Юность воина. Глава 3. Путь в неизвестность (Марик Лернер, 2014)

Глава 3. Путь в неизвестность

Блор старательно потыкал длинной палкой в дно ручья. Вода настолько мутная, что не разобрать, насколько глубоко дно. Не хватает еще нырнуть в ледяную воду. И так мало приятного лезть туда, а вконец надоевшая тупая скотина в очередной раз артачится, дико хрюкая.

Кто вообще из нормальных людей слышал, чтобы корова производила столь странный звук? Ведь корова и есть, самая натуральная. И по виду, если не считать длинной свалявшейся шерсти – но это защита от холода, – и по использованию.

В горах ничто не пропадает зря, даже помет используется в качестве топлива, однако и в остальном ничего нового. Мясо, молоко и производные от него, кости, жилы – все идет в ход. Ничто не выбрасывается. Из шерсти делают пледы, а из хвоста метелку. Корова и есть, только еще более тупая, чем на юге.

– У, скотина, – сказал вслух с ненавистью, – чего упираешься? Нет другой дороги – оползень.

Як опять захрюкал и дернул головой достаточно красноречиво. Маленькие глазки смотрели с неприятной готовностью подловить и ударить тяжелой башкой. Уже случались попытки. Эта была крупней второй и упрямей. Почти с него ростом в холке. Зря он взял с собой двух – перемудрил. Возни в два раза больше.

– Я тебя все равно заставлю, – заявил вслух, приложив со всей силы скипетром. Пинка она просто не почувствует: слишком толстая кожа, «укрепленная» еще слоем жира и лохматой шерстью. Бить надо без жалости.

Скотина взбрыкнула, жалобно всхрюкнув на манер поросенка, и рванулась вперед, прямо в воду, поднимая брызги. Вторая, привязанная веревкой к ней, меланхолично последовала сзади, жуя что-то на ходу. Пока они пререкались с упрямицей, ее подружка отыскала нечто съедобное на голых скалах. Лишайники, что ли, жрет. Во всяком случае не затрудняет жизнь. Двух непослушных он бы не выдержал.

Впрочем, и не станет дальше. Тупой и упрямой место в котле. Жаль, что не все мясо сможет унести. На вторую можно нагрузить дополнительно не больше трех-четырех пудов, иначе не потянет. Они все сидели на голодной диете уже не первый день.

Поход оказался неожиданно тяжелым и длинным. Ко всему прочему, еще повалил снег, и почти неделю пришлось сидеть во временном лагере не так далеко от оставленного. Только за перевал сумел проскочить – и началось. Выло так, будто все покойники сразу слетелись к нему с претензиями, – ветер дул страшный. Идти в снегопад невозможно. Он практически сразу потерял направление и брел пару часов в поисках подходящей площадки для ночевки.

По его расчетам, продуктов надолго не хватит. Часть из них подмокла и испортилась, за что винить надо исключительно себя. Иногда он думал, не сделал ли крупной ошибки, двинувшись в путь. Может, имело смысл подождать до весны. Но сидеть еще много месяцев в одиночестве в долине? Его всерьез передернуло при воспоминании о случившемся.

Жертву он принес по всем правилам. Ну, насколько смог вспомнить. Все-таки тонкостям их не учили, а искать под темной с сединой шерстью яков правильную одноцветную раскраску – натуральное излишество. Не Храм все же, походные условия. Жертва по мере возможности. Воин должен понять его затруднения, тем более что не пожалел лучшего яка. Огромного, под тонну весом, с широкими рогами. Сразу, как и обещал. За помощь надо благодарить.

…А потом оно пришло. Блор не знал такого животного, зато очень хорошо рассмотрел его изображение на скипетре. Телосложением похоже на волка, но заметно больше знакомого зверя, при этом маленький в сравнении с телом хвост, огромная совершенно не собачья голова с большими круглыми ушами и жуткие красные глаза. Они посмотрели друг на друга, хищник оскалился, показывая мощные клыки.

Блор тихонько отступил. Кто он такой возмущаться, если на запах крови пришел демон? Так и просидел всю ночь с копьем под рукой, неизвестно чего ожидая. Напади такой зверь – вряд ли помогла бы храбрость. Челюсти вполне способны перекусить пополам не то что оглоблю, а и человека.

Кто бы это ни заявился – дух, бог или обычное животное, – он вполне удовлетворился роскошным угощением. А вот надеяться, что не тронет и дальше, странно. Пусть себе питается, но проверять как-нибудь не ему. Ну что зверюга такого размера и весом с двух Блоров может жрать в округе, при том что они ни разу не видели следов и не слышали ничего?!

Нет. Не может это быть здешний хищник. Даже яки паслись спокойно все это время. Вряд ли им пережить зиму в долине, если такой повадится навещать регулярно. К раскрытой могиле пришел, и гадатель не требуется для подтверждения. Нет иных вариантов. Да плевать. Не напал – и спасибо Воину. Возвращаться Блор точно не собирается.

Теперь дорога поднимается по крутому склону над весело шумящей речкой. Замечательные сапоги из кожи какого-то морского зверя он взял у фем Кнаута. Тому уже без надобности, а изумительно сшитая, доходящая до бедер обувь не пропускала воду, смазанная заранее салом и жиром.

Размер оказался больше нужного, но в шерстяных носках и портянках в самых раз. Ноги – для воина и путешественника первое дело. Это он усвоил в начале похода. Стоило один раз натереть неподходящими бахилами – и сразу вспомнились некогда пропускавшиеся мимо ушей наставления отца.

Для неровной поверхности нужны высокие ботинки, поддерживающие лодыжку. Ботинки должны быть крепкими, но легкими. Никто не будет ждать человека, по собственной вине набившего кровавые мозоли. А если сорвать – недолго и заражение крови получить.

Эти да еще масса дополнительных советов обычно не вспоминаются. Мудрость предков редко познается потомками вне собственного опыта. Но если уж приходится вспоминать, то наглядно оцениваешь важность наставлений.

Блор поскользнулся и машинально выругался. Все кругом из глины – и сама дорога, и обрыв, и уходящий в синее небо склон горы. В период дождей здесь, наверно, все сползает, и вряд ли можно проехать. Это же не нормальная дорога, а практически звериная тропа, вьющаяся над обрывом.

Живности здесь много на удивление, да вот поймать совсем не просто. Не подпускают. Видно, знают человека. Зато если походить часок-другой, наверняка найдешь остатки горного барана: череп с рогами, кости или обрывок шкуры. Туши, правда, не залеживаются. Волки не страдают отсутствием аппетита, а потроха подберут вороны или еще какие падальщики.

Второй як с тупым удивлением обернулся на звуки. Он себя прекрасно чувствовал, насколько это возможно, и никаких неудобств не испытывал. У него копыта, и сразу четыре, твердо ступающие по земле. При всей своей внешней неуклюжести яки были способны и на отвесную стену взобраться. Правда, не очень высокую. Человеческие проблемы со скользкой дорогой или холодом поставили бы их в тупик, если бы они хоть слегка соображали.

Плевать, плевать, еще раз плевать. Больше никто и никогда не заманит его в горы какими угодно обещаниями. За поворотом появляется гигантский, скругленный наверху скальный кряж. Если не принимать во внимание его красного цвета, ничего нового. Эти громады давно не вызывали интереса и эмоций. Кругом натыканы высокие пики.

Каждое уходящее на север и восток боковое ущелье открывало вид на высочайшие пики Матери Гор. Но вот это… Блор замер на полушаге, и у него натурально задрожали ноги. Никаких скал красного цвета по дороге в долину он не заметил. Их не было! Выходит, он умудрился все это время идти не туда.

Снегопад! После него. Раньше дорога была одна, спутать просто невозможно. Очень хотелось лечь и заплакать. Не меньше требовалось срочно выпить чего-нибудь крепкого. Раньше он не понимал, зачем люди пьют, стремясь забыть. Теперь стало кристально ясно. Выкинуть из головы прошлые глупости, совершенные по собственной вине, хотя бы на короткий срок.

Ему это не подходит по многим причинам. Для начала – валяться в блевотине на морозе хуже некуда: замерзнешь к утру. А еще и нечего пить. Хозяйские запасы он употребил еще тогда. Бочонок с бренди брать заопасался. Даже в качестве сосуда для воды не пойдет. Еще не хватает травануться, если эта гадость устойчивая и впиталась в стенки. Короче, и захочешь надраться – так нету. Оно и к лучшему.

«Лучше, когда человек еще в молодости столкнется с несправедливостью судьбы, ибо если он не испытает на себе трудностей, его характер не устоится. От того, кто, сталкиваясь с трудностями, опускает руки, пользы не будет», – утешая сам себя, произнес очередной канон из Кодекса Воина.

– Поживешь еще, – сказал негромко яку, догнав свой бредущий не торопясь караван. – На крайний случай пригодишься. А пока неси самостоятельно свои мослы, а попутно и мой груз. Не тот случай, чтобы мясо бросить. Мрак его знает, сколько еще идти.

Тот покосился на него и опять недовольно хрюкнул. Действительно, нашел с кем обсуждать положение. С тупой скотиной. Им тоже было не слишком хорошо. Выносливость и неприхотливость – замечательные качества, но требуется и нормальная пища. А в скалах и на старой дороге травы давно не осталось. Кругом снег.

Еще немного – и станет вообще паршиво. Требуется найти долину-оазис и дать подкормиться слегка, однако каждая задержка только ухудшает положение. Назад точно идти нельзя. В любом случае – юг или юго-восток. Речки должны впадать в Креману, а дальше – в Кулу, по которой они приехали. А там люди. Полным-полном.

Стоп! А может, это испытание? Воин проверяет, достоин ли я? Да ну, ерунда. Не ищи следов высших сил в собственной глупости. Я испугался? Ну и что? Плевать. Все равно надо идти. Всегда. На злости, на упрямстве. Через себя переступив. Выхода нет. Всегда вперед. Пока жив – вперед. Страх отнимает силы. Значит, во мне нет для него места. Я иду. Я – мужчина и могу.

А если это испытание – тем более. Мужчина и воин не имеет права сдаться. Победить собственную слабость и продолжать путь. У меня долг, и я не могу от него отказаться. Мужчина не размышляет о ждущем впереди конце, воин ступает прямо, даже если это дорога к смерти. Уклониться – позор. Сдаться – трусость. Такому не сидеть в чертогах Воина и не возродиться вновь на Земле.

Через два часа нудного топанья в неизвестном направлении Блор обнаружил нависающий над тропой утес. В пещеру он бы не полез. Там чаще всего сыро и холодно. А еще летучие мыши. Или мыши-кровососы, по ночам прокусывающие мягкие части тела и лица. Такие способны выпустить кровь, а ты и не заметишь.

Он их не боялся: всегда легко предварительно проверить наличие, при помощи огня изгнать, но в голове крепко засела чья-то неприятная байка еще из Храма. Якобы от их помета может приключиться нехорошая болезнь. А лазая по пещере, непременно вляпаешься, сколько ни берегись. Вранье или нет, проверять на себе как-то желания не появилось.

Блор твердо усвоил необходимость следить за здоровьем. Никому нет дела до твоего самочувствия – заботься о нем сам. Мыться важно постоянно. Пить тоже необходимо кипяченую воду, а не из ближайшей лужи или жуя снег. Именно с грязной водой приходит большинство болезней. Так учат в Храме.

Они только забыли подсказать, что высоко в горах вода не хочет нормально кипеть. Никто не смог объяснить, почему так, но и дышать чем выше, тем труднее. Наверное, существуют разные правила для нормальных дорог и путешествий в таких местах, где сплошные пики, уходящие в небо. Вот пусть их и учат горцы. А он как-нибудь в будущем в низине останется.

Утром он злобно решил, что будь настоящим магом – начал бы карьеру с уничтожения гор. Нелегкое занятие, но крайне полезное. Сравнять с землей все вокруг, оставив поля и деревья. Это даже хуже безмолвных северных просторов. Постоянно возвышающиеся над тобой пики давят на плечи тяжким грузом. Нельзя увидеть горизонта. Непонятно даже, когда встает и садится солнце. Будто разом фитиль некто божественный задавил одним движением. Раз – и темнота. Только ветер завывает на манер голодного зверя.

Почти всю ночь он не спал. Шквальный ветер с необычайной силой гнал перед собой снег. А в его столь замечательно предусмотренном природой месте для ночлега постоянно пребывал жуткий сквозняк. Причем порывы оказались так сильны, что снесли палатку. Он специально старался прочно крепить. Не помогло. В общем, тот еще отдых вышел.

Вынужденно поддерживая всю ночь огонь, он в очередной раз ощутил, как кто-то притаился в темноте и пристально следит. Не человек, но нечто опасное. Холодок направленного взгляда он чуял не в первый раз, и приятного в этом очень мало.

Все время настороже, даже проваливаясь иногда в тяжелую дрему, вздергивался и поспешно принимался подбрасывать сучья в огонь. Большого костра не разожжешь – слишком мало топлива, – однако остаться совсем без тепла и отпугивающего зверей огненного щита меньше всего хотелось.

Утром на земле лежал слой снега толщиной в палец, а небо безмятежно чистое и пронзительно синее. И хуже всего – надо было идти. Не поспишь. Похоже, погода окончательно испортилась. Лучше даже жевать на ходу, не останавливаясь, иначе его поход закончится очень плохо. Такие перепады температуры не к добру.

Когда солнце поднялось в зенит, он вышел на склон. Вправо открывался вид на боковое ущелье с острыми скальными вершинами, по которым стекают в долину громадные массы льда и щебня. Красиво, да не в коня корм. Ему бы зелень, а не бесконечно надоевшие непокоренные человеком высоченные скалы, вздымающиеся со всех сторон.

Одно хорошо. Заметно, что отсюда начинается крутое понижение на юг. Еще несколько дней – и он внизу. Конечно, не у моря, но там уже проще намного. Главное, идти и не хныкать.

Предварительно пришлось несколько часов обходить огромную трещину на тропе, и не осталось даже слабой надежды, что он ошибся с той красной скалой. Где-то он свернул не в то ущелье, и неизвестно еще, куда его выведет дорога. Вниз – это понятно. Но есть ли выход? Не так важно. Надо идти. Все время идти.

Единственный путь был отвратителен. Больше всего спуск напоминал сползание в неустойчивой массе песка, глины и камней, упорно уходящей из-под ног. Яки нервно хрюкали, и приходилось заставлять их ударами двигаться. А обойти неприятное место никак не получалось. Рядом был ледник, и по нему идти было много хуже.

Это он уяснил с первой попытки. Ни кусочка гладкой поверхности. Под воздействием солнечных лучей и испарений ледовый склон нашпигован тысячами маленьких ванночек с острыми краями. На ногах у него, к сожалению, отнюдь не костяные копыта. Подошвы сапог такая поверхность изувечит моментально, а запасной пары нет.

Выше раздался непонятный треск. Блор поднял голову и с тупым равнодушием смертника принялся наблюдать, как на него летит огромный валун размером с дом. С оглушительным грохотом камень упал на пару сотен локтей выше на лед. Осколки камней и куски льда выстрелили во все стороны. Блор невольно пригнулся и сел на корточки, закрывая лицо. Яки рванулись, дико воя, совсем уже не по-животному, а будто рыдающие дети, и рванули вниз.

С невероятным скрежетом валун покатился по ледяному желобу на невообразимой скорости. Блор молча ждал своего последнего мгновения и крайне удивился, когда вся несущаяся вниз куча камней, льда и земли промчалась мимо буквально на расстоянии руки. Правда, его пару раз приложило камнями, но синяки не в счет. И забившаяся в рот пыль и грязь – тоже. Подумаешь! Он еще жив!

Яков он нашел достаточно легко. Оба валялись внизу, снесенные лавиной. Вернее, от наиболее паршивого с трудом нашлось торчащее из щебенки копыто. Все остальное завалило огромным слоем льда и камней. Добираться до него требовалось огромное время. К счастью, вторая скотина пострадала меньше. Ее просто здорово достало чем-то тяжелым, так что сломанные ребра торчали наружу. Она глянула на него мутным взором и тоскливо замычала. Не захрюкала.

– Извини, – сказал Блор, неожиданно сорванным голосом. – Не могу помочь. Разве облегчить страдания.

Подождал и не услышал просьбы.

«Я совсем одурел? – подумал без особого удивления. – Нашел с кем беседовать. У кошки и то мозгов заметно больше». Извлек нож и принялся с натугой пилить глотку яку. Пусть получит легкую смерть. А ему все равно придется разделывать. Почти все припасы на первом были. Еда пропала. Муки нет, крупа отсутствует. Дрова, навьюченные в огромном количестве первоначально, почти и так закончились. Как ни экономь, а всю ночь поддерживать огонь не получится. Приходилось ограничиваться готовкой пищи да сухим пометом яков. Теперь оба источника тепла пропали.

Хорошо, одеяло, спальный мешок и палатка сохранились. От фем Кнаута кроме сапог и еще кое-какой мелочи он взял спальник. На гагачьем пуху – замечательно хранящая тепло вещь в форме человека и жутко дорогая. Зато не замерзнешь и на снегу. Естественно подложив предварительно под себя в виде подстилки. То же одеяло неплохо подойдет. Важно не на камни или землю. Чтобы воздушная прослойка присутствовала.

Хотя тяжелой ткани с собой не взять – сил не хватит. Надо ведь еще сокровища тащить. И еду. И оружие. Он тяжко вздохнул, подвинул ногой полураздавленное при падении ведро под струйку крови. Это тоже пища, и целебная. Сам видел внизу, как местные прокалывали вену якам и пили. Еще и деньги пастухам платили. Вроде как едят на пастбище целебные травы, и кто станет регулярно пить такую кровь – никогда не заболеет. Хуже все равно не будет. Не пропадать же добру.

А вот что делать с основным правилом – груз не должен превышать четверти собственного веса? Так говорили многие. Иначе выдохнешься быстро. Нет выбора. Мяса сколько возможно взять необходимо: голодным тем более долго не протянуть. Еще желательно без костей. Лишний вес. И наиболее важные, питательные куски. Печень съест прямо здесь всю, а со спины нарежет тонких кусков. На холоде они не испортятся. Ничего не поделаешь. Никто пока ему не собирался организовывать бесплатное кормление и носильщиков.

Работы предстоит…

Он опять вздохнул с тоской, осмотрев себя. Грязный, в подпалинах, когда-то красивый приобретенный хозяином для поездки новенький теплый полушубок. Ну, может, не очень красивый, зато удобный и практичный. Капюшон меховой на голову, поверх шапки с меховыми ушами. А вид – хуже некуда. Еще и кровью лесничего заляпан. Сколько ни тер, от следов не избавился.

Ладно, дойти бы, а там можно нормально отстирать. Или выкинуть. В родных местах такая вещь не особо нужна. Там особые холода через год бывают. Когда озеро покрылось льдом, не одни дети, а и взрослые сбежались смотреть. Лед, настоящий холодный лед! Сюда бы их. Навсегда бы излечились радоваться подобным вещам!

Идти было еще долго, и он замычал в такт шагам:

Под привычные слова идти легче. Главное – правильный ритм.