – перестраховываются, чтобы перед последней камерой не оказаться с пустыми кастрюлями. Наша камера оказалась последней, и баландеры, все что осталось, выскребали нам. А оставалось там немало. И тут я впервые увидел пьяных от сытости людей.

Человек в тюрьме, – быдло, а дважды быдло на этапах и в пересыльних камерах. Тюрьмы в России очень переполнены. Вентиляция, как правило, не работает, поэтому воздух пропитан дымом дешевых сигарет, запахами развешенного на шнурках белья, баланды из прокисшей капусты, смрадом почти постоянно занятого "дальняка", гниющих язв и медицинских мазей для их лечения, сырости, пота, дымом сожженных во время приготовления чифира тряпок. А еще, от плохо пропеченного черного хлеба, заключенных постоянно пучит, так что аромат в камерах специфический. Антисанитария способствует размножению вшей, которые кусают и в белье гниды откладывают. Круглосуточно отборная ругань, крики, вопли, хохот.

Скандально известный молодой немец Матиас Руст, который приземлил свой самолет в центре Москвы, после отсидки удивленно спросил: "Я все понимаю, но почему меня четыре года в туалете держали?".

Почему? А тюрьма у нас и придумана для того, чтобы люди там очень страдали, и позже, других уговаривали туда не попадать. Если бы в наших тюрьмах было чисто, сытно, тепло и отношение как к людям (как это есть за рубежом), то разные неудачники в очередь бы становились, чтобы попасть в заточение, и там, в чистой, теплой камере пережить свой кризис, отдохнуть, подлечиться.

Учитывая такой способ мышления, можно сделать вывод: если у нас человеку в заключении хорошо, то это… плохо. Парадоксально, но логично. Правда, логично только у нас.

"Прописка".

Говорят, что счастье, это когда другим еще хуже чем тебе. Зная эту истину, узники жестоко издеваются над новичками. Это так называемая "прописка", но следует знать, что в каждой камере издевательства будут новыми, непредсказуемыми. Все учесть невозможно, но некоторое, думаю, стоит привести. Задают вопросы и за долгое раздумывание или за неверный ответ, новоприбывшего жестоко избивают.

Вот для примера как нужно отвечать:

– Что переступил? – Закон.

– Кто самый седой в хате? – Потолок.

– Кто самый старый в хате? – Паук.

– За какую команду болеешь, и какой сейчас счет? Нужно помнить номер "хаты". Если номер камеры, скажем, 63, то счет будет 6:3.

– С кем драться будешь: с львом камерным или каменным? До слез или до крови? Нужно сказать, что с каменным до слез. Покажут изображенного на стене льва. Его нужно несколько раз ударить кулаком и, послюнивши палец помазать у себя под глазами – вот, мол, я плачу. Если скажешь "до крови", то должен бить рисунок, пока на кулаке не выступит кровь.

Конец ознакомительного фрагмента.