Жизнь вечная
Хорошо всё-таки жить, мужики! Да еще когда рядом жена, да такая, что душа веселиться и сердце радуется! Смотришь на нее и понимаешь, что ради нее ты на всё готов. И в огонь прыгнуть и в воду, и даже домой после работы придти.
И для нее это солнце светит, и дожди грибные идут. И цветы для неё все на поле и звезды на синем небе. Я так смотрю на Алену и хорошо мне. И никого кроме нее не надо! А она сидит себе, тихонько, то занавески какие-то шьет, то носки вяжет, то салфетки на трюмо.
Потом почувствует взгляд мой на себе, шить перестанет и сидит на меня смотрит. Будто понять пытается, я это или нет. И вот так друг на друга мы смотрим. И молчим. Я потом вспоминаю, что спросить что-то хотел, и не могу даже вспомнить что. Забыл. И Алена моя тоже что-то сказать хотела, и тоже забыла.
Да и к чему все слова эти? Лишние они. А потом я пойду и дело себе найду, а Алена снова за занавески примется. И так весь вечер мы можем смотреть друг на друга и ничего не говорить. И что мне с такой женой не жить? Да я всю жизнь с ней прожить готов, прям до смерти до самой. Я бывает так и говорю ей.
– Алена, – говорю, – я с тобой до смерти до самой прожить хочу! Всю жизнь!
А она на меня смотрит как косуля, и чуть от счастья не плачет.
– И если умирать вдруг придется, – продолжаю я, – то сначала я, а потом ты.
– Мы не умрем, Витюша, – вдруг шепчет Алена. – Мы с тобой вечно жить будем.
– Алена, – говорю я, – да все умирают, родная моя! Все! Это только в кино в индийском живут и танцуют, а в нашей стране Алена живут и умирают.
– Нет, Витенька, – шепотом говорит она и ее глаза начинают блестеть от слез. – Мне еще бабушка моя Екатерина Афанасьевна говорила, что люди сотворены Богом и они как Бог вечны.
– А мне почему-то говорили, – усмехаюсь я, – что человек Алена от обезьяны произошел. Ты же сама видишь, как мы похожи и повадки и всё у нас одинаково.
– Витенька! – она стала всматриваться в мое лицо. – Ты нисколько не похож на обезьяну. Ты совсем другой,
– Неужели? – а мне непонятно, что она выдумала-то? Обезьяны мы, да еще какие!
– Твои глаза, как небо ясные, – вдруг шепчет она. – Я в них смотрю и вижу свет. Твоя душа как лань прекрасная, как летний дождь, как белый снег.… А в сердце добром столько нежности, как в травах утренних росы, как в солнце ласки, как в подснежниках живой небесной красоты. Какая же ты обезьяна, Витюша?
А я тоже вдруг подумал, что ничего общего.
– Аленушка, – говорю, а у самого что-то защемило внутри, так сладко-сладко растеклось. – Давай, – говорю, – будем долго-долго жить. И не будем умирать!
– Давай! – говорит она. – Я с тобой всегда буду, Витюша. Всегда-всегда!
– Правда? – радуюсь я и обнимаю её крепко-крепко, прям со всей силы.
И верится мне, мужики, что жизнь-то и вправду вечная.