Эхо любви. Роман. Часть вторая. Дорога в горы (С. И. Шишков)

Глава 3. Златоуст

В Москве Иван встретился с сотрудниками из его института, которые поучаствовав в совещании, отправились обратно в Ленинград, а он с большой группой геологов вечером на поезде отъехал на Урал. Перед ними была поставлена задача информационного обеспечения результатов работы всех ведомств и организаций в области поисков и разведки месторождений полезных ископаемых.

С такими целями и ехали геологи, в том числе и Иван, в разные уральские города.

Путь Ивана из Москвы лежал в Челябинск, и он не представлял ещё, что он будет там делать. Но пока все молодые геологи ехали в одном поезде, было приятно обмениваться впечатлениями о жизни и будущей работе в неизвестном краю.

Поезд прибыл поздно ночью. Паровоз выпустил клубы дыма, окутавшего пространство станции, и пассажиры почувствовали в последний раз этот ставший столь привычным за долгий путь запах. Геологи вышли из вагонов в надежде увидеть вокзал, но была ночь, освещения на перроне не было, и рабочие, проходившие мимо, указали направление к зданию, в котором находился зал ожидания.

Молодые люди с шумом вошли в него. Иван удивился, что в небольшой комнате с деревянными диванами почти все места были свободными и только сбоку от окна сидели два человека.

Он подошёл к ним и спросил:

– Извините, это и есть зал ожидания?

Один из них возрастом около пятидесяти лет поднял на него удивлённые глаза и в свою очередь спросил:

– Вы откуда такие весёлые приехали?

Иван ответил, что они геологи, приехали прямо из Москвы.

– Приехали помогать увеличивать геологическое богатство Уральского края, – то ли вопросом, то ли утверждением добавил он.

– Возможно, что и так, – ответил Иван.

– Будем знакомы, меня зовут Владимир. Я тоже геолог, являюсь начальником одной из геологических групп, которых на Урале немало. Утром мы вместе с Александром, – он кивнул в сторону сидевшего рядом молодого человека, – отъезжаем к своим ребятам. Да, это и есть комната ожидания для пассажиров. До утра придётся подождать здесь, а там за вами приедут. Вы слышали о Таганае?

Иван отрицательно покачал головой.

– Там живут мои геологи. Утром должна прибыть машина с продовольствием, которая подбросит нас и наши продукты к подножию горного хребта Юрма, где расположилась наша база.

– А что такое Таганай? – спросил Иван.

– Вы нашего Таганая не знаете? Рассаживайтесь, если интересно, потом расскажу о нём.

Иван, чтобы занять место, положил свою сумку на соседний диван и вновь подошёл к Владимиру, сказав:

– Трое суток в движении, дорога через всю Россию.

– А мы местные, утром поедем в Златоуст, где начинается Таганай. Особенно красив хребет Большой Таганай, мой любимец, скалистый зубчатый гребень, названный геологами Откликным. Это красивая гора, от которой уходят на север бесконечные гряды вершин, окутанные шапками облаков. Если на неё смотреть в лунную ночь снизу, то словно на подставке в разрыве вершин можно увидеть луну. Это очень красиво. Каждый начинающий геолог обязательно должен побывать там и на подходе к нему громко крикнуть, чтобы гора тут же откликнулась ему многократным эхом. Кому она не откликнется, тот не станет настоящим геологом, так считается у нас.

Владимир оказался великолепным рассказчиком, к которому с любопытством потянулись и другие геологи. В окружении молодых людей он ещё с большим интересом заговорил о красоте гор.

В разговорах незаметно пролетело время. Утром за Владимиром и его спутником прибыла грузовая с накрытым верхом машина, а потом и за москвичами прибыл гонец, предложивший всем погрузиться в такой же кузов, чтобы отправиться в центр Челябинска.

Геологов подвезли к большому зданию, где их сопроводили в кабинет, в который почти сразу за ними вошёл мужчина средних лет, представившись председателем горсовета.

Иван удивился его энергии, с которой он рассказывал о богатствах Урала, о строящемся городе, о перспективе возводимых на территориях города будущих заводов.

Речь его завершилась словами:

– Нам нужны классные специалисты, надеемся, что ваше пребывание у нас окажется полезным для города и страны.

Теперь стал понятен смысл их встречи с председателем: поиск хороших специалистов было главной его заботой.

Далее геологов накормили и распределили по отделам для ознакомления с будущей работой. Вскоре Иван уже беседовал с инспектором горного отдела, который и должен был определить место его дальнейшей командировки.

Вечером всех геологов поместили в доме барачного типа, выделив им спальные комнаты.

Усталый и насыщенный впечатлениями Иван, не раздеваясь, упал на предоставленную ему железную кровать и почти сразу уснул.

Во сне он видел геологов, шедших по ровной и широкой дороге, однако, сильный ветер сдерживал их движение. Закрываясь руками, изо всех сил шёл и он, Иван, увидевший впереди ту самую гору, о которой ему рассказывал Владимир Петрович. Радуясь, что ему удастся спрятаться за каменную стену, он побежал и у подножия горы узнал Откликной гребень. Иван во всю силу своего голоса закричал и сверху ему откликнулся другой голос, жалобно и протяжно звавший его на помощь. Это был голос его жены. Он бросился к отвесной скале, но чья-то рука схватила за плечо и стала его удерживать. Иван, вырываясь и борясь с неведомой силой, открыл глаза.

Не совсем понимая, что с ним происходит, он увидел над собой лицо Юрия, его соседа по комнате, который тряс его за плечо и произносил:

– Иван, что с тобой?

Юрий рассказал ему о том, как он метался на кровати, издавая непонятные звуки.

Иван встал и первым делом умылся. Вода освежила его, но увиденный сон его почему – то встревожил.

– Что означал он? Почему такая печаль была в голосе его жены? – задавал молча он сам себе вопросы и тут же, расположившись у окна, стал писать ей письмо.

«Родная моя, Машенька, как я тебя люблю, только одному богу известно. Но я видел сон, повергнувший меня в сомнение. Ты звала меня на помощь. Хочу узнать, не случилось ли что с вами и с нашими родными?», – записал он

Далее он рассказал о проделанном им пути из Москвы до Челябинска, о геологах и городе, куда привела его судьба.

В конце письма он просил её, чтобы она, не откладывая, срочно ответила ему.

Но куда ей писать письма, пока было неясно, поэтому он сделал приписку: «Как только приеду на место постоянного пребывания, то сразу же сообщу тебе свой адрес».

На следующий день ему сообщили, что по его просьбе он направляется в Златоуст.

И вот он уже сидит в вагоне движущегося поезда, любуясь через окно весенней красотой, открывшейся ему. Было ощущение необычайной лёгкости, воздушности, свежести. Высоты гор, уже покрывшиеся прозрачной зеленью молодой листвы, волнами устремлялись в пространственные дали. Казалось, сами мысли неслись поверху этой возбуждающей утончённости, игривости и туманности.

В Златоуст поезд прибыл поздно. Пришлось вновь дожидаться утра в зале ожидания вокзала, который неожиданно оказался очень уютным. Иван узнал, что центр города находится недалеко от вокзала и добраться до горсовета будет совсем не трудно.

Утром, когда рассвело, он более часа ходил по городу, а здание горсовета, выделявшееся своими внушительными размерами, нашёл быстро.

Там в горном отделе его уже поджидал заведующий Ростислав Викторович Самсонов. Иван был приятно удивлён тем обстоятельством, что тот бывал в Ленинграде, в том числе в его институте, хотя обучался в Уральском горном.

Была выполнена просьба Ивана посетить расположение геологической партии под руководством Владимира Романовича Демидова, того самого Владимира, который встретился ему в первую ночь их пребывания на вокзале Челябинска.

Молодой геолог уже стал туда собираться, но Ростислав Викторович объяснил, что в лагерь к геологам на выходные дни попутные машины не ходят, а иначе ему туда не добраться. Он предложил пока остановиться у него, пообещав показать город и всяческое содействие в том, чтобы его командировка в Златоуст прошла успешно.

Каменный одноэтажный дом, куда привёл Ивана хозяин, был построен на пригорке в небольшой ложбине.

На открытом крыльце их встречала женщина.

– Знакомьтесь, это моя жена Ксения Григорьевна, – представил он её.

– Милости просим к нам в гости, – сказала она, чуть улыбаясь.

Иван понял, что о его приходе в дом она уже знала, поэтому выглядела как-то особенно празднично. На ней была вышитая яркими цветами белая кофта, выделявшая её красивые мягкие черты лица, излучавшие радость.

На миг он потерялся, не зная, что сказать, а она, словно поняв удивление молодого человека, прервала затянувшееся молчание словами:

– Ну что же мы стоим на крыльце? Пожалуйте в дом.

Хозяйка вошла первой, за ней Иван, последним вошёл сам хозяин.

После предложенной процедуры мытья рук, его пригласили к столу.

Стол был роскошный: борщ и уральские пельмени, кушанья из продуктов, добытых в лесах под Златоустом, среди которых Ивану особенно понравились маринованные грибочки, черемша в сметане, печёные яблочки и многое другое. По всей видимости, всё это было выставлено ради гостя.

После еды были приятные разговоры о Ленинграде, Златоусте, о любимой работе, о природе, о геологах.

Не заметили, как быстро пробежало время. Иван вспомнил об обещанной прогулке, но на улице уже стало смеркаться, и Ростислав Викторович предложил перенести её на завтрашний день.

Тем временем хозяйка принесла альбом с семейными фотографиями, ей не терпелось рассказать Ивану о себе, детях, о своей жизни.

Первой была представлена свадебная фотография, где молодые Ростислав и Ксения в праздничных одеждах позировали перед гостями, будучи выпускниками горного института. Он увидел их троих сыновей, тоже геологов, находившихся ныне в экспедициях, у которых уже были свои семьи.

Ксения Григорьевна сокрушалась:

– Сыночки выросли, выучились, создали свои семьи и редко теперь навещают своих родителей.

Показала она и свою дочь Марию, студентку Уральского горного института, которая на фотографии выглядела совсем молоденькой девушкой, очень похожей на свою мать. Родители ждали её приезда на выходные дни.

Ивану отвели комнату с отдельным выходом и с видом на город.

Перед сном он написал новое письмо своей жене, в котором рассказал о людях, приютивших его, о дороге из Челябинска в Златоуст, природной красоте этих мест. И самое главное, теперь он указал адрес, куда можно было ему написать, о чём договорился с Ростиславом Викторовичем.

На следующий день они вместе с хозяином дома пошли гулять по причудливо раскинувшимся улицам города.

Городок ему понравился: чистые улицы, опрятные домики. Конечно, его интересовала геология, игравшая не последнюю роль в зарождении Златоустовской металлургии. Он знал, что в этих местах геологами была обнаружена исключительная чистота руд, позволившая построить знаменитый железоделательный завод.

Желая проверить знания и рассказчика, он спросил о знатных петербуржцах, бывавших здесь когда-либо.

Ростислав Викторович сразу отвечать не стал, и лишь, подведя Ивана к жёлтым зданиям завода, заговорил о зарождении сталелитейной промышленности на Урале, где трудились выдающиеся петербуржцы Павел Петрович Амосов и Павел Матвеевич Обухов. И далее стал рассказывать об их открытиях и достижениях в области металлургии. О Павле Петровиче он говорил как о зачинателе производства специальных титановых, марганцевых, хромистых и других сталей, но с особой гордостью рассказал о производстве так называемой булатной стали, из которой изготавливались сабли и шпаги, отличавшиеся необычайной упругостью.

– Лезвия сабель и шпаг свободно свёртывались в кольцо и, развёртываясь, нисколько не изменяли первоначальной своей прямизны, что особенно вызывало восхищение, – говорил он.

Иван внимательно слушал Ростислава и был удовлетворён таким утверждением, но тот на этом не остановился, а подтверждая свои знания, напомнил Ивану об Эрмитаже, где хранились несколько экземпляров таких шашек, подаренных императору Александру 1 и великому князю Михаилу Павловичу.

– Видели ли вы эти булатные сабли? – спросил он Ивана.

Пришлось честно ответить, что не видел их.

– Ну что ж, век живи – век учись. Приеду домой, обязательно поинтересуюсь, – подумал Иван.

Ростислав Викторович открыл для него и много интересного в технологии производства булатной стали. Он пояснил, что Амосов, изучая влияние марганца, кремния, хрома, титана, серебра, алюминия и платины на качество булатной стали, установил, что кремний приводит к образованию в ней графита, марганец усиливает волокнистое строение, хром повышает твердость и улучшает полируемость, серебро понижает окисляемость, золото изменяет цвет стали.

Этих тонкостей технологии булатного дела Иван тоже не знал, и понял то, что имеет дело не только с прекрасным человеком, но и хорошо знающим своё дело специалистом, что вызвало к нему особое уважение.

А Ростислав Викторович, продолжая свой рассказ, всё более и более удивлял Ивана своими познаниями.

Он говорил о том, что открытие производства булатной стали легло в основу стараний другого петербужца Павла Матвеевича Обухова, отлившего в Златоусте первую русскую стальную пушку.

– Пушки, выплавленные в Златоусте, превзошли всякие ожидания. При их испытании ни одна иностранная пушка не преодолела рубеж двух тысяч выстрелов, а «обуховская» выдержала более четырёх тысяч выстрелов, почти в два раза больше. В день, когда должен был состояться четырёхтысячный выстрел, полигон посетил сам император Александр Второй. В ответ на вопрос императора, уверен ли он в прочности пушки, Обухов предложил сесть на неё верхом и так дожидаться юбилейного выстрела, – с гордостью заключил он.

Ростислав Викторович не унимался и предложил Ивану взобраться по крутым склонам горы на площадку, с которой открывался на город красивый вид.

Поднявшись на вершину горы, Иван изрядно устал, в то время как рассказчик бодро преодолел восхождение, хотя и был на много лет старше Ивана.

Стояла солнечная погода. Чётко скомпонованный городок предстал перед ними в золотом сиянии небес.

Вид его был настолько красочен и торжественен, что Иван воскликнул в изумлении:

– Ух, дух замирает, какая красота!

Он увидел город целиком, состоявшим из несколько своеобразных частей, где в центре возвышалось здание церкви с пятиярусной колокольней, за которым стояли небольшие двухэтажные под красной штукатуркой в форме каре кирпичные дома. Сразу за домами длинными линиями растянулись заводские корпуса, трубы которых выпускали синеватый лёгкий дымок. Большинство же домов были деревянными, хотя и они разнились своими размерами и красотой отделки. Более высокие украшенные деревянной резьбой дома стояли длинной лентой вдоль заводских строений, прижимаясь к подножию покрытых деревьями гор, и заявляя свою значимость среди остальных домов. Другие дома потянулись по наклонной линии в горы, рассыпавшись на обширном пространстве.

Сверху представлялось всё это живописной картиной, над которой заводская синяя дымка завода ещё более усиливало впечатления.

Ростислав Викторович, как бы подводя итог своему рассказу, сказал:

– Этот уютный уголок города спланировал тоже бывший петербургский студент, наш земляк, Фёдор Тележников, который после окончания Академии художеств возвратился в Златоуст и стал архитектором Златоустовской оружейной фабрики. По его проектам и были построены соборы, колокольня, корпуса заводов и фабрик.

Далее он отметил, что перепады высот у различных златоустовских улиц порой превышают сотни метров и тянутся между горами.

– Иначе на Урале город не построить, – добавил он и указал рукой на горизонтальную волнистую линию гор.

– Ты видишь вон там, на горизонте, двуглавую сопку? Вон там! – сказал он, взял Ивана за плечо и рукой указал направление.

– Это – Таганай. Там же проходит граница Европы и Азии.

Иван поблагодарил Ростислава Викторовича за прогулку и, выразил своё отношение к увиденным видам, сказав, что город ему понравился, но особенно рассказ о нём.

Спускаться с высоты пришлось по узенькой каменистой тропке, ведущей прямо к собору.

Вскоре они возвратились домой, где их вновь поджидала Ксения Григорьевна со своими вкусными блюдами и разносолами, напомнившая им, что вечером приезжает их дочь Маша, которую через несколько часов им надо будет встретить на железнодорожном вокзале.

Встречать дочь пригласили и Ивана, но до этого было ещё несколько часов отдыха.

Поближе к вечеру, когда солнце стало уходить за возвышающиеся на западе горы, они все втроём отправились на уже знакомый Ивану златоустовский вокзал.

Поезд пришёл ровно по расписанию. Встречающих было немного, но все они ринулись к вагонам. В приоткрытых дверях пятого вагона показалась миниатюрная фигурка девушки. Иван догадался, это была Маша. Ксения Григорьевна ускорила ход, и все пошли за нею.

– Машенька, мы здесь! – громко крикнула мама.

Поезд остановился, и Маша стала спускаться по ступенькам вниз, а Ростислав Викторович успел поддержать её.

– Здравствуй, Машенька! Как доехала? – спросил он и поцеловал её.

Мама бросилась к дочери, обнимая и тоже целуя её, а потом представила Ивана:

– А вот и наш гость из Ленинграда.

По всей видимости, Маша уже знала о нём, потому что смело подошла и сказала:

– А я, Маша, здравствуйте.

– Очень приятно, Иван, – ответил тот, смущаясь.

Затем Ростислав Викторович взял чемодан, а Иван сумку, и они все вчетвером пошли к дому.

Девушка была весела, оживлённо разговаривая с матерью, смеясь и оглядываясь на мужчин.

Придя домой, Ксения Григорьевна снова накрыла всякими кушаньями стол и всех за него пригласила. Ростислав Викторович по поводу приезда дочери даже достал бутылку вина и предложил выпить за знакомство. Ксения Григорьевна поставила на стол четыре рюмки, куда Ростислав Викторович налил белого напитка. Женщины сели по одну сторону, мужчины – по другую.

Хозяин дома произнёс тост.

– Каждого человека можно сравнить с алмазом, который начинает сверкать только в отношениях с другими людьми. Только в дружеском общении они передают друг другу радости жизни, знания, признание достоинств. Я поднимаю рюмку с этим белым чистым вином за нашу дружбу, – сказал он.

Все согласились с этим и выпили. Мужчины выпили по полной рюмке, женщины оставили часть вина в бокалах, и разговор продолжился сам собой. Ксения Григорьевна спросила, понравился ли Ивану их маленький городок, на что Иван ответил положительно, и выразил чувство благодарности хозяевам дома, сказав:

– Я получаю здесь такое душевное тепло и внимание, что буду помнить всю жизнь. А вы, Ксения Григорьевна и Машенька, просто ангелы, спустившиеся с небес на эти прекрасные горы. В лице же Ростислава Викторовича, такого умного, доброжелательного и чуткого человека, я встретил полное понимание, и он за такое короткое время стал для меня просто родным. Спасибо вам.

Ксения Григорьевна тут же ответила:

– Вы тоже очень приятный молодой человек.

Разговор продолжался за столом более часа, лишь Маша смущалась и краснела, а потом вдруг предложила перенести застолье на свежий воздух.

Все поднялись. Ксения Григорьевна вышла первой, чтобы подготовить на крыльце новый стол. Иван вышел за ней, чтобы помочь. Тут же следом вышла Маша и Ростислав Викторович, захвативший с собой два стула.

На столе зажгли свечу, отсвет от которой вырисовывал лица, которые Ивану казались загадочными и ещё более красивыми.

Вино, разгорячившее всех, добавило к естественной красоте женщин ощущение весёлости и чувственности. Маша встала, подошла к перилам открытого крыльца, пересилив своё волнение, сказала:

– Ваня, смотри какая красота вдали.

Все стали смотреть в сторону города и искать в темноте очертания зданий.

– Да, красиво, – ответил Иван.

– А вон завод и возле него отсвет воды, – сказал Ростислав Викторович.

Маша же посмотрела на небо и, отыскав самую яркую звезду, спросила Ивана:

– А ты можешь читать карту звёздного неба? Можешь ориентироваться в этом множестве звезд и созвездий?

– Нет, я плохо ориентируюсь в звёздах, – честно ответил Иван. У нас небо постоянно закрыто тучами, поэтому часто смотреть на звёздное небо мне не приходилось. А здесь прекрасная видимость и чётко вырисовываются звёзды!

– Да, – вздохнула Маша.

К разговору подключился Ростислав Викторович:

– Вы заметили, что в темную и безлунную ночь вспыхивающие на небе сотни и тысячи звезд имеют различный отблеск, что связанно как с разницей в расстояниях между ними, так и в разнице их действительной светимости.

– А вы, Ростислав Викторович, хорошо ориентируетесь в звёздах? – спросил Иван.

– Да, – утвердительно произнёс он. Чтобы хоть как-то ориентироваться в этом море различных искорок вселенной надо познакомиться с картой звёздного неба. Всё просто. Все звёзды объединены в группы, созвездия, участки, на которые учёные разделяют звездное небо. Еще в древних государствах люди выделяли на небе фигуры и давали им имена животных и героев различных сказаний. Вот посмотрите на созвездие Большой Медведицы, её ковш составлен из семи ярких звезд и окружающих их менее ярких звезд. Они напоминали древним грекам медведя. В одном из сказаний говорится о том, как боги за неверность превращали других то ли богов, то ли людей в медведиц, отправив их на небо.

Маша, выслушав эту легенду, сказала:

– Папа, у тебя звёзды, словно живые организмы.

– Да, многие люди так считают, особенно здесь на Урале, ведь они смотрят на нас такими проникновенными глазами. Хотите, я прочитаю вам стихи, сочинённые мною много лет тому назад, а потом расскажу вам одну очень важную для нас с Ксенией историю.

Все молча закивали головами в знак согласия, а Ростислав Викторович на минуту задумался и, глядя в тёмное небо, начал читать.

«Как сердце бешено стучит,

Не в силах скрыть свои волненья,

И до сих пор в глазах стоит

Тот миг святого откровенья.

Утёс, берёзка, чья-то тень,

Прощальный свет в глазах играет.

Задумчивый ушедший день

На сердце камень оставляет.

Светла далёкая звезда,

И дорог тот огонь мерцанья.

Твоей души лишь красота

Останется мне в назиданье,

Как обещанье не забыть

Тепло несбывшихся мгновений.

В простом стремлении любить

Угасла жизнь. И вечный гений

Унёс любовь в тот райский мир,

Где нет земли, нет человека,

Где Бог, души её кумир,

Где звёздный мир в небесных реках.

В далёкой голубой тиши

Необъясним разбег Вселенной.

Небесный мир непостижим.

Там жизнь, как вихрь, как зов смятенный.

И мы, внимая свет звезды,

Надеемся, что в дальнем море,

Нас согревает взор любви,

Покинувший земли просторы».

Голос его звучал проникновенно и искренне. Ксения Григорьевна никогда не слышавшая от него этих стихов, немного удивилась, что муж их сочинил.

Она сделала вид, что очень устала и ушла, попросив мужа рассказать молодым одну из историй их жизни.

Ростислав Викторович призадумался и ещё раз обратил внимание Ивана и Маши на звёзды Большой Медведицы, сказав:

– Теперь вы знаете, какие страсти разгорались между древнегреческими богами в этом созвездии. Но у нас есть своя история, напоминающая о земной, к сожалению, трагической странице нашей с Ксенией Григорьевной жизни.

Вот что поведал им Ростислав Викторович. Было это много лет тому назад, в пору их с Ксенией Григорьевной юности, когда он, Ксения и её подружка Рая были школьниками.

Он был постарше и учился в выпускном десятом классе, а девочки учились классом ниже. Они познакомились на школьном новогоднем вечере, на котором танцевали и пели песни, читали стихи, играли в различные игры и долго не расходились по домам. После вечера все катались по снегу с горок, громко шутили. Тогда и приглянулась ему Ксения, с которой они всё время оказывались рядом, и он, как бы шутя, подтолкнул её так, что они вдвоём упали в снег и в первый раз поцеловались.

– Жар окутал моё тело, я помню этот момент до сих пор, – эмоционально рассказывал Ростислав Викторович. Это увидела Рая, неожиданно убежавшая домой, но назавтра в своём школьном портфеле я обнаружил её записку со словами «Я тебя люблю», причём слово «я» было жирно выделено. Для меня, очарованного красотой Ксении, эта записка уже ничего не значила, но Рая постоянно попадалась на глаза, хотя сердца моего так и не затронула.

Ксения же по – прежнему дружила с ней, и они втроём часто из школы уходили вместе, чтобы потом разойтись по домам.

Наступила весна. Десятиклассники готовились к сдаче школьных экзаменов. Был первый экзамен по русскому языку, писали сочинение. Девочки очень переживали за него и дежурили возле школы. Они принесли много сирени, которой уставили все окна класса, где был экзамен.

Ростислав учился в школе хорошо, поэтому был уверен в успешной сдаче всех экзаменов, но девочки за него всё равно переживали.

После сдачи каждого из экзаменов они долго гуляли по городку, обсуждая и рассказывая всякие истории, сидели на высоком мысу над рекой и мечтали о будущем.

И вот наступил последний экзамен. Сдал Ростислав его отлично, но Рая почему-то в первый раз поболеть за него не пришла. Ксения же ничего не ответила на вопрос, почему нет её подружки.

Уже позже стало ясно, что между ними состоялся серьёзный разговор о том, с кем он должен был остаться после экзаменов.

На следующий день Рая подошла к нему сама и, попросив с ней прогуляться, очень робко завела разговор о будущей его профессии, а затем попросила взять её за руку и пройтись с ней к утёсу. Они, дойдя до того места высокого утёса на берегу реки, откуда открывалась величественная панорама гор и полноводной реки, остановились. Рая неожиданно крепко сжала его руку и потянула её к своей груди, сбивчиво говоря слова: «Ты мне самый дорогой человек на земле».

Он отодвинулся от неё и сказал: «Рая, я люблю Ксению».

И тогда девушка, захлёбываясь в слезах, побежала обратно от утёса и вскоре скрылась за поворотом. Больше её уже никто не видел.

На следующий день вся школа пришла в движение, Рая исчезла. Никаких сведений о ней обнаружить не удалось, только на высоте утёса был обнаружен её цветной платочек, повязанный на распустившуюся веточку молодой берёзки. Предполагают, что она сбросилась с двухсотметрового утёса в воду. Две недели все ребята школы её искали, но кроме повязанного платка ничего найти не удалось. Все были очень опечалены этим событием.

Но жизнь продолжалась. Ростислав уехал поступать в горный институт, сдав на отлично все экзамены, а через год в этот институт поступила учиться и Ксения. Там в институте они и поженились, а после его окончания молодыми специалистами их приехали в Златоуст, где для них и возвели этот дом.

– С этого крыльца мы постоянно любуемся звёздами, – после некоторой паузы сказал Ростислав Викторович и, глядя вверх, продолжил:

– Однажды мне приснился сон. Любуясь звёздами, я увидел, как от Большой Медведицы отделилась одна из них и стала приближаться к земле. Она светилась всё ярче и ярче и вдруг остановилась. В золотом сиянии показались огромные широко раскрытые голубые глаза Раи, потом появилось её лицо, чистое, красивое и молодое без единой морщинки. Её небесные уста раскрылись и произнесли «Я с высоты постоянно слежу за вами, Ростислав и Ксения. Живите счастливо. Мне хорошо там, в небесах, а вам хорошо здесь, на земле. Я очень рада за вас. Обо мне не печальтесь, вы ни в чём не виноваты».

Он замолчал и, посмотрев на Ивана и Машу, тихо, словно виновато подведя итог своему рассказу, сказал:

– Вот тогда почти во сне сами по себе и родились эти стихи, потому что память о Рае всё сильнее и сильнее тревожат наши души. Ксения Григорьевна в её смерти винит себя. Но разве мы виноваты в нашей с Ксенией любви друг к другу? Вот теперь я каждый день смотрю на Большую Медведицу и в третьей справа звезде нахожу глаза Раи. И я верю, что она действительно живёт в раю, потому что её первое чистое чувство любви передано в жертву её судьбе.

Иван, взглянув на Машу, увидел, что глаза её были полны слёз, да и сам он еле сдерживал себя, чтобы не заплакать.

Маша, утирая глаза, произнесла:

– Папа, я очень люблю тебя и маму. Вы ни в чём не виноваты.

Ростислав Викторович посмотрел на их чувственные лица, сказав, что, если они хотят, то пусть постоят ещё здесь, а он пойдёт к Ксении.

Молодые остались и, чтобы усмирить чувства, стали разглядывать звёзды и после продолжительного молчания Иван первым нарушил тишину, сказав:

– Какие прекрасные у тебя родители, Машенька.

Маша плакала. Потом она собралась с мыслями и ответила ему:

– Как хорошо, что ты приехал к нам. У меня на душе сейчас так светло, как будто эти золотые звёзды проникают в меня, и я чувствую, что они живые.

Она прислонилась плечом к Ивану, а он не мог отодвинуться от неё. Так и стояли они на крыльце, чувствуя биение своих сердец.

Потом пришла Ксения Григорьевна, стала рядом с Машей и сказала:

– Я вижу, что вы расстроились, ну, ничего, уже поздно, пора спать, утро вечера мудренее.

Она провела Ивана в его комнату, но уснул он не скоро, думая о своей жене и сыне и представляя её здесь, на далёком Урале, на этом крыльце, среди прекрасных людей.

На следующий день все договорились сходить на источник «Святой ключ», а затем в собор, чтобы поставить свечи в память о живых и мёртвых.

Попутно решили зайти на сопку, где погибла девушка Рая.

Подходя к утёсу, издалека все увидели много разноцветных берёзок. На их веточках и стволах шелестели на ветру десятки цветных завязанных на узелки платочков и ленточек. Это было очень красиво и необычно.

Ксения Григорьевна тоже достала заготовленные ею цветные ленточки, и каждый из них повязал их к берёзкам, недавно выпустивших свой ещё прозрачный зелёный наряд.

С утёса открывался величественный вид на горы и широкую водную панораму реки.

Иван посмотрел вниз с двухсотметровой высоты и бросил небольшой камешек. С гранитной скалы камень упал в воду, очертив круговое движение волны.

– Надо было возбудить в себе чрезвычайное и очень сильное эмоциональное состояние, чтобы броситься в пучину воды с такой огромной высоты? Какая же это великая сила любовь? И что с человеком может сделать неуспокоенная любовь? – задавал он сам себе вопросы.

Все думали про себя о трагедии Раи, в причинах которой невольно были замешаны родители Маши.

Чтобы снять напряжённое состояние, все отправились к Святому ключу, высокогорному источнику, поднимаясь всё выше и выше. Этот подъём наверх давался им с трудом, но то, что они увидели, было многократно оправдано.

Перед ними открылись высокие освещённые солнцем белые горы, по которым бурным водопадом стекала вниз вода, падая в широкий водоём. Дно источника, покрытое осколками белого кварцита, словно источало свет, придавая воде особую прозрачность.

Ростислав Викторович сказал, что это вода лечебная и что в ней можно купаться.

– Вода хоть и прохладная, но после купания люди преображаются в своём здоровье, – добавил Ростислав.

Женщины согласились войти в воду первыми, а мужчины, чтобы их не смущать, отвернулись, дав им переодеться. Только тогда, когда послышался взвизгнувший голос Маши, а потом и Ксении Григорьевны, они посмотрели в их сторону.

В воде их трудно было отличить друг от друга, обе в голубых купальниках уже весело щебетали в воде.

– Раздевайтесь скорее, идите сюда. Холодно только вначале, – приглашала Ксения Григорьевна.

Переодевшись за большим камнем, мужчины по белым ступенькам тоже вошли в воду.

Иван почувствовал, как перехватывается от холода его дыхание и хотел сразу выйти на берег, но, увидев, что на него устремили взгляд женщины, превозмог себя, чувствуя, как тело медленно привыкало к прохладной воде.

Вскоре женщины, закончив купание, проплыли мимо мужчин и по ступенькам стали подниматься на берег. Их крепкие, словно точёные фигуры блестели от стекающей воды и сверкающего по ним солнца. На берегу водоёма они скрылись за камнем и через несколько минут появились одетые в платья с полотенцами в руках.

Одно из них Маша несла Ивану, а другое Ксения Григорьевна протянула своему мужу.

Выйдя из воды и растёршись докрасна, Иван почувствовал необычайную бодрость тела.

Все возвращались с прогулки в хорошем настроении. Ксения Григорьевна и Ростислав Викторович шли отдельно, а Маша всё время разыгрывала Ивана, прячась от него за деревьями. Они бегали друг за другом, и однажды столкнулись так, что Иван схватился за Машу и, чтобы та не упала, прижал к себе. Она вырвалась и побежала дальше, повторяя слова:

– Не догонишь! Не догонишь!

Так они с весёлыми играми приблизились к окраине Златоуста и, дождавшись Ростислава Викторовича и Ксению Григорьевну, решили зайти в собор. Женщины молча пошли к свечной лавке, а мужчины прошли вглубь молельного зала, где проникновенные глаза святых умиротворённо смотрели на них со всех сторон.

Иван остановился возле иконы Тихвинской богоматери, которая своим строгим взглядом царицы – путеводительницы благословляла прихожан на добрые дела.

Потом взгляд перекинулся на икону с изображением Иоанна Златоуста, указывавшего путь к христианским познаниям. Везде горели свечи, и пахло ладаном.

Подошла Маша, протянув Ивану две свечи. Словно вспышка озарила его, и он представил перед собой лицо жены, потому что почти те же действия им совершались год назад в Никольском соборе Ленинграда.

Отвлечься ему не дала Маша, стоявшая рядом. Она, словно почувствовав сменившееся настроение Ивана, чуть – чуть подтолкнула его, чтобы подойти к висевшей рядом иконе «Благовещение». Перед ними предстала Дева Мария в пурпурном одеянии, которой архангел Гавриил передавал свиток со словами приветствия о благой вести появления у неё сына.

Маша смотрела на эту икону с умилением, словно это ей передавались благие вести о будущем рождении сына.

Потом они переходили от одной иконы к другой, где на них смотрели лица святых, призывавших верить во что-то очень высокое, отвлечённое и приятное.

Долго задерживаться в соборе не стали. День клонился к вечеру, солнце было ещё высоко, но горы то и дело закрывали его.

Маша была в хорошем расположении духа и постоянно оказывалась возле Ивана. Ксения Григорьевна и Ростислав Викторович предложили идти сразу домой, на что Маша сказала:

– Вы идите, а мы ещё немного погуляем. Я покажу Ивану мои любимые места.

Ксения Григорьевна попросила Машу долго не гулять, потому что завтра рано утром надо было уезжать: ей – учиться, а Ивану – в экспедицию на Таганай.

– Хорошо, мамочка и папочка, мы недолго, – ответила дочь.

Иван заметил, что эти слова Маша произнесла с грустью. Она хотела посвятить Ивана в свои тайны, рассказать ему о местах её детской привязанности, о подружках, школе, в которой она училась.

На прогулке по улицам Златоуста Маша была весела, увлекала Ивана своими воспоминаниями, брала его за руку и тянула вверх, а потом наоборот разгонялась с горки и кричала, чтобы он её ловил.

Ивану это нравилось, но он боялся быть вовлечённым в игру прикосновений с молодой девушкой.

Время пролетело быстро, и они даже не заметили, как ноги сами подвели их к дому. Маша шла впереди, протягивая свою руку Ивану, и, крепко ухватившись за неё, тянула его к своему родному жилищу.

– Какая ты сильная! – сказал он.

– И верная, – с хитрецой ответила она.

Дома их ждал уже накрытый обеденный стол, искусно приготовлено хозяйкой.

Иван отметил это словами:

– Дорогая, Ксения Григорьевна, вы просто кудесница. Как только мы приходим домой, то погружаемся в такие волшебные запахи, от которых исходит прилив здоровья и красоты. Теперь мне понятно, почему вся ваша семья такая здоровая, красивая и счастливая. И это теперь укрепляет и меня. Позвольте считать вас моей третьей мамой. Первая мама у меня та, которая меня родила, вторая – мама моей жены, а вы станете мне третьей мамой, если согласитесь. Я вас полюбил за доброту, приветливость и красоту.

Весь вечер третья мама собирала дочь и Ивана в завтрашнюю дорогу. Дочери она набрала всяческих съестных припасов, состоявших из банок и кулёчков, уложила их в большую сумку и поставила на крылечке.

Ивану она также набрала сумку припасов. Он отказывался это брать, но она утвердительным не поддающимся сомнению голосом по – хозяйски её завязала и поставила рядом с сумкой дочери.

А молодые люди долго не могли уснуть. Маша постоянно выходила из своей комнаты, надеясь постоять с Иваном на крыльце. И добилась своего. Когда он вышел, то она как бы случайно, спросила:

– Ой, как хорошо, что ты вышел. Я хотела у тебя спросить, а в Ленинграде в эту пору светло как днём? – и увлекла его вновь на открытую веранду. Ему пришлось рассказывать ей о белых ленинградских ночах, о красоте разводящихся в эту пору мостов, которыми очаровываются влюблённые пары, гуляющие по набережным до утра.

Маша слушала и всё более и более влюблялась в Ивана. Она не хотела с ним расставаться и задавала ему личные вопросы, на которые он не мог ей дать ответ.

Время уже было за полночь, а Маше не хотелось спать. Она стояла и смотрела в упор на Ивана, который всё время отводил от неё свои глаза.

Ей захотелось, чтобы он поцеловал её, для чего сделала некоторое усилие, но в это время дверь распахнулась и на веранду вошла Ксения Григорьевна.

– Вы что не спите? Завтра надо подниматься рано.

– А я спать не хочу, – сказала Маша.

– Значит, Иван хочет спать, ты его, наверное, замучила своими вопросами. Будет ещё время, наговоритесь. А сейчас, спать, – категорическим тоном сказала мама.

Все разошлись по своим комнатам.

Маше совсем в эту ночь не спалось, она постоянно вставала с постели, выходила на крыльцо и смотрела на звёзды. В её душе было не спокойно.

– Неужели это любовь? Что же мне тогда делать? – думала она про себя.

Иван тоже мало спал. Он думал о жене, которой рассказал в письме о последнем дне, проведённом в Златоусте. Конечно, подробности о Маше он умолчал.

Рано утром в дверь Ивана постучала Маша.

– Просыпайся, Ваня. Надо собираться.

Ивану предстояло расставание с полюбившейся ему семьёй.

– Но кто знает, ты полагаешь, а бог располагает, – рассуждал он про себя.

Первой проводили Машу, которая была очень расстроена отъездом. Перед отправлением поезда она сказала Ивану:

– В субботу возвращайся домой, мы будем тебя ждать.

На глазах её выступила слезинка, отчего Ксения и Ростислав переглянулись между собой.

Все пожелали Маше успешной сдачи экзаменов и возвращения через неделю домой.

Поезд тронулся, а девушка долго стояла у открытой двери вагона. Но вот хвост поезда скрылся за горами, и все пошли домой, чтобы теперь проводить в командировку Ивана.

Ксения Григорьевна вручила ему заготовленную тяжёлую сумку и пожелала успешного знакомства с краем и возвращения «домой», употребив слово, сказанное Машей.

Иван вместе с Ростиславом Викторовичем пешком пошли к нему на работу, где в своём кабинете тот долго выяснял возможность отправления Ивана в командировку на попутном транспорте.

Одновременно по рации он поговорил и с самим Владимиром, который обещал его встретить и решить вопросы снабжения.

Машина пришла только через час. Мужчины обнялись, и Иван, закинув сумку в кузов, залез в кабину на сиденье рядом с водителем, отправившись в неизведанное путешествие к загадочному Таганаю.

Глава 4. Дорога в горы

Удивительно красивы окрестности Златоуста. Неповторимость здешних горных пейзажей отмечали многие ученые, путешественники, художники и писатели. Об этом читал и Иван, но теперь ему пришлось это увидеть своими глазами.

Дорога, ведущая вверх, поначалу была торной, но ровной, но чем далее они отъезжали от города, тем больше стало появляться выбоин, которые приходилось постоянно объезжать.

Правда, это не мешало любоваться подъёмами и спусками, над которыми то вдаль, то ввысь простирались прозрачной дымкой зеленоватые покатые вершины и низины гор.

Водитель оказался знающим себе цену мужчиной лет сорока. Звали его Николай Александрович.

– К нам в геологи будете, откуда приехали? – спросил он.

– Из Ленинграда.

– Вы у нас первый раз?

– В этих местах, впервые. Какие красивые места!

– Да, красивые. Я много лет за рулём и постоянно восторгаюсь весенней и осенней красотой всё время меняющей свои цвета и рельефы местностью. Эти места особенные и мне достаточно иногда несколько минут, чтобы въехать из Европы в Азию и обратно. Где ещё найдёшь такие места? Только здесь.

Иван заметил, что Николай, разговаривая, на него не смотрел, твёрдо держа руль в своих руках, поворачивая его, то направо, то налево. Дорога постоянно петляла между вершин, и нужно было быть очень внимательным, чтобы не съехать вниз с дороги, ещё до конца не окрепшей.

Неожиданно за поворотом появилось селение с деревянными домиками.

– Уржумка, – указал водитель на домики.

Потом, выдержав паузу, продолжил:

– Здесь находится железнодорожная станция и протекает речка с одноимённым названием. «Ур» значит «белка», наверное, когда-то этих зверьков здесь было видимо-невидимо. В полуверсте от посёлка там впереди на высшей точке Уральского хребта находится сложенная из гранитных тесаных плит пирамида, указывающая на пересечение границы Европы с Азией.

Машина продолжала медленно подниматься по дороге, похожей на петлю, круто поворачиваясь вправо и вверх, и на самой вершине остановилась.

Из окна машины чуть ниже дороги Иван увидел высокий четырёхгранный белый обелиск.

– Это и есть пограничный столб, разделяющий евразийский материк на две части света, – сказал Николай Александрович.

Внутренний трепет прошёлся по телу Ивана, в первый раз он оказался на перевале Уральских гор, почувствовав себя между двух земных гигантов.

Водитель предложил выйти из машины и проследовать к обелиску.

Никакой специальной дорожки, ведущей к нему, не было, всё заросло травой, поэтому Николай предложил просто съехать вниз по крутой наклонной поверхности. Словно на лыжах подкатились они прямо к площадке, где стоял памятник.

Иван вплотную подошёл к обелиску и рукой дотронулся до гранитных тесаных плит, показавшихся ему очень тёплыми, и долго не отпускал от них своих ладоней, стараясь надолго запомнить это прикосновение.

Отправившись далее по серпантину уральских дорог, они продолжили беседу. Инициативу каждый раз брал на себя Николай Александрович, который, задавая вопросы, почти всегда на них отвечал сам.

Вопросы были познавательны для Ивана, а иногда заставляли серьёзно задуматься.

– Иван, как ты думаешь, а почему граница между Европой и Азией существует именно здесь? – был один из таких вопросов.

Иван не был готов к ответу и вновь подумал, как многого в этом мире он ещё не знает. Николай же понял, что ответа не услышит, сам стал отвечать на него.

Он утверждал, что многие века граница между Европой и Азией блуждала по разным местам, и только в начале восемнадцатого века была помечена на картах по линии Уральских гор, причём эта заслуга принадлежала первому исследователю природы Урала Василию Никитичу Татищеву, принимавшему Уральские горы за водораздел. Он первый обозначил её потому, что в противоположные стороны, на восток в Азию и на запад в Европу, начинали своё течение великое множество рек.

– Даже рыбы, плавающие в этих реках, не только разных видов, но и разных вкусов, – сказал он и неожиданно перевёл разговор на новую тему, спросив:

– Иван, а что слышно в Питере о военных событиях, не начнётся ли война?

Иван, который вообще никогда об этом не думал, стал говорить общие слова о том, что граница наша на крепком замке и так далее, однако, с этого момента задумался. Урал далеко, а его родные люди живут очень близко к западным границам. Он даже ненадолго замкнулся в себе, не в силах выйти из этого вдруг возникшего тревожного состояния.

Наконец, машина подъехала к лагерю. Водитель сам зашёл дом, вызвал Владимира и представил ему гостя.

Владимир Петрович Демидов принял Ивана по-дружески. Ему было лестно то, что сам Ростислав Викторович Самсонов позаботился о молодом геологе. Он провёл его в свой кабинет, усадил на диван, и, позвав мужчину, заглянувшего к нему, сказал:

– Знакомься, новый член нашей команды Иван Шишков.

На что мужчина сказал:

– Очень приятно, – и представился:

– Олег Иванович.

И далее, обращаясь к Владимиру, спросил:

– Где его определить? В какой комнате?

– Рядом со мной и всё сделать по полной программе, – указал Владимир.

Мужчина ушёл, а Владимир спросил:

– Иван, откуда вы знаете Ростислава Викторовича? Это очень уважаемый среди геологов специалист и хороший человек.

На что Иван ответил:

– Я и сам не знаю, как то случайно познакомились. Мало того, он приютил меня у себя дома, познакомил со своей семьёй. Очень достойная и красивая у него жена. Хороша и дочь.

Они вышли из кабинета, прошлись по этажу и зашли в небольшую скромно обставленную комнату с единственным окном, закрытым казёнными в две полосы занавесками.

Владимир пояснил:

– Это комната на случай моего позднего возвращения с экспедиций, а здание, в котором мы находимся, служит нам и конторой, и лабораторией, и общежитием. Здесь сейчас отдыхают некоторые наши ребята. Мы ведь постоянно в движении, да ещё и с тяжёлой поклажей. Завтра, а может быть и сегодня, вы с ними познакомитесь. Правда, я должен предупредить, что все ребята называют здесь друг друга на «ты».

Иван засмущался и сказал:

– Владимир Петрович, конечно, называйте меня на «ты».

На что Владимир ответил:

– Хорошо, меня тоже называй на «ты», а впрочем, как хочешь. Ты ведь ещё совсем молодой человек.

В комнату вновь зашёл Олег Иванович, объявивший, что место для Ивана готово, кровать убрана и застелена.

Перед тем, как показать его Ивану Владимир Петрович в присутствии Олега Ивановича сказал:

– Дорогой молодой человек, Иван. Мы принимаем тебя в свой отряд и надеемся, что на Таганае тебе понравится. Здесь проверяются истинные геологи. А наши ребята тебе в этом помогут. Работа у нас трудная и отнимает много физических сил. Приходится много ходить пешком по горам с тяжёлыми рюкзаками за плечами, поэтому, приходя на станцию ДУТ, как мы называем этот дом, здесь отдыхаем. ДУТ в нашем понимании – это «Дом у Таганая».

А потом спросил его, куда бы он завтра хотел совершить свой первый поход.

Иван сразу, не задумываясь, ответил:

– Конечно, к горе Откликной.

Владимир добавил:

– Она проверяет на верность и мужество каждого геолога. Но утро вечера мудренее, поэтому давай посмотрим твою комнату.

И они пошли осматривать её, где всё было устроено по казённому порядку и рассчитано на одного человека: кровать, стол, тумбочка и стул.

Вскоре Владимир и Олег ушли, а Иван сел на стул и задумался.

Как быстро переворачивались перед ним картины его командировочной жизни. Всё происходило настолько быстро, где, словно смазанной картинкой, высвечивались только отдельные эпизоды. Дорогие ему лица, как облака, проплывали перед глазами. Захотелось взяться за перо и написать письмо жене.

И хотя письмо писалось очень легко, всё же что-то неуловимое тяготило его. Особенно волнительно представлялась ему предстоящая встреча с геологами и с горой Откликной.

На следующий день Иван проснулся рано, только начинало светлеть. Он выглянул в окно и прямо перед собой увидел тёмную стену. Оказалось, что здание станции со стороны окна почти вплотную упиралось в подножие горы.

Иван оделся, вышел из дома и оказался на широкой площадке, край которой обрывался глубокой впадиной. За ней высоко вверх поднимались покрытые молодой зеленью горы. Дом стоял почти у обрыва.

Это было столь необычно оказаться в глухой горной местности, где жили одни геологи и куда только по особому случаю очень редко заезжали машины.

Стали просыпаться геологи, один из которых спешил с пустыми вёдрами к колодцу.

Это был дежурный, и Иван подошёл к нему:

– Доброе утро! Меня зовут Иван, я у вас новенький.

– Доброе, как видишь солнечное и голубое. Приятно познакомиться. Меня зовут Николай.

Иван никогда не видел такого глубокого колодца, уходившего куда-то вниз, и в который с помощью круглого барабана и накрученной на него верёвки опускалось пустое ведро. Иван сам попробовал набрать воды, но ведро у него скользило по поверхности, оставаясь не заполненным. Тогда за верёвку ухватился Николай, который мгновенно петлёй откинул верёвку почти одновременно в сторону и вниз, от резкого верного движения ведро опрокинулось и, зачерпнув влагу, ушло вглубь.

Николай поднял ведро наверх, поставив его на специально устроенную площадку. Прозрачная ключевая уральская вода игриво плескалась в цинковом ведре, выливаясь по краям. Иван жадно приложился к ней, ощутив очень холодный и одновременно мягкий вкус.

Смахнув рукой капавшие с его бороды остатки воды, он сказал:

– Ну, дежурный, напоил ты меня от души.

Николай продолжил свою роль, отправившись разливать воду по рукомойникам, а Иван пошёл в дом и увидел Владимира, спешившего к нему навстречу. Поздоровавшись, тот сказал:

– Отрадно, что рано встаёшь. Как тебе наши горы?

Иван ответил:

– Такой первозданной красоты я ещё не видел и нахожусь в восторге от раннего утра и диковинных мест.

– Дальше будет ещё интереснее. А теперь надо привести себя в боевой порядок, примерить форму, собрать рюкзак, и, самое главное, подобрать сапоги на ноги. Ходить придётся много. Начало экспедиции назначено на четырнадцать часов дня. В это время начинает спадать жара. Пятичасовая дорога с рюкзаками за плечами по камням будет не из лёгких, поэтому дисциплина в походе у нас строгая, – предупредил Владимир.

После завтрака Владимир отвёл его в кладовую, где хранились походные принадлежности. Там уже собрались и все остальные назначенные в экспедицию геологи.

Среди них были уже знакомые Ивану Олег, вчерашний знакомый, Николай, с которым знакомство состоялось у колодца, и Александр, с которым он познакомился ещё на вокзале в Челябинске.

Александр по просьбе Владимира персонально помогал Ивану собираться в путь, подбирая и примеряя ему сапоги, костюм и все другие походные принадлежности.

В полдень все собрались на обед, который продлился ровно двадцать минут, а затем до четырнадцати часов дня был объявлен краткий отдых.

Иван, хотя и прилёг на кровать у себя в комнате, но уснуть не мог. Он представлял себе горы, тропинки среди них, каменные реки, глубокие ущелья, загадочный хребет Откликной.

Время пролетело незаметно, и громкий голос Владимира пригласил всех на сбор.

Наконец, экспедиция на Таганай началась, и пятеро геологов друг за другом двинулись в путь. Первым шёл Владимир, за ним Олег, Иван, Николай. Замыкал группу Александр, настоящий богатырь, самый высокий и сильный среди всех. Пройдя несколько сот метров по прямой дороге, они свернули на тропу, уходящую в лесные горные заросли.

Более двух часов понадобилось им, чтобы дойти до моста через реку Большая Тесьма. Рюкзак Ивана, казавшийся поначалу лёгким, постепенно превращался в грузную ношу, тянувшую книзу. Неприспособленный организм молодого геолога с трудом сопротивлялся этой тяжести, но постепенно силой своей воли он задал внутренний ритм движению и шаг за шагом, приноравливаясь к рюкзаку, преодолевал расстояние. Его спина постепенно стала влажной, плечи под ремнями натёрлись и начинали болеть. Несмотря на это, Иван не проронил ни слова и шёл вслед за геологами, которые в отличие от него, казалось, не испытывали признаков усталости.

Возле моста на поляне был объявлен привал. Все остановились и стали освобождаться от рюкзаков.

Пока геологи шли по тропе, Владимир не произнёс ни одного лишнего слова. Здесь же на привале он подошёл к Ивану и спросил:

– Иван, как самочувствие, не натёрлись ли плечи, не болят ли ноги?

На что Иван честно признался:

– Ноги в порядке, спасибо Александру, а вот плечи побаливают.

Владимир отошёл в сторону, а затем пришёл вновь, в руках у него были две мягкие подкладки.

Он сказал:

– Пойдём далее, подложишь под ремни.

Привал продолжался примерно полчаса. Иван подошёл к речке, спустился к воде, зачерпнув её пригоршней. Затем омыл лицо и попробовал на вкус, но пить не стал, только омочил губы, почувствовав освежающее её действие.

Он вернулся на поляну, где мужчины уже надевали свои рюкзаки.

– Ну что, ребята, ещё поднатужимся и через два-три часа будем на нашей базе, в Белом Ключе. Рюкзаки за плечи и пошли, – скомандовал Владимир.

И опять все пошли в той же последовательности: впереди шёл рулевой, посредине новичок, чтобы не отставал, замыкающим был самый сильный из геологов.

Тропинка шла вначале вдоль реки, потом постепенно стала уходить от неё в сторону, ушла вверх, опустилась вниз, приведя геологов к подножию горы.

– Вот и Белый ключ, здесь складываем нашу поклажу и приступаем к устройству ночлега, – сказал Владимир и подошёл к большому камню.

Иван удивился, как мужчины, сложив все рюкзаки вместе по кругу, сразу принялись за дело. За камнем оказался тайник, который Владимир приказал открыть Александру. Это была небольшая пещера, в которой были сложены доски, жерди, другие заготовки для возведения палатки и разведения костра.

Ставить палатку взялись Олег и Николай, а Александр, назначенный дежурным, стал заниматься приготовлением костра.

Ивана к работе не подключали, он пытался помогать, но его Владимир просил осмотреть местность.

– Иван, тебе задание, проверь, не завалена ли тропа к Белому ключу, пройдись по ней, – сказал он и указал направление.

Иван понял, что это была вежливая просьба не мешать работе остальных ребят.

Иван отправился по заросшей травой и кустами тропе, приведшей его к водоёму, со всех сторон окружённому скалами, сложенными из белого кварцита. По ним зелёным платком свисали сочные ветки трав и деревьев. Это было настолько зрелищно, что Иван, остановившись перед этим художеством природы, воскликнул:

– Какая красота, белые горы предо мной!

Он стоял и думал, что что-то подобное он уже видел, когда вместе с Машей и её родителями посещал Святой ключ.

Полюбовавшись природной картиной, Иван возвратился в лагерь, где на площадке у камня уже стояла большая палатка, а чуть поодаль горел костёр, на котором готовился ужин.

– Ну, слава богу, ты в порядке. Как там Белый ключ? – спросил Владимир.

– Такая красота! – ответил Иван.

– Да, здесь красиво и богато. Белый ключ – это поляна с родником у подножия Двуглавой сопки, на которую мы поднимемся уже завтра. А сегодня будем отдыхать, выбери себе место в палатке для ночлега.

Иван зашёл внутрь палатки и нашёл свободный угол, куда перенёс рюкзак, вытащил из него спальный тюфяк и разложил его.

Вскоре дежурный Александр скомандовал:

– К столу!

За трудную дорогу геологи проголодались, поэтому ужинали с удовольствием, а приготовленный на костре ужин показался очень вкусным.

Потом все собрались у костра, чтобы обсудить план действий на завтрашний день.

Говорить начал Владимир:

– Давайте обсудим наши дела на завтра. Я предлагаю с утра обследовать Двуглавую сопку от Белого ключа до «Перьев», а затем вернуться обратно.

Возражений не было. Каждому геологу было поручено конкретное задание. Роль дежурного на следующий день досталась Олегу.

Владимир взял на себя роль наставника Ивана, как новенького у них в отряде.

Тем временем, костёр продолжал гореть, времени до сна было ещё много, и геологи были предоставлены до ночлега сами себе.

Солнце уходило за горы, и небо постепенно, но всё чётче высвечивало золото бесчисленных звёзд. Нагретый за день воздух сдавал свои позиции, медленно заменяясь прохладой.

У костра остались Владимир, Иван и Александр, поддерживающий горение костра. Остальные геологи находились в палатке и должны были подойти.

– Вот у меня никак не выходит из головы вопрос: почему в мире постоянно происходят войны? Иван, скажи ты мне? – неожиданно произнёс, между прочим, Владимир.

На что Иван отреагировал так:

– Я рождён для мира, поэтому и пошёл в геологи, чтобы людям приносить пользу. Войны же происходят от того, что некоторым людям нужен не мир, а война миров.

Владимир, подумав, произнёс:

– Это, наверное, и является причиной всего. Да, войны начинают люди, борясь за первенство. И это самое печальное.

Мужчинам всегда интересно поговорить о войне, поэтому Владимир сознательно начал разговор на эту тему, как бы тем самым подсказывая содержание злободневной вечерней беседы. Однако, Иван также подумал, что Владимир Петрович не случайно затронул тему войны. Ведь и водитель, подвозивший его сюда, тоже о ней спрашивал.

Тем временем подошли Олег и Николай.

Олег, услышав их разговор, не упустил случая изложить свои мысли.

Он сел на камень напротив Ивана и сходу стал говорить:

– Вот я думаю, что всему виной являются идеи, разрабатываемые или злыми, или больными людьми. И войны на основе идей являются самыми разрушительными. Я слышал, что немецкий фюрер захвачен одной из таких идеей, смысл которой заключается в возможностях совершенствования человечества.

Он уточнил свою мысль, сказав, что развитие человека еще не достигло своего предела и должно пойти дальше к другому более развитому биологическому виду – сверхчеловеку. Ведь и сейчас ежедневная человеческая жизнь есть жертва, которую человек постоянно в себе преодолевает. Он и умирает, надеясь на то, что его потомство будет совершеннее, чем он сам. Человек ещё не дорос до себя будущего, и ему предстоит найти более возвышенный для себя образ. Решение такой задачи имеет естественный и длительный процесс. Трагедия же развязанной в Европе войны заключается в том, что Гитлер решил ускорить решение этой задачи силой, притом сделал сверхчеловеками только одну немецкую нацию, противопоставив её всем другим и принеся в жертву миллионы ни в чём неповинных людей.

Иван, внимательно вслушивался в мысли Олега, пытался их осознать, хотя своего твёрдого мнения у него на этот счёт не было.

В дискуссию вступил Николай, сказав, что в истории между народами было много войн, начинавшихся жадными и безнравственными правителями. Он считал, что помирить человечество может только нравственная культура простого человека, рождённого и живущего среди природы.

– Посмотрите на эти камни, вершины и впадины. Этот природный мир сам учит человека любить жизнь, беречь в себе человека физического и нравственного, – говорил он. Человек, живущий среди этой красоты, не захочет войны между соседями и тем более между народами. Здесь сами по себе рождаются нравственные люди, поэтому Урал всегда был мирным. Вот, мы, геологи, в горах проходим сотни километров по камням, залезаем на вершины, тратим много физических усилий, чтобы увидеть эти часто ещё неизведанные красивые места, а потом долго в памяти своей восхищаемся ими, и тем самым совершенствуем себя. Мы счастливы, что у нас есть и практическая цель. Кому – то мы своим рассказом доставим радость, а стране своими действиями – пользу. Красота природы облагораживает человека и делает великой нашу страну. Но за красоту во всех её проявлениях надо бороться и борьба за неё должна быть насыщена благородными идеями. Я уверен, что красоту Урала и нашей страны покорить никому не удастся.

К разговору подключился и Александр:

– Гитлер хочет с помощью войны установить свой мир сверхчеловеков, это ли не обман простых людей, – утверждал он. Правда, я не могу представить себе, как это можно исправить через войну мир, сделав его однородным. В мире живут миллионы людей, и все они разные от природы, что же всех их надо уничтожить? Как можно исправить природу? У каждого человека есть тело, есть и душа. Иногда тело может показаться кому – то некрасивым, но душа открывает людям такую красоту, которую и многие красивые внешне люди не могут её иметь. Люди, живущие в мире природы, как у нас на Урале, тоже необычные, сильные, мужественные, и что самое главное, честные. Они живут веками своей жизнью, приспосабливаясь к природе. Как их можно переделать? Я считаю, что рассуждая о войне, вожди нас часто просто обманывают и успокаивают, прикрываясь своими идеями, а философы всегда хитрят, оправдывая разрушительные войны.

Александр продолжал говорить, но Иван перестал его слушать и стал думать о своём.

Эти люди, размышлявшие о войне и мире, показались ему мудрецами, родившимися здесь в глуши гор. Только сейчас он мог рассмотреть лица этих красивых и умных людей, рассевшихся вокруг разгоревшегося костра, огонь которого яркими вспышками высвечивал их лица.

У Владимира он отметил выставленный чуть вперёд твёрдый подбородок, широкий и открытый лоб, подтверждавших, по его мнению, выдержку и уверенность его, как организатора всех этих действий. Весь его вид выдавал характер мужественного, сосредоточенного и заботливого человека, способного в любую минуту увлечь за собой и оказать дружескую поддержку. А здесь у костра он оказался ещё и источником идей, что, судя по всему, нравилось геологам. Иван также подумал, что не может он такого знающего, мудрого и уважаемого всеми человека больше называть по имени, что для него он с этого момента может быть только Владимиром Петровичем.

Он перевёл взгляд на Олега, высокого и стройного мужчину лет тридцати пяти. Его мысль о том, что в мире существуют идеи, захватывающие человека на всю жизнь, подтверждала и его жизненное кредо. Ведь и его с детства захватила идея покорения горных богатств. Она вовлекла его в горный институт, а теперь и вовсе он оказался среди камней в царстве гор.

Рассуждения Николая о высокой нравственной культуре человека, способной сыграть свою роль в разрешении конфликтов, о влиянии красоты природы на человека, как источника радости и богатства, также были близки Ивану.

Особенно ему нравился Александр, спокойный и доброжелательный. Ивану понравилась подмеченная им и придуманная кем-то хитрая философская мысль об оправдании войны.

Ивану показалось, что его собственный ум не способен был так глубоко мыслить, отчего он не вступал в разговоры. Ему нравилось слушать этих прекрасных людей и наблюдать их осветлённые золотым огнём лица, отмечая при этом, что ни один из них не перешёл на крик, а каждая мысль выражалась спокойным и уверенным тоном. Чувствовалось, что это были честные, умные, опытные и в делах, и в рассказах люди. Найдёт ли он своё место среди этих мудрецов, примут ли они его на равных с ними?

Время клонилось к ночи. Разошедшиеся в разговорах ребята могли продолжать беседу ещё долго, но Владимир Петрович, посмотрев на часы, уверенным тоном сказал:

– Ребята, конец дискуссиям. Спать.

Все подчинились. Остался только Александр, которому предстояло погасить костёр и навести порядок вокруг него.

Иван вошёл в палатку, нашёл в темноте свой спальник, забрался в него и быстро уснул.

Глава 5. В этих камнях столько богатства

Утром все встали рано, хотя солнце уже светило ярко, отчего плотная брезентовая палатка была полна света. Иван решил ещё раз посетить высокогорный источник с его необычайно прозрачной водой. По знакомой ему уже тропинке он подошёл к берегу Белого ключа и ещё раз восхитился зеркальным светом, исходившим от источника. Это зрелище можно было увидеть только рано утром, когда косые лучи ещё не разогретого солнца игриво отражались от белого дна и преломлялись в отсвете воды. Эта чуткая свежесть красок и утреннего света утвердили в нём хорошее предчувствие, придав ему прилив душевных сил на весь предстоящий походный день.

Когда он вернулся, геологи уже собирались на завтрак. Владимир Петрович как обычно был собранным и точно следил за распорядком, не отступая ни на минуту от своих принципов.

Ровно в десять часов утра геологи одели свои рюкзаки и двинулись по направлению к Большому Таганаю, причём двое из них Николай и Александр вскоре свернули с тропы, а Владимир Петрович и Иван пошли дальше.

За свою жизнь Владимир Петрович обошёл «пол-Урала», как он сам об этом сказал, и уверенно выбирал тропинки, информируя об окрестностях своего молодого коллегу.

– Двухглавую сопку мы обогнём с южной стороны, потому что там расположены покатые горы, по которым легче можно будет взобраться на вершину, – сказал Владимир Петрович.

И они пошли по ровной каменной дорожке у подножия горы, которая всё дальше и дальше отступала от вершины.

– Наша экспедиция обследует в этот раз только часть южного кряжа, – уточнил Владимир Петрович. И далее он напомнил Ивану о том, что хребет Большого Таганая является древнейшей частью громадной складки гор, возраст которой составляет около четырёхсот миллионов лет и что ныне сохранилась только небольшая её часть. Она, разбитая на ряд хребтов, простирающихся примерно на два десятка километров с юга на север, представляла собой два горных кряжа, сложенных из кварцитов.

Иван спросил:

– Если Таганай сложился из складок кварцитов, то, наверное, есть и другие белые ключи на Урале?

На что Владимир Петрович ответил:

– Белый ключ в районе Двуглавой сопки известный местным жителям только потому, что он расположен близ Златоуста, но горных кварцитовых ключей на Южном Урале великое множество.

Они разговаривали между собой на ходу, где на их пути встречались луга, березовое криволесье, заросли кустарников, среди которых вдруг неожиданно стали вырастать скалы с причудливыми формами.

– Далее за скалами начинается грандиозная каменная река в виде россыпей глыб и щебня, – сказал Владимир Петрович.

Он уточнил, что в этой зоне вследствие физического выветривания происходило интенсивное разрушение горных пород, вершины которых под действием силы тяжести медленно распадались и смещались по склонам хребтов.

– Вот, посмотри вперёд, сколько камней рассыпано, – сказал Владимир Петрович и указал жестом руки на огромную долину, образовавшуюся среди возвышавшихся высоких скал, похожих на два берега широкой реки.

Идти по каменной реке оказалось непросто. Ноги постоянно соскальзывали с острых сколов, надо было ещё приспособиться к движению вверх по «реке».

Вскоре Владимир Петрович остановил внимание Ивана на большом камне, выделявшемся цветом и объёмом на фоне серых больших и маленьких каменных сколов. Это был целый радужный строй из белых, жёлто-розовых, красноватых, зеленых и синих цветов, блестевших под ярким солнцем.

Владимир Петрович сказал, что такого большого авантюрина он ещё не встречал в этих местах, и стал внимательно его рассматривать, обращая внимание на необычные сочетания медово-желтых и золотисто-коричневых вкрапин. По своей форме камень тоже был необычным, с закруглённой шапкой сверху и выступающими по бокам площадками, словно специально вырубленными для отдыха путников.

– Ваня, давай сядем на приготовленные для нас драгоценные троны и представим себя в этом заповедном краю царями природы. Думаю, что ни у одного реального царя такого трона из авантуры ещё не было, – сказал Владимир Петрович.

И они уселись на него и несколько минут молчали, переводя дыхание.

Разговор начал Иван:

– Какое странное название у этого камня.

На что Владимир Петрович ответил:

– Да, уж. Не случайно. Где-то в далёкой Венеции, может, и сегодня вспоминают стеклодува, просыпавшего случайно в расплавленное стекло медные опилки, заигравшие в застывшем состоянии золотистыми блёстками. Вот и этот минерал создаёт эффект мерцания, поэтому называется авантюрин, то есть случайность. Давай немножко посидим, полюбуемся этой красотой.

Когда они отдыхали, Владимир Петрович записал что-то в специальный журнал, сказав:

– Мы нашли редкий по величине самородок, и, если его смогут вывезти отсюда и сохранить, то ему не будет цены. Однако, сделать это будет непросто, хотя такая находка могла бы стать гордостью любой коллекции.

Потом ещё раз внимательно и с разных сторон осмотрел его и вновь произнёс:

– Ваня, в этом камне столько богатства. Думаю, что неплохо было бы запастись такими образцами, и он предложил с помощью топорика сколоть отдельные его куски, причём посоветовал Ивану тем самым начать собирать личную коллекцию уральских камней.

Иван был доволен таким предложением и с энтузиазмом принялся за дело. Камешки под резким ударом топора весело отскакивали, как бы говоря: «возьми меня», «не теряй меня».

Иван поднимал каждый отскочивший камешек и бережно складывал его в кармашек своего рюкзака. Когда он был заполнен, мужчины ещё раз обошли камень, пытаясь обхватить руками, отмечая при этом, что их рук не хватает.

– Иван, а знаешь, как ещё называют авантюрин»? – вдруг спросил Владимир Петрович.

– Нет, а как? – спросил Иван.

– По месту нахождения этих уникальных камней их также называют таганаитом, чем мы особенно гордимся, потому, что это название дано по Таганайскому горному массиву, где сосредоточены его значительные залежи, – ответил он.

Геологи с сожалением покидали этот обнаруженный ими клад драгоценных кристаллов, сколами оставив свою память на этом уникальном самородке.

Поход по каменной реке вверх в горы продолжился уже с отяжелевшей поклажей. Они взбирались по крутой тропинке, демонстрируя силу воли и сноровку. Впереди шёл Владимир Петрович, показывая пример и указывая путь Ивану. Иван почти повторял ход своего учителя, хотя с трудом двигался наверх. Почти полчаса длился этот подъём и, наконец, Владимир Петрович остановился и, подождав Ивана, сказал:

– Вот мы и наверху. Отдохнём немного.

Он подошёл к краю скалы и указал рукой на панораму каменной реки, по которой они только что прошли. Перед ними открывалась долина почти настоящей реки, где под лёгкой дымкой камни превращались в воду. Если бы Иван сам только что не прошёл по этим каменным глыбам, он мог бы подумать, что, смывая всё на своём пути, бурным потоком несётся настоящий камнепад. Это была яркая и незабываемая панорама одного из уголков Таганая.

Иван, вдруг почувствовав прилив необычайного уважения к этому всезнающему человеку, сказал:

– Владимир Петрович, у вас такой целенаправленный характер. Вас уважают все геологи, вы и обо мне заботитесь как о своём сыне. Я вам очень за это благодарен.

На что тот ответил:

– Знаешь, Ваня, не стоит меня благодарить. По возрасту ты действительно мне сын, и моя задача состоит в том, чтобы таким, как ты, передать мои знания, умения, опыт. Запомни, что человек делается уверенным в себе тогда, когда он, не изменяя своим корням, стремится к любви, красоте и возвышенному познанию мира. Вы, молодые, – наше будущее. Я вижу, как ты стараешься, и уверен, что у тебя всё получится. Сейчас у нас очень мало времени и надо продолжать подъём на Двуглавую сопку, и путь этот будет труднопроходимым из-за большого количества подъемов и спусков, наличия буреломных участков, гранитных скал в виде причудливых столбов, похожих на башни и крепости. Там на разных глубинах есть вертикальные и горизонтальные трещины, поэтому надо быть внимательным и осторожным, чтобы не случилось беды.

И вот вновь, накинув свои рюкзаки на плечи, и, проверив друг у друга крепления, они двинулись дальше.

Подъём на гору оказался не сложным, а вот хождение по буреломам оставили у Ивана неоднозначное впечатление, его лицо и руки оказались поцарапанными из – за постоянно встречавшихся низкорослых колючих кустарников. Они прошли мимо каменистых скал, похожих на огромные дугообразные ворота.

– Загадочный вид, – сказал Иван.

– Да! – согласился Владимир Петрович и пояснил: – Это «Чёртовы врата», которые местное население связало с нечистой силой.

Склоны этого дугообразного гребня состояли из многочисленных террас, скальных стенок и расщелин.

Встретились и сложенные слюдистыми сланцами Гремучие ключи, где они посидели на камне возле шумящего и падающего сверху водопада. Захотелось напиться. Иван подставил ладони к струйке воды, и она с брызгами заполнила его пригоршни, обкатив лицо. Он жадно стал пить эту воду. Живительная влага обожгла его внутри и снаружи, отчего из уст вырвались некое подобие младенческого восторга.

Иван вновь почувствовал, что не может удержаться и не сказать своему наставнику новые слова уважения к нему:

– Владимир Петрович, вы – удивительный человек. Я следую за вами, как за волшебником, и не устаю. Вы придаёте мне силы. Как мне хочется научиться вашей мудрости и быть похожим на вас.

Владимир Петрович на минуту задумался, а потом сказал:

Знаешь, Ваня, учить этому бессмысленно, если человек захочет, то он всю жизнь будет совершенствовать себя. Я уже давно пишу книгу о жизни моего рода. Только не могу окончить. Хочу рассказать своим детям, где истоки их мудрости. Хотел бы и тебе дать почитать её, но сейчас у меня с собой книги нет. Может, когда-нибудь и случится такое.

Иван ответил, что очень хотел бы прочитать её.

Посидев ещё немного, они поднялись и пошли по тропинке вдоль реки и вскоре были уже возле Белого ключа, где, сбросив рюкзаки в палатку, вышли к горевшему костру, возле которого копошился Олег.

– Где остальные? – спросил Владимир Петрович.

– Отдыхают на полянке, – последовал ответ.

– Пойдём, отдохнём и мы.

За палаткой действительно прямо на траве, раскинувшись, сладко спали Николай и Александр.

Иван и сам не заметил, как его утомлённое длительным походом тело потянулось на свежую траву и блаженно распростёрлось рядом с ними.

Сон длился не более часа. Открыв глаза, Иван увидел перед собой голубое небо. Лёгкий ветерок обдувал лицо. Он вновь закрыл глаза. Было так приятно, не двигаясь, почувствовать эту невесомость. Он слабо шевельнул пальцами рук, от движения которых в глазах поплыли лёгкие розоватые круги, которые то расплывались, то стягивались в тонкий круг, а то дробились и меняли свои цвета. Было забавно ощущать в себе такие бестелесные изменения. Вновь открыв глаза, он заметил, что по небу поплыли высокие белые облака, а, услышав голоса ребят, решил подняться.

Все уже подходили к костру, где намечался ужин.

Вечером вновь состоялись дискуссии на темы войны и мира, но Иван в неё не вступал. Усталость состоявшегося пути и завтрашний поход к горе Откликной, главной цели командировки Ивана, заняли всё его внимание и силы.

На следующее утро Иван проснулся очень рано. Не открывая глаз, он услышал, как просыпалась природа. Слабо шелестели листья деревьев и кустарников, причём он отчётливо отметил их различную тональную высоту. Ветерок стал издавать разные звуки в зависимости от того, с чем ему приходилось соприкасаться. Он услышал шум струящейся воды. Звуки слышались со всех сторон, и природа вдруг зажила для него своей особенной невидимой звуковой жизнью.

Открыв глаза, Иван вышел из палатки. Солнце только что распростёрло свои красные лучи над горами, в ущельях расползалась синеватая дымка утреннего тумана. Его опять потянуло к источнику, и он, понимая, что это посещение может стать для него последним, медленно побрёл к целительной влаге. У Белого ключа увидел, как чистая и холодная горная вода с шумом падала сверху на гладкую зеркальную поверхность, играя серебристыми струями и вспенившимися кругами.

Возвратившись к палатке, Иван увидел, что все ребята уже встали и собирают свои рюкзаки. Была разобрана и сложена палатка, потому что следующий ночлег предполагался в другом месте.

Затем был завтрак и построение для проверки готовности к дальнейшему походу на гору Откликную.

Третий походный день начался. Владимир Петрович не отходил от Ивана, рассказывая ему об интересных местах на их пути. Теперь первым необычным местом оказались так называемые Песочные горки, тропинки которых были покрыты белым песком. Было такое ощущение, словно кто-то торжественно рассыпал его в знак появления здесь человека.

Иван спросил:

– Откуда здесь на тропинках такое торжество белого цвета?

Владимир Петрович пояснил, что когда – то в этих местах располагалась зона интенсивных тектонических подвижек, и зёрна кварца, слабо скрепленные цементным веществом, испытывали трение друг о друга. В результате выветривания белоснежный кварцевый песок отлагался по склонам гор, видимый сейчас на узких тропинках, протоптанных человеком и существующих с незапамятных времён.

– Здесь также сохранилось и огромное количество скал-останцев, порой напоминающих различных сказочных персонажей. Идёшь иногда по такому лесу, задумаешься о своём, и вдруг из – за стены зелёных деревьев неожиданно покажется огромный медведь или вообще какое – либо чудище. Поневоле, вздрогнешь и перекрестишься, пока не поймёшь, что это стоят недвижные каменные великаны, – продолжил говорить Владимир Петрович.

– Да, к этим местам надо привыкнуть, – сказал Иван и спросил:

– А дикие звери часто встречаются на пути геологов?

– Нет, звери здесь людей не трогают, особенно, когда им еды хватает. А растёт здесь всё: ягоды, грибы, разные травы. Мелкой живности много. Горы дают пищу и приют всем зверям и птицам. Звери очень осторожны, и к человеку не подходят.

Они прошли немного вперёд, и Владимир Петрович остановился:

– Вот, смотри, россыпи самоцветного камня Урала, символа России – родонита.

Он снял свой рюкзак и с помощью топорика стал отбивать небольшие камни красноватого цвета, одновременно поясняя Ивану, что этот камень представляет собой силикат марганца, превращённого в плотные мелкозернистые массы с цветом от розового до красно-бурого.

Ивану захотелось набрать их как можно больше, но тяжелеть стал рюкзак, поэтому Владимир, понимая это, сказал:

– Ваня, много брать этого минерала я тебе не рекомендую. У нас ещё много интересного впереди.

Они вновь надели свои рюкзаки и отправились к Заплотному Камню, где имелся карьер по добыче многих руд и минералов. Пройдя около километра, перед ними неожиданно выросли отвесные скалы, ставшие на их пути мощной стеной среди зелёной листвы деревьев и кустарников. Обогнув полукилометровую стену – заплот, молодой геолог удивлённо остановился. Перед ним находилась огромная впадина, уходящая в глубину на десятки метров, по которой вниз по спирали дорог шли машины. Эти дороги в чаше карьера представились Ивану ярким живописным серпантином, линии лент которого опутывали его по краям.

Владимир рассказал, что в чаше находится природная кладовая многих видов минералов, и предложил ему пройти по уходившим глубоко вниз дорогам, чтобы пополнить коллекцию его камней. Сам он не пошёл, дав юноше самому разобраться в этом каменном многообразии.

Сложив на обочине карьера свой рюкзак, Иван с радостью начал спуск, где ему сразу же под ногами стали встречаться минералы, необычные и по форме, и расцветке. Примерно через час он поднялся наверх, показав карманы, туго набитые камнями. Разложив минералы на траве, он стал спрашивать у Владимира ценность той или другой находки.

К его удивлению тот легко определял минералы, как по названию, так и по значимости, отметив латунно-жёлтый с металлическим [битая ссылка] блеском пирит, драгоценный зелёно-красный турмалин, зелёный матовый органит и другие камни, а также предложил свою помощь в классификации их по прибытии домой.

Теперь коллекция камней Ивана значительно пополнилась, а рюкзак стал намного увесистее.

Но надо было двигаться дальше. Пройдя с полчаса, неожиданно Владимир остановился и подошёл к одному из камней, подозвав Ивана.

– Вот, смотри, на камне гранатовые зёрна.

Иван всматривался в крапины на камнях, отмечая причудливость их цветов.

– Темно-красные гранаты – это пироп, а розовые – альмандин. Гранаты здесь известны всех цветов, кроме синего. В этих местах расположены две большие выработки гранатов под названием Ахматовская копь и добавил:

– С названиями мы разберёмся позже, а сейчас отправимся на поиски гранатов.

И они разошлись, договорившись сойтись через два часа на этом же месте, где и оставили свои рюкзаки.

Примерно часа через два они уже сидели на прежнем месте, уставшие, но с увесистой поклажей. Иван разложил свои камни, ожидая приговора Владимира, который осмотрел их и сказал:

– Молодец, почти половина из них являются гранатами. Здесь в копи можно найти почти весь род этих прекрасных минералов, но то, что ты нашёл, является достойным пополнением твоей коллекции.

Владимир посмотрел на солнце, которое медленно подступало к закату.

– Надо подбираться к лагерю, впереди ещё трудная дорога. Выдержишь? – спросил Владимир.

– Конечно, – ответил Иван.

Вечером все собрались вновь. К этому времени ушедший вперёд Николай уже подготовил общую палатку, разжёг кострище и приготовил ужин.

Место было выбрано не менее живописное, чем прежнее, расположенное у самого подножия горы с большой открытой площадкой посреди камней, где горел костёр, возле которого стоял самодельный стол с лавками.

Опять был плотный ужин и часовой отдых.

Иван после ужина отдыхать отказался, решив самостоятельно прогуляться к находившемуся всего в полверсте от лагеря Откликному гребню. Владимир пошёл вместе с ним.

– Негоже отпускать тебя одного в незнакомых местах, – сказал он.

Известив дежурного Николая о своей прогулке, они налегке проследовали к горе. По камням поднялись на среднюю площадку гребня, откуда хорошо открывалась широкая на несколько десятков километров панорама Златоустовского Урала. Двуглавая сопка неожиданно представилась им древним ящером, а гора Круглица – застывшей на взлете морской волной.

– Какой величественный вид! – воскликнул Иван.

– С Откликного видна восхитительная панорама! – подтвердил его слова Владимир.

Затем они спустились с горы и оказались среди небольшого кладбища.

– Это древнее кладбище староверов, – прокомментировал Владимир.

Иван понял, что и хоронить людей здесь среди камней было делом очень непростым: древние захоронения были на небольших площадках, отмеченных воткнутыми в землю покосившимися каменными крестами.

– В наших краях и сейчас живёт много староверов. Это чистые и мудрые люди, – сказал Владимир.

Глава 6. Откликное эхо

Наступало время возвращения к геологам. Владимир посмотрел на часы и сказал:

– Пора возвращаться, приближается время процедуры вызывания Откликного эха.

Они пошли к западной отвесной скале, вид которой с резкими оскалинами вверху был впечатляющим. Иван впервые увидел так близко эту круто вздымающуюся шапку со множеством выветренных скалистых шпилеобразных завершений, ритмично чередующихся между собой. Контраст синего неба и серых обветренных острых скалистых зубов вызвал в нём чувство и восхищения и тревоги.

– Гор, издающих эхо, на Урале много, но эта гора особенная. Она может отразить многократное эхо, в чём помогают ему гребнеобразные лабиринты разрушающихся скал в верхней части почти вертикальной стены, – сказал Владимир и посмотрел в сторону, где был их лагерь.

Через некоторое время к ним стали подходить геологи и, когда все собрались, руководитель экспедиции, придумавший эту традицию, напомнил им о правилах вызывания эха.

Правила эти были простыми, но со смыслом. В течение многих лет они воспитывали у геологов смелость, коллективную решимость действий, напоминали о семейных радостях. Ведь геологам большую часть жизни приходилось подвергать себя опасностям жизни, быть наедине с собой вдали от своей семьи, поэтому эта традиция пользовалась у них в отряде большой популярностью.

Все знали легенду происхождения эха, в которой говорилось о лютом звере, обитавшем много лет назад в пещере Таганайского хребта. Он хватал и пожирал людей. Однажды мимо горы шёл святой пустынник, увидавший, как огромное чудище вылезало из пещеры на охоту. Он обратился к богу молитвой, и Господь внял ему, каменной глыбой убив чудище, но как напоминание об этом оставил в лабиринтах гор его долгий голос.

Владимир придумал три испытания. Каждый геолог должен был как можно выразительнее и громче прокричать слова «Вы-хо-ди, чу-до-ви-ще», причём голос должен был как можно дольше по времени прозвучать в ущельях горы.

Второе испытание было направлено на коллективное противостояние чудовищу, в котором они дружно хором посылали слова: «Нас не ис-пу-гать».

Третье задание обязывало каждого геолога громко отправить весть своей жене, назвав её имя.

Победителем признавался тот, кому откликнется самое длинное эхо.

Была и награда. Кроме особого почитания в этот день, вручался и венок из дубовых листьев, собираемый дежурным по лагерю. В этот раз его заранее приготовил Николай.

Это было похоже на наивную детскую игру, но геологи и были в чём-то похожи на детей. Это их забавило, но в этом был и здравый смысл.

По команде Владимира первым вступил в бой с чудовищем как обычно Владимир. Его «Вы-хо-ди, чу-до-ви-ще»! прозвучало решительно и громко. Голос очень точно нашёл резонирующий звук на верхнем уровне, отчего он долго перекидывался от одного утёса к другому. Все хором начали счёт: «Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь». Это была заявка на победителя.

За ним вступил в права своего голоса Олег: «Раз-два-три-четыре-пять-шесть…» насчитали мужчины.

– Неплохо! – похвалил его Владимир.

Настала очередь Ивана. К сожалению, долгого звука не получилось, потому что он недостаточно набрал в грудь воздуха, и ребята насчитали всего пять перекличек.

Далее вдохнул в себя воздух Николай. Он широко раскрыл рот, запрокинул голову, расправил плечи и послал звук так, что все его сильные мышцы плеч и лица растянулись и выдвинулись вперёд. Слово «Выходи» он превратил в протяжный звук «выи-и-ха-а-ди-и-и-и», а звучание «чу-у-до-о-о-вис-че-е» ушло наверх долгим, полным и звучным. Ребята дружно и громко считали: «Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь». Это была победа.

Настала очередь Александра, многократного рекордсмена в этих состязаниях мужчин. Он так же, как и Николай, долго готовился, чтобы набрать в себя побольше воздуха, и, откинувшись назад, своим громким голосом прорычал мощно и долго, но на счёте «Семь» всё затихло.

Потом началось второе действие коллективного устрашения чудовища. Все приготовились и по команде Владимира на четыре счёта закричали: «На-а-ас не ис-пу-га-а-ать»!

Долго слышался гул над Таганаем и, казалось, вот-вот сама гора рассыплется от такого хора мощных мужских голосов.

Третье индивидуальное приветствие жёнам вызывало некоторое оживление в голосах мужчин. Жёны, находясь по домам, хотя и не слышали их голосов, но знали об этой их традиции позывных в их адрес.

Мужья публично громко вспоминали имена своих любимых женщин, что являлось проявлением к ним искренних чувств.

Первым вступил, как обычно, Владимир, имя «По-ля-а-а» долго кружилось над вершинками гор, улетев в сторону Уржумки. Все считали: «Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь…»

Вторым отправил своё приветствие Олег. Его «О-ля-а-а!» звучало до счёта «шесть».

Теперь настала очередь Ивана отослать своё послание. Его «Ма-ша-а-а» было послано с такой силой и страстью, что геологи переглянулись. Все стали считать: «Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь..», такое достижение для Ивана стало полной неожиданностью.

Николай послал своей «Ни-не» любовь на «семь» баллов, а Александр своей «Ю-ле» – на «шесть».

Венок победителя на этот раз был вручён Николаю.

По окончании церемонии награждения, Иван подумал о целесообразности таких звуковых состязаний, увидев весёлые и довольные лица ребят. Ему вспомнились слова, прочитанные когда-то в институтской библиотеке о том, что слова и звуки могут резонировать события, обладая сильной смысловой и эмоциональной властью.

В эту ночь он долго не мог уснуть, но потом усталость взяла своё. И снился ему сон. Яркое красное солнце уходило за горы, вначале исчезла половина, потом четверть и, наконец, тоненькое очертание полукруглой красной полоски осталось над вершиной обнажённых камней горы Откликной.

Запущенное групповое эхо долго перекатывалось по ущельям, вызвав луну, игриво усевшуюся на междугорбие самой высокой скалы. Казалось, что она улыбалась геологам.

Все геологи расположились у палатки, однако, Александр сказал, что нет Владимира.

Все стали его звать, но он не откликался, и геологи решили отправиться на его поиски.

Иван поддержал намерения ребят, но одновременно стал сомневаться в правильности этого решения, ведь в темноте он и сам мог запутаться среди бесчисленных ущелий, останцев, деревьев, зарослей. Но, несмотря на это, он вместе со всеми готовился к поискам.

Вдруг Александр закричал, что пришёл Владимир, который взволнованным голосом сообщил о появившихся в ущельях горы невиданных диких чудищ, объявивших геологам войну.

– Эти рукокрылые полчища, вылетавшие из пещер окрестных гор, собирались в ущельях, чтобы напасть на нас. Каждый такой зверь-птица издавал звуки, от которых закладывало уши, – взволнованно говорил он.

Владимир призывал геологов не бояться их, быстро одеть кольчуги, взять златоустовские клинки из булатной стали и отправиться на борьбу с ними.

Все согласились встать в строй и немедленно отправиться защищать горы от нашествия чудовищ.

Первым как предводитель шёл Владимир, за ним, не нарушая прежнего порядка, встал Олег, и далее Иван, Николай и Александр.

Подходя к ущелью, все увидели неисчислимое скопление этих крыланов, которые чёрными пятнами расселись по всему горному хребту. Их вид устрашал яркий металлический блеск, полёт был быстрым с резкими бросками и крутыми поворотами. Они выставляли свои острые клыки и махали широкими зонтообразными крыльями.

Владимир благословлял всех на подвиг:

– Да помогут нам кольчуги и стальные клинки, вперёд за мной на полчища поганых крыланов!

И геологи, выставив вперёд острое, как бритва, оружие, ринулись на врага. Сам он, показывая пример, круговыми взмахами рубил врагов на земле и в воздухе. Примеру Владимира последовал Олег, который также легко, играя клинком и делая зигзагообразные движения в воздухе, уничтожал врагов.

Иван на некоторое время стал как бы историческим наблюдателем этой схватки и видел, как Николай и Александр ринулись в самую гущу чудовищ, рассекая их в воздухе.

На какое – то время, когда чёрные их тучи рассеялись, он посмотрел наверх и увидел на подставке, где ранее лежала золотая луна, свою жену с сыном на руках. Иван закричал и с удвоенной энергией стал круговыми движениями рубить чудищ.

Вдруг Маша закричала, предупреждая его о приближении новых ещё больших по размеру чудовищ. Он оглянулся и увидел, как из дальней пещеры прямо на них летит эта чёрная стая. Это увидел и Владимир, воскликнув:

– Да удлинятся наши родные златоустовские булаты, ребята рубите их сверху!

Иван к своему удивлению увидел, как клинки стали не только изгибаться налево и направо, но и вытягиваться вверх настолько, насколько это нужно было для уничтожения врагов.

Летящая стая падала на остроту стальных ножей, превращая землю в чёрное поле трупов. Он взглянул наверх, но там уже никого не было, лишь на подставке снова появилась бледная хитро подмигивающая ему луна.

Он проснулся. В горах гремела гроза. Дул сильный ветер и слышалось гулкое суровое его завывание. Он слышал, как по палатке застучали первые капли дождя.

Дождь шёл до полудня, поэтому на станцию отправились уже во второй половине дня и возвратились поздно вечером.

В своей казённой комнатушке Иван уснул сразу, а утром, выглянув в окошко, увидел, что дождь прошёл и ярко светило только что вышедшее из-за гор солнце, бликами скользившее по деревьям.

Он оделся, вышел на крыльцо. Уральская природа вызывала у него ощущение полноты жизни. Он восхищался её таинственностью, видя подсвеченные солнцем кроны могучих деревьев, склонившиеся над пропастью и без страха проникших в пучину устрашающих впадин. Ему хотелось запечатлеть в памяти эти тонкие линии гор, влажное волшебство света, дающие ощущение силы и загадочности.

Он смотрел вдаль, вспоминая детали состоявшейся экспедиции. Интересно то, что видел он своих новых друзей как бы со стороны, пытаясь оценивать по отдельности свои действия и действия геологов.

Находясь в задумчивости, Иван не заметил, как к нему подошёл Владимир Петрович, положивший руку на его плечо.

– Любуешься красотой наших гор, Ваня? – спросил он.

– Да, от такой красоты невозможно просто так уйти. Как быстро пролетело время. Очень хочется запомнить эту красоту и вернуться сюда вновь, – ответил Иван.

– Надеюсь, что это произойдёт. Но должен тебя известить, Ростислав Викторович выслал за тобой машину, – продолжил Владимир.

– Да, жаль, что надо уезжать.

– Мы всегда будем рады тебя принять.

Разговор прервался, потому что из двери стали выходить геологи, на которых Владимир обратил внимание.

– Пора приводить себя в порядок и собираться на завтрак, – сказал он.

Через час все уже сидели за широкими лавками, сколоченными у крыльца.

После завтрака Владимир вышел из-за стола и, обращаясь ко всем геологам, сказал:

– Ребята, сегодня закончилась первая неделя служебной командировки Ивана и хочется сказать ему дружеские слова. Думаю, что разделю общее мнение в том, что нам он стал другом и, надеюсь, будет перспективным геологом. Очень хочется верить, что ты, молодой человек, полюбил эти сказочные горы так же, как и мы, и понял, какой это тяжёлый, но очень интересный труд быть геологом.

Потом Владимир предложил высказаться всем остальным геологам. Беседа затянулась почти на час. Ребята говорили дружеские слова и договорились писать друг другу письма.

Когда все геологи отошли к палатке, Иван подошёл к Владимиру Петровичу и сказал:

– Дорогой мой друг, Владимир Петрович. Я несказанно рад, что познакомился с вами. Очень хочу и дальше продолжить работу с вами, о чём буду просить Ростислава Викторовича.

Владимир Петрович ответил своим согласием, но сказал, что это зависит не от него.

Вскоре прибыла грузовая машина, на которой Иван и отправился в обратный путь.

Водитель машины, назвавшись Дмитрием, не сдерживая себя в эмоциях, сразу стал рассказывать о сложных участках дороги, о своей холостяцкой жизни, о происшествиях, случавшихся в горах.

Иван слушал всё это сквозь сон, обволакивавший его сознание. Монотонность дороги укачивала, но ямы на дороге, в которые попадало колесо машины, постоянно заставляли просыпаться.

Три часа времени прошли незаметно, и вот уже показались дома на улицах Златоуста. Машина остановилась у здания горсовета. Взяв с собой тяжёлую сумку с грузом минералов, Иван, поблагодарив водителя, поднялся в кабинет Ростислава Викторовича, который уже поджидал его.

Через час они были уже дома, где их радостно встречала Ксения Григорьевна.

Глава 7. Ванечка приехал

– Ванечка приехал. Ну, здравствуй, наш дорогой. Замучили там тебя друзья – геологи. Ты даже похудел, как я вижу. Проходи, пожалуйста, домой, – говорила она.

И далее по-хозяйски, обращаясь к обоим мужчинам, она добавила:

– Приводите себя в порядок, и за – стол. Будем откармливать нашего дорогого друга.

Аромат кушаний ударил в нос Ивана, вновь был уставлен искусно приготовленными Ксенией Григорьевной уральскими кушаниями стол, за которым он с восхищением рассказывал хозяевам дома о своей экспедиции, а хозяйка напомнила о том, что вечером приезжает Маша.

После обеда Иван занялся разбором своей сумки с минералами, отложил лучшие из них для хозяев и Маши и принялся писать письмо в Почеп.

Здесь, в доме Ростислава Викторовича, он имел возможность спокойно подумать о своей семье, выражая свои искренние чувства жене, называя её ласково Машенькой, единственной и ненаглядной. Он спрашивал о сыне, просил подробно сообщать о нём. Не забыл спросить и о здоровье дедушек и бабушек.

Хотя Иван и хорошо спал в эту ночь, но его глаза в тишине незаметно сомкнулись сами по себе, и он уснул.

Конец ознакомительного фрагмента.