Макферс
Я отпер дверь и вошел в дом. Большая прихожая вместе с кухней занимала всю переднюю часть дома. Я прошел на кухню и разложил покупки на столе. Чуть позже приготовлю себе обед. Мне захотелось взглянуть на сад на заднем дворе, и я пересек кухню и вышел во двор. Из дома вела узкая тропинка, и я обратил внимание, что она начинает зарастать травой. Завтра я наведу здесь порядок. Вон и калитка в конце двора перекосилась. А сегодня посмотрю-ка, что не так в самом доме. Помню, в прошлый раз здесь барахлила электропроводка в погребе, и не работал кондиционер.
Меня охватило какое-то мальчишеское озорство. Хотелось выйти на улицу, пойти куда-нибудь, болтать со старыми знакомыми, опять наведаться к Доновану, вернуться домой, когда стемнеет, вынести во двор кресло и смотреть на звезды.
Вдруг раздался звонок мобильного. Эмили.
– Привет, дорогой, ты где? – Ее голос доносился близко, и мне стало легко и уютно.
– В Ланкастере. Ну, точнее, здесь, в Престоне, в доме родителей.
Она засмеялась.
– А-а, уже добрался? Ну и как?
– Жаль, что ты не приехала, – ответил я. – Когда сможешь вырваться?
– Не знаю, Джей. Честно, не знаю. Может, в конце недели, и то только на выходные.
Хотя это не было для меня открытием, потому как знал, что у Эмили ее работа, ее так называемые очередные гениальные художники, которых она не может бросить на произвол судьбы, тем не менее, мне стало грустно. А может, вернуться в город? Нет, своим отсутствием я смогу убедить ее приехать лучше любых доводов.
– Это плохо, Эм. Но ты постарайся. Я знаю, без тебя мне будет одиноко.
Эмили вновь рассмеялась.
– А ты бросай свою деревню и возвращайся.
– Пойми, Эм, мне здесь хорошо. Но с тобой будет еще лучше. И к тому же я только приехал.
– Ладно-ладно, не заводись. Постараюсь приехать. Скрасить твое одиночество.
Я положил телефон на кресло и направился на кухню заниматься обедом. Когда я бывал один, я любил побаловать себя чем-нибудь этаким, поэтому заранее набрал продуктов и принялся готовить. У меня получился неплохой эскалоп, который вместе с телевизором скрасил самую жаркую часть суток. Где-то около шести вечера я вышел из дома и направился в кабачок к Доновану, но по пути хотел заглянуть к Нилу Карверу, своему сверстнику, который так и не уехал, как другая молодежь в город, а остался здесь. Правда, делал это он вполне с пользой для себя. У него оказались неплохие литературные способности, и после долгих попыток он стал писать небольшие повести и рассказы, которые публиковал сразу в нескольких издательствах в Филадельфии. Я несколько раз пытался читать его писанину, но меня никогда не прельщали мелодраматичные сюжеты. На его счастье, любителей такого чтива было предостаточно, и Нил далеко не бедствовал. У него был неброский, но большой двухэтажный дом, жена и замечательный сын семи лет. На меня он смотрел, как на неустроившегося в жизни, хотя зарабатывал я раз в пять больше него и мог позволить себе жить на широкую ногу. Но Нил считал, что все горожане – непутевые, и я такой же.
Дверь мне открыла Сьюзан, жена Нила, высокая стройная привлекательная женщина, тут же заулыбалась и провела в дом.
– Нил сейчас во дворе, занимается с Тоби, – сказала она.
Он действительно сидел на задней веранде в обществе своего сына и наставительно что-то читал из детской книжки.
– Дядя Джей приехал! – крикнул Тоби и кинулся ко мне. Его отец тоже поднялся и пошел мне навстречу. Мы сердечно обнялись. Не сказать, что мы были близкими друзьями, но Нил был одним из тех, с кем мне действительно было интересно и уютно, и я этого не скрывал. А Нил, хоть и внешне казался замкнутым и строгим, на самом деле был душевным и добрым парнем.
– Мы слышали, что ты приехал, Джей, – проговорил он, приглашая меня сесть. – Я как раз собирался вечерком к тебе заглянуть. А ты меня опередил. Тоби, перемена, пойди побегай.
– Потом поиграем в прятки, ладно? – сказал я и обернулся к Карверу: – Рад тебя видеть, Нил. Как поживаешь? Все строчишь свои мыльные оперы?
Он налил мне из графина апельсинового сока и протянул стакан в мою сторону.
– Хватай. Знаешь, ты прав – именно мыльные оперы. Месяц назад мне заказали сценарий для телевизионного сериала. Представляешь?
– Это хорошо или плохо? – осведомился я.
– Это замечательно! Так сказать, шаг вперед. Обещает замечательные перспективы.
Я был искренне рад за него.
– Поздравляю, Нил. Ты всегда был таким, не терял оптимизма даже, когда было совсем ни к черту.
– Это верно, – кивнул он. – Пей. Прекрасно освежает. Потом махнем к Ридли, опрокинем по стаканчику, а?
– С удовольствием.
– Ну, рассказывай, как дела? Прошлый раз ты говорил, что собираешься продать фирму. Сейчас вот приехал один. Это как, временный отпуск от дел или…
– Или. Я действительно продал долю в фирме, Нил, и ни капли не жалею.
Нил немного помолчал, потом кивнул.
– Тебе виднее, Джей. Значит, так надо.
– Верно. Ну да ладно, не будем об этом, – я махнул рукой и посмотрел куда-то вдаль.
Неужели мне грустно? Нет, нет! Это просто зависть, белая зависть холостяка, находящегося в гостях женатого друга. Но мне нет повода грустить – у меня есть Эмили. Разве нет?
– Не будем. Хотя погоди. Если бросил бизнес, значит, остался без работы? Или теперь сам по себе?
– Пока не знаю. Но скажу тебе, Нил, я и здесь намерен завязать.
Карвер вскинул на меня резкий взгляд.
– Это еще почему?
– Скажу тебе по секрету, Нил, что моя работа – это вроде как игра в казино. Несколько раз за последние два-три года мне крупно повезло, я заработал кучу денег, причем, практически не вкладывая своих. Это означает, что теперь мне пока нужно остановиться. Иначе, проиграю.
– И что планируешь делать? – спросил он.
Я пожал плечами.
– Конкретно пока не думал, но думаю, что немножко отдохну, а потом переквалифицируюсь из брокера и дилера в инвестора.
Карвер покачал головой.
– Я знаю тебя давно, Джей, – проговорил он. – Ты очень деятельный человек, всегда таким был и таким останешься. Мне почему-то сомнительно, что ты удовольствуешься ролью пассивного рантье.
– Поживем-увидим.
В этот момент на веранду вбежал Тоби и требовательно закричал:
– Дядя Джей! Вы обещали поиграть в прятки.
Я хотел было ответить что-нибудь в свое оправдание, но меня опередил Нил:
– Завтра, Тоби, завтра. Дядя Джей, да и я с ним поиграем с тобой завтра, а сейчас нам пора идти по делам.
– Папа, – сказал Тоби, лукаво улыбаясь, – какие дела вечером? Ты меня дуришь. Ну ладно, завтра я от вас не отстану. – С этими словами он умчался обратно в сад.
Нил повернулся ко мне:
– Ну что, махнем к Ридли? Там сейчас, наверное, все наши собрались.
Я поднялся и только повернулся к двери, как раздался телефонный звонок. Нил, не оборачиваясь, крикнул Сьюзан, чтобы она сняла трубку. Трезвон прекратился, и послышалось, как она вполголоса с кем-то разговаривает. Потом выглянула на веранду и сказала Нилу, что его зовут к телефону. Выглядела она при этом очень странно, глаза расширены, если бы у нее не был вид мягкой домохозяйки, я бы решил, что она сильно напугана и озадачена.
– Кому еще я понадобился? Сказала бы, что я уже ушел. Я действительно ухожу с Джеем к Доновану.
– Это Дэвид, и он ужасно напуган. Бормочет что-то странное, не могу понять, – Сьюзан и сама была немного не в себе. Она всегда все принимала близко к сердцу.
– Дэвид? Странно, что ему нужно, – пробормотал Нил на ходу, направляясь на кухню, где стоял телефон.
Я повернулся к Сьюзан и спросил, кто такой Дэвид.
– Дэвид? – переспросила она, растерянно оглядываясь. – Это внук мистера Макферса, нашего соседа. Он живет вместе с дедом. Ему одиннадцать, но он совершенно как взрослый.
Теперь я вспомнил. Мистер Макферс, солидный и крепкий старик лет шестидесяти, жил один с внуком. У него была дочь, но рано умерла то ли от рака, то ли от лейкемии, что, впрочем, одно разновидность другого, жена умерла еще до этого, и у него остался только внук. Как я слышал, отец Дэвида несколько раз наведывался сюда, но только с одной целью – выманить у Макферса денег. Получив в последний раз от ворот поворот, он пропал в неизвестном направлении, чему и Макферс, да и Дэвид, наверняка, были безмерно рады. Макферс всецело посвятил себя воспитанию своего внука, оплачивал его обучение в одной из лучших здешних школ.
– Зайдем к Макферсу, хорошо? – спросил Нил, внезапно появившись на веранде. – Дэвид говорит, что не может разбудить деда. Сьюзан, ты присмотри за Тоби, он здесь где-то в прятки играет. Не знаю, правда, с кем.
Мы вышли на улицу, прошлись немного и свернули к дому Макферса – приземистому, широкому строению с фасадом в стиле готических портиков. Уже стемнело, и у входа в дом и на ограде горели фонари. Мы подошли к воротам, прошли дальше и увидели, что на крыльце сидит мальчик, подперев подбородок ладонями. Услышав наши шаги, он вскочил и кинулся в нашу сторону.
– Мистер Карвер, – закричал он, вцепившись в Нила, – это вы. Дедушка прилег после обеда, сказал, что немного поспит. Прошло уже столько времени, я стал его будить, и не могу, – он всхлипнул. Чувствовалось, что он еле держится, чтобы не заплакать. Нил обнял его за плечи и сказал, что все в порядке, сейчас пойдем и посмотрим, в чем дело. Потом он взглянул на меня с немым вопросом. Я пожал плечами, как бы говоря, что ничего не понимаю. Может, мальчонка что-то напутал, может, Макферс малость перебрал, а, может, хлебнул снотворного. Хотя кто бы стал делать это средь бела дня?
Мы вошли в дом и прошли в дальнюю комнату. Это была не спальня, а его кабинет. Здесь помимо прочего был небольшой диванчик, на котором лежал Макферс, и надо признать, я почему-то сразу понял, что он мертв. Жуткое понимание, даже не знаю, откуда оно пришло, но я был почти уверен в этом. То ли поза была неестественная, то ли в теле чувствовалась неявная скованность, присущая трупам – не знаю. Но главное – его лицо. Оно было перекошено, словно застыла последняя, предсмертная гримаса. Я толкнул Нила локтем, пусть он взглянет первым. Однако, судя по всему, и ему было все понятно.
Нил обернулся ко мне и попросил:
– Джей, ты не проводишь Дэвида на улицу, пусть он пойдет к нам. – А самому мальчику добавил: – Скажешь тете Сьюзан, что я тебя послал, чтобы ты сегодня переночевал у нас. Ладно?
Мальчик кивнул и, схватив меня за руку, потянул на улицу. Когда мы вышли за ворота, я повернулся к Дэвиду и спросил, найдет ли он дом Карвера.
– Конечно, – кинул он мне и побежал в нужную сторону.
Я вернулся в кабинет Макферса. Нил сидел за столом и набирал по телефону номер. Я подошел к Макферсу и хотел проверить пульс на руке и шее, так на всякий случай, но голос Нила меня остановил:
– Не трудись. Как мне кажется, он умер несколько часов назад. – Тут по телефону ему ответили, и он громко произнес: – Джим? Джим Стивенс? Это Нил Карвер говорит. Я тебя не оторвал, надеюсь. Слушай сюда, Джим. Я сейчас в доме Макферса, он мертв. Ты бы приехал сюда как можно раньше. Что? Не знаю, Джим, похоже, просто умер. Да, предупреди полицию, хорошо? Ну, все, жду.
Нам оставалось только ждать. Пока мы это делали, я оглядывал кабинет Макферса. Небольшая уютная комната, уставленная книжными шкафами, в середине – стол с креслами – этакий кабинет частного юриста. Впрочем, Макферс до ухода на покой и был юристом – специалистом по корпоративному праву. Помню, он несколько раз консультировался у меня по поводу некоторых аспектов дивидендной политики и защиты прав миноритариев. Толковый был человек, деловой, умный, хваткий. Даже уйдя на пенсию, все время оставался знатоком своего дела – к нему часто приватно обращались за советом.
– Он когда-нибудь жаловался на сердце? – спросил я Нила. Но тот только пожал плечами.
– Макферс не был особо откровенным человеком, хоть мы и почти соседи. Приветливый – да, но не более того. Но если бы у него были бы проблемы с сердцем, приступы или что-нибудь в этом роде, об этом бы стало известно.
– Что у него с лицом? – произнес я. Я не спрашивал – откуда Нилу это знать, а так, думал вслух.
– Лицевой паралич, – ответил он. – Больше нечему. Такое бывает.
Я покачал головой.
– Сразу у обоих? Ридли болтал, что у миссис Майлз тоже было лицо с гримасой, как он выразился.
Нил не успел ответить. В этот момент мы услышали, как распахнулась входная дверь, и через несколько секунд в комнату ворвался молодой совсем человек в костюме-тройке, шляпе с короткими полями и с чемоданчиком-саквояжем – казалось, что он сошел со страниц книг начала прошлого века, такой у него был старомодный вид. Это был Стивенс, местный врач и одновременно коронер.
Мы с Нилом поднялись навстречу доктору Стивенсу. Он бегло глянул на меня, потом перевел взгляд на Карвера. Тот поспешил нас познакомить. Стивенса мало заинтересовала моя персона, он присел к дивану и раскрыл саквояж.
– Когда вы его нашли? – спросил он тем же беглым тоном, каким был его взгляд.
– Минут двадцать назад, – ответил Нил. – Мы к Ридли Доновану собирались, а тут Дэвид звонит. Говорит, что деда, мол, добудиться не может. Ну, мы сюда и кинулись. Смотрим, а он лежит. Что с ним, Джим?
Стивенс поднял голову и пристально посмотрел на нас снизу вверх.
– Похоже, сердечный приступ. Нужно поговорить с Дэвидом, не жаловался ли дед на что-то, прежде чем лечь. Хотя это ничего не значит – человек может ни на что не жаловаться, лечь и не проснуться.
– Как миссис Майлз? – спросил я.
– Как миссис Майлз, – кивнул врач, задумчиво глянув на меня. Потом он стал собирать обратно в саквояж все, что успел из него достать. – Ну, мне ему уже не помочь. Я звонил шерифу Флойду, думаю, он вот-вот подъедет.
– Вы обратили внимание на его лицо? – спросил я.
Доктор поднялся и пересел на стул.
– Такое трудно не заметить…
– Особенно второй раз за неделю, – добавил я.
Стивенс пристально посмотрел на меня.
– Именно поэтому это довольно странно. Хоть и следов насилия вроде нет, полиции стоит этим заняться.
Словно в ответ на его слова, с улицы послышался шум подъехавшего автомобиля, хлопнула дверца, вторая, и через минуту в комнату вошли двое мужчин – один в штатском, другой – в форме полицейского.
Стивенс захлопнул саквояж и поднялся.
– Что произошло, Джим? – спросил тот, что был в штатском. Я знал его – это был шериф Флойд, немолодой уже крепкий человек с живым лицом и светлыми глазами. Он обернулся ко мне: – Привет, мистер Джей, слышал, вы приехали. Как поживаете?
– Да, вообще-то неплохо, – ответил я, потом опустил глаза на лежавшего на диване Макферса и добавил: – Вот только не успел приехать, а тут такое.
– Бывает, – кинул Флойд в ответ. – Так что с ним, Джим?
Тот пожал плечами.
– На первый взгляд, сердечный приступ. Следов насилия нет, следов уколов тоже не имеется. Но вот лицо…
Флойд опустился на одно колено и стал внимательно рассматривать труп. Потом поднялся и вновь обратился к Стивенсу:
– Он жаловался на сердце?
– Мне – никогда.
Флойд потер подбородок. Потом обернулся к полицейскому:
– Вызови из машины карету и поставь заслон. Скоро об этом станет известно, сбегутся любопытные. Странно, все это, странно, Джим, ты не находишь? Сначала миссис Майлз, теперь Макферс – крепкие, еще не старые, что происходит?
– Думаешь, стоит сделать вскрытие? – спросил Стивенс.
– Непременно. В первую очередь следует проверить на химикаты и электрошок. Поедешь с нами в управление, хорошо?
Стивенс с готовностью кивнул головой. Карвер потер руки и обратился к шерифу:
– Мистер Флойд, если мы больше не нужны, мы пойдем, а то там Сьюзан одна.
– Конечно-конечно, – согласился Флойд. – Если что понадобится, я к вам загляну. Да, а где Дэвид?
– Я отправил его к нам, – ответил Нил. – Пусть пока побудет у нас.
– Правильно. Я наведу справки насчет родственников. Ну, хорошо, счастливо, ребята.
Мы медленно двинулись в сторону дома Карвера. К Доновану уже никто из нас не собирался, на душе было паршиво. Смерть всегда вещь неприятная, даже когда затрагивает кого-то чужого, а когда сталкиваешься с ней вот так лицом к лицу, становится и вовсе не по себе.
Когда мы подошли к дому, я извинился перед Нилом, что не буду заходить, а сразу пойду к себе.
– Не обижаешься?
– Да брось ты! Завтра жду тебя у себя.
Я медленно двинулся по улице в сторону своего дома. Вид Макферса, так по-обыденному лежавшего на диване, так и стоял перед моими глазами. Я никогда не считал себя чересчур чувствительным человеком, некоторые даже могли считать меня черствым, но здесь, в деревне, почему-то все было по-другому. И люди другие, и воздух иной, и отношение ко всему меняется. То, что в обычной, привычной мне, жизни казалось чем-то далеким, не относящимся ко мне, здесь буквально захватывало без остатка. Миссис Майлз я видел всего несколько раз, и лишь однажды разговаривал с ней – на похоронах моих родителей. В городе мне было бы абсолютно безразлично, умерла она или нет, и от чего умерла. А здесь она казалась почти родной. Странное ощущение. Мне еще предстояло с ним свыкнуться, если я намеревался здесь жить.
После скромного ужина я вышел на веранду, захватив бутылку виски, стакан и лед. Откуда-то издалека доносился неясный шум – это городок жил своей вечерней жизнью, люди ходили друг к другу в гости, кто-то направлялся в бар отдохнуть после рабочего дня или просто пообщаться со знакомыми, женщины выходили подмести дворики и застревали часами, сплетничая и обсуждая события, которые часто их вообще не касались, дети бегали по улицам взад-вперед, норовя подольше не попадаться на глаза своим мамашам, чтобы не позвали домой. Тихая, спокойная, незамысловатая жизнь текла себе своим чередом.
Зазвенел мобильный, и мы недолго поговорили с Эмили. Она все еще подшучивала над моим приездом в провинцию, но уже не так, как раньше – видимо, начинает постепенно свыкаться с мыслью, что это не просто блажь на меня нашла, а мне действительно здесь хорошо. Между делом я рассказал ей про два непонятных сердечных приступа, она сочувственно поцокала языком и пожелала мне всего хорошего, пообещав приехать как можно раньше.
Я плеснул себе еще порцию виски, бросил в стакан два кубика льда и отпил глоток. Делать ничего не хотелось, спать тоже, и я стал планировать завтрашний день. Часы, стоявшие в холле, пробили десять вечера, когда я услышал, как скрипнула боковая калитка, и послышались негромкие шаги. Еще несколько шагов, и из-за угла дома показалась неясная фигура.
– Я не помешаю, Джей? – спросил низкий мужской голос. Я сразу узнал его. Этот голос принадлежал Элу Филандеру, здешнему банкиру, если можно назвать таковым управляющего крошечным отделением филадельфийского банка со штатом в два человека и занимающегося исключительно выдачей пособий и денежными переводами. Филандер был крепкий мужчина сорока пяти лет с темными коротко стриженными волосами. Он некоторое время проработал в Филадельфии, в головном офисе банка, но городская жизнь ему не нравилась, и когда банк открыл здесь свое отделение, тут же постарался устроиться сюда. Я даже подозревал, что Филандер приложил руку к идее открыть здесь отделение. Филандер был одним из тех, с которым я старался сталкиваться меньше всего, когда приезжал к родителям, так как он постоянно пытался заговаривать на банковские и финансовые темы – как раз то, от чего я пытался отдохнуть.
– Вовсе нет, – ответил я и встал. Веранда была неярко освещена, и когда Филандер поднялся на нее, я увидел, что он неважно выглядит. – Садись. Я сейчас принесу стакан, – Он был значительно старше меня, но мы всегда были на «ты», сколько себя помню.
Филандер протянул мне руку.
– Не откажусь. Рад тебя видеть. Но я точно не помешал?
Я махнул рукой и направился на кухню. Когда я вернулся, Филандер сидел в плетеном кресле, разглядывал бутылку виски и как-то странно мялся. Он был из тех людей, которым скрывать свои эмоции удавалось с обратным результатом – любое его движение выдавало волнение, радость или возбуждение лучше всего именно тогда, когда он пытался это скрыть.
Поэтому я молча плеснул виски со льдом и протянул ему стакан. Если он пришел опять поговорить на ночь глядя о техническом анализе и о котировках акций я вежливо выпровожу его вон. Как оказалось, угнетало его совсем иное. Потому он и казался таким озабоченным.
– Ну, как обстоят дела, Эл? – спросил я, чтобы завязать разговор. – Еще не надумал вернуться в город?
Филандер выпил виски наполовину, взглядом знатока посмотрел на оставшееся в стакане и довольно кивнул.
– Замечательный виски. Теперь кругом только зерновой, а у тебя солодовый – просто прелесть. А что касается твоего вопроса, то нет, в город не собираюсь. А зачем? Здесь у меня два работника и полная свобода. А там? Никакой свободы и постоянная борьба за занимаемое место. К черту! Ну, а ты?
– В смысле?
Филандер махнул рукой.
– Ладно тебе. Ридли мне проболтался, что ты не просто приехал, а хочешь остаться надолго. Это правда?
– Не знаю пока. Может быть.
– Но я пришел не для того, чтобы задавать тебе эти вопросы.
Я пристально посмотрел на него. Меня это не удивило – простой разговор насчет обычных дел не привел бы Филандера в такое смятение.
– Говори, Эл, – сказал я. – Что-то случилось?
Филандер еще немного помялся, потом поднял глаза и произнес:
– Нил рассказал, что ты был сегодня, когда нашли Макферса. Это так?
Я кивнул.
– Не просто был, когда нашли. Это я с Нилом Карвером его нашли. Точнее, внук Макферса вызвал нас, потому что не мог его добудиться.
– Неважно. Ты мне скажи, а что доктор Стивенс сказал по поводу смерти Макферса? – Филандер продолжал постепенно подходить к основной теме разговора.
– Сердечный приступ, – ответил я. А потом добавил: – Но Стивенс с Флойдом все-таки решили провести вскрытие. Слишком уж неожиданная смерть. Разумеется, никто не подозревает Дэвида, но он всего лишь ребенок, мог ненадолго выйти… Ну ты понимаешь. Макферс был богатым человеком, я бы посоветовал полиции покопаться в его родственниках и окружении. Деловом окружении. Или бывшего зятя тряхнуть.
– Налей-ка мне еще, если можно, Джей, – попросил Филандер. Я исполнил его просьбу, после чего Эл, немного помявшись, продолжил: – Дэвид тут ни при чем. И никто другой тоже. Тут что-то другое, Джей. Подумай сам.
Я посмотрел на него – мне было неясно, то ли он действительно что-то знает насчет смертей, то ли просто хочет почесать языком.
– Эл, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.
Филандер покачал головой.
– Два еще не совсем старых человека внезапно умирают от сердечного приступа. Тебе это не кажется странным?
– И не только мне, – сказал я, умолчав про выражение лица Макферса, иначе Филандер и за это уцепится. – Я ведь уже сказал, что шериф Флойд и доктор Стивенс хотят произвести вскрытие тела Макферса. Значит, и у них возникли подозрения.
– Ага. Только они, возможно, подозревают банальное преступление, а здесь все не так просто, – Филандер склонился прямо к моему лицу, и мне стало не по себе. Более того, мне он стал надоедать. Я не люблю пустопорожнюю болтовню на темы, о которых не имею никакого представления. Поэтому я намекнул Филандеру, что если ему есть что сказать конкретного, то пусть говорит, а еще лучше – пусть скажет это Флойду, а если нет, то пусть катится к черту.
– Я уже говорил с шерифом, Джей. Я посоветовал ему покопаться в прошлом обоих, потому что мне ясно, что они натворили что-то такое, за что теперь их постигла кара. Есть такие сферы, где бессильны человеческие познания.
Ну, вот и договорились до религии, дальше на очереди мистика и все такое прочее. Этого я уже выносить не хотел.
– Знаешь, Эл, тебе лучше заниматься своими делами. Я тоже верю в Бога, но, видимо, недостаточно, чтобы поверить в некую карающую силу, из-за которой человек может просто так вот взять и умереть.
Филандер не был обескуражен, но и обрадованным он тоже не выглядел. Он стал сильно тереть нос своими длинными тонкими пальцами, потом словно очнулся и горячо заговорил:
– Джей, я вовсе не хочу сказать, что знаю это точно. Точнее говоря, э-э… почти знаю, что это так.
– С чего это ты взял? Ты что-то знаешь, почему они умерли?
– Ничего я такого не знаю. Но мне достаточно того, что я знаю, отчего они МОГЛИ умереть. И… я, пожалуй, кое-что знаю. Хотя, нет, не будем об этом. И вообще, я не говорил о Боге.
Выслушав эту бессвязную речь, я понял, что говорить дальше было бесполезно. Где-то вдали завыл шакал, его вой подхватил второй, третий. Я подумал, что пора на боковую.
– И что тебе ответил Флойд?
Филандер махнул рукой и поднялся. Неужели желание от него избавиться было столь явно написано на моем лице?
– Сказал, что обязательно проверит, но, скорее, поверит в двойное убийство, нежели во что-то другое. Ладно, я пошел, Джей. Спокойной ночи. Увидимся.
Он ушел, ярко освещенный взошедшей луной. А я еще долго сидел на веранде, думая то о миссис Майлз и Макферсе, то об Эмили и наших отношениях, то о своем будущем. Так и не придя ни к чему конкретному ни по одному пункту, я отправился спать.