Глава 8
Американское испытание нервов
Савин помнил другую историю – своего мира. Там первые американские спутники назывались «Explorer» – «Исследователь». Здесь же – во временах и обстоятельствах уже явной космической войны подобные спутники США именовались «Explosive» – «Взрыв». Это были аппараты на сто процентов военные, более того – предназначенные для атаки космических и наземных целей с орбиты.
Но и тут Советский Союз имел преимущество, о котором и не догадывались американцы. Еще с 1959 года советскими учеными и конструкторами разрабатывалась тема перехвата вражеских спутников на околоземных орбитах с помощью активного маневрирования. Но все же пока эта тема была в разработке. Требовалось более простое – промежуточное – решение. Поэтому первый пилотируемый космический корабль «Восток-3А» оснастили системой коррекции траектории и одной управляемой ракетой класса «космос – космос». Вот для чего понадобилась не только летная практика советских космонавтов, но и учебно-боевые ракетные перехваты. Более того, сам Королев объявил космонавтам, что в случае необходимости они должны были таранить вражеские спутники с ядерными бомбами на борту. Для определения радиоактивного излучения в состав оборудования были введены и специальные радиометры. Они реагировали выборочно, только на излучение вокруг искусственных аппаратов, а не на «солнечный ветер» и другие типы излучения в околоземном пространстве. Однако действовали они только на очень небольшом расстоянии.
И все же советские космонавты пока запаздывали с пилотируемым орбитальным полетом.
А вот американцы даром времени не теряли. И устроили для СССР грандиозную провокацию почти через месяц после своего грандиозного конфуза с «космическим шимпанзе» Хэмом.
С мыса Канаверал во Флориде во второй половине дня 22 февраля, как обычно, стартовала очередная ракета-носитель. Все бы ничего, но вот ее вес превышал стандартный на добрые четыре тонны. Специалисты NASA заявили, что это просто очередной научно-исследовательский спутник. И все же «Explosive-4» внушал опасения советским ученым, в том числе и в погонах с большими звездами, необычностью своей орбиты.
Сергей Королев позвонил по спецсвязи президенту Академии наук Мстиславу Келдышу.
– У аппарата!..
– Мстислав Всеволодович, что-то беспокоит меня этот запуск американского спутника… Называйте это как хотите: интуиция, предвидение или же еще что-нибудь.
– Как раз нет, уважаемый Сергей Павлович. Я тут тоже кое-какие расчеты набросал – они как раз и подтверждают ваши опасения. Назавтра орбита американского спутника «Explosive-4» пролегает над Северным Казахстаном. Над станцией Конечной.
– Понимаю, Мстислав Всеволодович, все в одном котле варимся. И, думаю, теперь милой ручной обезьянкой дело не ограничится. Я свяжусь с главкомом ВВС маршалом Вершининым – нужно объявлять готовность № 1 по подразделениям истребительной авиации. Командующий РВСН маршал Савицкий уже предупрежден. Ракеты готовы перехватить цель. Но пока стационарная система противоракетной обороны «С-25» «Беркут» развернута только для защиты Москвы, Ленинграда и Сталинграда.
– На аэродроме под Тюра-Тамом в боевой готовности звено истребителей-перехватчиков «Су-9».
– Но эти не смогут перехватить – только сопровождать.
– Что ж, будем ждать…
На следующие сутки с мыса Канаверал через ретрансляционную станцию на Гавайях пришел телеметрический сигнал управления. Цепочка электрических импульсов сформировала команду, которая перевела предохранители из нейтрального положения в исполнительное. За многие сотни километров на пульте оператора в Хьюстоне три красных сигнальных огня сменились разрешающими зелеными.
– О’кей, джентльмены. Сигнал прошел, «подарок» подготовлен.
Проходя над Советским Союзом, американский спутник «Explosive-4» включил тормозные двигатели и начал сход с орбиты. Космический аппарат стал тормозиться о верхние слои атмосферы. Его спуск проходил по крутой баллистической траектории со скоростью, в шесть раз превышающей звук.
С самого начала орбитального маневра снижения американский спутник в советском небе отслеживали радиолокаторы противоракетной и противовоздушной обороны. На высоте ста тысяч метров американский спутник несся над Северным Казахстаном.
В Кремль срочно были вызваны Мстислав Келдыш, Игорь Курчатов и Сергей Королев. Хозяин кабинета, на стене которого висел портрет его отца, принял их сдержанно. Василий Сталин говорил отрывисто, резко – чувствовалось, что он едва сдерживается. И все же с его неумолимой логикой было трудно спорить даже именитым академикам – «отцам» советских ракет и атомных бомб.
– Сначала американский спутник подорвал на орбите наш аппарат с собакой Лайкой. Потом Пауэрс на разведчике «U-2» устроил нам Первомай в прошлом году. Теперь это незапланированное снижение американского спутника над нашей территорией. Даю голову на отсечение – это ведь попытка орбитальной бомбардировки?.. – не то спросил, не то констатировал Василий Сталин.
– Так точно, товарищ Верховный.
– Каковы координаты цели?
– По данным наших расчетчиков, выкладки которых я перепроверил лично, это 50 градусов 07 минут северной широты и 78 градусов 43 минуты восточной долготы.
– Семипалатинский ядерный испытательный полигон, – медленно кивнул Василий Сталин. – И это значит, что…
Многозначительную паузу заполнила пронзительная трель красного телефона правительственной связи.
Молодой Сталин медленно поднес телефонную трубку к уху:
– Я внимательно вас слушаю, товарищ Маршал Советского Союза… – Пауза не затянулась надолго. – Товарищ Жуков докладывает, что на Семипалатинском полигоне произведен ядерный взрыв. Он также утверждает, что у нас никаких атомных испытаний на 23 февраля 1961 года не было запланировано. Это значит только одно: американцы дали нам ядерный щелчок по носу с орбиты! И я спрашиваю вас, товарищи ученые: как вы не смогли этому помешать? За вами стоит вся мощь огромной страны и самоотверженного народа, еще совсем недавно победившего гитлеровский фашизм! И что?.. Вам должно быть стыдно. – Василий Сталин не хуже своего отца был способен правильно расставлять смысловые акценты и мотивировать своих подчиненных.
Новый глава великой страны тоже, как и прежний всесильный хозяин этого кабинета, любил работать по ночам. А в этот раз «мозговой штурм» не прекращался около полутора суток!
Суровая и бесплодная пустыня Семипалатинского полигона раскинулась на восемнадцать с половиной тысяч квадратных километров. Хмурым февральским утром над бескрайней радиоактивной равниной появилась падающая звезда. То, что она имеет рукотворное происхождение, никто из персонала ядерного полигона и не сомневался. Расчеты зенитно-ракетных комплексов «С-75» и новейших «С-125» уже давно «вели» неопознанный космический объект.
Когда он достиг высоты тридцати тысяч метров, прозвучал сигнал общей тревоги. Все на полигоне привычно заняли свои места в железобетонных бункерах. Даже зенитно-ракетные дивизионы были защищены бетонными капонирами, предохраняющими от воздействия ударной волны и вспышки ядерного взрыва.
В тридцати километрах от условной границы Семипалатинского полигона барражировала пара четырехмоторных бомбардировщиков «Ту-4». Это были самолеты-лаборатории: воздушные контрольно-измерительные пункты. Их прикрывало звено истребителей перехватчиков «Су-9» с управляемыми ракетами под треугольными крыльями. В общем, все шло штатно, как на очередных испытаниях «ядрены бомбы». Вот только испытания эти в сверхсекретном в те годы и в той реальности Семипалатинске были нагло навязаны американской стороной.
Ярчайшая вспышка озарила поросшую высохшим колючим кустарником и запорошенную снегом безлюдную пустыню, и все утонуло в этом сиянии. Огненный шар кипящей плазмы лопнул страшной ударной волной.
Кверху потянулся дымный гриб. От его «ножки» продолжали расходиться радиальные волны спрессованного до броневой твердости воздуха. Раскаленный вал прокатился по безлюдной местности, а грибовидное облако продолжало разрастаться.
– Вот это шарахнуло! – Начальник Семипалатинского ядерного полигона генерал-лейтенант артиллерии Петр Рожанович подошел к обзорному перископу. – С полтора десятка килотонн будет…
– Прислали нам американцы «подарочек», теперь долго расхлебывать будем… – отозвался один из операторов контрольно-измерительного комплекса.
– Не мы одни, а ракетчики – вот это уж точно!
В плотно зашторенное окно сталинского кабинета робко просочилось серое утреннее марево. Василий Сталин попросил бессменного секретаря Поскребышева, который еще его отцу служил верой и правдой, принести крепчайший черный чай и бутерброды с ветчиной и сыром. Ученые и военные отдали дань и тому, и другому. Голод после «мозгового штурма» уравнял ученые и военные звания. Мужчины слишком хорошо знали друг друга, чтобы испытывать стеснение. Да и к тому же все они решали государственные вопросы такой значимости и такого масштаба, что стали неким «Орденом технократов» внутри Красной империи СССР. Президент Академии наук СССР Мстислав Келдыш, «отец» советской атомной бомбы Игорь Курчатов, всесильный и деспотичный, но гениальный Сергей Королев, председатель комиссии ЦК по науке и новой технике Лаврентий Берия, министр обороны СССР маршал Георгий Жуков, назначенный вместо погибшего Неделина командующим РВСН маршал авиации Евгений Савицкий, Главнокомандующий ВВС маршал Константин Вершинин.
– Первый космонавт должен отправиться на орбиту и вернуться оттуда живым и невредимым этой весной! – жестко окончил совещание Василий Сталин.