VI
Река толпы полнилась ручейками и течениями. Человеческие существа текли водоворотами, наполняя берега улицы волнением живой массы. Люди топтались по своим делам и бестолковым причинам, наполняли улицу до краев, хоть была она велика и широка. Улица звалась Тверской. Меж ее каналами пролегала ничейная зона, по которой плыли в три ряда жестянки, несшие в себе таких же овечек. Но те, что в машинах, смотрели прямо, а не по сторонам, то и дело попадая в мертвый омут. Шум, гам, скрежет шин и визг гудков неслись над улицей ураганом.
По этим горбатым тротуарам Толик любил пройтись днем, когда зазевавшиеся туристы тыкаются от дома в карту, любил прогуляться вечером, когда ожидающая публика разбегается по театрам, любил ночью, залитыми огнями вывесок, бесшабашных, затейливых, наивных и порочных. Толик прикипел к Тверской.
Наверное, молодого ангела забросило сюда по привычке.
Что-то изменилось. Стало другим.
Ощущалась плотность земли и зданий, но почему-то он знал, что теперь нет помех, все пути открыты, может быть где угодно.
Нет ветра?
Было что-то еще.
Раньше, чем понял, он увидел. Просто увидел.
Поразительная картина, которая открывается новичку: вместо привычной массы человеческих существ распахнулся новый, волнующий и соблазнительный мир женщин. Только женщин. Одни женщины. Исключительно женщины. Никого, кроме женщин. Всех возрастов, рас и туфелек. Плотные, упругие, конкретные тела, за которыми чудилось что-то еще, пока не мог разобрать детальности. Любая, невзирая на кофточки и макияж, представала настоящей, живой, чувственной и удивительно вкусной. Как свежие булочки, только что из печки. Жар пылал, и сладкая корочка призывно блестела глазурью. Так и хочется куснуться. Под одеждами ощущались тела, полные силы желаний, как будто радиатор прикрыли тонким тюлем. Каждая несла неповторимость, и каждая была частичкой чего-то целого. Походки под вальс бедер, взгляды, жадные и оценивающие, казались штандартами победившей армии, захватившей не улицу – вселенную, и марширующей победу под гром каблучков. Женщины были всюду, и женщины были всем. Ничего, кроме женщин. Все казались решительными красавицами. Чего быть, конечно, не могло. Но так видел он.
А что с мужчинами?
Ангел-кадет уяснил ошибку. Они никуда не делись, были повсюду, шли рядом с женщинами или навстречу. Но Тиль видел картонные куклы, плоские, безликие фигурки, не отличишь от теней. Не разобрать ни лица, ни фигуры. И только догадывался, что серое и бесформенное рядом с красоткой – это мужчина.
Улица женщин тонула в тенях мужчин.
Такой мир ему нравился.
В этом дивном, новом мире Толик станет безраздельным владыкой. Ему удивительно повезло. Никто другой не заслуживает больше стать ангелом женщин и... Пока он еще не знал, что именно предстоит. Какие-то штрафные искупать. Но это все ерунда. Если дело касается женщин, наверняка справится. И не просто, а на отлично. Развернется во всей красе. Такие перспективы открываются.
Наверное, глубоко в душе Толик мечтал оказаться там, где он – единственный, где все тела будут для него. А он будет для каждой. Мечта близилась к воплощению. Тиль будет самым чутким и нежным ангелом, подарит заботу и опеку, окружит лаской и пониманием. Впереди непочатый край работы.
Дело близилось к эрекции, но ангелу незачем беспокоиться.
Наслаждаясь восхитительным зрелищем, ангел-кадет слал улыбки особо симпатичным и даже воздушные поцелуи сдувал с ладони. Но их не оценили. Его с Мусиком обходили стороной. Словно перед ними – невидимый экран. Даже прядь кудрей не коснулась.
Несомненно, каждая благоухала ароматом духов и нежной кожи, но Тиль не поймал ничего, как будто нос заложили картоном. Эта мелочь не подпортила эйфорию, и без запахов переполнили впечатления и соблазнительные загадки.
Особенно занимали смутные, расплывчатые пятна, словно затертые рисунки на стекле, которые пребывали над каждым правым плечиком. Было в них что-то важное и полезное для ангела, что пока еще скрыто недоступностью. Размытые картинки манили и волновали сильнее роскошных бюстов и поп. Тиль пробовал вглядываться, даже сощурился, ловя резкость, но странные облачка не захотели стать более четкими. Миражи плыли над плечиками хозяек, дразня секретом.
Он так загляделся, что прозевал, когда из-за сладких фигурок выплыла черная туча накачанного тела, перетянутого блестящим смокингом. Мужик с фигурой стриптизера и лицом дальнобойщика, нагло ухмыляясь, пер на него, проходя сквозь прохожих. Наконец, с невозмутимым видом заслонил улицу и обдал взглядом сверху вниз:
– Рот закрой, ворона влетит.
– А? – только и смог Тиль.
– Что, новичок, поражен зрелищем? Слюнки текут и лапы чешутся. Кажется, все твое и для тебя, только руки протяни. Понимаю, пацан. Все через это проходят. Учти, восторга хватит ненадолго.
– Я оптимист по жизни. Даже после смерти.
– О, пацан, молодец! Не буду портить тебе удовольствия. Можно вопрос?
Тиль не возразил.
– Какие надо иметь таланты, чтобы довести своего ангела до ручки?
– Это не я.
– Ну, герой! Ну, уникум! Ну, красавчик.
– Вы ошиблись.
– Так держать! Приятных открытий желать не могу, а остальное и так будет.
Красавец телом и галоша лицом, сделав ручкой, поспешил за хорошенькой спинкой, на которую ниспадала блондинистая копна волос.
Как мог забыться. Ну, конечно. Здесь ангелы кругом. Их женщины принадлежат им. Сказка лопнула: восхитительные создания не одиноки. Рядом – есть. Открылось главное: среди женских тел пребывают другие. Идеальные тела следовали за избранницами. Похожие, в одинаковых смокингах и разных лицах, сновали по обеим сторонам улицы и даже на крышах машин. Целый мир.
Толпа на Тверской загустела, но незначительно. Ангелов было много, но как-то не слишком. Даже не вровень. Если честно: удивительно скупо. Незримых спутников явно не хватало. Женщин-то значительно больше! Навскидку черный смокинг приходился на три или даже четыре дамы. Ангел следовал лишь за каждой четвертой юбкой, а то и реже. От чего это зависело, Тиль не смог угадать. Логики не было. Ни возраст, ни модность кофточки, ни номер груди не гарантировали наличие ангела. Невидимые герои распределялись по какой-то неведомой причине. С тенями мужчин дело обстояло и вовсе скверно: ни единой девицы-ангела, ни соблазнительной юбчонки или кружевного выреза не вилось над несчастными. Быть этого не могло, гармония вселенной не допускает пустоты, а потому Тиль решил, что видеть ангелов в женском ему пока не положено.
Выяснилась и другая странность: его коллеги не обременялись службой. Ангелы вальяжно прогуливались за овечками, перекидывались шуточками, зевали и небрежно озирались по сторонам. Заботливой прыти нет и в помине. Никто не нашептывал на ушко оберегающее словцо, не поддерживал под ручку, не бросался заслонять от опасностей, не горел желанием защищать или направлять на путь истинный. Какая-то полоумная сиганула через улицу посреди потока, а ее защитник игриво увиливал от бамперов. Со стороны казалось, что ангелы никак не пеклись о своих овечках. Меньше всего они походили на бодигардов. Скорее – светские бездельники, которым нечем убить время, кроме неспешного променада. Может, это специальные ангелы с Тверской? Наверное, в других местах иначе.
Конец ознакомительного фрагмента.