Глава I. Сущность государства и права
1.1. Современное учение о понятии государства и его признаках
На протяжении тысячелетий одной из центральных задач юридической науки является постижение сущности государства.
В современном правовом учении выделяют три ключевых подхода к пониманию такого сложного публично-политического феномена как государство: 1) классический, согласно которому государство есть совокупность народа, власти и территории; 2) юридический, представляющий государство в качестве правовой организации и деятельности власти; 3) социологический, описывающий государство с точки зрения политической организации общества разделенного на классы или иные социальные группы[32].
Иногда государство определяют в узком и широком смысле. В первом случае оно выступает в качестве политического аппарата управления людьми, а во втором – служит идеальной моделью публичного господства, структурными элементами которого являются законы, политическая власть, население, территория, армия и правоохранительные органы [33].
Для того чтобы разобраться в плюрализме теоретических доктрин объясняющих природу государства, следует выявить наиболее устойчивые признаки его бытия. Среди них можно назвать: основные первичные (народ, особая публичная власть, территория, суверенитет и духовное единство населения) и основные вторичные (монополия на легитимное насилие и налогообложение, законотворчество, безопасность державы, сила государственного влияния) признаки государства[34].
Без народа нет, и не может быть государства, ибо оно в первую очередь представляет собой союз лиц, объединенных правом. Вне человеческого измерения исчезают категории добра и справедливости, легального и преступного, политического и юридического.
По мнению И. А. Ильина, народ состоит из множества личностей населяющих определенную территорию и подчиняющихся единой правовой власти[35].
Эта власть является государственной. Она принадлежит особому слою людей (бюрократам), которые непосредственно не участвуют в материальном производстве общества, но занимаются вопросами перераспределения его благ. Государственные служащие всех степеней и рангов составляют сословие профессиональных управленцев консолидирующихся в органах и учреждениях, обеспечивающих возможность систематического применения принуждения. Такими органами являются полиция, армия, администрация, суд и др. Государственная власть не принадлежит всем членам общества, она стоит над ними особняком, контролирующим и направляющим его развитие с помощью силового механизма реализующего волю господствующего слоя, класса, группы лиц, монарха или другого единоличного диктатора.
Государственная власть имеет территориальные пределы своего распространения. Под территорией государства принято понимать часть земного шара (включающего внутренние и территориальные морские воды на расстоянии до 12 морских миль от наибольшей точки отлива) ограниченного вертикальными воздушными (атмосферными) пределами на высоту до 100 км, а также недра до технически доступной глубины, земли посольств, авиационные, космические и морские суда.
Вместе с тем, не все государства придерживаются данного правила, выработанного обычаями международного публичного права. Так, Бразилия заявляет, что ее суверенитет распространяется на 600 морских миль от собственного побережья.
Кроме того, на Земле существуют территории, не принадлежащие ни одной из стран мира – это Антарктида и Мировой океан. Ряд государств пытается поставить вопрос об их разделе, например США.
Скорее всего, в середине XXI века, ведущие космические державы (Соединенные Штаты, Китай и др.) постараются установить свой суверенитет над лунной территорией, ныне считающейся достоянием научного исследования всей человеческой цивилизации.
Понятие «суверенитет» принято толковать, как свойство государственной власти быть независимой ни от какой другой власти, как внутри государства, так и за его пределами, т. е. обладать абсолютным правовым верховенством. Признаками суверенитета являются: 1) издание законов, адресуемых всем без исключения подданным и учреждениям государства; 2) решение вопросов войны и мира; 3) назначение должностных лиц; 4) действие в качестве высшего суда в последней инстанции; 5) осуществление помилования; 6) комплектование собственной армии.
Признаком суверенитета является также отсутствие ответственности его носителя, перед кем бы то ни было, а также возможность устанавливать чрезвычайное положение. «Иначе говоря, тот, кто устанавливает нормы, должен быть правомочен их менять и нарушать, без этого никакой подлинной независимости, полновластия, верховенства нет и не будет»[36]. Причём, суверенное государство может приостанавливать действие права в силу своего права на самосохранение.
По-существу, суверенитет государства есть суверенитет его элиты, так называемого политического класса, контролирующего собственность на природные ресурсы, капитал и систему бюрократического управления.
«Государство до тех пор действительно государство, – пишет В. В. Иванов, – пока оно во внутренних делах эффективно подавляет все конкурирующие силы, а во внешних – утверждает себя в качестве равноправного конкурента. …Самый надёжный способ претендовать на суверенитет – всячески вмешиваться в дела других государств (других политических организаций, претендующих на суверенитет), навязывать им свою волю. Тех, кто делает это систематически, и тем более тех, кто имеет «»сателлитов», «клиентов», именуют державами. Те державы, которым удаётся диктовать другим державам, называются сверхдержавами»[37].
Результатом и логичным развитием отрицания идеи суверенитета государства, либо его ограничения является основание «для индульгенции агрессоров, которые пытаются представить себя защитниками общих интересов всего населения земного шара»[38].
И. А. Ильин считал, что государство невозможно, если у его населения нет духовного единства, всеобщего интереса, способствующего совместному труду и сосуществованию на благо друг друга[39]. Поэтому отсутствие государственной идеологии скрепляющей нацию в единый политический «кулак» всегда приведет страну к катастрофе распада или гражданской войне.
Государство считается единственным источником права на легитимное насилие. Только оно может в рамках закона использовать силу оружия против своих граждан[40].
Для содержания разветвленного административного аппарата, государство пользуется монополией на изъятие налогов и сборов.
Догосударственное общество не знало налогов с населения, которые становятся возможными лишь в условиях частной собственности. В Древневосточных державах, Античных государствах и Средневековых королевствах налоги носили не развитый и случайный характер. Как правило, они уплачивались в натуральной форме. И лишь с XVI века безвозмездные отчисления в казну приобрели преимущественно денежный характер.
В формальном плане государство материализуется в законодательстве (праве), в котором выражается воля политически и экономически господствующего класса, социальной группы или единоличного правителя. «Право служит государству, нуждающемуся в нем как в орудии политического властвования и осуществления определенных политических целей. Связь между правом и государством носит двусторонний характер, – пишет И. А. Иванников, – они обуславливают друг друга и находятся в тесной взаимосвязи и взаимодействии. Связь государства с правом неразрывна»[41].
Государствам всегда приходится заботиться о собственной безопасности, которая предполагает для него территориальную целостность, политико-правовую, социально-экономическую, экологическую и культурною устойчивость[42].
«Политико-правовая безопасность предполагает недопущение насильственного изменения правового статуса государственной территории (оккупация, государственный переворот и т. д.)
Территориальная целостность – это признак устойчивого суверенного государства, суверенной политической власти. Обеспечение территориальной целостности требует в критических ситуациях мобилизации всех сил государства. Территориальная безопасность обеспечивается государством через реализацию его внешних функций.
Социально-экономическая безопасность – это недопущение превращения территории страны в сырьевой и энергетический придаток других стран, либо в рынок сбыта низкосортной продукции. Огромным достижением политической элиты Советской России было то, что она могла создать в стране самодостаточную экономику. В настоящее время экономической безопасности угрожает организованная преступность, контролирующая многие рынки, банки, предприятия.
Экологическая безопасность территории государства – предотвращение загрязнения окружающей среды (воды, почвы, воздуха).
Культурная безопасность государства предполагает недопущение навязывания чуждых народу ценностей и образа жизни»[43]. Ведь фундаментальные этнические особенности, даже такие, как способ питания, характер производства и поведенческие реакции, генетически предопределены[44]. Поэтому принуждая человека к отказу от собственной культуры, мы ставим его в условия «гуманитарного эмигранта», и тогда, согласно правилу геногеографии, будет действовать правило этногенетики: «новая среда – новые болезни», но уже на более глубинном уровне – лишение народа коренной культуры приводит к разрушению генетического равновесия и разрушению его генофонда. Так, колониальная Конкиста испанцев в Новом Свете (Центральной и Южной Америке) принесла индейцам массовую гибель, уничтожившую уникальные цивилизации ацтеков и инков[45].
Таким образом, «государственная безопасность – это совокупность мер компетентных институтов государства, обеспечивающих защиту формы государства и жизненно важных – экономической, политической, правовой и духовной – системы общества, а также его экологии от внутренних и внешних угроз в рамках государственной территории»[46].
Эффективное функционирование государственной власти направленное на поддержание состояния безопасности невозможно без обладания силой публичного воздействия. «Главный источник силы государственной власти, – писал Г. Ф. Шершеневич, – сочувствие населения, основанное на сознании необходимости государственного порядка и на одобрении настоящей формы государственной организации»[47]. Слабое государство не способно обеспечивать свой суверенитет. Как правило, оно существует лишь формально, а на практике его подменяют иные структуры, чаще всего криминальные сообщества, правительства других государств, родоплеменные союзы, кланы и т. п. Поэтому роковым заблуждением, является утверждение о том, что в полной мере права и свободы человека и гражданина могут быть реализованы в государствах, не обладающих рычагами властного воздействия на общество. Реальная свобода всегда рождается, развивается и репродуцируется силой, устраняющей негативные воздействия рабского закабаления людей посредством преступной, экономической, военной или иной деятельности. «Сила составляет фактическое основание власти. Власть, прежде всего, держится силой. Она не может быть верховной, если она не преобладает над всеми, – отмечает Б. Н. Чичерин. – Если известное лицо не в силах установить в государстве порядок и вынуждать исполнение своих решений, то оно не в состоянии исполнять свои обязанности, как орган государства. Права же даются ему для исполнения обязанностей. Поэтому оно теряет право, как скоро оно не в состоянии исполнять свои обязанности»[48].
Наряду с основными первичными и вторичными признаками государства, в юриспруденции выделяют не основные (факультативные) признаки государства: государственный язык, наличие национальной валюты, символика государства и признание международным сообществом[49].
Государственный (официальный) язык используется в законотворчестве, делопроизводстве, обучении, армии и т. д. В стране может быть несколько государственных языков. В ряде государств различают понятия «официальный» и «государственный» язык. Например, в Швейцарии, по Конституции, официальными языками являются немецкий, французский, итальянский, а государственными – немецкий, французский, итальянский и ретороманский.
В Люксембурге признаются два государственных языка – немецкий и французский. Причем, действует правило в соответствии с которым, если тексты законов на французском и немецком языках не совпадают, то применяется французский вариант.
Национальная валюта представляет собой денежный эквивалент, используемый на территории государства для расчетов и платежей.
Символами государства являются его герб, гимн, флаг, государственная печать, иногда девиз (например, во Франции: «Свобода, равенство и братство»; в Алжире: «От людей и для людей»; в Анголе: «Единство обеспечивает силу»; в Андоре: «Добродетель, Единство, Сила»; в Белизе: «Я процветаю в тени»; в Бельгии: «Единство даёт силу»; в Бразилии: «Порядок и прогресс»; на Багамских островах: «Вперёд, вверх, далее вместе»; в Брунее: «Всегда служить под водительством Бога»; в Венесуэле: «Бог и Федерация»; в Гватемале: «Расти свободно и богато»; в Греции: «Свобода или смерть»; в Ираке и Иране: «Аллах акбар! (Бог велик!)»; в Доминиканской Республике: «Бог, Страна, Свобода»; в Замбии: «Одна Замбия – одна нация»; в Испании: «Дальше предела»; в Камбодже: «Нация, Религия, Король»; в Кении: «Давайте работать вместе»; в Монако: «С божьей помощью»; в Непале: «Мать и Родина дороже небесного царства»; в Голландии: «Я выстою»; в Фиджи: «Чти Бога и честь королевы»; в Чехии: «Правда восторжествует»; в КНДР: «Процветающая и великая страна»; в Республике Корея: «Благо всего человечества»; во Вьетнаме: «Независимость, Свобода, Счастье») и т. д. Советская Россия (РСФСР и СССР) на гербе использовала девиз трудового интернационала: «Пролетарии всех стан, соединяйтесь!» У современной Российской Федерации отсутствует свой девиз. В качестве вариантов можно предложить следующие: «Не в силе Бог, а в правде!»; «За правду, свободу и честь»; «Честь и свобода – путь нашего народа!» и т. д.
Признание государства международным сообществом означает легитимацию его по отношению к другим державам. В современном мире существует множество непризнанных государств (например, Северный Кипр, Тайвань, Приднестровская Молдавская Республика, Нагорный Карабах и т. д.), обладающих суверенитетом на своей территории.
Таким образом, синтезируя выше приведенные признаки государственности, следует сделать вывод, что государство – это исторически сложившаяся суверенно-правовая организация концентрированной политической власти, обладающей силой, способной официально представлять интересы всего общества (народа, нации, национальностей, классов, слоев, социальных групп) в рамках определенной территории.
1.2. Содержание категории «право»
Проблема правопонимания в юридической науке практически и теоретически является неразрешимой, так как ее постижение во многом связано с анализом исключительно субъективных представлений человеческой морали, религии, психологии, философии или государственной идеологии. По мнению французского теоретика права Ж.-Л. Бержеля, «дать точное и лаконичное определение праву представляется невозможным»[50]. Обусловлено это тем, что сам «термин «право» моралистами, богословами и некоторыми философами понимается в смысле «справедливого» и «справедливости», тогда как для юристов этот термин означает комплекс «юридических нормативов и правил»»[51].
Так, еще Аристотель рассматривал право как справедливость, которую он делил на два вида: 1) арифметическую и 2) геометрическую справедливость. Арифметическая справедливость должна применяется среди равных людей и основывается на принципе талиона (равное за равное). Геометрическая справедливость, напротив, действует между неравными людьми, ибо, уравняв их в правах, считает Аристотель, мы придем к наивысшей несправедливости. Ведь, нельзя же мужчину заставлять вынашивать детей, а беременную женщину работать на рудниках и т. д.[52]
На заре становления Средневековья, в процессе обоснования и проповеди теологических воззрений раннего христианства Аврелий Августин обращался не только к сакральным, но и к правовым вопросам. При этом основополагающее значение в его подходе к праву занимают рассуждения о восходящем к богу нерушимом вечном законе, действующем и в области человеческих отношений. Правовая позиция Августина отчетливо обнаруживается в тех случаях, когда он рассуждает об обязанностях, налагаемых законами естественными, божественными и человеческими. Этим законам надлежит подчиняться, но люди их часто преступают. И все же, подчеркивает он, люди не в состоянии нарушить действие высокого и вечного закона, имеющего дело с «вещами как они есть». Августин считал юридические соображения настолько неотъемлемой частью своих общерелигиозных и мировоззренческих представлений, что нередко включал обсуждение и толкование правовых вопросов в свои молитвенные обращения к церковной пастве[53].
Представления Августина о праве в ряде моментов сходны со взглядами римских стоиков, юристов и Цицерона, в частности с их трактовкой «естественного права». Учение о «естественном праве» как идеальной норме человеческих отношений и одновременно как всеобщем законе, вытекающем из неизменного порядка природы и всей вселенной, вполне согласовывалось с христианско-теологическими представлениями Августина о едином богоустановленном порядке, господствующем в природе и человеческих отношениях[54].
Вечный закон как выражение божественного разума и воли определяет естественный порядок и, следовательно, естественное право. Тем самым естественное право в учении Августина возводится к богу и носит теономный характер. «Кто иной, как не Бог, – риторически вопрошает Августин, – вписал в сердца людей естественное право». Примечательно, что Августин, разделяя представления ряда предшествующих «языческих» мыслителей (Платона, Цицерона и др.) о естественно правовом принципе как воздаянии каждому ему принадлежащего, в то же время подвергал этот принцип христианско-теологической переработке, поскольку именно христианский бог выступает у него источником этого правового принципа. С этих позиций он расходится и с цицероновской характеристикой народа как соединения многих людей, связанных между собой «согласием в вопросах права» и общим правопорядком. В языческом обществе и у языческих народов, согласно Августину, бог не воздает каждому ему принадлежащего, и там, следовательно, нет ни подлинного права и закона, ни народа как правовой общности[55].
Согласно другому теологу Римской Католической Церкви Фоме Аквинскому, все законы связаны между собой нитями субординации. Пирамиду законов венчает вечный закон – универсальные нормы, общие принципы божественного разума, управляющего вселенной. Вечный закон заключен в боге, тождественен ему; он существует сам по себе, и от него производны иные виды законов. Прежде всего – естественный закон, который есть не что иное, как отражение вечного закона в человеческом разуме, в сознании мыслящих существ. Естественный закон предписывает стремиться к самосохранению и продолжению рода, обязывает искать истину (бога) и уважать достоинство людей[56].
Конкретизацией естественного закона служит человеческий (позитивный) закон. Его предназначение – силой и страхом принуждать людей (создания по природе не совершенные) избегать зла и достигать добродетели. В отличие от закона естественного человеческий (позитивный) закон – это императив с меняющимся содержанием. Нормы человеческого закона могут быть в разных странах весьма не схожими. То, в чем они оказываются одинаковыми, образует «право народов». Специфическое в них интегрируется в «право граждан» каждого отдельного государства[57].
Божественный закон содержится в Библии. Он необходим людям по двум причинам.
Во-первых, человеческий (позитивный) закон не способен полностью истребить зло.
Во-вторых, из-за несовершенства человеческого разума люди сами не могут прийти к единому представлению о правде; помочь им достичь его и призвано такое авторитетнейшее в глазах христиан руководство, как Библия.
В целом, право для Фомы Аквинского есть справедливость, а справедливость заключается в постоянном стремлении воздавать каждому свое, как об этом учил Христос.
Несколько по иному на природу права посмотрел Т. Гоббс. В основу своей юридической теории он поставил представления об эгоистичной природе человека, обуреваемого жадностью, страхом и честолюбием. Поэтому «человек человеку – волк». Отсюда фатальная неизбежность в обществе «войны всех против всех». Иметь «право на все» в условиях такой войны – значит фактически не иметь никакого права ни на что. Это бедственное положение Т. Гоббс называет «естественным состоянием рода человеческого».
Вместе с тем, в природе людей заложены не только силы, ввергающие человечество в вечное противостояние, отмечает он. Людям исконно присущи и свойства совсем иного плана; они таковы, что побуждают индивидов находить выход из столь бедственного естественного состояния. Прежде всего это страх смерти и инстинкт самосохранения, доминирующий над остальными страстями. Заодно с ними выступает естественный разум, т. е. способность каждого здраво рассуждать о позитивных и негативных последствиях своих действий. Инстинкт самосохранения сообщает первый импульс процессу преодоления естественного состояния, а естественный разум подсказывает людям, на каких условиях они могут данный процесс осуществить. Эти условия (их и выражают предписания естественного разума) суть естественные законы.
Главный, самый фундаментальный естественный закон гласит: необходимо стремиться к миру и следовать ему. Все прочее должно использоваться лишь в качестве средств достижения мира. Важнейшим среди них является отказ каждого от своих прав в той мере, в какой этого требуют интересы мира и самозащиты (второй естественный закон). Отказ от права совершается большей частью перенесением его по договору на определенно лицо или на некоторую группу лиц.
Из второго естественного закона вытекает третий: люди обязаны выполнять заключенные ими соглашения; в противном случае последние не будут иметь никакого значения.
В третьем естественном законе содержится источник и начало справедливости.
Кроме указанных трех, есть еще 16 естественных (неизменных и вечных) законов. Все они резюмируются в одном общем правиле: не делай другому того, чего бы ты не желал, чтобы было сделано по отношению к тебе.
Сколь ни внушительна роль естественных законов, однако они сами по себе к исполнению не обязательны. Превратить их в безусловный императив может только сила. Для Т. Гоббса естественный закон есть свобода что-либо делать или не делать, а позитивный закон – предписание делать или, наоборот, не делать что-либо. Естественные законы обязывают индивида желать их осуществления, но не могут его заставить практически действовать в соответствии с ними. Непременно нужна сила, способная жестко лимитировать право каждого на все и решать, что кому принадлежит, что является правом, а что им не является.
Право без силы не имеет никакой ценности, ибо самостоятельно оно не способно устанавливать мир в человеческом сообществе[58].
И. Кант осознавал, что проблема правопонимания не имеет однозначного решения. «Вопрос о том, – писал он, – что такое право, представляет вопрос, что такое истина. Конечно, человек может ответить, что согласуется с правом, т. е. с тем, что предписывали законы данного места и в данное время. Но когда ставился вопрос, справедливо ли то, что предписывают законы, когда от него требуется общий критерий, по которому можно было бы распознать справедливое и несправедливое, – с этим он никогда не справится, если только он не оставит на время в стороне эти эмпирические начала и не поищет источника суждений в одном лишь разуме». Здесь разум по И. Канту, есть способность (и воля) создавать принципы и правила морального поведения, содержащая их в себе в качестве внутреннего априорного побуждения[59].
По Гегелю, сущность права состоит в том, что наличное бытие вообще есть наличное бытие свободной воли, диалектика которой совпадает с философским конструированием системы права как царства реализованной свободы. Свобода составляет основную субстанцию и определение воли. Речь при этом идет о развитой, разумной воле, которая свободна. Поэтому свобода предстает как осознанная необходимость. Все развитей человеческой истории являет нам пример движения от меньшей свободы к большей.
Понятие «право» употребляется в гегелевской философии права в следующих основных значениях:
1) право как свобода («идея права»),
2) право как определенная ступень и форма свободы («особое право»),
3) право как закон («позитивное право»).
I. На ступени объективного духа, где все развитие определяется идеей свободы, «свобода» и «право» выражают единый смысл. Отношения «свободы» и «права» опосредуются через диалектику свободной воли.
II. Система права как царство осуществленной свободы представляет собой иерархию «особых прав» (от абстрактных форм к конкретным). Подобная характеристика относится к абстрактному праву, морали, семье обществу и государству. Эти особые права даны исторически и хронологически одновременно. На вершине иерархии особых прав стоит государство.
III. Право как закон (позитивное право), является разновидностью особых прав[60].
Русский ученый Е. Н. Трубецкой в начале XX столетия писал, что право следует рассматривать:
«1) как совокупность норм, представляющих, но вместе с тем и ограничивающих свободу лица, и 2) как свободу представленную и ограниченную нормами[61]. Причем, под правом в объективном смысле, «нужно было разуметь совокупность всех юридических норм», а под правом в субъективном смысле «следует разуметь ту сферу внешней свободы, которая представляется человеческой личности нормами объективного права»[62].
В современном правоведении одной из популярных является либертарно-юридическая концепция толкования права. В соответствии с ней право – материализуется в рамках отношений формального равенства, свободы и справедливости[63].
В. А. Четвернин является противником таких абстрактных подходов к правопониманию. Он предлагает изучать право исключительно в рамках юридических конструкций. Так, по его мнению, «право – это система норм и полномочий свободного общественно-политического существования формально равных субъектов (индивидов и организаций). Правовые нормы и полномочия (требования, притязания) должны быть сформулированы в законах и других общеобязательных актах государства, т. е. должны признаваться и защищаться государством»[64].
Для Ю. В. Тихонравова право есть эмпирическое явление, выраженное в системе «регулирования поведения людей в обществе посредством норм, устанавливаемых теми или иными организациями, при условии, что исполнение этих норм обеспечивается санкциями, осуществляемыми теми или иными организациями в меру их реальной власти»[65].
Вместе с тем, в данном случае, как справедливо отмечает профессор И. А. Иванников, «под «организациями» можно иметь в виду что угодно. Поэтому лишь обладание государственной властью позволит сделать норму права общественно обязательной»[66].
Кроме того, особо следует акцентировать внимание на классовой сущности права, ибо в любом государстве, издающем правовые нормы, всегда имеется правящая элита и подчиненные обыватели. В этом смысле право есть не что иное, как возведенная в закон воля экономически и политически господствующего класса, нации или иной социальной группы[67].
Ведь в реальном применении право никогда не бывает абстрактным. Оно всегда выражает и закрепляет волю и интересы политически доминирующих группировок в обществе, как правило, объединенных общими частнособственническими и публично властными интересами. «Это проявляется, прежде всего, в том, что право на всех стадиях его развития освящает и закрепляет имущественное, социальное и иное неравенство людей. Неравенство рабовладельца и раба, феодала, помещика и крепостного, работодателя и работополучателя»[68]. Если бы право защищало интересы всех, то в нем не было бы необходимости, ибо совершенно очевидно, что нельзя поставить в одинаковое положение собственника и не титульного владельца, преступника и законопослушного гражданина, подданного и иностранца и т. д.
А. С. Александров (специалист в области уголовно-процессуального права) предлагает изучать феномен права как «текст закона, помноженный на его интерпритацию, т. е. «начитанный», «переосмысленный текст закона», «додуманный» и даже «придуманный» самим интерпритатором смысла»[69].
Стоит сказать, что для постижения смысла права, его природы и сущности необходимо определить качественные отличия этого феномена от других социальных явлений. В современной отечественной юриспруденции выделяют, как минимум, девять признаков права:
1) связь права с государством (установление, санкционирование и гарантирование применения норм права силой государственного аппарата);
2) формальная определенность права (письменное выражение норм права в законах, указах, судебных и административных прецедентах и иных официальных актах);
3) системность права (наличие особой структуры права представленной правовыми нормами, субинститутами, институтами, подотраслями и отраслями права);
4) общеобязательная нормативность (распространение действия не на конкретную личность, а на все население страны или группу лиц, например государственных служащих);
5) юридический формализм (строение права в виде различных процессуальных форм, которые являются способами решения определенных дел и способами разрешения социальных конфликтов);
6) действия через дозволения и субъективные права, являющиеся видом и мерой разрешенного поведения, связанного с удовлетворением интересов конкретного индивида;
7) волевой характер (у теологов – это воля Божья, у марксистов – экономически и политически господствующего класса, у буржуазных либералов – воля всего народа, у националистов – коренной нации, в теории советских ученых – всех трудящихся)[70];
8) иерархичность (подчиненность одних норм права другим: например, уголовно-процессуальных – конституционным);
9) динамизм (изменчивость права, обусловленная постоянным изменением потребностей общества в конкретно-исторических социально-экономических и политических условиях)[71].
Полагаем, что данный список целесообразно дополнить десятым признаком права, связанным с признанием населением правовых норм в качестве регулятора общественных отношений. В противном случае, если народ не признает право санкционируемое государством и не использует его в повседневной жизни – оно превращается в «правовой мираж» не существующий в действительности. «Именно на уровне правопонимания, – пишет А. С. Александров, – должно быть согласие нации. Только тогда общество и государство будут жизнеспособными, когда граждане объединены единой правовой культурой и верой в справедливость закона»72.
Кроме того, право представляет собой область формализованной политики государства, в которой раскрываются фундаментальные начала, принципы, цели и задачи всех отраслей юриспруденции: государствоведения, цивилистики и криминалистики. Следовательно, мы можем вести речь об одиннадцатом признаке права – о его политико-повелительном характере.
Таким образом, под правом следует понимать систему общеобязательных формально определенных политических повелений публичной власти, представленных в правилах поведения, обеспечиваемых силой государства, выражающих волю экономически и политически господствующего класса, нации или иной социальной группы, признаваемых большинством населения в качестве регулятора общественных отношений.
Говоря кратко, право это общеобязательное политическое повеление государства, гарантируемое к исполнению всей его мощью.
Поэтому право есть политическое искусство определения единой меры социально-значимого поведения, защищённого силой государственной власти.
1.3. Проблема соотношения государства, свободы и права
Вопрос о соотношении свободы, права и государства на протяжении столетий является одним из ключевых в истории человечества. Люди различных исторических эпох и народов, так или иначе, стремились к завоеванию и защите свободы, к созданию гармонично развитой личности и наилучшего общественного устройства. Так, античный философ Аристотель одним из первых пришел к выводу, что человек по своей природе свободное существо, которое не может находиться в рабстве. Но под человеком он понимал грека, другие же народы были варварами (животными) созданными для рабского труда и подчинения.
Для Т. Гоббса свобода всякого человека связывалась с возможностью использовать собственные силы по своему усмотрению для сохранения своей собственной природы, т. е. собственной жизни.
Ш. Л. Монтескьё полагал, что свобода есть право делать все, что дозволено законом.
Г. В. Ф. Гегель обосновал идею о движении всемирной истории человечества по пути развития свободы: от рабовладельческого государства к конституционной монархии, от произвола к праву – «царству добра и справедливости». Под свободой он понимал «осознанную необходимость»[72]. С этой точки зрения животные несвободны, т. к. ими руководят инстинкты, несвободны младенцы или невежды, ибо они живут исключительно во власти чувств и физических потребностей.
Ф. Ницше считал, что нельзя быть свободным, не осознавая цели данного состояния [73].
Для Г. Ф. Пухты подлинно свободным может быть только дух, ведь ему не известны ограничения физического существования. Бог – это чистый дух, истинная и абсолютная свобода, не доступная, но весьма желанная награда человеческого рода.
К. Маркс, под свободой понимал возможность индивида действовать в собственных интересах.
Вместе с тем, выше перечисленные определения свободы представляются спорными и противоречивыми по целому ряду положений.
Во-первых, признание рабства Аристотелем в отношении варваров, делает зависимым греческих господ от рабского труда, уничтожая свободу производительного творчества.
Во-вторых, понимание Г. В. Ф. Гегелем свободы как «осознанной необходимости», в конечном счете, может стать умозаключением раба, о необходимости и выгоде для него рабского состояния, так же как возможность действовать в собственных рабских интересах.
В-третьих, Г. Пухта не учел того факта, что знание приумножаемое человеком расширяет пределы его физиологических способностей, т. е. свободы.
Следовательно, для более точного понимания сущности свободы необходимо исследовать признаки и элементы данной категории.
Так, свобода есть естественное состояние индивида, обладающего способностью мыслить и руководить своими действиями. Она скрыта в биологии человеческого организма. Прежде всего, «свобода рассчитана на здравомыслящую и самодостаточную личность»[74].
Свобода, предполагает наличие личного суверенитета, т. е. абсолютного верховенства и независимости в своих мыслях и деяниях от окружающих людей, а «также возможность ощущать себя творцом своей жизни»[75].
Поэтому для свободы не приемлема особая публичная власть, стоящая над обществом и индивидом.
Кроме того, если человек не борется со злом, он не может быть свободным, ибо его пассивная воля всегда подчиняется злому року, приумножая и поощряя рабовладельческие отношения. Например, «закрывая глаза» на преступную деятельность других лиц, люди сами являются заложниками (рабами) криминальных побед, так как благодушное бездействие есть негласный акт признания творящегося произвола. По существу, свобода представляет собой самостоятельность выбора вариантов собственных поступков характеризующихся категориями добра и зла. Причем зло всегда отрицает свободу, а добро – дарует и защищает ее[76]. «Свобода идёт параллельно с ответственностью, – справедливо отмечает В. В. Лунеев. – Свободный выбор налагает на нас, включая и высших должностных лиц, обязательство принимать ответственность за последствия своего выбора»[77].
Свобода не бывает без творческого начала (интеллектуального или материального) в труде, т. к. только свободный труд делает человека независимым от других людей.
«Свобода является внутренним свойством, атрибутом личности, стимулирует самоопределение и самосознание человека, его креативные потенции и глубокое нравственно-духовное развитие и совершенствование. Обладая свободой, – пишет Е. А. Мызникова, – человек действует не по принуждению или обстоятельствам, а в силу внутреннего убеждения и потребности, свобода становится составляющей целостного духовного опыта, достигается путём целеполагания и отыскания смысла жизни. В процессе обретения свободы человек должен действительно стать духовным, творческим существом, в этом заключается её неприходящая ценность и наполненность нравственным содержанием»[78].
Таким образом, признаками свободы являются:
1. Естественное состояние, т. е. следование законам природы (или Бога для верующих людей).
2. Личный суверенитет.
3. Отсутствие особой публичной власти, стоящей над человеком и обществом.
4. Постоянная борьба индивида со злом.
5. Возможность выбора не между добром и злом, а в способах реализации правды и справедливости.
6. Творческий труд.
Исходя из выше сказанного, под свободой следует понимать состояние управления своими деяниями (действиями или бездействиями) в интересах своих родов в соответствии с естественными законами природы (или по законам светлых небесных Богов, Всевышнего, «Тварца созидателя», Отца Небесного и т. д. – для верующих людей).
В структуре свободы можно выделить идеальные (воля, разум, психология) и материальные (формы социального общения) компоненты.
Воля представляет собой силу, подчиняющую человеческие желания и инстинкты поставленным целям.
Разум, определяет возможность человека познавать окружающий мир и его законы, чтобы не быть слепой игрушкой в руках природных стихий и общественных процессов. Поэтому знания освещают путь свободным, а «темнота» невежества ведет неучей к кабале.
Кроме того, разум позволяет человеку быть дееспособным, т. е. своими действиями или бездействиями приобретать права и обязанности, нести юридическую ответственность.
Психологическая составляющая, говорит о том, готов ли человек признать над собой власть другого индивида, подчиниться ему и стать рабом или он будет защищать свою свободу, даже если это связано с возможностью потерять жизнь.
Социальная форма свободы проявляется в родоплеменной организации общественной жизни, не знающей публичного насилия исходящего от особой политической власти. Как правило, авторитет вождей держится на искреннем уважении и традиционном семейном почтении.
В недрах свободного общества постепенно формируется особое мифологическое мировоззрение, в соответствии с которым, люди считают себя прямыми потомками своих богов. Они не стоят перед ними на коленях, не признают себя их рабами, бросают вызов всему миру и борются с врагами, презирая покорность и слабость народов, попавших под влияние духовной и физической силы чужеземцев[79].
В противовес свободному существованию племен рождается государство – машина, предназначенная для осуществления систематического насилия в отношении подчиненных ему лиц. Государственный аппарат монополизирует право на легитимное насилие, запрещая гражданам вершить правосудие, т. е. бороться со злом самостоятельно. Формально воля государства, выражающая интересы не всего общества, а экономически и политически господствующего класса, концентрируется в праве – системе общеобязательных норм, санкционируемых и защищаемых государственной властью. Юридические нормы вступают в конкуренцию с божественными предписаниями и обычными правилами поведения свободных народов. По существу право представляет лишь временный социальный компромисс, оно изменяется, иногда само себя отрицает, превращая свои нормы в объект торговых отношений. Провозглашение формального равенства людей, только усугубляет реальные социальные антагонизмы. Вследствие этого, человеческому суду ничего не остается, как уповать на страх юридического наказания. Данные обстоятельства заставляют изменить мировоззрение человека. Поэтому на смену родовых верований приходят космополитические монотеистические религии, оправдывающие рабство и прославляющие терпение насилия. Так, христианство учит:
1. Нет власти ни от Бога, существующие же власти от Бога установлены.
2. Если ударили тебя по левой щеке – подставь правую.
3. Чем хуже тебе будет на земле – тем лучше на небе.
4. Паства церковная – рабы божьи, клир – пастухи овец.
Ислам (в переводе с арабского означает покорность) также призывает признать себя рабами Аллаха.
Выше рассмотренная, эволюция религиозного правосознания не случайна, ведь современные мировые конфессии возникли сравнительно недавно: христианству – 2000 лет, а исламу – около 14 столетий. Сформировались эти религии в условиях жёсткого классового противостояния между рабами и рабовладельцами. Так, христиане духовно оправдывали рабское состояние римских рабов, обещая им за терпение – царство небесное, а мусульмане воспитывали новых господ для покорения неверных.
Таким образом, можно сделать вывод, что возникшее государство изменило внутреннюю природу человека, уничтожив его свободу с помощью особого аппарата принуждения, права и идеологического (религиозного) воздействия. Причем, многим народам (например, славянским) пришлось перейти к государственному бытию из-за угрозы физического уничтожения со стороны хищных соседей: германцев, византийцев, хазар и т. д.
На современном этапе развития человечества отказ от государства в отдельно взятой стране не целесообразен и даже губителен, т. к. другие государства не упустят возможности установить на ее территории свой суверенитет.