Глава 5. Башня Малкинов
Кровь, кости и магия приживал – инструменты большинства ведьм, но старые приемы не единственный путь к силе. В традициях нет ничего плохого, но я придерживаюсь широких взглядов и не скована предубеждениями. Я – Грималкин.
– Пожалуйста, пожалуйста, попробуй еще раз, – услышала я умоляющий голос Торн. – У нее остались силы, она борется, не сдается. Грималкин заслуживает еще одного шанса!
Я старалась держаться, но в конце концов снова провалилась в беспамятство, медленно погрузившись в глубокий, темный сон. Такой глубокий и темный, какого не бывало прежде.
Смерть ли это? Если да, то Торн остается одна. Долго ли ей удастся хранить голову дьявола, отбивая атаки его прислужников? Я рассказывала Торн о своем союзе с Алисой Дин, Томом Уордом и Джоном Грегори. Поймет ли она, что должна обратиться к ним напрямую и искать их помощи?
Я пыталась позвать Торн, рассказать, что нужно делать, дать последние указания, но не могла произнести ни звука. Загнанной вглубь собственного тела, заключенной в нем как в западне, мне не оставалось ничего другого, как только терпеть постоянно нараставшую боль.
Лежать в агонии, пока тело понемногу упускает ускользающую из слабеющих пальцев жизнь, я не собиралась. Покинуть плоть можно. Я могла выбраться из собственного тела и пойти навстречу смерти, потому что владела кое-какими приемами магии шаманов.
Большинство ведьм Пендла глубоко консервативны в своих привычках: в раннем возрасте клан определяет, к какому типу черной магии – крови, костей или приживал – они имеют склонность. О том, чтобы выйти за установленные этими вариантами пределы, они и не думают. Но я другая. Мой мозг гибок и не чурается альтернатив. Я всегда готова узнавать и принимать новое.
Возможно, так сложилось потому, что, будучи ведьмой-убийцей, я много путешествовала и узнавала разные способы использования Тьмы. В одном из путешествий мне довелось познакомиться с румынской ведьмой, жившей на северо-востоке Графства. Вот она-то и обучила меня основам шаманизма.
Конечно, постигать его тайны и практиковать как ремесло можно всю жизнь. Я смогла посвятить шаманизму несколько месяцев, а потому сосредоточилась всего лишь на одном аспекте: умении отделять душу от тела.
Процедура эта не лишена риска. Один практикующий маг направил свою душу во Тьму и был поглощен демоном. Бывает и так, что душе не удается найти обратный путь к телу. Вот почему, учитывая все опасности, я пользовалась этим приемом редко и с огромной осторожностью. Но какое значение это имело теперь? Я умирала. Покину тело или нет, туманы Лимба сомкнутся надо мной в любом случае. По крайней мере я снова смогу видеть – в некотором смысле.
Обычно процесс включает несколько ключевых слов, произносимых с определенной интонацией, но не менее важно и желание выйти из тела.
Потеряв контроль над плотью, я не могла даже пошевелить губами, чтобы произнести слова заклинания. В данном случае, однако, хватило одного лишь моего усиленного отчаянием желания. Через несколько мгновений я уже парила в нескольких футах над кроватью, на которой вытянулось мое тело. Торн сидела на стуле, обхватив голову руками; рядом, на полу, лежал кожаный мешок. На небольшом столике горела свеча.
Я посмотрела на свое усталое, измученное лицо с открытым ртом, хватавшим воздух частыми мелкими вдохами. Никогда не думала, что все закончится вот так. Это неправильно. Грималкин не должна умирать в теплой постели – ей следовало погибнуть в бою, как и подобает воительнице. Но, поразмыслив, я пришла к выводу, что все верно – я умираю от раны, полученной в битве. Меня убил кретч. Мое поражение – начало моей смерти – предопределила царапина, нанесенная отравленным когтем.
Я вылетела из дома через закрытую дверь – крохотный шарик энергии, незаметный для большинства людей. Обнаружить меня могли только самые сильные ведьмы и ведьмаки, да и то лишь в очень темном месте. Свет одной-единственной свечи уже делал меня невидимой.
Сама я, однако, видела все ясно, даже в темноте, но только в одном цвете. Все представлялось зеленым, а живые существа еще и мерцали, подсвеченные собственной жизненной силой. Гостиная в домике Агнессы выглядела точь-в-точь такой, какой и запомнилась мне: уютная, чистенькая, но захламленная. На полках, занимавших едва ли не все стены, стояли книги и ряды баночек со всевозможными мазями, сушеными травами и корешками. Агнесса была целительницей – помимо всего прочего.
Сейчас она сидела на табурете у огня и читала книгу. Подлетев ближе, я увидела название на корешке: «Противоядия от смертельных ядов».
Агнесса таки послушала Торн и не отказалась от попыток помочь мне. Да, мои враги создали кретча специально для того, чтобы он убил меня, но это еще не значило, что они также состряпали и совершенно новый яд. Работа обошлась им недешево, ресурсов и сил было потрачено немало. Яд был лишь одним из многочисленных средств убийства; творцы кретча могли обратиться к уже имеющимся и выбрать один из наиболее сильнодействующих. Если Агнесса поймет, какая именно отрава использовалась, у меня может появиться шанс…
Я поплыла дальше, легко пройдя сквозь стену дома. Впереди лежал Пендл – длинный и темный холм. Я полетела быстрее. Смерть грозила наступить в любой момент, но надежда еще была. И сейчас я могла сделать нечто такое, что, доведись мне выжить, поможет сохранить голову дьявола.
Я решила наведаться в башню Малкинов, посмотреть, что там и как и где именно разместились обе ламии. Сначала я направилась к Вороньему лесу и вскоре уже скользила над верхушками деревьев, невидимая для свирепых черных ворон, рассевшихся на ветках внизу.
Ярко-зеленый полумесяц лил свой болезненно-тошнотворный свет на башню. Это было угрюмое сооружение, увенчанное зубцами и окруженное рвом, вход закрывала огромная дверь, обитая железом. Когда-то башня служила домом всему ковену Малкинов, но теперь здесь обитали только две дикие ламии. Перед войной и неприятельской оккупацией ковен поручил мне убить их и вернуть башню клану. Я отказалась, объяснив, что ламии слишком сильны и что такая попытка неизбежно приведет к моей смерти.
Одна из ведьм насмешливо скривилась:
– Вот уж не думала, что придет день, когда Грималкин признается, что есть враг, который ей по не силам!
Издевка стоила ей сломанной руки, после чего я поочередно взглянула на каждую ведьму. Все они так боялись меня, что опустили глаза.
Я солгала тогда. Как следует подготовившись и вооружившись, я наверняка справилась бы с ламиями, особенно если сумела бы сама выбрать место и время для схватки. Пока, однако, их проживание в башне служило моим интересам. Там находились сундуки, принадлежащие моему союзнику, Томасу Уорду, и в одном из них хранились знания и вещи, которыми владела его мать: в один прекрасный день все это могло помочь нам в борьбе против дьявола и его прислужников. Пока ламии оставались в башне, за сундук и его содержимое можно было не беспокоиться.
В своем телесном обличье я бы воспользовалась туннелем, который вел в темницу глубоко под башней, и уже оттуда поднялась бы наверх. При столкновении с ламией в ограниченном пространстве некоторое преимущество было бы на моей стороне. А вот встреча на открытой местности не обещала ничего хорошего, поскольку обе хранительницы умели летать.
Вскоре после того как ковен совершил ритуал вызова дьявола, я приняла участие в сражении на холме Пендл. Нас атаковал сброд из деревушки Даунхэм. Мы бы расправились с ними без малейших затруднений, но ситуацию изменило вмешательство ламий. Клинки мои были точны, но противник не сдавался, и, хотя ножи по меньшей мере полдюжины раз достигали цели, чешуя ламий оказалась защитой лучшей, чем самая крепкая броня. В ту ночь погибли многие ведьмы.
Приблизившись ко рву, я испытала странное ощущение: меня словно потянуло назад, к собственному телу. Никогда прежде мне не случалось удаляться от него на такое расстояние. Тонкая невидимая нить, соединявшая меня с телом, могла порваться, что незамедлительно повлекло бы мою смерть. Вот этого я всегда боялась. Может быть, именно поэтому некоторые шаманы не находили пути назад и умирали: они улетали слишком далеко, и связь обрывалась. Но имело ли это значение сейчас? Моя смерть в любом случае рядом. Если Агнесса не найдет противоядия, жить мне остается недолго.
Я пересекла ров и просочилась сквозь плотный камень башни. Жилые помещения пребывали в том же состоянии беспорядка, что и во время осады, когда солдаты пытались пробить в стенах брешь, обстреливая их из восемнадцатифутовых орудий.
Мой клан ушел из башни через туннели, прервав трапезу и оставив на столах недоеденную еду. Брешь потом заделали во время недолгой оккупации Маулдхиллов, которых в свою очередь изгнали ламии. На полу валялся мусор; рядом, в кладовой, гнила в мешках картошка и плесневела морковь. К счастью, моя душа не чувствовала запаха. В висящих по углам сетях паутины чернели пятнышки запутавшихся в них высохших мух. По каменным плитам сновали тараканы.
И посреди всего этого хлама стоял большой запертый сундук, принадлежавший матери Тома. В целости и сохранности.
С первого же взгляда я заметила кое-что любопытное. На сундуке не было ни паутины, ни даже пыли. И рядом с ним высилась небольшая стопка книг. Откуда они взялись? Не достали ли их из сундука? А если да, то кто их читает?
Поскольку башню охраняли ламии, Том Уорд не стал запирать сундук на замок. Но недавно здесь побывал кто-то, и этот кто-то несомненно заглянул внутрь. Меня захлестнула волна злости. Где эти ламии?! Как такое могло случиться?!
Я проплыла над ведущими вверх ступеньками и вылетела к зубчатым стенам башни, где обнаружила еще два сундука. Когда-то в них держали спящих ламий. Никому не нужные, оставленные на произвол времени, сундуки, как и каменные плиты под ними, давно покрылись мхом. Поскольку все вокруг было зеленым, определить на глазок, сгнило дерево или нет, не представлялось возможным.
Я огляделась. Со всех сторон башню окружал Вороний лес. Было тихо и спокойно. Внезапно откуда-то издалека послышался крик, походивший на крик падальщика, но более глубокий, как будто он вырвался из горла существа намного крупнее. А потом зеленый лик полумесяца на мгновение скрыла тень. Одна из ламий возвращалась в башню.
Она устремилась ко мне – четыре крыла, защищенная черной чешуей нижняя часть тела, сильные лапы с когтями, сжимающие какую-то добычу. Дважды облетев башню, ламия бросила то, что принесла, на стену, недалеко от того места, где в воздухе висела я. Груз упал с глухим стуком, и по каменной плите потекла кровь. Мертвая овца. Похоже, ламия вернулась с охоты. Но где ее сестра?
Она снова устремилась к башне, и я машинально потянулась за кинжалом. Но потом вспомнила, в каком состоянии пребываю. Впрочем, даже будь я в облачении из плоти, это место определенно было не самым лучшим для схватки со столь грозным противником.
Конец ознакомительного фрагмента.