Глава 2
Марина Сергеевна и другие
– Эта справка, – майор поворачивается к суду, – была нами составлена, когда преступник еще не был задержан и изобличен. Она была первым документом в материалах, которые уголовный розыск впоследствии передал прокуратуре, и не предназначалась для публичного чтения.
В период с тысяча девятьсот пятьдесят девятого года по настоящее время в городе Москве неизвестным преступником совершено шесть краж, похищено денег на общую сумму в двадцать шесть тысяч рублей. Есть основания предполагать, что все преступления совершены одним и тем же человеком. Кражи объединяет – берут только деньги, и всегда крупные суммы, всегда берут, так сказать, чисто, без взлома и отжима замков. Ни в одном из случаев уголовному розыску не удалось напасть на след преступника или получить хотя бы приблизительные его приметы. Обнаружение и изобличение такого человека связано с большими трудностями и риском, так как есть основания предполагать, что в случае опасности разоблачения данный преступник может пойти на убийство.
Двенадцатого сентября в «Известиях», – продолжает читать майор, – была опубликована заметка о розыске Инюрколлегией некоего Балясина Владимира Ивановича. Установлено, что в редакцию газеты звонил мужчина и интересовался адресом Балясина, объяснял, что приходится дальним родственником и хочет его поздравить с получением наследства. Считаем целесообразным ввести в окружение Балясина одного или двух сотрудников розыска, так как не исключена возможность, что разыскиваемый нами преступник попытается похитить полученные Балясиным деньги.
К вечеру погода испортилась окончательно, и отдыхающие собрались в холле. Красные кожаные кресла и низкие диванчики стояли вдоль стен; отдыхающие лениво рассаживались на них и разглядывали вновь прибывших. Делалось это так серьезно и обстоятельно, словно всем предстояло кругосветное путешествие, где жизнь каждого будет зависеть от мужества товарища.
Марина спускалась с лестницы и уже готова была ступить на черный квадрат холла, когда оценила ситуацию.
– Стоп, – сказала она, поставила ногу назад на ступеньку и повернулась к Семину, – опасно для жизни.
Валентин Петрович взял Марину под руку.
– Уже поздно, Марина Сергеевна, только вперед, – сказал он и повел ее по диагонали через холл.
Марина увидела двух особ, которым улыбалась днем в столовой, и сказала:
– Добрый вечер.
Не ожидая ответа, она перевела взгляд дальше.
Мужчина в вельветовом костюме встал и поклонился.
– Добрый вечер. – Марина изобразила улыбку, которую держала для поклонников.
– Добрый вечер! – повторил мужчина. – Очень рад познакомиться. Миронов. Сергей Иванович Миронов. – Он опять поклонился. – Актер. Точнее, киноактер.
– В каких фильмах вы снимались, Сергей Иванович? – спросил Семин.
– Видите ли, я актер характерный, – ответил Миронов, запинаясь, – не герой, в общем. С другой стороны, и не Филиппов, хотя по внешним данным говорят, что похож. – Он провел длинными пальцами по лицу. – В кинематографе работать довольно сложно.
Неожиданно в холле зазвучала музыка, белобрысый парень крутил микшер «Спидолы».
– Четвертая симфония Чайковского, – сказал Семин, прислушиваясь. – Ленинградский оркестр под управлением Мравинского. – Он повернулся к Марине: – Вы слышали в исполнении ленинградцев Седьмую симфонию Шостаковича?
Марина начала вспоминать.
«Спидола» взвизгнула, истово забормотала, затем низкий голос Клавдии Шульженко предложил:
– «Возьми гитару…»
– Громче, пожалуйста, – попросил кто-то.
Семин качнулся и снизу вверх заглянул Марине в лицо:
– Вы не обидитесь, если я приглашу вас танцевать?
Несколько минут танцевали одни, но, когда Шульженко отложила гитару и запела «Синий платочек…» – по холлу кружилось уже несколько пар. Марину грубо толкнули, она посторонилась, почувствовала запах перегара – он шел от кряжистого парня, который задиристо смотрел вокруг.
– Извинитесь перед дамой, – сказал Семин, загораживая парню дорогу.
Расстегнутый пиджак висел на широких плечах парня, узел галстука был сдвинут в сторону.
– Я тебя отлуплю.
– Естественно, но лучше извинитесь, – ответил Семин.
– Сначала отлуплю.
Парень наклонился вперед, тяжелые руки свободно повисли вдоль тела. Семин хотел схватить его за плечо, но быстро отдернул протянутую было руку, и кулак парня рубанул воздух.
– Смешно? – Семин продолжал загораживать ему дорогу.
– Сейчас я проучу… – Парень усмехнулся и оглядел зал. Лицо его стало совсем трезвым.
Семин воспользовался тем, что он посмотрел в сторону, без замаха, почти неуловимым движением правой ударил его в живот и ловко завернул руку за спину. Отдышавшись, парень посмотрел не на Семина, а почему-то на Миронова, который, не поднимая головы, все еще возился с сигаретой.
Несколько мужчин, мешая друг другу, схватили парня за плечи, кто-то даже схватил за волосы, и выволокли его из холла.
– Извините, Марина Сергеевна, я сейчас вернусь! – Миронов нерешительно улыбнулся и пошел к лестнице.
Он быстро прошел по коридору, открыл дверь своего номера, надел пальто, открыл окно и выглянул на улицу. Потом вернулся к двери, запер ее, выключил свет, сел на подоконник, перекинул ноги на улицу, повис на руках и легко спрыгнул на талый снег. Он обогнул темное здание пансионата и вошел через служебный вход. В кухне уже никого не было, и он беспрепятственно прошел через нее, остановился у двери, из-под которой виден был свет, и прислушался.
– Хватит, отпустите его. Ну, выпил малость, с каждым бывает!
– Нет уж, товарищи, давайте доводить дело до конца!
В холле – а дверь, у которой стоял Миронов, вела в холл – решалась судьба задержанного. Голоса за дверью стали стихать, видно, ажиотаж прошел и мужчины возвращались на свои места. Послышались шаги, дверь скрипнула и отворилась. В ярком четырехугольнике света стоял недавний противник Семина.
– Виктор, – позвал Миронов и затянулся папироской так, что огонек осветил его лицо. – Подойди-ка.
Парень подошел, присмотрелся, молча достал пачку «Беломора» и закурил. Когда Миронов, предварительно сняв в своей комнате пальто, вернулся в холл, танцы были в полном разгаре.
Миронов спустился с лестницы и, растерянно улыбаясь, стал боком протискиваться к Марине Сергеевне и Семину, которые беседовали около окна. Он хотел было подойти, но раздумал и остановился неподалеку: ждал, когда окликнут, и обдумывал, что его насторожило в недавнем инциденте.
Во-первых, конечно, появление Виктора, который мог при всех окликнуть. Но это не главное: сейчас, когда удалось перекинуться парой слов наедине, присутствие Виктора облегчало задачу. Старик Балясин, конечно, не сказал сыну о деньгах. А что главное? Что его, Миронова, насторожило? Что он тогда увидел, а сейчас забыл?
Он стал, покачиваясь в такт музыке, вспоминать.
Разговаривал с Семиным о кинематографе. Зазвучала музыка. Танцы. Марина Сергеевна хотела что-то спросить. Появился Виктор. Ссора. Семин встал… Да, Семин встал перед Виктором. Походка профессионального спортсмена… отвлекающий ложный выпад… Потом удар в солнечное сплетение и захват руки Виктора на перелом. Может, чудится?
– Сергей Иванович, куда же вы пропали?
Миронов увидел, что его зовет Марина, и поспешил к ней и Семину.
Балясин сидел на кровати и разглядывал пачку денег. Сто двадцать новеньких сторублевок. Можно было бы и накопить лет за десять. Это если не пить и не есть. Он положил деньги на одеяло, обхватил плечи руками и растерянно оглядел комнату. Витька вернулся… Где теперь прятать? От своего, не от чужого. Балясин поднялся, подошел к двери и опять оглядел комнату, потом двинулся по кругу, останавливаясь то у кровати, то у облезлого шифоньера, то у старинного комода. Пять шагов – и снова у двери, еще пять – потом еще. Он посмотрел на большой ящик с коричневыми кусками хозяйственного мыла, который завхоз притащил сюда год назад. Балясин быстро вынул несколько скользких кусков, завернул деньги в тряпку, сунул их в ящик и положил мыло на место. Затем снова хитро улыбнулся, подвинул ящик в угол и поставил на него ведро с мусором.
Балясин потер зябнувшие руки, отпер дверь и подошел к столу, чтобы взять кружку и сходить за чаем. При этом он ненароком взглянул в окно, между неплотно задернутых занавесок мелькнуло лицо. Он выронил кружку, бросился к двери и, навалившись на нее худым плечом, быстро повернул ключ и заставил себя снова посмотреть в окно. За мокрым стеклом опять что-то мелькнуло. Балясин судорожно отдернул занавеску. Нависая над окном, раскачивалась ветка ели… Он смотрел на нее долго и завороженно и тоже стал раскачиваться. По стеклу скользили капли талого снега, слезинка проскочила по морщине Балясина, повисла на усах, и он подхватил ее языком. Кузнец пробил девять раз. Балясин взглянул на часы и вытер ладонью лоб.
За окном раздались голоса, он задернул занавеску, оделся и вышел на улицу.
– Добрый вечер, – услышал он и уступил дорогу высокой стройной женщине и хорошо одетому мужчине.
Он вспомнил, что фамилия этого мужчины Семин и работает тот в каком-то министерстве.
Он свернул за угол и столкнулся с высоким худым мужчиной в поношенном летнем пальто, который, как и Балясин, шел, втянув голову в плечи. Они молча разошлись. Балясин посмотрел на мужчину и попытался вспомнить его фамилию, но не смог и заспешил к своему окну.
Мокрый снег под окном был затоптан, окно светилось: забыл выключить свет! Балясин схватился негнущимися пальцами за раму и, тяжело поднявшись, заглянул в окно. Сколько он ни вглядывался, та часть комнаты, где стоял ящик с мылом, видна не была.