Раздел 2. Умное отношение к глупости
Иногда блеск ума скрывает отсутствие души; однако широта души служит плохим заменителем ума.
Чем более умён человек – тем сложнее ему не презирать людей.
Идеализируют людей дураки; за это их величают мудрецами.
Разум дан, чтобы скрывать его, и нет большей глупости, чем отважиться обнаружить свой ум при жизни.
Пожалуй, глупее только унести его с собой в могилу.
Дурак живёт от случая к случаю, умный – от случая к случаю проявляющимся законом.
Для умного удача важна не меньше, чем для дурака.
Разница в том, что первый работает, делая вид, что не ждёт удачу, а второй делает вид, что работает, уповая только на счастливый случай.
Остроумие – самый симпатичный способ скрывать глупость.
Умный человек отличается от глупого только тем, что первый страдает от своего ума, тогда как дурак им гордится.
Безошибочным признаком ума является искусство дистанцироваться от страстей.
Решающим свидетельством ума выступает искусство «забывать» первое искусство.
Безмозглая хитрость есть эволюционный регулятив рода человеческого.
Жизнь популяции не терпит вмешательства разума.
Успешно производить собственные мысли удаётся тому, чья голова не слишком перегружена мыслями чужими.
Чем больше совершенствую искусство мыслить, тем более возрастает искушение пожить не думая.
Я бы даже согласился стать одним из тех, кто рождён не думать, если бы не врождённое презрение к существованию без мысли.
Самые большие глупости творят люди почти умные.
Высшая истина, до которой способен додуматься умеющий мыслить, – это искусство просто жить; однако живущий без всяких мыслей – это просто дурак.
Ничто так не угнетает и не поражает воображение, как свидетельства умственного вырождения мудреца.
Только разоблачая психокозни можно поумнеть; если же ты научился обманывать себя – ты вернулся в унизительное состояние хитрости.
Мудрец, превратившийся в глупца, – хуже, чем глупец; это человек, который вместе с умом утратил достоинство.
Быть умным – чудовищное бремя.
Бегство от ума – унизительно.
Вот почему глупость, то есть умственная невинность, есть наиболее комфортное состояние человека.
Ошибки мудреца всегда красивы, глубоки и содержательны, а потому ведут исключительно к катастрофическим последствиям.
Умными бывают только мёртвые, ибо жизнь не терпит свидетелей её абсурдности.
Признать человека умным – значит вежливо намекнуть ему, что он далёк от жизни.
Извилины ума оберегают от зигзагов жизни; первые, однако, приумножаются только за счёт вторых.
Глупцу благоговейно внимает большинство.
Первые же проблески интеллекта разочаровывают не менее половины аудитории.
Умного уже не слушает никто.
Мудрецу же и в голову не придёт обратиться к аудитории.
Для бредовых «месс» нужны массы, которые и создают «мессиям» привлекательную репутацию непонятых и гонимых интеллектуальных отшельников.
Причина причин человеческого несовершенства – неумение мыслить.
И напротив: умение мыслить – единственный способ совершенствоваться.
Ум не обольщает, а разоблачает.
Несчастную голову – жалеют.
Повинную голову – милуют.
Неразумную голову – презирают.
Умную голову – секут.
То, что вы понимаете, но не можете выразить словами, ясно даже дураку.
Коротко говоря: самое трагичное в мире – это могучий русский ум.
Чтобы убедить кого-либо в своей правоте, достаточно просто выйти из себя.
Чтобы доказать свою правоту, необходимо заставить оппонентов выходить из себя в продолжение нескольких столетий.
Поэтизация – это та чистейшей воды глупость, которую охотнее всего принимают за ум.
Технология воздействия эрудизма на личность в принципе аналогична той, что лежит в основе поведенческой стратегии неразумной жены, которая непрерывными скандалами доказывает мужу свою «правоту»: это технология психологического, а не разумного управления и воздействия.
Тяжёлая артиллерия интеллекта редко становится убойным аргументом для грациозных пиконосцев эмоций.
Мысли дурака напрямую зависят от того, что он ест и с кем он спит.
Предыдущая ступенька к уму, ведущему к мудрости, – это безумный авантюризм.
Отдайте всё ядерное оружие в руки интеллекта – и вы завтра же получите безупречно спланированную ядерную катастрофу.
Интеллект хорош разве что тем, что он не отдаёт это оружие в руки безумным.
Кредо человека толпы, если бы он умел его сформулировать, было бы примерно таким: как я ем – так и думаю.
Мысли дурака отличаются от идей умного не тем, что первые неправильны, а вторые истинны, а тем, что умный думает головой, тогда как дурак размышляет сердцем, желудком или детородными органами.
Ничто так не идёт к лицу здоровому юному существу, как глупость.
Юный мудрец – это ещё более уродливо, чем наивный старец.
Глупость – это не столько отсутствие ума, сколько состояние души.
Глупость в делах человеческих, возможно, и безобидна, однако утомительна, как непрерывный экстаз кришнаита.
Психоаналитизм там уместен, где требуется структурировать хляби подсознания; там, где сознание говорит своим собственным языком, психоанализ выступает как комплекс психоаналитика, типичный фрейдов комплекс.
Душа – служанка брюха и подбрюшья, но тиран ума, слуги вечности.
Если мудрец считает, что он знает о человеке всё, – значит так оно и есть.
Ум, конечно, не всегда на стороне добра, но глупость неизбежно порождает зло.
Из всех видов ума наиболее ценен ум, допускающий право на глупость.
Решающим стимулом деятельности человека (особенно творческой) всегда выступает глупость.
Чем больше деятельности – тем меньше ума.
Иное дело, что чаще всего оказывается: чем меньше ума, тем больше пользы.
Дураков спасает то, что мир противоречив.
Вот почему порой самое умное заключается в том, чтобы согласиться с болваном.
Учить мудрости так же глупо, как и полагать, что она – дар божий.
Расчетливое коварство и простая дурь ленивой мысли – это не крайности, а перетекающие друг в друга оттенки в спектре идиотизма.
Быть талантливым журналистом – значит не без ума, но, как полагается, без совести брехать на того, на кого укажет щедрый хозяин.
Вы ведь не доверите штурвал лайнера ребёнку. Потому что руководствуетесь здравым смыслом.
Почему же штурвал мысли в руках дураков?
Потому что там, где собираются умные, часто забывают о здравом смысле.
Самый распространённый недостаток умных: они редко умеют выслушать дураков до конца.
Упрямый дурак добивается результатов, с которыми приходится считаться любому умному.
Действительность реально улучшается людьми, движимыми иллюзиями.
Для дураков – это аргумент, для умных – объяснение феномена дураков.
Дурак, разумеется, не прав; но если ты вступаешь с ним в спор, не прав становишься ты.
Самый большой парадокс в том, что прямое значение парадокса всегда отходит на второй план, и мы воспринимаем не то, что нам сообщают. Главным аргументом парадокса становится форма.
Вот почему парадоксальная глупость – уже больше, чем глупость, а парадоксальная мудрость – всего только парадокс.
Быть глупым для человека так же естественно и незаметно, как и дышать, и глупо предъявлять ему претензию стать умным.
Философская мудрость просветляет мозги, но становится своего рода безумием.
Умный человек рано или поздно оказывается одинок, что для дурака является свидетельством выброшенности из круга умных.
Основательная поверхностность – вот свидетельство блестящей философии; поверхностная основательность есть просто полированная глупость.
Каждому пророку пришлось побывать в шкуре дегенерата и умалишенного.
Вот почему в любом глупом прогнозе чудится нечто пророческое.
Люди принимают за ум тот «ум», который обеспечивает лидерство в борьбе за выживание, за кусок пирога и место под солнцем, – который помогает обманывать. Умный – это очень хитрый дурак и ловкая бестия.
Настоящий же ум помогает понять, почему люди так упорно заблуждаются.
С дурака какой спрос?
Поэтому самые ответственные дела умные поручают дуракам.
Люди живут в царстве глупости, ибо сначала жизнь – а потом ум.
Сначала жизнь, а потом уж слово.
Ум – одно из наслаждений жизни.
Вот почему глупость начинается там, где ум понимает, что жизнь бессмысленна и перестает ценить ее.
Дурак прав уж тем, что он не понимает; умный виноват уже потому, что не в состоянии объяснить дураку свою правоту.
Серьезные чувства могут быть навеяны заурядной глупостью, а глубокие мысли часто вызывают смех.
Худший род глупости – неумение пользоваться умом.
Массовому сознанию можно выдать дурака за философа, но невозможно растолковать мыслителя.
Голый ум, идущий на поводу у логики, – наиболее рафинированная форма глупости.
Кто такой дурак?
Человек, который прав совсем не в том, в чем он убежден.
Из уважения к истине я слушаю глупца.
Высокий диалог предполагает уважение к истине, себе и праву другого считать себя умным.
Самый умный из дураков – это политик, а самый глупый из умных – холостяк.
Умный человек не использует ум как способ самоутверждения.
Ясное понимание того, что есть глупость, вовсе не гарантия того, что мы эту самую глупость не совершим.
Понимаем-то умом, а действуем по хотению.
Дело не в том, что рациональное и только рациональное отношение к человеку бездушно; дело в том, что оно глупо.
Циник всегда путает честность с истиной. Он честно заявляет о своих безнравственных интересах и считает, что поступает нравственно.
Это честность неглубокого ума, за которым угадывается мелкая душонка.
Легкомыслие – это порок дурака и восхитительное достоинство умного.
Большая ошибка Господа Бога посылать вдохновение дуракам.
Они непременно натворят нечто восхитительное – и при этом за них будет настолько неловко, что Господу Богу наверняка захочется провалиться сквозь землю.
Чем глупее человек – тем он безобиднее и тем его жальче.
Рядом с откровенно глупым всегда становишься лучше, чем ты есть на самом деле.
Однако очень сложно быть гуманным по отношению к человеку сообразительному: перед вами всегда либо злобный идиот, либо амбициозная посредственность.
Исключительный подлец – это умный подлец.
Для умного хитрость – всего лишь тактическая премудрость; для дурака – стратегическая, то есть собственно мудрость.
Особенно остро переживаешь всесилие глупости там, где следовало бы заниматься воспитанием разума: в университете.
Наивная глупость – это когда слезы слабых признают за горе, а смех сильного – за равнодушие.
Если приспосабливается дурак – то перед вами преуспевающий подлец; а если приспосабливается умный – вы видите перед собой несчастного чемпиона.
То обстоятельство, что высокие смыслы, словно магнит, притягивают внимание умалишенных, заставляет здравомыслящих насторожено относиться к высоким смыслам.
После нападок очередного ненормального на глупость, как-то неловко защищать здравый смысл.
Не объем затраченных усилий делает человека личностью, а объем не растраченных на глупость усилий.
Человек себе же враг, если только он дурак.
Душа, подпитанная интеллектом, питает разум.
Если человек не способен мыслить – он обречен играть в жизнь.
Глупость – это и есть ум натуры.
Если у человека вместо головы сердце, вместо истины вы получите малиновый сироп.
В мире, где царит бессознательное, лидерами и чемпионами становятся далеко не глупые, однако в принципе не разумные.
Жизнь глупа; но только глупец может позволить себе быть умнее жизни.
Проблема не в том, что вокруг много глупости; проблема в том, что с помощью разума невозможно зарабатывать деньги на жизнь.
Что может быть грустнее ржанья идиота?
Разве что понимание того, что он тоже в чём-то прав.
Умных не бывает слишком много.
Если все вокруг поумнели, значит, они в чём-то сильно заблуждаются.
Умный – это тот, кто понимает, почему дурак всегда оказывается прав.
Кто понимает, тот предпочитает бездействовать.
Вот почему всё лучшее в мире создано дураками.
Искренность – это честность глупого и глупость умного.
Никто так не заботится о высших культурных ценностях, как люди с низкими духовными запросами.
В определенном отношении умному существовать среди глупцов проще и комфортнее, нежели среди себе подобных.
Умный раздражает умного больше, нежели глупый умного.
Апокалипсис – это глупые люди, полагающие, что они умны.
Глупо прекращать совершенствоваться только потому, что человек бесконечно несовершенен.
Ум, инструмент духовного развития, для дурака является всего лишь роскошной возможностью надуть себя и ближнего своего.
Настоящее зло – это интеллект, не способный разглядеть в уме своё будущее, ибо для интеллекта нет будущего.
Разница между людьми капризными и принципиальными состоит в том, что вторые соглашаются с разумными доводами оппонента, тогда как первые «из принципа» всегда возражают.