Пролог
Шолпан готовилась к очередной командировке в Чехословакию. Шел 1974 год. В этнографическом музее Праги планировалось проведение выставки декоративно-прикладного искусства казахов. Две недели ушли на то, чтобы подготовить концепцию выставки, написать аннотации, собрать и упаковать в маленький чемодан минимум необходимых вещей. По пути Шолпан заехала на несколько минут в поселок близ Алма-Аты к родителям, чтобы получить благословение согласно казахской традиции на удачу в пути.
– Мама, папа, я заехала ненадолго, попрощаться с вами, меня ждет машина!
– Почему раньше не приехала? Мы ждали тебя. Все-таки едешь далеко, в Чехословакию!
– Шолпан, раз ты едешь в Европу, я приготовил для тебя подарок, – сказал отец. – Надень этот перстень, подойдет ли тебе? Правда, он крупный, – продолжил отец, вытаскивая что-то из кармана.
– Боже, какая старина… Папа, это же антикварная вещь! Да еще с монограммой! – радостно щебетала дочь, надевая на безымянный палец перстень. – Мне очень нравится! Я всегда буду носить его. Спасибо большое! Но откуда у вас этот перстень?
– Это наследственная родовая реликвия. Вернешься из командировки, тогда расскажу, – ответил отец.
Она поцеловала родителей, взяла со стола три баурсака[1] и побежала.
В аэропорт приехали вовремя. Попрощавшись с подругой, Шолпан села в самолет. Рано утром ее встретили в Праге коллеги. Приняв груз с экспонатами, они отвезли Шолпан в этнографический музей для передачи художественных ценностей в подотчет главному хранителю. Разместившись в гостинице и пообедав, Шолпан вместе с туристической группой поехала осматривать город. В автобусе рядом с ней оказалась элегантная дама лет пятидесяти. Русскоязычный молодой гид увлекательно рассказывал о Праге, удивительном по обилию зеленого массива и гармонии архитектурных строений города, расположенном на пяти холмах. Современные здания, сочетающиеся с устремленными ввысь башнями в готическом стиле, церквями с величественными куполами, а также роскошные дворцы в стиле барокко придавали городу необычайно живописный вид. Другая бросающаяся в глаза примечательность – обилие золоченых куполов, определила образное название города – Злата Прага.
Следующая неделя прошла в работе над экспозицией. Это была довольно трудоемкая работа. Наконец во вторник состоялось открытие выставки. Народу было много: художники, искусствоведы, сотрудники Академии изобразительных искусств, заинтригованные возможностью увидеть азиатскую экзотику.
Шолпан, немного волнуясь, стала презентовать выставку, стараясь раскрыть многообразие и красочное великолепие прикладного творчества своего народа. Неожиданно среди гостей она увидела ту пожилую даму, которая сидела рядом в туристическом автобусе. Они поприветствовали друг друга улыбкой и кивком головы. Шолпан заметила пристальное внимание с ее стороны. Презентация завершилась аплодисментами. Директор музея и представитель министерства культуры выступили с благодарственной речью. После официальной части зрители продолжали рассматривать экспонаты, восхищаясь искусством кочевого мира. К ней подошла та пожилая дама и поблагодарила:
– Надо же, мы проездили полдня, осматривая Прагу, и не удосужились познакомиться. Спасибо за рассказ, ваше народное искусство удивительно! Сколько в нем цвета, игры орнамента! Позвольте представиться, меня зовут Катрин. Я приехала в Прагу из Вены поработать в Государственном архиве.
– Я, Шолпан Бексултанова. Чем занимаюсь я, вы уже поняли. А какова область ваших интересов? И откуда у вас такой великолепный русский язык? – полюбопытствовала она.
– Дело в том, что моя мать русская, давно эмигрировавшая в Австрию. Я занимаюсь проблемами австрийской генеалогии и работаю в Династическом дворцовом государственном архиве.
– Как давно существует этот архив? – поинтересовалась Шолпан.
– Он основан в 1749 году и является одним из богатейших в Европе. Представьте, ранее этот архив был тайным.
– Это, наверное, очень интересно. Однако почему вы приехали сюда, в Прагу, по вопросу генеалогии австрийцев?
– Вопрос логичный. Дело в том, что некоторые документы или их часть были поспешно вывезены в Чехословакию, буквально перед завоеванием Австрии в марте 1938 г. фашистской Германией. Никто не знал, что и сама Чехословакия будет завоевана фашистами ровно через год. Вот я и приехала искать эти материалы – недостающие сведения по генеалогии некоторых династий.
– Извините за бестактность, – продолжила Катрин. – Меня заинтересовал ваш перстень. Я обратила на него внимание, когда вы демонстрировали экспонаты. Мне кажется, на нем интересная монограмма. Можно мне посмотреть вблизи?
– Пожалуйста, – ответила Шолпан, сняв с пальца перстень.
– Мне знаком этот вензель. Я, правда, на сто процентов не уверена, но нужно проверить. Вы знаете, я даже волнуюсь. Откуда он у вас? – спросила Катрин.
– Это наша родовая реликвия, так сказал мне отец. Буквально перед отъездом он мне его подарил.
– Можно выяснить. Мне, как специалисту по генеалогии, это очень интересно. Если хотите узнать, откуда в вашей семье оказался этот перстень, давайте вместе сходим в архив.
– С удовольствием, конечно, мне очень любопытно выявить историю нашего семейного антиквариата.
– В каком отеле вы остановились? – полюбопытствовала Катрин.
– Отель «Прага», – коротко ответила Шолпан.
– Я зайду за вами в отель завтра в 9 часов утра и отвезу вас в архив. Он находится недалеко от вашей гостиницы.
– Договорились! Я буду вам признательна. Если мы что-то узнаем о перстне, это будет большим сюрпризом для моего отца.
На следующий день женщины оправились в архив, где им предоставили материалы. Работу они разделили: Катрин просматривала опубликованный каталог фамильных монограмм, а Шолпан изучала архив опубликованных на немецком языке записок путешественников XIX века, побывавших в Казахстане. Такие личности были. Шолпан, пролистывая тексты, искала свидетельства того, что кто-то из европейцев был в Восточном Казахстане, на родине ее отца. «Хорошо, что я знаю английский, немецкий и сносно арабский языки», – подумала она.
Пока результатов не было, и работу решили продолжить после обеда, во время которого женщины обменялись впечатлениями о Праге. Вскоре продолжили работу. Шолпан, листая очередные записки, бегло вчитывалась в строки. В это время к ним подошла сотрудница архива и подала две старинные книги, обронив: «Посмотрите эти издания, там есть иллюстрации».
Шолпан взглянула на обложки и слегка заволновалась. Одна книга представляла собой каталог собранных путешественником коллекций художественных и этнографических артефактов казахов. В другой книге были представлены черно-белые фотографии юрт и людей, которые она стала просматривать с особенным вниманием.
Вдруг от неожиданности Шолпан замерла. На одной из иллюстраций была девушка в национальном костюме. Судя по надписи, ее звали Айгуль.
– Катрин, посмотрите, что я нашла! – с волнением воскликнула девушка.
– Удивительно! Вы же, ее копия! Минуточку, давайте посмотрим, кто автор этих снимков и записок, – сказала Катрин, начав с воодушевлением читать: – «Людвиг Вебер – австрийский путешественник, побывавший в 1867 г. в Восточном Казахстане». Наконец-то, мы попали в цель! Имя мы знаем, теперь не проблема установить подлинность монограммы, – радостно произнесла Катрин.
По алфавиту она уже легко нашла фамильный вензель династии Людвига Вебера. У Шолпан от чрезмерного волнения так затряслись руки, что она не сразу смогла снять перстень. Когда сличили монограммы, обе женщины одновременно воскликнули: «Эврика!».
Шолпан продолжила разглядывать черно-белые фотографии и среди них, наконец, нашла несколько снимков самого Людвига Вебера – высокого стройного молодого человека приятной наружности. Имелись также акварели, среди которых был цветной портрет этого путешественника с большими необыкновенно синими глазами.
Далее женщины уже вместе стали вчитываться в текст, чтобы понять, как же перстень попал в далекие степи. Однако об этом узнать ничего не удалось, все растворилось во времени.
Катрин сфотографировала перстень, записала все данные своей новой знакомой, сведения об ее отце, сказав, что ей это нужно для написания и публикации статьи.
Шолпан сняла копию фотографий и вензеля, чтобы показать своему отцу. Женщины обменялись телефонами, адресами для связи на будущее.
Через три дня Шолпан, прощаясь с Катрин, сказала: «Не думала, что в Европе я найду такое, что станет загадкой для нашей семьи. Когда я все разузнаю у отца, напишу вам обязательно. Спасибо вам большое и всего наилучшего! До свидания!»
Сидя в самолете, она вспоминала Катрин, загадочные для семьи материалы и Злату Прагу. Прибыв в Алма-Ату, Шолпан тут же поехала к родителям. Дома был лишь отец, мать, оказывается, уехала в Караганду на похороны своей старшей сестры. Дочь показала отцу фотографии из Чехословакии. Отец пришел в смятение, когда увидел фотографию Айгуль, поражавшей удивительным сходством с Шолпан. Затем он, мимолетно взглянув на портрет путешественника, отложил снимок в сторону. Дочь с любопытством смотрела на отца, пытаясь угадать его эмоциональное состояние. Однако он был сдержан.
Вдруг отец ни с того, ни с сего сказал, что устал и хочет отдохнуть. Шолпан предложила: «Папа, я на весь день приехала, поспите, а я приготовлю что-нибудь вкусненькое». Через три часа она заглянула в комнату отца. Он, оказывается, не спал. Все это время отец в раздумье разглядывал снимки Людвига Вебера и Айгуль. Что было странно, щеки старика стали красными.
– Папа, да у вас температура! Давайте измерю.
Через 10 минут дочь посмотрела на градусник: температура была в норме.
– Пойдемте к столу. Я приготовила ваше любимое блюдо – котлеты с картошкой в сметанном соусе.
После обеда отец, увидев вопросительные глаза Шолпан, начал:
– Я и подумать не мог, что история, которую рассказала мне моя мать Катипа, правдива! Всегда считал, что это вымысел, каких немало в устных семейных преданиях.
– Какая история? О чем это вы, папа? Вы говорите о перстне и о том, как он попал к вам?
– Дело не только в перстне.
– Почему же вы столько лет молчали и не рассказывали эту историю? – спросила Шолпан.
– Доченька, в этой истории есть неприятные стороны, о чем вам, детям, лучше не знать.
– Папа, прошу вас, откройте мне эту тайну.
– Ладно, когда ты услышишь эту историю, ты многое поймешь.
– Папа, я готова слушать вас весь день. Рассказывайте!
Шолпан взяла тетрадь, чтобы записывать все услышанное, а отец удобно расположился в кресле и начал свое долгое повествование, дополненное впоследствие дочерью.