Этнокультурная история казаков. Часть II. Тюркский этаж. Книга 2. Часть II. Тюркский этаж. издание 2-е, исправленное и дополненное ( Коллектив авторов)

I. Выход гуннов на сцену истории

Этноним «сарматы» до известной степени условен. Савроматы, сарматы, сираки, языги, роксаланы, аорсы и другие менее известные сарматские племенные объединения говорили практически на одном языке, вели сходный образ жизни, первоначально образовывали один территориальный массив и, кроме того, были очень близки друг к другу в культурном отношении. В 1 веке н.э. было создано аланское объединение, которое постепенно включило в себя большинство сарматских племён. К этой же этнокультурной общности относились и тюркоязычные гунны, сформировавшие под своим главенством во 2 – 4 веках в глубинах Азии, восточнее савромато-сарматских и сако-массагетских земель, крупное объединение племён Южной и Западной Сибири и угорских племён Приуралья. Все имеющиеся факты указывают на то, что гуннами называлось другое, альтернативное аланскому, объединение скифо-сарматов.

Уже в 260-х годах н.э. кавказские гунны служили в персидской армии, а в 290-х годах армянские источники пишут о гуннских войнах в Предкавказье. Более того, в одной из сасанидских (персидских) надписей 293 года отмечено имя одного из тюркских хаканов (каганов) на Кавказе, то есть тогда, когда ещё не был образован Тюркский хаканат.

В некоторых армянских источниках аланы выступают вместе с гуннами ещё до гуннского нашествия – явно в качестве союзников. В середине 4 века, по сообщению армянского писателя Фавста Бузанда, аланы и гунны участвуют в армии царя Армении Аршака II (345 – 368 гг.). В другом месте своего труда Фавст Бузанд рассказывает о нашествии царя маскутов (скифы-массагеты на Кавказе) Санесана на Армению в первой половине 4 века. Полководец Великой Армении Ваче под Вагаршапатом настигает и громит разношёрстное войско Санесана: армяне «громили войска аланов и мазкутов, и гуннов, и других племён…». Как видим, в обоих случаях аланы и гунны источником названы рядом и действуют совместно.

По словам Аммиана Марцеллина, сарматы в это время «приняли одно имя и теперь все вообще называются аланами за свой обычай, и дикий образ жизни, и одинаковое вооружение». П. Оросий в своей первой книге «Истории», описывая Европу, пишет: «Она начинается от Рифейских гор, реки Танаиса и Меотийских болот. На востоке лежит Алания». Исследователи считают, что это наименование Европы в понимании Оросия следует распространить на значительную часть Северного Причерноморья и Восточной Европы. Кстати, греки, а за ними римляне, называли Азовское море Меотийским болотом не случайно, поскольку оно мелководно и его пресная вода к концу лета всегда зацветала.

Аммиан Марцеллин писал, говоря о событиях 353 – 378 годов, что вокруг Меотийского болота живут разные по языку племена яксаматов, меотов, языгов, роксаланов, аланов, меланхленов, гелонов, агафирсов. Какие же «разные языки» могли быть здесь кроме скифского? Сложно говорить определённо, поскольку источники в своих сведениях разнятся, но, возможно, часть из перечисленных племён была скифами, но находилась под сильным влиянием фракийцев (агафирсы), часть, возможно, происходила из греков (гелоны), и ещё часть была славянами-каннибалами (меланхлены). Меоты вообще были собирательным названием ряда непонятно каких именно в этническом плане племён, объединённых общим именем лишь по месту проживания – близ Меотического озера. Остальные перечисленные – несомненные скифо-сарматы (яксаматы, языги, роксаланы, аланы).

Этноним скифов «ас» сохраняется в древнегрузинских документах в названии гуннов как «овс» и «ос». Так же именуются гунны в 5 веке – при набегах на Грузию при царе Вахтанге. Показательно, что Прокопий Кесарийский в 6 веке причисляет массагетов к народам гуннским, хотя известно, что это были скифы. Народ этот, то есть массагеты, любил одежду, оружие и конскую сбрую украшать золотом и серебром, был до дерзости отважен на войне, в мирное же время слыл за «великих пьяниц».

По свидетельству армянского историка X века Мовсеса Каганкатваци, гунны Дагестана имели обычай приносить в жертву солнечному божеству Куару жареных лошадей. Хоть и обозначен этот бог иранским словом «Куар» (Хуар, Хур), но его личность подтверждается вторым именем «Аспандиар» – «бог асов». Это говорит о контаминировании (смешении) гуннами иранского бога Солнца и тюркского бога Тенгри в единое божество.

* * *

Форма кочевого хозяйства, основанная на сезонной эксплуатации разных пастбищ в сочетании с периодами климатических колебаний (то засуха, то более обильное увлажнение степей), требовала почти непрерывного кочевания, а увеличение численности племени и прирост стада заставляли искать новые места для выпаса, перемещаясь на сотни километров по «великому поясу степей». Характерно, что во всех известных истории случаях движение кочевников происходило с востока на запад. Встречного движения столь явно замечено не было.

Кочевые и полукочевые сармато-аланские племена в первые четыре столетия нашей эры и вплоть до нашествия гуннов в 370-х годах составляли часть населения равнинного Предкавказья от южных районов Дагестана на востоке до Тамани и Меотиды на западе. Согласно Равеннскому Анониму, аланы размещались и в более северных Калмыцких степях (позднейшее название) до низовьев Волги. Есть археологические и письменные источники, указывающие на присутствие сармато-аланов и в нынешнем Северо-Западном Казахстане в районе полуострова Мангышлак и прилегающей к нему с востока территории, то есть восточнее Каспийского моря.

Конфликт между родственными аланами и гуннами в 4 веке был подсказан самой природой, поскольку гунны во 2 веке жили в прикаспийских равнинах, но были вынуждены их покинуть из-за засухи. Когда климат стал более влажным в этих местах, аланы посчитали, что выходцы с Орхона не должны жить на берегах Волги и Яика, что они должны вернуться в свои земли. Аланы были значительно сильнее гуннов. Их отряды, применявшие сарматскую тактику ближнего боя, в 3 веке сокрушали римские легионы. У них за спиной было громадное готское царство, созданное Германарихом. Готам принадлежал Крым, черноморское побережье Северного Кавказа. При этом готы были надёжными союзниками аланов, благодаря чему последние считали, что тыл их обеспечен. У аланов были прекрасные крепости, а гунны брать крепостей не умели. Но гунны победили и аланов, и готов, чего не смогли сделать ни римляне, ни персы. Соображения людей 4 века ничего путного в объяснение этого факта не сообщают, они только констатируют происшедшее. Это тем более странно.

В 363 году армянские, римские и персидские авторы пишут о необходимости укрепления кавказских проходов, особенно Дербентского, от гуннов, постоянно совершавших набеги и походы на персов, армян и ближневосточные народы. Часть сарматов-аланов под натиском сарматов-гуннов ушла на запад в земли, занятые другими сарматами и относительно недавно прибывшими готами, вандалами и другими племенами «германских» переселенцев. Поскольку аланы прибывали в эти земли частью как беженцы, частью как захватчики, там происходили как конфликты, так и примирения. Из римских свидетельств ясно, что ушедшие на запад аланы поддерживали тесные связи с остававшимися в Причерноморье сарматами, а последующие события подтвердили умение аланов создавать союзы и находить общие интересы с новыми готскими королевствами Европы. В дальнейшем вытесненные со своих земель аланы растворилась среди европейского населения Римской империи, часть потеснилась на Кавказе, образовав скифское государство Аланию, часть осталась и закрепилась на Дону. Все эти события вынудили Сасанидский Иран построить Дербентские укрепления, называющиеся у тюрков Темир-капу – Железные Ворота.

* * *

Для истории карачаево-балкарского народа (наиболее этнически близких потомков аланов Кавказа) большое значение имеет упоминание в источниках о так называемых кавказских гуннах Прикаспия. По сведениям ранних средневековых авторов, на Северном Кавказе, особенно в Прикаспии, в первые века новой эры сложилось мощное государственное объединение тюркских сарматских племён, возглавляемых гуннами. Таким образом, ещё до эпохи, предшествовавшей появлению гуннов в Европе, в качестве наёмных солдат или враждебных отрядов они уже оседают и создают на Северном Кавказе своё государство. Столицей его арабские и персидские авторы называют город Варачан, или Беленджер (Баланджар) в долине реки Сулак (у селения Верхний Чир-юрт в нынешнем Дагестане). Некоторые авторы позднее этот город и страну Баланджар называют первой столицей Хазарского хаканата и родиной хазаров. И действительно, среди гуннских племён были предки хазаров, именовавшиеся басилами. Царство гуннов оказывало огромное влияние на весь ход исторического и военно-политического развития на Кавказе, в Закавказье и на Ближнем Востоке.

Восточнее большинства европейских сарматов-аланов находились приазовско-подонские аланы-танаиты, которые подверглись меньшему культурному влиянию со стороны римлян. Римские наблюдатели считали их вследствие этого намного более сильными и опасными, чем другие сарматы.

Основной этнический признак – погребальный обряд – у скифов и гуннов чрезвычайно однотипен. Это те же курганные насыпи, погребальные срубы из брёвен и толстых плах, погребальные колоды, жертвенные лошади и прочее подобное. Погребальные памятники гуннов хорошо известны на всем протяжении древней скифской территории в Причерноморье, Подунавье (Малой Скифии), на Северном Кавказе и в других областях. Весьма выразительные памятники гуннов раскопаны на территории нынешних Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии.

Аммиан Марцеллин довольно подробно повествует об аланах. За рекой Танаисом, составляющей границу между Азией и Европой, «тянутся бесконечные степи Скифии (Азиатской Сарматии Птолемея), населённые аланами, получившими своё название от гор, они мало-помалу постоянными победами изнурили соседние народы и распространили на них название своей народности, подобно персам […]. Разделённые таким образом по обеим частям света, аланы (нет надобности перечислять теперь их разные племена), живя на далёком расстоянии одни от других, как номады, перекочёвывают на огромные пространства; однако с течением времени они приняли одно имя, и теперь все вообще называются аланами за свои обычаи и дикий образ жизни и одинаковое вооружение. У них нет никаких шалашей, нет заботы о хлебопашестве, питаются они мясом и в изобилии молоком, живут в кибитках с изогнутыми покрышками из древесной коры и перевозят их по беспредельным степям […]. Почти все аланы высоки ростом и красивы, с умеренно белокурыми волосами; они страшны сдержанно-грозным взглядом очей, очень подвижны вследствие лёгкости вооружения и во всем похожи на гуннов, только с более мягким и более культурным образом жизни; с целью грабежа или охоты они доезжают до Меотийского болота и Киммерийского Боспора, даже до Армении и Мидии».

Источники описывают гуннов точно так же, как и аланов – как всадников, приросших к своим коням. Они, по словам античных писателей и историков, скачут врассыпную, без всякого порядка, с неожиданными обратными набегами, сражаются копьями с острыми костяными наконечниками, а в рукопашном бою дерутся очертя голову мечами и, сами уклоняясь от ударов, набрасывают на врагов крепкие витые арканы. В письменных источниках гунны отождествляются со скифами и киммерийцами, особенно их сопоставляют с так называемыми царскими скифами.

Византийский историк Агафий Миринейский (536 – 582) сообщил следующее: «Народ гуннов некогда обитал вокруг той части Меотидского озера, которая обращена к востоку, и жил севернее реки Танаиса, как и другие варварские народы, которые обитали в Азии за Имейской горой. Все они назывались гуннами или скифами. По племенам же в отдельности одни из них назывались кутригурами, другие утигурами, некоторые ультизурами, прочие вуругундами. Спустя много столетий они перешли в Европу или действительно ведомые оленем, как передаёт басня, или же вследствие другой случайной причины, во всяком случае, перешли каким-то образом Меотидское болото, которое раньше считалось непроходимым, и, распространившись на чужой территории, причинили её обитателям величайшие бедствия своим неожиданным нападением».

К 370 году мобильные конные отряды гуннов контролировали степи Северного Кавказа от Каспийского моря до Азовского. Но предгорные крепости взяты не были, не была захвачена и пойма Дона. Её защищали эрулы (герулы), – местный этнос, покорённый Германарихом и впоследствии огерманившийся. О столкновении их с гуннами сведений нет, что указывает на то, что гунны не пытались форсировать низовья Дона в этой войне. Они нашли другой путь. Гунны двинулись в причерноморские степи.

В 371 году гунны внезапно ворвались в обширные владения готского короля Германариха из скифского, по преданию, рода Амалов. После набега гунны вернулись в свою часть степи.

* * *

Надо отметить, что ранние стадии русского (роского, росомонского?) этногенеза проходили на территориях, удалённых от центров цивилизации того времени. Поэтому большая часть сведений об этих событиях стала доступна только тогда, когда археология накопила достаточный материал, позволяющий заполнить лакуны в хрониках русской истории.

Северная часть Черняховской культуры, расположенная в среднем течении Днепра и названная Киевской археологической культурой, отличается от общеготской Черняховской. По мнению части историков, именно к этой культуре принадлежали племена, явившиеся продуктом смешения местных пра-славян и готов-скифов. Таким образом, в северной части остготского королевства в течение длительного времени (достаточного для образования самостоятельной археологической культуры) существовало обособленное племенное объединение, возникшее в результате смешения пра-славян с одним или несколькими из неславянских племён. Причём, существует высокая вероятность того, что неславянским племенем (племенами) были люди, названные византийскими авторами «росами». Справедливость подобного отождествления подтверждается следующими косвенными свидетельствами.

Во-первых, на территории современной Украины протекает река Рось, являющаяся правым притоком Днепра и на берегах которой раскопаны городища скифо-сарматов. И позднее именно здесь была организована автономная территория черкасов (чёрных клобуков) в составе Киевской Руси. Долина этой реки находится примерно в центре первоначальной Киевской архео-логической культуры. Логично предположить, что первые росы-русы расселились в долине именно этой реки (в Поросье).

Во-вторых, в «Истории готов» есть эпизод, относящийся к последним годам существования остготской державы – к периоду её борьбы с гуннами в 371 – 375 годах.

«Вероломному же племени росомонов, которое в те времена служило ему (готскому королю Германариху) в числе других племён, подвернулся тут случай повредить ему. Одну женщину из вышеназванного племени [росомонов], по имени Сунильда, за изменнический уход [от короля], её муж, король [Германарих], движимый гневом, приказал разорвать на части, привязав её к диким коням и пустив их вскачь. Братья же её, Сар и Аммий, мстя за смерть сестры, поразили его в бок мечом. Мучимый этой раной, король влачил жизнь больного».

В связи с упоминанием Иорданом племени росомонов, входивших в состав державы Германариха и обитавшего в Причерноморье, появляется новая цепочка логических предположений, подкрепляемая сведениями из «Исторического словаря», который утверждает: «Росомоны. В разночтениях также росоманы и росиманы […]. Некоторые русские историки (первым из которых был знаменитый М. В. Ломоносов) считают их „ядром будущей русской народности“, что возможно только в том случае, если первоначальные росы были норманнами. Имена Сунильда, Сар, Аммий указывают на гото-скандинавское происхождение племени росомонов».

По поводу сказанного в словаре можно добавить лишь следующее.

Как мы увидели в предыдущей части книги, родство скандинавов и скифов вовсе не является чем-то фантастическим и вполне вероятно. Далее, если признать в росомонах скифское племя росов или русов, в смешении со славянами давшее начало сперва славяно-росам, затем просто росам-русам-русским (русичам), то многие не совсем понятные моменты этнической картины средневековой Восточной Европы становятся вполне доступны пониманию. О них мы ещё будем говорить далее по тексту, но сейчас прибавим лишь многозначительную аналогию: при самоназвании «азы», казаков конца XV – начала XVI веков крымцы по старинке называли азманами (точнее: сары-азманами). И потому большой натянутости в отождествлении росов с росомонами (росоманами) совсем не наблюдается.

* * *

После набега на земледельцев-готов, кочевники-гунны, дикие и необузданные, напав в 372 году на воинственных аланов-танаитов, произвели тем самым сильное впечатление на современников. Аланские пастбища к востоку от Танаиса достались гунннам. Некоторое время аланы и готы удерживали кордон по Танаису.

Кроме гибели или отступления у аланов была ещё третья возможность – примкнуть добровольно к гуннам, что многие из их племён и сделали. Именно их, аланская, тяжёлая, закованная в броню, вооружённая мечами и копьями конница стала элитой армии гуннов. При этом «бесчисленные полчища гуннов» – плод фантазии европейских источников. В сообщении Аммиана Марцеллина это событие выглядело так, что гунны сломили сопротивление аланов, занимавших своими кочевьями Прикаспийские степи до Дона, «многих перебили и ограбили, а остальных присоединили к себе».

По словам Иордана, это произошло вследствие их обессиливания от «частых стычек». Имеются ясные свидетельства, что путь присоединения к победителям выбрали очень многие аланы, превысив своей численностью войска собственно гуннов. Подчинение аланов-танаитов стало последним эпизодом борьбы гуннов с сарматами. Танаиты (роксаланы), заключив союзный договор с гуннами, стали авангардом всего гуннского воинства. Да таким авангардом, что явились самой заметной и боеспособной частью войска. После присоединения аланов натиск гуннов на Запад достиг пика своей мощи.

Из сообщения Аммиана Марцеллина вытекает, что гунны и аланы были кочевниками, находившимися в 4 веке примерно на одном уровне социально-экономического и культурного развития, которое может быть оценено как заключительный этап военной демократии. Сказанное существенно потому, что объясняет ту лёгкость, с которой часть аланов вступила в союз с гуннами и вместе с ними двинулась дальше на запад. Этническое родство, а также движущие стимулы и цели были одни.

В своём движении гунны увлекали всех сородичей, кто попадался им на пути. Неустрашимо сражавшиеся на маленьких и выносливых конях, всё сокрушавшие на своём пути, эти кочевники ярко описаны Аммианом Марцеллином и историком готов Иорданом. «Превосходящими всякую меру дикости» называет гуннов Аммиан Марцеллин и далее свидетельствует: «У них никто не занимается хлебопашеством и никогда не касается сохи. Все они, не имея ни определённого места жительства, ни домашнего очага, ни законов, ни устойчивого образа жизни, кочуют по разным местам, как будто вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь […]. Именно гунны, вторгнувшись в земли тех аланов, которые сопредельны с гревтунгами и обыкновенно называются танаитами, многих перебили и ограбили, а остальных присоединили к себе по условиям мирного договора».

К 4 веку гунны имели новый лук, значительно превосходящий по силе двоякоизогнутый лук более западных скифов. Новое оружие гуннов придавало стреле такую скорость полёта, что она могла пробивать доспехи. Возможно, именно этот фактор стал решающим в противостоянии гуннов с аланами, поскольку во всех других отношениях тактика и навыки гуннов были практически такими же, как у их аланских соседей.

Есть основания полагать, что в 372 году гунны разбили и подчинили не только аланов-танаитов, но и нанесли удар по аланам Прикубанья и другим равнинным районам Северного Кавказа. Приазовские аланаы-танаиты вместе с роксаланами и массагетами составили основное ядро ударных отрядов гуннов в их походе в Европу.

* * *

В 375 году начался новый этап гуннских завоеваний. Во главе с вождём Баламбером гунны перешли Дон и вторглись сквозь степи Приазовья на Таманский полуостров, переправились через Керченский пролив и прошли огнём и мечом через европейскую часть Боспорского царства. Гуннами был нанесён последний удар по крымским скифам (тавроскифам), после которого они перестали существовать как этническое целое. Гунны прошли войной и по южнославянским поселениям. Славяне бежали под укрытие лесов, бросали свои плодородные южные чернозёмы. Совершив глубокий рейд, гунны вновь напали на остготов короля Германариха, но теперь уже с тыла.

Вот тут-то и выяснилось, что теперь существует не одна, а две державы: готская и гуннская. Племена получили выбор, какому из державных союзов племён – готскому или гуннскому – платить дань, по зову чьёго правителя идти на войну. Земледельцы пограничного Танаиса – славяне-анты, – жившие там вперемежку с кочевыми аланами под руководством сарматских вождей, выбрали кочевников-гуннов. Анты с самого начала жили в симбиозе с кочевыми аланами-танаитами. Выбор кочевников-гуннов в противоположность земледельцам-готам был для антов объяснимым: готы только взимали дань, а гунны могли торговать с антами скотом и кожами.

Богатство и крепкие стены не спасли древний город Танаис от нахлынувших в 375 году гуннов. Город был разрушен до основания и на старом месте больше не возрождался; его развалины послужили для соседних городов и станиц почти неисчерпаемым источником добычи строительного камня.

А дальше произошло то, что Иордан в своей «Истории готов» описал таким образом: «Узнав о несчастном его (Германариха) недуге (незаживающем ранении в результате восстания росомонов), Баламбер, король гуннов, двинулся войной на ту часть [готов, которую составляли] остроготы. Между тем Германарих, престарелый и одряхлевший, страдал от раны и, не перенеся гуннских набегов, закололся мечом, принеся себя в жертву богам. Он, видимо, рассудил, что такой старый и больной человек не может править в тяжёлый для своего народа час. Смерть его на сто десятом году жизни дала гуннам возможность осилить тех готов, которые, как мы говорили, сидели на восточной стороне и назывались остроготами». Германарих умер около 375 года н. э. Королём грейтунгов стал его зять по имени Витимир (Винитар), в течение нескольких последующих лет безуспешно пытавшийся возродить павшую готскую державу.

Очевидно, что восстание росомонов (роских людей) и нападение гуннского короля Баламбера не могли быть случайными. Можно предположить, что к этому времени росы уже не только прочно обосновались в Поднепровье (в Поросье), частично смешавшись с праславянскими племенами, но и, вступив в союз с гуннами подобно антам, обеспечили себе значительно большую политическую независимость в рамках «рыхлого» гуннского союза.

Пытаясь восстановить границу на Танаисе, новый готский король Витимир казнил антских старейшин. Анты же, считая себя уже в гуннской державе, в ответ тут же призвали гуннов на помощь. Важно то, что с переходом антов в гуннскую державу кордон на Танаисе – Северском Донце стал прозрачным: теперь гунны свободно перемещались между южнорусской и украинской степью.

* * *

376 год стал поворотным пунктом для европейской истории. В 376 году гунны нанесли окончательное поражение королевству остготов, поставив точку в его недолгом существовании. По имеющимся свидетельствам об этих битвах, гунны ставили аланов в авангарде своего войска, и аланы возглавляли атаки, принёсшие гуннам победу. Крайняя жестокость гуннов по отношению к военным противникам и гражданскому населению вынудила готов обратиться в паническое бегство. Новый король остготов Витимир несколько времени ещё сопротивлялся гуннам и аланам, полагаясь на других гуннов и аланов, которых он деньгами привлёк на свою сторону; но после многих поражений потерял жизнь в битве, подавленный силой оружия. Держава гревтунгов-остготов распалась. Остготы и вестготы отступили во Фракию.

Другая часть гуннов в 4 веке оказалась на территории Северного Дагестана и примыкающих к нему степей на северо-западе и положила начало гуннскому царству Савир. В будущем, в 6 веке, гунны-савиры принимали активное участие в ирано-византийских войнах в Закавказье. Гунны оставили археологические следы своего пребывания и в Центральном Предкавказье. Но характерные для них погребения конца 4 – 5 веков с кремацией, шкурой коня и прочим в Предкавказье не выявлены. Возможно, что на Центральном Кавказе гунны долго не задержались и были увлечены вместе с основной их массой на Запад.

В 376 году устремившиеся в западном направлении гунны и их союзники-аланы появились на Дунае – восточной границе Римской империи. Волна аланских переселенцев соединилась со старым сарматским населением Паннонии – языгами, роксаланами, сарматами-аргарагантами, сарматами-лимигантами и образовала здесь значительный этнический массив.

На протяжении всего 376 года римские командиры приграничных гарнизонов на Дунае всё чаще и чаще получали доклады о беспокойстве по ту сторону границы. Поначалу они не принимали всерьёз эти сообщения, полагая, что речь идёт об обычных внутренних распрях между варварами, но затем стали прибывать беженцы. Местные римские военачальники сначала не позволяли никому пересекать границу, предоставив решение этого вопроса своему повелителю, императору Валенту. Осенью 376 года 200.000 человек умоляло разрешить им перейти через Дунай, под защиту Римской империи. В конце года Валент решил впустить беженцев на территорию Империи и, согласно сообщениям источников, 200.000 человек переправились через реку во Фракию под защиту Рима.

Не все беженцы были готами-тервингами, это была этнически неоднородная масса. Здесь были также аланы и гунны, которые ранее сражались в качестве наёмников Витимира на стороне остготов… В это время на другой стороне пограничной реки гунны и их аланский авангард опустошали разгромленное королевство остготов.

Но не всё складывалось благополучно для беженцев, сумевших укрыться от войны в пределах Римской империи: корыстные римские чиновники грабили их, назначая непомерные цены на продовольствие, отбирали женщин и маленьких мальчиков для своих плотских утех. Римские аристократы воспринимали беженцев как источник дохода. Так что получилось, что приставленные следить за обустройством тервингов сановники сделали всё возможное, чтобы те восстали.

Осенью 376 года готы, аланы и гунны, бежавшие на римские земли, стали объединяться в банды и разорять Фракию. В 377 году основная часть этих разбойничьих групп, состоящая по большей части из вестготов, была зажата римской армией у Маркианополя в теснинах Балканских гор. Ряд попыток вырваться не увенчался успехом, но в конце концов нескольким всадникам удалось проскользнуть через римское оцепление и заключить союз с большим формированием аланов и гуннов, посулив им существенную часть награбленного, если они освободят зажатых в капкане вестготов. Когда римляне узнали об этом союзе, они предпочли отступить и освободить блокированных готов, нежели испытать на себе яростный натиск объединённой алано-гуннской конницы. Смешанные силы готов, аланов и гуннов продолжили разграбление Фракии, оставшись там на зимовку.

К весне 377 года Валент, император Восточной Римской империи, получил известие о том, что его племянник Грациан одержал ряд значительных побед над германскими племенами на Рейне и движется со своими войсками походным маршем, чтобы присоединиться к силам Валента для совместной атаки на чувствующих себя вольготно варваров во Фракии. Потом произошла непонятная задержка в продвижении галльской армии. В 378 году, когда аланы и гунны были уже на реке Тиса, римский консул Авзоний в своих стихах мечтает о победе над новыми опасными врагами.

Новое приближение племянника Грациана с подмогой вызвало у императора Валента чувство ревности, и он решил разделаться с варварами до прихода Грациана. Созвав военный совет, он выслушал мнения своих высших военачальников. Большинство склонялось к немедленным действиям, но, по версии Аммиана, «магистр всадников по имени Виктор, хотя и сармат по происхождению, но неторопливый и осторожный человек, высказывался, встретив поддержку у других, в том смысле, что следует подождать соправителя, что присоединив к себе подмогу в виде галльских войск, легче раздавить варваров, пылавших высокомерным сознанием своих сил. Победило, однако, злосчастное упрямство императора и льстивое мнение некоторых придворных, которые советовали действовать с возможной быстротой, чтобы не допустить к участию в победе, – как они это себе представляли, – Грациана».

11-тысячная римская армия во главе с самим императором Валентом двинулась навстречу повстанческой армии готов, гуннов и аланов.

Но римлян подвела разведка, главным способом получения оперативной боевой информации у которой издревле было кормление перед сражением священных цыплят. Если цыплята плохо клевали зерно, римский полководец отказывался от битвы, заранее зная о своём поражении. Принятие христианства лишило римскую военную мысль даже этого метода оценки ситуации перед боем. Римские разведчики понаблюдали готский лагерь, сосчитали воинов и вернулись, доложив, что готов меньше римлян – около 10 тысяч – и почти все они пешие.

На следующий день, 9 августа 378 года, состоялось решительное сражение под Адрианополем. Римская армия двинулась на готский лагерь. Левое крыло римлян продвинулось до готского укрепления, образованного поставленными в виде круга повозками (чисто казачий приём). Тервинги, укрепившиеся таким образом на холмах, начали переговоры, затянув их на пол дня. Когда же римляне, наконец, пошли в атаку, в их левый фланг ударили невесть откуда взявшиеся 10 тысяч конных готов, а всего варваров оказалось вдвое больше, чем ранее доложили разведчики. Объединённая конница варваров хлынула во всех направлениях, сжимая римскую пехоту в плотную толпу и лишая её всякой возможности организованного отступления. К полудню изнемогающие под палящим солнцем и натиском варваров римляне дрогнули и обратились в бегство, «обрушившись подобно прорванной плотине». За этим последовало поспешное и беспорядочное отступление.

Сармат Виктор, командовавший римской кавалерией, сделал попытку спасти находящегося на поле битвы императора, но обнаружил, что его стоявший в резерве конный отряд таинственным образом исчез (вполне возможно, что он примкнул к противной стороне). Решив для себя, что благоразумие – лучшее проявление доблести, Виктор тоже ускользнул с поля боя, оставляя Валента на растерзание готам и своим сородичам-аланам.

Почему же сведения римской разведки о силах противника оказались столь похожими на преднамеренную дезинформацию? Дело в том, что к тервингам успело присоединиться 10-тысячное, преимущественно конное, войско грейтунгов, а римские разведчики не увидели их потому, что те разъехались на «фуражировку». А то, что простым сбором провианта занималась половина германского войска, объясняется приятным сочетанием поиска на виллах провизии и сена с обычным грабежом. И пока шли переговоры между атакующими и атакуемыми, готы созвали рассыпавшиеся по окрестностям войска и готско-аланская конница нанесла неожиданный для римлян фланговый удар.

Римляне потерпели страшное поражение, аланская и остготская конница рассеяла ряды римлян, а вестготы изрубили римскую пехоту. Пало до 40 тысяч римских легионеров, погиб и сам император Валент. Конная атака аланов и остготов решила исход битвы, а при описании сражения А. Марцеллин упоминает военных предводителей Алафея и Сафрака, которые позже окажутся в Паннонии («Алатей же и Сафрак с остальными полчищами устремились в Паннонию», – отмечает Иордан). Гунны тоже приняли участие в кровавой бойне, и после битвы получили свою долю добычи.

В тот день по крайней мере две трети римской армии было уничтожено в кровопролитном сражении, что стало величайшим поражением, которое когда-либо переживали римляне, и началом конца их империи. Это поражение было нанесено всадниками, обученными сражаться в традициях воинов степей. Это событие оказало влияние на всю последующую историю Европы, – на всём протяжении Тёмных Веков, в Средневековье и в эпоху, когда жили и творили авторы легенд об Артуре.

Примерно тогда же на левом берегу Нижнего Дуная, согласно историку начала 5 века Орозию, возникает область Алания, а река Прут стала именоваться «Alanus fluvius» – «Аланской рекой». Алания в этом районе нынешней Молдавии сохранялась на картах до XIII века и, в отличие от Кавказской Алании, её можно было бы назвать Аланией Придунайской, хотя ни современные летописцы, ни поздние историки так не называли эти два аланских территориальных образования.

После 378 года ситуация для римлян не улучшилась. Разгром у Адрианополя потряс Римскую империю. Готы и аланы появились у стен Константинополя, с трудом были отбиты и поселены в Иллирии, новый император одряхлевшей империи Феодосий I ведёт политику умиротворения варваров и широко привлекает их на военную службу в качестве федератов, обязанных охранять границы придунайских провинций от вторжения.

Римляне инстинктивно осознавали опасность, которую представляла для их легионов тактика «молниеносного удара» конницы, но в ответ предпринимали весьма нерешительные меры, и эти меры были уже слишком запоздалыми. Римляне назначали сарматов и аланов на командные должности в своей кавалерии, но так и не обзавелись достаточным количеством ударных отрядов тяжёлой конницы, способных отражать натиск такого масштаба, какой устроили объединённые силы аланов, готов и гуннов в битве у Адрианополя. Они сознавали, насколько стратегически важными были такие войска, но допустили ещё одну ошибку в своих долгосрочных планах по созданию своей собственной тяжёлой кавалерии.

Западноримский император Грациан (375 – 383 гг.) привлёк аланов к службе в римской армии, сформировал из них гвардейский отряд и включил его в нотиции – списки армии. Грациан поселяет часть готов и аланов в южной Паннонии, их вождями Иордан называет уже знакомых нам Алафея и Сафрака. По заключению Л. Варади, Алафей был готом, Сафрак – аланом, причём последний возглавил гунно-аланскую группировку в Паннонии. Согласно Л. Варади, численно группа Сафрака не уступала группе вестготов и насчитывала до 20.000 воинов.

«Пристрастие императора к этим новым варварам шло так далеко, что он появлялся пред войсками в аланском национальном вооружении и совершал походы в этом наряде. Явное пристрастие императора к своим фаворитам, которых он привлёк к себе за большие деньги и всячески отмечал, навлекло на него раздражение в войсках и послужило поводом к его гибели», – пишет по этому поводу Ю. А. Кулаковский. Но и после смерти Грациана в 383 году аланский конный отряд в составе римской армии уцелел. Не исключено, что эти аланы при императоре Западной Римской империи Стилихоне (395 – 408 гг.) участвовали в отражении вторжения германских племён в 402 и 405 годах. Аланы служили и в Восточной Римской империи. Согласно Зосиму, император Феодосий I открыл широкий доступ в свою армию варварам из-за Истра. В панегирике в честь императора Феодосия 391 года говорится: «Шёл под командой римских вождей и под римскими знамёнами прежний враг Рима и следовал за значками, против которых прежде стоял, и став сам солдатом, наполнил города Паннонии, которые прежде он разорил вражеским опустошением. Гот, гунн, алан стали в ряды войск, сменялись на часах, боялись оказаться неисправными по службе».

Придворный римский поэт Клавдий Клавдиан (умер в 404 году) дал ценные сведения о происхождении наёмников-аланов: «Спускается сармат, смешавшись с даками, и смелый массагет, который для питья ранит коней с роговыми копытами, и алан, пьющий изрубленную Меотиду». Тот же Клавдиан в «Панегирике на четвёртое консульство Гонория Августа» прямо говорит об аланах, «перешедших к латинским уставам». Следовательно, в представлении Клавдиана аланы, охотно воспринимавшие римский образ жизни («латинские уставы»), происходили из районов, прилегающих к Меотиде, что полностью соответствует местоположению аланов-танаитов, живших по берегам Танаиса – Дона, а также в северокавказских степях восточнее Меотиды.

Аланы во главе с Сафраком, участвовавшие в событиях под Адрианополем и Константинополем, поселились в Паннонии на правах федератов, то есть военнообязанных союзников Рима. Другая группа аланских федератов в 380-е годы была размещена в Северной Италии. Римляне разместили большое количество сарматских войск в ключевых стратегических пунктах по всей империи, например, проходы в Альпах охранялись сарматской конницей. Но римляне расселяли этих всадников в качестве летов, выделяя им земельные наделы. Это означало, что значительное число всадников вынуждено было оставить свои мечи и сёдла и, взявшись за плуг, начать возделывать выделенные им земли. В результате в течение одного или двух поколений оседлой жизни многие из этих отборных конных воинов превратились в крестьян, а империя потеряла основной источник пополнения элитных конных подразделений, в которых она тогда больше всего нуждалась.

Объединённые силы готов, гуннов и аланов продолжали опустошать земли империи, пока в 382 году согласно заключённому договору они не осели в римской провинции Мезии на Балканах. Это было первое массовое поселение варваров на территории империи. Но, получив недостаточное количество земли, они не успокаивались. Их взоры были направлены на запад, на саму Италию.

После смерти императора Феодосия I (395 г.) империя окончательно разделилась на западную и восточную части. Римские войска фактически были отозваны из Паннонии, остались лишь ограниченные гарнизоны в крепостях. Активность варваров в Паннонии возросла, о чём свидетельствует Евсевий Иероним: «Душа ужасается перечислить бедствия наших времён […]. Скифию, Фракию, Македонию, Дарданию, Фессалию, Ахайю, Эпиры, Далматию и все Паннонии опустошают, тащат, грабят гот, сармат, квад, алан, гунны, вандалы и маркоманны. Ниспровергнуты церкви, у алтарей Христовых поставлены в стойла лошади, останки мучеников вырыты из земли…».

В начале 5 века аланский отряд Рима был упомянут в «Notitia Dignitatum» как самостоятельное подразделение при начальнике конницы комите Алан. Аланские федераты Рима в Северной Италии под началом Саула (Саруса) в 401 – 405 годы храбро противостояли вторжениям сюда вестготов.

Судя по всему, аланы быстро романизировались, что уже в самом начале 5 века было подмечено Клавдианом. Список военных колоний Северной Италии, содержащийся в Notitia Dignitatum, упоминает в их числе и сарматские. Это были именно аланские колонии, где более раннее сарматское население смешалось с аланским. Кроме того, Б. С. Бахрах допускает наличие аланских групп в населении таких городов, как Поленция, Верона, Тортона, Бергамо. Он же впервые собрал аланскую топонимику Северной Италии, в которой особо отметим город Аллайн – в 5 милях севернее Аосты и на пути к перевалу Сент-Бернар, имевшему большое стратегическое значение.

В дальнейшем новые аланские поселенцы в Северной Италии также становились федератами империи, обязанными за земельный надел и жалованье нести военную службу. Аланский полк Comites Alani продолжал нести свою службу в Северной Италии до 487 года, располагаясь в Равенне.

Под влиянием поражения от Стилихона в 405 году, и под напором надвигавшихся с востока гуннов, вандалы, аланы и свевы, объединившись, начали движение на запад. Л. Варади отмечает, что к союзникам присоединились и остготы из провинции Паннония. Варварское объединение, несомненно, представляло значительную численность с крупным военным потенциалом. Число воинов этой исходной волны переселенцев нам не известно, но Ю. А. Кулаковский уверенно пишет об «огромной массе» аланов и неясных обстоятельствах их разрыва с гуннами.

* * *

Иначе складывалась судьба тех сармато-аланов, что остались на прежних местах жительства на Кавказе и не последовали вместе с другими родственными племенами в военный поход в Европу. По свидетельству хроники «Мокцевай Картлисай», во второй половине 5 века овсы (асы-аланы) по дербентскому пути вторглись в Картли, опустошили ряд районов и возвратились обратно тем же путём, ибо дербентцы открыли им дорогу. Не исключено, что упомянутое вторжение аланов увязывается с набегом гуннов на Северный Иран в 452 году, произошедшим также через Дербент. Таким образом, в этом эпизоде аланы совершают набег на своих бывших союзников.

В 50-х годах 5 века аланский хан Кандак покорил Малую Скифию (Добруджу). Современник этих событий Иордан называет аланов Кандака термином «керти алан», то есть «истинные аланы». Историки не смогли объяснить происхождение этого термина.

После окончательного распада гуннской державы в 463 году и возвращения росов в Поднепровье, где ими был либо взят, либо основан Киев в 60-х годах 5-го века, происходит быстрый рост славянского антского союза, в который, согласно сообщениям византийского историка Прокопия, входят и отдельные гуннские орды. В этой связи уместно вспомнить легенду об основании Киева, изложенную в «Повести временных лет», суть которой заключалась в том, что три брата – Кий, Щек и Хорив, – а также сестра их Лыбедь основали город Киев. Если следовать логике изложения информации в легендах, то имена героев-князей обычно являются названиями соответствующих племён. Таким образом, можно предположить, что в первый русский хаканат входили племена хорватов (от Хорива) и сербов (от Щека или Серка). Согласно византийским хроникам, сербы и хорваты принадлежали к славянам-антам. При этом имя Кия гораздо труднее отождествить с каким-либо из известных племён. Гораздо проще обстоит дело с сестрой. Достаточно вспомнить, что в «Истории готов» Иордана сестра князей росомонов названа Сунильдой, а это в переводе с древнегерманского означает «Лебедь». Таким образом, имя княжеской сестры из легенды об основании Киева перекликается с именем княжеской сестры росомонов из легенды о падении готской державы. Поэтому можно предположить, что одним из племён, вошедших в первоначальный русский хаканат, были росомоны (росы, русы).

И прямым указанием на то, что в середине 5-го века Киев уже становится, по крайней мере, торговым центром, являются найденные в Киеве клады византийских монет, наиболее ранние из которых относятся к эпохе императора Анастасия (491 – 518 гг.). Таким образом, можно считать доказанным, что возникновение славяно-роского (или антско-роского) хаканата произошло не позднее этого времени.

* * *

Имеющиеся факты показывают неустойчивость политической ориентации северокавказских аланов в 5 – 6 веках, хотя нельзя сбрасывать со счетов и то, что это разные группы аланов могли придерживаться разной ориентации. Противоречия здесь кажущиеся, объясняемые уровнем экономического и социального развития аланских племён, не создавших в 5 – 6 веках единых политических структур, раздробленных.

В конце 5 – начале 6 веков царём Грузии был Вахтанг I Горгасал (умер в 502 г.), известный своей борьбой за независимость Картли. Его царствование ознаменовалось новым крупным столкновением с аланами. Во главе огромного войска Вахтанг выступил из Мцхета. В Тианети к нему примкнули «все цари кавкасианов». (Кавкасианы здесь – кавказские горцы-автохтоны). Пройдя Врата Дариалана, Вахтанг вступил в Аланию.

Цари аланские встретили грузин на берегу Терека при его выходе на равнину. После богатырских поединков, в одном из которых участвовал алан Бакатар, состоялось генеральное сражение, аланы потерпели поражение и бежали. Грузины вторглись в «Овсети», сокрушили там города, захватили огромную добычу и увели большой полон. Следует полагать, что аланам был нанесён сильный удар. Описание похода Вахтанга Горгасала в Аланию свидетельствует о том, что к концу 5 века аланы уже прочно освоили всю предгорную равнину между Тереком и Кубанью и в политическом отношении были здесь господствующей силой, ибо одновременно они имели и крепости в горах.

Хотя держава Германариха в Северном Причерноморье прекратила существование в 375 году, не все готы и не все племена, входившие в готский племенной союз, ушли на земли Римской империи. Часть готаланов осталась жить в Крымских горах. Очевидно, что и северопричерноморские скифы-росомоны также вполне успешно смогли пережить гуннское нашествие и вполне имели в дальнейшем возможность поучаствовать в складывании славяно-роской этничности.

II. Дальнейшая судьба Гуннской Державы. Аттила

Ранее подвластные готам племенные союзы и отдельные племена достаточно быстро нашли общий язык с новым гегемоном из Великой Степи. Уже через некоторое время все живущие в этих краях начали называть себя гуннами. Восточные славяне (смешанные русо-славяне) в большинстве своём стали союзниками гуннов либо находились с ними в состоянии нейтралитета. Летописцы не упоминают в хрониках о том, чтобы гунны в Причерноморье воевали с ними. Племенной союз, сплотившийся вокруг Киева, так и остался, и никакого гуннского присутствия археологи там не находят. На развалинах Русколани образовался новый союз племён, считавший себя внуками Даждьбога. В греческих и римских источниках этот союз называется Антия, а люди, населяющие эту страну, – анты. В 5 веке н.э. жители Причерноморья начали поклоняться солнцу, в результате чего в их искусстве наиболее заметное место стали занимать изображения коня и петуха, которые были символами солнца. Изображения петуха, которые появляются впоследствии на русских и балканских кружевах и вышивках, восходят к тем, что существовали у скифов Алтая. Прототипы всех более поздних интерпретаций этого мотива имеются среди содержимого Пазырыкских курганов. Славяне на территории будущей Руси постепенно комбинировали культ солнца с культом Великой Богини, добавляя к её символике солнечные знаки. Они почитали её с неменьшим пылом, чем скифы. Эта вера пустила особенно глубокие корни в лесистых регионах Руси, где крестьяне поклонялись Великой Богине в священных рощах и у истоков ручьёв.

* * *

В начале 430-х годов власть гуннов простирается уже до берегов Рейна. Причём войны за эти земли ни Баламбер – победитель готов, ни его преемник – Ругила практически не вели. Всё дело было в их дипломатическом умении создавать взаимовыгодные союзы.

Аттила, сын Мунчука, стал в 434 году (вместе с братом-соправителем Бледом) императором Гуннии (Гуннского государства) в 40-летнем возрасте после смерти дяди (того во время похода на Константинополь поразила молния). У греческих историков 6 и 7 веков река Волга называлась Тилом или Чёрной рекой (Фео-филакт), Аттилой (Менандр), Аталис (Феофан) и Атель (Константин Багрянородный). По-татарски река эта называлась Эдил, у арабских писателей IX века – Итиль, у осетин – Идил. Следовательно, вождь гуннов носил имя реки Волги.

К середине 5 века вся Паннония фактически находилась в руках гуннов. В провинциях Дакии и Паннонии жили тогда гунны и разные подчинённые им племена. В Паннонии располагалась ставка гуннского вождя Аттилы. После убийства брата Бледы в 445 году Аттила стал единоличным повелителем гуннов. Ему подчинялись все гунны, как западные, так и восточные, являвшиеся неисчерпаемым резервом для завоеваний.

В эпоху Аттилы аланы поддерживали торговые связи со своими единоплеменниками, попавшими в Китай. Купцы из страны аланов приходили в китайский город Ланьчжоу. «В китайском рассказе об этих сношениях, – пишет В. В. Бартольд, – страна аланов, раньше называвшаяся Яньцай и Аланья, упоминается под третьим названием – Судэ; как показывает это слово, к земле или народу аланов было применено как название или эпитет то же самое иранское прилагательное Сугда, более известное как название бассейна Зеравшана». Аланское название «Согда» сохранилось в названии крымского города Судака. С другой стороны, безусловный интерес представляет сообщение о купцах из страны аланов, ведших далёкую торговлю с Китаем. Если это не профессиональные купцы-согдийцы, то мы должны вспомнить сообщение Страбона о караванной торговле, которую вели аорсы с Мидией и Арменией по западному берегу Каспийского моря через Дербент или Дарьял. Исторически существование таких купцов или торговцев вполне возможно – в руках аорсов-яньцайцев находился, как говорилось выше, не только этот, но и другой древний путь, ведший из Северного Причерноморья – Танаиса через Поволжье на восток – в Среднюю Азию и Китай. Как видим, купцы аорсов-аланов могли совершать весьма далёкие и нелёгкие путешествия на восток и юг, в страны Ближнего и Дальнего Востока.

Сделав ставку на военную силу, Аттила с 445 года вместе с союзниками прошёл огнём и мечом по Кавказу, Балканам, Византии и Римской империи, завоевав Германию, Францию, Северную Италию и наложив дань на Рим. Под главенством Аттилы в его империи было объединено до 45 – 50 различных народов.

У Аттилы была какая-то письменность: имелись, например, списки беглецов, которых разыскивал Аттила и требовал их возвращения от Рима и Византии. Наиболее ранние сведения о письменности у аланов содержатся в сирийских источниках. Так, в «Книге о народах и областях» Андроника (5 – 6 века) и в приписке к ней VIII – IX веков в числе народов, имеющих письмо, наряду с греками, римлянами, армянами, грузинами, персами, арабами названы и аланы.

Чтобы управлять судьбами Европы, притом в течение стольких лет, нужна была организация, и она была. В 451 году со всеми подвластными племенами, составившими огромную армию, Аттила двинулся на запад, разграбив по пути Страсбург, Мец, Вормс, Майнц. Гунны вступают в Галлию и приближаются к Орлеану, где находилась резиденция сначала Гоара, а затем Сангибана. «Сангибан, король аланов, в страхе перед будущими событиями обещает сдаться Аттиле и передать в подчинение ему галльский город Аврелиан, где он тогда стоял», – пишет Иордан. Король вестготов Теодорих I и римский полководец Аэций, узнав о готовящейся измене Сангибана, укрепляют город, «стерегут подозрительного Сангибана и располагают его со всем его племенем в середине между своими вспомогательными войсками».

Противники встретились на Каталаунских полях 15 июня 451 года, западнее города Труа на реке Марне. Гуннской армии Аттилы противостояли объединённые силы римлян, вестготов, бургундов, франков, саксов и аланов. Аланы Сангибана были поставлены в центре союзного войска; в середине гуннской армии помещался Аттила с храбрейшими воинами. Аланы столкнулись лицом к лицу с отборной гвардией Аттилы. Произошла чрезвычайно ожесточённая битва, в которой сразились народы, сошедшиеся от Волги до Атлантического океана. Гунны потерпели поражение и отступили, дальнейшее их движение на запад было остановлено, Аттила вернулся «на свои становища». Теодорих пал в сражении.

По свидетельству Иордана, с обеих сторон пало 165.000 бойцов. По римским историкам, на месте битвы осталось до 300.000 трупов.

В 452 году, по Иордану, «Аттила решил подчинить своей власти ту часть аланов, которая сидела за рекой Лигером (Луара), чтобы, изменив после их [поражения] самый вид войны, угрожать ещё ужаснее». Пройдя по каким-то иным, чем в первый поход, дорогам, Аттила двинул войско на аланов Северного Аланского королевства. Но новый король вестготов Торисмуд опередил Аттилу: первым явился к аланам, объединился с ними и встретил войска Аттилы. Произошла битва «почти такая же, какая была до того на Каталаунских полях». Аттила вновь потерпел поражение и бежал «к своим местам».

Ссылаясь на Григория Турского, Б. Бахрах пишет о нападении вестготов во главе с Торисмудом на аланов. В 453 году аланы были разбиты и изгнаны из Северной Аквитании, но Орлеан вестготами взят не был.

Вскоре Аттила через Альпы двинулся в Италию, взял приступом Милан и расположился станом на реке Минчио. Тут к нему явилось посольство от императора Валентиниана и с крестом в руках сам папа Леон. Грозный завоеватель умилился красноречием главы церкви и дал мир. Это обстоятельство в достаточной степени подтверждает предание, что Аттила был христианин, как и его предшественники Донат, Харатон и другие.

В 453 году Аттила умер на Дунае в день своей свадьбы с прекрасной Ильдикой, упившись, как говорит Иорнанд, до бесчувствия вином. Есть много данных, что он был отравлен. Иорнанд, описывая погребальное пиршество в честь Аттилы (по-славянски «тризна») на его могильном кургане, замечает, что сами гунны называют это пиршество «страва».

После внезапной смерти Аттилы, в Малой Скифии или в Малой (Задонской) Руси начинаются междоусобицы. Разные народы враждуют между собою, а некоторые из них даже принимают сторону Армении, подкупленные золотом армянского воеводы Вартана. Возникшими распрями воспользовались ранее покорённые гуннами гепиды, возглавившие восстание германских племён.

Когда после похорон внезапно скончавшегося Аттилы сыновья правителя стали спорить за права наследования, король племени гепидов Ардарих объявил, что считает себя обиженным недостаточным уважением. Ардарих был верным союзником и советчиком Аттилы, сражавшимся вместе со своим племенем в составе гуннов в Каталаунской битве. Он был самой значительной фигурой среди других гуннских предводителей. Поэтому он не потерпел презрительного отношения к дружественным ему племенам со стороны сыновей Аттилы, не сумевших удержать огромный союз племён, созданный их отцом. Ардарих был возмущён, что с целыми племенами обращаются, как с презренными рабами, и первый поднял оружие против потомков Аттилы. Племена и народы все перемешались. Недавние союзники схлестнулись в непримиримой драке. Начался распад империи гуннов.

Гепиды в союзе с другими племенами, только вчера подчинявшимися Аттиле, одержали победу над его сыновьями в решающей битве при реке Недао, в Паннонии, в 454 году. В этот раз аланы выступили на стороне гуннов, но трудно допустить, что это были аланы из Галлии. Скорее это были какие-то группы аланов, оставшихся в Паннонии и на Нижнем Дунае и не ушедшие в 406 году дальше на запад. После поражения младшие сыновья Аттилы (старший Илек был убит) Ирнек и Денгизик отвели основные силы к низовьям Дуная, в Приазовье и Прикаспий (обращаю внимание: на родину роксаланов и на Дунай, где было создано типа военного поселения). Территория Гуннской державы стала сокращаться. Но, по крайней мере, сыновья Аттилы хоть часть людей возвратили на родину.

Вскоре после битвы при Недао часть аланов во главе с Кандаком осела вместе с. германским племенем скиров в Малой Скифии – Добрудже и Нижней Мезии.

Попытки гуннов прорваться на Балканский полуостров в 469 году были тщетными.

В 471 году гунны покинули Паннонию, освободившиеся земли были переданы новым федератам – скирам, герулам, гепидам, аланам. Е. Ч. Скржинская в своих комментариях к «Гетике» имя Кандак ставит в один ряд с такими аланскими именами, как Аддак, Сафрак, Хернак, Эллак (двое последних – сыновья Аттилы). Гуннская империя, раздираемая внутренними противоречиями его наследников, рассыпалась.

Постепенно гунны исчезли как народ, хотя их имя ещё долго встречалось в качестве общего наименования кочевников Причерноморья. Племена, ранее входившие в состав Гуннского союза, освободившись от насильственной «дружбы», взяли под контроль и Западную, и обширную часть Восточной Римской империи, поселившись во Фракии, Иллирии, Далматии, Паннонии, Галлии и на Апеннинском полуострове. Анонимный автор «Объезда Эвксинского Понта» (5 век н.э.) сообщает, что город Феодосия в Крыму на местном «аланском или таврском наречии называется Ардабда, то есть Семибожный». Действительно, первая часть этого топонима содержит вроде бы как осетинское слово ард, ныне означающее «клятва», а в прошлом – культовое понятие, наименование божества; вторая часть содержит осетинское авд – «семь». В любом случае, аланский характер этого названия очевиден. На Балканах и Нижнем Дунае аланы фиксируются до 6 века включительно.

III. «Заграничные походы» аланов

Обитание аланов на Западе, их поход через всю Европу в Африку, их военно-политическая активность в тех далёких краях – одна из интереснейших страниц протоказачьей истории.

История аланов, реконструируемая по письменным источникам, не оставляет никаких сомнений в пребывании достаточно значительных масс аланов на пространстве от Нижнего Дуная до Пиренейского полуострова. Речь, как правило, идёт о различных группах, насчитывавших десятки тысяч человек и обладавших высоким военным потенциалом. Нет сомнений и в том, что исходной территорией движения аланов на запад были равнинные пространства между Волгой и Доном и Северного Кавказа, где аланы фиксируются задолго до гуннского вторжения. Это была основная территория расселения аланов в Азиатской Сарматии. Отдельные группы аланов в догуннский период присутствовали в степях Северного Причерноморья, на Нижнем и Среднем Дунае (языги, роксаланы). Следует полагать, что и эти группы аланского населения были втянуты в миграционные процессы эпохи Великого переселения.

Трудно точно назвать численность аланов, в ходе Великого переселения народов оказавшихся в Западной Европе. Учитывая наличие среди убитых «варваров» женских трупов, можно предположить, что происходило переселение целых племён. Павлин из Пелле в сюжете об осаде Вазата гото-аланским войском прямо указал: «толпа аланок вместе с вооружёнными мужьями». По предположению Г.-И. Диснера, «вандало-аланские воины должны были также обеспечивать безопасность собственного обоза, то есть эскортировать по меньшей мере 60.000 женщин, детей, рабов и перебежчиков вместе со скотом и транспортными средствами». В зарубежной историографии количество аланов, вандалов и свебов, перешедших в Испанию в 409 году, определяется «по меньшей мере, в 200.000». В 411 году только в Лузитании насчитывалось 30.000 аланов. От 70 до 300 тысяч «варваров было у Athaulf’a, по крайней мере один контингент из которых был аланским» (Littleton, Malkor. 2000).

Вообще, история войн различных групп аланов в Западной Европе представляется довольно сумбурной, поскольку аланы имели слишком много направлений экспансии, слишком много разных противников и совершенно случайных союзников.

Наряду с готами и гуннами особую роль в судьбе западных аланов сыграло германское племя вандалов, упомянутое Иеронимом в одном ряду с аланами. В 335 году вандалы были поселены императором Константином в Паннонии в качестве федератов. Аланы, поселившиеся в Паннонии, в начале 5 века вступили в союз с вандалами. Вандалы, делившиеся на силингов и асдингов, были германцами, как и готы, свевы, бургунды, франки, с которыми аланы постоянно заключали союзы или воевали в Европе. Под влиянием аланов вандалы в степных пространствах Дакии и Паннонии превратились в «конный народ», то есть стали конными воинами, что ранее не было характерным для германцев. Происходит сближение вандалов и аланов, к их союзу присоединяются свевы.

В 405 – 406 годах разгорается борьба правителя западной части Римской империи Стилихона (вандала по происхождению) с вождями других германских племён – Атаульфом и Радагайсом. Стилихон противопоставил Радагайсу римские войска и отряды федератов под командованием Саруса. Основу федератов Стилихона составляли гунны, но имя Сарус напоминает имя другого военного вождя Саросия, в 6 веке возглавлявшего аланское объединение на Северном Кавказе. Б. Бахрах указывает, что вождь Сарус (Саул) был аланского происхождения.

Недовольные условиями жизни в Паннонии, а затем, потерпев поражение от Стилихона в 405 году и под напором надвигавшихся с востока гуннов, вандалы, аланы и свевы, объединившись, начали движение на запад. К союзникам присоединились и остготы из провинции Паннония. Варварское объединение, несомненно, представляло собой крупный военный потенциал. Ю. А. Кулаковский уверенно пишет об «огромной массе» аланов и неясных обстоятельствах разрыва аланов с гуннами.

31 декабря 406 года огромная орда вандалов, аланов и свевов по льду перешли Рейн в районе Майнца, опрокинула рипуарских франков и вторглась в римскую провинцию Галлию, подвергая её повальному грабежу. «Это является таким событием, – пишет французский историк Ф. Ло, – за которым следует дезорганизация, обескровливание, окончательная гибель Западной империи». По мнению Ф. Тордарсона, имеются основания считать, что появившиеся здесь аланы, ведомые Гоаром (в некоторых источниках он назван Эохаром – «Свирепым») и Респендиалом, прежде занимали большей частью пространство между Каспием и Понтом, а также дунайские земли. Аланы, возглавляемые Респендиалом, стали союзниками вандалов и свевов; тогда как другие аланы во главе с вождем Гоаром стали союзниками Рима.

Почти всё первое десятилетие 5 века войска римского полководца-вандала Стилихона при императоре Гонории сдерживали готские орды, но в 408 году он лишился власти. Другая часть аланов, во главе с Респендиалом, союзная германцам-вандалам, спасла их, потерпевших поражение от франков, от окончательного истребления.

К 410 году готы под предводительством своего могущественного короля Алариха уже стояли у ворот Рима. Как обычно, их сопровождали крупные отряды аланов и небольшое число гуннов. Все они приняли участие в разграблении Вечного города, а потом вышли в Южную Галлию.

Часть ранее пришедших в Галлию аланов, возглавляемая Гоаром, вновь вступила в римскую службу, и, по свидетельству Олимпиодора, выступила вместе с королём бургундов Гюнтером в 411 году в городе Тур. Впоследствии эти аланы осели на землях между реками Луарой и Сеной. Тут уже располагались многочисленные сарматские колонии, и с приходом аланов образовалось «Северное Аланское королевство». В 412 году аланский вождь Гоар вмешался в политические процессы римской Галлии, приняв участие в широко известной истории с Иовином: Гоар и бургундский король Гюнтер провозглашают галла Иовина римским императором. Провозглашение состоялось в городе Могунтиаке в нынешней Бельгии, но Иовин вскоре погиб.

В письменном источнике первой трети 5 века – в поэме «Алеция» Клавдия-Мария-Виктора из Марселя, упоминаются религиозные верования аланов. Клавдий говорит о «примитивных» религиях и отмечает, что жертвоприношения духам предков у аланов более примитивны, чем политеизм греков и римлян. Названные факты свидетельствуют о неприятии арианства аланами от германцев, а сведения хронологически могут иметь отношение к аланской группе Гоара.

Другая часть пришедших в Галлию аланов во главе с Респендиалом, спасшая от окончательного истребления вандалов, потерпевших поражение от франков, в 409 году двинулась на завоевание Пиренейского полуострова. Здесь аланы Респендиала вместе с вандалами и свевами без труда завоевали римскую провинцию Испанию, которую в 411 году поделили между собой. Аланам достались Лузитания и Картахена, о чём свидетельствует епископ Галисии Идаций. Поселение аланов и вандалов в Испании, вероятно, основывалось на принципе гостеприимства – завоеватели стали гостями римских помещиков, получая значительную часть доходов от их хозяйств. В обмен на это «гости» обязаны были защищать своих «хозяев» от других набегов и грабежей, то есть аланы и вандалы заняли положение, напоминающее статус федератов.

В 414 году вестготы в Галлии атаковали римский город Бордо и его префект Павлин бежал в город Базас, недалеко от Бордо, со своей семьёй. Готы угрожают и Базасу. Павлин обращается за помощью к вождю аланов, в котором усматривает Гоара не только Ю. А. Кулаковский, но и Г. В. Вернадский. Аланы приходят на помощь Павлину, их вооружённые воины выходят на городские стены. Готы не решаются вступать в бой и отступают, затем оставляют город и аланы. Гоар неизменно, в течение около 40 лет, выступал как союзник Рима. Отделившись от вестготов и заключив в 415 году договор с Западной Римской империей, аланы получили значительные территории в Южной Галлии.

Аланы и вандалы Испании обратились к римскому императору Гонорию с просьбой о мире, признании их статуса федератов и предлагая своих заложников. Однако империя предпочла не вступать в союзнические отношения с завоевателями Испании, входившей в состав империи, и направила против них старых врагов вандалов – вестготов, вторжение которых состоялось в 416 году.

В течение двух лет шла ожесточённая борьба, в ходе которой вестготы теснили своих противников. Король вандалов-силингов Фредбал погиб. В 418 году вестготы разгромили аланов у Тартеса. В «Хронике» Идация имеется сведение, что в 418 году погиб последний аланский «король» Аддак (Аудак) и уничтожилось аланское королевство, так как много аланов полегло в войне с вестготами.

Вандалы-силинги и аланы подчинились королю вандалов-асдингов Гундериху и продолжали борьбу, отступая всё дальше на юг Пиренейского полуострова. Цари вандалов Гунерих, Гизерих и Гелимер отныне носят титул царей вандалов и аланов.

Борьба за Испанию, опустошённую войной, имела мало перспектив, поэтому новый король Гизерих в 429 году переправил свой народ через Гибралтарский пролив в Северную Африку. Согласно Ф. Ло, в Африку переправилось до 80 тысяч человек, из них 12 – 15 тысяч воинов. Какая-то группа аланов осталась в Испании, соединилась с вестготами и дала своё имя области «Гото-Алания» или «Каталония».

Образованное в Северной Африке вандало-аланское королевство доставляло немало неприятностей Риму. 15-тысячная армия «варваров» совершила стремительные походы в Испанию, Грецию, Сардинию, Сицилию, Венецию и другие владения империи. Для устранения этой опасности в 432 году был послан Аспар. Константин Багрянородный позднее так описывал эти события: «Когда умер Готфарий, самодержцем вандалов стал Гизерих, Бонифаций же, получив послание, выступил против вандалов, после того как к нему прибыло большое войско из Рима и Византии во главе с Аспаром. В состоявшемся сражении с Гизерихом войско римлян было наголову разбито… Тогда Маркиан, бывший воином на службе у Аспара, а впоследствии василевсом, был живым взят в плен Гизерихом».

Евагрий Схоластик уточнил: «Маркиан, родом фракиец, был сыном военного мужа… когда он вместе с Аспаром пошёл войной против вандалов и когда он был взят на копьё со многими другими после жестокого поражения Аспара от вандалов», его привели к Гизериху, который будто бы стал невольным свидетелем странного события: «орёл, спустившийся из поднебесья и совершая полёт вертикально солнцу, стал искусно создавать (для Маркиана) зонт наподобие облака и тем самым прохладу; удивившись, Гизерих прозорливо истолковал будущее и, призвав Маркиана, освободил его из плена». Во время этого похода Маркиан был секретарём и доверенным лицом Аспара. Этот же рассказ повторил Прокопий Кесарийский. Аспар, между тем, продолжал продвигаться по служебной лестнице и в 434 году он стал консулом.

В 435 году вандало-аланский король Гизерих заключил мирный договор с Римом. Подчинив местное население, завоеватели заняли место высшего сословия. Аланы в Вандальском королевстве продолжали, несмотря на относительную немногочисленность, сохранять этническую индивидуальность. Последнее, в частности, отразилось в сохранении имени аланов в титулатуре вандальских королей «Rex Vandalorum et Alanorum».

Флот вандало-аланского короля Гизериха господствовал на Средиземном море и в 442 году вандалы и аланы захватили Сицилию, в том же году Гизерих вынудил Римскую империю признать его независимость.

В 447 году сын византийского полководца Аспара, потерпевшего поражение от вандало-аланского короля, Ардабур, названный так в честь деда, был так же, как и отец, произведён в консулы. В 450 году, после смерти Феодосия II, сенат Константинополя предложил Аспару императорский престол. Но он отказался, предложив своего близкого человека, офицера Маркиана.

Непомерная власть Аспара ещё более возросла в последние годы правления Маркиана. За свой трон благодарный император наградил Аспара и его сына Ардабура саном патриция и назначил магистром армии.

После смерти Маркиана 26 января 457 года реальная власть оказалась в руках Аспара. Однако, учитывая своё происхождение и религию, он не отважился на захват престола и посадил на трон другого своего офицера – Льва (457 – 474 годы), который, однако, не оправдал возлагавшихся на него надежд. Могущество аланского клана было серьёзно подорвано в 471 году, когда по приказу Льва были убиты Аспар и Ардабур. Раненному Патрицию и Германариху – младшим сыновьям Аспара – удалось бежать. Тем не менее, потомки Аспара продолжали играть заметную роль в политической жизни Византии. В период правления Анастасия (491 – 518 годы) в войне с персами отличились сразу трое представителей аланского рода: внук Аспара – Патрикиол с сыном Виталианом и правнук Аспара – Арсобинд. Последний в 506 году был избран консулом.

Интересную параллель между аланом Аспаром и английскими легендами о короле Артуре привели К. Литтлтон и Л. Малкор. Отметив связь между записанными в Британии легендами о Граале и аланской культурой, они обратили внимание на сюжет одной из ранних работ, в которой упоминается Грааль, – «Lai du Cor» (1150 г.) Бикета: Мангон послал Артуру рог для питья. Славный рыцарь, перед тем как выпить из чаши, назвал страну Еспарлот (Esparlot). Данный топоним авторы разбивают на составные части и первый слог «Esp» связывают с родственным скифским словом «asp» – «конь», присутствующий во многих аланских именах. В таком случае «Esparlot» может означать «Страна Аспара».

* * *

Но вернёмся к аланам в Галлии. В 430 – 440-е годы королём возникшего в Южной Галлии «Южного Аланского королевства» был Самбида. После заключения мира с вестготами в 439 году (последние заняли Южную Галлию в 412 году), аланы получили от императора Аэция пустынную область Валентинуа в Нарбоннской Галлии (между городами Нарбонна и Тулуза) и осели здесь во главе со своим вождём. Вероятно, что эта группа аланов передвинулась в долину реки Роны из Южной Галлии, где она находилась ранее и занимала земли между Средиземным морем и Тулузой, контролируя «Via Domitia» – стратегически важную дорогу в Испанию.

В 440 году источники называют аланского вождя Гоара уже «королём аланов» (kings of the Alans). В 442 году император Аэций переместил часть аланов Гоара в район Орлеана для усиления контроля над багаудами Арморики, незадолго до того восстававшими под руководством Тибатона (в 437 году) и потерпевшими поражение. Гоар расселил аланов в Орлеане и вокруг него. С 442 года Орлеан стал столицей этого «Северного Аланского королевства». Интересна характеристика, данная римлянами Гоару – «свирепейшему царю аланов; тот загорелся страстью и свойственной варварам алчностью»; «царь-идолопоклонник» находился во главе «воинственнейшего племени». В его войске выделяется «железная конница»; сам он – «облачённый в доспехи вождь», окружённый «своей дружиной», «свирепейший царь», вместе с тем уважавший (до «восхищения»), в том числе и в противнике, «стойкость», «величие», «твёрдость духа». В поэтическом изложении жития святого Германа Гоар назван «belua crudelior omni» («жестокосерднее любого зверя»).

В 447 году в Арморике вспыхнуло восстание и Арморика отложилась от империи. Для подавления восстания Аэций направил аланов Гоара, разрешив им в виде компенсации и для наказания армориканцев подвергнуть их грабежу. Когда Гоар вступил в Арморику, жители её обратились за помощью к епископу Герману. Епископ вступил в переговоры с Гоаром и получил его согласие воздержаться от экзекуции при условии, что Герман получит отмену приказа Аэция. Герман срочно отправился в Равенну за прощением армориканцам, но прощения не получил, и в 448 году Арморика была разгромлена аланами.

К середине 5 века вся Паннония фактически находилась в руках гуннов. По Иордану, в провинциях Дакии и Паннонии жили тогда гунны и разные подчинённые им племена».

Около 450 года в районе Орлеана появляется новый аланский вождь – король Северного Аланского королевства Сангибан, в котором Б. Бахрах видит преемника одряхлевшего Гоара. Во главе с Сангибаном аланы участвовали в войне за Испанию, где в решающей победе им достались Лузитания и Картахена. Кроме того, Сангибан известен как активный участник на стороне римлян в знаменитой «Битве народов» 451 года на Каталаунских полях.

В 455 году вандало-аланы взяли Рим.

В 457 году император Майориан сформировал отряд из аланов Галлии и двинул их против вандалов в Испанию. Но аланы потерпели поражение от вандалов и под командой своего вождя Беоргора (Беогара, Беорга) двинулись из Галлии в Северную Италию. С 460 года Беоргор начал совершать набеги на Северную Италию. Направившийся навстречу одному из набегов Беоргора император Майориан был убит по пути у Тортоны, а аланы вторглись в Северную Италию.

Аланы внесли свою лепту в разгром гуннов и спасли Римскую империю от нависшей угрозы. Однако около 460 года Северное королевство аланов с центром в Орлеане было разгромлено франками и исчезло со страниц истории как отдельная этническая группа и политическая сила.

К концу 5 века часть аланов из района Орлеана (Северное Аланское королевство) стала продвигаться на запад, в бретонские районы. Армориканский летописец сообщает, что Аудрен, возглавлявший бретонцев, правил также частью аланов (464 г.).

Из-за наступления Беоргора Западная Римская империя оказалась перед лицом серьёзной опасности. Император Восточной империи Лев послал своего патриция Анфемия в Рим, «сделав его там принцепсом. Тот, прибыв туда, направил против аланов своего зятя Рекимера, мужа выдающегося и чуть ли не единственного тогда в Италии полководца. В первой же битве он нанёс поражение всему множеству аланов и королю их Беоргу, перебив их и уничтожив», – пишет Иордан. Упомянутая битва у Бергамо состоялась в 464 году. Часть разбитого аланского войска осталась в северной Италии, соединившись с аланами, попавшими на службу Риму в начале 5 века. Аланские поселенцы в Северной Италии, по старой традиции, становились федератами империи, обязанными за земельный надел и жалованье нести военную службу. Аланский полк «Comites Alani» продолжал нести свою службу в Северной Италии до 487 года, располагаясь в Равенне. Судя по всему, аланы быстро романизировались, что уже в самом начале 5 века было подмечено Клавдианом (аланы, «перешедшие к латинским уставам»). Список военных колоний Северной Италии, содержащийся в «Notitia Dignitatum», упоминает в их числе и сарматские. Б. Бахрах обоснованно видит в них именно аланские колонии, где более раннее сарматское население смешалось с аланским. Кроме того, Бахрах допускает наличие аланских групп в населении таких городов, как Поленция, Верона, Тортона, Бергамо. Он же впервые собрал аланскую топонимику Северной Италии, в которой особо отметим город Аллайн – в 5 милях севернее Аосты и на пути к перевалу Сент-Бернар, имевшему большое стратегическое значение.

Результатом вестготско-аланского разгрома Рима стало появление ещё одного готского государства. В 493 году король остготов Теодорих, сын сподвижника Аттилы, остготского короля Теодимира, победивший Одоакра, основывает королевство в Италии. В 496 году Теодорих стал первым христианским королём готско-римского королевства остготов.

Вандало-Аланское государство просуществовало в Северной Африке до 533 года, когда оно было завоёвано византийским полководцем Велизарием, а король Гелимер взят в плен и выселен в Малую Азию.

Участие в важнейших событиях Великого переселения народов не спасло западноевропейских аланов от падения. Раздробив свои силы, разойдясь по разным странам, не сумев здесь построить своего долговечного государства, они были ассимилированы другими народами. В Арморике (Галлия) остатки аланов существовали до 6 века, после чего окончательно ассимилировались почти одновременно с группами аланов на Нижнем Дунае (в Дакии). В Африке и Италии остатки аланов, оторвавшихся от своего основного этнического массива, также сошли с исторической арены в 6 веке, окончательно растворившись среди окружающих более многочисленных народов. А на их собственной земле, лишённой наиболее боеспособных защитников, сразу же объявились «долгожданные гости».

Естественно думать, что, перемещаясь с гуннами и германскими племенами на запад и будучи составной частью этого потока, аланы сохраняли не только свою этниче * * * скую индивидуальность, но и культурно-этнографические особенности, отражавшиеся в верованиях, обрядах, обычаях и в материальной культуре. Но чем дальше уходили на запад аланы, тем больше утрачивались и нивелировались специфические черты их материальной культуры. И сегодня однозначно опознать следы аланов в культурах Франции, Испании, Португалии, Африки 5 – 6 веков невозможно.

* * *

На закате Римской империи аланы сыграли немалую роль в её дальнейшей судьбе, и аланы здесь не только отличились в римских войсках, но и внесли свой вклад в этногенез современных итальянцев. Аланские элементы бесспорны в топонимике Франции. Будучи на её территории довольно долгое время, аланы оказали положительное влияние на развитие военного дела Западной Европы, особенно на тактику конного боя. По утверждению американского учёного Бернарда С. Бахраха, «аланы были единственным негерманским народом, основавшим значительные поселения на территории Западной Европы. Они предпочитали делать остановки на берегах рек».

По словам византийского автора XV века Лаорника Халкакондиласа, «в эпоху поздней империи военные поселения сарматов зарегистрированы даже на территории Англии». Всё это прочно связывает историю аланов с европейской и мировой историей.

Конечно, столь активное присутствие сарматов в Европе не могло пройти бесследно для последней. Вот лишь некоторые «отпечатки» аланского присутствия в Западной Европе.

В начале 6 века епископ по имени Аланус служил в галльском городе Ле Манн и его этническое происхождение явственно обозначено в его имени. Из работы Бернарда С. Бахраха мы узнаём, что в середине 6 века некто Кономор правил большей частью западной Арморики, включая область от Каре на севере и до Ванне на востоке и на юге. И на землях, управляемых Кономором, жили аланы, говорившие на родном языке. Этот Кономор изгнал своего сына во Франкское королевство, сосланный принц был назван Аланом Юдуалом, первым из графов и герцогов Бретонии, носивших имя Аланус в ранний период Средневековья.

Аланы оказали значительное влияние на развитие военного дела в Европе. Уильям Пойтиерс свидетельствует, что «в битве при Гастингсе дважды была использована тактика притворного боя. Первый раз это сделали бретонцы во главе с графом Аланусом, который особенно отличился в этом бою».

В течение второй половины 5 века аланские воины поселились на землях Римской империи для вступления в ряды потенциариев, которые заправляли всеми местными делами. Естественно, происходило смешение местного и пришлого населения, в том числе и на самом высоком социальном уровне. К примеру, как отмечает С. Бахрах, у западноримского императора Максимилиана, сменившего Грациана, «отец был гот, а мать – аланка».

* * *

Ранее мы уже писали, что появление в человеческом обществе родовых гербов – это вовсе не заслуга средневекового западноевропейского рыцарства. Тамга, как по-тюркски назывался родовой фамильный знак, использовалась в быту и скифов, и сарматов, и гуннов. Известны тамги с возрастом более 18 тысяч лет. Некоторые легко прочитываются, особенно те, которые связаны с солнцем, землёй, женщиной, мужским началом. Другие так и остаются загадкой. Тамга – это не просто родовой знак, которым клеймили скот и метили межевые камни. Это прежде всего сигнал «Я свой».

Как правило, потомок определённого рода заимствовал тамгу своего предка и добавлял к ней дополнительный элемент, либо видоизменял её. С появлением письменности применение родовых знаков уменьшается. Дальнейшие пути развития тамгообразных знаков превращают их либо в гербы, либо в священные символы, либо в элемент орнамента. В частности, на территории средневекового Польского королевства древняя тамга активно и повсеместно принимает на себя функции герба. В связи с этим возникает вполне естественное предположение о взаимосвязи такого геральдического использования скифо-сарматских тамг в польском шляхетстве и этногосударственной польской идеологии сарматизма.

IV. Этническая основа гуннов

Несмотря на огромную роль гуннов, об их нашествии достоверного известно довольно мало. В период их появления на востоке Европы они не представляли собой политической целостности. Их вторжение было широкой миграцией относительно слабо связанных между собой частей одного этнолингвистического массива. Гуннская держава представляла собой конфедерацию разных племён, простирающуюся от Венгрии до Китая. В рамках гуннского народа могло быть большое разнообразие гаплогрупп, таких как R1a (компонент, доставшийся от ди), R1b (компонент, доставшийся от динлинов), N, Q, C и другие (Э. Дейнекин).

При рассмотрении гуннской истории и культуры непременно встаёт сложный вопрос о происхождении европейских гуннов и их связи с центральноазиатскими хунну (сюнну). Были ли гунны Европы и хунну Китая одним и тем же народом? До сих пор историки по-разному отвечают на этот вопрос.

Существуют несколько гипотез происхождения гуннов:

1. центральноазиатского происхождения гуннов;

2. тюркского происхождения;

3. славянского происхождения (по Приску Панийскому);

4. казацкого происхождения (по Аммиану Марцеллину).

Нет совершенно никаких оснований не доверять всем изложенным выше гипотезам. А если помнить, что Гуннский союз включал в себя разные племена и народы древности, обитавшие в местах влияния гуннов, представляется наиболее убедительным объяснением полиэтничность этого протогосударства, которое включало в себя совершенно разные группы жителей. Об этом даже не говорят, а трубят все письменные свидетельства того времени. Например, не вызывает сомнений утверждение исторической науки, что наибольшего территориального расширения и мощи гуннский союз племён (в него, кроме булгар, уже входили остготы, герулы, гепиды, скифы, сарматы, а также некоторые другие германские и негерманские племена) достиг при Аттиле. В состав гуннской монархии в середине 5 века входило, помимо собственно гуннских (алтайских) племён, множество других, и в том числе германцев, аланов, славян, угро-финнов и других народов. Историки признают, что гуннский союз племён был полиэтничным. Тот же Прокопий Кессарийский различает «белых гуннов» – эфталитов, – и «чёрных гуннов» (которых приравнивает к массагетам).

Гунны создали огромное государство от Волги до Рейна, включив в себя и те территории, на которых обитали скифы-сарматы и которые считаются родиной позднее появившегося имени казачества. Любопытно, что Приск не различает гуннов и скифов, используя эти слова как синонимы. Историки полагают это связанным с территорией, занимаемой гуннами, то есть, наименование «скифы» переносится на всех жителей Скифии в географическом смысле. Скифами Приск называет как гуннов, так и готов. Возможная трактовка, если бы при этом он не выделял другие племена, обитавшие на территории Скифии – например, перечисляет племена «сарагуры, уроги и оногуры», вытесненные савирами, вытесненными аварами, – и с другой стороны не противопоставлял готов и скифов – как например, рассказывая о войне: «Скифы и готы, вступив в войну и разделившись, с обеих сторон готовились к приглашению союзников». То есть, он иногда называет готов скифами – но гунны и скифы всегда выступают как синонимы, то есть, если идёт «готы и скифы» – то под скифами понимаются именно гунны.

Аммиан Марцеллин, рассказывая о дикости гуннов, никак не может быть свидетелем о неевропейскости гуннов, но зато даёт описание, вполне подходящее для описания предков казачества. Так что, учитывая его фразу, что «аланы во всём подобны гуннам», можно сказать, что никакого характерного отличия во внешности Аммиан у гуннов не отмечает. Наоборот, по словам Аммиана Марцеллина, аланы во всём похожи на гуннов, кроме одних только нравов и образа жизни. А поскольку у аланов были русоватые волосы, то, следовательно, такие же были и у гуннов!

Двадцатипятилетний период римской истории с 354 по 378 годы представлен Аммианом Марцеллином в мельчайших подробностях. Его рассказ производит большое впечатление: ведь автор был современником описываемых событий и свидетелем некоторых важных эпизодов, поэтому он описывает их чрезвычайно эмоционально. Будучи подданным Римской империи, Аммиан Марцеллин не мог быть, разумеется, бесстрастным повествователем, и его произведение становится горестным стенанием о бедствиях своего народа.

«Племя гуннов… превосходит своей дикостью всякую меру. Члены тела у них мускулистые и крепкие, шеи толстые, они имеют чудовищный и страшный вид, так что их можно принять за двуногих зверей…».

Первая деталь, которую отмечает Аммиан, – отсутствие бороды. Он напрямую связывает это со скопцами. «Этот подвижный и неукротимый народ, воспламенённый дикой жаждой грабежа, двигаясь вперёд среди грабежей и убийств, дошёл до земли аланов».

Аммиан не мог представить себе более вырождающуюся человеческую расу. Однако за циничной насмешкой совершенно ясно проглядывает тот факт, что образ жизни гуннов во многом напоминает образ жизни аланов, сарматов и их прародителей. Но когда дело доходило до приёмов ведения войны, даже Аммиан вынужден был неохотно признать, что они не имели себе равных. Объяснив, что из-за плохо выделанной обуви гунны редко покидают седло и порой даже спят, сидя верхом, он сообщает, что они управляются не царём, но, довольствуясь случайным предводительством кого-нибудь из своих старейшин, сокрушают всё, что попадает на пути.

Иной раз, будучи чем-нибудь обижены, они вступают в битву; в бой они бросаются, построившись клином, и издают при этом грозный завывающий крик. Лёгкие и подвижные, они вдруг специально рассеиваются и, не выстраиваясь в боевую линию, нападают то там, то здесь, производя страшное убийство. Вследствие их чрезвычайной быстроты никогда не приходилось видеть, чтобы они штурмовали укрепление или грабили вражеский лагерь. Сойдясь врукопашную с неприятелем, бьются с беззаветной отвагой мечами и, уклоняясь сами от удара, набрасывают на врага аркан, чтобы лишить его возможности усидеть на коне или уйти пешком.

Единоборства, молниеносные удары конницы, разящие удары мечами в тесной схватке и яростные боевые кличи – это всё знакомые нам темы. Вопреки утверждениям Аммиана относительно отсутствия у гуннов религии, из других источников нам известно, что у них всё-таки были предметы, считавшиеся священными. Бесспорно одно: культ меча настолько глубоко проник в сознание конных воинов степей, что его чтили и гунны.

Да к тому же, судя по этому описанию, уж очень вид грозных гуннов напоминает вид казаков с их любовью к конной езде, атаке казачьей лавой и устрашающему врага гиканью! Не приазовских ли аланов описывал Аммиан Марцеллин?! Да конечно же их! Местом их обитания Аммиан указывает «к северу от Меотиды», то есть Дон, Волга.

Так что этнических гуннов вполне можно считать европеоидными (арийскими) потомками и предками казачества в той же самой мере, что и прочие скифо-сармато-аланские племена. Все они являлись неотъемлемой составляющей частью населения полиэтнической Гуннской державы. И уж совсем не вызывает сомнений, что в сформированном гуннском суперэтносе подавляющее большинство принадлежало не пришлому кочевому, а автохтонному местному населению, из чего следует вывод о его западном (скифо-сарматском) фундаменте.

А поскольку в состав Гуннской державы вошли как добровольно согласившиеся служить гуннским вождям сарматы, так и по причине их завоевания и подчинения, то следует признать, что гуннское нашествие практически не внесло ничего нового в этническую картину прежней Сарматии. Как жили на своих территориях сарматы, так они и продолжили здесь же и проживать. По свидетельству Аммиана Марцеллина, «скифы-сарматы-аланы», многочисленный народ, в 4 – 5 веках продолжал населять огромные просторы Великой Скифии от Дуная до берегов Ганга.

Как отмечают практически все источники, запугав подданных на первом этапе, гунны в дальнейшем смогли расположить их к себе справедливым правлением своих царей, неподкупностью судей, необременительными налогами. А если этими самыми гуннами ещё оказываются те, кого гунны должны были напугать?

Церковный историк Созомен Саламинский (5 век) говорит о скифах, как о народе самостоятельном, неподвластном империи Византийской, у которого множество не только городов, но и крепостей; что они имеют обширную и богатую столицу Томис. Он же называет Феотила, родом скифа, автокефальным архиепископом Томи-Танским (городов Томи и Таны) и всех прочих епархий Скифии.

На Эфесском соборе, в 431 году, стоит подпись Тимофея, епископа епархии Скифии. В латинском переводе подпись эта приведена так: «Тимофей, епископ Томи-Танский», то есть городов Томи и Таны на Дону.

На акте Константинопольского Собора, 449 года, читанном на Халкидонском в 451 году, значится подпись: «Александр, епископ области (самостоятельной, независимой) Томеон (Томи-Таны?), епархии Скифии». Эта епархия была расположена на территории гуннского государства Аттилы.

Гуннов называют скифами все почти историки. Гетов, массагетов, тирагетов, танагетов и других также почти все греческие историки называют то скифами, то сарматами, то аланами, то русами. Авангард войск Аттилы, по известиям современных греческих и римских историков, состоял из приазовских аланов. Эти-то лихие конники и копьеносцы своими отважными атаками и наводили ужас на всю Западную Европу. И если считать приазовских аланов сумевшими остаться и в дальнейшем на своих местах проживания – то вот он. Тот самый мостик от древних киммерийцев и скифов к современному казачеству!

В древнейших исторических актах, начиная с Птолемея, о гуннах говорится как-то неопределённо, сбивчиво и не как об отдельном народе, но как о группе, союзе нескольких народностей, обитавших где-то за Доном, служившем тогда границею между Азией и Европой. Да и в полном титуле Аттилы ни слова не говорится о гуннском народе. Вот его титул: «Аттила всей Скифии единственный (только один) в мире правитель (царь) – Attila totius Scythiae solus in mundo regnator».

Имеется один неоспоримый факт. Летописцы свидетельствуют – люди императора гуннов Аттилы были в основном со светлыми волосами и голубыми глазами. Кто были эти светловолосые и голубоглазые воины – собственно гунны или присоединённые к Гуннии племена? Могут ли эти данные объяснить таинственную находку археологов в пустыне Гоби? Здесь были обнаружены усыпальницы китайских аристократок. Время – четвёртый-пятый век, расцвет империи гуннов. Мумии сохранились так хорошо, что виден цвет кожи и волос. Эти женщины имели европейскую внешность…

V. Особенности быта гуннов

В бытовых и культовых целях ими использовались бронзовые котлы, которые по форме восходили к хуннским прототипам в Центральной Азии. В то же время бронзовые котлы были заметным элементом скифской культуры. Среди мистических реликвий древности, которые искали гитлеровские исследователи из тайного общества «Аненербе», был котёл скифского царя Арапанта. Одно из предположительных мест нахождения «царь-котла» – междуречье Днепра и Южного Буга, точнее место впадения в него речки Синюхи. В то же время, большие котлы находят в Кабардино-Балкарии, и балкарцы, являющиеся прямыми потомками северокавказских аланов, называют их скифскими. К юго-западу от Нальчика высятся пять гор с общим названием Казаны (то есть котлы), а протекающая рядом река называется Казан-су («су» – на языке ряда тюркских народов означает «вода»).

Гунны применяли дальнобойный лук, который достигал в длину более 1,5 м. Лук делался составным, а для большей прочности и упругости его укрепляли накладками из кости и рогов животных. Стрелы употреблялись как с костяными, так и с железными и бронзовыми наконечниками. Иногда к стрелам прикреплялись костяные просверленные шарики, издававшие в полёте устрашающий свист. Лук вкладывался в особый футляр и прикреплялся к поясу слева, а стрелы находились в колчане за спиной воина справа. «Гуннский лук», или «скифский лук» («scytycus arcus») – по свидетельствам римлян, самое современное и эффективное оружие античности, – считался очень ценной военной добычей у римлян. Флавий Аэций, римский полководец, проживший 20 лет заложником среди гуннов, поставил скифский лук на вооружение в римской армии.

* * *

Гуннское нашествие привело к большим сдвигам на юго-востоке Европы. Об отрицательных последствиях этого завоевания говорить не приходится, они общеизвестны. Подрыв производительных сил, нарушение сложившихся экономических, культурных и этнических связей, ликвидация ряда политических образований и замена их новыми (прежде всего кочевой империей Аттилы), изменения в размещении и соотношении этносов и культур – немалый перечень тех исторически негативных явлений, которые мы наблюдаем в результате нашествия гуннов. Но то или иное действительно разрушительное нашествие варваров и следующие за ним процессы, вызванные или стимулированные этим нашествием, – явления не однозначные. Сказанное относится и к истории и культуре аланов.

Согласно летописным свидетельствам, некоторые аланы возили с собой походные христианские алтари, а на концах пик крепили небольшое полотнище с изображением креста, как символа апостольской веры, принятой частью их племён от Андрея Первозванного в 1 веке н.э.

В эпоху Великого переселения народов сарматское искусство распространялось по Европе, где были обнаружены изображения, декорированные анималистическими мотивами.

«Звериный стиль» дохристианской Европы в отличие от собственно «скифского звериного» отмечается повышенным драматизмом, напряжённостью форм. В этом орнаменте трудно выявить отдельные изображения: всё, кажется, сплетено в один тугой клубок и уже нет возможности найти, откуда начинается и где заканчивается изображение того или иного фантастического животного. Этот орнамент лишён симметрии, в нём нет повторов одинаковых форм, нет интервалов, разделяющих части изображаемого предмета и подчеркивающих смысловой акцент орнаментального мотива. В Европе этот стиль развился у германцев, кельтов и скандинавов. Позже он перешёл в христианскую культуру.

Ювелирное искусство полихромного стиля эпохи Великого переселения в северопричерноморских степях представляет собой развитие греческого ювелирного искусства Боспора, постоянно испытывавшего воздействие вкусов племён сарматов, аланов, гуннов. Полихромные изделия городских ювелирных мастерских в 4 – 5 веках распространялись по всей северопричерноморской степи и Северному Кавказу, сделавшись одним из элементов материальной культуры и аланов этого времени.

Настоящим центром производства импозантных изделий полихромного стиля стало Среднее Подунавье, где располагалась ставка Аттилы и центр его государства. На Дунае образовалась новая археологическая культура на основе предыдущих скифских стилей из вещей, принадлежавших верхушке гуннского объединения. На Боспор, на Волгу, на Кавказ, а также в Западную и Северную Европу этот стиль распространялся из Среднего Подунавья как «гуннская мода».

Культура аланов 5 века представлена разрушенным могильником Верхняя Рутха (в нынешней Северной Осетии). Употребление гончарного круга, основанного на ротационном вращении инструмента, является большим техническим и культурным достижением (тогда же мог появиться и токарный станок для обработки дерева, также основанный на принципе вращения). И в 5 веке погребения аланской знати сопровождались золотыми вещами (главным образом, украшениями). Это изделия упоминавшегося полихромного стиля, достигшего расцвета в гуннское время. Но Брутский могильник 5 века оставлен не гуннами, а именно местным аланским населением. Выразительный комплекс 5 века – на могильнике городища Гиляч в верховьях Кубани.

Как видим, несмотря на гуннское нашествие и его последствия, культурные и экономические связи аланов предгорий Кавказа продолжали существовать и сохраняли своё значение. Возможно, эта группа аланов не подверглась разгрому гуннами, сохранила свою этническую и культурную самостоятельность и в 5 веке оказалась втянутой в ареал моды на изделия полихромного стиля, центр которой, согласно А. К. Амброзу, находился в гуннскую эпоху на Среднем Дунае.

Ещё один археологический комплекс 5 века расположен на территории исторической Алании (у села Хабаз в современной Кабардино-Балкарии). Позднеантичные причерноморские культурные влияния в инвентаре хабазских склепов просматриваются довольно отчётливо при появлении элементов грузинского происхождения в керамике Хабаза, тогда как гуннский котёл указывает на наличие каких-то контактов местного населения с кочевниками-гуннами. Нашествие гуннов и принесённая ими культура наложили свой отпечаток на культуру аланов, включив в неё ряд восточных элементов. Распространившийся у аланов (а через них у аборигенов Кавказа) обычай искусственной деформации головы, впервые появившийся в 3 веке н.э., некоторые типы металлических зеркал, однолезвийные мечи-палаши (предтеча сабли), луки с костяными обкладками, сёдла жёсткой конструкции с передней и задней луками – принесены и распространены в степях Юго-Восточной Европы гуннами.

VI. Любопытный факт

Некоторыми исследователями считается, что часть сарматов (преимущественно донские аланы) была ассимилирована восточными славянами (преимущественно антами) и вошла в состав казачества, и, через него, – в состав русской и украинской наций. Так, самоназвания славянских народов сербов и лужичан считаются происходящими от сарматского племени serboi, первоначально зафиксированного в районе Кавказа и Причерноморья в трудах Тацита и Плиния. Также существуют версии о сарматском происхождении польской шляхты (сарматизм).

Однако есть и другой, то ли подтверждающий, то ли опровергающий вариант объяснения этих странностей. Согласно Маркиану (начало 5 века), «Река Рудон течёт из Аланской горы; у этой горы и вообще в той области живёт на широком пространстве народ алан-сармат, в земле которых находятся истоки реки Борисфена, впадающей в Понт».

Река Рудон античных географов – это Западная Двина, а Аланские горы есть не что иное, как Валдайская возвышенность. Это значит, что аланы-сарматы в начале новой эры обитали не только в степи, но и на территории Белоруссии, и в Средней России…

В. В. Богданов писал: «Нам известно, что сарматы свирепствовали на Эльбе уже в 1-м веке н. э. Значит, в Польше они обязаны быть, что подтверждает топонимика. Многое говорит за то, что именно сарматы и были основной этнической культурой, которая вместе с литовской и сформировала польский народ. Хотя сами поляки всё время считали Сарматией Россию».

В то же время, в сознании жителей Украины каким-то образом и века спустя присутствовало понятие «сарматизма». В здешнем жителе понятие «сармат» отождествлялось с рыцарем-воином, верным защитником отечества. Украинский сармат-рыцарь – это казак и шляхтич, поэтому украинское сарматское рыцарство включало в себя и казаков, и шляхту. Сарматизм – это продолжение славных традиций древнего рода и сохранение веры, избранной предками («Мифы и образы сарматизма»).

I. На осколках Скифского Мира

С 3 по 6 век на Северо-Восточном Кавказе, в Прикаспии продолжалась сармато-гуннская государственность, в недрах которой зарождался Хазарский хаканат (каганат). Гунны оставили археологические следы своего пребывания и в Центральном Предкавказье: обнаружен типичный гуннский бронзовый котёл с двумя ручками.

После ухода основной массы гунно-аланских орд на Запад, на Северо-Восточном Кавказе, рядом с гуннским царством, в Дагестане складывается племенное объединение гуннов-савиров О кочевом и воинственном образе жизни гуннов-савиров, наряду с Прокопием Кесарийским, свидетельствует сирийский автор 6 века Захарий Ритор, перечисляющий 13 народов, и среди них – сабиров (савиров), «живущих в палатках, существующих мясом скота и рыб, дикими зверьми и оружием».

А на Северо-Западном Кавказе (особенно в Прикубанье) в 5 – 6 веках появилось гуннское утигуро-булгарское объединение, называвшееся в византийских документах Великой Булгарией. Оказавшись в непосредственном соседстве, аланы Кавказа вступают в контакты с савирами на востоке и булгарами на западе, начинается период их длительного этнокультурного взаимодействия. Таким образом, Северный Кавказ в 3 – 6 веках контролировался тремя сарматскими государственными объединениями: гунно-савирским, гунно-булгарским и аланским примерно между ними.

В рамках аланского объединения на Северном Кавказе во второй половине I тысячелетия наметились процесс этнической консолидации и тенденция к формированию «аланской народности». Активную и всевозрастающую роль в этом играли аборигенные племена Кавказа, говорившие на иберийско-кавказских языках.

Все известные раннесредневековые катакомбные могильники Северного Кавказа укладываются в географические рамки возникшей в дальнейшем Алании. Прокопий Кесарийский так характеризует пределы страны аланов: «Всю эту страну, которая простирается от Кавказа до Каспийских ворот, занимают аланы». В этой связи будет уместно вспомнить рассказ Иоанна Эфесского (6 век) о заселении булгарами страны аланов Барсалии и города Каспий. В других местах своих сочинений Прокопий несколько уточнил месторасположение аланов: «За пределами абасгов до Кавказского хребта живут брухи, находясь между абазгов и аланов. По берегу же Понтийского моря живут зехи (зихи). По соседству с аланами живут зихи, а за ними – гунны-савиры (сабиры)».

Аланы размещались в средней части Северного Кавказа – от верховьев Терека до верховьев Кубани и Большой Лабы, где намечается их стык с горным племенем брухов. Указание Прокопия на соседство аланов с зихами свидетельствует и о более западном обитании аланов, возможно, до Нижнего Прикубанья. В целом же мы видим устойчивое размещение аланских племён на указанной территории.

Прокопий Кесарийский помещает савиров в степях Предкавказья близ аланов и около Кавказских гор; «племя это очень многочисленное, разделённое, как полагается, на много самостоятельных колен, их начальники издревле вели дружбу: одни – с императором ромеев, другие – с персидским царём».

Кроме Северного Кавказа, несомненно наличие и второй территории, заселённой преимущественно сарматскими племенами и продолжающими сохранять там свою культуру, язык и традиционные взаимоотношения – это Приазовье, которое хоть и дало ударную силу в армию гуннов, но всё-таки не выжало из себя самые последние капли жизни. Правда, относительно процессов, протекавших в алано-сарматской общности Приазовья, имеется гораздо меньше источников, чем по жившим на Кавказе.

В результате сопоставления имеющихся свидетельств, напрашивается однозначный вывод: две существовавшие сарматские территории на юге будущей России – на Кавказе и на Дону – можно вполне соотнести с принадлежностью их населения, прежде всего, в качестве стержневого этноса, к потомкам прежних скифо-сарматских жителей – к роксаланам на Дону и в Приазовье, и к орсаланам (аланорсам, аорсам) на – Северном Кавказе. Но в первом случае определённое воздействие на местный этногенез оказали славяне-анты при дополнительном воздействии финно-угорских племён, а в последнем случае – вайнахи при дополнительном воздействии массагетов, асиев и прочих восточноскифских этнических групп.

* * *

В 5 – 6 веках на Северном Кавказе заметно возрастает число аланских катакомбных могильников. Причины этого допустимо видеть в отливе степного аланского населения, сдвинутого гуннами из междуречья Волги – Дона и Приазовья на южную периферию степей, далеко в сторону от проторённых дорог кочевников, где было безопаснее. Эта вынужденная миграция массы аланского населения в предгорья Кавказа означала коренную ломку хозяйства: прежнее экстенсивное скотоводство не имело здесь даже минимальной базы, а степь прочно перешла в руки новых кочевников. Единственный путь к выживанию лежал через оседание на землю и переход к новой хозяйственной системе, основанной на преимущественной роли земледелия в комплексе с отгонным скотоводством и ремеслом. Аланы стали именно на этот путь – путь приобщения к традиционной земледельческой культуре автохтонного населения Кавказа. Сплав аланских и кавказских традиций оказался плодотворным и вызвал к жизни ту яркую материальную и духовную культуру, которую применительно ко второй половине I – началу II тысячелетия обычно называют аланской. Так потрясения гуннского нашествия привели в действие силы, в последующем подготовившие становление и подъём северокавказской Алании и её культуры.

Территория оставшегося на месте аланского этноса и территория политического объединения «Алания» не совпадали, их границы были подвижны, политически не стабильны и менялись во времени. Археологические памятники аланов известны на территории Карачая в урочищах Байтал-чапкан, в окрестностях нынешних городов Кисловодска, Майского, Нальчика, у Эльхотовских ворот, в верховьях Терека, у Дарьяльского прохода, в осетинской Дигории, в переднем течении Терека и так далее.

Аланский языческий культ деревьев был описан у дагестанских гуннов Моисеем Каганкатваци. Когда епископ Исраил прибыл в страну гуннов и обратил их в христианство, он приказал «срубить старейшину и, так сказать, мать высоких дерев, которым приносили жертвы во имя суетных идолов и которым многие поклонялись в стране гуннов […]. Этим высоким густолиственным дубам поклонялись, как северному идолу Аспандиату, принося ему в жертву лошадей; кровь их поливали вокруг деревьев, а голову и кожу вешали на сучья». Эти события относятся к 682 году – времени, когда языческая Алания и гуннское царство Дагестана находились примерно на одном уровне социально-экономического и культурного развития, характеризовавшегося сходными явлениями в общественной жизни. Культ деревьев на Кавказе оказался очень устойчивым и просуществовал вплоть до XX века.

Основой экономики в горах Алании испокон веков было скотоводство, базирующееся на эксплуатации тучных высокогорных пастбищ. Если на равнинах преобладал крупный рогатый скот и лошадь, то в горах доминировал мелкий рогатый скот, и, прежде всего, овцы. Вертикально-зональная неравномерность развития, находящаяся в тесной зависимости от естественно-географических условий, дополнялась некоторой неравномерностью социально-экономического развития западной и восточной частей Алании. Последнее находилось в связи с конкретно-историческими причинами, среди которых, прежде всего, – функционирование «Великого Шёлкового пути», несомненно способствовавшего оседанию и накоплению крупных материальных ценностей в руках местной социальной верхушки, и её феодализации, а также то, что Западная Алания не подверглась опустошительным вторжениям арабов и сохранила в целости свою хозяйственную базу. Тогда как Восточная Алания неоднократно испытала вражеские нашествия. Об их разрушительности ярко повествуют письменные источники.

С 6 века аланская материальная культура предстает уже в сложившемся «классическом» виде. Этот период – с 6 по 9 века – можно назвать среднеаланским. Археологически аланское население представлено массой равнинно-предгорных городищ и поселений, укреплённых могучими рвами, глинобитными стенами, имеющими мощные культурные напластования с первых веков н.э., и связанные с этими городищами и поселениями катакомбными могильниками.

Независимо от спорного вопроса о сарматском или несарматском происхождении катакомб, именно катакомбные могильники и связанные с ними городища являются основными археологическими памятниками аланов на Северном Кавказе. Разумеется, в носителях этой археологической культуры нельзя видеть «чистых» аланов. Как справедливо отметил В. И. Абаев, история не знает «химически чистых» народов, тем более это замечание справедливо для такого сложного и этнически пёстрого региона, как Кавказ, и для столь бурной эпохи, какой была эпоха «переселения народов» с её многочисленными миграциями. В катакомбных могильниках по тем или иным причинам могли быть погребены и не аланы, а, в частности, представители местного, автохтонного населения (например, в результате экзогамных брачных связей) или иных этнических групп, входивших в аланское племенное объединение. В свою очередь, аланы могли, в процессе адаптации к местным условиям, значительно видоизменить свой традиционный погребальный обряд и перейти к употреблению каменных ящиков и склепов, типичных для горнокавказской среды.

Впервые известия о славянах в Причерноморье появляются у писателей 6 века. Так, Иорнанд представляет их разделёнными на два племени: «анты» между Днепром и Днестром, и собственно «славяне» между Днестром и Дунаем. Но этот писатель не знал о поселениях антов и далее на восток. Об этом сообщает Прокопий Кесарийский. Он рассказывает, что к северу от готов, обитающих по берегам Дона и Азовского моря, живут анты. Получается, что славяне-анты жили в непосредственном соседстве с сармато-аланами и, естественно, должны были вступить с ними в процесс взаимных генных заимствований.

* * *

Первое по времени известное документальное указание на кавказских асов находится в «Армянской географии» 7 века. Рядом с аланами упомянуто племя аштигор. В литературе давно отмечено, что этноним аштигор является составным и заключает в себе два элемента: «аш» – «ас» и «тигор» – «дигор» (дигорцы – современная этнографическая группа осетин, имеющая языковое отличие от более многочисленной группы осетинского народа – иронцев). Тем самым дигорская группа осетин автором «Армянской географии» как бы ставится в генетическую связь с племенем асов – среднеазиатских асиев.

Начиная с IX – X веков наименование «асы» всё чаще появляется в письменных источниках, обычно рядом с аланами. Постоянное соседство асов и аланов на страницах исторических хроник следует оценивать как осознание средневековыми авторами этнической близости тех и других при наличии определённой разницы между ними.

Получается, что аланы и асы были двумя близкородственными этническими общностями, почти одновременно расселившимися на Северном Кавказе и составлявшими значительную часть населения Алании. Если только не двумя именованиями одного и того же народа. Приблизительное территориальное размещение тех и других в рамках Алании: асы – в Западной Алании в верховьях Кубани и части Кабардино-Балкарии, аланы – в Восточной Алании, соответствующей части современной Кабардино-Балкарии, Северной Осетии и равнине Чечни и Ингушетии.

Погребальный обряд и материальная культура аланов делятся на несколько локальных вариантов, отражающих сложность этнокультурной среды. Разумеется, не все локальные особенности сводятся к этническим различиям – нередко они могут объясняться господствующим в том или ином районе устойчивым культурным влиянием извне или даже временным импульсом, придающим местной культуре своеобразный оттенок.

* * *

Течение этнических процессов в Алании послегуннской эпохи было сложным и неоднозначным. Главным направлением было взаимопроникновение и смешение разных элементов, прежде всего аланов и кавказских аборигенов. Сказанное предполагает длительный период двуязычия. Этническая неоднородность дополнялась социально-экономической многоукладностью. Основным производительным районом Алании была плодородная и обильно орошённая реками, обладающая хорошими почвами предгорная равнина. Она была наиболее обжита. Главным занятием населения было экстенсивное пахотное земледелие. Ведущими зерновыми культурами были просо и пшеница: они встречаются чаще и в больших количествах, чем другие культуры. Найден и сельскохозяйственный инвентарь. Огромное число зерновых ям на городищах свидетельствуют о значительном количестве зерна, получаемого в аланских равнинно-предгорных хозяйствах.

Если до 6 века мы можем говорить о контактах, военно-политическом сотрудничестве и временном пребывании сармато-аланских военных отрядов в Картли и о проникновении отдельных представителей аланов в высшую картлийскую знать, то с 6 века можно свидетельствовать о постоянном жительстве здесь групп аланских федератов, размещённых в стратегически и политически важных районах.

Историческая кавказская область Двалети, через которую пролегали исключительно важные пути в Шида Картли, была для северных народов стратегическим ключом к Грузии. Согласно грузинской хронике при Хосрове Ану-ширване (531 – 579 гг.) персы «вошли в Кавказские горы и построили для себя врата Овсети […], поставили тамошних горцев в качестве пограничной охраны». Укрепления, воздвигнутые Сасанидами, продолжали достраиваться и укрепляться и в последующие эпохи, сохраняя своё значение в течение веков.

Около 448 года, по свидетельству Приска Панийского, вследствие разразившегося в Скифии (Северном Причерноморье) голода огромные орды гуннов форсировали Кавказский хребет и вторглись в страны Передней Азии. Предводительствовали гуннами Васих и Курсих. Гунны захватили огромное число пленных и богатые трофеи; «Аравия, Финикия, Палестина и Египет были пленёны страхом». Н. В. Пигулевская полагает, что в нашествии гуннов под предводительством Васиха и Курсиха главную роль играли смешанные группы «скифов» (аланов) и гуннов.

Таким образом, начатые аланами в 1 веке н.э. военные походы в богатые оседло-земледельческие страны Закавказья и Переднего Востока с успехом продолжались и позже в сотрудничестве с гуннскими племенами, в 4 – 6 веках широко расселившимися на Северном Кавказе. Эти вторжения сыграли немалую роль во внутреннем социально-экономическом развитии аланов.

С другой стороны, столь частые и опустошительные набеги аланов и гуннов, потрясавшие ближневосточный мир, со всей остротой ставили перед ним вопрос о необходимости создания эффективной обороны и дипломатических приёмов, призванных либо нейтрализовать беспокойных и опасных северных соседей, либо – в случае удачи – использовать их в собственных политических интересах. Наиболее могущественные державы того времени – Византия и Иран – пытались сочетать строительство мощных фортификационных сооружений на своих северокавказских рубежах с дипломатической игрой, в ходе которой широко практиковались богатые подарки и титулы вождям северных племён, щедрые денежные раздачи и так далее.

В самом начале 6 века разразилась ирано-византийская война. В этом веке персы начали усиленно укреплять наиболее доступные и стратегически опасные проходы с севера на юг Кавказа, а поводом к войне послужил отказ Византии от денежной дотации Ирану в связи с совместной борьбой против вторжений гуннов-савиров и аланов. В ходе ирано-византийских войн 6 века аланы выступали то на стороне персов, то на стороне византийцев.

* * *

Уже через сто лет после распада державы Аттилы в недрах Центральной Азии возникло объединение тюркских племен – 1-й Тюркский хаканат. В 555 – 567 годах происходила борьба Тюркского хаканата с эфталитами. По свидетельству сирийского автора 6 века Захария Ритора, на месте бывшей гуннской государственности, севернее Дербента, обитали потомки гуннов – булгары. В 567 – 571 годах состоялось покорение Тюркским хаканатом хазаров и булгар. В 576 году началась война между Византией и Тюркским хаканатом. Тогда же тюрки взяли Боспор. В 581 году тюрки осадили Херсонес. Образовалось огромное государство кочевников, протянувшееся длинной полосой с востока на запад, занимая практически всё пространство Великой Степи. Но вскоре кочевническое государство рассыпалось, поскольку в 581 – 593 годах его охватила междоусобица. Тюркский хаканат оказался непрочным государственно-племенным союзом. Весь степной евразийский континент оказался охвачен войнами между двумя возникшими объединениями тюркских племён: Восточным Тюркским хаканатом в глубинах Центральной и Средней Азии, и Западным Тюркским хаканатом на западе от Сыр-дарьи и Приуралья до Придунавья и Северного Кавказа.

Но даже внутри каждого из этих хаканатов постоянно шли междоусобные войны за первенство между различными ведущими родами. В Западно-Тюркском хаканате такими родами были Ашина и Дуло. Булгары, играя на противоречиях двух Тюркских хаканатов, уже начиная с 582 – 584 годов стали вести себя как самостоятельное племенное объединение. Во главе его встал князь Кубрат. Разразившаяся война 630 – 631 годов между Восточным и Западным Тюркскими хаканатами сильно пошатнула мощь тюрков и дала возможность некоторым племенам освободиться из-под власти тюркютов (главенствующей элиты в хаканате). Князь Кубрат объединил все приазовские и предкавказские булгарские племена в единую Великую Булгарию в 635 году.

В 7 веке мощное хазарское племенное объединение подчинило себе булгарское объединение. После смерти Кубрата его сыновья Батбай, Котраг и Аспарух, согласно преданию, разделились и каждый, со своими подвластными племенами, обосновался в различных местах. В частности, Аспарух расположился на Дунае, на территории бывшей Малой Скифии, где когда-то господствовал Аттила. (Однако многие учёные разделяют мнение, что здешние булгары представляли собой всего лишь одно из подразделений гуннов, которые после распада державы Аттилы поселились в Малой Скифии между Дунаем и Днестром под начальством любимого сына Аттилы – Ирника, известного в Именнике болгарских князей IX века).

Другой сын князя Кубрата, согласно тому же преданию, – Котраг – ушёл вверх по Дону, а оттуда на Волгу. Старший сын Кубрата – Батбай (Батиан, Басиан) – остался в Великой Скифии, на родине отцов, и вскоре подчинился хазарам.

Из контекста рассмотренных выше событий можно сделать вывод о значительной этнической неоднородности и пестроте населения Хазарии на раннем этапе её существования и позже, причём этническая неоднородность и раздроблённость в равной мере были характерны как для местных аборигенных племён, так и для оседавших на землю новопришлых кочевников. Аланский этнический элемент Кавказа вошёл в состав хазаров и занял своё место в хазарском «конгломерате» на раннем этапе его существования. С первых дней Хазарского хаканата прикаспийские аланы (в отличие от западных, создавших своё государственное образование – Аланию) выступают вместе с хазарами как их составная часть и, приняв политическое господство хазаров, в течение почти всего времени существования хаканата покрываются, как правило, общим наименованием «хазары».

Оседание на землю и переход к оседлому земледельческо-скотоводческому хозяйству, наследование богатых местных производственных традиций, политическое объединение перед лицом опасности способствовали процессу этнической консолидации и, весьма вероятно, постепенной ассимиляции аланов на территории Северного Дагестана – Хазарии. Это население находилось здесь как в дохазарский, так и в хазарский периоды. Со временем, создав этнический сплав с местными и пришлыми племенами, прикаспийские аланы оставили ощутимый след в раннесредневековой культуре Северного Кавказа.

В противоположной Дагестану оконечности Кавказского перешейка – в районе нижнего течения Кубани и в Восточном Приазовье – сложилась сходная этнополитическая ситуация.

Если в Северном Дагестане хазары захватили страну аланов и поселились в ней, в Восточном Приазовье – Нижнем Прикубанье хазары подчинили себе остатки булгарских племён, сначала сделав их данниками, а затем включив их в состав Хазарии. Часть тюркоязычных булгар Хазарского хаканата расселилась на территории Алании и в самых её недрах. Переселившееся булгарское население попало здесь в окружение аланов и вступило с ними в длительные этнические и культурные контакты.

Хазарские владения вплотную приблизились к стране аланов с востока и запада.

* * *

Преемница Танаиса (Танаиды) – Тана – стала городом на южной стороне донской дельты в 6 веке, но ранее, до разрушения гуннами Танаиса в 375 году здесь уже находилась торговая фактория, принадлежавшая Танаису. Поэтому Тана считается законным преемником прежней Танаиды и её именуют 2-й Танаидой, а её историю отодвигают в глубину тех веков, когда была жива 1-я Танаида. В дальнейшем, в качестве казачьей столицы Азак, исчисление древности города также включало в себя историю первого города.

Влияние Томи-Танской митрополии простиралось до середины 6 века на обе Скифии – на Великую и Малую, но со времени Юстиниана I в актах Соборов подпись томи-танского митрополита Скифии прекращается, так как в это время город Тана был уже разрушен гуннами, которые к тому же вели войну и с тюркскими хаканами, и с союзником их Юстинианом, так что в области митрополии оставалась только одна Боспорания, заключающая в себе полуострова Керченский и Таманский, отрезанные от твёрдой земли озёрами и рукавами Кубани. В виду чего в актах Константинопольского Собора 553 года вместо одной подписи являются две: Иоанн, епископ митрополии Боспора, и Домециан, епископ народа чигов или Чигии.

* * *

Итак. Остановимся и сообразим. Гуннское нашествие изменило этнический облик южной части Восточной Европы. В степной полосе преобладающее положение заняли новые тюркоязычные племена, истребившие, изгнавшие или инкорпорировавшие прежнее такое же тюркоязычное население. Не менее серьёзные изменения произошли и в лесостепной зоне современной Украины, где до этого обитали гото-фракийские, славянские и германские племена. Нашествие сармато-гуннов не только разметало сармато-аланов, внеся серьёзные коррективы в местную этноплеменную картину, но и открыло широкую дорогу на обезлюдевшие пастбища стадам и табунам новых народов. Ответвлением скифов по культурным и кровнородственным признакам являются гунно-булгарские, гунно-савирские и выросшие из гуннов хазарские племена.

Историческое значение гуннского нашествия состоит в том, что им был положен конец монопольному доминированию западных племён азов на юго-востоке Европы. Они были потеснёны в общественной и политической жизни, и рядом с ними отныне прочно встали более восточные тюрки. Акациры, барсилы, сарагуры, уроги, савиры, авары, утигуры, кутургуры, – вот далеко не полный перечень этих постоянно враждующих за первенство и воюющих между собой гуннских народов, вторгшихся в пространство прежнего обитания аланов. Хотя с новыми племенными названиями тоже не всё так просто. Так, Прокопий Кесарийский писал, что «по берегам Азовского моря и Дона живут племена, которые в древности назывались киммерийцами, а теперь зовутся утигурами. Об этих последних племенах надо сказать, что у одного из государей гуннов было два сына – Утигур и Кутургур. После смерти отца каждый из них со своими подвластными племенами образовал новые племена – утигуров и кутургуров», которые явились составными этническими частями древних булгар.

* * *

Термин «турки» в Европе безраздельно принадлежал угро-скандинавским жителям Великой Скандзы, древней Скандинавии, простиравшейся от Норвегии до Уральских гор, по всему северу нынешней России. Именно там проживали племена турку, туркьяры, торкыты и о них помнят северные сказания – саги. Недаром Константин Багрянородный называл турками и мадьяров. Западные тюрки (турки), и, в том числе, асы-танаиты, соседствовали на западе Великой Степи с остатками готов. С 6 века нашей эры область в среднем течении Сыр-дарьи и реки Чу стала именоваться Туркестаном. В основе топонима лежит этноним «тур», являвшийся общим племенным названием древних кочевых и полукочевых народов Центральной Азии.

Свидетельства истории и археологии, устойчивые политические традиции, бытовая культура дают право предполагать, что при помощи новоприбывших тюрков-турков (и в союзе с ними) прежние сарматские владетели края в лице династической группы Ансов (Ашина) создали одну из форм аланской государственности – Хазарский хаканат. И название своего государства взяли то ли в связи с самоназванием «аз», присутствующим в слове «Хазария», то ли присвоив себе старое имя Приазовской Кесарии (в алано-готском произношении – Кайзария). Другой формой аланской государственности стала собственно Алания.

Составитель «Хронографии» Феофан сообщал: «Хазары, великий народ, вышедший из Берсилии, самой дальней страны Первой Сарматии». Следовательно, он прямо говорит об этнической принадлежности народа хазаров к сарматам. Примерно в середине VIII века западные аланы также подпали под власть Хазарского хаканата. А то особое положение, которое занимали в Хазарском хаканате племена азов (асов) – лишь подтверждает вывод о Хазарии, как «национальном государстве» западных сармато-аланов, создавших его в союзе с восточными пришельцами – сармато-гуннами.

Среди всей «каши» прикочевавших из-за Волги племён кочевников оформилось три наиболее мощных союза тюркоязычных племён (булгары-кутургуры, булгары-утургуры и гуннский союз савиров). До 6 века делят они между собой лучшие пастбища, власть и влияние. Однако савиры оказываются явно сильнее. Прежние аланы-асы здесь не исчезли, но сил у них было не настолько много, чтобы распоряжаться здешней жизнью без компромиссов с соседями.

Тмутаракань, возникшая в 6 веке н.э., представляла собой поселение местных племён со многими чертами аланской и адыгской культуры. По-видимому, это было одно из осколочных раннегосударственных образований древнего аланского населения, смешавшегося с племенами адыгов (касогов русских летописей) и на этом основании ставшем антропологически отличаться от более северных аланских племён, вступивших, в свою очередь, в процесс смешения с булгарскими племенами. Кстати, английский историк X.X. Хаворт подчёркивает созвучие имён казар, касак, касог.

Однако многие арабские авторы отличают хазаров от тюрок и по внешности и по языку. Исхатри, Ибн Хаукал, бен Фозлан, Ибн эл Эшир, Шемс ад Дин – все говорят: «Казары не похожи на тюрок». Это свидетельство порождает некоторое недоумение. Однако, вспомнив, что полиэтническое население Хазарии резко различалось на два типа – тёмных и светлых представителей – становится более-менее понятно, что вышеуказанные авторы говорят именно об одной из этих групп населения.

Данные археологии указывают на общность бытовой культуры царства Казар с Салтово-Маяцкой археологической культурой, распространённой среди асов-аланов (ясов) с древних времён на Верхнем Дону и Северском Донце.

Но где лежала страна Берсилия или Барсалия, из которой вышли первые хазары, называвшиеся басилами? (По-тюркски: «бас» – «голова», «ил» или «эль» – «народ», то есть «главный народ»). Это была прикаспийская территория Кавказа, которая на юге доходила до Дербента, а на севере – до долин Сулака и Терека. Страна Барсалия частично совпадает с той территорией, на которой в более раннее время помещались мазкуты – племя массагетов. На месте мазкутов теперь располагают гуннов – эти свидетельства отражают реальное положение вещей. Речь идёт, разумеется, не только о новопришлых мазкутах-массагетах, но и о более ранних этнических элементах, скорее всего относящихся к аорсам. То есть, мы вправе предположить, что стержнем хазарского этноса явились сарматские племена массагетов и аорсов.

Занятые войной с эфталитами, тюрки не преследовали таких же тюрок – авар – и дали им возможность, так сказать, прийти в себя и оглядеться. У авар были все основания торопиться с поисками надёжного убежища. Оказавшись в степях Азовско-Каспийского междуморья, авары попали в родственную этническую среду. Благодаря этому они легко сориентировались в новой обстановке и быстро нашли себе друзей в лице северокавказских аланов, оттеснённых гуннскими племенами в горы и так же нуждавшихся в союзниках для борьбы со своим окружением. Через аланского вождя Саросия авары завязали сношения с начальником византийского войска в Лазике и, получив разрешение императора, в 558 году отправили своё первое посольство в Константинополь. Население столицы толпами сбегалось смотреть на аварских послов. Особенно поразили византийцев во внешнем виде невиданных ещё варваров волнистые волосы, заплетённые в косы.

Идёт многолетняя затянувшаяся борьба-соперничество булгар и гуннов на землях азовских роксаланов (будем их в дальнейшем называть асы). Поэтому асы вступают то в одни союзы, то в другие, используя наиболее выгодную для себя позицию. Булгары, а затем и хазары наличие приазовских асов признают и с ними, как многочисленным местным народом, считаются.

Другие аланы – аланорсы (будем их также в дальнейшем называть по их самоназванию – аланы) – занимают с тех пор бассейны верхнего и среднего течения Терека и Кубани, имея соседями на востоке Серир, а на западе адыго-черкесские племена, собирательное название которых было «кешек» («касоги» русских летописей). Аланы состояли из ряда племён. Зарабатывали аланы как могли. Например, наёмничеством. В 6 веке Прокопий называет аланов христианами и друзьями Византии.

* * *

Всё большее признание получает неаланская версия происхождения и поселения осетин на Северном Кавказе, а правильнее сказать – в горах Кавказа.

Довольно много людей защитило диссертации на соискание учёных степеней, изучая историю скифов, сарматов и аланов. Большинство из них утверждало, что киммерийцы, скифы, сарматы и аланы были ираноязычными племенами и двигались они с востока на запад севернее Каспийского моря. Сопоставив это с реальными фактами, другая часть учёных стала задавать естественный вопрос: «А куда, собственно, бесследно исчезли огромные орды киммерийцев, скифов, сарматов, занимавших территории от Урала до Балкан, и аланов, занимавших значительную часть территории Северного Кавказа? Куда делся иранский язык?». Этот же вопрос задавал ещё в XIX веке Е. И. Классен – российский историк. Он считал, что скифы и сарматы не были ираноязычными. Не верит в то, что осетины являются потомками скифов-сарматов-аланов и осетинка Т. Дзокаева. В своей книге «Осетины в плену у аланов» она вполне обоснованно и честно отвергает сфабрикованную теорию происхождения осетинов от скифов, сарматов и аланов.

Начнём с тюркоязычных племён. Если взглянуть на этнолингвистическую карту Европы и Азии, то обнаружим, что тюркоязычные народы, начиная с запада, проживают в Турции, Крыму, Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Азербайджане, Татарии и Башкирии, Сибири, Казахстане и Средней Азии.

Ищем потомков ираноязычных племён. Результаты этих поисков очень неутешительны. В европейской части нашей планеты ираноязычные народы проживают только в России. Это осетины и таты. В энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона написано: «Из всех этих народов всего далее на северо-запад от главного местожительства иранской ветви живут осетины». Каким же образом осетины оказались на Кавказе? Ключ к разгадке обстоятельств поселения осетинов в горах Кавказа хранит Великая Кавказская стена.

В 6 веке Иран стал мощной военной державой. У него уже был опыт строительства и использования крупномасштабных оборонительных сооружений для защиты от набегов северных кочевников. Ещё до новой эры Ирану пришлось построить на юго-востоке Каспийского моря Великую Горганскую стену протяжённостью около 200 километров для защиты от набегов кочевников с севера. Учитывая этот опыт и сложившуюся ситуацию с алано-хазарскими набегами, Иран начал строительство укреплений в горах Кавказа, которые должны были предотвратить рейды северных завоевателей. Особое внимание было уделено строительству и реконструкции Дербентской крепости и Дербентской стены. Завершив строительство крепости, иранцы построили стену длиной 42 километра, которая шла от Каспийского моря вглубь Кавказских гор.

Далее на Запад сооружались разрозненные оборонительные сооружения, способные закрыть тот или иной проход в горах. Одним из главных укреплений в этой цепи была крепость Баб-ал-Лан, построенная Ираном на реке Терек. Довольно подробное описание её даёт арабский географ Масуди, изучавший Кавказ значительно позднее, уже в X веке. Он пишет: «Между царством аланов и горами Кабх (Кавказа) есть крепость и мост, перекинутый через громадную реку. Эта крепость называется „крепость Алан“. Она построена некогда древним персидским царем Исбендияром, сыном Гистаспа. Там помещалась стража, на обязанности которой лежало защищать от аланов дорогу к горам Кабх. Для этих народов не было иной дороги, как через мост, над которым господствовал замок. Замок был построен на недосягаемой скале и не было средства захватить его, и даже пройти к нему без соизволения находящихся в нём. Среди этого укрепления на самой вершине скалы бьёт источник пресной воды, так что эта крепость одна из крепостей, знаменитых в целом свете по своей неприступности».

Арабские географы сообщают, что персы построил ещё 5 крепостей высоко в горах на территории современной Северной Осетии.

Долгое время оставалась загадкой история строительства ещё одного масштабного оборонительного укрепления – Великой Абхазской стены. Эта стена, протяженностью 155 километров, была построена персами в 6 веке для защиты своих новых кавказских владений от византийских и северных завоевателей. Стена и несколько сот крепостей протянулись по горам от Сухуми до устья реки Ингури. Таким образом, Иран построил оборонительные сооружения от Каспийского до Чёрного морей.

К оборонительным сооружениям, протяжённость которых составляла более 600 километров, где в виде сплошной стены, а где и отдельными крепостями, были подтянуты тысячи военных. Надо отметить, что, разместив свой многочисленный воинский контингент у Великой Кавказской стены, персидские власти не знали, какое время придётся держать здесь оборону. А эта оборона продолжилась порядка 100 лет.

Всем понятно, что армия не может функционировать без тыла. Представьте себе, какое количество проблем приходилось решать персидским тыловикам. Надо было строить и содержать жилые помещения, добывать большое количество продовольствия, готовить еду и стирать бельё и одежду, лечить больных, ухаживать за скотом. Для решения всех этих проблем поблизости от оборонительных сооружений создавались небольшие населённые пункты, в которых поселялись обслуживающий персонал и члены их семей.

Начнём с истории поселения иранцев на дагестанском участке оборонительных сооружений. Представитель Академии наук Азербайджана Э. Мустафаев пишет: «Таты являются потомками иранцев, переселённых Сасанидами для защиты северной границы империи. Сасаниды поселяли вблизи перевалов значительные колонии своих подданных, главным образом из каспийских областей». И историки не утверждают, что таты произошли от ираноязычных скифов-сарматов-аланов. Таты проживают там же по настоящее время, не претендуя на особое арийское происхождение.

Теперь переместимся на центральный и западный участок Великой Кавказской стены. На этом участке обороны были сосредоточены персы, являющиеся предками современных осетин. В статье Альберта Гаджаева «Великая Кавказская стена и проникновение иранской культуры на Кавказ» читаем: «Сасанидские цари не просто расквартировывали войска у горных проходов и перевалов, но начали интенсивное строительство специальных крепостей, в которых они поселяли не просто воинский контингент, но и обслуживающий персонал, семьи и тому подобное». Персидские военные находились в горах Кавказа порядка 100 лет. Столько же прожили здесь и «тыловые службы».

* * *

Кратковременное объединение булгарских племён (632 – около 671), возникшее в степях Восточной Европы вскоре после распада державы гуннов, известно как Великая Булгария. Основная его территория располагалась в причерноморских и азовских степях. Основу объединения составило булгарское племя кутригуры, которому удалось освободиться от власти аваров, чьё могущество было подорвано неудачной попыткой захвата Константинополя в 626 году.

К середине 7 века на территории Нижнего Поволжья и восточной части Северного Кавказа сложилось другое сильное государственное объединение раннефеодального типа – Хазарский хаканат, которому была уготована более длинная история. История хазаров тесно связана с Западнотюркским хаканатом – хазары, возникшие как бы из ниоткуда в Юго-Восточной Европе в эпоху гуннского нашествия, в середине 6 века были включены в состав Тюркского хаканата, а после его распада выступили как преемники его западной части.

Степи северозападного Прикаспия, Нижнего Поволжья и равнина Северного Дагестана стали исходной базой этого государства, а в северной части Дагестана до середины 7 века находилась столица Хазарии – город Семендер.

В середине 7 века завоевание Закавказья начал Арабский халифат. Арабы вышли на границы Северного Кавказа, и это вызвало их столкновение с хазарами. Перед лицом арабской экспансии Византия, Хазария и Алания выступили единым фронтом. Прорыв арабов на Северный Кавказ мог пресечь Великий Шёлковый путь, что было бы тяжёлым ударом по экономике не только империи, но и хазаров, и аланов, получавших свою часть доходов от функционирования этого пути. Кроме того, Византия была сильно ослаблена ожесточёнными ирано-византийскими войнами, и ей было трудно бороться с арабами в одиночку. В середине 7 века начались арабо-хазарские войны. Хазары и аланы в них выступили союзниками Византии, не раз спасавшими последнюю от окончательного разгрома. Византийская дипломатия приложила немало усилий для создания этого общего антиарабского блока на севере Кавказа. И она в этом преуспела.

* * *

Северокавказские, донские и кубанские письменные памятники Хазарского хаканата VIII – X веков доносят локальные варианты единого древнетюркского письма. Неверно связывать его с гуннами или булгарами. Древнетюркское письмо введено в употребление древнетюркскими же племенами касар (кадыр-касар) и берсиль (беди-берсиль), перекочевавшими из глубин Азии к Танаису и Меотиде. От них-то и идёт хазарская государственность и письменность.

Асы («ясы» по русским летописям), как и другие народы Приазовья, вошли в 7 веке в состав Хазарии, но и после этого асская Тана долго ещё оставалась второстепенным торговым городом, так как главные торговые пути Хазарии в то время шли от Волги через северокавказскую степь к Таматархе или через Волго-Донскую Переволоку к Донцу, всегда минуя Тану. Множество находок изделий из драгоценных камней говорят о широком размахе торговой деятельности кавказских асов. По территории Карачая проходил участок Великого Шёлкового пути от Хорезма в Византию, что также способствовало торговле.

В Тане с древнейших времён стоял чтимый казаками храм Святого Иоанна Предтечи и в нём икона того же святого, написанная в 637 году – это был храм асов-христиан. Аланы-язычники, формально пока не войдя в состав Хазарии, оказались вовлечены в орбиту влияния хаканата и фактически стали его постоянным союзником.

К сожалению, сложная и тяжёлая судьба подонских асов практически не оставила о них никаких письменных свидетельств и всё, что удаётся разыскать, находится в иностранных свидетельствах. Гораздо более благосклонной в этом отношении судьба оказалась к аланам. Поэтому почти все дальнейшие приводимые сообщения будут касаться именно их – как в составе Хазарии, так и Алании. Но отсутствие сведений вовсе не говорит об отсутствии подонских асов и время от времени их имя всплывает в потоках исторических событий.

II. Хазария – совместное государство аланов и булгар

Государство, возникшее в конце 6 века на руинах прежнего аланского мира, павшего под ударами гуннов, нам известно как Хазарский хаканат (каганат). В русских летописях оно упоминается как Козары, у армян и арабов – как Казар и Казир, в «Еврейской переписке» как Казар, Кузари, Кузарим, а у греков и от них на Западе и в России как Хазария. В Европе иногда писали и Газария.

Это государство образовалось усилиями местных политических кадров, вышедших из среды готаланов, аланов, гуннов-савиров, гуннов-булгар и, вероятно, черкасов-касагов. Имя «Казар», взятое в качестве государственного, на Северном Кавказе не было новым. Ещё когда Приазовье, с конца старой эры, стало частным владением римского кесаря, местные греки стали называть его Кесарией, а готы и ас-аланы – Кайзарией. Армянские летописи вспоминают приазовских касаров и базилеев уже oт 2 века н. э. В то же время, армянский автор «Истории албан» («Истории страны Алуанк») 7 века Мовсес Каганкатваци (Моисей Каланкатуйский) называет хазаров гуннами. А известный российский историограф прошлого В. Н. Татищев «добавляет туману», сообщая, что казаки существовали во времена Хазарского хаканата.

Хазарский хаканат был гигантским государством, со временем занявшим всё Северное Причерноморье, включая территорию будущего Киева, большую часть Крыма, Приазовье, Северный Кавказ, Нижнее Поволжье и Прикаспийское Заволжье.

Вместе с булгарами (кочевавшими в основном в Западном Предкавказье) хазары подчинялись сначала Тюркскому, а затем Западнотюркскому хаканату, а обитали в 6 – первой половине 7 веков в Восточном Предкавказье.

Имеется гипотетическая точка зрения о происхождении хазаров от тюрок-уйгур востока Великой Степи, тесной связи их с другим тюркским племенем на Северном Кавказе – барсилиев и о возвышении хазаров в борьбе с Булгарским союзом в первой половине 7 века.

В результате многочисленных военных сражений Хазария превратилась в одну из могущественнейших держав того времени. Степи Предкавказья к северу – северо-востоку от среднего течения реки Терек принадлежали с 7 века хазарам. Не вошедшие в состав хаканата аланы были непосредственным юго-западным соседом Хазарии. Вскоре после возникновения Хазарского хаканата эти самостоятельные аланы подпали под политическую зависимость от хазаров, хотя и сохранили свою территориальную целостность (с попутным внедрением к ним части булгар). Аланы в составе хаканата и вне его были той силой, с помощью которой хазары вышли победителями в сложной борьбе за гегемонию на Северном Кавказе. Отдельное аланское объединение и после этого сохранилось как самостоятельная политическая единица со своим правителем (шахом, маликом), хотя его реальная роль была сложной и не всегда одинаковой. Аланы всегда выглядят как самостоятельный субъект политики, то выступая в союзе с хазарами (чаще), то склоняясь на сторону Византии или Халифата. Последнее наблюдалось крайне редко, хотя такие случаи были.

Придя к власти в Хазарии, правители из рода Анса сразу же пошли по путям древних танаитов-асов. Они восстановили тесные связи с Византией и повели вместе с нею наступление на персидское Закавказье, стремясь одновременно распространиться в прежние границы Асалании и Остготской земли.

Ко второй половине 7 века владения хазаров на восточном берегу Каспийского моря простирались до Мангышлака, на севере доходили до кочевий печенегов у Самарской луки, на западе – до Днепра, на юге до Кубани и Кавказского горного хребта, включая Аланию и северный Дагестан. Они получали дань от некоторых финских племён на Верхней Волге, от полян, северян, радимичей и вятичей. Эти дани и военная добыча обогащали казну царства Хазарии.

Укрепившись и усилившись, основатели Хазарии обрушились на булгар, занимавших берега Азовского моря. Они принудили часть их оставить Приазовье, а другую подчинили себе полностью, однако в силу своей многочисленности булгары заняли второе по значению место в государстве. Таким образом, Земля Касак и донские берега, древняя колыбель казачьей народности, вошли в состав царства. Первой столицей Хазарии служил город Семендер. Он находился в области Беленджер, на юг от Терека. А около 675 года всё управление страной перешло в город с готским названием Атель (Итиль), широко расстроившийся в устьях реки Волги. Дворцы хаканов, правительственные учреждения и главенствующее в стране племя были сосредоточены в западной части столицы. Вскоре подчинилась Хазарии и восточная часть Крыма, с жившими там готами и греками. К концу 7 века в границах Хазарии заметную часть населения составляло коренное население бывшей Асалании и Царства Боспорского, то есть сармато-аланы (азы-асы и готаланы). В начале VIII века по приглашению хазаров крупный массив аланов Северного Кавказа был перемещён на северо-западные рубежи хаканата и здесь выполнял традиционные для аланов функции федератов.

Население Хазарии было полиэтничным, но с преобладанием двух родственных европеоидных тюркоязычных этнических групп – скифо-сарматов (асов-аланов) и гунно-булгаров. По данным Фазари (писал в 772 – 773 гг.), «хазары и аланы образовывали одно царство», где под «хазарами» явно понимается смешанное алано-булгарское население. А население Хазарии было действительно различным даже в расовом отношении. Одни – красивые белокожие брюнеты, другие – темнокожие шатены. Араб Магриби упоминает ещё и третий расовый тип, почти дословно схожий с описанием асов-танаитов у Аммиана Марцеллина, современника аланского мира: волосы преимущественно рыжеватые, струятся по плечам, их тела велики и их натура холодная. Их край холодный и сырой. Отсюда их кожа белая, глаза голубые, их волосы – свирепость.

Строго говоря, древние географы не знают народа с именем хазары. Не осталось такого народа и после падения Хазарского царства. Численное доминирование же в Хазарии над другими этносами сармато-аланского населения было настолько явным, что даже самоназвание хазаров было «аз», каковое являлось, как мы знаем, самоназванием былых киммерийцев, скифов, сарматов и аланов.

В хазарской армии состоял контингент воинов из «асов». Из асов-мусульман из Хорезма была образована гвардия хакана, которую возглавлял Ас-тархан, что является титулом – «тархан асов» (начальник асов).

То, что в Хорезме в X – XI веках существовало аланское население, подтверждает знаменитый хорезмский учёный ал-Вируни (Бируни). У него есть сообщение, что асы или аланы ранее жили вместе с печенегами по нижнему течению Аму-дарьи, а после того, как река изменила своё русло и произошло наводнение из-за реки Джейхун, часть жителей Хорезма переселилась на побережье Хазарского (Каспийского) моря: «Это род аланов и асов, и язык их теперь смешанный из хорезмского и печенежского». Кроме того, даже следы сарматских племён мазкутов-массагетов в Южном Дагестане сохранялись ещё в X веке. Арабские писатели в это время отмечают в восточной части Кавказа 11 «царей гор», среди которых значится и Маскат, явно соответствующий «Стране Мазкут». Наиболее поздние упоминания мазкутов-массагетов в восточной части Кавказа простираются к XI – XIII векам.

Интересным свидетельством влияния славян на хазарскую жизнь является употребление хазарами славянского слова «закон». Наряду с государствообразующими народами аланов и булгар, а также народами и племенами, непосредственно зависящими от хазаров, были и другие, которые, признав господство хакана, сохранили свою автономию. Таковыми были мадьяры – союзники хазаров, согласно Константину Багрянородному, на протяжении трёх столетий. Некоторые финские племена в районе Оки и средней Волги были также в тот или иной период связаны с хазарским государством. Ибн Русте, к примеру, отмечает, что буртасы (то ли бродники, то ли мордва) находились под сюзеренитетом хакана. Позднее буртасы стали подданными волжских булгар. Эти последние, однако, сами какое-то время находились под властью хазаров. Этот вопрос, однако, окончательно не прояснён, и единственным свидетельством является вызывающее сомнение «Письмо хазарского царя Иосифа».

* * *

Салтовская или Салтово-Маяцкая культура – археологическая культура эпохи железного века, распространённая в середине VIII – начале Х веков, на юге современной России и юго-востоке современной Украины, то есть в период господства в этом регионе Хазарского хаканата. Изучение памятников Салтовской культуры в Приазовско-Донском районе позволило определить, что на этой территории она представляет две племенные группы, различные по погребальному обряду, антропологическому типу, характеру поселений, но очень близкие по облику материальной культуры. Таким образом, мы вполне обоснованно можем делать вывод о том, что государство Хазарский хаканат было государством, которое организовали несколько наиболее пассионарных ас-аланских и гунно-булгарских племён, поставив в зависимость от себя ряд других племён тюрко-сармато-аланского происхождения, и вовлекшие в орбиту своего влияния ранее образовавшуюся сарматскую Аланию.

Салтовская археологическая культура в узком смысле – это культура аланского населения лесостепной части Подонья. Генетически связана с культурой аланов Северного Кавказа. В широком смысле Салтово-Маяцкую культуру принято определять как государственную культуру Хазарского хаканата и включать в её ареал степное Подонье, Приазовье, Тамань, Восточный Крым, Нижнее Поволжье и Прикаспийский Дагестан. В этом случае культура подразделяется на два локальных варианта: лесостепной аланский и степной, условно называемый «булгарским». Последний, в свою очередь, также делится на несколько территориальных подвидов.

Рассматривая Салтово-Маяцкую культуру Дона и Донца, С. А. Плетнёва обрисовала важнейший процесс постепенного оседания кочевников на землю, их перехода к земледельческо-скотоводческому хозяйству и развития на этой базе феодальных отношений. От кочевий к городам – таков стержень социально-экономического развития «салтовцев».

Как минимум с 5 века по обоим берегам Волги жили племена буртасов (или фурдасов). Археолог Г. Е. Афанасьев отождествляет буртасов с аланами, приводя иранскую этимологию «буртас» от «furt as» или «асы, живущие у большой реки». Интересную дополнительную информацию в связи с объяснением имени буртасов предлагает В. А. Кузнецов. Он пишет: «Г. Е. Афанасьев (к нему присоединяется филолог И. Г. Добродомов) разделяет этимологию американского тюрколога О. Притцака: „furt-as“ – речные асы (древнеиранское „река“ – „фурд“). Нам представляется более вероятной другая этимология, восходящая к основе „бур“, („бор“ – по-осетински „жёлтый“). Таким образом, мы имеем этноним, связанный с цветовым признаком: „буртас“ – „жёлтый ас“, „жёлтые асы“, где суффикс „т“ представляет показатель множественного числа. Название „жёлтые асы“, возможно, должно было отличать их от иных групп аланов-асов и объяснялось тем, что среди салтовских аланов преобладали блондины». Как бы то ни было, обе стороны признают, что вторая часть названия народа – это «ас». Е. С. Галкина приводит факты трупосожжения у буртасов. А трупосожжение практиковалось и у славян, и у гуннов… Только у славян не было совместных с погребённым конских захоронений, в отличие от гуннских курганов.

Кроме тюркского народа, никакая другая этническая группа не практикует курганный погребальный обряд, являющийся продолжением или обрядом верований кочевников – тенгриизма. Документированы захоронения только в среде тюркских народов, остальные примеры являются либо культурными заимствованиями (отец Александра Македонского Филипп), либо приписываются народам без документальных свидетельств (скифо-иранцы, германцы и так далее). Обнаружить культурные заимствования легко, так как чужеродные традиции курганных захоронений не распространяются на массу народа, они принадлежат только элите, в то время как в тюркской среде курганные захоронения представляют собой суть национальной этиологии, и тюркские рядовые погребения отличаются от элитных захоронений только роскошью. В случае славян – археологи и антропологи утверждают в унисон, что славянские останки не были найдены потому, что славяне кремировали своих умерших. Это показывает, что вожди славян-росов были не славянами, они были похоронены в традиции, чуждой славянам – в скифской.

Самыми важными атрибутами тенгрианских захоронений являются приготовления в дорогу: еда в посуде, повозка или лошадь для езды и набор предметов, необходимых в дороге, таких, как точильный камень, нож, лук и стрелы, топор, и так далее. Естественно, никто не отправляется в путешествие нагишом, и умершие подобающе одеты в дорожные кафтаны, дорожные сапоги, шапки-колпаки и несущие пояса. Хорошо известно, что ни одну из этих типично скифских, гуннских и тюркских похоронных традиций нельзя найти в собственно индийских или иранских исторических похоронных обрядах.

Использование охры в погребальном ритуале описано только среди тюркских народов. Скифский ритуал захоронений с конём, характерный для саха (часть народа якутов), тот же, что и древний ритуал в Горном Алтае. Затем тот же ритуал у древних кыпчаков, затем у древних кангаров и у древних беченов-босняков, и затем у древних уйгуров. И тот же обряд у древних тюрков, а затем он же у древних гуннов, саков и скифов-сарматов.

Непрерывность и преемственность курганного похоронного обряда не ускользнула ни от одного исследователя, более того, археологи жаловались, что типология курганных захоронений затрудняла этническое определение кладбищ: «погребальный обряд тюркоязычных народов в общем необычайно однообразен» (С. А. Плетнёва). Это однообразие прослеживается от настоящего времени до первых курганных захоронений VI тысячелетия до Р.Х.

К тому же асы были кочевниками, а буртасы занимались земледелием, скотоводством, охотой и бортничеством. Вели торговлю мехами. Получается, буртасы – это не этнические асы? Да, скорее всего, это, в своей основе, – славяне, если судить по обряду погребения и привязанности к земледелию. Но славяне, испытавшие довольно сильное вливание скифской крови и скифское культурное воздействие. В 7 веке буртасы выставляли до 10 тысяч всадников, совершавших походы на волжско-камских булгар и печенегов. С конца 7 века буртасы вошли в состав Хазарского хаканата.

Среди аланского населения Хазарии присутствовали также племена горцев-асов (тауласов), точно так же получивших своё имя, как и бродники-асы (буртасы) или кочевники-асы (черкасы). У арабских авторов X века Ибн Дасте и Ибн Русте в описании хазаров говорится, что хазарская земля – страна обширная, прилегает к великим горам, под которыми подразумеваются Кавказские горы, «в отдалённых окраинах которых живут тулас и лугор и которые простираются до Тифлисской страны».

Что касается этнической принадлежности племени тулас (таулас), то подавляющее большинство исследователей связывает этот этноним с именем двалов-осетин (осетинское «туал», грузинское «двали»). В слове «таулас» присутствует этническое наименование «таули» (по-тюркски «горцы») – одно из самоназваний современных карачаевцев и балкарцев. В то же время, присутствие во второй части этнонима «тулас» ясно читаемой частицы «ас» означает, что карачаевцы и балкарцы были покрыты этнонимом «ас» Отсюда «таулас» буквально – «горцы-асы». Наличие в этнониме «тулас» частицы «ас» («асы») – этнического наименования, непосредственно связанного с термином «аланы», означает, что термином «тулас» (таулас) обозначалась некая часть кавказских сармато-аланов.

Полиэтничное население Хазарии имело различия в погребальной обрядности. Катакомбный обряд в большей степени свойственен аланскому населению, черепа в этих погребениях относятся к долихокранам-аланам. Ямные погребения относятся к европеоидам-брахикранам с незначительной примесью китаеоидности. Их считают пра-болгарскими (булгарскими). Однако и ямная, и катакомбная погребальные культуры учёными рассматриваются как близкородственные. Салтово-Маяцкая культура погибла под ударами других сарматских потомков – гузов и печенегов из огузского союза племён на рубеже IX – X веков.

Нельзя ни в коем случае забывать, что в составе Хазарии были объединены и многие иные племена, не являвшиеся в ней этнически господствующими, но, тем не менее, они были и тем самым вносили свою лепту в этническое многообразие этой империи. Так, в частности, на территории Хазарии жили народы, которые у византийского императора Константина Багрянородного носят названия чиги, касахи, папаги, абхазы. Входили и славяне степной полосы востока Европы, носившие у историков название антов. Но при таком разнообразии племён и наречий население Хазарии пользовалось одинаковыми бытовыми предметами, которые сохранились в погребениях, в остатках поселений и известны, как предметы Салтово-Маяцкой археологической культуры.

Если когда-нибудь хазары и создали плотину, запиравшую проход в Европу и прекратили вторжения новых кочевых орд, так только в VIII веке, когда Хазарское государство, охватившее всю южную половину Восточной Европы, достигло вершины своего могущества и политического значения. Хазарское государство в течение по меньшей мере полутора столетий запирало Урало-Каспийские ворота из Азии. В течение всего этого времени оно сдерживало натиск кочевников с востока.

Хазары изначально были ордой всадников, которой удавалось политически контролировать соседние земледельческие племена. Их господство, однако, было намного мягче по отношению к подчинённым народам, нежели господство аваров и даже булгар. В VIII веке, по данным Фазари (писал в 772), Алания уже вошла в состав Хазарского хаканата. С этого момента доступ арабов в Хазарию и южнорусские степи был наглухо закрыт.

* * *

Структура хазарского государства соответствует традиционному образцу кочевых империй Евразии. Наверху сложной иерархической лестницы Хазарии стояла родовая аристократия. По этой лестнице распределялись князья разных родов и орд. Хазары сохранили всю правящую верхушку подчинённых народов, связав её с собой вассалитетом. Алано-булгарские аристократы ничего не потеряли, войдя в Хазарский хаканат. Они только не могли достичь его трона.

Что касается организации хазарского правительства, то его особенность заключалась в двойственном характере высшей власти, представленной двумя правителями, обычно называвшимися хаканом (каганом) и хакан-беком (или царём). Эта черта была отмечена Константином Багрянородным, а также рядом восточных авторов X и XI веков. Двоевластие не могло придти с востока, так как оно в Азии не практиковалось, зато Кавказу было известно по Царёву Боспорскому и по античным традициям Эллады, где двоевластие имело своих апологетов уже в Платоне и Аристотеле. Соуправление было заметно уже в начальный период создания хаканата.

Английский историк X.X. Хаворт обращает внимание на связь между хазарским царским титулом «хакан», «каган» и скандинавским «гаакон», а также на их одинаковый смысл – «высокий царь» и «хранитель очага». Тесные связи царской династии Хазарии с гото-скандинавами выражены также в тождественности речных погребений хаканов и готских королей. Первые описаны Ибн Фадланом, а вторые – Иорданом (погребение Алариха). Хаканы выбирались всегда из одного рода или племени, которое называлось «хаканат» и проживало поблизости к царским дворцам. Знатный род хаканата не обладал ни верховной властью, ни богатством, но хаканы могли избираться исключительно из его среды.

Первый хакан царствовал, скорее, как символ власти и верховный судия, не вмешиваясь в дела правления, которыми ведал его заместитель хакан-бек. Этот был действительным царём, управлял страной, командовал армией, объявлял войну и заключал мир. Считается, что при подобном разделении власти устранялась угроза деспотизма.

Древний автор писал: «Когда они хотят назначить этого хакана, они приводят его и душат его куском шёлка, пока он почти не задохнётся. Тогда они говорят ему: сколько лет ты хочешь царствовать? Он отвечает: столько-то и столько. Если он умрёт раньше этого, то всё кончается хорошо. Если же нет, то его убивают, когда он доживёт до условленного срока». Иногда вместо этого его заключали в башню или разрешали окончить жизнь самоубийством.

Интригующими представляются титулы правителя: «айша» или «абшад» («аншад»). Эти два слова, вероятно, представляют из себя разные транскрипции одного и того же названия. В связи с этим можно также упомянуть имя Анса, встречающееся в персидском трактате «Гудуд ал Алэм»: «Итиль – столица хазаров и резиденция их царя, которого называют тархан-хакан и который является одним из потомков Ансы». Вероятно, он был тарханом (вождём) асов (анса). Но Ансы – также родоначальники готских князей, а их имя соответствует скандинавским и танаидским асам. Имя первого известного истории хакана имеет отчётливо готское звучание – Зибель.

У нас есть три варианта имени: Анса, Аншад, Айша. Если мы в связи с этим сделаем предположение, как и в случае с «беком», что второй правитель представлял особую субэтническую группу, то ближайшее название этноса, к которому это может быть отнесено, будут или асы, или анты. Поскольку в Гудуд ал Алэм упомянут город Итиль (Атиль) в устье Волги, недалеко от современной Астрахани, который был резиденцией тархана, «одного из потомков Ансы», мы можем вспомнить в связи с этим, что название Астрахани произошло от «ас-тархан» (Г. Вернадский). Похожий вариант перевода: «ас-тархан» – «начальник отрядов асов»). Город Астрахань возник там, где находилась резиденция ас-тарханов, то есть алано-асских воевод.

Араб Масуди, описывая волжскую столицу Хазарии город Итиль, отмечает: «Большинство в этом городе составляют мусульмане, так как из них состоит царское войско. Они известны в городе как ал-ларисийа (арсийа, арисийа) и они являются переселенцами из окрестностей Хорезма. В давние времена, после возникновения ислама в их стране разразилась война и вспыхнула чума, и они переселились к хазарскому царю». Комментировавший этот фрагмент В. Ф. Минорский считал, что речь идёт об аланах, живших зa Каспием южнее Аральского моря – аорсах (арсийа).

Далее Масуди сообщает о социальном положении этих аорсских наёмников: «Они доблестны и храбры и служат главной опорой царя в его войнах. Они остались в его владениях на определённых условиях, одним из которых было то, что они будут открыто исповедовать свою веру, право не сражаться с единоверцами-мусульманами, а также, что должность царского визира будет сохраняться за ними, как и в настоящее время визиром является один из них, Ахмад б. Куйа… В настоящее время около 7 тысяч из них садятся на коней вместе с царём, вооружённые луками, облачённые в панцыри, шлемы и кольчуги. Среди них имеются и копейщики…».

Итак, подведём итог. Из асов-арсиев состояла личная гвардия хазарского царя. В ал-ларисийа следует видеть аланов, живших за Каспием на юг от Аральского моря; арсийа – аорсы, переселившиеся из окрестностей Хорезма, где ранее находилась область Яньцай (Аланья). И при этом войска асов использовались также и в других местах.

Непросто очертить точные границы хазарского государства, особенно ещё и потому, что должно быть сделано различие между собственно хазарскими землями и землями племён, подчинённых хазарскому владычеству, но пользовавшихся автономией. Основное ядро хазарского государства включало в себя северокавказскую территорию и треугольный выступ к северу между нижним Доном и нижней Волгой. Дарьяльское ущелье в середине Кавказского хребта охранялось асами (аланами). Это было то племя аланов, которое во время гуннского нашествия то ли сдвинулось на Кавказ, то ли там и находилось. Теперь оно имело в Хазарии что-то типа национальной автономной территории, которая находилась в вассальной зависимости от хазарского хакана. Город Боспор занимал хазарский гарнизон. Таким образом, территории, населённые как северокавказскими, так и приазовскими асами входили в состав хазарского государства. Из этого следует, что те и другие играли важную роль, поскольку западные асы были наиболее культурно и политически развитой частью населения в государстве.

* * *

Некоторые племена Хазарии оставались кочевниками; значительная часть жителей располагалась по земледельческим и рыболовным поселениям; торговцы и ремесленники проживали в городах. Кроме земледелия, рыболовства и скотоводства население Хазарии занималось металлургией. Также в хаканате было развито гончарное производство. Был свой алфавит, что подтверждается находками рунических граффити.

Торговля между Востоком и Западом тогдашнего мира была баснословно выгодна, потому что торговали не товарами широкого потребления, в первую очередь нужными населению, которые можно было купить на местных рынках, а предметами роскоши. Поэтому цены устанавливались в расчёте на очень богатых покупателей. Получавшиеся от этого сверхприбыли покрывали все расходы на перевозку и содержание в порядке трассы, на которой сооружались купола над источниками и прудами, ставились вёшки, указывающие направление пути, строились караван-сараи для ночёвок или днёвок в особо жаркие дни.

От Красного моря до Китая было около 200 дневных переходов, а вокруг северного берега Каспия ещё больше. Но и Северным путём пользовались, так как в аббасидском халифате арабов восстания были делом заурядным, а хазары строго следили за безопасностью на степных дорогах. Поэтому значение Итиля как перевалочного пункта на долгом пути всё время росло. Отдыхать на Волге было не только удобно, но и приятно.

То, что путешествующие евреи VIII века назывались персидским словом «рахдониты», то есть «знающие дороги», показывает, что основу этой торговой компании составили выходцы из вавилонской, то есть иранской еврейской общины, бежавшие от халифа Абд ал Мелика в 690 году. В 723 году к ним добавились евреи из Византии, но до тех пор, пока на границах Согда и Халифата, Китая и Тюркского хаканата шли постоянные войны, торговля встречала препятствия. Когда же эти войны прекратились, а Китай, после восстания Ань Лу-шаня (756 – 763 гг.), лежал в развалинах и продавал шёлк дёшево, евреи-рахдониты развернулись. Тогда то они и основали кроме Восточного пути, по которому шёл шёлк в обмен на золото, Северный – из Ирана на Каму, по которому текли меха в обмен на серебро. Хазария лежала как раз на перекрёстке этих путей. Потому-то сюда и устремлялись еврейские эмигранты из Ирана и Византии.

Хазарский хаканат и его рост: 650 – 750 – 850 годы. На карте видно, что «мать городов русских» – Киев – в промежутке 750 и 850 годов входил в состав Хазарии

Тюркские хаканы из династии Ашина по свойственной степнякам религиозной терпимости и благодушию считали, что их держава приобретает работящих и интеллигентных подданных, которых легко использовать для дипломатических и экономических поручений. Богатые евреи подносили хазарским хаканам и бекам роскошные подарки, а красавицы-еврейки пополняли хаканские гаремы. Так сложилась еврейско-хазарская химера, погубившая в конце концов исконно сармато-аланскую государственность Хазарии.

Интерес хазаров к торговле добавлял своеобразные черты к самому характеру их владычества. Государство стратегически было расположено так, чтобы контролировать точки пересечения наиболее важных торговых путей западной Евразии. Охрана этих путей составляла главную цель политики хакана, а вознаграждался он сбором таможенных пошлин с караванов и судов, курсировавших на север и на юг, на запад и на восток. Торговля и ремёсла играли важную роль на этих территориях задолго до прихода тюрков, а поселения аланов существовали там с незапамятных времён. Тюркская орда, которая вторглась на Северный Кавказ во второй половине 6 века, состояла из кочевников, но век спустя некоторые из этих кочевников стали уже другими. В то время как хазары большую часть времени проводили в степях, почти каждый хазарский вельможа имел сады, виноградники и поля, где работали его подданные.

Из крупных городских поселений известны: Семендер (в области Беленджер, Беренджер или Варачан), Бурак, Алма, Саксия, Capкел, Таматарха, Томи, Тана, Самкерц, Сугдея, Керц, Алубиха, Кут, Манкуп, Гурузин. Итиль (Атель) находился где-то в дельте Волги, около Астрахани. Что касается последней, можно предположить, что Астрахань была военной крепостью, защищающей Итиль. Следует отметить, что Астрахань не упомянута среди хазарских городов, перечисляемых арабскими авторами, поскольку это, очевидно, был не город в обычном понимании, а именно гарнизон воинов-асов.

Другой важной хазарской крепостью была Таматарха (Томаторкань) на Чёрном море в дельте Кубани. Некоторые торговые города хазарского государства достигли значительного процветания. О Семендере Ибн Хаукал говорит, что там было много фруктовых садов, а в нём самом и вокруг него было порядка сорока тысяч виноградников. «Его население состояло из мусульман и прочих; у мусульман были мечети, у христиан – церкви, а у евреев – синагоги». О хазарских простых домах писал в X веке Мукаддаси, характеризовавший город Семендер: «Жилища семендерцев из дерева, переплетённого камышом, крыши у них остроконечные…». Что касается Итиля, Ибн Фадлан сообщает, что «это большой город. Он состоит из двух частей: одна населена мусульманами, в другой живёт царь (хакан) со своими придворными».

III. Построение аланами своего государства

С постепенным оседанием на землю, с переходом к оседлому образу жизни, у аланов значительно меняется их культура и бытовой уклад. Они начинают строить сначала земляные рвы и валы вокруг своих оседлых поселений, затем переходят к каменному зодчеству, начинают строить дома на каменном фундаменте. Постепенно начинают заниматься хлебопашеством, земледелием, огородничеством, стойловым разведением крупного рогатого скота, обработкой земледельческого и скотоводческого продукта.

Как жили тогда аланы, мы можем наблюдать на примере раскопов городища Адиюх на Северном Кавказе. В полном соответствии с указаниями Масуди, на территории Алании встречается много следов таких древних поселений, часть из них с оборонительными сооружениями в виде валов, иногда сложенных из камней. Поселение у балки Адиюх обведено каменной стеной с башнями, с наружной кладкой из тёсаных блоков на извести и с забутовкой из рваного камня внутри. Дома каменные или из обмазанного глиною плетня, с очагами внутри. Общий уровень аланской культуры – тот же самый, что и у остального оседлого земледельческого населения западной окраины Великой Степи. Для своего времени это был высокий уровень, нисколько не уступавший тому, который существовал в соседних странах Востока, но вместе с тем не осложнённый той пышной надстройкой, какая увенчивала эти общества с развитой классовой структурой и государственностью.

Алания, как межплеменное объединение, возникла в Центральном Предкавказье и окончательно сформировалась только к концу 6 – началу 7 веков. На обширной территории, получившей наименование «Алания», жило многочисленное и неоднородное в этническом отношении население. Судя по названию самой страны, доминирующим слоем был аланский, сформировавшийся на основе включения в себя разных этнических элементов из аборигенной среды и их этнокультурной интеграции и ассимиляции. Сам по себе аланский этнический массив также был неоднороден. В новом списке «Армянской географии» указаны ас-дигоры и собственно аланы. По более позднему свидетельству Ибн Русте (X в.), аланы состояли из четырёх племён, главным из коих было племя «Д. хсас».

Аланские «цари» источников первых веков н.э., скорее всего, были в действительности крупными племенными вождями, может быть, предводителями объединений аланских племён Северного Кавказа. В VI – VIII веках аланские цари занимали активную позицию в международных отношениях, невозможную без поддержки внутри страны. Источники 6 века называют имя аланского царя Саросия. Менандр связывает с ним такие события: появление в 558 году на Северном Кавказе аваров и их просьбу к Саросию о его посредничестве в переговорах между аварами и византийцами и эпизод, имевший место при возвращении византийского посла Земарха из Западнотюркского хаканата, когда Саросий предупредил Земарха о засаде персов близ Суании (Сванетии).

В 568 году, когда ответное тюркютское посольство Земарха в Византию вступило в землю аланов, владетель Алании заявил, что он не пропустит тюркютов, пока они не разоружатся. После некоторых споров это условие было выполнено и весь состав посольства, несмотря на опасность со стороны подстерегавших его персов, благополучно достиг Чёрного моря и Константинополя.

Ещё раз Менандр упоминает Саросия – «царя аланов» – в связи с византийско-персидскими войнами: Саросий вместе с армянами выступает на стороне византийцев в битве при Нисевии (572 г.). Саросий был вождём западных аланов, занимавших верховья Кубани, и придерживался твёрдой провизантийской политической ориентации. Но подлинный социальный статус Саросия нам не ясен из-за скудности приводимых Менандром сведений: он с одинаковым успехом мог быть и родоплеменным вождём, и феодальным (или, скорее, полуфеодальным) князем. Последнее для 6 века вполне допустимо.

По соседству с Аланией находились владения Ирана и Византии. Эти крупнейшие державы раннего Средневековья разделили между собой страны Закавказья. Ирану принадлежали Картли (Восточная Грузия), Албания (нынешний Азербайджан) и большая часть Армении. Византия владела Западной Арменией и Лазикой (Западной Грузией), также Алания граничила с абхазскими княжествами: Абазгия, Апсилия, Санигия и Мисиминия, которые потом и сформировали независимое Абхазское царство.

Значительная роль, которую Алания играла в международных отношениях, определялась её военным потенциалом и выгодным географическим положением. По территории аланов проходили торговые трассы и стратегические дороги через кавказские перевалы, являвшиеся частью тех путей, которые контролировала Хазария. Алания была для южных империй надежным посредником в отношениях с северными кочевниками и служила барьером для их набегов. И аланы сумели в полной мере использовать преимущества своего положения.

Аланы извлекали немалые выгоды из функционировавшего на их территории участка международного «Великого Шёлкового пути». Можно предполагать существование двух основных перевальных дорог в бассейне Верхней Кубани. Контроль над обеими этими дорогами был в руках аланов, и они, пользуясь своим положением, несомненно, взимали с торговых караванов солидную пошлину. Не заплатив её, иноземные купцы не смогли бы беспрепятственно миновать узкие ущелья и горные перевалы. Пошлина уплачивалась натурой, в которой ведущее место принадлежало шёлку. Археологическими исследованиями обнаружено значительное количество шёлка в погребениях VII – X веков, концентрирующихся на территории западной части Алании. Исследованиями установлено китайское, византийское и среднеазиатское происхождение оседавших в Алании шелков, причём около 50% их было согдийского производства. Полученные от иноземных купцов куски нарядного и очень дорогого шёлка шли на отделку верхней одежды аланов, прежде всего местной знати.

Эксплуатация одного из крупнейших международных торговых путей позволяла местной верхушке быстро обогащаться, что, в конечном счёте, вело к ускоренным (сравнительно с восточной частью Алании) темпам социально-экономического развития и форсировало становление феодальных отношений. С другой стороны, этот активно действовавший в VI – IX веках путь способствовал более быстрому проникновению технических усовершенствований и культурных достижений в Западную Аланию, чем и был исторически подготовлен её расцвет, который наблюдается в X – XII веках.

Восточная часть аланов, тяготевшая к Ирану, вероятно, развивалась несколько более замедленными темпами. Судя по некоторым импортным предметам, прежде всего находкам художественного металла, монетам и так далее, Восточная Алания была связана с экономическими и культурными центрами Сасанидского Ирана, но размах этой торговли и глубина её воздействия на внутреннее развитие местного общества уступают тому, что происходило в бассейне верхней Кубани.

Соперничество в Закавказье и борьба за средиземноморскую торговлю привели к ирано-византийским войнам, которые продолжались весь 6 и первую треть 7 века. Обе державы искали союза с аланами. В самой Алании существовали проиранская и провизантийская группировки знати, поставлявшие наёмников воюющим сторонам. Впрочем, неизвестны случаи, когда бы аланские наёмники воевали друг против друга. Наёмничество было весьма доходным занятием и обеспечивало приток в страну валюты и драгоценных металлов. Поэтому аланские цари не могли препятствовать военному промыслу. Они использовали его, строя свою политику на столкновении чужих интересов и не превращаясь в заведомых союзников Византии или Ирана. Позволив одному из соперников победить и окончательно утвердиться в Закавказье, Алания превратила бы союзника в могущественного врага, посягающего на её владения.

Так, например, при царе Саросии, в начале 540-х годов аланы вместе с персами помогали лазам избавиться от власти византийцев, а уже в 549 году аланы договариваются с Византией о том, чтобы изгнать персов из Лазики. Когда же византийская власть была восстановлена, персидская армия с союзными аланами в 550 – 551 годах завоёвывает Лазику вновь. Вслед за этим Ирану подчиняется и Сванетия. Тогда Византия предложила аланам горную крепость Бухлоон на границе Лазики и Сванетии. В 555 году персы отступили. В 572 году война возобновилась, и Саросий выступил на стороне Византии. Позже аланы поддерживали персов, а в 576 году – вновь византийцев.

Алания умела защищать свои интересы и дипломатическими методами. В 558 году Саросий стал посредником в создании политического союза Византии и тюркских кочевников-аваров. Этот союз был направлен против булгар и савиров, которые угрожали аланам из северных степей. В 568 году аланы помогли избежать персидской засады византийскому посольству, возвращавшемуся из Тюркского каганата, с которым Византия заключила антииранский союз.

В 589 году Византии удалось собрать обширную коалицию против Ирана: с юга два арабских шейха, с севера в Азербайджан и Армению вторглись хазары, с востока против Ирана выступили тюркюты. По сообщению грузинской летописи, союз между Византией, хазарами и тюркютами против Ирана 589 года был заключён при посредничестве ставленника Византии грузинского царя Гуарама, который и сам вместе с приглашёнными им аланскими племенами выступил против персов.

Сложившийся Хазарский хаканат, заключив союз с Аланией, победил булгар, живших в Приазовье и на Нижней Кубани, а затем захватил территории от Нижней Волги до Северного Причерноморья. Граница между родственными Аланией и Хазарией проходила по среднему течению Терека, Ставропольской возвышенности и Урупу (притоку Кубани). При этом персидские географы в составе царства аланов указывали Землю Касак, примыкающую к южному берегу Азовского моря.

«Царство аланов было сильнее и крепче всех народов, которые жили вокруг нас», – писал хазарский автор, объясняя союз хаканата с Аланией. Одновременно со становлением Хазарского хаканата происходило арабское завоевание Ирана.

В середине 7 века начались арабо-хазаро-ирано-византийские войны. Прошёл уже целый век с момента поселения на Кавказе выходцев из Ирана. За это время они пустили здесь свои корни, здесь выросло примерно 4 новых поколения. Жили они высоко в горах, на равнинах (плоскости) их практически не было. Уместно процитировать Тину Дзокаеву. В предисловии к книге «Осетины в плену у аланов» она говорит: «Всякий осетин считает свой народ детищем гор». Но в 7 веке Иран оказался в гуще новых событий, оказавших судьбоносное влияние на иранцев-осетин. В середине века Иран подвергся нашествию арабов. Арабское завоевание Ирана продолжалось до 652 года, после чего он был включён в арабский халифат Омейядов. В этот период иранские войска были отозваны с Великой Кавказской стены в Иран для защиты от арабской агрессии. В этой ситуации перед тяжёлым выбором оказались иранцы-тыловики, пустившие свои корни в горах Кавказа.

Во-первых, те иранцы, которые впервые пришли к Великой Кавказской стене в 6 веке, давно умерли, и их потомки не имели чёткого представления, что их ждёт на исторической родине. Во-вторых, у них не было желания ехать в Иран, охваченный огнём арабской агрессии. С учётом этих обстоятельств, иранцы-тыловики и члены их семей предпочли остаться высоко в горах Кавказа. Это и есть предки современных осетин.

В борьбе за Закавказье Арабский халифат столкнулся с хазарами и Византией. Фактическими хозяевами положения стали арабы – в 652 году Албания, Грузия и Армения признали их власть. Тифлис становится резиденцией арабских наместников. Аланы последовательно выступали в этих войнах на стороне хазаров, ожесточённая борьба Хазарии и халифата прервала связи аланов с Картли.

Византия стремилась укрепить своё влияние на аланов и превратить их в орудие своей политики на Кавказе. Для подкупа царя Итаксиса и других аланских вождей в Аланию прибыл протоспафарий Лев (впоследствии император Лев Исавр (717 – 741). Ему удалось организовать вторжение аланов в Абасгию (Абхазию), заключившую союз с арабами, но вследствие вероломства императора Юстиниана II (705 – 711), он попал в крайне опасное положение, не будучи в состоянии выплатить аланам обещанное вознаграждение. Абхазы потребовали его выдачи, предложив аланам большой выкуп, но когда послы их со скованным протоспафарием возвращались домой, группа преданных Льву аланов напала на них, и, освободив пленника, скрыла его в надёжном убежище. После этого аланы опять напали на Абасгию.

Совершенно социально не ясна во всём этом фигура «владыки аланов» Итакси (Итаксиса). Очевидно лишь то, что Итаксис был верным союзником Византии, а местом его действий была Верхняя Кубань. Социальный статус «Итаксиса» нашёл противоречивую оценку у исследователей. И. Маркварт рассматривал его как титул, соответствующий понятию «маркграф» – порубежный, пограничный граф. По Ю. А. Кулаковскому, «аланы в ту пору жили под управлением национальных царей и принимали участие в международных отношениях вполне независимо от хазарского хаканата». Маркграф или царь? По Феофану, Итаксис действительно выступает самостоятельным и независимым от хазаров властителем, но это ещё не даёт права считать его царём в аспекте социальном, а источник именует его неопределённо «владыкой». О версии И. Маркварта говорить ещё затруднительнее, ибо «Итаксис» в научной литературе имеет и иную этимологию (по-осетински – «вдовец»). Возможно, что это не титул, а прозвище.

Опасаясь, с одной стороны, императора и, с другой, абхазов, Лев Исавр несколько лет провёл у аланов, пока, наконец, обстоятельства не сложились так, что он смог вернуться в империю. Около 710 года Лев Исавр с отрядом в 50 человек двинулся на соединение с 200 византийскими воинами, отбившимися от отступившей византийской армии, сражавшейся в Лазике, и забравшимися в горы в надежде пробиться в дружественную Аланию. Возглавив этот отряд, Лев сумел хитростью захватить подвластную арабам крепость в горном проходе (Цебельда – Сухуми) и выйти в Апсилию.

Этот эпизод как нельзя лучше обрисовывает положение в Алании в VIII веке, где наряду с группой надёжных сторонников Византии большинство вождей готово было служить ей только за хорошее вознаграждение. Хотя у аланов и был царь, прочной централизованной организации у них в это время не существовало и вожди действовали в соответствии со своими частными интересами.

Впоследствии арабский полководец Мерван, пользуясь несогласованностью во взаимодействии Хазарии и Алании, неоднократно проникал в Хазарию через Дарьялы, контролировавшиеся аланами.

Северная граница Алании была наиболее неустойчивой, опасной и проницаемой, особенно на отрезке между излучинами Терека и Кубани. Падение системы прикумских городищ открывало северным кочевникам путь в густонаселённый район Кав-казских минеральных вод, что и происходило в действительности: в начале VIII века большая группа булгар прорвалась со Ставропольской возвышенности на юг и вышла отсюда на правый берег Верхней Кубани и в западную часть Кабардино-Балкарии (в её границах начала ХХI века). Аланское население было оттеснено или ассимилировано, западная группа аланов, живших между Кубанью и Большой Лабой, оказалась на длительное время изолированной от восточных сородичей. Внедрение массы новых кочевников вглубь Алании и этническое смешение их с аланами положило начало процессу этногенеза балкарцев и карачаевцев.

В VIII веке в древнетюркских надписях упоминаются тюрки-асы. Очень часто их имя употребляется как часть тюргешей, кыргызов и других тюрков в долине реки Чу.

* * *

В VII – VIII веках произошли серьёзные изменения в военной технике и тактике аланов.

Интересен вопрос о происхождении сабли – одни исследователи связывают её распространение с культурой степных номадов гуннского и постгуннского времени, другие считают первые сабли достоянием оседло-земледельческих народов. Если переходной формой от меча к сабле считать прямой однолезвийный палаш, то такая форма у аланов зафиксирована в комплексах VII века, тогда как в VIII веке они имеют уже саблю. При всей относительной достоверности эти факты показывают, что на вооружение аланов сабля поступила где-то на рубеже VII – VIII веков.

Если до VII века аланский воин был тяжеловооружённым всадником с длинным прямым мечом, копьём, кинжалом и луком, то появление с VIII века в культуре аланов сёдел жёсткой конструкции, железных стремян с широкой подножкой и изогнутых сабель означало подлинный переворот в вооружении и военном деле – тяжеловооружённые сарматские и раннеаланские катафрактарии уступили место подвижной и легковооружённой коннице, имеющей в своём распоряжении более эффективную в сравнении с мечом саблю. Седло жёсткой конструкции и опора на широкие стремена придавали всаднику необходимую устойчивость и маневренность, очень важные в рукопашном бою, давали возможность нанесения рубяще-секущего удара. По словам Н. Я. Мерперта, «сабля характерна для кавалерии, но рубят ею не только пехоту. Рубка в конном строю стала более распространённой и сложной, она соответствует стремительному темпу кавалерийского боя». И на юге, и на севере аланам приходилось сталкиваться с противниками, главной ударной силой которых была конница (арабы, персы, хазары, печенеги и так далее). Противопоставить ей можно было только такую же маневренную и хорошо вооружённую конницу. Археологические факты свидетельствуют, что эта задача была успешно решена, и вооружение (следовательно, и тактика боя) аланской конницы было приведено в соответствие с требованиями времени.

Большую роль в вооружении, наряду с саблей, несомненно, играли лук и стрелы. Железные черешковые наконечники стрел и сохраняющиеся иногда длинные древки свидетельствуют о существовании сложного составного лука, с гуннского времени снабжавшегося костяными накладками и весьма эффективного. Луки делались из одного куска дерева (кизила), но, тем не менее, они были сложными, ибо снабжены дополнительными костяными накладками и подвязками из сухожилий и снаружи оклеены берестой. Общая длина лука 140 сантиметров. Предварительное напряжение придавало ему дальнобойность, массивные рога, гасившие вибрацию, придавали меткость; два ушка, снимавшие лишнее напряжение, также способствовали точности стрельбы.

Из прочих видов аланского оружия встречались копья или дротики с железными наконечниками и железные боевые топоры-секиры на длинных деревянных рукоятях. Обычный набор вооружения включал также кассетные метательные ножи (5 – 6 в одних ножнах) и очень часто аркан, который аланские конники набрасывали на противника.

Оборонительные доспехи аланов представлены кольчугами, но чаще частью кольчуги (видимо, стоившей дорого и не всем доступной) в виде кольчужного нагрудника или насердечника. Употреблялись, но редко, железные шлемы типа шишака – возможно, они связаны со снаряжением дружинников, уже ставших профессиональными воинами. Никаких признаков щитов в археологических материалах нет, но щиты были. Может быть, они были деревянными или комбинированными из дерева и кожи. Деревянными, обтянутыми кожей, были колчаны для стрел.

Были у аланов кроме боевых значков на копьях и настоящие знамёна в виде полотнищ – с выступом внизу и с разрезом на длинных древках. В эпоху Средневековья военное дело, его уровень ярко отражали не только состояние производительных сил, но и уровень социального и культурного развития. Военное дело у аланов находилось в соответствии с требованиями того времени.

* * *

В 720-е годы аланы, по-видимому, сделали попытку выйти из войны. В ответ хазары в 721 – 722 годах совершили поход на Аланию. К этому же десятилетию относятся несколько арабских походов через Дарьяльский проход, который находился во владениях аланов, – по аланским землям в тыл хазарам. Вряд ли это облегчило положение Алании. За «Аланские ворота» (Дарьяльский проход) развернулась ожесточённая борьба. Весной 722 года с возобновлением военных операций арабский полководец Джаррах направился не в Хазарию, а в Аланию, вероятно, через Дарьял. Имеются сведения о том, что «по ту сторону Беленджер» он завоевал несколько городов и крепостей и захватил большую добычу. Оттеснив хазаров, арабы обложили окрестных аланов подушной податью. Однако выход Алании из чужой войны принёс свои плоды.

В 724 – 725 годах Джаррах опять выступил против аланов и обложил их подушной податью. Походы против аланов, вероятно, имели целью предотвратить возможность хазарских набегов через Дарьял. Известный арабский географ Масуди подробно останавливается на описании этой одной из самых знаменитых по своей неприступности старинной крепости и моста, перекинутого через большую реку возле неё, находившихся на границе царства аланов в Аланском проходе. Арабский военачальник Маслама захватил эту крепость и поставил в ней арабский гарнизон.

В 735 году арабский военачальник Мерван вернулся в Закавказье, но здесь ему, прежде всего, пришлось усмирять восставших грузин. За проявленную при этом неумолимость и беспощадность грузины прозвали его «Кру» – глухой. Затем он совершил поход в Аланию, где мусульмане завладели тремя крепостями.

В 737 году хазары потерпели сокрушительное поражение. Оправившись лишь через четверть века, они оттеснили арабов от Дарьяла и горного Дагестана. Все последующие военные действия шли уже в далёких от Алании районах Закавказья.

Как и их предшественники персы, арабы никогда не пытались завоевать Центральный Кавказ, понимая огромную трудность (а скорее невозможность) такой задачи. Многовековая политическая традиция закрепила за этим регионом роль рубежа между цивилизациями Восточной Европы и Передней Азии. В Средние века эта роль во многом определяла судьбу и международное положение Алании.

Примечательно, что этноним «аланы» в VII – IX веках в письменных источниках употребляется всё реже и реже, на первое место в этнонимике Северного Кавказа выходят хазары, а в восточных источниках аланы почти всегда поставлены в связь с хазарами. В данном случае мы имеем дело с отражением реального положения – временной политической зависимости аланов от хазаров. Более того, нельзя не учитывать, что хазары и аланы образовывали одно царство и были близки этнически.

В IX веке Хазарский хаканат был ослаблен постоянными войнами и Византия повела борьбу со слабеющей Хазарией за влияние на аланов. На рубеже IX – Х веков у аланов возникает раннефеодальное государство. Несмотря на непростые условия, государство аланов смогло не только сохранить самостоятельность, но и заставляло считаться с собой соседние державы. Интересные данные находим у армянского автора IX века Шапуха Багратуни, который, характеризуя Аланию и оценивая её «со стороны», пишет: «Это страна, полная всяческих благ, есть в ней много полотна и великолепных одеяний, благородных коней и стального оружия, закалённого кровью пресмыкающихся, кольчуг и благородных камений». Свидетельство Шапуха Багратуни доносит до нас восприятие Алании глазами современников-армян и, вероятно, цанаров, обитавших в горах южнее Дарьяльского ущелья. Внимание привлекает не только описание богатства Алании, но и то обстоятельство, что близкие соседи нередко посещали её. Надо думать, что торговые интересы стояли при этом не на последнем месте.

Элементы вызревающих в Алании раннефеодальных отношений повсюду переплетались с очень сильными институтами родового строя (например, общественное собрание). Эта картина, вполне обычная для раннефеодальных обществ, дополняется ещё господствующим натуральным хозяйством, вооружённым примитивной сельскохозяйственной техникой. Однако, несмотря на многоукладность, архаичный во многих отношениях общественный быт и доминирование натурального хозяйства, несмотря на слабость экономических связей, мы всё же наблюдаем общий подъём хозяйственной жизни Алании, начавшийся в послегуннскую эпоху и активизировавшийся при хазарах. Наряду с пахотным земледелием высокого уровня достигло ремесленное производство, в частности обработка чёрных и цветных металлов, добывавшихся в местных рудных месторождениях. Аланские кузнецы и кузницы функционировали всюду: на множестве городищ и поселений VI – XII веков обнаружены тяжёлые железные шлаки с характерной ноздреватой поверхностью. Они документально свидетельствуют о сыродутном способе выплавки железа (когда в горн нагнетается «сырой» – неподогретый воздух). Большим достижением аланских кузнецов, преемственно связанным с предшествующим периодом, было производство стали и стальных предметов, главным образом оружия. Аланские сабли VIII – XII веков имели стальные наварные клинки. Стальные накладки на саблях, наварка твёрдых стальных лезвий на гибкую железную основу – обычные приёмы при производстве аланского оружия VIII – XII веков.

Высокого уровня достигла обработка цветных металлов. Освоение передовой технологии обусловило развитие собственного ювелирного дела, представленного прекрасными произведениями.

Алано-византийский союз не только сохранился, пройдя через суровые испытания, но с конца IX – начала X веков получил новые стимулы. В наставлениях Константина Багрянородного звучит не только оценка политической роли аланов в интересах империи, но и концепция византийской политики по отношению к аланам в первой половине X века. Теперь аланы нужны империи как сила, способная противостоять Хазарии и не допустить хазарских набегов на византийские владения в Крыму. Поэтому византийская дипломатия на этом этапе была кровно заинтересована в сильной Алании и, надо думать, использовала всё своё влияние для достижения данной цели.

Арабские писатели характеризуют аланов IX – X веков как сильный народ, во главе которого стоит царь, носящий титул «кекаядадж». Основой аланского войска с IX века была лёгкая кавалерия, которая на равнине могла наступать лавой, а в горах и предгорьях действовала небольшими группами. Намного большее значение, чем в прежние времена, приобрело пешее ополчение, особенно если воевать приходилось в горах.

Древние связи аланов с грузинами после перерыва из-за войн с арабами вновь восстанавливаются около середины IX века и связаны с именем арабского полководца Буги, которого грузинские источники называют «турк». Буга прибыл в Грузию в 852 году и сразился с царём абхазов Феодосием, потерпевшим поражение. Феодосий бежал по Двалетской дороге, то есть в Двалети и Аланию (к тауласам). В этом факте, видимо, отразились антиарабские настроения, продолжавшие существовать в Алании после окончания арабо-хазарских войн. Вскоре после этого (в 50-х годах IX века) Буга через Дарьялан вывел сто домов аланов и поселил их в Дманиси, а летом намеревался вступить в Аланию. Поскольку сведений о походе в Аланию нет, можно думать, что упомянутые 100 семей ас-аланов были переселены в Дманиси добровольно на правах федератов, а не военнопленных. Однако алано-грузинские отношения и позже остаются неоднозначными и противоречивыми: во второй половине IX века происходит столкновение картлийского царя Адарнасе с абхазами у реки Мтквари, а на стороне абхазов выступал Бакатар, погибший в бою. Это второй аланский воин, военный предводитель, известный в грузинских источниках под титулом бакатар – «богатырь». Поскольку он назван «мтаваром овсов и эриставом абхазов», ясно, что это лицо было не только крупной военной, но и крупной политической фигурой.

Конец ознакомительного фрагмента.