Юнговская карта души. Введение в аналитическую психологию. Глава 1. Поверхность (Мюррей Стайн, 1998)

Я начну рассматривать юнговскую карту души с его описания человеческого сознания и наиболее важной его особенности – Эго. Эго – это технический термин, который происходит от латинского слова, означающего «я». Сознание – это состояние бодрствования, и в центре его находится Я. Это очевидная отправная точка, это вход в обширную внутреннюю область, которую мы называем психикой. В то же время это сложное специфическое свойство психики, все еще таящее в себе множество загадок и вопросов, остающихся без ответа.

Юнга больше интересовало то, что лежит ниже сознания во внутренних сферах психики, но вместе с тем он поставил перед собой задачу описать и объяснить человеческое сознание. Он хотел создать полную карту души, а эго-сознание является главной характерной особенностью исследуемой им территории. На самом деле Юнга нельзя назвать эго-психологом, но все-таки он приписал социальную ценность именно Эго. Он предложил список функций Эго и распознал решающее значение большего осознавания для будущего человеческого существования и культуры. Кроме того, он хорошо понимал, что эго-сознание является необходимой предпосылкой психологического исследования. Это инструмент. То, что мы, как человеческие существа, знаем о чем-либо, обусловлено свойствами и ограничениями нашего сознания.

Поэтому изучать сознание – значит направлять внимание на инструмент, которым все мы пользуемся в психологических исследованиях и изысканиях.

Почему так важно – особенно в психологии – понимать природу эго-сознания? Потому что нам необходимо вносить исправления в искаженную картину. Юнг говорил, что любая психология – это личное вероисповедание¹. Каждый творческий психолог ограничен своими собственными личностными предубеждениями и неисследованными предположениями. Не все, что кажется истинным даже самому серьезному и искреннему сознанию исследователя, обязательно является точным знанием. Многое из того, что среди людей воспринимается как знание, при ближайшем критическом рассмотрении оказывается обыкновенным предрассудком или верованием, основанным на искажении, предубеждении, слухах, предположениях или чистой фантазии. Верования принимают за знание и цепляются за них, будто это надежные и несомненные факты. «Верую, чтобы понимать» – это известное высказывание св. Августина звучит несколько странно для современных ушей, и все же такое часто случается, когда люди говорят о психологической реальности. Юнг искренне стремился исследовать основы собственных суждений, критически оценивая орудие, которым пользовался, чтобы совершать свои открытия. Он настойчиво повторял, что критическое понимание сознания в науке так же необходимо, как и в философии. Точное понимание психики или чего бы то ни было подобного зависит от состояния сознания. Юнг хотел представить критическое понимание сознания. Это было главной целью его работы над ключевым трудом «Психологические типы», где описаны восемь когнитивных схем, совершенно по-разному влияющих на человеческое сознание, а также обработку информации и жизненный опыт.

Итак, Юнг много пишет об эго-сознании в своих работах. Я хочу обсудить, прежде всего, первую главу его последнего труда, Aion, озаглавленную «Эго», а также некоторые связанные с ней тексты и высказывания. Они подытоживают его позицию и показывают нам его зрелое суждение о предмете. В конце этой главы я буду обращаться также и к «Психологическим типам».

«Aion» можно читать на нескольких уровнях. Это произведение отражает его глубокую озабоченность западной интеллектуальной и религиозной историей и ее будущим. Здесь также можно обнаружить его наиболее тщательно продуманные мысли относительно архетипа Самости. Первые четыре главы были добавлены к книге позже, чтобы снабдить неискушенного читателя введением к его общей психологической теории и дать ключевые термины аналитической психологии. Несмотря на то что эти вводные страницы не изобилуют подробностями или техническими деталями, в них содержатся сжатые суждения Юнга относительно таких психических структур, как Эго, Тень, Анима, Анимус и Самость.

Юнг дает следующее определение Эго: «Оно представляет собой центр поля сознания как такового; и в той степени, в которой его охватывает эмпирическая индивидуальность, Эго является предметом всех личностных действий сознания»². Сознание – это «поле», а то, что Юнг называет «эмпирической индивидуальностью», является нашей личностью, какой мы ее знаем в непосредственном переживании. Эго как «предмет всех личностных действий сознания» находится в центре этого поля. Термин «Эго» относится к переживанию себя как центра воли, желания, размышления и действия. Определение Эго как центра сознания проходит через все работы Юнга.

Далее Юнг характеризует функцию Эго в рамках всей психики: «Отношение психического содержимого к Эго является критерием его сознательности, ибо никакое содержимое не может быть сознательным, если оно не представлено субъекту»³. Эго – тот «субъект», которому психическое содержимое должно быть «представлено». Оно подобно зеркалу. Более того, связь с Эго – необходимое условие того, чтобы что-либо стало сознательным: чувство, мысль, восприятие или фантазия. Эго – своего рода зеркало, в котором психика видит себя и становится сознательной. Поскольку психическое содержимое принято и отражено в Эго, постольку можно говорить о том, что оно принадлежит сознанию. Пока психическое содержимое лишь едва или только частично осознано, оно еще не схвачено и пребывает на отражающей поверхности Эго.

В абзацах, следующих за определением Эго, Юнг проводит кардинальное различие между сознательными и бессознательными чертами психики: сознание – это то, что мы знаем, а бессознательное – все то, чего мы не знаем. В другом тексте, написанном приблизительно в то же время, он дает более точную формулировку:

«Бессознательное – это не просто неизвестное, это, скорее, психическое неизвестное; и это мы определяем <…> как все те вещи в нас, которые, будучи восприняты сознанием, по-видимому, ни в каком отношении не будут отличаться от известного психического содержимого»⁴. Различие между сознательным и бессознательным, столь фундаментально важное в общей юнговской теории психики, как и во всей глубинной психологии, указывает на то, что какое-то содержимое отражается Эго и хранится в сознании, где в дальнейшем его можно исследовать и контролировать, в то время как другое психическое содержимое пребывает вне сознания – временно или постоянно. Бессознательное вбирает в себя весь психический материал, который по какой-либо причине сколь угодно долго находится вне сознания. Фактически это обширная большая часть психического мира. Бессознательное являлось главной сферой исследований глубинной психологии, и самый страстный интерес Юнга обращен к исследованию именно этой территории. Однако более подробно об этом ниже.

Юнг в своих работах часто говорит об Эго как о «комплексе» – термин, который мы всесторонне обсудим в следующей главе. Тем не менее в «Aion» он просто называет его специфическим содержимым сознания, утверждая, что сознание есть более широкая категория, чем Эго, и вмещает в себя намного больше, чем Эго.

Чем является сознание само по себе – это поле, где расположено Эго, которое занимает и определяет его центральную часть? Если совсем просто, сознание – это осознавание. Это состояние бодрствования, наблюдения и отслеживания всего того, что происходит вокруг и внутри тебя. Конечно же, люди – не единственные осознающие существа на земле. Другие животные тоже обладают сознанием, так как с очевидностью наделены умением наблюдать происходящее в окружающей среде и реагировать различными, тщательно отработанными способами. Чувствительность растений к окружающей среде тоже можно рассматривать как некую форму сознания. Само по себе сознание не выделяет человеческий вид из всех других форм жизни. Оно также не является чем-то, что отличает взрослых людей от младенцев и детей. В самом строгом смысле человеческое сознание по своим сущностным свойствам вообще не зависит от возраста или уровня психологического развития. Мой друг, наблюдавший рождение своей дочери, рассказал мне, как он был тронут, когда, после того как удалили плаценту и прочистили ей глаза, она открыла их и осмотрела помещение, вбирая его в себя. Это был очевидный признак сознания. Глаз – это индикатор присутствия сознания. Его живость и движение являются сигналами того, что на мир смотрит сознательное существо. Конечно же, сознание зависит не только от зрения, но и от других чувств. Еще в матке, прежде чем глаза младенца начнут видеть, он реагирует на голоса и музыку и демонстрирует заметную отзывчивость. Мы еще не знаем точно, когда впервые эмбрион достигает уровня осознавания и способности реагировать, который можно было бы определенно назвать сознательностью, но это происходит рано и, несомненно, еще в пренатальный период.

Противоположным сознанию является глубокий сон без сновидений, полное отсутствие отклика и чувственного осознавания. А длительное отсутствие сознания в теле – это практическое определение смерти, за исключением случаев долгого пребывания в коме. Сознание, даже потенциальное, является «фактором жизни»; оно присуще только живым организмам.

Все, что совершает с сознанием развитие, – добавляет в него определенное содержание. В теории человеческое сознание можно отделить от его содержания – мыслей, воспоминаний, идентификаций, фантазий, эмоций, образов и слов, которые переполняют его. Но на практике это почти невозможно. В действительности только продвинутые адепты духовных практик, видимо, способны убедительно продемонстрировать такое отделение. Тот истинный мудрец, кто способен отделить сознание от его содержания и сохранять их разделенными, чье сознание не определяется идентификациями с отдельными мыслями и образами. Для большинства людей сознание без осязаемого объекта, в котором оно могло бы укорениться, покажется чем-то чересчур эфемерным и непостоянным. Устойчивость сознания и чувство «осязаемости», как правило, обеспечиваются наличием конкретных объектов и содержаний, таких как образы, воспоминания, мысли. Именно они создают сущность и непрерывность сознания. Однако, как свидетельствуют парализованные люди, содержание и даже эго-функции сознания – суждение, запоминание, называние, способность говорить, способность узнавать образы и людей, их лица – на самом деле являются гораздо более мимолетными и хрупкими, чем само сознание. Например, можно полностью потерять память и все еще остаться осознающим. Сознание похоже на комнату, которую временно заполняет психическое содержание. И сознание предшествует Эго, которое затем может стать его центром.

Эго, как и сознание, тоже выходит за пределы конкретного содержания, находящегося в «комнате» сознания в любой конкретный момент. Эго – это фокус в пределах сознания, его центральный элемент и, возможно, его наиболее постоянное свойство. Вопреки мнению, господствующему на Востоке, Юнг утверждает, что в отсутствие Эго сознание само ставится под сомнение. Однако верно то, что некоторые функции Эго можно приостановить или даже упразднить, не разрушив сознания полностью и что люди имеют реальную возможность хотя бы в течение короткого периода пребывать в своего рода «сознании без Эго», когда почти не проявляются признаки волевого центра Я.

Для Юнга Эго является главным центром сознания и фактически в значительной степени определяет, какое содержание останется в пределах сферы сознания, а какое будет пропущено и попадет в бессознательное. Эго ответственно за хранение содержания в сознании, и оно также может, прекратив отражать содержание, удалить его оттуда. Если воспользоваться термином Фрейда, который Юнг находил приемлемым, Эго может «вытеснять» содержание, которое кажется ему неприятным, нестерпимо болезненным или несовместимым с другим содержанием. Оно может также восстановить содержание из его хранилища в бессознательном (то есть из банка памяти), коль скоро оно: а) не заблокировано механизмами защиты, такими как вытеснение, удерживающими невыносимые конфликты за пределами досягаемости сознания, и б) имеет достаточно прочную ассоциативную связь с Эго – оно достаточно хорошо «изучено».

В своей основе Эго не состоит из приобретенного содержания сознания и не определяется им, как, например, мимолетными или даже хроническими идентификациями. Оно подобно зеркалу или магниту, что удерживает содержимое в фокусе осознанности. Но оно также проявляет волю и действует. Будучи животворным центром сознания, оно предшествует обретению языка, персональной идентичности и даже осознаванию личного имени. Более поздние приобретения Эго, такие как узнавание собственного лица и имени, относятся к содержанию, тесно примыкающему к этому центру сознания, и, в свою очередь, они определяют Эго и увеличивают сферу его контроля и самосознания. По сути, Эго – это виртуальный центр осознанности, который существует, по крайней мере, с рождения, око, которое смотрит и всегда смотрело на мир из этого пункта наблюдения, из этого тела, с этой индивидуальной точки зрения. Само по себе оно ничто, то есть не нечто. Вот почему оно так неуловимо и неосязаемо. Иногда его существование вообще отрицается. И все же оно всегда присутствует. Оно не продукт воспитания, роста или развития. Оно является врожденным. И хотя оно может принимать тот или иной вид, развиваться, становиться сильнее, проходя через столкновения с действительностью (см. ниже), его ядро – это данность. Оно появляется вместе с новорожденным.

Согласно описанию психики у Юнга, существует некая сеть ассоциаций между различными содержаниями сознания. Все они прямо или косвенно связаны с центральным штабом, с Эго. Эго – не только топографический, но и динамический центр сознания. Это энергетический центр, который движет содержимым сознания и распределяет его в порядке значимости. Эго – центр принятия решений и свободной воли. Когда я говорю: «Я собираюсь на почту», – мое Эго принимает решение и мобилизует физическую и эмоциональную энергию, необходимую для выполнения задания. Эго направляет меня к почтовому отделению и встречает меня там. Оно – руководитель, который устанавливает приоритеты: «Иди на почту, не отвлекайся и не поддавайся желанию пойти прогуляться по парку». Эго можно рассматривать как центр «эгоизма», но оно является также центром альтруизма. Внутри и вне себя Эго, как понимал и описывал его Юнг, является нравственно нейтральным, это не «что-то плохое», как слышится многим при его упоминании в обычной речи («ах, какое у него Эго!»), а необходимая часть психологической жизни людей. Эго – это то, что отличает людей от других живых существ, тоже наделенных сознанием; оно также отделяет одного человеческого индивидуума от других человеческих существ. Это фактор индивидуализации в человеческом сознании.

Эго фокусирует человеческое сознание и придает нашему осознанному поведению постоянство и целеустремленность. В силу того, что у нас есть Эго, мы обладаем свободой принимать такие решения, которые могут бросить вызов нашим инстинктам самосохранения, размножения и творчества. В Эго содержится наша способность управляться с большим количеством материала в рамках сознания и манипулировать им. Это мощный магнит ассоциаций и организационный посредник. Именно из-за того, что люди владеют такой силой в центре сознания, они способны интегрировать большие массивы данных и управлять ими. Сильное Эго способно овладевать большими количествами содержаний сознания и произвольно перемещать их. Слабое Эго не слишком приспособлено к работе такого рода и легче уступает импульсам и эмоциональным реакциям. Слабое Эго легко отвлекается, и, как следствие, сознанию недостает концентрации и мотивации.

Люди вполне могут оставаться сознательными, приостановив многие обычные функции Эго. По собственной воле мы можем оставаться пассивными и бездействующими, просто фиксируя все происходящее вокруг и внутри, как кинокамера. Однако обычно невозможно длительное время сохранять волевым усилием созерцательное состояние сознания, потому что Эго и вся психика быстро вовлекаются в объект созерцания. Например, при просмотре кинофильма, поначалу мы можем просто следить за игрой актеров и сюжетом. Но вскоре мы начнем отождествлять себя с тем или иным персонажем, и наши эмоции оживятся. Эго готовится к действию, и, если вы испытываете трудности в различении образов кинофильма и реальности (еще одна функция Эго), у вас появится искушение совершить что-то реальное. Тогда тело мобилизируется, а Эго выбирает и определяет конкретное направление действия. В действительности кино построено так, чтобы зрители эмоционально принимали чью-либо сторону и поддерживали все, что бы ни делал или чувствовал конкретный персонаж. Вовлеченное таким образом в действие Эго, как центр желания, надежды, а, возможно, и намерения, приходит в активное состояние. Вполне вероятно, что кто-то может принять самое главное решение своей жизни во время просмотра кинофильма под влиянием чувств и мыслей, вызванных его образами. Люди покидают кинозал, преисполнившись силы или вожделения. Эго оказывается захваченным эмоциями, идентификациями и желаниями и включает свою направляющую функцию и энергию, чтобы действовать.

Очевидно, свобода Эго весьма ограниченна. Оно легко поддается влиянию как внутренних психических импульсов, так и внешних стимулов окружающей среды. Эго может ответить на угрожающий стимул, защищая себя с оружием; а может прийти в состояние активности под влиянием острой потребности творить, или любить, или искать возмездия. Оно может также ответить на эго-импульс, то есть отреагировать нарциссически. Например, оно может быть захвачено жаждой мести.

Таким образом, бодрствующее сознание фокусируется посредством того, что Эго регистрирует внутренние стимулы, внешние события и приводит тело в движение. Возвращаясь к истокам Эго, отметим, что они предшествуют самому раннему детству и младенчеству. Даже младенец замечает вокруг себя какие-то образы, некоторые из них кажутся ему приятными, и он тянется им навстречу. Эти самые ранние сигналы интенциональности организма – свидетельство раннего происхождения Эго, ощущения Я.

Размышление о природе и сущности этого Я приводит нас к глубоким психологическим вопросам. Чем является Эго в своей основе? Что такое Я? Юнг сказал бы просто, что Эго – это центр сознания.

Я чувствует, возможно, наивно, что оно существовало всегда. Даже упоминания о прошлых жизнях иногда воспринимаются с готовностью. Изменяется ли Я существенным образом на протяжении жизни, остается открытым вопросом. Разве не то же Я, которое плакало по маме в возрасте двух лет, плачет об утраченной любви в сорок пять лет или об ушедшей супруге в восемьдесят? Хотя очевидно, что многие свойства Эго развиваются и изменяются, особенно те, что касаются познания, самопознания, психологической идентичности, компетентности и т. д., одновременно что-то остается неизменным в самом сердце Эго. Многие люди предпринимали активные попытки найти «внутреннего ребенка». За этим стоит признание, что тот ребенок, которым я был когда-то, – это тот же самый человек, что и я взрослый. Возможно, ядро Эго не изменяется в течение жизни. Может быть, именно на этом основаны интуиции и стойкие убеждения многих людей, что ядро Эго не исчезает вместе с физической смертью, но отходит в место вечного отдыха (небеса, нирвана) или рождается повторно в другой жизни на физическом плане (реинкарнация).

Впервые ребенок говорит «я» приблизительно в двухлетнем возрасте. До этого момента он говорит о себе в третьем лице или по имени: «Тимми хочет» или «Сара идет». В тот момент, когда ребенок становится способен сказать «я» и мыслить саморефлексивно, сознательно помещая себя в центр своего личного мира и обозначая это положение специальным местоимением первого лица, он совершает огромный прыжок на пути к сознанию. Но не это является моментом рождения Эго. Еще задолго до этого сознание и поведение сосредоточивалось вокруг реального центра. Эго с очевидностью существует до того, как становится воспринимаемым сознательно и рефлексивно, а процесс осознавания разворачивается постепенно и продолжается всю жизнь. Рост самосознания – это процесс, который проходит через многие стадии, начинаясь в младенчестве и заканчиваясь во взрослой жизни. Одну из таких стадий Юнг довольно подробно описывает в «Воспоминаниях, сновидениях, размышлениях», где он рассказывает, как в тринадцать лет, выйдя из тумана, он вдруг впервые осознал: «Теперь я сам по себе»⁵.

Именно наличием этой способности достигать высокого уровня самопознания и самосознания, то есть саморефлексивного Эго, человеческое сознание отличается от животного, насколько нам это теперь известно. Это различие относится не только к человеческой речи, дающей возможность говорить о себе «я», зная, что имеем в виду себя, и таким образом делать его более сложным, но и к очевидной функции отражения, существующей в человеческом сознании. Эта функция является доречевой и послеречевой. Это знание того, что некто существует (а позднее, что некто умрет). Именно в силу наличия Эго – этого встроенного в сознание зеркала – мы знаем, что мы есть, и знаем, какие мы. Очевидно, что другие виды животных тоже хотят жить, управляя окружающей средой, они проявляют явные признаки эмоций и сознания, а также интенциональности, исследования действительности, самоконтроля и многого другого, что мы относим к эго-функциям. Однако в сознании животных отсутствует или же присутствует в очень слабо выраженной форме именно эта отражающая функция. У них очень мало Эго. Знают ли они, что каждый из них умрет, что они – отдельные индивидуумы? Вряд ли. Поэт Рильке говорил, что животные относятся к смерти не так, как люди, и это дает им преимущество более насыщенной жизни в каждое мгновение. Животные осознают себя не в той степени, что люди, и, не имея языка, они не способны ни проявить даже ту самоосознанность, которой обладают, ни отделить себя от других, как это делают люди при помощи речи⁶.

Начиная с определенного момента в развитии, Эго и сознание человека в значительной степени формируются миром культуры, в котором личность растет и воспитывается. Это внешний уровень, или оболочка эго-структуры, которая окружает центр Эго. По мере того как ребенок взрослеет в мире культуры, изучает ее формы и обычаи в процессе семейного воспитания и школьного образования, оболочка Эго становится все более мощной. Говоря об этих двух составляющих Эго, Юнг называет их «личность № 1» и «личность № 2»⁷. Личность № 1 – это врожденное ядро Я, а личность № 2 – его культурно приобретенный слой, который увеличивается с течением времени.

Определенная часть содержимого эго-сознания может проявлять большую стабильность на протяжении долгого времени. Собственное имя человека, как правило, является таким устойчивым свойством сознания. Иногда даже создается впечатление, будто оно срослось с Эго. В то время как имя, по сути, всего лишь обезличенное приспособление, относящееся к социальной сфере как часть персоны (см. главу 5), однако, если его произносят ваши родители, ваш ребенок или возлюбленный, оно затрагивает самые интимные уголки вашего самоощущения. Однако следует признать, что имя является культурным артефактом и потому связано с Эго не так прочно, как, например, тело. Люди могут изменить имена, но остаться теми же самыми людьми. Пока что еще никто не смог полностью изменить свое тело, чтобы проверить, останется ли все, как прежде; если такое произойдет, мы будем знать, больше ли Эго, чем тело. Подозреваю, что ответ будет положительным несмотря на то, что тело кажется полностью сплавленным с Эго.

Существует большое искушение определить Эго как телесное осознание себя как некоей волеизъявляющей, индивидуальной, обособленной, уникальной сущности. Если бы какого-то человека стали называть по-другому, можно было бы поспорить, стало ли его сущностное Я после этого другим. Но если у человека будет другое тело, будет ли тогда Эго существенно другим? Эго глубоко укоренено в теле, гораздо больше, чем в культуре, однако насколько далеко простирается эта связь – по-прежнему открытый вопрос. Как бы там ни было, Эго чрезвычайно сильно боится смерти тела. Это страх, что за кончиной тела последует исчезновение Эго. Однако, согласно Юнгу, Эго не является строго ограниченным своей соматической основой. В «Aion» он пишет, что Эго «не простое или элементарное явление, но очень сложное, к тому же не поддающееся исчерпывающему описанию. Опыт показывает, что оно базируется на двух, по-видимому, различных, основаниях – соматическом и психическом»⁸.

По мнению Юнга, психику нельзя считать простым продуктом телесной активности, результатом химических реакций в мозге или какого-либо другого физического процесса. Важной составляющей психики является ум, или дух (греческое слово nous наилучшим образом отражает рассуждения Юнга по этому поводу), а значит, она иногда может выходить за пределы своего физического местоположения. В следующих главах мы подробнее рассмотрим, каким образом Юнг выводит психику из комбинации физической природы и трансцендентального духа, или же ума, nous. А пока достаточно отметить, что психическое и телесное не совпадают друг с другом и невыводимы одно из другого. К тому же Эго, о котором Юнг говорит преимущественно как о всецело психическом объекте, лишь отчасти покоится на соматической основе. Эго опирается на тело только в том смысле, что оно переживает чувство единства с телом, однако тело, переживаемое Эго, является психической реальностью. Это образ тела, а не само тело. Тело переживается «во всей сумме эндосоматических перцепций»⁹, то есть благодаря тому, как мы сознательно ощущаем свое тело. Эти перцепции тела «являются результатом эндосоматических стимулов, лишь немногие из которых переходят порог сознания. Значительная часть действует в бессознательном, то есть подсознательно<…> Тот факт, что они являются подсознательными, не обязательно подразумевает, что они наделены только физиологическим статусом, и еще менее это верно относительно психического содержимого. Иногда эти стимулы способны переходить порог, то есть становятся перцепциями. Но, вне всякого сомнения, значительная часть этих эндосоматических стимулов просто непригодна для осознания и настолько элементарна, что нет никаких причин наделять их психической природой»¹⁰.

По этой цитате видно, что Юнг проводит линию на границе психики, включая в нее эго-сознание и бессознательное, но не соматическую основу как таковую. Многие физиологические процессы никогда не затрагивают психику, бессознательную ее часть. Они в принципе неспособны к тому, чтобы когда-либо стать осознанными. Доказано, например, что симпатическая нервная система большей частью недоступна для сознания. В то время как сердце бьется, кровь циркулирует, а нейроны возбуждаются, некоторые, хотя и не все, соматические процессы могут стать осознанными. Неясно только, насколько сильно можно развить способность Эго проникать в соматическую основу. Опытные йоги утверждают, что способны в значительной мере контролировать телесные процессы. Известно, например, что они по собственному желанию могут уходить из жизни или останавливать биение сердца. Способность одного йога усилием воли менять поверхностную температуру своей ладони была проверена и подтверждена: он мог произвольно изменять ее на десять – двадцать градусов. Это доказывает существование значительных психических способностей проникать в тело и управлять им, но все еще оставляет много неразрешенных вопросов. Насколько глубоко на клеточный уровень может проникать Эго? В какой степени тренированное Эго может сократить злокачественную опухоль или, например, успешно справиться с гипертонией? На эти и другие вопросы пока ответа нет.

Нужно иметь в виду, что есть две границы: первая отделяет сознание от бессознательного, а вторая отделяет психику (как сознательную, так и бессознательную) от соматической основы. Я расскажу подробнее об этих границах в следующих главах, но пока хочу отметить, что их надо рассматривать как гибкие границы, а не как устойчивые и неизменные барьеры. Для Юнга психика включает в себя и сознание, и бессознательное, но не распространяется на все тело в его физиологическом измерении. Юнг утверждает, что Эго опирается на психическое тело, то есть на образ тела, а не на тело само по себе. Следовательно, Эго по существу является психическим фактором.

Вся территория психики почти совпадает с потенциальным диапазоном Эго. Психика, согласно определению Юнга, ограничена и связана с тем местом, в котором Эго может функционировать. Однако из этого не следует, что психика и Эго – это одно и то же, так как психическое включает бессознательное, а Эго более или менее ограничено сознанием. Но бессознательное, по крайней мере, потенциально доступно Эго, даже если Эго фактически никогда не переживало какой-то бессознательный материал. Смысл здесь в том, что психическое само по себе имеет границы, и эти границы есть точки, в которых внутренние стимулы или экстрапсихические содержания не могут в принципе никогда быть осознаны. Согласно философии Канта, которой следовал Юнг, эта непереживаемая сущность называется Ding an sich[2]. Человеческий опыт ограничен. Психическое ограничено. Юнг не был панпсихистом, то есть человеком, утверждающим, что психическое есть повсюду и составляет собой все. За границами психического существует тело, мир гораздо больше, чем психика.

И все же нам не следует ожидать от Юнга слишком большой точности в терминологии, особенно в отношении таких терминов, как психическое и бессознательное. В противном случае мы получим жесткие схемы, в которых Юнг намеренно оставил пробелы и неясности. Психическое не так уж строго совпадает с совместной территорией сознания и бессознательного, а также не ограничено в точности областью Эго. На краях, где психика и сома пребывают вместе и где психическое встречается с миром, есть полоса полутени «внутреннего/внешнего». Эти переходные области Юнг называет психоидными. Это сфера, которая преимущественно ведет себя подобно психике, в целом не являясь психической. Она квазипсихическая. В этих сумеречных областях кроются психосоматические загадки. Каким образом душа и тело влияют друг на друга? Где заканчивается одно и начинается другое? На эти вопросы по-прежнему нет ответа.

Юнг проводит это тонкое различие в «Aion», описывая психическую основу Эго следующим образом: «С одной стороны, Эго покоится на всем поле сознания, с другой, на общей сумме содержаний бессознательного. Оно делится на три группы: во-первых, временно подсознательные содержания, которые по желанию могут быть воспроизведены (память) <…>, во-вторых, бессознательные содержания, которое не могут быть воспроизведены по желанию <…>. В-третьих, содержания, которые вообще не способны стать осознаваемыми»¹¹. Согласно предыдущим определениям, эта третья группа должна была остаться за пределами психического, и все же Юнг помещает ее в бессознательном. Очевидно, он считал, что бессознательное достигает тех мест, где уже больше нет психики, и простирается в непсихические области, то есть в «мир» за пределами психического. Но при этом, по крайней мере, на каком-то промежутке этот непсихический мир находится еще в пределах бессознательного. Здесь мы вплотную подходим к великим тайнам: основе экстрапсихического восприятия, синхронистичности, чудесным исцелениям и многому другому.

Как ученый, Юнг должен был выдвинуть аргументы и доказательства столь смелых гипотез, как существование бессознательного, личного и коллективного. Здесь он просто ссылается на аргументы, которые детализированы в других работах:

«Вторая группа может быть выведена из непосредственного вторжения подсознательных содержаний в сознание»¹². Это объясняет, каким образом комплексы влияют на сознание. «Третья группа является гипотезой; это логический вывод из фактов, подтверждающих существование второй группы»¹³. Определенные последовательные паттерны, присущие комплексам, привели Юнга к гипотезе об архетипах. Когда какие-то явления выражены и достаточно устойчивы, ученый формулирует гипотезу, которая, как он надеется, объяснит эти явления и позволит в дальнейшем их изучать¹⁴.

Эго, продолжает Юнг в тексте «Aion», опирается на два основания: соматическое (телесное) и психическое. Каждое из этих оснований имеет много уровней и частично существует в сознании, но большей частью в бессознательном. Говорить, что Эго опирается на них, – значит говорить, что корни Эго достигают бессознательного. В верхних слоях своей структуры Эго рационально, когнитивно и ориентировано на реальность, но в более глубоких и скрытых слоях оно подвержено потоку эмоций, фантазий и конфликтов, а также вторжениям из физического и психического слоев бессознательного. Таким образом, Эго очень уязвимо и для соматических проблем, и для психических конфликтов. Всецело психический организм, живительный центр сознания, прибежище идентичности и воли, Эго в своих нижних слоях открыто влияниям многих источников.

Как я уже отмечал ранее, необходимо отличать Эго от поля сознания, в котором оно расположено и для которого является центральной инстанцией. Юнг пишет: «Когда я говорю, что Эго “лежит” на всем поле сознания, я не имею в виду, что оно состоит из него. Если бы это было так, оно было бы неотличимо от поля сознания в целом»¹⁵. Как и Уильям Джеймс, который различал «я» и «меня» («I» and «me»)¹⁶, Юнг проводит различие между Эго и тем, что Джеймс назвал «потоком сознания». Эго – это точка, которая погружается в поток и может отделить себя от потока сознания, осознавая себя как нечто отличное от него. Сознание не находится под полным контролем Эго, даже если последнее достаточно отделено от него, чтобы наблюдать за потоком и изучать его. Эго перемещается по полю сознания, наблюдая, выбирая, в какой-то мере направляя моторную активность, но вместе с тем игнорируя большое количество материала, с которым в противном случае сознанию пришлось бы иметь дело. Если вы ведете автомобиль по знакомому маршруту, внимание Эго будет блуждать и обращаться к вопросам, не связанным с ездой. Вы благополучно прибываете к месту назначения, миновав светофоры и привычные указатели, недоумевая, как же вы добрались сюда! Фокус внимания находился в другом месте, Эго блуждало и поручило езду на автомобиле сознанию, не связанному с Эго. Тем временем сознание независимо от Эго постоянно отслеживало, усваивало, обрабатывало и реагировало на информацию. В случае кризиса Эго возвращается и принимает командование. Эго часто сосредоточивается на воспоминаниях, на мыслях или чувствах или же на планах, вырванных из потока сознания. Оно оставляет все рутинные действия обыденному сознанию. Эта отделенность Эго от сознания является умеренной и непатологической формой диссоциации. В определенной степени Эго может отделиться от сознания.

Хотя рудиментарное, или примитивное, Эго, по-видимому, присутствует с самых ранних моментов сознания как своего рода виртуальный центр, во многих важных аспектах оно растет и развивается на ранних стадиях младенчества, а потом и детства. Юнг пишет: «Несмотря на то, что его основы, как психические, так и соматические, сами по себе относительно неизвестны и бессознательны, Эго является сознательным фактором par excellence[3]. Судя эмпирически, оно даже приобретается в процессе жизни людей. По-видимому, впервые оно возникает как результат столкновения между соматическим материалом и окружающей средой и, став однажды субъектом, продолжает развиваться в дальнейших столкновениях с внешним и внутренним миром»¹⁷. Согласно Юнгу, то, что заставляет Эго расти, – это «коллизии», столкновения. Другими словами, конфликт, тревога, боль, печаль, страдание. Именно они заставляют Эго развиваться. Требования, предъявляемые к личности в плане физической и психической адаптации к окружающей среде, формируют потенциальный центр в сознании и усиливают его способность функционировать, с тем чтобы сфокусировать сознание и мобилизовать организм в определенном направлении. Будучи виртуальным центром сознания, Эго является врожденным, но в качестве фактического и действующего центра оно обязано своим значением тем коллизиям между психофизическим телом и окружающей средой, которые нуждаются в реагировании и приспособлении. Поэтому, согласно Юнгу, определенное количество конфликтов с окружающей средой и умеренная фрустрация являются наилучшими условиями для развития Эго.

Однако эти столкновения могут быть катастрофическими и причинять психике серьезный вред. В этом случае нарождающееся Эго не усиливается, а скорее повреждается и получает настолько глубокую травму, что дальнейшее его функционирование радикально ухудшается. Пережитое в детстве насилие и сексуальная травма являются примерами таких психических катастроф. Из-за них Эго часто повреждается в самых глубоких психических слоях. Оно может функционировать нормально в когнитивном плане, но в менее сознательных частях эмоциональный разлад и отсутствие связной структуры создают серьезные нарушения характера и тенденции к диссоциации. Такое Эго не просто уязвимо естественным образом, как и любое другое Эго, оно хрупко и склонно к чрезмерной защите. В состоянии стресса оно легко теряет целостность и поэтому имеет тенденцию возвращаться к примитивному (но очень мощному) способу защиты: отгородиться от мира стеной и защищать психику от вторжений и возможного ущерба. Такие люди не могут доверять другим. Как это ни парадоксально, их и в самом деле постоянно подводят и серьезно разочаровывают другие люди и жизнь вообще. Постепенно такие личности изолируют себя от окружающей среды, которая воспринимается ими как чрезвычайно угрожающая, и могут прожить всю жизнь в защитной изоляции.