Не уходи. Не уходи! Мы еще не сдали экзамен!
1963-й год. У-у, как давно это было – учеба в университете! Меня, провинциальную девицу, ошеломляло буквально все. Город, здания, музеи, люди, девчонки в группе. Их даже перечислять не буду. Многих уже перезабыла. Я их компании не подходила. Но благодарна им чрезвычайно!
«У нас на Волхонке…» говорит одна модненькая москвичка Стелла подружкам, искоса поглядывая на меня, приехавшую из какого-то глухого городишки Мурома. Дальше не слышу. «Что же это за Волхонка такая? Ну, я не я буду, если не разузнаю».
И началось брожение по старинным улицам, музеям, вокруг бывших усадеб, вокруг церквей… Вставала часов в пять утра и со Стромынки, где было наше общежитие, по утренней Москве насколько хватит времени….
Заря и я, дворники и я, или метель и я – всяко бывало… Но дожди и метели в ту пору – явление будоражащее.
Все это тянулось год. А закончилось, вернее, приостановилось, как-то враз и даже смешновато. Еще с муромских времен дружила с командой ребят из МАИ. Они приезжали на наш завод на практику. Жили у нас месяца по два. Ну, а мы, заводская команда, как турист туристу дарили им местные красоты. Как тут не подружиться?
Был среди них милый мальчик Толя, влюбленный в роковую сокурсницу Наташу. Наташа держала его при себе «на черный день». Мне же, вечному борцу за справедливость, это не нравилось. То есть Наташа нравилась и Толя отдельно нравился. Но ситуация вся страсть как огорчала. К тому же были они в ссоре. Вот и решила их помирить.
И в следующее лето мирить продолжала, общаясь с каждым по отдельности. Вскоре обнаружилось, что у нас с Толей сплошные общие интересы. Мне все время хотелось его опекать… И вдруг Толя понял, что влюбился… В меня? Разве можно – в меня!? А мачеха все время твердила, что я такая страшная, что ни один мужик на меня не глянет… Значит, можно!
На следующий год я поступила в университет. И где-то в феврале мы расписались. Я ушла на вечернее отделение, чтоб вносить в семейный бюджет свои собственные деньги.
Конец ознакомительного фрагмента.