Действие первое
Картина первая
Старый, бревенчатый охотничий домик-заимка в тайге. К потолку подвешены снопики трав. В углу – два топчана, на них спальные мешки. На грубо сколоченном столе – бинокуляр, минералы, пикетажки, закоптелый чайник. На стене – геологическая карта и портрет академика Ферсмана. Возле окошка, в которое видны палатки и начинающие желтеть карликовые березки и лиственницы, стоит Николай – худощавый белобрысый парень в темной спецовке и резиновых сапогах. Все у него длинное и какое-то нескладное: руки, ноги, шея. Спецовка на спине порвана.
Николай (медленно подходит к карте на стене, про себя). Пока ничего утешительного… Неужели я где-то ошибся? Но где? Когда?! Впрочем, не так уж все и плохо. Имея отрицательный результат по тем или иным профилям, мы не только списываем их, так сказать, в архив, но и приближаемся к конечной цели – кимберлитовой трубке, начиненной алмазами. Интересно, что получил Сережка Кравченко?
Николай снимает со стены карту, аккуратно складывает ее и прячет в планшет. Берет чайник, пьет прямо из носика.
Входит геофизик Кравченко – чубатый курносый крепыш в энцефалитке. В правой руке у него – потертая брезентовая сумка.
Кравченко. Салют!
Николай (обрадовано). Наконец-то! Я прямо-таки заждался тебя уже! Трое суток не показываешься на базе…
Кравченко. Что поделаешь, Коля. Борьба требует жертв. Без стонов и жалоб.
Николай (нетерпеливо). Ну, показывай.
Кравченко (достает из брезентовой сумки геофизические диаграммы и протягивает Николаю). Вот. Сейсморазведка по всем профилям.
Николай. Ну-ка, ну-ка…
Кравченко. К сожалению, похвастаться особо нечем.
Николай (рассматривая геофизические диаграммы). Мда, действительно ничего. (С горечью.) Надо же! Ни кимберлита, ни косвенных признаков… Может, тут и впрямь нет алмазов, а? Как считаешь?
Кравченко. Интересный ты человек, Коля! То с пеной у рта доказываешь мне, что Западный планшет – это самая перспективная на алмазы площадь, то вдруг начинаешь сомневаться, спрашиваешь, есть ли тут они? Цирк! Проверяешь меня?
Николай. Сомнения – неотъемлемая часть поиска, говорил Ферсман. Если бы все было просто, здесь бы уже давно открыли месторождение. Я твердо верю в победу!
Кравченко. Правильно! А значит, – надо идти дальше.
Николай. То есть?
Кравченко. Необходимо обязательно провести геофизические исследования и пройти шурфы вокруг озера и – особенно! – в долине реки, там очень много ручьев. Если здесь кимберлит, то в ручьях должен быть неизменный спутник алмазов гранат-пироп… Кроваво-красные зерна!
Николай. Правильно мыслишь! В корень смотришь!
Кравченко. Плохо, что полевой сезон кончается. Конец августа уже. В сентябре появятся «белые» мухи. Одна утеха: комаров нет, исчез гнус.
Николай. Да, времени в обрез.
Кравченко. И еще. Боюсь, что Лагода не даст нам завершить съемку. Он на тебя большой зуб имеет. А тут еще – пустой шлих идет. Доброе слово лежит, а худое далеко бежит. По геофизике – ничего. Одно к одному, хай ему грець. Как нарочно!
Николай. Доказывать что-либо Лагоде сейчас бесполезно. Наш спор могут решить только алмазы.
Кравченко. А вот их-то – мы и не нашли.
Николай. Сразу только у старика Хоттабыча все получалось.
Кравченко. Да, тут ты, наверно, прав. Всему свой черед. Сначала юшка, а потом – пампушки с чесноком, как говорят у нас в Полтаве. И все-таки – алмазов пока нет. В этом вся соль, Коля, вся трагедия, понимаешь?
Николай (вздыхает). Понимаю… чего уж тут не понимать.
Кравченко. Мерзлота заметно снижает достоверность сейсморазведки. Да и интерпретировать геофизические диаграммы в этих условиях – очень сложно. Не знаю даже, чем тебе помочь.
Николай. Надо думать! Думать над тем, как ликвидировать или хотя бы уменьшить влияние мерзлоты. Безвыходных ситуаций нет.
Кравченко (вздыхает). Все время снятся знаменитые крупные алмазы. Те, что видел на цветных картинках в книгах по геологии… «Куллинан», «Звезда Сьерра-Леоне», «Великий Могол», «Кимберлей», «Виктория», «Снежная королева», «Бродерик»… Прямо-таки наваждение какое-то! (Снова вздыхает.) А приносит ли алмаз… счастье, а?
Николай. Ты это… о чем?
Кравченко. Алмаз «Наполеон» украшал шпагу Наполеона Бонапарта в битве при Ватерлоо, кою он проиграл. Владелец алмаза «Хоух» Людовик XVI был гильотинирован по приговору Конвента. Алмаз «Санси» не спас бургундского герцога Карла Смелого, носившего «царь камней» в шлеме – тот был убит во время сражения при Нанси… Этот список я могу продолжать до утра… Может, геологу лучше все-таки искать не алмазы, а что-то другое, а?
Николай. Брось эту мистику, эти параллели.
Входит шурфовщик Джангылы – невысокого роста, скуластый мужчина в испачканной глиной брезентовой робе.
Джангылы (Николаю). Отец заболел, начальник. Сердце плохо стучит, да. Останавливается сердце. Отпускай в алас.
Николай. Ты что… письмо получил из дому?
Джангылы (кивает утвердительно). Старший сын написал. Птица вертолет сегодня утром привезла. (После паузы.) Весной отцу предлагали в больница – не захотел. А теперь – совсем худо. Выпущенную стрелу вернуть нельзя. Как бы не опоздал Джангылы.
Николай. Сколько дней ты хочешь?
Джангылы. Три дня моя хочет. Дашь?
Николай. Дам, что за вопрос. Причина уважительная. Бери нашу лодку-моторку – и поезжай. Вот ключ от моей квартиры в городе. (Протягивает Джангылы ключ.) Ты уже был там, знаешь где это. Переночуешь у меня, а утром отправишься на автобусе в свой якутский алас.
Джангылы. Спасибо, начальник. (Берет ключ и выходит.)
Появляется радист с бумажкой в руке.
Радист (протягивает Николаю бумажку). Радиограмма, Николай Иванович.
Николай (берет радиограмму, читает вслух). «Ввиду бесперспективности поисков алмазов на Западном планшете, дальнейшую разведку прекратить. Партия перебазируется в Заячью долину с целью поисков олова. Начало перебазировки – 1-е сентября. Об исполнении немедленно доложить. Лагода».
Кравченко (присвистнув). Круто взялся Иван Петрович!
Николай (раздраженно). Положеньице, дьявол бы его взял.
Радист (Николаю). Следующий сеанс связи с городом – через четыре часа. Какой будет ответ Лагоде, Николай Иванович?
Николай (смотрит вопросительно на Кравченко). Что скажешь, Сережа?
Кравченко (вздыхает). Сложная ситуация. Лагода от своего не отступит.
Николай (задумчиво). Кому что, а лысому расческа… (С решительным видом, чуть весело.) А-а, семь бед – один ответ! Отвечать за все буду я. Как-нибудь переживу. Будем продолжать поиски кимберлита!
Кравченко. Не боишься?
Николай. Иного пути нет. (Радисту.) Ответной радиограммы, Миша, от меня не будет. На вопрос, почему Медведев молчит, отвечай примерно так: «Начальник партии на самом дальнем профиле, в лагерь еще не вернулся.» Все. Рубикон перейден. За дело, Сережа! Начинай геофизическую съемку вокруг озера.
Кравченко. Понял! Чао. (Быстро выходит из домика.)
Николай и радист остаются одни.
Радист (чешет затылок). Насколько я понимаю, вам, Николай Иванович, чтобы завершить съемку на озере, нужно еще, как минимум, три недели…
Николай. Правильно понимаешь, Миша.
Радист. В таком случае, я буду подвергаться, как показывает практика, бомбардировка радиограммами Ладоги денно и нощно. Разрешите текст второй – и последний! – нашей ответной радиограммы сформулировать так: «Начальник партии по-прежнему в маршруте. Там и ночует. Связи с ним не имею».
Николай. Согласен! Спасибо, Миша.
Затемнение. Слышны удары кирок о горную породу, скрежет лопат, скрип воротка. Голоса: «Посвети фонарем! Тут, кажись, братцы-кролики, мерзлота сплошняком… – Давай, робяты, давай!.. – Осторожно, Коля! Не провались в термокарстовую воронку… – Зови взрывников, Денисов! Пусть закладывают в шпуры аммонит!» Возня, шорохи. Темень прочерчивают две красные ракеты. «…Всем в укрытие!.. Палю двадцать второй! Палю двадцать третий и двадцать четвертый! Береги-сь!» Гремят один за другим взрывы. Потом мало-помалу шум затихает. Кипит ночной лес под дыханием ветра, где-то тревожно ухает полярная сова… Постепенно темнота отступает.
Из затемнения начинает вырисовываться знакомый охотничий домик. Николай сидит на широкой скамейке у окна, рассматривает образец горной породы. Колупает его ногтем, царапает перочинным ножом, нюхает…
Николай (про себя). Опять пусто! Неудачные образцы Ферсман называл «собакитами». В актив, разве что, можно теперь записать одно: полная ясность в отношении профилей у озера. Алмазов там нет. Не везет, черт побери! Надо топать дальше – в долину реки. Опять надежды, опять неизвестность…
Под окошком домика – шум, голоса; распахивается дверь, заходит начальник геологического объединения Лагода – круглолицый низкорослый толстяк в соломенной шляпе и темно-зеленом брезентовом плаще с откидным капюшоном. Лагоду сопровождают высокая, как столб, секретарша и свита – пять человек.
Увлеченный своим делом, Николай не замечает их.
Лагода (снимает шляпу, приглаживает редкие, с залысинами волосы). Ну, здравствуй, Медведев…
Николай (вздрагивает, удивленно смотрит на начальника объединения и гостей). Добрый день, Иван Петрович… Вы свалились как снег на голову! Откровенно говоря, я не ожидал, что приедете… (Встает со скамейки.) Вы на чем? На вертолете или на гидросамолете?
Лагода (с усмешкой). Это не столь важно, Медведев. Даже, если на дирижабле… Ты мои радиограммы за 28-е августа, 1-е, 2-е, 6-е, 8-е и 12-е сентября получал?
Николай (мнется). Вы имеете в виду…
Лагода (перебивает). Да-да, я имею в виду радиограммы о необходимости прекращения геологических работ на Западном планшете.
Николай. Я был в маршруте.
Лагода. Радист обязан был согласно инструкции разыскать тебя – найти хоть под землей! – и вручить первую радиограмму еще 28-го августа. Он, что, не сделал это?
Николай (опустив глаза, чуть виновато). Понимаете, Иван Петрович…
Лагода (не дослушав, секретарше). Радиста сюда! Немедленно! Сейчас разберемся.
Николай (останавливает секретаршу). Не надо его звать!
Лагода. Почему?
Николай. Во всем случившемся виноват только я. Радист тут ни при чем. Совсем ни при чем, понимаете?
Конец ознакомительного фрагмента.