Мальчишник
Уговорили меня приятели, Григорий и Константин, на этот мальчишник, хотя я знал, чем заканчиваются такие культурно – развлекательные мероприятия.
Собрались, как всегда, у Ивана Ивановича, курьера нашей фирмы. Жена его бросила, сбежав за кордон с австралийским аборигеном, и жил он один. Недавно прислала ему фото, на котором держит аборигена на руках, как обезьянку. Иван Иванович повесил ее на видном месте и подписал: «Неисповедимы пути Господни».
Константин вытащил мобильный телефон, позвонил и пришли две девицы – Маша и Катя. Я подумал баскетболистки и пожалел Григория: ему пришлось стоять за столом, чтобы быть с ними вровень. С каждой рюмкой он словно подрастал и, наконец, опустился на стул, чмокая девиц в локотки.
Иван Иванович выдал тост: «Мальчишник без баб, как водка без градуса. Выпьем за то, чтобы у водки всегда был градус».
– Какой философ, – заулыбались девицы, – можно из фужера…
Началось. Проснулся я под столом. Рядом безмятежно словно ребенок спал Иван Иванович, держа во рту вместо соски горлышко бутылки, и только причмокивал. С детства он был приучен к спиртному: отец всегда добавлял в пузырек с молоком несколько капель водки, чтобы крепче спал.
Я не сразу попал в туалет, и чуть не обмочился. Перед унитазом на карачках стоял Константин. Из него хлестало, как из лопнувшей канализационной трубы. Мою желтую струйку он и не заметил, только стонал и выворачивался наизнанку. А ведь хорошо знал, чем закончится мальчишник, сам напоминал каждому, чтобы не пили утром холодную воду. А если сивуха вместо слез сочится, и язык суше, чем у египетской мумии? Шутник, блин. Его лошадиные глотки у водопроводного крана я слышал с раннего утра.
Дольше всех, наверное, держались великанши. Одна Маша с Лысой Горы чего стоила. Закружила всех: с детства хотелось ей стать балериной. И вскоре мы повалились кто куда. Я – под стол. Там меня не нашли девы. Иван Иванович заснул со своей соской.
А какова судьба Григория с Константином? Не у кого спросить. Константин держал в объятиях унитаз. Я пробовал разъединить их – взвыли оба. Так породнились, или я нажал случайно кнопку слива?
Не поверите, Григория нашел на антресолях. На его лице застыл ужас. Девы распластались внизу на широкой кровати, и, бывает же такое, переговаривались во сне.
– Где петушки-то, Маша?
– Разлетелись.
– К другим несушкам?
– Плохого ты о себе мнения, подружка.
Я начал толкать Григория:
– Вставай, петушок – помятый гребешок. От кого ты сюда взлетел и как? Вчера языком еле ворочал.
– Я их спросил, куда мы едем в общем вагоне, – прохрипел он, – они ответили – в сумасшедший дом. Машка с Катькой, оказывается, врачи-психиатры.
– А Константин где был? Не вразумил тебя?
– Константин? Вразумил. Он сказал, что едем мы туда на встречу с товарищем Сталиным, что он вовсе не умер и поможет нам. Я испугался помощи отца народов и взлетел.
– Пить надо меньше.
– Подвел последний фужер.
– Константин, как видно, уже встретился с товарищем Сталиным и теперь парит над унитазом, – стал я будить врачей – психиатров.
– Ты кто? – спросила Маша, приподнимая свинцовое веко.
– Больной.
– Почему не в палате?
– Номер шесть? – подначил я.
– Там Наполеон с Гитлером. Ты не из девяносто девятой?
– Вы же меня вчера искали с Катей и не нашли.
– Опять прятался в грязном белье?
– Нет, под столом.
Осмотревшись, девы рассмеялись:
– Ты нам казался самым реальным, и как в воду канул. Потом Григорий на шкаф полез, подумав, что это верхняя полка вагона, а Константин пел нам арии, стоя на руках.
– Вы действительно психиатры? – решил я развеять свои сомнения.
– Да, кандидаты медицинских наук. Изучаем влияние алкоголя на психику человека.
– На себе тоже опыты ставите? – спросил я.
– Полностью отдаем себя науке, – с трудом оторвала от подушки голову Катя.
– А мы, вероятно, подопытные кролики?
– Не совсем. После десятой рюмки вы сравниваетесь умственно с нашими пациентами.
– А вот скажите, врачи-психиатры, – говорю я им, – где сейчас находятся и что делают Константин и уважаемый нами Иван Иванович?
– Константин – спортсмен, и стоит, вероятно, в позе йога, а Иван Иванович, скорее всего, поправляет здоровье известным ему способом.
Словно подглядывали. От изумления у меня встали волосы дыбом. Как такое возможно, я же лысый?