Вы здесь

Янтарный телескоп. Глава пятая. Адамантовая башня (Филип Пулман, 2000)

Глава пятая

Адамантовая башня

Престол

Всевышнего хотел поколебать

И с господом сравняться, возмутив

Небесные дружины…

Джон Мильтон
(перевод Арк. Штейнберга)


Озеро расплавленной серы, протянувшееся по всей длине колоссального каньона, выдыхало ядовитые испарения, преграждая путь одинокой крылатой фигуре, которая стояла на его берегу.

Если он поднимется в небо, вражеские разведчики, заметившие его, а потом потерявшие, немедленно его увидят; но если он останется на земле, то путь в обход этой отравленной пропасти займет так много времени, что он может опоздать со своей вестью.

Приходилось рискнуть. Он дождался момента, когда над желтой поверхностью вздулось облако зловонного дыма, и ринулся вверх, в самую его гущу.

Четыре пары глаз в разных частях неба увидели это короткое движение, и сразу же четыре пары крыльев взбили дымный воздух и понесли наблюдателей к облаку.

Затем началась погоня, где преследователи не видели дичь, а дичь вообще ничего не видела. Тот, кто первым вырвется из облака на дальней стороне озера, получит преимущество, и для одного это будет означать спасение, а для другого – удачную охоту.

К несчастью для преследуемого, он вылетел из мглы на несколько секунд позже, чем один из охотников. Они тут же сблизились, таща за собой дымные хвосты, оба одурманенные злотворными парами. Поначалу преследуемый брал верх, но потом вылетел другой охотник и, схватившись в стремительной и яростной борьбе, извиваясь в воздухе, как языки пламени, они взлетали и падали, и снова взлетали, чтобы рухнуть в конце концов среди скал на дальнем берегу озера. Другие два охотника так и не вырвались из облака.


На западном краю зубастого горного хребта, на вершине, откуда открывался вид на широкую равнину внизу и долины позади, стояла, словно выросшая из горы, выдавленная из недр миллион лет назад вулканическими силами базальтовая крепость. В огромных катакомбах под неприступными стенами хранились всевозможные запасы; в арсеналах оснащались, калибровались и испытывались военные машины; в глубинных кузницах вулканический огонь ревел в громадных горнах и литейных, где титан и фосфор соединялись в неизвестные и не использовавшиеся прежде сплавы.

На самой открытой стороне крепости, в тени контрфорса, где исполинская стена вырастала прямо из древних потоков лавы, была маленькая дверь, скрытый ход; днем и ночью за ней стоял часовой и допрашивал каждого желающего войти.

Пока менялся караул на бастионах вверху, часовой топал ногами и хлопал себя по плечам руками в перчатках, пытаясь согреться, – это был самый холодный час ночи, и маленькая гарная лампа на кронштейне рядом с ним не давала никакого тепла. Он должен был смениться через десять минут и уже мечтал о кружке горячего шоколада, щепотке курительного листа, а главное, о постели.

Меньше всего на свете он ожидал стука в дверь.

Однако он был начеку: он сразу открыл глазок и одновременно открыл кран, пропускавший струйку гарного масла к запальнику снаружи с контрфорсе. Осветились три фигуры в капюшонах, державшие на руках тело неопределенных очертаний – судя по виду, это был больной или раненый.

Ближайший носильщик откинул капюшон. Лицо его было знакомо часовому, тем не менее он сказал пароль и объяснил:

– Мы нашли его у серного озера. Говорит, что его зовут Барухом. У него срочное сообщение для лорда Азриэла.

Часовой отпер дверь, и его деймон, терьер, задрожал, когда трое пришедших стали с трудом протаскивать свою ношу через узкий вход. Потом собака заскулила и тут же смолкла, а часовой увидел, что несут они ангела, раненного. Ангела низкого чина, малосильного, но все же ангела.

– Положите его в караулке, – сказал часовой, а сам покрутил ручку телефона и доложил начальнику караула о происшествии.

* * *

Над самым высоким бастионом крепости высилась адамантовая башня: один марш лестницы и несколько комнат с окнами, выходящими на север, на юг, на восток и на запад. В самой большой – стол со стульями и шкаф с картами, в другой – походная койка. Третьим помещением была небольшая ванная. В башне, за столом, заваленным бумагами, сидел лорд Азриэл, а напротив него – начальник разведки. Над столом висела гарная лампа, рядом стояла жаровня с углями для обогрева комнаты – ночь была студеная. На кронштейне возле двери примостился полевой лунь.

Начальника разведки звали лорд Рок. Внешность его была поразительна: ростом с ладонь лорда Азриэла и тонкий, как стрекоза. Но остальные командиры обращались с ним крайне почтительно, поскольку при нем всегда было оружие – шпоры с ядом.

Он имел обыкновение сидеть на столе и на всякое обращенное к нему слово, если оно не было предельно вежливым, отвечать высокомерно и злобно. Он и его народ, галливспайны, не обладали качествами, необходимыми хорошим шпионам, за исключением, конечно, роста: они были настолько горды и обидчивы, что никак не могли бы действовать незаметно, будь они ростом с лорда Азриэла.

– Да, – резко и отчетливо произнес лорд Рок, причем глаза его блеснули, как капельки чернил. – Ваша дочь, милорд: я знаю о ней. Очевидно, знаю больше вашего.

Лорд Азриэл посмотрел на него в упор, и малыш сразу понял, что злоупотребляет вежливостью главнокомандующего: взгляд лорда Азриэла был как щелчок, шпион потерял равновесие и вынужден был схватиться за бокал лорда Азриэла. Мгновением позже лицо лорда Азриэла снова приобрело невинно-вежливое выражение, точь-в-точь как у его дочери, и после этого лорд Рок стал вести себя осторожнее.

– Не сомневаюсь, лорд Рок, – сказал лорд Азриэл. – Но по неизвестным мне причинам на девочке сосредоточилось внимание церкви, и я хочу знать почему. Что там говорят о ней?

– Магистериум возбужден и озабочен; в одном подразделении говорят одно, другое подразделение что-то исследует, и каждое старается держать свои открытия в секрете от других. Наиболее активны Дисциплинарный Суд Консистории и Общество Трудов Святого Духа. В обоих у меня шпионы, – сказал лорд Рок.

– Так вы проникли в Общество? – спросил лорд Азриэл. – Поздравляю. Прежде оно было закрыто наглухо.

– Мой шпион в Обществе – дама Салмакия, весьма искусный агент. Там есть священник, на его деймона она сумела воздействовать, когда они спали. Под ее внушением этот человек совершил запрещенный ритуал для вызова Мудрости. В критический момент дама Салмакия появилась перед ним. Теперь священник думает, что может сноситься с Мудростью, когда пожелает, и что Мудрость является ему в облике галливспайны и обитает в его книжном шкафу.

Лорд Азриэл улыбнулся и сказал:

– И что она выяснила?

– По мнению Общества, ваша дочь – самый важный ребенок в истории. Они полагают, что в скором времени разразится величайший кризис и что судьба всего сущего зависит от того, как она поведет себя в это время. Что до Дисциплинарного Суда Консистории, он сейчас ведет расследование и привлек свидетелей из Больвангара и других мест. Мой шпион в Суде, кавалер Тиалис, ежедневно сносится со мной посредством магнетитового резонатора и сообщает о том, что им удается выяснить. Насколько я понимаю, Общество Трудов Святого Духа очень скоро определит местонахождение ребенка, но ничего в связи с этим не предпримет. У Дисциплинарного Суда на это уйдет несколько больше времени, но он будет действовать решительно и без промедления.

– Как только выясните что-то еще, сразу мне сообщите.

Лорд Рок поклонился, щелкнул пальцами, и маленький лунь, сидевший на кронштейне у двери, расправил крылья и подлетел к столу. На нем было седло, уздечка и стремена. Лорд Рок вспрыгнул ему на спину, и они вылетели в окно, которое распахнул для них лорд Азриэл.

Несмотря на жгучий холод, он закрыл его не сразу, а облокотился на подоконник, поглаживая уши снежного барса, своего деймона.

– Она пришла ко мне на Свальбард, и я ею пренебрег, – сказал он. – Ты помнишь это потрясение… Мне нужна была жертва, ребенок – и первой появляется моя дочь… Но когда я понял, что с ней пришел еще один, у меня камень с души свалился. Неужели это была роковая ошибка? Я и не вспоминал о ней после этого ни разу, – а от нее все зависит, Стелмария.

– Рассудим, – отвечал ему деймон. – Что она может сделать?

– Сделать? Немного. Может быть, она что-то знает?

– Она овладела алетиометром; у нее есть доступ к знанию.

– В этом нет ничего особенного. Она не одна такая. И куда она, будь я проклят, делась?

В дверь постучали, и он мгновенно обернулся.

– Милорд, – сказал вошедший офицер, – через западный вход только что доставили ангела… раненого… он настойчиво просит, чтобы его допустили к вам.

Минутой позже Барух уже лежал на складной кровати, внесенной в главную комнату. Вызвали медика, но жить ангелу оставалось недолго: крылья его были изодраны, глаза мутны.

Лорд Азриэл сел поближе и бросил горсть травы на угли в жаровне. Как и в тот раз, когда дым костра позволил Уиллу лучше разглядеть фигуры ангелов, так и сейчас явственно обозначилось тело Баруха.

– Я вас слушаю, сэр, – сказал лорд Азриэл, – что вы хотели сообщить?

– У меня три сообщения. Только позвольте мне закончить с ними, прежде чем заговорите сами. Меня зовут Барух. Мой товарищ Бальтамос и я принадлежим к партии мятежников и встали под ваше знамя, как только оно было поднято. Но, поскольку собственные наши силы малы, мы хотели принести вам нечто ценное, и недавно нам удалось найти путь к сердцевине Заоблачной горы, цитадели Властителя. И там мы узнали…

Он сделал паузу, чтобы вдохнуть травяного дыма, как будто добавившего ему сил. И продолжал:

– Мы узнали правду о Властителе. Мы узнали, что он удалился в хрустальный чертог в глубине Заоблачной горы и больше не управляет повседневными делами царства. Он предается размышлениям о глубочайших тайнах. Вместо него и от его имени правит ангел по имени Метатрон. Смею думать, что хорошо знаю этого ангела, хотя, когда я знал его…

Голос Баруха ослаб. Глаза у лорда Азриэла горели, но он сдерживался и молчал, дожидаясь продолжения.

– Метатрон горд, – продолжал Барух, собрав силы, – и амбиции его безграничны. Четыре тысячи лет назад Властитель назначил его своим Регентом, и планы они строили вместе. У них новый план, нам с товарищем удалось его выведать. Властитель считает, что мыслящие существа всех видов стали угрожающе независимы, поэтому Метатрон намерен гораздо активнее вмешиваться в людские дела. Он хочет тайно перевести Властителя из Заоблачной горы в постоянную цитадель где-то в другом месте, а саму гору превратить в военную машину. Церкви во всех мирах, считает он, растлились и ослабели, слишком легко идут на компромиссы… Он хочет учредить в каждом из миров постоянную инквизицию, управляемую непосредственно Престолом. И первая его кампания будет против вашей республики…

Оба дрожали, и ангел, и человек, но один от слабости, а другой от возбуждения. Барух напряг последние силы и продолжал:

– Теперь второе сообщение. Есть нож, который может прореза́ть ходы между мирами и резать все, что в них находится. Возможности его безграничны, – но только в руках того, кто способен им пользоваться. Это мальчик…

Ангел был вынужден взять передышку. Он был испуган, он чувствовал, как распадается его существо. Лорд Азриэл видел, каких усилий ему стоит удерживать себя в целости, и сидел, вцепившись в подлокотники кресла, пока Барух собирался с силами, чтобы продолжить речь.

– Сейчас с этим мальчиком мой товарищ. Мы хотели привести его прямо к вам, но он отказался, потому что… И это третье, что я хотел вам сказать. Он и ваша дочь – друзья. И он отказывается идти к вам, пока не найдет ее. Она…

– Кто этот мальчик?

– Он сын шамана. Станислауса Груммана.

Лорд Азриэл был так удивлен, что невольно встал, отогнав в сторону ангела новые клубы дыма.

– У Груммана был сын? – сказал он.

– Грумман родился не в вашем мире. Настоящее его имя не Грумман. Нас с товарищем привело к нему то, что он сам хотел найти нож. Мы следовали за ним, зная, что он приведет нас к носителю ножа. И хотели привлечь носителя на вашу сторону… Но мальчик не хочет…

Баруху опять пришлось замолчать.

Лорд Азриэл сел, проклиная свою нетерпеливость, и подкинул травы в жаровню. Его деймон лежал рядом, медленно подметая хвостом дубовый пол и не спуская глаз с измученного лица ангела. Барух несколько раз вздохнул; лорд Азриэл хранил молчание. Единственным звуком было хлопанье веревки на флагштоке.

– Не торопитесь, сэр, – мягко сказал лорд Азриэл. – Вы знаете, где моя дочь?

– В Гималаях… в ее собственном мире, – прошептал Барух. – Высокие горы, пещера над долиной радуг…

– Далеко отсюда, в обоих мирах. Вы быстро летели.

– Это мой единственный дар, – сказал Барух, – кроме любви Бальтамоса, которого я больше никогда не увижу.

– Но если вы ее так легко нашли…

– То и любой другой ангел сможет.

Лорд Азриэл выхватил из шкафа большой атлас и стал листать, ища страницы с Гималаями.

– Можно точнее? – спросил он. – Можете точно показать мне, где?

– С ножом… – забормотал Барух, и лорд Азриэл понял, что мысли его блуждают. – С ножом он может войти в любой мир и выйти… Его имя – Уилл, но они в опасности, он и Бальтамос… Метатрон знает, что нам известна его тайна. Они преследовали нас… Они перехватили меня на границе вашего мира… Я был его братом… Вот как мы нашли путь к нему в Заоблачной горе. Метатрон когда-то был Енохом, сыном Иареда, сына Малелеила… У Еноха было много жен. Он любил плоть… Мой брат Енох отверг меня, потому что я… О, милый Бальтамос…

– Где девочка?

– Да. Да. Пещера… ее мать… долина ветров и радуг… Изодранные флаги над святилищем…

Он приподнялся, чтобы заглянуть в атлас.

В это мгновение снежный барс вскочил и прыгнул к двери, но было уже поздно. Адъютант постучался и сразу открыл ее, не дожидаясь ответа. Здесь все делалось без промедления, ничьей вины тут не было; но, увидев, с каким выражением адъютант смотрит мимо него, лорд Азриэл обернулся. Барух дрожал, напрягая все силы, чтобы удержать свое раненое тело от распада. Сил уже не хватило. Ветерок из открытой двери долетел до кровати, и частицы тела ангела, уже обособившиеся из-за недостатка сил, взвились вверх и рассеялись в пустоте, исчезли.

– Бальтамос! – прошелестело в воздухе.

Лорд Азриэл положил руку на загривок деймона; снежный барс почувствовал, что она дрожит, и успокоил ее. Лорд Азриэл повернулся к адъютанту.

– Простите меня, милорд…

– Вы не виноваты. Передайте мой привет королю Огунве. Буду рад, если он и другие командиры немедленно прибудут сюда. И надо, чтобы присутствовал мистер Василид с алетиометром. И наконец, приказываю заправить и привести в боевую готовность эскадрилью гироптеров, а также дирижабль-заправщик и немедленно направить их на юго-запад. Дальнейшие распоряжения они получат в воздухе.

Адъютант отдал честь и, еще раз кинув смущенный взгляд на пустую койку, вышел и закрыл дверь.

Лорд Азриэл постучал по столу бронзовым циркулем и отошел, чтобы открыть южное окно. Далеко внизу в сумерках горели негаснущие огни и поднимался дым; даже на этой высоте, сквозь вой ветра, слышен был стук молотов.

– Что ж, мы много узнали, Стелмария, – тихо сказал он.

– Но недостаточно.

В дверь снова постучались, и вошел алетиометрист. Это был средних лет, бледный, худой человек; звали его Тевкр Василид, и его деймоном был соловей.

– Добрый вечер, мистер Василид, – сказал лорд Азриэл. – У нас проблема, и я прошу вас заняться ею сразу, отодвинув на время все остальное…

Он пересказал ученому то, что сообщил Барух, и показал атлас.

– Найдите эту пещеру. Определите ее координаты как можно точнее. Более важной задачи у вас еще не было. Пожалуйста, приступайте немедленно.


…топнула с такой силой, что ноге стало больно даже во сне.

– Ты не веришь, что я это сделаю, Роджер, так что молчи. Я проснусь, и я не забуду. Вот так!

Она огляделась и не увидела ничего, кроме широко раскрытых глаз и лиц, выражавших отчаяние, бледных лиц, темных лиц, старых лиц, молодых лиц, – мертвые теснились и напирали, безмолвные и тоскливые.

У Роджера было другое лицо. Только в нем теплилась надежда.

Она сказала:

– Почему ты не похож на них? Почему ты не такой жалкий? Почему ты не потерял надежду?

И он сказал:

– Потому что…