Глава 7. Обучение
Не позволяя удлинить дистанцию, что давало преимущество длиннорукому Цабельну, он двигался постоянно, пусть на маленький шажок в сторону. Удары беспрерывно сыпались отовсюду, но Блор приспособился к манере действий псоголового и уверенно отбивал их все. Цабельн только казался обделенным присущей им всем от природы ловкостью. Впечатление медлительности могло появиться лишь у никогда не тренировавшегося ним в паре.
На фоне Шуена, Руена или Фикеле он не котировался в глазах остальных, однако в семейном боевом отряде по уровню находился где-то на пятом месте. Совсем недурное достижение держаться против него. До здешней долины Блор и не подозревал о такой скорости движения. Ни один из прежде знакомых ему воинов не сумел бы драться с этими на равных. Даже отец. Это обидно признавать, но он достаточно взрослый, чтобы помнить и сравнивать.
На очередной удар он ответил боковым и, ментально изменив направление, попытался совершить укол в живот. Ага, нечего и рассчитывать было, с трудом уклоняясь от ответного выпада, осознал Блор.
Будь у них в руках настоящие клинки – непременно гудел бы металлический перезвон и лязг. Но вместо опасных для жизни клинков на тренировках постоянно использовали специально подобранные по весу и выточенные в виде личного оружия дубинки из того странного дерева, из которого изготовлен скипетр. По весу они даже тяжелее реального.
Да! Первое, что он поучил взамен исчезнувшего золота и бронзового изогнутого клинка, оказались прямой обоюдоострый слегка более узкий, чем привычный, меч и кинжал.
Меч – это признак воина. Обычный человек не имеет права им владеть. Разрешен максимально нож длиной с предплечье. И таким можно убить кого угодно, но разница заметна с первого взгляда.
В этот он моментально влюбился. Идеально подходящий под руку и прекрасно сбалансированный. Им удобно как колоть, так и наносить рубящие удары. Специальная гарда защищала пальцы, и не требовалось перчатки. Именно такой он и выбрал бы, имей возможность.
«Ангх-Кхола» назывался подобный набор у псоголовых. Меч – ангх, кинжал – кхола. Щит они использовали, но мало и редко. А в поединках дрались сразу двумя руками. Стиль в империи неизвестный и оттого еще более опасный. Впрочем, его учили работать со щитом, топором и копьями. Коротким и длинным. Единственное – не с луком. Да он и сам знал: поздно. Годы потеряны, и привычки нет.
А лично его никто и не подумал спрашивать о мнении. Надо ему такое, или он предпочитает нечто знакомое. Отвели к кузнецу, сняли мерки – и через несколько дней вручили Ангх-Кхола, без всякой торжественности. Заготовка почти наверняка уже имелась. За такой срок хорошего клинка не создать.
На самом деле ему принадлежала еще куча оружия, доставшегося от отравленных в долине. Почти все потерялось, но кое-что он донес. Два топора – метательный и хозяйственный, – три коротких копья-дротика, десяток метательных ножей, богато украшенный парадный нож Зевтица и гораздо более дорогой, с накладками и растительным орнаментом, – фем Кнаута.
Еще нож для мелких и хозяйственных работ, используемый как рабочий инструмент. Он имел очень толстый клинок, по форме напоминающий широкий лист. Все это позволялось использовать в разного рода тренировках, но кривились псоголовые, что любой бы заметил. Настоящее оружие – меч и кинжал. Все.
Клинок традиционного кхола имеет не только заточку с переменным углом, но и зонную закалку. У обуха клинок значительно мягче, чем у кромки лезвия. Применить для чего другого, а не по четкому назначению, запрещено. Да и не хочется. Это оружие боя, а сдирать кожу с дичи существуют специальные обвалочные ножи.
Между прочим, набор Ангх-Кхола стоит немалых денег. За одно клеймо настоящее, подтверждающее работу псоголовых на оружии, давали без разговоров в Империи до трех больших золотых империалов. Там оно было редкостью и высоко ценилось.
Но опытному человеку и так виден рисунок на лезвии. А подделать или повторить еще никому не удалось. Меч, разрубающий железный гвоздь и при этом сгибающийся в дугу, – идеальное сочетание твердости и упругости. И они это знают, не могут не знать. Назвать это обычным подарком язык не поворачивается. Компенсация за отобранное? Разве что так. Нельзя просто взять ценную вещь – всегда дают нечто взамен.
Вообще у здешних хозяев оказалась масса разнообразных запретов и примет. Очагом клялись. Кража, совершенная возле очага, воспринималась как смертельное оскорбление. Туда нельзя было бросать сор и немыслимо плюнуть – убьют.
Когда хозяйка дома подметала пол, она должна была мести от очага, а не в его сторону. После окончания трапезы крошки хлеба со стола принято бросать в горящий очаг. Ну последнее понятно – обычное жертвоприношение, но со здешними богами он так ничего и не понял. Вроде они есть, но изображать и называть по имени не положено. А вопросы на эту тему очередное оскорбление дома, карающееся смертью.
Эта странная смесь высокомерия, когда, ни слова не объясняя, отбирали, вручали, тренировали, кормили и одновременно тщательно следили, чтобы ты не нарушил неких абсолютно неизвестных законов, – всерьез раздражала. Если бы не Док, он наверняка неоднократно попал бы впросак, и неизвестно с какими последствиями. Могло и не обойтись поркой.
Плюнувшего в огонь, к примеру, сразу записывали в кровники, и тогда его жизнь давно оборвалась бы. Он, правда, и не собирался, зато попытка пройти на женскую половину случилась. Тут проще. Облили презрением – и все. Не вошедшие в возраст мальчики вполне могут сидеть и справа от главы рода. Но делать этого обычно не станут. Кому не хочется выглядеть в глазах окружающих взрослым?
Отскок, уклонение, выпад! Раз – и он врезал своей дубинкой по плечу Цабельну. На мгновенье оба замерли. Псоголовый отшатнулся, будто не веря, и взвыл не хуже волка, обрушив на Блора град ударов. Три, четыре – и парень отлетел, получив по ребрам. Даже на земле он продолжал улыбаться, страшно довольный. Достать пятого в роду – это достижение, и немалое. А Цабельн потерял лицо на глазах всех присутствующих. Только плохого воина боль отвлекает, и очень паршивый впадает в ярость в бою или тем более на тренировке.
Тот и сам сообразил, насколько прокололся. Замер в стойке и показательно поклонился. Извиняться не стал. Протянул руку, оскалившись в том, что, скорее всего, считалось среди местных дружелюбной улыбкой. Это когда клыки не показывают, лишь немного губы раздвигаются. Для человека натуральная гримаса, но Блор уже привык и научился мимику распознавать. Даже по мордам, которые лица, а не фигурам и одежде отличать.
Блор протянул ответно руку – мол, претензий не имеет. Не в первый раз ему достается и, надо думать, не в последний. Никто не собирался его щадить, но надо сказать, и своих не жалели. Когда дерутся два примерно равных по силе, они пускают в ход все свое умение и бьют просто зверски. Мускулатура абсолютно нечеловеческая, намного сильнее. Искалеченных он тоже видел, но здесь с этим проще. Подскочит маг – и выправит. Всегда рядом наблюдатель торчит. Тренировок без присмотра не бывает.
Абала уже подлетела и с озабоченным видом принялась ощупывать его больные ребра. Блор невольно вскрикнул от бесцеремонного тыканья жестким пальцем. Иногда он чувствовал именно себя небольшой ручной обезьянкой. А что, та мартышка в Шейбе тоже разгуливала в одежде, курила трубку и кланялась. Очень смешно смотрелось. Вот и он вроде такой для них. Дети до сих пор приходят пялиться и смеяться. А эта так вообще игрушку себе нашла. Сзади ходит и использует его на манер куклы или щенка. Заботу, Мрак и Хлад, проявляет.
– Ну что? – спросил он с опаской.
Девочка принялась привычно говорить на языке жестов. Понимание лая хозяев, как и обещал Док, исчезло достаточно скоро, хотя в общих чертах смысл речей он обычно улавливал. Тем не менее, объясняться как-то необходимо. К счастью, не он один такой в горах. Сама по себе Крыша Мира настолько огромна и столь широко раскинулась, что не могут не жить тут самые разные племена, включая и людские. Кого вытеснили в малопригодные для нормальной жизни места в незапамятные времена, кто пришел из Ямы, кто всегда здесь находился – и всем приходится объясняться друг с другом.
Торговать и путешествовать, не понимая даже соседа, укрепившегося в недалеком ущелье, достаточно сложно. Вот и выработали для нормального общения язык жестов. У кого руки имеются, всяк сумеет. Три с лишком сотни жестов – и на всей территории гор и предгорий тебя прекрасно поймут.
Ну есть еще более сложные вещи, когда в ход идут движения тела, головы и прочих частей тела, но для бытового разговора хватает и обычного набора. Выучить его при желании не слишком тяжело. Зато и не лупишь в непонятках зенки на очередное гавканье. Удобно. Тем более что выскоумных бесед псоголовые с ним вести не намеревались, а рассказы Дока обходились без мельтешения рук.
– Перелома нет, – просигналила Абала, – трещина. Раздевайся.
По совершенно непонятным Блору причинам лечебная магия лучше срабатывала при контакте с голым телом. Сквозь одежду хуже, металл – крайне мешал. И это касалось не одних псоголовых.
Очень быстро Блор понял, что и целитель учится у здешних отнюдь не умению заваривать редкие травы. Может, он и был когда-то каменщиком, печником или еще кем по профессии, но сейчас учился воздействовать на человека.
С какой стати та же Шуша согласилась в этом участвовать, а семейка терпела человеческого недомага рядом не первый год, он так и не выяснил. Тот явно многое мог, но чаще пользовал обычными методами – отварами и ножом. Док на некоторые вопросы не отвечал, при том что поговорить всегда не прочь. Кто он, откуда, как сюда попал, Блор не знал. И, честно говоря, знать не хотел. Всякое бывает, в этом он твердо уверен. Даже если у человека за спиной не вполне чистое прошлое, пока он ведет себя дружески, незачем лезть в душу грязными сапогами. На тайну имеют право все. Ему тоже не всем случившимся охота делиться.
Блор вскакивал ранним утром, не успевало солнце преодолеть вершины гор. Ничего сложного в этом после Храма не имелось. Да и дожидаться, пока в дом без стука ввалится очередной псоголовый, желание отсутствовало. Вежливостью они себя в отношении него не утруждали. Очередной нетерпеливый уже наверняка дожидается снаружи. И лучше его не злить, чтобы не заработать лишней порции ударов. Тут не всегда помогала и толстая одежда с нагрудником. Дрались на спаррингах вполне всерьез, не сдерживаясь.
Для начала несколько кругов бегом, скорее чтобы прийти в себя и не спать на ходу, чем с определенной пользой. Легкий завтрак из небольшого количества каши с мясом. И пять-шесть часов жесткой тренировки, в течение которых лишь изредка выдавалась возможность передохнуть.
Травмы и болезни псоголовые рассматривали как попытку увильнуть от занятий. Они считали, что если уж взяли на себя труд показать нечто, то и ученик обязан соответствовать. Если в состоянии ходить, значит, может и прыгать. Извинением могли служить разве явные переломы, но никак не ушибы или синяки и уж те более усталость. Тренировки могли тянуться до полуночи. Шесть часов на сон – и вновь тренировки, изо дня в день, все семь дней недели. Свободное время было редкостью и поводом для праздника.
В каком-то смысле это оказалось даже замечательно. Для него. Он еще растет, и запредельные нагрузки ему пошли исключительно на пользу. За полгода он прибавил в весе двадцать пять фунтов – и не северных, а честных имперских. В высоту пошло немного, остальное в мускулы. И все это благодаря помощи Абалы и Дока. Она тщательно следила за его состоянием и могла даже остановить поединок. Псоголовые слушались малолетку. Оно и понятно: маги – вне каст. Хотя вроде бы у этих и нет.
Во всяком случае, прибить его всерьез, до переломов или отбитых внутренностей, она не позволяла. И все бы ничего, однако постоянный пригляд далеко не всегда оказывался приятен. Девчонка вполне могла попереться за ним куда угодно, включая и нужник, но если нормально попросить – оставляла в покое. Сидела неподалеку и жалобно вздыхала. Так они и ходили вдвоем всегда и по любому делу. Не захочешь – привыкнешь. А что он для нее тренировочный объект – так на пользу же. Одно он так и не уяснил: самой ей в голову взбрело или кто-то дал указание.
Все тренировки были через силу, и Док вечером снимал усталость и боль в мышцах. Обычным массажем, без всяких магических штучек. Такому специалисту цены не было бы при дворе любого аристократа. Услуги такого рода и столь высокого уровня должны цениться на его вес монетами. Блор мог заниматься благодаря их помощи круглые сутки. И он делал бы это, если бы остальные не отправлялись спать. Зато вскакивал еще до рассвета и весь светлый период употреблял в дело. То, что остальные воины в оставшемся где-то далеко доме могли получить лет за пять, он наверстывал сейчас, в бесконечных схватках и повторении упражнений.
Ребра, сжатые сильными пальчиками, обожгло огнем, но он так и остался неподвижным. Спокойствие и отсутствие видимой реакции при подобных процедурах почему-то очень ценились псоголовыми. Один раз он присутствовал при лечении сломавшего ногу ребенка. Тот вместо плача и жалоб сидел с каменой мордой, а потом, когда процедура закончилась, упал в обморок.
Ничего приятного в подобном исцелении не имелось. Чем хуже рана, тем жутче боль. Док как-то сказал, что человек получает разом всю порцию, которая ему положена за время нормального выздоровления. Боги не дают подарков просто так. За все приходится платить. За здоровье – телесной мукой.
– Спасибо, – произнес он насколько мог отчетливо. Раньше Абале не доводилось беседовать с людьми. Они учились одновременно. Блор – языку жестов от нее, она – людскому наречию. Док не стремился ее озадачить имперским диалектом, и они общались обычным способом – руками.
Абала ответила пренебрежительным жестом. Ей это – тьфу и растереть. И ведь не выставлялась – действительно могла очень многое. В человеческом городе ей цены бы не было. Правда, там она имела бы замечательные шансы получить по голове камнем. А то и чего хуже. Да, и здесь далеко не лучшее место, но все же свои. Почти.
С ней вообще были какие-то непонятные сложности. Не из данного семейства, но жила почему-то в долине. Сверстников по возрасту не имелось. Дошло это не сразу, а когда он заметил, что делились здешние жители очень четко по возрастам. Старшие с младшими редко занимались одним делом. Все распределялись в труде и тренировках по одним им ведомым правилам и редко сталкивались.
Док не стал подробно распространяться на недоумение, но одно Блор уяснил точно. Псоголовые имели время гона. Поэтому и дети рождались почти в одно время. Сезон охоты, сезон земли, сезон спаривания и сезон рождений. Нечто в таком роде. Иногда случались сбои, и дитя появлялось на свет в неурочное время. По здешним понятиям вроде как жуткие извращенцы отец с матерью.
Такой ребенок считался проклятым, но никто не знал – отрицательным или положительным проклятьем. Поэтому принимались меры предосторожности. Отправляли младенца в другую семью, а с родителями запрещали видеться. Впрочем, есть весомый шанс, что их тоже сплавляли в некие дальние края или в жертву приносили. Все зависело от ситуации и внутренних трений в роду. Всякое происходило, как он выяснил.
Док уверенно говорил, что из таких получались великие представители своего племени. Причем в обоих смыслах. Герои и подлецы, мощные маги и отвратительные трусы. Все дело в отношении и характере. Когда на тебя с рождения смотрят с подозрением, легко сломаться и приняться вести себя назло. Или всю жизнь доказывать окружающим, что ты не хуже.
Редко нежданному удается стать своим для семьи. Так что ничего удивительного, что она предпочитала общество людей. Они уж точно не смотрели свысока и с опаской. Напротив, уважали и спрашивали совета. Приятно оказаться необходимой и важной в одиннадцать лет.
– Домой, домой, – приказала Абала уверенными жестами. – Сегодня хватит.
– Да ты просто играть хочешь! – возмутился Блор.
Девочка уверенно кивнула. Посмотрела на реакцию и подмигнула. В некоторых отношениях псоголовые вели себя вполне на манер людей. Смеялись, ругались, подкалывали приятелей без злобы. Вот и этому люди Абалу не учили.
Он так и не проникся величием и любовью к игровой стратегии. Правила запомнил, но интереса не испытывал. Реальные военные действия во многом зависят от удачи, неожиданности, а не только от умелого стратегического расчета.
Да и нет там особой хитрости. Нападающий не имеет других шансов победить, кроме как наступать всеми своими фишками равномерно. Защищающийся, наоборот, должен постоянно стремиться переводить короля на свободное место, чтобы его не смогли окружить. А заодно чтобы нарушать равномерное наступление нападающих. Любой дурак знает: если у тебя преимущество в бою – не нападай отдельными отрядами.
Блор предпочитал кости, но в это целитель отказывался играть категорически. Думать не требуется. Зато предложение сыграть в покер он всецело одобрил. Извлек из своего бездонного сундучка колоду, и если бы у Блора имелось то самое извлеченное из могилы золото, он без сомнения остался бы без него достаточно быстро.
Они играли в основном на хозяйственные дела. Через неделю Блор уже тащил все хозяйство на себе. На самом деле не так и сложно натаскать угля, почистить печку, помыть полы, принести из башни еду и помыть две (чаще три, с Абалой) тарелки. Но обидно. Считать он умел и был уверен в своих силах. Оказалось, много мнил о себе. С профессионалом лучше и не пробовать соревноваться.
Урок он получил серьезный. Дело не в отсутствии опыта, заверил его целитель, в очередной раз оставив с носом. Надо уметь считать шансы банка, запоминать карты и представлять наличие подходящих для комбинации для улучшения при принятии решения о продолжении.
Блефовать – тоже дело немаловажное. Надо уметь. Человека выдают движения. Он редко за собой замечает, однако будь внимательным. Этот, нервничая, стучит по столу, у того дергается глаз. Полной гарантии не существует, но, как и везде, при длительных тренировках набитая рука и опыт идут на ползу делу.
А еще, произнес с усмешкой, со своей колодой я раздену любого. Даже с чужой после внимательного наблюдения. И показал как. Запоминание задней стороны карт. Следы, пятна, нажим ногтя, помятый угол. Много существует вариантов. Надо иметь хорошую память и наблюдательность. На закуску продемонстрировал пяток фокусов, как передергивать. Не маленький, сказал на недоуменный вопрос. За такое в таверне зарежут, если поймают. Но тут не для тебя, а чтобы видел этакое у других. Знай, с кем садишься.
Уже потом Блор случайно выяснил у Абалы, что добрая половина семьи у целителя в должниках и с ними он играет в покер и еще какие-то игры отнюдь не на мытье полов. Лезть с этим к Доку он не стал. Даже если тот шулерством потихоньку занимается – не его дело. Он даже не гость. Впрочем, в явное передергивание он не поверил. Там же и маги присутствуют. Не так уж и просто хорошего волшебника обмануть. Вранье они должны чувствовать.
– Извини, – ответил девочке, – надо проверить Возмездие. Я его послал добыть кабанчика. Надоела баранина в любых видах до невозможности. Утром вяленая, вечером жареная, а также сушеная.
Девочка взвизгнула с непередаваемым восторгом. В горящих глазенках страстное желание повидаться. Тем более странно, что демон не особо приветствовал посторонних. Не кидался, но и не подпускал к себе. Шуша один раз навестила с целью проверить, как проходит воспитание и не слишком ли близко к поселку. Очень неприятно вышло. Демон без команды стал страшен. Шерсть на загривке стала дыбом, глаза красные, и злоба так и хлещет.
– Она хочет меня убить, – пожаловался Возмездие. Остальные картинки в его передаче в переводе не нуждались. Он и сам готов был ее растерзать, и особой причины для этого не требовалось. Достаточно разрешения. А если последует атака, то и «фас» не понадобится.
Больше из псоголовых на Блоровы развлечения никто не приходил. За минусом Абалы. Она сидела в сторонке и, разинув рот, наблюдала за процессом воспитания. Зверя он выпустил достаточно быстро, проверив через Дока, что никто не станет на него охотится. Обратное тоже важно. Правила простые – местных не трогать, на территорию долины не заходить. Вроде пока все шло хорошо. Претензий не предъявляли.
Не то чтобы изначально очень хотелось, но Док убедил. Выбросить жезл в пропасть – крайне глупо. Да и зверь не виноват в ранних действиях. Он исполнял приказы. Обычный воин ничем в этом смысле не отличается. Идет куда пошлют и частенько ведет себя не лучшим образом.
Если тебе достался полезный инструмент в наследство от неприятного дяди, ты же его не выкинешь просто так? Даже если молотком кого-то убили. Возмездие – тот же инструмент. И лучше уметь им пользоваться правильно. А то, что он живой, возлагает на тебя определенную ответственность. Требуется выяснить границы власти и как использовать. Он же не хуже собаки, даже умнее! И вот это запало Блору в голову прочно.
Началось все с выяснения – на что, собственно, способно нежданное приобретение. За неимением других идей было взято за основу воспитание сторожевой собаки. Не тех тупых тварей, что сидят на цепи и злобно лают, готовые напасть на кого угодно по злобе, даже на хозяина. Нет. Умелого и работающего сознательно сторожа.
Простейших команд Возмездию объяснять не требовалось. Демон реагировал еще до слов на соответствующий образ в мозгу. «Ко мне», «Взять», «Принести», «Брось», «Атака», «Задержать», «Сидеть», «Лежать», «Рядом» и еще до сотни таких он освоил мгновенно.
Мозги у демона оказались вполне приличными. Конечно, научных трактатов не напишет, но потому что это не входит в сферу интересов. Он действительно был как ребенок. Охота – игра, команды – игра, преодоление препятствий и решение задачек – одна сплошная игра. Требовалось твердо ставить условия и не допускать лишнего.
Возмездие на уровне инстинкта усвоил, кто главный, и готов был развлекаться. Раньше столько удовольствия ему не полагалось. Зов – приказ – убийство – наскоро пожрал – вернулся с докладом – и небытие до следующего зова. А сейчас еще и похвалят да попутно почешут. Полное счастье. Он ужасно старался. Пришлось даже усвоить понятия «свой» и «сосед». На первого можно не реагировать. Опасность отсутствует. Со вторыми не встречаться и не нападать. Про остальных – сообщать.
Повелитель Блор посылал его с поручениями. Обойти долину. Посмотреть. Доложить о происходящем. Никого не трогать. Отправиться в соседнюю. Разведать, и чтоб никто не заметил. Рассказать про встреченных животных, людей и вообще дать полную картину. Получить указания, кого можно ловить, если поход длительный, для кормежки. Кого трогать нельзя.
Здесь довольно долго была тяжелая проблема. Виды животных демон замечательно различал. Псоголовых с людьми не путал, как и лошадей с оленями. Но для него все они являлись добычей. Ладно еще двуногие – атака по приказу. Почему, собственно, нельзя барана задрать, удравшего из долины, когда точно такого же в горах – запросто?
Блор долго не мог объяснить, пока не догадался выяснить разницу в запахе. Домашние пахли иначе. Дымом, человеком, железом. Сразу стало ясно. Собственность. Это он усвоил. Зато полюбил таскаться за местными и подсматривать. Некоторые демона чувствовали и нервничали, но обнаружить его не могли. Новости на эту тему приносил довольный Док. Он и подсказал вчерашнюю затею отправить зверя за свиньей. Соль ситуации – принести им именно свинью. Тоже своего рода тренировка.
Кабаны не так далеко имелись. Блор все-таки в свое время умудрился выскочить из высокогорья и спуститься к нормальным лесам. Еще немного – и дошел бы до людей. Но вот шансов пережить знакомство, если бы они обнаружили в мешке драгоценности, крайне мало. Так что все к лучшему в этом замечательном мире.
Док уже пришел к месту встречи и сидел в полной отключке. Обычное его вечернее занятие. Сейчас можно было в уши смело орать – не шелохнется. Проверено. Якобы медитирует. Нормальному человеку эти глупости ни к чему. Пусть маги балуются, изучая неведомые миры или собственные внутренности.
Блор уселся на притащенный раньше чурбачок, и Абала моментально залезла к нему под полушубок. Повозилась, устраиваясь и замерла. Детей здесь редко ласкали, разве совсем маленьких, а она еще и одна. Не прогонять же.
Вряд ли ей всерьез холодно. Приличный маг на такие вещи внимания не обращает. Закалка и медитация, включающие отстранение от раздражающих факторов, в том числе температуры, входит в обучение. Уж нырять в прорубь они могут без сомнений. На праздник всей семейкой полезли в прорубленную в озерке лунку. Его аж передернуло на расстоянии. Второй раз получить обморожение как-то не тянуло, сколько бы Док ни обещал излечения. Спасибо за спасенные пальцы, повторять не требуется.
Это он так думал. Заставили! Каждый день после пробежки. Хочешь учиться – выполняй.
Абала требовательно сжала колено. Блор знал, чего ей надо. Сболтнешь случайно что-нибудь – потом прицепится и просит продолжения. Ну чего он может о своей деревне рассказать важного и интересного? Везде живут схоже.
– Улицы в Шейбе расположены вдоль моря, не спланированы, грязны и пересекаются глубокими оврагами. Там вся эта гадость скапливается постоянно, и можно запросто утонуть. А уж воняет… – сказал он чувством. – Жуть! Когда дожди идут, оно все уходит, или почти все. А в остальное время, – Блор подумал и так и не нашел лучших слов, – жутко воняет. Дома стоят как попало, и нередко между ними и прохода нет нормального. Все помещения дома, начиная с подвала и кончая чердаком, так или иначе используют не только для жизни, но и для работы. Уличные фасады домов узки, зато дома уходят на значительную глубину. Это еще с давних пор пошло. Зато стены вокруг города нет, – движимый желанием найти нечто хорошее, заявил, – и можно строиться как угодно. Правда, везде хозяева, бесхозной земли не найдешь. Может, поэтому строят так странно. Но никто уже давным-давно не нападает. Нет такого.
«А что она, собственно, понимает?» – подумал без особого интереса. Море, порт, корабли, улицы, стена крепостная. Она, наверное, и не представляет, как это выглядит. Захочет – переспросит.
– Чуть не вся жизнь сосредоточена возле порта. Город живет торговлей солью. Лодочники перевозят ее с кораблей к причалу, грузчики перегружают, весовщики проверяют соответствие заявленному и определяют качество. Купцы и лавочники продают оптом и в розницу, возчики везут ее дальше – в провинцию или в соседние земли. Удачное место. Широкая и подходящая бухта, а в ближайшей округе сплошные скалы вздымаются из воды. Слушай, ты хоть понимаешь?
Рука показалась наружу из-под его полушубка, и пальцы сложилась в хорошо знакомую фигуру. Не полное «нет». Частичное. М-да. Ну хотя бы не врет. Как объяснить нечто привычное настолько, что не задумываешься, откуда знаешь? Как изложить, зачем существуют и какие правила в цехах, гильдиях, кастах? Все равно что слепому о цвете толковать. Пока не столкнешься – не усвоишь. Здесь каждый сразу и воин, и ремесленник, и крестьянин, и купец. И никто не считает себя выше по поводу наличия знатных предков или земли. Она принадлежит всей семье сразу.
Говорят, в древние времена так везде было. Не верится. Даже варвары признают собственность и сделки. В здешних горах только 5–10 % земли подходят для выращивания овощей и зерна. Поэтому каждый плодородный участок и любая долина, пригодная для сельского хозяйства, жестко охраняется от чужих происков. А крови за них пролито не меньше, чем воды в реке.
– А зачем я говорю?
Абала выскользнула наружу, встала напротив него, и руки так и замелькали. Пару раз даже пришлось переспрашивать.
– Пришла как-то свинья к корове и стала жаловаться: «Люди тебя кормят, выносят за тобой навоз, да еще вечно нахваливают за приятный характер и добрые глаза. Конечно, ты даешь им молоко, масло, сыр, но ведь я даю больше: колбасу, окорока и отбивные, кожу и щетину, даже ноги мои варят! И все равно никто меня не любит. Отчего так?» – «А я отдаю свое добро еще при жизни, – удивленно моргая, ответила корова. – Чего тут странного?»
– А мораль басни? – спросил в недоумении Блор.
– Когда ты уйдешь, кто мне поведает о людях и их обычаях? Как они живут?