БытиЁ
Не дадут поэту помечтать, поскрипеть соломой мирозданья! Входят люди, через слово «мать». Ей поклон, друзья, и до свиданья!
Нет, стоят – декабрь к январю. Говорят загадочные речи. Заступаю в круг и говорю: «Нынче у меня иные встречи. Ровно в полночь из небытия извлеку даурские тетради, в дом приедут старые друзья – погранцы, старатели и бляди.»
Мы наполним чаши до краев, предадимся пьянству и восторгу. Как сказал философ Соловьев: «Всем простим – Европе и Востоку»…
Ровно в полдень над моей тоской отгорят отчаянные свечи, поперхнувшись лютостью людской, вознесясь над мутью человечьей.
Я очнусь и скатертью утрусь. В круг шагну и брошу: «Не торгую! Разлюбил я нынче вашу Русь. Разлюбив, не полюбил другую»…
Впрочем, грусть-печаль моя остра, словно дым таежного распадка. Где отрог – хребтиной осетра, но и там не сытно и не сладко».
Но и там беспечное жульё в пустодыром роется кармане. А моё земное БытиЁ – сеновал в державной глухомани.»