Глава 3. Наша Схема
Постепенно продвигаться вперед можно, задавая вопросы и получая ответы. А для того чтобы совершить прорыв, нужно сосредоточиться на тщательном изучении ответов.
В то время, пока концепция распознавания лжи постепенно формировалась, в жизни Фила не происходило ничего крайне неожиданного или сверхъестественного. Единственное, что можно считать более или менее выдающимся событием, это его назначение в 1978 году на одну из должностей в Отделе безопасности ЦРУ. Это была первая значимая ступень карьеры Фила. В круг его обязанностей входили обеспечение сохранности материальной базы, безопасности сотрудников и предотвращение утечки секретной информации.
До того Фил в течение шести месяцев работал в ночную смену в службе охраны штаб-квартиры ЦРУ, находящейся в Лэнгли. Потом он перешел в один из региональных центров агентства и оставался там почти год, пока не узнал, что требуются сотрудники на ряд должностей в подразделении полиграфических исследований Отдела безопасности ЦРУ. Фил, стремясь расширить кругозор и обогатить свой профессиональный опыт, решил прийти на собеседование.
К несчастью, начальник подразделения посчитал Фила на тот момент недостаточно опытным и компетентным для того, чтобы быть хорошим специалистом по проверке на детекторе лжи. На этом история могла бы закончиться, не случись в дальнейшем несколько необычных событий.
Спустя некоторое время глава подразделения полиграфических исследований завершил карьеру, уйдя на пенсию. А, поскольку места полиграфологов оставались вакантными, заместитель начальника подразделения Джордж Мачелински решил поинтересоваться у Фила, не осталось ли у того желания попробовать свои силы в профессиональном выявлении лжи.
К тому времени Фил уже почти смирился с мыслью о том, что отказ в приеме на работу в подразделение полиграфологов был, как и любая другая неудача, к лучшему. Да и не очень-то ему верилось в то, что он действительно обладает всеми способностями, необходимыми для такой должности.
Личный опыт прохождения опроса с использованием детектора лжи при приеме на службу в ЦРУ, а также многочисленные рассказы коллег, подвергнутых такой же проверке, подсказывали Филу, что в темпераменте и характере специалиста-полиграфолога должны заметно преобладать хладнокровие и беспристрастность. К тому же в ЦРУ ставки слишком высоки, чтобы хоть каплю сомневаться в своем соответствии тем требованиям, которые предъявляются к кандидатам в полиграфологи. ЦРУ – та сфера, где любое твое действие может оказать сильнейшее влияние на жизнь граждан и на государственную безопасность в целом. Вдобавок ко всему, проверка на детекторе лжи с психологической точки зрения является крайне сложной и тонкой процедурой. Нужно быть знатоком человеческой природы, в противном случае можно невольно подвергнуть опрашиваемого чересчур сильному моральному давлению либо, наоборот, поддаться предрассудкам или неоправданному сочувствию.
Фил считал, что эпитеты «хладнокровный» и «беспристрастный» не про него. Он был обычным парнем, который недавно стал отцом, при этом был достаточно дружелюбным, общительным, эмоциональным. Поэтому, когда Джордж Мачелински предложил ему должность в своем подразделении, Фил не стал скрывать сомнений насчет такой перспективы. Однако Джордж поспешил их развеять:
– Вы как нельзя лучше подходите нам.
Оказалось, что психотип[11] Фила был оптимальным вариантом для объективного восприятия информации и адекватной оценки поведения людей. По словам Джорджа, быть способным замечать признаки честности в людях столь же важно, как и уметь улавливать неприятные проявления лживости или беспринципности. Необходимая для этого степень объективности как раз присуща таким «обычным парням», как Фил.
Вскоре после этой беседы начался шестимесячный курс обучения на полиграфолога. Подготовка проходила в Чикаго под руководством опытных инструкторов, в числе которых был Майкл Флойд, посвятивший следующие четырнадцать лет своей жизни профессиональной проверке на детекторе лжи.
* * * * *
А теперь позвольте сделать важное замечание о полиграфе. Как не существует человека, способного безошибочно разоблачать обманщиков, так не существует и прибора, идеально выявляющего признаки лжи. Полиграф регистрирует не сигналы обмана как такового, а малейшие психофизиологические изменения, возникающие как реакция на стимул. В роли стимула в данном случае выступает каждый из вопросов, задаваемых специалистом-полиграфологом. Какие именно из психофизиологических изменений, возникающих в подобных условиях, свидетельствуют о том, что опрашиваемый говорит неправду? Это должен определять сам специалист-полиграфолог, руководствуясь своими аналитическими способностями и навыками в области взаимоотношений между разными типами людей.
* * * * *
Самописцы, входящие в конструкцию полиграфа, регистрируют четыре вида психофизиологической реакции на стимуляцию: два вида реакции дыхательной системы, один – реакции сердечно-сосудистой системы и еще один – реакции кожного покрова (измеряется путем определения степени влажности кожи). На полиграмме[12] специалист как можно точнее отмечает на шкале времени те точки, когда он начинает и заканчивает задавать каждый из вопросов, а затем – точки, когда опрашиваемый отвечает утвердительно или отрицательно.
В конце исследования специалист просматривает полиграмму, чтобы определить степень выраженности психофизиологических реакций опрошенного на каждый из заданных вопросов. Согласно строго установленным правилам анализа данных полиграфа, если какие-то из зафиксированных показателей соответствуют признакам произнесения ложной информации, то полиграфолог помечает эти участки как проблемные, то есть требующие особого внимания при проведении дальнейших исследований.
Именно во время проведения одного из таких тестирований Филу пришла в голову удивительная мысль: каждый из нас, чуть повысив степень своей внимательности, способен замечать небольшие изменения в поведении и речи собеседников, при этом вовсе не нуждаясь в полиграфе! Просматривание полиграмм, произнесение вопросов, отмечание точек, обозначающих время звучания каждого из вопросов и ответов, – все это делается для того, чтобы установить характер связи между конкретным вопросом специалиста и ответом проверяемого. Любой человек может приучить себя в нужный момент быть достаточно наблюдательным для того, чтобы видеть особенности поведения окружающих и улавливать сигналы лжи.
Для Фила это было озарением. Каких ошеломляющих результатов могли бы достичь мы все, если бы научились обращать внимание на психические и физиологические признаки обманщиков! Подобные размышления Фила, вскоре превратившись в твердое намерение, стали отправной точкой в создании концепции распознавания ложной информации. Мы с коллегами часто называем эту концепцию «Схема». Прелесть Схемы – в ее простоте. Она базируется на одном стратегическом принципе и двух тактических.
Стратегическим является принцип контроля над собственной субъективностью. Он заключается в том, что если вы хотите определить, обманывают вас или нет, то вам необходимо хотя бы на время сознательно отказаться от фиксации внимания на тех особенностях поведения человека, которые в нашем обществе считаются верными признаками честности. Подробнее принцип контроля над собственной субъективностью рассмотрим в следующей главе.
А сейчас остановимся на двух тактических принципах, первые мысли о которых возникли у Фила в ходе анализа различных полиграмм. Один из них – принцип временной привязки, другой – принцип сигнальных блоков.
Начнем с того, что под сигналом мы в рамках нашей концепции понимаем слово, звук, движение, изменение интонации, жест и/или изменение мимики, которое может расцениваться как признак преднамеренного обмана. Сигналы бывают вербальные, то есть выражаемые словами, и невербальные, то есть выражаемые мимикой, жестами или движениями. Под сигнальным блоком мы имеем в виду сочетание двух или более сигналов, являющееся наиболее вероятным показателем того, что собеседник намеренно говорит неправду.
Значимость регулирования времени и выделения типов данных уже давно осознали многие эксперты в сфере исследования поведенческих особенностей человека. Однако никому раньше не приходило в голову соединить эти идеи в одну систему, в основу которой могли бы лечь принципы анализа полиграмм.
Мы уже говорили, что чрезмерно основательный подход к анализу поведения представляет собой не что иное, как бесплодное гадание на кофейной гуще. Необходимо отказаться от этого и перейти наконец к объективному и быстрому анализу. А для этого надо сфокусироваться на сигналах, то есть на тех штрихах в поведении человека, которые можно расценивать как попытки скрыть истину.
Исследование, необходимое для разоблачения обманщиков, включает в себя отслеживание изменений в поведении и речи собеседника, а затем определение причин, по которым возникают эти изменения.
Что такое принцип временной привязки? Во-первых, он подразумевает использование стимула, то есть вопроса или утверждения, адресованного потенциальному лжецу с целью увидеть и услышать признаки преднамеренного обмана. Сигналами могут быть слова и/или звуки, а также движения тела, изменения интонации, жесты и/или изменения мимики.
Во-вторых, принцип временной привязки подразумевает необходимость отслеживать в первую очередь те сигналы, которые возникают в первые пять секунд после озвученного вопроса или утверждения.
Почему же именно пять секунд, а не, скажем, тридцать или шестьдесят? Согласно данным стенографических исследований, в среднем мы произносим 125–150 слов в минуту. При этом исследования процесса мышления показывают, что думаем мы в десять раз быстрее, чем говорим. Следовательно, чем больше времени проходит с момента, когда человек услышал определенный вопрос, то есть испытал воздействие стимула, тем выше вероятность, что его мозг уже переключился на явления и объекты, не относящиеся напрямую к услышанному вопросу.
Практика показывает, что, если получается отследить поведенческие и речевые признаки неискренности в первые пять секунд после озвученного вопроса или утверждения, значит, собеседник не желает реагировать честно именно на этот только что предоставленный стимул.
В любой момент времени у каждого из нас преобладает либо восприятие звуков (аудиальное), либо восприятие зримых образов (визуальное), то есть того, что мы видим глазами. Информация, в том числе и ложная, которую вы можете получить, общаясь с людьми, поступает в ваше сознание одновременно по двум важнейшим каналам – аудиальному и визуальному – или по одному из них. Важно обращать внимание на оба. Но как это сделать?
Необходимо тренировать способность мозга быстро переходить в режим «Глаза и уши». Это состояние баланса между восприятием всего видимого и всего слышимого. Нужно дать мозгу установку наподобие: «В следующие несколько секунд отслеживай все данные, которые поступают по каналам зрения и слуха».
Предупреждаем сразу: поначалу мозгу подобные указания не очень-то понравятся. Это не в его интересах. Более того, спустя весьма короткий промежуток времени он одержит верх в этом «конфликте интересов» и скажет вам: «Все, с меня хватит», – после чего опять направит основное внимание либо на то, что слышит, либо на то, что видит. Из режима «Глаза и уши» вы перейдете в привычный ограниченный режим.
В состоянии полноценного внимания необходимо оставаться на протяжении первых нескольких секунд после вопроса или утверждения, произнесенных вами в качестве стимула, который должен вызвать реакцию. В нашей концепции мы определяем реакцию как слова, звуки, движения, изменения интонации, жесты и/или изменения мимики, которые производит потенциальный лжец в течение первых пяти секунд после стимуляции, то есть после воздействия стимула.
Вам, безусловно, надо будет практиковаться. Вы научитесь собирать и быстро анализировать все больше и больше значимой информации, которая необходима для точного распознавания лжи и которая ускользает от среднестатистического человека.
Каждый из признаков, составляющих сигнальный блок, как вы помните, может быть либо вербальным, либо невербальным. Таким образом, один сигнальный блок может состоять из одного вербального и одного невербального сигнала, или только из двух невербальных, или из двух вербальных и одного невербального и так далее.
Если после стимуляции вы замечаете не более одного сигнала в поведении или речи собеседника, не придавайте этому большого значения. Почему? По двум причинам.
Во-первых, манера говорить и жестикулировать у каждого своя и, кроме того, может меняться в зависимости от обстоятельств. У каждого из нас есть уникальные речевые и двигательные привычки. Они являются характерными чертами нашей личности и не должны расцениваться как признаки честности или нечестности. Вот почему насторожиться следует лишь в том случае, если в ответ на стимул у собеседника в поведении или речи проявляется не один сигнал, а два или более. Именно такое число означает, что возник сигнальный блок, а не просто одиночное психофизиологическое изменение.
Во-вторых, как вы уже, наверное, догадались, чем больше признаков неискренности заметно в поведении человека, тем выше вероятность, что он в данную минуту лжет. Никто из нас, разумеется, не способен стать безупречным разоблачителем обманщиков, однако наши сомнения в чьей-то честности быстро развиваются, если количество сигналов неуклонно растет.
А теперь соединим оба тактических принципа выявления лжи. Итак, вы произносите вопрос или утверждение, то есть даете стимул, после чего сразу же переходите в режим «Глаза и уши», чтобы иметь возможность в ближайшие пять секунд уловить первый сигнал. В сигнальный блок войдет этот сигнал и все остальные, которые проявятся до начала звучания следующего вашего вопроса или утверждения, либо до начала другой непредвиденной перемены в окружающей обстановке.
Как долго может длиться произнесение ответа или выражение невербальной реакции после того, как вы озвучили вопрос или утверждение? Не хотелось бы обижать политиков, но, помня о склонности многих из них давать витиеватые ответы на простые вопросы, можем сказать, что лжецы часто реагируют на стимул долго и пространно.
Для того чтобы проиллюстрировать принцип сигнальных блоков, предлагаем рисунки 1 и 2. Считайте их предварительным ознакомлением с вербальными и невербальными сигналами, о которых мы подробно расскажем в следующих главах. Сейчас не нужно сосредоточиваться на конкретной линии поведения предполагаемого лжеца – просто обратите внимание на разделение всех элементов реакции на две группы: выражаемые словами и выражаемые любым другим способом, кроме слов.
Представьте, что мама спрашивает у дочки, сделала ли та домашнее задание. В реакции девочки заметен сигнальный блок, потому что имеют место два и более признака лжи, первый из которых выявлен на протяжении первых пяти секунд после озвучивания вопроса. Причем дочь реагирует вербально еще до того момента, как мама заканчивает произнесение вопроса.
В данном случае можно говорить о наличии у девочки привычки к подобным вопросам, и поэтому отвечает она очень быстро. Ей понятна суть вопроса еще до того, как он будет до конца сформулирован. Именно это подталкивает девочку к мгновенной словесной реакции. Будем расценивать это как первый потенциальный сигнал, который становится началом полноценного сигнального блока. (Остальные сигналы представляют собой несколько эмоциональных, нелогичных высказываний, а также движения и жесты из категорий, которые мы называем поиском точки опоры, прикрыванием глаз или рта руками, закрыванием глаз и прихорашиванием, наведением порядка. Подробнее об этих невербальных сигналах – в следующих главах.)
На рисунке 2 изображен сложно уловимый сценарий обмана. Можем ли мы в данной ситуации считать, что реакция включает в себя полноценный сигнальный блок? Первый вербальный сигнал проявляется в течение первых пяти секунд после озвученного вопроса, затем мы наблюдаем пару-тройку прикосновений рук к лицу или другим участкам головы. Уверенность в нечестности данного опрашиваемого не так велика, как в случае с девочкой и домашним заданием, ведь ясно, что девочка тем больше скрывает, чем больше сигналов проявляется во время ее реакции.
Как вы можете видеть на рисунке 2, степень неискренности лжеца не всегда может находиться в прямой зависимости от числа сигналов, составляющих сигнальный блок.
Рис. 1
Рис. 2
Давайте представим, что вы задаете вопрос потенциальному лжецу и на протяжении первых пяти секунд наблюдаете отчетливый сигнальный блок. Можно ли быть абсолютно уверенным в том, что человек вам соврал? Нет, нельзя. Всегда помните, что ни вы, ни кто-либо другой не обладаете способностью безошибочно выявлять обман. Сигнальный блок, не являясь точным проявлением нечестности, как минимум означает, что вы нащупали проблемную зону в том, что и как излагает ваш собеседник. Следовательно, вы можете продолжить опрос в этом направлении. Что такое проблемная зона? Это такая вербальная или невербальная реакция вашего собеседника, которая создает у вас впечатление, что он что-то недоговаривает или привирает.
Напомним, что в рамках Схемы мы называем сигналом слово, звук, движение, изменение интонации, жест и/или изменение мимики, которое может расцениваться как признак преднамеренного обмана. Обратите внимание: не «является признаком преднамеренного обмана», а только «может расцениваться как признак преднамеренного обмана».
Но и преуменьшать важность сигналов не стоит, ведь они представляют собой весьма ценные ориентиры. Выявив проблемные зоны в реакции собеседника и продолжая беседу с акцентом на эти зоны, вы со временем, скорее всего, найдете очевидную ложь в его словах.
Работа Схемы во многом напоминает работу хирурга. Когда врач делает операцию онкологическому больному, он не удаляет с «запасом» весь тот участок тела, в одной из областей которого находится злокачественная опухоль. Вместо этого выполняются разрезы в разных точках пораженного участка, чтобы удалить только опухоль и оставить неповрежденными здоровые ткани. Вообразите, что ложь – это злокачественное образование в сознании собеседника. Вам необходим хирургический инструмент, чтобы выяснить точное местоположение этого образования и вырезать именно его, не растрачивая силы на обследование других участков сознания потенциального лжеца, которые ложью не затронуты. Вы изолируете вранье и таким образом извлекаете его легко и быстро.
Предлагаем любопытную историю о соискателе-фетишисте[13].
Сьюзан проводила собеседование с кандидатом на должность в государственной организации, предполагающую владение засекреченной информацией. В конце разговора мужчине был задан обобщающий контрольный вопрос. Такой вопрос задается с целью выявить ценную информацию, которая может быть скрыта в проблемных зонах, и подстраховаться на случай, если опрашивающий неумышленно оставил без внимания какой-нибудь аспект обсужденных тем. (Подробнее об этом поговорим в главе 10.)
Вопрос прозвучал так:
– Как вам кажется, есть ли что-нибудь еще, чего мы не обсудили, но что мне важно знать?
Заметно занервничав, соискатель сказал:
– В каком смысле? Что еще вам может быть важно знать?
Это был сигнал, который мы называем непонимание простого вопроса. Рассмотрим этот вид сигналов в главе 5. А пока обратите внимание, что беспокойство опрашиваемого свидетельствовало о его стремлении умолчать о значимых фактах, не относящихся к затронутым до этого момента темам. Сьюзан поняла, что надо продолжать стимуляцию.
Вскоре ей удалось выявить информацию, которую скрывал мужчина. Он признался, что несколько раз подсыпал снотворное в напитки, которые пила его жена, чтобы, воспользовавшись ее бессознательным состоянием, в полной мере удовлетворить свое сексуальное влечение к женским ступням. Однажды он даже пытался лишить ее сознания с помощью хлороформа[14], но, когда только поднес к ее лицу платок, смоченный этим веществом, женщина проснулась.
16 ноября 1996 года в штате Виргиния в аэропорту имени Даллеса агенты Федерального бюро расследований (ФБР) задержали оперативного сотрудника ЦРУ. Несмотря на то что это выглядело как сцена из остросюжетного детектива, поблизости не было ни режиссера, ни звукооператора, ни светотехников. К сожалению для США, все происходило по-настоящему.
В тот день был арестован Гарольд Джеймс Николсон, известный своим коллегам из ЦРУ как «Джим». Ему вменяли в вину шпионскую деятельность в пользу Российской Федерации. Позднее мужчина признал себя виновным, и его приговорили к двадцати трем годам и семи месяцам тюремного заключения. Среди офицеров ЦРУ, когда-либо обвиненных в шпионаже, Николсон по занимаемому посту был выше всех.
Одним из близких знакомых, которые знали Николсона как «Джима», был Фил Хьюстон. Первый раз им довелось поработать вместе в 1980-х, когда молодого сотрудника Николсона направили за границу, а Филу, тоже недавно получившему должность в ЦРУ, поручили выполнить задание с ним в паре.
Второй раз их пути пересеклись в середине 1990-х. Фил тогда руководил главным тренировочным центром агентов ЦРУ, также известным как «Ферма» (The Farm). Николсона назначили инструктором этого центра. Таким образом, на протяжении двух лет Фил и Николсон жили совсем недалеко друг от друга, участвовали в одних и тех же тренировочных и развлекательных мероприятиях. Их сыновья, Филипп и Натаниэль, вместе учились в школе и играли в американский футбол.
Николсон всегда производил впечатление дружелюбного, открытого человека, однако, когда в ФБР заговорили о сомнениях в его честности, Фила это несильно удивило. В личности Николсона проявлялись маленькие штрихи, которые в определенные моменты вызывали у Фила некую озадаченность. Что касается его сына Натаниэля, то он был скромным и очень славным парнем. Именно поэтому Фил испытал потрясение, когда в начале 2009 года стало известно, что Натаниэль время от времени ездил в разные страны, чтобы встречаться с подельниками отца, работавшими на российские спецслужбы и курировавшими его шпионскую деятельность. Оказалось, Николсон, находясь в тюрьме, тайно передавал Натаниэлю сообщения, в которых поручал регулярно получать у русских агентов строго оговоренные суммы денег.
За эти предательские поступки тюремный срок Николсона увеличили на восемь лет.
Натаниэлю удалось избежать тюрьмы: он начал сотрудничать с властями, которые стремились выстроить безупречное обвинение против его отца.
Завербовать Николсона русские решили после того, как был пойман Олдрич Эймс. Это был их «крот»[15], внедренный в ЦРУ и успевший нанести спецслужбам США такой ущерб, с которым не может сравниться все, что удалось сделать другим разведчикам, когда-либо работавшим против нашей страны.
Дело Эймса стало для ЦРУ тревожным сигналом, говорящим о том, что необходимо провести масштабную тренировочную программу и повысить уровень профессионализма всех сотрудников агентства. Фила назначили инструктором, который должен был руководить проведением этой программы в «Ферме» вместе с еще одним офицером ЦРУ Гарольдом Джеймсом Николсоном. Он на тот момент уже сотрудничал с русскими.
В конце каждого этапа тренировочной программы Фил говорил своим подопечным:
– Если кто-то из вас работает на наших противников, можете не сомневаться, что довольно скоро мы вас разоблачим.
Что чувствовал Николсон, когда слышал эти слова? Филу и сейчас интересно было бы узнать.
Из всего сказанного можно сделать следующий вывод: иногда лжецы долгое время остаются безнаказанными. Выявление обмана с помощью Схемы удается тем успешнее, чем чаще и сознательнее вы ее применяете. Помните: знание теоретической базы Схемы не является гарантией того, что ваш мозг начнет автоматически распознавать любую ложь, из чьих бы уст она ни звучала. Фил никогда не пытался лично проверить Николсона по принципам Схемы. Следовательно, шансов обнаружить признаки предательства не было, несмотря на то, что мужчины много общались друг с другом.
Пока вы не решитесь в разговорах с потенциальным обманщиком действовать строго по Схеме, вы не поймете, врет он или нет. Другими словами, Схема эффективна только в том случае, если вы ею пользуетесь.
И еще одно замечание относительно применения наших принципов. Когда в ЦРУ количество положительных отзывов о Схеме стало заметно повышаться, один старший офицер агентства изъявил желание лично убедиться в ее эффективности. Ему предложили присутствовать в качестве наблюдателя на собеседовании Фила с кандидатом на одну из внештатных должностей.
В ходе собеседования Фил заметил сигналы, судя по которым следовало отвлечься от общих тем обсуждения и перейти к ряду более конкретных. Совсем не много времени потребовалось для того, чтобы молодой соискатель признался в регулярном употреблении марихуаны и кокаина.
Кроме того, мужчина рассказал, что занимался торговлей наркотиками и за последние несколько недель заработал на продаже кокаина около полутора тысяч долларов. Вдобавок ко всему, опрашиваемый признался, что на его совести кража стереосистемы стоимостью в 500 долларов у владельца одного розничного магазина. А в конце этой необычной исповеди кандидат добавил, что примерно полгода назад во время ссоры сломал своей девушке ключицу.
Собеседование продлилось почти полчаса. Встав из-за стола и уже собираясь уходить, соискатель поинтересовался у Фила:
– Когда я смогу узнать ваше решение по поводу моей кандидатуры?
Фил, посмотрев на тревожно-скептическое выражение лица старшего офицера, еле сдержал улыбку и ответил молодому человеку:
– В течение двух недель. Мы обязательно сообщим вам.
То, чему стал свидетелем старший офицер, было не просто неоспоримым доказательством эффективности Схемы, но и образцом абсолютно бесконфликтного, если не сказать мягкого, разоблачения обманщика. Никто никого не унижал, не пугал и никоим образом не способствовал тому, чтобы репутация ЦРУ оказалась запятнанной.
Уникальность Схемы в том, что в ходе разговора лжецы часто почти без сопротивления разоблачают себя и при этом, не расценивая опрашивающего как своего врага, чувствуют себя вполне нормально! У них создается впечатление, что опрашивающий просто помог им сказать правильные, нужные слова и, таким образом, сохранить достоинство и честь.