Первый десант в тыл врага
Этот рассказ из находящихся у меня, неопубликованных мемуаров вице-адмирала Михаила Алексеевича Мусатова. Бойца морского диверсионного отряда в годы Великой Отечественной войны, 1-го заместителя ПГУ КГБ СССР в мирное время, одного из сподвижников Ю. В. Андропова.
Понеся значительные потери в боях за переправу на Березине, 4-й воздушно-десантный батальон отходил на восток. Бойцы шли молча, со стиснутыми от горя и бессилия зубами. Лица понурые, серые от пыли и усталости, плечи опущены, словно от непосильной ноши.
Каждый думал о том, сколько ему пришлось пройти мучительным путем отступления под непрерывными бомбежками и обстрелами, вступая в стычки с врагом и отлавливая вражеских диверсантов. Бредили сердца товарищи, погибшие в боях.
Когда проходили белорусские деревни, их жители молча стояли по обе стороны дороги и, будто обманутые чем-то, смотрели на нас. В лицах чудился укор, – вот вы, молодые и сильные, уходите и оставляете нас одних, старых и малых, на поругание врагу, спасая свои шкуры.
Они не знали, что батальон выдержал страшный бой и отходит непобежденным. Но нелегкой ценой досталась ему та победа.
Мы понимали, что враг силен и пока наступает, но знали, придет время и погоним фашистов с нашей священной земли. Ведь нам было сказано: «Враг будет разбит, наше дело правое, мы победим». А этому человеку и его словам, мы верили.
Поздно вечером 13 июля 1941 года, на опушке леса у белорусского городка Климовичи, батальон остановился на привал. В тот вечер никто не помышлял, что мы получим особо важное задание командования Западным фронтом.
В полночь нашу 10-ю роту подняли по тревоге. Комбат Полозков приказал отобрать семьдесят добровольцев для выполнения особо важного боевого задания. Лейтенант Романенко подал команду, – добровольцы, два шага вперед! Команду выполнила вся рота.
Тем не менее, отобрали семьдесят, наиболее подготовленных. Нас всех усадили в четыре автомашины и утром 14 июля доставили к какому-то зернохранилищу. Там выдали парашюты ПД-6, гранаты, по две бутылки авиационного бензина, оборудованных зажигательной спичкой и терки к ним.
Затем мы вновь погрузились в автомашины и двинулись к городу Кричеву. По пути остановились, на берегу небольшой речки, искупались и перекусили. Там же, поверх обмундирования, надели темно-синие куртки и брюки. Приехали к аэродрому поздно ночью. Выгрузились в ста метрах от стоянки самолета ТБ-3, к которому крепили авиационные бомбы.
У летчиков что-то не ладилось с подвеской, однако помочь им мы ничем не могли и молча лежали в траве. Вскоре подъехала полуторка, и лейтенант Иванченко с политруком Диденко убыли на ней к представителю штаба Западного фронта для получения задания.
Было ясно, что полетим в тыл врага в качестве первого воздушного десанта в этой войне. И от того, как выполним задание, зависит честь всей нашей 214-й бригады.
Через некоторое время к нам подъехал легковой автомобиль с погашенными фарами. Из него вышел коренастый мужчина в кожаном реглане, поздоровался, сел на землю и представился.
– Я Кравченко. Ну, что, друзья, ждете посадки в самолет?
Мы молчали, хотя сразу поняли, что это дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант Кравченко.
– Вам предстоит выполнить очень сложную боевую задачу, – продолжил он. – По данным воздушной разведки, в районе машинно-тракторной станции поселка Горки Могилевской области, гитлеровцы организовали заправочную базу и мастерскую по ремонту танков, бронемашин и другой техники. Сейчас их там сосредоточено несколько сотен. Все подготовлены к наступлению на Смоленск и Москву.
Было бы преступлением, если бы мы не попытались уничтожить хотя бы часть этого бронированного чудовища. Командование фронтом приняло решение, сегодня на рассвете пробомбить этих мерзавцев, а затем, после бомбежки, выбросить на их головы десант, который бы уничтожил и сжег все, что там останется. Ваша задача очень сложная, но весьма важная.
Необходимо во что бы то ни стало задержать этот бронированный кулак, направленный в сердце нашей Родины. Только молниеносное дерзкое нападение на врага, смелость и отвага помогут вам выполнить эту задачу. Днем я пролечу над этим районом и по вашей зеленой ракете помашу крылышками истребителя. Успеха вам!
Затем он сел за руль автомашины и уехал в сторону ангара.
Через час прибыли Иванченко и Диденко. Я доложил им о беседе с Кравченко и той задаче, которую он нам поставил.
– Моя задача облегчается, – улыбнулся он, – поговорим о деталях. – Выбрасываются четыре десантные группы. Каждая действует самостоятельно. Прыгаем с высоты 600 метров, после бомбометания. С учетом того, что у нас нет большого груза, будем прыгать «средним затяжным», чтобы противник не перебил в воздухе. Объекты уничтожения – танки, бронемашины, бензовозы, боеприпасы, оборудование мастерских и живая сила противника. Ее истреблять всеми видами оружия, включая финки и кинжалы. Отход по красной ракете в сторону водонапорной башни, а затем в лес вдоль железной дороги в направлении станции Темный Лес. Срок проведения операции – полчаса, иначе фашисты опомнятся и по открытой местности нам не выбраться.
Затем мы погрузились в бомбардировщик, его развернули тягачом и подтащили к взлетной полосе.
Взревели моторы и ТБ-3 медленно, прижимаясь к земле, порулил на взлет. Создавалось впечатление, что он никогда не оторвется от земли. Однако перед самой деревней, машина все-таки оторвалась от взлетной полосы и стала набирать высоту.
За всю службу в бригаде, нам никогда не приходилось прыгать после бомбометания. Честно говоря, неуютно было сидеть рядом с авиабомбами. Тем более что на подлете к объекту противник открыл по самолету ураганный огонь из зенитных орудий и пулеметов. Трассирующие пули все ближе подбирались к машине, и взирать через бомболюк на все это зрелище было занятием не из приятных.
В один из моментов самолет ощутимо тряхнуло, и всех прожгла мысль, что в него угодил снаряд. Однако стрелок-радист успокоил нас, сообщив, что сброшены бомбы из-под плоскостей и сейчас пойдут с бомболюков.
Когда оттуда исчезла последняя, поступила команда – «пошел!».
По сигналу Ивченко прыгнул я, затем политрук Диденко, а за ним Паша Григорьев, Николай Сафронов, Николай Зорин и другие ребята.
Пролетев в свободном падении метров 300, я дернул кольцо основного парашюта и ощутил непривычно слабый динамический удар. Поднял голову и увидел перехлест купола стропой. Земля стремительно приближалась и с нее, навстречу мне, летели трассы искрящихся в воздухе пуль. Быстро рванул кольцо запасного, его раскрытие практически совпало с моим приземлением и спасло меня. Я оказался в высокой ржи, рядом с горящей мастерской, откуда слышалась интенсивная стрельба.
Освободившись от парашюта, побежал к приземлившемуся рядом десантнику, который запутался в стропах. Им оказался политрук. Освободив Диденко «из плена», делаем рывок к мастерской. Правее нас, во ржи, внезапно вырастает замаскированный танк, из башни которого гитлеровец из автомата ведет огонь в сторону мастерской.
Короткой очередью Диденко расстрелял его, а я поджег запал бутылки с бензином и метнул ее в танк. По счастью, попал прямо в люк. Из него сразу же полыхнуло ослепительное пламя, и послышались вопли, а еще через секунду из аварийного люка танка выскочили трое немцев. Комбинезоны на них горели. Добили и этих.
Сзади запаленное дыхание – это Сафонов, Зорин, Книжников и Григорьев. Все вместе бежим к мастерской и по пути поджигаем еще три танка и несколько автомашин с боеприпасами. А в мастерской уже орудуют наши – Бойко, Бойцов, Самохвалов и другие, во главе с Иванченко.
У правой обвалившейся стены двора мастерской обнаруживаем шесть пустых танков, поджигаем и их. К этому добавляем три бензовоза а еще две машины с боеприпасами. Кругом пламя, мазутный дым, взрывы и вопли перепуганных немцев. Вскоре горит и рожь. Дышать почти нечем, но мы продолжаем свою разрушительную деятельность и едва замечаем взмывшую в небо красную ракету.
Мчимся к водонапорной башне, огибая горящее поле и всаживая последние очереди в пылающий сзади ад.
Там уже Ваня Самохвалов курочит насос, а заодно швыряет в водозаборник пару «фенек». Изрешетив бак и выпустив из него воду, бегом догоняем своих. Все мы в копоти и саже, с черными обожженными лицами, у многих обгорело обмундирование, а Гвоздилину при прыжке лямкой оторвало часть уха.
С товарищами встретились в трех километрах от поселка Горки. Немцы нас не преследовали, поскольку, находились явно в шоковом состоянии.
Какое число было уничтожено фашистской техники и живой силы точно сказать не могу – так как на территории МТС действовало несколько десантных групп.
Но только наша сожгла более 40 танков и отправила в мир иной около роты врагов. Этот смелый и я бы сказал дерзкий налет показал нам, рядовым и командирам, что фашистов можно бить даже малыми силами, проявляя известную степень мастерства и смелости.
В лесу мы немного отдохнули, переживая за друзей, которые так и не прибыли на сборный пункт. В их числе были Сеня Вишневский, Алеша Москаленко, Ефим Зайцев, Гриша Юдин и Петя Томилин. Что случилось с ребятами, неизвестно и поныне.
Во время привала, над нами развернулся воздушный бой. Краснозвездные истребители сбили три «юнкерса». Затем долго кружили над лесом, и когда мы дали зеленую ракету, один из них, помахал крыльями. Генерал Кравченко сдержал свое слово. Уже после войны я узнал, что он погиб в неравном бою в июле 41-го.
Затем, соблюдая меры предосторожности, отряд двинулся в направлении станции Темный Лес. По пути к нам присоединились десантники из других групп. К месту вышли перед заходом солнца. Провели разведку и установили, что со станции готовится к отправке на восток последний эшелон с бойцами 100-й стрелковой дивизии, которая отводилась на формирование после кровопролитных боев на Березине.
Вагоны были забиты солдатами, ранеными и техникой. Для нас прицепили две открытых платформы, куда и погрузились десантники.
Перед отправкой начальник эшелона сообщил Иванченко, что на складе, который они собираются сжечь, имеется несколько тонн продуктов. Оттуда мы взяли десяток ящиков тушенки, сала и гречневого концентрата, а также соль, сухари и махорку.
В процессе движения эшелон несколько раз подвергался налетам вражеской авиации. Это были, как правило, одиночные самолеты.
Сначала он останавливался, и бойцы прятались в лесу, а затем эта беготня всем надоела и мы стали «огрызаться». На каждой платформе установили пулеметы, из которых открывали ураганный огонь по противнику. При одном таком налете, Бойко сбил вражеский пикировщик. Радость всех была неописуемой.
Пулеметы сразу же были водружены и на остальных вагонах поезда. Теперь при появлении фашистских стервятников он ощетинивался плотной огневой завесой. В результате подбили еще три машины.
Эшелон двигался мучительно долго, с множеством остановок, и мы несколько раз порывались пойти пешком. Однако этому препятствовал Иванченко.
Наконец прибыли в Кричев, где нас встретил начальник связи бригады и препроводил в комендатуру. Там уже находились ротный Романенко и секретарь партбюро Якушев. С ними проследовали в расположение 4-го батальона, который расположился лесу рядом с городом.
Со всех сторон нас окружили друзья, сослуживцы, командиры и политработники. Вопросы, вопросы и вопросы. Затем пригласили к комбату – капитану Полозкову. Он поздравил нас с выполнением задания, приказал всех вымыть в бане, переодеть и накормить обедом.
А на следующий день в батальоне состоялся митинг, на котором политрук Якушев, обратившись к присутствующим, сказал.
– Сегодня мы встречаемся с нашими боевыми товарищами, участвовавшими в первом воздушном десанте по разгрому фашистов. По докладу наших летчиков и, в частности дважды Героя Советского Союза генерала Кравченко, задачу наши воины выполнили блестяще. Вместе с авиацией уничтожена практически вся боевая техника и живая сила противника в районе высадки. Поздравим их с первой победой!
Затем состоялся обмен боевым опытом, в процессе которого были приняты следующие решения:
– перед десантированием укладку своих парашютов производить каждому лично;
– по возможности заменить винтовки (за исключением снайперских), на автоматы;
– усовершенствовать зажигательные средства и технику их применения;
– заменить скоропортящиеся рыбные и другие консервы на тушенку и сало;
– каждого десантника снабдить элементарной медицинской аптечкой.
В заключение выступил Илья Дмитриевич Полозков, который отметил, что батальон пополнился бойцами, имеющими боевой опыт действий в тылу врага. Его необходимо использовать во всех подразделениях. Основная задача – готовиться к очередным выбросам за линию фронта. С учетом этого будут пересмотрены все планы боевой подготовки и учтены пожелания, вернувшихся с задания. Командованию бригады и фронта будет доложено о готовности батальона к новым боевым операциям.
На следующий день батальон передислоцировался в район Сухиничей, где в густом лесу мы оборудовали палаточный городок и приступили к активной боевой подготовке.
Часто вечерами, сидя у палаток, вспоминали свой первый бой и не вернувшихся с задания товарищей. Как сложилась их судьба? Живые ребята, или мертвые?
Я отлично помнил, как при отходе от МТС мы встретили двух десантников из другого самолета, активно ведших бой. Это были Дима Мартыновский и Володя Шаулин. Впоследствии Мартыновский рассказал, что десантирование с их самолета почему-то произошло не совсем гладко.
Сначала прыгнули они с Шаулиным, а затем случилась заминка и основная группа приземлилась в полукилометре от объекта диверсии.
В результате он с товарищем присоединился к нам. Как сложилась судьба той группы – неизвестно. Преодолеть столь значительное расстояние на открытой местности под шквальным огнем противника было практически невозможно. С его слов, при отходе к станции Темный лес, они встретили только троих своих, которые тоже были в неведении об участи остальных.
Не раз мы возвращались и к вопросу, все ли было сделано для выполнения боевой задачи в том десанте. В этих беседах принимал участие и Иванченко.
Говорил он мало, но последнее слово всегда оставалось за командиром.
Как-то Николай Сафронов высказал мысль о том, правильно ли поступило командование фронтом, выбросив десант сразу после бомбежки, то – есть на верную гибель.
Возник серьезный спор, в котором многие, в том числе и я, выступили за правильность этого решения. Мы доказывали, что после бомбометания еще оставалось достаточно неповрежденной вражеской техники, которую нам и удалось уничтожить, свалившись немцам как снег на голову. Оппоненты же поддерживали Сафронова и заявляли, что если бы десант был высажен ночью, без шума, мы смогли бы сделать еще больше и со значительно меньшими потерями. На таких позициях стояли, например, Бойцов и Курочкин. Имелись и другие мнения.
В конце беседы Иванченко резюмировал:
– Все вы, дорогие товарищи, по своему, правы, однако не знаете одной очень важной детали. Именно в тот день немцы планировали отправить 80 танков под Смоленск. Это и заставило командование фронтом срочно высадить десант, чтобы сорвать планы фашистов. Конечно, – продолжил он, – высадка десанта была осуществлена с большим опозданием по времени.
Если бы мы приземлились в темное время, у нас было бы больше успеха и меньше потерь. Одно меня радует – среди бойцов отряда не было ни малейшего колебания в необходимости выполнения такого сложного задания. Мы исполнили свой воинский долг с честью.
Между тем, боевая подготовка в подразделении, была теперь организована с учетом опыта первого десанта. Мы активно занимались подрывным делом и изучали новые электровзрыватели. Отрабатывались приемы нападения на часового и другие навыки рукопашного боя. Продолжались тренировочные прыжки на парашютах, особенно в ночное время и с грузом до 40 килограммов.
Особое внимание уделялось ориентированию на местности.
Ежедневно, по два часа стали изучать немецкий язык.
Многим ребятам он давался с трудом. Наш силач Коля Сафронов, в прошлом колхозный бригадир из Курска, как-то заявил, – мне фрица проще задавить, чем спросить его имя. Во взводе он был единственным, кто имел жену и дочь, которых безумно любил.
Когда сестра из Свердловска написала брату, что те нашлись и едут к ней на жительство, Николай от радости обхватил руками и свалил березу диаметром сантиметров в двадцать. Та грохнулась на лужайку и едва не убила политрука Диденко, который готовился там к политинформации. Мы кое-как упросили Иванченко не наказывать Сафронова. После этого случая к нему пристала кличка «Танк».
В то время все мы были восхищены неутомимостью и энергией нашего комбата Полозкова, командира роты Романенко и лейтенанта Иванченко, которые день и ночь вели тщательную подготовку десантников к новой заброске в тыл врага.
Их стараниями нам выдали новые автоматы ППШ, добротное обмундирование и обувь. Врач батальона Андрей Ефимович Кузьменко снабдил каждого десантника медицинской аптечкой и провел самый тщательный инструктаж о правилах пользования ею. Андрей Ефимович закончил Алма-Атинский мединститут и существовавшую при нем парашютно-планерную школу. Это помогло ему в службе в десантных войсках.
В составе подразделений бригады наш врач многократно выбрасывался в тыл противника. В одном из боев был тяжело ранен, и после выздоровления, по состоянию здоровья переведен в танковые войска. Принимал участие в штурме Берлина. Награжден орденами Отечественной войны 1 и 2 степеней, Красной Звезды и многими медалями. В 1966 году демобилизовался и работал врачом в Днепропетровске.
Рядом с нашим батальоном, в лесу, располагался банно-прачечный комбинат, укомплектованный в основном девушками-москвичками.
Врача своего в нем не было и Кузьменко приглашали туда для лечения ожогов, травм и прочих заболеваний. Девушки часто приходили к нам в кино, а мы наведывались к ним на танцы. Расположение неподалеку такого большого числа молодых девчат отрицательно сказалось на состоянии дисциплины в батальоне. Появились самовольные отлучки среди бойцов.
Командование приняло строгие меры к их пресечению и организовало патрули, призванные выявлять и отлавливать самовольщиков. Особенно трудно приходилось с девушками – они не признавали никаких команд, прорывались к комбату и просили того сменить гнев на милость.
Тот – ни в какую.
Порядок в итоге навели, но врагов себе нажили. Перед самой выброской командование банно-прачечного комбината уговорило Полозкова передать им для стирки белье всех бойцов и командиров, обещая вернуть его через сутки.
Белье сдали, оставшись в гимнастерках и бриджах. Проходит день, второй, третий, а белье не возвращают – мол, сгорело при дезинфекции. И только за день до выброски нам привезли новое – со складов. Вот такая девичья месть за бойкотирование их внимания.
Не могу не рассказать о жизни и судьбе нашего командира батальона Полозкова.
Рано оставшись без родителей, Илья прошел школу беспризорников. Встретившиеся на пути хорошие люди помогли устроиться парнишке на Архангельский лесопильный завод. Работал сначала учеником, а затем слесарем. В 1923 голу вступил в комсомол и был призван на флот. Служил на ледоколе «Малыгин». Суровые льды Арктики и железная морская дисциплина сформировали у него бойцовский характер. Через шесть лет, здесь же, на корабле, был принят в партию.
А в 1929 году коммунист Полозков вместе с сотнями других, по решению партии едет в деревню создавать колхозы.
– Дело это было совершенно новое, – рассказывал он, – да и опасное, кулаки нам ничего не прощали, но мы молодые, горячие головы, сознавая всю важность порученного дела, действовали активно, подчас опрометчиво. Потеряли из-за этого много хороших товарищей.
Затем воздушно-десантное училище и жизнь парашютиста. К 41-му году совершил 352 прыжка. С началом Великой Отечественной войны, командуя батальоном, проявил себя как грамотный командир, требовательный к себе и подчиненным.
Илья Дмитриевич четырежды выбрасывался на парашюте в тыл противника, показал себя смелым, решительным и находчивым командиром. Был несколько раз ранен и контужен.
В 1942-м году Полозков был признан инвалидом войны со второй степенью нетрудоспособности, однако добился назначения в спецотряд, где подготовил 28 разведывательно – диверсионных групп парашютистов. Война ожидалась длинной.