Вы здесь

Юность. II (Е. Н. Чириков, 1911)

II

Зоя. Только три буквы, а когда их поставишь вместе, они делают чудеса… «Как прекрасен и богат русский язык!» – думал я, красиво выписывая это имя на листе бумаги, приготовленной для составления хронологии по истории всех времен и народов… Рано утром, едва раскрыв глаза, я распахивал окно в сад и шептал: «Здравствуй, Зоя!» Поздно ночью, когда затихал город и в мягкой тишине весенней, на крыльях теплого ветерка, над ним носились обрывки садовой музыки, я вглядывался в звездное небо и шептал: «Спокойной ночи, Зоя!»

Каждое утро, отправляясь на экзамен, я заходил в сад и проходил мимо той скамьи, на которой сидела Зоя. И возвращаясь с экзамена, я не мог не зайти туда и не посидеть на этой милой скамеечке. И все я ждал, не промелькнет ли в зелени стройная фигура девушки… Редкие проходящие женщины заставляли меня вздрагивать и пугаться… Опять не она! Пропала… Ах, белый голубь, куда ты улетел?..

Однажды, когда я, почти уже отчаявшись увидать белого голубя, уныло бродил по саду с «Историей средних веков» Иловайского, навстречу мне показалась шумливая стайка гимназисток, с аккуратно завязанными в ремни книгами. Как стая птиц: без умолку щебечут, смеются и звенят радостными голосами… Зоя! Она!.. Она!.. Будь, что будет…

– Здравствуйте!

Поднял шляпу и протянул руку. Покраснела, немного растерялась, но руки не отвергла, спросила:

– Кончили?

– Почти… Одна история и – созрею…

Гимназистки пропустили нас вперед и, идя позади, тихо посмеивались и переговаривались между собою. Зоя шла, опустив голову, и односложно отвечала на мои вопросы о том, где она будет жить летом, что ей больше нравится: сирень или черемуха, как ее величают.

– Зоя Сергеевна, я так долго ждал.

– Чего?

– Встречи…

– С кем?

– И вы спрашиваете!..

Догадалась, вспыхнула и, обернувшись, заговорила с подругой… Теперь я шел, понуря голову, и тщетно искал выхода из безвыходного положения. Всего лучше было бы откланяться и отойти. Но какая-то сила, властная и непоборимая, мешала мне сделать это. И я шел, как привязанный на веревочку, рядом и напрягал все умственные способности, чтобы сгладить неприятное впечатление от своей неудачи. Понемногу и как-то незаметно отстали все другие, и мы с Зоей очутились вдвоем. Долго мы шли молча, словно просто попутчики, но вот в моих ушах зазвенел смех:

– Я дома… До свидания!

Она протянула мне руку и скрылась в калитке. Я тяжко вздохнул, снял шляпу и отер со лба холодный пот безвыходности. Оглядел с головы до ног дом, где жила Зоя, прочитал No, фамилию домохозяина, заглянул во двор… Там, за палисадником – одноэтажный приземистый флигель в три окна… Так вот где скрывается мой белый голубь с толстой золотой косой!..

Дома учил хронологию и зудил «средние века», а мысль упиралась и настойчиво возвращалась в тот век, в котором я встретил Зою.

«Итак, – говорил я, – скажите мне, чем замечателен Пипин Короткий»? Но, вместо Пипина Короткого, выплывал образ стройной белой девушки, и я растерянно мычал:

– Пипин… Пипин… Короткий… Почему Короткий?.. Скажите, Зоя Сергеевна, чем замечателен Пипин Короткий?.. Ах, чёрт бы тебя, Пипин, взял!.. Барбаросса… Карл Смелый… Карл Лысый… Карл Святой… Нет Карла Святого, – Святой Людовик!.. А Людовик Лысый был? Кажется – был, а впрочем… Голова болит. Пойду в сад, а потом уж – Пипин… Я бросил историю и шел в сад мимо дома № 15. Это было не совсем по пути, но зато сильно увеличивало шансы на встречу с Зоей. А я изныл, ожидая этой встречи. Проходя мимо дома, я замедлял шаг и мимоходом бросал взгляд в калитку. В саду сидел все на той же лавочке и ждал, словно мне было обещано свидание. Но вот однажды, когда истощилось мое терпение, я снова рискнул на отчаянный шаг: с восьми часов утра, я встал на дежурство к воротам дома № 15. Теперь свидание обеспечено: она пойдет в гимназию через эту калитку…

Стою на другой стороне и томлюсь. Поглядываю на часы… «Однако не торопится».

– Ах ты… сонливая!..

Вышла. Так неожиданно, словно выпустили птицу из клетки… Сменяю торопливость солидным крупным шагом делового человека, перебираюсь на другую сторону и иду по следу. Покашливаю.

– Зоя Сергеевна!

– А, вы!..

– Я! Могу пройтись с вами?

– Конечно.

– Дайте понести мне ваши книги.

– Мне не тяжело.

– Дайте пожалуйста!

– Если вам так хочется…

– Очень хочется!..

Получил книги и понес их, как святыню… Золотая коса. Синие глаза. Почему когда смотришь на вас, то забываешь о всех Карлах, Пипинах и о всех Людовиках, сколько бы их ни было на свете?..

– У вас золотые волосы…

Зоя гордо встряхнула головой и чуть-чуть улыбнулась.

– Я теперь часто вижу вас во сне.

– Один раз и я вас видела…

– Неужели? Как я счастлив!..

– Я о вас не думала… Не знаю, почему… приснились…

– Я постоянно думаю о вас…

– Слышите, как пахнет апельсинами?

– Кто-то играет увертюру из «Кармен»…

Утро было прекрасно; из раскрытых окон неслись то гаммы, то обрывки знакомых пьес; пахло апельсином, сиренью, травой, медом… Люди шли какие-то свежие и радостные, бодрые, и все улыбались. И я, люди, счастлив: мне улыбается Зоя! Теперь она в коричневом платье, а всё-таки кажется мне светлой, белой, как белый голубь с коричневыми подпалинами… Отчего?.. На ней – белый фартучек.

Как скоро: уже дошли до гимназии.

– Ну, давайте книги!

Не хочется отдавать книги. Милые книги: их перелистывают Зоины руки.

– Ну, скорей! Опоздаю на молитву…

– Как я хотел бы помолиться вместе с вами…

– Какой вы богомольный!..

О, как она мне улыбнулась! Если бы вы знали, как она мне улыбнулась! Закружилась голова от этой улыбки: поцеловал книги и отдал.

– Возьмите! – сказал я и вздохнул.

Пошла, обернулась, на мгновение задержалась в дверях.

– Зоя Сергеевна! Когда увидимся?

Не слыхала…