Деревня деда
Дребезжащий автобус подъехал к остановке и с шипением распахнул двери. «Конечная» – прохрипел водитель через динамик. Александр вышел и огляделся. «Прошлый век! – восхитился он. – В городе всё изменилось до неузнаваемости, а здесь всё так же.
В деревню попасть можно только одним путём – по навесному пешеходному мостику. Перед рекой стоянка, где автомобили ожидают своих хозяев. «Копейка», «412-й», «круглая» «Волга». Когда-то деревня была очень богатой, но роскошь обветшала и состарилась. Хотя нет: вот почти новый джип.
Участок прадеда, находился на самой окраине. Шагая через деревню, Александр всё-таки заметил кое-какие изменения. Вот этот зияющий пустыми окнами двухэтажный дом раньше был сельской администрацией. Сейчас на нём висит табличка «Частная собственность! Сруб не разбирать». А вон там была колхозная ферма. На её месте высится огромный особняк, даже, можно сказать, терем, обнесённый забором. Наверное, принадлежит владельцу джипа.
Наконец Александр свернул на свою улицу, и сердце замерло: дедова дома не было. Он подошёл ближе: на месте дома чернела яма, бывшая когда-то погребом. Рядом стояла маленькая свежесрубленная банька. На огороде уже были подготовлены несколько грядок. Участок явно занят какими-то дачниками.
Александр присел на порожек баньки. К горлу подкатил ком.
И куда теперь?
Нет, ему и в голову не пришло, что он сделал глупость. В голове завертелся план дальнейших действий: на деньги от сдачи квартиры в деревне можно снять какой-нибудь домик. Ну, а если не выйдет, то весну-лето проживёт в лесу – рыбачить будет, ягоды собирать, грибы, съедобные травы… Придётся напрячь память и вспомнить, чему его обучал дедушка…
Дедушка! Надо же, вспомнилось это слово. Александр звал прадеда «дедушкой» лет до шести, а тот его – Саней или Саньком. Потом Саня повзрослел, и прадед стал звать его Александром, а тот его соответственно дедом. Значит, распознавать травы и прочим премудростям дед обучал внука лет до шести, а потом Саньке это стало не интересно – появились велосипед, магнитофон, рыбалка, друзья, девочки-соседки. И он целыми днями и ночами пропадал где-то в вихре летней деревенской жизни и деда видел только за завтраком и ужином.
С ностальгической болью в сердце Александр оглядывал знакомый сад. Старая яблоня уже собиралась цвести, зеленели молодыми листочками вишни. Среди деревьев гудели колоды – пчёлы собирали пыльцу с ольхи.
– Это кто это тут к нам пришёл?! – услышал он грозный голос и обернулся.
Перед ним, руки в боки стояла красивая полная женщина с добрым знакомым лицом. Где он её видел?..
– Да вот решил к деду на могилу сходить, ну и на его участок заглянул. Детство вспомнил. А это, значит, ваш теперь участок?
Женщина вгляделась ему в лицо и всплеснула руками:
– Санька! Неужто ты?! Вот уж не ждали!
Он захлопал глазами:
– А вы кто? Я что-то вас не помню.
– Ха-ха-ха! – залилась звонким смехом женщина. – Вот бы я удивилась, если бы ты меня узнал! Ха-ха-ха! – Она даже запрыгала.
За последние несколько лет ему никто так не радовался. Да и такое прыганье в исполнении толстой тётеньки не часто увидишь. Он невольно начал улыбаться и подхихикивать, перебирая в памяти «фотографии» знакомых соседок. Нет, он её не помнил… внешне… но смех… смех…
У Александра перехватило дыхание. Рая!!! Он даже испугался, что сейчас потеряет дар речи, как это бывало с ним в детстве, стоило встретить на улице красавицу Раису. Она гостила у родителей всего один месяц – в августе. В остальное время у неё были учёба, экзамены и практика. Она называлась красивым и таинственным словом «студентка», когда Сашке было лет десять-тринадцать.
– Рая!
– Вспомнил, ну надо же!
– Твой смех почти не изменился, – сделал Александр неуклюжий комплимент.
– А сама я? А? Какова? – И она начала ходить и кружиться перед ним, как модель на подиуме.
Александр закусил губу. Он не знал, что надо говорить в тех случаях, когда годы явно не украсили женщину. Увидев его растерянное лицо, Рая снова расхохоталась. И он тоже. Он уже давно так не хохотал. До слёз.
– Ну хорош ржать-то! – Рая уселась рядом с ним на крылечко. – На себя посмотри! Тоже не красавец!
– Почему это я не красавец? – удивился Александр. – По-моему, очень даже…
– Не. В детстве лучше был. Чёрный от загара, волосы выгоревшие, коленки ободранные, оводами искусанный. Как выйдешь утром, так вся улица оживала. А сейчас? Ты давно себя в зеркале видел? Ты же зелёный весь. Печень, что ли, больная?
– Ого! А что, прямо вот так сразу видно?
– А что в этом удивительного?
– Не знаю. В больнице чтобы диагноз поставить, на такую сумму анализов выписали…
– Ну, ты нашёл, где лечиться! – перебила Рая. – Кабы я лечилась в больницах, так давно бы уже дети мои сиротами остались. Да слава богу, надоумили люди добрые. Вот и дедушка твой покойный Ефим Андреич, царство ему небесное. Помог мне, кляче дохлой, к жизни вернуться. Я ж ведь уже к себе на третий этаж без лифта подняться не могла. Это в тридцать-то лет! В поликлинике у меня вот такая книжка была со списком неизлечимых болезней.
– Да где ты их набраться-то успела?
– А, – Рая махнула рукой, – зачем вспоминать-то где? Я тебе лучше расскажу, как я от них избавилась…
Рая приехала в деревню к старенькой матери, как обычно, в августе. И с порога начала оправдываться, что редко навещает: здоровье совсем подкосилось, ходит на процедуры разные, готовится к операции – камни в почках обнаружили.
Мать выслушала, покачала головой и сказала:
– А давай Ефиму тебя покажем, може посоветует чего.
– Ой, мама, да что мне уже можно посоветовать-то? – возмутилась Рая, но к старику соседу всё-таки заглянула.
– Здравствуйте, дед Ефим, – поздоровалась Рая и присела рядом с ним на скамеечку. – Как здоровье ваше?
– Спасибо, внученька, здоровье хорошее.
Рая даже опешила. Старику почти сто лет, а у него здоровье – хорошее! Глаза не видят, ходит уже еле-еле, а не жалуется. После такого ответа заводить шарманку о своих болячках было как-то неловко. Но другой темы для разговора она с ходу не нашла. Когда сидеть молча стало уже невмоготу, задала новый вопрос:
– Может, помочь вам чем?
Дед на секунду задумался и кивнул:
– Ну, коли хочешь помочь, натаскай воды. Баню хочу истопить.
От такого ответа Рая обалдела ещё больше. Она рассчитывала на скромное «Спасибо, внученька», после чего можно было бы с чистой совестью сказать: «Ну, тогда до свидания», – и спокойно уйти. Но отступать уже было неудобно.
«Вот ведь дура! И кто меня дернул за язык?!» – проклинала она себя, поднимая на плечо коромысло.
Притащив два ведра воды, Рая схватилась за сердце. Этот факт каким-то образом оказался замеченным слепым знахарем. Он медленно встал, подошёл к ней, пощупал пульс и сказал:
– Э-э-э, да ты ж совсем больная! Тебе самой помощь нужна. Жди здесь.
Он принес ещё два ведра воды, затопил баню и присел рядом со всё ещё не отдышавшейся Раей.
– Сейчас я тебя в баньке выпарю да расскажу, как дальше лечиться.
– Мне нельзя греться! – испугалась Рая.
– Нельзя. Но в моей бане под моим присмотром – можно. Да ты не бойся, я слепой, тебя не сглажу.
Баню он и впрямь натопил совсем немного. Рая залезла на полку, слабое тепло обволокло и расслабило. Знахарь начал тихонько хлестать её веником. При этом он что-то бормотал и приговаривал себе под нос. Ритм был размеренный, медленный, и Рая слегка задремала. Проснулась она то ли от громкого голоса, то ли от жары. Открыла глаза – старик пританцовывал и пел что-то похожее на рэп, держа в вытянутых руках два огромных веника и стуча ими по ней, как по барабану. Баня нагрелась. Рая хотела закричать, что ей настрого запрещено греться, но не рискнула прервать старика в его экстатическом танце. Пусть будет что будет, решила она и отдалась на волю знахаря, перестав сопротивляться ритму и звукам. Сколько это продолжалось, не помнит, но закончилось всё опять медленными спокойными ударами в уже остывшей парилке.
Когда Рая вышла из бани, ей показалось, что все краски мира стали более яркими, звуки – чёткими, запахи насыщенными. Как в детстве. И спала в ту ночь, как младенец.
Утром, пошевелив прояснившимися мозгами, она поняла, что процедура явно пошла ей на пользу, и сразу же побежала к деду Ефиму. Тот уже ждал её с чаем из каких-то трав.
Вечером он велел ей натаскать воды для следующей бани. На этот раз три ведра Рая притащила, даже не запыхавшись. Это было просто чудо! Скажи кто, не поверила бы.
Весь отпуск она постигала банную науку деда Ефима на собственной шкуре. Температура, которая в первые дни казалась ей невыносимой, через неделю стала начальной и ощущалась как едва тепленькая. «Пока ты больная, – говорил дед Ефим, – надо входить в холодную баню и выходить из холодной, а нагревать и остужать её постепенно. А вот когда станешь здоровой, тогда не грех и резкими перепадами душу потешить».
Ещё дед Ефим показывал ей растения, из которых надо делать веники. «У нас народ, окромя берёзы, никаких банных трав не ведает! – возмущался он. – Она конечно, дерево целительное, да ведь каждая болячка жить хочет и к любому лекарству быстро приспосабливается. Менять надо венички-то. А берёзкой будешь париться, когда вылечишься. А сейчас мы с тобой пихту, крапивку, сныть опять же незаслуженно забытую соберём».
Услышав просьбу дать слова того наговора, что он в бане читает, дед задумался и почесал затылок: «Так нет никакого наговора. Просто болтаю, что в голову придёт».
На работу Рая вернулась как новенькая. На операцию не согласилась, в больницу ходить перестала. Каждую субботу торопилась к матери в деревню. Так и затянула её дачная жизнь.
Когда дед Ефим умер, хоронить его собралась не только вся Трёшка, а и все окрестные деревни. Говорят, даже из райцентра приезжал какой-то начальник.
– И только внука родного не было на этих похоронах, – вздохнул Александр.
– Ай, не терзай себя, – махнула рукой Рая. – Все ж понимали – ну как ты оттуда, из армии, приедешь? Не близкий свет…
– А почему он умер? – спросил Александр. – Ты ж говоришь, абсолютно здоровый был.
– Да кто же его знает, – пожала плечами Рая. – Накануне обошёл всю деревню, словно прощался. Подойдёт, поздоровается, потолкует, совет какой-нибудь даст. Потом говорит: «Ну что ж, люди добрые, счастливо вам оставаться! А мне пора», – и к другому в гости идёт. А на следующий день гляжу – нет его на скамеечке. Зашла в дом, а он лежит… и всё.
Они помолчали, и Рая начала отвечать на основной вопрос, который Александр боялся задать:
– А участок деда Ефима я на свою старшую дочь оформила, чтобы какому-нибудь пришлому не достался. Жалко же и пчёл, и такой сад в чужие руки отдавать. Но если ты когда-нибудь захочешь стать дачником, мы его мигом на тебя переоформим, ты не сомневайся.
– Правда? – Александр облегчённо выдохнул. – Только не дачником. Я сюда жить приехал.
Немой вопрос повис в воздухе.
– Не могу я больше жить в городе. Не мо-гу! Ненавижу я их всех. Сдал квартиру и решил сюда перебраться.
– А здесь-то ты что делать будешь? Ну ладно летом, а зимой как?
– Не знаю пока. Что-нибудь придумаю. Но в город возвращаться не собираюсь. По крайней мере, пока не научусь любить врагов своих.
– Что, с какой-нибудь мафией проблемы? – шепотом полюбопытствовала Рая.
Александр рассмеялся:
– Ой, Рая, если бы с мафией или с какими-нибудь моджахедами, то это была бы не проблема. Там всё понятно: бей, стреляй, удирай. У меня с обычными, нормальными людьми проблемы, понимаешь?
– Нет, не понимаю.
– Ну и не дай бог тебе это понять. – Александр огляделся. – А ты правда мне этот участок отдашь?
– Да конечно! Для тебя и держали его. Вон баню взамен старой поставили. Только она тут пока чуланчиком служит. Если вправду решишь зимовать, надо будет печку сложить.
– И сколько я тебе за неё должен?
– Да ты что! – Рая опять замахала руками. – Ничего не должен. Мы же каждый год вашу вишню на рынок отвозим килограмм по сто… А ещё яблоки. А мёд! А работы-то – только собрать. Так что ещё кабы не я тебе должна осталась.
– А что с домом случилось?
– Пришлось раскатать, – вздохнула Рая. – Как-то быстро он начал гнить после смерти деда. Разобрали всей деревней да в печах сожгли – пусть уж идёт вослед за хозяином.
– Ну и слава богу. Мне работы меньше, – улыбнулся Александр и почувствовал, как счастье разливается по жилам.