Вы здесь

Явление Эдварда Майлза. Кларк (Дэниел Харпер)

Кларк

Спустя мили полторы после того, как мы въехали в лес, фары моего автомобиля вдруг стали мигать. Вначале я думал, что мне показалось, однако Стивенс тоже обратил внимание и даже спросил, не показалось ли ему. В принципе, в этом не было бы ничего из ряда вон выходящего, однако, во-первых, мой «Чероки» был совершенно новенький, а во-вторых, темнота и лес вокруг всегда действуют на людей подавляюще. Я не стал придавать этому значения, и продолжал ехать. Но проехал только еще ярдов тридцать, когда внезапно фары вовсе перестали давать свет. Я остановил машину и выглянул из окна. И тут я удивился и удивился очень сильно. Дело в том, что фары работали. По крайней мере, мне так показалось. Я решил проверить и, кинув Стивенсу «Пойду гляну», вышел из машины. Я оказался прав: фары работали, и работали, как надо. Я выпрямился и тут осознал, что вокруг меня не просто темнота, а какая-то сплошная чернота. Казалось, протяни руку и сможешь даже потрогать эту черноту, настолько она была явной, осязаемой, почти материальной.

– Ну что там, Джей? – послышался голос Стивенса из салона. – Помочь?

Я почти наощупь обошел капот, чтобы приблизиться к окну с его стороны. Стивенс выглянул из окна и чуть не ударился своим лицом о мое.

– Джим, тут что-то странное, – проговорил я.

– Вижу, – отозвался тот. – Точнее, почти ничего не вижу. Вы это имеете в виду?

– Да. Фары светят, но света не дают, и я тоже почти ничего не вижу. Если будем ехать вот так вслепую, врежемся в дерево в два счета.

– Может, это только здесь, – предположил он.

– Проверим.

Я так же наощупь вернулся и сел в водительское кресло. Тьма не рассеивалась. Мне даже показалось, что она становится еще гуще.

Стивенс сидел, вертя головой в разные стороны, а потом растерянно уставился на меня.

– Джей, что это там такое?

– Не знаю, Джим. Поехали. Попробуем выбраться из этого.

Я переключил передачу, тронулся и буквально через пару секунд все пропало. Воздух был чист и прозрачен, была, конечно, ночь, но обычная, а не то, что было минуту назад. Я вновь остановил машину и повернулся к Стивенсу:

– Что это было?

– Черт его знает, туман какой-то?

– Микроскопический какой-то туман, – отозвался я и выбрался из машины. Когда я обернулся назад, я удивился еще сильнее, потому что ничего там не было. Ровным счетом ничего. Я ожидал увидеть, ну не знаю, какое-то черное облачко хотя бы, через которое мы проехали, но ничего не было. Я сделал для верности еще несколько шагов вдоль машины, но нет, точно ничего.

– Ну что там? – раздался голос Стивенса из машины.

Я вернулся, сел за руль и поехал дальше:

– Ничего.

– Ничего?

– Угу. Именно так. Если бы я был один, я бы решил, что мне все померещилось.

Стивенс хохотнул.

– Но нас двое, значит, не померещилось. Хотя черт с ним, если бы вы знали, Джей, как я устал…

Через несколько минут я уже высаживал его возле дома. Он стал приглашать меня к себе, но я понимал, что это дань вежливости. Ему нужно сейчас хорошенько отдохнуть, а не сидеть с ночным гостем, болтая на посторонние темы и делая вид, что это ему очень нравится. Так что я вежливо отклонил предложение и поехал домой.

Переговорив недолго с полусонной Эмили по телефону, я умылся, разделся, и лег в постель. Долгое время не мог заснуть. Столько мыслей лезло в голову, что было неудивительно. Три смерти почти в одно время. Это не может быть совпадением, это должно быть убийством. Я лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок и оторопев от этой мысли. В жизни не сталкивался с убийством, со смертью родителей – да, с несчастными случаями в Нью-Йорке – да, но с убийством… Только в кино да книгах. Это было так далеко от меня, словно в другом мире. Убийства, кровь, преступления. Странно такое говорить взрослому человеку, выросшему в Нью-Йорке, особенно после моих приключений по некоторым делам Джерико, и не хочу показаться этаким пай-мальчиком, выросшим в тепличных условиях, но все-таки с преступлениями так близко действительно почти никогда не сталкивался. А уж с убийствами – тем более. И не хотел сталкиваться, а тут вдруг такое. Поймал было себя на мысли – а что «такое»? Ведь по большому счету, ни одно из этих убийств меня не касается. Никак не касается. Даже если я решу сюда переехать окончательно, даже тогда. Отчего же у меня такое ощущение, словно все это задевает меня за живое, почему, когда Эмили посоветовала мне уехать, я чуть не вскипел от негодования, словно мне предлагают предать кого-то? Но подсознательно я знал ответ. «Однажды твое повышенное чувство справедливости доведет тебя до беды, – сказал как-то мой отец, когда меня, еще почти мальчишку чуть не уволили за то, что я вступился за напортачившего со счетами клиентов коллегу. Но через пару секунд добавил: – Но я счастлив, что ты у меня такой». Почти то же самое он сказал, когда ограбили мою соседку, пожилую женщину, и мне показалось, что полиция палец о палец не бьет, чтобы найти преступников, и заставил Джерико заняться этим делом. «Если останешься без работы, приходи ко мне, я тебя немного поднатаскаю, пойдешь работать общественным защитником», – пошутил он. Но дело свое сделал. От той соседки я получил в качестве благодарности два поцелуя в щеки и огромный шоколадный торт. «Ты псих, – коротко сказал Джерико, когда я пригласил его к себе, и мы наворачивали этот торт, как первокурсники в колледже. – Поэтому ты мой единственный друг». У Джерико было две квартиры на Манхеттене, загородная вилла, роскошная семья, несколько машин и всего один друг. Вот такой сейчас мир.

Флойд хороший парень, отменный и честный коп, но он ограничен правилами, если инструкции велят ему, что в деле нет криминала, ему придется оставить это дело, даже если он будет, как и я, уверен, что дело нечисто. И тогда Донован так и не узнает, кто, как и почему убил его жену, мирно спавшую рядом с ним, причем сделал это так незаметно, что, как говорится, он ни сном, ни духом. Только вот когда я буду видеться с Ридли, мне будет стыдно, словно я причастен к этому убийству, потому что мог помочь, да решил остаться в стороне. «Ты, конечно, не юрист, – говаривал Джерико, – но как финансист, дважды два складывать умеешь. А в нашем деле самое главное – это логика». Удивительно, но часто именно я помогал Джерико советами в его процессах. Хотя к криминалу они имели отношение очень редко, все больше корпоративное право, а к убийству и вовсе никогда. Но, как говорится, логика – она везде логика. Только вот, в этом деле нет никакой логики. Нет – есть, возразил я самому себе, логика есть во всем, просто мы ее пока не видим. Обнаружишь связь, обнаружишь логику.

Когда я наконец засыпал, то уже знал, чем займусь с самого утра. И первым пунктом стояла таинственная темнота в лесу.

Вопреки своим ожиданиям, проснулся я рано. Быстро собрался, глянул новости, вывел машину на улицу и поехал в сторону дома Стивенса. Немного дальше от того места, где находилось полицейское управление, а чуть дальше клиника Стивенса, дорога делала поворот, уходя в сторону главного шоссе, и на месте этого поворота дорога, шедшая из Престона, как бы продолжалась, но уже проселочная. Через сотню-другую ярдов она полностью уходила в лес. Въехав в лес, я стал следить за спидометром, и когда проехал полмили, остановил машину и вышел. Здесь мало кто ездил, а со вчерашней ночи и вовсе, наверняка, никто, так что теоретически я мог бы найти свои следы, но следопыт из меня никакой, поэтому я просто пошел по дороге наугад. И то, что я увидел собственные следы, не иначе было как удача. Оказалось, что я почти точно рассчитал расстояние – буквально в десятке шагов от того места, где сейчас стояла моя машина, я заметил собственные следы прямо посреди дороги. Впрочем, это была даже не дорога, а так, широкая тропа, по краям которой машины за много лет оставили борозды от колес, и в одном месте посреди этих борозд, на мягкой сыроватой земле виднелись следы. Нечеткие, но именно такими они и должны были бы быть, так как я прошел спереди машины раз, а затем точно также вернулся обратно на водительское место. Вот оно, место, где мы стояли, где мы со Стивенсом остановились. Но что это было? Я стал оглядывать лес вокруг. Лес – как лес, неухоженный, но и не дикий, просто мрачный и неуютный. Деревья стоят редко, но кругом колючие кусты, земля покрыта пожухлой листвой даже сейчас, летом, тут и там торчат какие-то коряги. Сюда практически никто не ходил, неуютное место для прогулок, а уж тем более для пикников. Даже сумасбродные подростки сюда не забредали и не заезжали, все предпочитали места у реки, на другой стороне от Престона, там все было совсем другое. Открытые полянки, яркая трава, даже яблони росли. Никто не задумывался, почему так – расстояние всего в милю какую-то, а такая разница. Да и я тоже, просто так бывает. Идешь по лесу, мрак какой-то, и вдруг приятная полянка. Впрочем, это не про наш лес, про то место, где я сейчас находился – тут, сколько не иди, ничего приятного не встретишь, просто через пару миль выйдешь к шоссе.

Я продолжал оглядывать ближайшую местность. Если что-то тут и есть, оно возле дороги, потому что именно на дороге нас «прихватило». Я обошел то место, где обнаружил свои следы с радиусом ярдов в двадцать, внимательно разглядывая землю – может, здесь какие-то химикаты разбросаны или еще что? Но ничего не увидел, ничего, обычный мрачноватый лес на отшибе городка. Так я покрутился по этому участку еще минуть пятнадцать и стал возвращаться к дороге, как вдруг почувствовал дурноту, резкую слабость, дыхание сперло, голова стала кружиться, ноги налились тяжестью, а глаза, я лишь ощутил это, стали закатываться. Вон отсюда прочь! – мелькнуло у меня в голове, я схватился за какое-то дерево, рывком дернулся и таким образом сдвинулся с места. Голова была такая тяжелая, что казалось, отвалится и покатится по земле. Я старался быстро переставить ноги хотя бы на несколько шагов, чтобы не рухнуть ничком. Со стороны я, наверняка, выглядел, как пьяница, который вот-вот рухнет лицом в канаву. Шаг, еще шаг, еще один, два, и вдруг все прошло. Я встрепенулся, ожидая, что симптомы остались, но ничего не было, напрочь, словно, кто-то ластиком стер с меня всю дурноту, которая секундами ранее чуть не повалила меня на землю. Я осторожно обернулся. Ничего, ровным счетом ничего. Однако я знал себя – ничто на свете не могло бы привести к тому, что со мной сейчас произошло, даже если бы я пробежал супермарафон или бы меня выбросили из самолета… Нет, это было намного хуже. Воздух здесь явно отравлен. Однако тут же оборвал себя: ты в этом уверен? А сейчас проверим. Я повернулся и пошел обратно – если все повторится, значит, в земле что-то есть, что отравляет воздух. Однако я благополучно прошел то место, где у меня подкосились ноги, протопал еще ярдов тридцать, затем вернулся и столь же благополучно миновал то же место в обратном направлении. А это действительно странно, подумал я. Если скажем, тут в земле какая-то отрава, почему она то действует, то не действует? Я покачал головой и направился к машине. Я стал обходить ее сзади, когда на меня вновь наваливалось. То же самое, что в первый раз, но, как мне показалось, еще сильнее. Слава Богу, оставалось сделать лишь пару шагов, я открыл дверцу и плюхнулся за руль. Нет, уж, еще одного «до свидания» ждать не придется – через несколько секунд «Чероки» уносил меня обратно в сторону городка.

Домой приеду, все обдумаю, вертелось у меня в голове. Домой приеду, все обдумаю. Надеюсь, никто не видел, как моя машина с визгом вылетела из леса, иначе пойдет слушок, что Кларков-то сынок надрался средь бела дня и на джипе по лесу гонял, как сумасшедший. А я действительно, был как сумасшедший, да и кто бы на моем месте не был. Столкнуться с подобным, да еще почувствовать липкий ужас на себе аж дважды – от этого кому угодно станет не по себе. Мелькнула мысль все бросить и убраться отсюда прямо сейчас, даже не заезжать домой. Мелькнула и пропала, как молния в темную ночь. Когда я выехал на центральную улицу Престона, зазвонил мобильный. Эмили.

– Ну как дела, дорогой? – Она, видимо, недавно пришла на работу, и ее еще не успели куда-то отправить.

Я как мог незаметнее сглотнул и как мог непринужденнее ответил:

– Нормально. Сейчас вот выехал из дома, еду за покупками. Надо бы что-то приготовить, а то вчера, как приехал, сразу спать завалился. Ну, ты знаешь…

– Знаю и как раз об этом я и хотела тебя спросить? – Голос Эмили был не строгий, не заинтересованный, а какой-то настороженный. Обычно после такого голоса у нас начинались ссоры.

– Ага.

– Я вечером не совсем поняла, что еще за Джим, и почему ты решил за ним куда-то ехать? – Эмили выпалила все это тоном прокурора на суде.

Я вздохнул. Сколько раз у нас бывали подобные разговоры. Нет, это не ревность, вряд ли, потому что мне она доверяет, нет, это скорее борьба со мной и окружающим миром за каждую секунду моего времени.

– Вечером я ездил за ним, потому что он уехал в Ланкастер еще под вечер вместе с шерифом, чтобы проконвоировать тела, чтобы их обследовали в тамошнем морге. Но шериф остался, а Джим решил возвращаться. Впрочем, он думает, что шериф специально отфутболил его. Может, тоже догадался, что это убийства.

Вот идиот! Несколько секунд паузы, в течение которых я как раз подъехал к своему газону перед домом, а потом тихий голос Эмили:

– Какие еще убийства?

Хочешь – не хочешь, а теперь уж объяснений точно не избежать. Хотя бы в полуразбавленном виде.

– Эти три человека, миссис Майлз, Макферс и жена Донована – понимаешь, у меня возникло подозрение, что это не простые сердечные приступы.

– Что значит «у тебя возникло подозрение»?

– Посуди сама, трое в течение менее недели умирают одинаковой смертью. Сердечный приступ. Да еще эти лица.

– Лица? Какие лица?

– Перекошенные?

Эмили помолчала еще пару секунд.

– Джей, ты в порядке? Я тебя знаю, ты не станешь напиваться, да еще с утра, тогда почему несешь бред?

– Эмили, это трудно описать, но поверь мне – все именно так и есть. У двоих точно, у жены Донована, видимо, тоже – лица после смерти были перекошенные. Джим сначала думал, что это отравление, потом подозревал электрошок – говорит, от этого лицевые мышцы могут так сокращаться, потом решил, что может инфекция, а теперь – не знаю, что думает. Наверное, он поехал к шерифу узнать новости.

– Джей, ты все это серьезно?

– Еще как!

– Ты, что, в детективный роман попал?

Я вздохнул.

– Боюсь, не только я, весь наш Престон.

– Тогда тебе следует немедленно убираться оттуда, – почти прокричала Эмили. – Немедленно.

Да уж, а ведь ты еще кое-что не знаешь, подумал я, вспоминая, как меня чуть не вывернуло наизнанку в лесу, но вслух лишь сказал:

– Во-первых, это лишь мои подозрения, Джим даже не заикался об убийстве. А во-вторых, я не могу уехать, это мой дом. Ну и, в-третьих, мне ничего не грозит.

Эмили вновь немного помолчала. Было понятно, что она принимает решение.

– Думаю, ты прав, что это я распаниковалась? Не серийный же убийца у нас там завелся, правда? Так что… нет, все равно, держись от всего этого подальше. Слышишь? Подальше. Я приеду в субботу. Если к тому моменту ты будешь на кладбище, в морге или больнице, на меня не обижайся.

Я люблю ее как черт.

– Не буду. В меру возможностей. Потому что городок маленький, эти происшествия у всех на устах, болтают, спрашивают, так что целиком отгородиться не получится.

– Вот именно в маленьких городках и заводятся серийные психопаты. И вообще, голову мне не морочь. Ты прекрасно понял, что я имею в виду, когда говорю, держись подальше.

Я не стал спорить, и скоро она повесила трубку. Кое-что, что она сказала, натолкнула меня на мысль, которая раньше мне почему-то в голову не приходила, но теперь она все серьезнее и серьезнее застревала у меня в мозгу. Только все это нужно проверить, и не поднимая большого шума.

Вопреки обещанию, я вместо того, чтобы идти спокойно домой и продолжить чинить что-нибудь или просто плевать в потолок, завел машину и поехал туда, где мог кое-что пораспрашивать. Тем более предлог есть – я не завтракал.

У Донована было открыто. Я припарковал машину и вошел внутрь. В зале никого не было, и я прошел к стойке. Я не стал садиться, а подошел к стойке и собирался постучать, чтобы кто-нибудь вышел. В этот момент из-за барной стойки выпрямилась фигура, и я увидел, что это Эмили, старшая дочь Донованов, симпатичная девушка лет девятнадцати. Только сейчас она вовсе не выглядела симпатичной – глаза красные, заплаканные, волосы не причесанные, бледные губы.

– Эмили? – глупо спросил я.

– Добрый день, сэр, – тихо проговорила она.

– Эмили, ты не узнаешь меня?

Она рассеянно поглядела на меня, потом так же бесстрастно сказала:

– Простите, мистер Кларк. Я не знаю, что со мной. Это из-за мамы…

Она всхлипнула, как маленький ребенок. Мне вовсе не хотелось, чтобы она расплакалась, поэтому я быстро поинтересовался, здесь ли ее отец.

– Да, сэр, он вернулся вчера вечером, но лег спать, и боюсь, еще не вставал.

Ее фраза прозвучала настолько откровенно зловеще, что мы оба обратили на это внимание – уж слишком страшным стало для всех нас в последние дни это непросыпание. Эмили только успела буквально выдохнуть: «О, нет!» и собралась было кинуться в заднюю дверь, ведущую в их квартиру, как она отворилась, и на пороге стоял Ридли Донован. Выглядел он, мягко говоря, не очень. На нем были спортивные брюки и футболка, лицо помятое, глаза блуждают – я никогда еще не видел его в таком состоянии.

– Привет, Джей. Что, зашел выпить? – Голос у него дрожал, а когда он подошел ближе, я увидел, что и руки тоже.

– Нет, Ридли, хотел принести тебе соболезнования. Мне очень жаль, Ридли, Эмили, чем я могу вам помочь?

Донован положил мне руку на плечо.

– Если хочешь мне помочь, посиди со мной. Я приехал вчера и надрался, как последняя свинья. Теперь мне очень хреново, – он повернулся к дочери: – Эмми, налей-ка нам по кружке пива. Не перечь, Джей! Все в порядке.

– Тогда, может, Эмили сделает мне омлет? Я еще не завтракал.

– Слышала, Эмми?

Девушка кивнула и пошла за стойку.

Мы прошли и сели за ближайший столик рядом со стойкой. Эмили принесла нам пиво и, отходя, погладила отца по голове. Он перехватил ее руку, накрыл ее своей ладонью и ободряюще похлопал по ней.

– Все будет хорошо, моя девочка, все будет хорошо.

Она повернулась ко мне:

– Принесу омлет, как будет готов. Пару минут.

Ридли приложился к бокалу, а мне не хотелось. Но и его обидеть тоже не хотелось, поэтому я сделал вид, что пью, потом отставил свой бокал и посмотрел на Донована.

– Ридли, хотел тебя кое о чем спросить.

– Валяй, – сказал он и в два приема опустошил свой бокал. – Эмми, принеси еще.

Я немного помялся, все-таки не очень-то мне улыбалось допрашивать человека в таком состоянии, но выбора не было.

– Ридли, прости, что спрашиваю, но когда ты обнаружил свою жену… э-э, ну, как она выглядела?

Донован оторопело посмотрел на меня.

– Как мертвец, как же еще!

– Нет, ты мне скажи, у нее были признаки удушья?

Он пожал плечами.

– Почем я знаю? Она была мертва и все. Стивенс, правда, долго копался, все заглядывал ей в рот, прощупывал горло, а потом ее увезли. Я поехал с ними, но дело затягивалось, а тут девочки, я не мог их оставить, поэтому вернулся.

Я решил попробовать с другого конца:

– Ридли, ночью ты ничего не почувствовал? Что-то вроде удушья, странного запаха или чего-то в этом роде.

Донован задумался. Он даже не заметил, как дочь принесла и поставила перед ним новую кружку пива. Потом взял ее, отпил немного и ответил:

– Сейчас, когда ты спросил, мне смутно вспоминается, что я проснулся среди ночи, и было что-то странное. Кейт была еще жива, она спала, правда, как-то беспокойно, но я не обратил на это внимание.

– Так что же было странного?

– Было темно, Джей, понимаешь, слишком темно. У нас напротив окна через дорогу горит фонарь, поэтому даже ночью бывает довольно светло, а тут, как будто бы, шторы были задернуты. Да только нет у нас штор, есть занавески, да они тонкие, как марля. Я решил, что, наверное, небо затянуто тучами, еще подумал, что верно, скоро дождь пойдет. И заснул, вот и все. А в чем дело, Джей?

В голове мелькнуло, что если это облако было бы в комнате, именно такое впечатление и создалось бы.


– Секунду. Еще один вопрос, Ридли. Когда ты возвращался вчера, ты не заметил ничего в лесу? – спросил я.

– В лесу? – переспросил он. – А я не был ни в каком лесу. Я приехал на автобусе до нашей развилки, оттуда по дороге спустился к нам. Что мне делать в лесу?

Я опомнился. Верно. Первая и основная дорога в наш городок идет вовсе не через лес, она широкая и спускается прямо от трассы.

Эмили принесла мой завтрак, и это было как раз вовремя. За едой можно было бы продолжить разговор более непринужденно, потому что Ридли вдруг стал немного настороженным.

– Всегда поражался вашему омлету, – проговорил я. Лесть смягчает сердца, говаривал Джерико, и открывает дорогу к душе. Немного не в моем стиле, но часто дает необходимый результат. – Миссис Донован славилась своим омлетом. Как впрочем, и всем остальным…

Ридли мрачно посмотрел куда-то вбок.

– Ее нет всего один день, а мне ее уже не хватает. И знаешь, самое страшное, когда такое происходит внезапно.

– Она ни на что не жаловалась? – спросил я, потихоньку подводя к тому, что меня интересовало.

Он покачал головой.

– Не только не жаловалась, она вчера хотела поехать в Ланкастер, купить кое-какие обновки.

– А как настроение? Ничего не заметил?

Ридли посмотрел на меня странным взглядом. Действительно, мой вопрос выглядел, наверняка, странным, может, даже неуместным. Но если не задавать вопросы, ничего не выяснишь.

– Да вроде нет, а что?

– А эта поездка, в Ланкастер… Она давно ее планировала?

– Слушай, Джей, ты задаешь непонятные вопросы, ты сам-то понимаешь? Ты что-то знаешь насчет смерти Кейт? Если знаешь, говори.

Я колебался недолго. Придется хоть что-то сказать, расслабленную версию.

– Ничего конкретного не знаю. Просто понимаешь, когда здоровый человек внезапно умирает, всегда можно найти хоть какую-то причину, если вспомнить его последние дни.

Ридли пожал плечами и немного смягчился.

– Не знаю. Вроде все было нормально. Хотя насчет Ланкастера… насчет поездки она мне сказала в тот день, когда умерла. А до этого, до этого, нет, не планировала. Думаешь, это имеет какое-то отношение? Я, например, не представляю какое. Какое бы ни было у человека настроение, это его не убьет, разве что это какой-нибудь божий одуванчик, от любого негатива помрет.

Я отодвинул тарелку и придвинул кружку поближе. Но пить не стал.

– То есть в Ланкастер она собралась ехать через два дня после смерти миссис Майлз?

Ридли резко вскинул голову.

– Не понял? Ты думаешь, тут есть какая-то связь?

– Понятия не имею. Кстати, они как, дружили?

Ридли кивнул.

– Очень давно. Еще в юности, вообще, насколько помню, они всегда были подругами. Особенно когда пропал Эдвард Майлз, Кейт ей сильно помогала. Даже в кондитерской все не повалилось только благодаря ней. В те дни она больше времени проводила там, чем здесь. Но я был не против, Марта была хорошей женщиной, я и сам ей старался помочь как мог. Тем более, дети приехали на пару дней, когда их отец пропал, потом опять смылись. Кажется, они тогда в колледже учились. Хороши детки! Сейчас тоже, думаю, побудут чуток и смоются. Удивляюсь, что до сих пор не уехали.

– У них сын и дочь?

Ридли опять кивнул.

– Сын и дочь. Постарше наших девочек будут. Если честно, понятия не имею, чем занимаются.

Я понял, что пора сматывать и полез в карман за деньгами. Но Ридли остановил меня:

– Если заплатишь, можешь больше не приходить. Ты мой гость.

Я вынул руку из кармана и поднялся.

– Ридли, ты держись, ладно.

Он посмотрел на меня снизу вверх.

– Теперь уже не знаю, что думать. Если ты считаешь, что все это неслучайно…

– Я ни в чем не уверен, просто чересчур недоверчивый. Работа такая. Думаешь, в нашем деле мало жуликов? Не верь никому, иначе обанкротишься в два счет.

Он пожал плечами. Я попрощался и вышел, а он остался сидеть, погрузившись в собственные мысли.