Глава 7
Я не сразу заметила, что Фишеры богаче, чем мы. Дом на берегу не был чем-то из ряда вон выходящим. Честное слово, это был обычный дом – жилой и удобный. Там были вылинявшие полосатые диваны, и скрипучее раскладное кресло (за право посидеть на котором мы, когда были совсем маленькими, вели ожесточенные бои), и облупившаяся краска, и деревянные полы, отбеленные временем и солнцем.
Но дом был большим, места хватало на всех, и даже больше. Несколько лет назад они пристроили к дому еще несколько комнат. В одном конце находились комнаты мамы, Сюзанны и мистера Фишера и пустая гостевая комната. В другом конце дома была моя спальня, еще одна гостевая и комната, которую делили мальчики, чему я завидовала. У них были двухъярусные кровати, и я очень расстраивалась, что мне приходилось спать в одиночестве, в то время как из их комнаты всю ночь слышались хихиканье и шепот. Пару раз мальчики разрешали мне ночевать с ними, но это было только тогда, когда они хотели рассказать особо страшную историю. Я была хорошим слушателем и всегда вскрикивала в нужный момент.
Когда мы повзрослели, мальчики расселились по разным комнатам. Стивен стал останавливаться в родительской части дома, а Джереми и Конрад заняли спальни рядом с моей. Ванная у нас с самого начала была общей. Одна находилась в нашей части дома, у мамы была своя, а дверь в ванную Сюзанны вела прямо из ее спальни. В нашей ванной были две раковины, одну делили Джереми и Конрад, а другая была у нас на двоих со Стивеном.
Когда мы были маленькими, мальчики никогда не опускали сиденье на унитазе, и сейчас ничего не изменилось. Это постоянно напоминало мне о том, что мы разные, что я не была одной из них. Тем не менее кое-что стало другим. Обычно после них в ванной везде стояли лужи либо от их водяных сражений, либо просто потому, что они были неаккуратными. Сейчас они начали бриться, и к лужам прибавилась щетина, которая постоянно оставалась на раковине. Их полочка была заставлена разными дезодорантами, кремами для бритья и одеколонами.
У них было много одеколонов, а у меня всего один розовый флакончик французских духов, которые папа подарил мне на Рождество, когда мне было тринадцать. Они сладко пахли ванилью и лимоном. Я думаю, что их выбирала его подруга-аспирантка. Папа не разбирался в таких вещах. Во всяком случае, я не хранила свои духи среди их многочисленных пузырьков. Они стояли на туалетном столике в моей комнате, и я никогда ими не пользовалась. Честно говоря, даже не знаю, зачем я вообще брала их с собой.