Глава 8
После обеда я осталась на первом этаже на диване, а Конрад уселся напротив с гитарой. Он сидел, склонив голову, перебирая аккорды.
– Я слышала, у тебя есть девушка, – сказала я. – Говорят, у вас все серьезно.
– У моего брата слишком длинный язык. – За месяц до того как мы приехали в Казенс, Джереми позвонил Стивену. Пока они разговаривали, я стояла за дверью спальни брата и подслушивала. Стивен практически все время молчал, но мне показалось, что разговор у них был серьезный. Лишь только он положил трубку, я ворвалась в его комнату и засыпала брата вопросами. Стивен обозвал меня любопытной мелкой шпионкой, но, в конце концов, сказал, что у Конрада появилась девушка.
– И какая она? – спросила я, не глядя Конраду в глаза. Я боялась, что он может заметить мой преувеличенный интерес.
Конрад прокашлялся.
– Мы расстались, – сказал он.
У меня перехватило дыхание, сердце подпрыгнуло в груди.
– Твоя мама права, ты сердцеед.
Я хотела пошутить, но мои слова прозвучали как обвинение.
Он вздрогнул.
– Это она порвала со мной, – проговорил он ничего не выражающим голосом.
Я и подумать не могла, что кто-то может порвать с Конрадом. Мне стало интересно, какой она была, и я тут же представила себе неотразимую красотку.
– Как ее звали?
– Какое это имеет значение? – спросил он грубо. А потом ответил: – Обри. Ее зовут Обри.
– Почему она с тобой порвала? – Я ничего не могла поделать с собой, я была слишком любопытна. Какой же была эта девушка? Я представляла ее бледной блондинкой с бирюзовыми глазами, из тех, у кого всегда идеальные кутикулы и аккуратные ногти овальной формы. Мне приходилось коротко стричь свои для того, чтобы играть на пианино, и даже когда я бросила, все равно обрезала ногти под корень, потому что привыкла к такой длине.
Конрад положил гитару и угрюмо уставился в пространство.
– Она сказала, что я изменился.
– Это правда?
– Не знаю. Все меняются. И ты изменилась.
– Как я изменилась?
Он пожал плечами и снова взялся за гитару.
– Я же сказал, все меняются.
Конрад начал играть на гитаре еще в средней школе. Я терпеть не могла, когда он играет. Он сидел и бренчал, практически не обращая ни на что внимания, и вид у него был отсутствующий. Он напевал себе под нос, и его мысли витали где-то далеко. Мы смотрели телевизор или резались в карты, а он бренчал на гитаре. Или запирался в своей комнате и бренчал там. Я не знаю, для чего, но из-за этого он проводил с нами гораздо меньше времени.
– Послушай, – сказал он однажды, протягивая мне наушник. Другой оставался у него, и мы касались друг друга головами. – Потрясающе, правда?
Это были Pearl Jam. Конрад был так счастлив, так восхищен ими, будто сам их открыл. Я ничего не знала об этой группе, но в тот момент я слышала лучшую песню из всех, когда-либо мною услышанных. Позже я купила их альбом Ten и слушала его на репите. И когда начинался трек Black, мне казалось, что этот момент повторяется снова и снова.
Когда лето закончилось и я вернулась домой, я сразу же отправилась в магазин, купила ноты и стала разучивать эту песню на пианино. Я думала, что когда-нибудь смогу аккомпанировать Конраду, и у нас будет что-то типа группы. Это было так глупо: в доме на берегу даже не было пианино. Конечно, Сюзанна купила бы его для меня, но мама такого ей никогда не позволила бы.