При свете одной свечи
Услышав бессловесное восклицание Шарзад, Джалал глянул через плечо. Улыбку как будто смыло с его лица, на котором проявился оттенок вызова.
– Я подозреваю, ни один из нас не сможет выполнить наши предыдущие договоренности.
– Думаю, нет. – Кареглазый взгляд девушки застыл на янтарных глазах ее заклятого врага.
– Но, я надеюсь, мы сможем продолжить этот разговор позже. – Джалал отошел от нее, насмешливо поклонившись.
Халиф пересек пространство между ними. На нем был камис из лучшего белого льна и серые штаны сирваль. Клиновидный меч, из тех, что Шарзад раньше не доводилось видеть, свисал над черной тиккой, обернутой петлей вокруг его бедер. Как и всегда, он был воплощением полной противоположности всему тому, что она считала теплым и хорошим.
При его появлении движение во дворе замерло. Справа от него был мужчина постарше, чьи манеры и лицо отчетливо напоминали Джалала. Слева – взволнованно выглядевший человек, сжимающий охапку свитков. Далее, по бокам, располагался эскорт из солдат и телохранителей.
В этот опасный момент Шарзад подумала направить стрелу на него. Она знала, что сможет попасть в цель с такого расстояния. Но кончик стрелы был затуплен – предназначен только для стрельбы по мишеням.
«Это его не убьет».
Она опустила оружие.
«Это не стоит такого риска».
Когда он приблизился, ей пришлось, собрав волю в кулак, выровнять сбивчивый стук своего сердца. Если она хочет победить этого монстра, сначала нужно подавить страх перед ним. И поскорей.
Он остановился за несколько шагов до нее. И повернулся к Джалалу.
– Капитан аль-Хури, – его голос был безжизненно тихим.
– Сеид. – Джалал наклонил голову, коснувшись лба кончиками пальцев. – Я как раз показывал королеве, как стрелять из лука.
– Я это вижу. Вопрос в том – почему?
– Потому, что я его попросила, – встряла в разговор Шарзад, промолвив фразу слишком громко.
Его бесстрастный взор переместился на нее. Шарзад наблюдала, как он изучает ее внешний вид – отсутствие мантии, растрепанный узелок волос… и колчан стрел, покачивающийся на ее плече.
– Тогда я переадресовываю этот вопрос тебе, – сказал он.
Она стиснула зубы, опираясь на внезапно возникнувший запас наглости.
– А мне нужна причина?
– Я попросил объяснить, а не называть причину.
– Это одно и то же.
– Необязательно.
– На самом деле так и есть. Вне зависимости от вашей точки зрения по этому поводу, я просто хотела научиться, а Джалал согласился мне помочь.
Пока она отвечала, пряди ее волос начали раскручиваться из узелка на затылке.
– Джалал? – Брови халифа поднялись от такой непринужденности, это было единственным признаком реакции на ее смелое выступление.
– Да. Джалал. – Прядь волос упала на ее лицо, и девушка спрятала ее за ухо.
– И чему же ты научилась у Джалала?
– Что? – воскликнула она, не в силах скрыть свое удивление по поводу его интереса.
– Коль он учил тебя стрелять из лука, ты должна показать какой-то результат. Если он, конечно, не ужасный учитель.
Джалал начал смеяться.
– Надеюсь, вы помните, сеид, я считаю, что приложил руку к тому, чтобы научить вас, когда вы были ребенком.
– Джалал-джан, – прошипел на своего сына шарбан, и складки изумления сильнее проявились на его лице.
– Хотя стрельба из лука никогда не была моим коньком, – продолжил халиф.
– Это вы сказали, сеид, не я. – Джалал улыбнулся.
– Джалал! Достаточно, – резко промолвил шарбан. – Он твой король!
Джалал поклонился, его послушание до сих пор было пропитано насмешкой.
– Так что? – Халиф опять посмотрел на Шарзад.
Она ответила на его выжидающий взгляд. Затем, не говоря ни слова, опять поставила стрелу на тетиву, мгновение подержав лук на боку.
Шарзад отчаянно хотела показать ему, как хорошо умеет стрелять, продемонстрировать всей группе зевак, что она не та, с кем можно шутить. Ей также хотелось бы отдать должное многолетним терпеливым наставлениям, которые она получала от Тарика.
Когда Шарзад, будучи одиннадцатилетней девочкой, впервые попросила его научить ее стрелять из лука, она в полной мере ожидала, что двенадцатилетний сын влиятельного эмира проигнорирует глупую детскую просьбу. Тем не менее именно в то лето в пустыне, сжимая самодельные лук и стрелу, она влюбилась в Тарика Имран аль-Зияда. Она полюбила его мальчишескую откровенность и легкий юмор, очарование красивой лукавой улыбки. Конечно, это было не более чем мечтательным увлечением в то время, но собственно из воспоминаний об этих драгоценных моментах она черпала силы, когда чувствовала, что на нее опускается темнота.
Ведь чудо первой любви не сравнить ни с чем.
Она закрыла глаза.
Тарик.
«Нет. Сегодня не тот день, чтобы что-то доказывать».
Она вдохнула.
«Но это и не тот день, чтобы казаться слабой».
С закрытыми глазами она подняла лук и оттянула тетиву назад.
Ей не нужно было целиться. Она и так точно знала, куда хотела направить стрелу.
С тринадцати лет она целилась чисто инстинктивно, полагаясь на свою способность с одного взгляда оценить расстояние в окружающем пространстве.
Шарзад медленно выдохнула.
Она отпустила стрелу, как только открыла глаза. Стрела полетела по направлению к мишени в идеальной спирали. И попала именно туда, куда она хотела.
– Удивительно. Несмотря на то, что вы не потрудились прицелиться, вам в самом деле удалось попасть в цель на сей раз, – сухо провозгласил Джалал. – В некотором роде.
– Это благодаря тому, что вы такой хороший учитель, – ответила она радостным тоном.
Тени от проходящей над ними тучи, казалось, вызвали небольшую улыбку на губах халифа.
– Действительно? – прошептал Джалал.
– В некотором роде, – улыбнулась она. – Тем не менее я попала в мишень… точнее, в одну из ее ножек.
– Что стало бы замечательным выстрелом, если бы это было сделано намеренно.
– Но мы ведь уже решили, что я не целилась. Несмотря на это, я достаточно хорошо справилась, как думаете?
– А каково ваше мнение, сеид? – спросил Джалал. – Прошла ли королева ваше испытание?
С его стороны это был наглый вопрос. Шарзад почувствовала, как пятна румянца начали подниматься по ее шее, когда она встретилась взглядом с халифом.
Он просто наблюдал за их согласием, храня отстраненное молчание.
– Она не попала в мишень, – просто констатировал он.
Шарзад прищурилась. Когда своенравный локон снова упал ей на лицо, девушка с чрезмерной злостью убрала его за ухо.
– Возможно, мой король побеспокоился бы о том, чтобы показать правильную технику? – спросила она холодным тоном. Потянувшись за спину, достала стрелу и вместе с луком предложила ее халифу.
Та же непонятная вспышка эмоций промелькнула по его острому профилю.
И Шарзад внезапно поняла, что ей становится все интереснее понять, какие же мысли скрываются за этим.
«Не имеет значения, о чем он думает. Это никогда не будет иметь значения.
Это никогда не должно иметь значения».
Он шагнул вперед и взял оружие из ее рук. Когда его пальцы проскользнули по ее руке, халиф помедлил, прежде чем отстраниться. Затем его тигровые глаза затуманились и он отшатнулся, выражение лица стало таким же непроницаемым, как и обычно. Не говоря ни слова, Халид наложил стрелу на тетиву.
Шарзад наблюдала за тем, как он занял позицию. Поджарая фигура халифа поражала спокойностью точных линий, когда он оттянул стрелу назад, натягивая изогнутый лук, пока прогибы на каждом конце не стали практически незаметными.
Прицеливаясь, он выдыхал.
Шарзад подавила желание улыбнуться.
«Он использует зрение».
Стрела полетела по направлению к мишени в тугой спирали, попав недалеко от центра, но не в яблочко.
Он опустил лук.
– Неплохо, сеид, – сказал Джалал с улыбкой.
– Это приемлемо, – ответил он себе под нос. – Тут нечем хвастаться.
Халиф выпрямил левую руку, чтобы вернуть лук Шарзад. Он не захотел встретиться с ней взглядом и повернулся, чтобы уйти.
– Сеид? – предприняла попытку она.
Халид остановился, но не посмотрел на нее.
– Возможно, вы не будете против…
– Тебя может научить Джалал. В этом он гораздо опытнее меня.
Раздражение вспыхнуло в Шарзад от предположения халифа, будто она что-то от него хотела. Кроме его смерти.
– Ладно, – резко ответила девушка.
Он прошел несколько шагов, прежде чем снова остановиться.
– Шарзад?
– Да?
– Увидимся ночью.
Она вытащила из колчана стрелу и наложила ее на тетиву.
«Я презираю его. Чему меня способен научить в стрельбе из лука мальчишка, который до сих пор использует зрение!.. Тарик мог бы разорвать его на части. Второй лучший фехтовальщик в Рее – тоже мне!»
Она пыталась игнорировать неуверенность, трепещущую у нее в животе.
Джахандар изучал взглядом стенку шатра, которая колыхалась в прохладном ночном воздухе.
Он лежал на боку, прислушиваясь. Ожидая.
Как только убедился в том, что мягкое дыхание Ирзы стало более глубоким в спокойном сне, он осторожно повернулся и поднял одеяло.
Она пошевелилась в другой стороне шатра, и он замер. Когда отвернулась от него спиной, отец выдохнул и поднялся на ноги. Осторожно потянувшись, сбросил усталость от целого дня в дороге.
Тихо ступая по полу шатра, Джахандар прошел к своей заплечной сумке.
Беззвучно, насколько это было возможно, открыл застежку и вытащил из сумы том, переплетенный в старую кожу. Его сердце застучало сильнее, когда он почувствовал, как тепло от книги согрело ему грудь.
Грубая сила этих страниц теперь была у него в руках…
Он прошаркал к углу шатра и положил древнюю рукопись на сундук с одеждой. Затем зажег единственную свечу. И сделал глубокий вдох.
Обложка фолианта была изодранной и неразборчивой. Края – сильно потрепаны, проржавевший замо́к скреплял его по центру.
Джахандар смотрел на почерневшую древнюю книгу, лежавшую перед ним.
Если бы он пошел по этому пути…
Он закрыл глаза и сглотнул. Он думал о жене в ее последние дни, когда она лежала, задыхаясь, и молила о том, чтобы провести еще мгновение со своими детьми, заклиная Джахандара спасти ее от изнурительной болезни.
Он думал о том моменте, когда подвел ее, о беспомощности, которую чувствовал, держа безжизненное тело жены в своих руках. И о парализующем бессилии, с которым наблюдал за тем, как его старшая дочь направилась к монстру всего два заката назад.
Какой бы ни была цена, он это исправит. Если Шарзад удалось пережить рассвет, он будет работать, чтобы стать достойным такой дочери. Если она не…
Джахандар с силой сжал пальцами переплет книги.
Нет. Он не позволит себе снова потеряться в темноте сомнений.
Джахандар залез рукой под ночную рубашку и вытащил длинную серебряную цепочку, висевшую у него на шее. На ее конце покачивался черный ключ. Мужчина наклонился над древним томом и вставил ключ в замок. Фолиант распахнулся, и слабое серебристое мерцание поднялось от его страниц. Джахандар открыл первую…
Он подавил крик.
Страница обожгла его руку.
Неважно.
Он натянул рукав на кончики пальцев и попробовал снова.
Текст был ранней формой чагатайского языка. Его перевод будет мучительным процессом, даже для такого ученого человека, как Джахандар. А особенно в столь жестких временных рамках.
Опять же, неважно.
Его сердце загромыхало в груди, когда он пододвинул единственную свечу ближе к тексту, чтобы начать свой труд.
Для собственных детей он свернет горы.
Он не подведет снова.