Глава 9
Я не могу установить свою личность
На удивление я заметил едущий в нашем направлении лёгкий экипаж, в котором находился один из моих старых знакомых. Радость от такого открытия побудила меня приподнять шляпу и помахать ею вокруг своей головы, приветствуя его даже на значительном расстоянии, которое тогда разделяло нас. Я был раздражён от взгляда любопытства, который пробежал по его лицу. До тех пор, пока обе коляски не остановились друг против друга, я не сообразил, что он меня не узнал. Я был так поглощен откровениями моего друга, что забыл о моей несчастной физической кондиции.
Я вытянул руку, дотянувшись почти до второй коляски, и серьёзно сказал:
«Ты не узнаешь меня? Ведь только недавно мы сидели и беседовали».
Взгляд недоумения выразился на его лице. «Я никогда Вас не видел, чтобы Вы могли меня помнить» – ответил он.
Я упал духом. Действительно ли могло быть, чтобы я так изменился? Я попросил его попытаться вспомнить мою прошлую личность, называя моё имя. «Я тот человек» – добавил я, но выражение его лица говорило яснее слов, что он считал меня умалишенным. Он тронул лошадь и поехал дальше.
Мой компаньон нарушил неловкое молчание: «Знаете, то, что я воспринял в подсознательном проявлении ментального языка между вами двумя, было особенно очевидно с Вашей стороны? Со всей искренностью Вашей души Вы хотели показать себя таким, каким Вы были раньше, перед тем человеком. А когда это оказалось невозможным, его ум без единого слова с его стороны выставил себя напоказ перед Вашим более искренним интеллектом, и Вы осознали, что он себе сказал: „Этот человек – чистый лунатик“. Он сказал Вам на умственном языке свои мысли так же ясно, как если бы он сказал это словами, потому что интенсивная искренность с Вашей стороны ускорила Ваши способности восприятия. Но его ум не смог увидеть Вашего ментального состояния, и умоляющий голос явно странного перед ним человека не смог убедить его беззаботный летаргический разум. Однако я заметил вдобавок к тому, что Вы поняли, что он действительно Вас разыскивает. В этом состоит цель его поездки, и я узнал, что везде люди передают друг другу новости о том, что Вас похитили и увезли из тюрьмы. Так или иначе, скоро мы будем в деревне, и Вы услышите о себе больше».
Пока мы ехали в молчании, я размышлял о своей необыкновенной ситуации. Я не мог отказаться от себя без борьбы со своей приближающейся участью, я даже чувствовал ещё надежду, хотя в руках судьбы я оказался бессильным. Разве я не мог бы убедить друзей в своей подлинности? Забывая о том, что и тогда мой компаньон читал мои мысли, я решил при следующей возможности выбрать другой способ.
«Это не поможет, – отозвался мой приятель – Вы должны делать одно из двух: Вы добровольно едете со мной, либо насильственно отправляетесь в приют для умалишенных. Никаким способом ни Вы, ни я не сможем убедить других, что очевидно дряхлый старик рядом со мной вчера был полон сил, здоров и молод. Вы поймёте, что не сможете доказать свою идентичность. И как Ваш друг, один из великого братства, к которому Вы принадлежите и ремеслу, милосердно занимающемуся со всеми людьми и их проблемами, я советую Вам, как можно скорее, примириться с Вашим положением после того, как Вашему сознанию станет очевидно, что Вы потеряны для Ваших прошлых привязанностей. Отсюда следует, что Вы являетесь странным человеком для людей, которых знаете. Последуйте моему совету: прекратите жалеть о прошлом и весело поверните Ваши мысли к будущему. С одной стороны для Вас открыт приют для душевнобольных, с другой – путешествие в неведомый край за пределами любой известной страны. С одной стороны – заключение и подчинение, возможно, оскорбление и пренебрежение, а с другой – освобождение души, развитие способностей и вмещение высшего знания, которое отказано большинству людей – да, изъято от всех, кроме немногих в каждом поколении, потому что только те немногие, неизвестные миллионам обитателей, прошли по дороге, которую Вам предстоит пройти. Именно сейчас Вы пожелали встретить Вашего недавнего тюремщика. Это мудрое решение, и если он не признает Вас, то я искренне спрашиваю – кто смог бы? Мы едем прямо к его дому, но вот и он».
Действительно, сейчас мы были в деревне, где началось моё ничтожное приключение. Вероятно случайно, мне показалось, что иначе и быть не могло – мой бывший тюремщик приближался к нам.
«Если Вам будет угодно, – сказал мой компаньон – я помогу Вам выйти и Вы сможете лично поговорить с ним».
Наш экипаж остановился, мой гид начал с тюремщиком разговор, сказав, что его друг хочет с ним побеседовать. Затем он помог мне выйти и отошел на расстояние. Я раздражался от своих недостатков, которые в высшей степени стесняли меня, но я знал, что они были искусственны. Тело моё не соглашалось, в то время как дух тревожился, но чтобы я мог контролировать свои действия, я невольно стал вести себя как немощный старик. Однако ум мой был собран, эта попытка доказать мою личность должна быть последняя, теперь неудача укажет на поворотный пункт, и я охотно пойду со своим компаньоном в неизвестное путешествие, если не смогу убедить тюремщика в своей подлинности.
Выпрямившись перед ожидающим тюремщиком, который со взглядом любопытства считал меня странным человеком, я спросил, не знает ли он мою прошлую личность, назвав своё имя.
«Да, знаю, – ответил он – и если бы в этот момент я смог бы найти его, то с моих плеч свалилась бы тяжесть беспокойства».
«Вы уверены, что узнали бы его, если бы встретили?» – спросил я.
«Безусловно, – ответил он – и если Вы принесли новости о его местонахождении, о чём указывает Ваше поведение, то скажите мне их, чтобы я мог освободиться от беспокойства и подозрения».
Называя тюремщика по имени, я спросил его, не напомнил ли мой компаньон ему о человеке, которого он хотел бы найти.
«Ни в коем случае».
«Послушайте, не напоминает ли Вам мой голос тот, который был у исчезнувшего заключённого?»
«Ни в малейшей степени».
С мощным усилием я выпрямился насколько мог, и стал прямо перед ним, напрягши до предела каждый лицевой мускул, тщетно пытаясь привести моё морщинистое лицо к прошлой гладкости. С энергией тонущего человека, хватающегося за любой попавший предмет, я пытался контролировать свой голос и сохранить свою идентичность подобными действиями, неистово умоляя, упрашивая его выслушать мою историю. «Я человек, которого Вы ищете, я арестованный, который несколько дней тому назад пребывал в расцвете жизни перед Вами. Меня тайно увезли от вас два человека, находящиеся в союзе с оккультными силами, расширяя их среди закрытых мистерий, и превращая их в силы, освещающие настоящее и невидимое прошлое. Эти люди при помощи дьявольских и искусных манипуляций и контроля силы, развитой в тайне прошлых веков и переданной лишь немногим способным, превратили сильного человека, которого Вы знали, в очевидно слабого, что сейчас стоит перед Вами. Не так уж много времени прошло с тех пор, когда я был несогласным арестованным, обвинённым в долге – пустяковой сумме, а затем в качестве угрюмого заключённого я страстно ожидал свободу. Теперь я умоляю Вас со всей силой своей души, я прошу Вас взять меня обратно в камеру. Запечатайте ваши двери и держите меня снова, потому что ваша темница сейчас для меня будет как рай».
Я чувствовал, что становлюсь неистовым, ибо осознавал, что с каждым моим словом тюремщик становится всё более нетерпеливым и раздраженным. Я понимал, что он верил в то, что я сумасшедший. Упрашивания и мольбы ни к чему не привели, и мой энтузиазм быстро перешёл в отчаяние. Я воскликнул: «Если Вы не верите моим словам, то я брошусь на милость моему юному приятелю. Я прошу Вас принять на рассмотрение его свидетельство, и если он скажет, что я не тот, за кого себя выдаю, то я оставлю свой дом и страну и молча пойду за ним в неизвестное будущее».
Он повернулся, чтобы уйти, но я бросился перед ним и поманил к себе рукой молодого человека, который до того времени отчуждённо стоял в почтительном молчании. Он подошёл и, обращаясь к тюремщику, назвал его по имени и подтвердил мою историю. Да, это звучало странным для меня, что он слово в слово передал суть моего рассказа, как я его повторил. «Теперь Вы этому поверите, – закричал я в экстазе – Вам больше не нужно спрашивать о фактах, которые я Вам изложил».
Но вместо того, чтобы согласиться с рассказом свидетеля, тюремщик стал его упрекать:
«Это преднамеренное соглашение, чтобы поставить меня в глупое положение и дальнейшее затруднение. Вы оба сочинили невероятную историю, пригодную лишь для того, чтобы её рассказать таким же сумасшедшим и коварным людям, как вы. Этот молодой человек вообще не слышал Вашего разговора со мной, и тем не менее повторяет свой урок, не спрашивая меня, что я хотел бы от него узнать».
«Он может читать Ваши мысли» – закричал я в отчаянии.
«А Вы более сумасшедший, чем я решил по Вашему виду, – ответил тюремщик – из всех вообразимых невероятных историй вы попытались вовлечь меня, чтобы я признал то, что является самым безрассудным. Если вы объединились вместе для некоего намерения мошеннического характера, то я вас сейчас же предупреждаю, что не в настроении заниматься глупостями. Идите своей дорогой и не беспокойте меня больше вашими глупейшими махинациями, которые должны принадлежать злодейству или лунатизму». Он сердито повернулся и ушёл от нас.
«Как раз то, что я и предсказывал, – сказал мой компаньон – Вы потеряны для людей. Те, кто знает Вас лучше, первыми отвернутся от Вас. Я мог бы ради Вашего интереса стать таким же бешенным, как и Вы, и вышло бы лишь то, что Ваша история показалась бы более экстравагантной. В человеческих делах люди судят и действуют в соответствии с тем ограниченным знанием, которое в распоряжении множеств. Свидетельства правды, которые часто бывают в наших судах, заглушаются решениями узколобого жюри. Люди, заседающие в жюри, имеющие слабое представление о фактах случая, изложенного перед ними, люди, которые манипулируют ими, являются всего лишь орудиями в невидимых руках, втягивающих их сознания в антагонизмы, не объяснимые для человека. Судья часто бывает не осознающим орудием своих собственных ошибок или ошибок других. Один знающий судья развязывает то, что другой завязал, каждый основывает свои взгляды на одном и том же показании, на одном и том же авторитете. Ваш случай является тем состоянием ума, которое люди называют помешательством. Вы можете видеть больше того, что скрыто от других, потому что ознакомились с фактами, запрещающими признать их узкое образование. Но из-за того, что большинство против Вас, Вас и считают умственно неуравновешенным. Человеческая философия ещё не понимает условий, которые были задействованы при Вас. Поскольку Вы одиноки, хотя и правы, все люди будут Вам противостоять, и Вы должны допустить точку зрения плохо осведомлённого большинства. В глазах нынешнего поколения Вы сумасшедший. Прошлое жюри присяжных заседателей не могло сделать ничего, кроме как вынести своё решение. Ведь Вы находитесь не на том же ментальном плане, и я спрашиваю, будете ли Вы снова пытаться достичь того, что было бы то же самое, что выпить одним залпом воды озера Сенека? Сходите к тем людям и предложите им осушить до дна то озеро за один глоток, и Вас выслушают с такой же серьезностью, с какой Вы упрашивали бывших приятелей поверить, что Вы не тот человек, которым кажетесь. Только удлиненная жизнь может быть доверена порождению физических изменений, которых можно достигнуть при благоприятных условиях в короткий период. И то показание, что Вы смогли сделать, при нынешнем состоянии человеческого знания добавило бы доказательств Вашего сумасшествия».
«Я понимаю, я понимаю, – признал я – и допускаю. Ведите меня, я готов. Что бы не случилось, это ведёт лишь к могиле».
«Не будьте в этом так уверены» – был ответ.
Я инстинктивно задрожал, потому что этот ответ намекал на то, что спокойствие могилы было бы предпочтительнее моей судьбы.
Мы снова сели в экипаж. Как только мы поехали, последовала глубокая тишина, и мы смотрели отвлеченно на неподвижные поля и одинокие фермерские дома. Наконец, мы доехали до маленького посёлка. Здесь мой приятель отпустил фермера, нашего возничего, заплатив ему хорошо, и заказал номера в доме одной семьи (думаю, что нас там ожидали). После обильного ужина мы удалились на отдых. После того времени, когда мы покинули тюремщика, я никогда не пытался раскрыть свою личность. Я потерял свой интерес к прошлому и обнаружил себя страстно жаждущим узнать своё будущее, которое пролегло передо мной.