Карина
Она с первых дней вошла в нашу жизнь. Я была просто счастлива, что у меня такая подруга. Карина была всего на три года старше меня, и у нас было много общего. Карина плохо знала английский язык. Я тоже в то время не могла хорошо разговаривать на английском или любом другом языке. Ни у неё, ни у меня не было раньше общения с иностранцами.. Но, тем не менее, мы очень хорошо понимали друг друга, рассказывая разные истории о себе, жестикулируя при этом руками, или показывая на себе действия. Со стороны это выглядело, как забавный театр.
Карина многому меня научила: как делать салат и тушить овощи из фруктов и овощей, выращенных в Египте ( в России таких видов овощей и фруктов просто не существует – откуда ж мне было знать.) В магазине и на рынке Карина показала мне, что надо покупать и как. Поскольку, объяснить ей было трудно, то она делала, а я просто повторяла за ней.
Однажды я захотела купить мяса или колбасы. Небольшой рынок располагался рядом с нашим домом.
Разделанные туши коров и овец, разнообразные батоны колбас висели, подвешенные на крюки. Все туши были с хвостами: их специально оставляли необработанными, чтобы покупатель видел, какое это мясо. Мухи садились на туши, и продавец только и делал, что отгонял полотенцем их с мяса и колбас. Я подошла выбрать что-нибудь из висевшего ряда туш и батонов колбас.
Карина скорчила такую рожу, что я не только отдёрнула руки от колбас, но буквально отскочила в сторону, будто я делала что-то неприличное. «Ю вонт мит? Мит?» – спрашивала она меня на нашем корявом английском. Я трясла головой в знак согласия, а она, взяв меня за руку, завела в мясную лавку, где стояла большая клетка с живыми курами. Большие, откормленные куры теснились в клетке, кудахтая, будто возмущаясь, что их содержат в такой тесноте.
Карина объяснила что-то по-арабски продавцу, показывая руками, что она хочет: двумя ладошками прихлопывая перед его носом, будто лепит котлетки. Так делают малыши в песочнице, когда «пекут пирожки» из песка.
То, что я увидела потом, врезалось в мою память на всю жизнь. Я даже представить такое не могла! Всё происходило перед моими глазами так быстро и чётко, будто это было на экране.
Продавец – красивый египтянин лет тридцати – открыл клетку с курами, достал одну, и тут же, положил её на огромный стол со столешницей из камня, а голову – на доску, будто на эшафот и, в секунду отрубил ей голову. Фонтан хлынувшей крови «куриный палач» замотал махровой тряпкой, подозрительно грязной, видимо, многоразового применения. Трепыхавшуюся, безголовую курицу продавец бросил своему напарнику – совсем ещё молоденькому мальчишке, сидевшему за его спиной. Тот, зажав её между коленями, начал ощипывать так быстро и профессионально, что я не успевала следить за его руками. Он работал, как автомат. Не успела я прийти в себя после отрубленной головы, как обработанная, чистая тушка уже лежала опять на столе, и продавец резал её на части. Секунда – нет бедра, ещё секунда – нет второго бедра. Через пять секунд ровные части лежали на столе, и продавец нарезал грудку на ровные, тонкие ломтики. Уложив их в пластиковый поддонник и упаковав тонкой плёнкой, он с улыбкой подал его Карине. Она отсчитала деньги и поблагодарила продавца. Тот стоял довольный и счастливый, что угодил нам. Но ещё и потому, что такие красивые девушки купили мясо именно у него, а не в соседней лавке.
Я стояла в полном ступоре, не в силах пошевелиться. «Гоу, гоу, Луба», – взяв меня за руку, Карина вывела из лавки и подала мне тёплый пакет с мясом.
Придя домой, я положила ещё тёплые куски курицы на сковороду, и через пять минут блюдо было готово.
Тогда для меня это был жуткий стресс! Несмотря на то, что это мясо просто таяло во рту и было вкуснейшим, я долго не могла есть никакое мясо. Со временем я привыкла и покупала только такую курицу: зарубленную и ощипанную на моих глазах. В её свежести я была уверена на сто процентов.
Что мне сразу не понравилось в Карине, так это её отношение к матери Алекса Зейнаб. Я ещё не видела свекровь и не знала её, а Карина при одном только упоминании имени Зейнаб, корчила недовольную мину и копировала надменное выражение и походку матери. Делала она это для того, чтобы с самого начала настроить меня враждебно к свекрови. Карина каждый день пыталась внушить мне, какая плохая Зейнаб, и как она ненавидит меня. «Что делать», – пожимала я плечами, – придётся нам с Алексом жить отдельно, если свекровь уже так ненавидит меня.
Про Карину я хочу рассказать особенно подробно, спустя четыре года после знакомства с нею.
Это представительница современного молодого поколения Египта. Молодая мусульманка со свободными, независимыми взглядами. Она слушает Мадонну и Шакиру, смотрит американские боевики по спутниковой антенне, посещает ночные клубы и обожает шопинг, покупая самые модные женские штучки в европейских бутиках.
В доме, где жил Алекс, находилось пять квартир. Соседи никогда не вторгались в частную жизнь друг друга, но при встрече всегда приветливо здоровались и улыбались.
Когда молодая, незамужняя особа поселилась в доме, где жила семья Алекса, молодые люди сразу обратили внимание друг на друга. Причём, Карина первая заметила симпатичного мужчину, и её женские инстинкты сразу напряглись и начали посылать сигналы в сторону Алекса. Да иначе и не могло быть: красивый мусульманин из благородной семьи, с прекрасным образованием, хорошо воспитанный, был завидной партией для любой девушки.
Карине было двадцать пять лет.
После окончания медицинского факультета она работала зубным врачом в одной из стоматологических клиник Каира. Практический опыт молодой врач нарабатывала, обслуживая бесплатно школьников в детских поликлиниках.
Именно там Карина впервые увидела молодого врача– терапевта Алекса Юсеффа. Когда же переехав в другую квартиру, она увидела в этом же доме Алекса, она уже точно знала, что это её судьба.
Алекс тоже «косил глазом» на молодую египтянку, которая и не думала отводить взгляд. Наоборот, своей яркой внешностью, играющей походкой Карина как раз и добивалась, привлечь его внимание.
Молодая женщина одевалась как большинство мусульманок в Каире: длинная до пят, чёрная галабия, на руках – перчатки, на голове – хиджаб. Всё прилично и скромно.
Но если задержать взгляд хотя бы на мгновение, вы почувствуете разницу между, казалось бы, одинаково одетыми египтянками.
Под безликой, чёрной галабией Карина пыталась показать, какую фигуру прячет внутри. Если Алекс находился рядом, она старалась принять такую позу, чтобы крутое бедро, изгиб талии, бугорки грудей – эти формы, скрытые галабией, были более заметны. Доставая корреспонденцию из своего почтового ящика, она умела так выгнуть талию, что даже под чёрным одеянием, чётко угадывалась эротическая поза красивой египтянки.
При движении, крошечные бубенчики на канве, которой был оторочен её хиджаб, издавали мелодичный перезвон, слышный только для мужчин, находящихся рядом. Это делалось специально, чтобы привлечь внимание противоположного пола.
Закрытые туфли на маленьком каблучке имели небольшой вырез спереди, который едва открывал кончик пальца на ноге. Но пытливый взгляд мог заметить ярко накрашенный ноготь и представить себе изящные ножки с педикюром.
Сквозь мелкие дырочки в тонких перчатках также можно было заметить яркий маникюр на её руках.
Хиджаб плотно облегал голову, скрывая, по-видимому, очень роскошные волосы, но открывал всё лицо, которое Карина, как и многие девушки Египта, не закрывала.
Египтянки всех возрастов ярко наводят макияж на лице. Чёрные брови и ресницы они красят, делая их ещё чернее. Глаза и губы обводят так ярко, что лица порой похожи на маски мумий.
Карина наводила «боевую раскраску» на своём смуглом лице, используя самую дорогую косметику. Но чаще всего она покупала французскую косметику «L’Oreal». Этот бренд вызывал больше доверия у неё и нескрываемую зависть у её подруг. Чётко обведённые глаза и удлинённые ресницы приковывали к себе внимание любого, а стеснительно-кокетливый взгляд больших карих глаз ни один мужчина не мог пропустить. Карина знала магическую силу своих глаз и умело пользовалась этим.
Не имея личного автомобиля, она, тем не менее, пешком никогда не ходила и общественным транспортом не пользовалась.
За ней приезжали и её привозили очень «крутые» машины. Однако, никто в доме не замечал, чтобы из машины выходил кто-то за ней вслед. Из квартиры она тоже выходила всегда одна. Но машины ждали её внизу у выхода, и мужская рука, каждый раз разная, изнутри салона всегда открывала ей дверцу авто.
С каждым днём, встречая Алекса у дома или в подъезде, Карина мысленно связывала себя с ним. Он нравился ей всё больше. Она думала о нём днём на работе. Она грезила о нём ночью, лаская своё тело. Вскоре Карина поняла, что влюбилась в Алекса. Она использовала любой повод, чтобы побыть с ним хоть мгновение, чтобы лишний раз пройти мимо. Она придумывала любой предлог, чтобы зайти к нему, сделать для него что-то полезное.
Алексу приятно было внимание молодой женщины, и он принимал его.
Мать Алекса – Зейнаб, воспитанная в строгих мусульманских традициях, сразу осудила поведение девушки и поставила её в разряд самой низшей касты, общение с которой было постыдным для их семьи. Зейнаб строго поговорила с сыном и категорически запретила ему «амурничать» с молодой соседкой.
Время шло, бежало и летело. Карина уже безумно любила Алекса и в тайных мыслях мечтала выйти замуж за него.
Конец ознакомительного фрагмента.