8
– Сегодня ты за мной ухаживаешь, – заявила Мария утром. – Что, всё хорошо? Ну, то есть лучше?
– Лучше, – согласился Николаев. Сегодня утром получилось подумать о жене и сыне так, что не захотелось снова найти кого-нибудь и жестоко убить. Им и так плохо, там. Оттого, что я здесь злюсь и схожу с ума, легче никому не будет.
– Умница. – Она потрепала его по щеке. – А я расклеилась что-то. Не давай мне сидеть и молчать, ладно?
– Хорошо. – Он взял её за руку. Оба уже сидели в гостиной, «при полном параде». Мария набросила легчайшую куртку – долго выбирала, чтобы были карманы, куда можно положить её футляр для дисков. Пока не объяснила, что это за диски такие, но Николаев помнил синеватую молнию, которая чуть не попала в Кошку. – Кошка, ты с нами?
Кошка, устроившаяся на шкафу, открыла правый глаз, потянулась и мяукнула. Отвернулась к стенке и свернулась, спиной к людям. Издалека было слышно, как она мурлычет.
– Здесь останется, – заметила Мария. – Где ты её такую взял? Кошки всё чуют, я знаю. Была бы беда, она бы не дрыхла. Ладно, пусть, ей тоже надо в себя прийти. Кошка, мы ненадолго!
– Что у тебя за диски? – спросил Николаев, пока они спускались по лестнице. Мария сказала: идём сейчас к дяде Гоше, у него есть адреса всех остальных. Надо со всеми встретиться, чтобы обо всём знать.
– Я за ними тогда шла, – Мария поправила солнечные очки. – Ну, когда меня задавило. Так в руке их и держала, когда под трактор свалилась. Может, поэтому они всё время со мной. Потом расскажу. Оружие, Серёжа, оружие. Сама не знаю, откуда они такие. Федя долго голову ломал, и Джеймс тоже. Так ничего и не придумали.
– Джеймс? Сюда попадают иностранцы?
– Люди кругом погибают, – она посмотрела на него, как на идиота. – Но обычно держатся со своими. Федя встречался с другими, как мы. Из других стран. Мы держим связь, когда можем.
– Ого! – Николаев впечатлился.
– А ты думал. Это сначала волком воешь, и утопиться пытаешься. А когда других находишь, всё по-другому. Блин, ну я разболталась! Хотя да, лучше болтать, чем молчать. Нам туда.
– Рад видеть, рад, – дядя Гоша тоже оделся по погоде. Но форма прежняя: кепка, куртка и просторные брюки. И сапоги. – Маша, дорогая, закажи нам всем пока, ладно? Мы сейчас подойдём.
– Конечно, дядя Гоша, – она расцеловала его в обе щеки и убежала на веранду соседнего ресторана.
– Вот телефоны и имена, – Георгий Платонович протянул лист. – Мы всем их сообщаем. Маша уже рассказала, зачем?
Николаев кивнул.
– Хороший ты человек, – дядя Гоша хлопнул по плечу. Во силища, в очередной раз поразился Николаев. И при этом часовщик! – Сильный. Маше последнее время плохо, и поговорить не с кем. Просить не буду, сам понимаешь.
– Всё понимаю, дядя Гоша, – Николаев поправил кобуру. Люди, конечно, смотрят в недоумении, да и пусть себе смотрят. Талисман, так решил. Раз помог мне выжить, пусть всегда будет рядом. – Буду рядом, мне тоже одному сейчас не очень.
– Не обижай её, – дядя Гоша помахал рукой Марии, которая указывала на столик. – И не расспрашивай. По себе знаю, лучше всё сразу не узнавать. Ну, идём? Вам сегодня бы повидаться с остальными. Или хотя бы созвониться.
– Маша так и сказала, – согласился Николаев. – Конечно, поговорим.
– Работал инженером, – пояснил Николаев. – Когда в стране начался бардак, моя работа кончилась. В итоге вот таксистом устроился. В общем, не жалею, хотя работа нервная.
– А я всю жизнь с часами работаю, – Георгий Платонович одобрительно покивал. – И дед мой работал, и прадед. Сразу вижу: не таксист ты. Что-то другое было. Значит, машину водишь. Только водишь?
– В автосервис собирался уходить, – согласился Николаев. – И ушёл бы, там интереснее.
– Замечательно! – дядя Гоша повеселел. – Если нужен будет шофёр, я позвоню, хорошо?
– Без проблем, дядя Гоша!
– Ну, хватит о прошлом, – дядя Гоша поманил официанта. – Завтра приглашаю всех на шашлык. Настоящий, с настоящим вином. Нет возражений?
– Никаких, дядя Гоша! – подтвердила Мария. – Если заданий нет, я новостями сегодня займусь.
– Заданий нет, – дядя Гоша покивал. – Вначале с Федей поговорите, у него могут быть новости. Ну, хватит о делах, обед ждёт!
– Какие ещё задания? – поинтересовался Николаев, пока они ехали в другой район города.
– Разные. Кто что может, тем и помогает.
– Кому помогает? Ничего, что глупые вопросы задаю?
– Я их тоже задавала, – Мария указала водителю. – Нам сюда, пожалуйста. Всем нам, – пояснила она, когда такси отъехало. – Пытаемся понять, почему всё это, и что можно изменить.
– Прямо тайное общество!
– А что, хорошая идея. Идём, идём, сейчас тебе Федя всё расскажет. Ой нет, сначала купи мне мороженого. Идём, покажу, какого. И ему купи. Очень любит, а сам никогда не попросит.
– Почему ты сама не платишь? И деньги не берёшь?
– Они у меня не задерживаются. Карман жгут. Что смотришь? На жизнь я зарабатываю, не беспокойся. Может, ещё больше тебя.
– Не злись, – Николаев вручил ей пломбир. Второй – Фёдору, ну и себе взял, хотя особенно не любил. Стеснялся при своих. – Ну, куда нам?
– Второй подъезд, третий этаж, – указала Мария. – Вот номер домофона.
– О, Маша! – Фёдору на вид лет двадцать пять, но манера держаться и речь его не очень соответствовали возрасту. – Замечательно выглядишь! – она обняла его с улыбкой. – Добрый день, Сергей, очень рад. Маша, я так понял, уже кое-что рассказала?
– В общих чертах, – согласился Николаев. – Если честно, до сих пор не верю. Не во всё.
Фёдор покивал.
– Ешь давай, вкусно, – Мария протянула ему пломбир. – Все свои, чего тут стесняться?
– Спасибо, – Фёдор явно смутился. – Что ж, тогда идёмте на кухню. Чай? Кофе?
– Чай, – шепнула Мария. – Он его классно делает.
– Чай, – выбрал Николаев.
Фёдор заварил чай, поставил на стол множество десерта – от варенья до печенья и конфет. На всё ушло минут десять, никто не говорил – Мария с Николаевым доедали свой пломбир, а Фёдор сосредоточенно занимался чаем.
– Что ж, давайте пока о самом главном, – он поправил очки. – Маша сказала вам про месячную цикличность, верно? Мы выяснили не очень много интересного, но… Ах, да, – он улыбнулся. – Извините. Фёдор Сергеевич Первушин. Попал сюда двадцать третьего сентября тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года. Работал главным инженером проекта, – он протянул руку. – Маша здесь с тысяча девятьсот девяносто пятого года, а вы…
– Николаев Сергей Васильевич. Тридцать первое декабря две тысячи девятого, – Николаев не думал, что сможет сказать так спокойно.
– Сочувствую, – Фёдор был совершенно серьёзен. – У нас всех были родные и близкие. Не моё, конечно, дело, но можно два совета?
– Попробуйте, – Николаев чувствовал себя необычайно спокойным. Мария нашла под столом его ладонь и сжала в своей.
– Не пробуйте самоубийство, – Фёдор поправил очки. – Здесь почти все пробовали. Может, кроме меня, Дарьи Васильевны и Георгия Платоновича. Ну и Михаила Петровича, конечно.
– Почему? – Николаев чувствовал, что его ладонь сжали сильнее.
– Вас вынесет в нестабильную область. Простыми словами: вы снова придёте в себя, всё будет как в нулевой точке, но конец света вокруг уже будет происходить. И всё.
– Что, если меня… не знаю, съедят во время этого самого конца света?
– То же самое. Со мной такое случалось несколько раз, ничего приятного.
– Ешь, – приказала Мария. – Растает. Мы подождём. Серёжа, чаю налить?
Фёдору явно нравился пломбир. И действительно, смущается этого.
– А второй совет? – чай произвёл магическое действие, Николаеву сразу полегчало во всех смыслах.
– Не напивайтесь. Я в широком смысле: наркотики тоже не помогут.
– И что будет?
– Болото, – хмуро ответила Мария. – Очнёшься в болоте, в самой трясине, и будешь тонуть. Долго, с подробностями. А как снова очнёшься – чуть ближе к берегу, но снова в болоте.
– Примерно так, – согласился Фёдор. – У каждого своё, как говорит Маша, болото. Попадёте в ловушку. В конечном счёте вас отпустят, но придётся много раз умереть неприятной смертью. Такие вот тут порядки.
– А вы знаете, отчего всё так?
Фёдор развёл руками.
– Здесь сейчас сотни таких, как мы, – пояснил он на словах. – Много очень умных людей, но – никто не знает, отчего. Есть факты, и всё. Вы ведь тоже инженер, верно?
– Был, – согласился Николаев.
– Замечательно! Очень нужен свежий взгляд на наши теории.
– А зачем вы заставили всех смотреть в зеркала?
– Долго объяснять, – Фёдор протянул брошюру. – Вот тут всё, что известно. Почитайте. Если вкратце: мы думаем, так можно вернуться. В нормальный, обычный мир, где не происходит конца света каждый месяц.
– Или умереть, – спокойно добавила Мария.
– Или умереть, – согласился Фёдор. – Пока нет единого мнения, чем это всё может кончиться. Да, чуть не забыл самое главное. Если сегодня увидите Дарью, не относитесь к ней как к девочке десяти лет. Она здесь пятнадцатый год.
– Не очень понимаю, – признался Николаев.
– Когда происходит коллапс реальности, – Фёдор посмотрел в его глаза. – Ну, простыми словами, в двенадцать часов двенадцать минут и двенадцать секунд по Гринвичу – вы возвращаетесь в нулевую точку. При вас обычно одни и те же вещи, и вы возвращаетесь в биологически одно и то же состояние. С гарантией переносится только память. Тело возвращается в исходное состояние.
– Мне сейчас было бы тридцать пять, – пояснила Мария, – а выгляжу всё так же на двадцать. Даше сейчас двадцать четыре, а выглядит всё равно на десять.
– Верно, верно, – покивал Фёдор. – Мне было тридцать два. Сейчас мне было бы за шестьдесят, если предположить, что время здесь идёт с той же скоростью.
– С ума сойти, – признал Николаев. – А оно идёт с той же скоростью?
– С той же. Опыты ставили. Если хотите, расскажу подробнее.
Николаев потёр лоб.
– Давайте не сейчас, – попросил он. – Мне бы переварить то, что уже услышал. Я могу позвонить, если…
– Обязательно, – заверил Фёдор. – В любое время. Я поздно ложусь и рано встаю.
– Дядя Гоша приглашает всех на шашлык, – Мария обняла Фёдора. – Завтра. Мы заедем. Не скучай!