Пепел и прах
Десятки больших домов с оштукатуренными стенами виднелись неподалеку от главных ворот и вдоль внешней крепостной стены там, где в Ароуз был выход канала. Все эти здания – холодные и неприступные с виду, с пустым взглядом черных окон – оказались пакгаузами или складами, так что, если учесть столь ранний час, людей здесь практически не было, а значит, не было и свидетелей схватки варденов с охранниками.
Но выяснять, так ли это, Роран все равно не собирался. Медлить было нельзя.
Веселые лучи всходившего солнца горизонтальными полосами ложились на город, золотили верхушки башен, зубцы крепостных стен, купола храмов и крытые черепицей крыши. А на улицах все еще лежали тени цвета черненого серебра, и вода в канале казалась черной; на ее взбаламученной поверхности виднелись рыжеватые пятна крови. Где-то высоко над головой еще светилась одинокая звезда, точно странная искра на светлеющем голубом плаще небес, но блеск остальных полночных сокровищ солнце уже успело погасить.
Вардены бодрой рысцой продвигались по городу, шурша кожаными подошвами башмаков по булыжным мостовым.
Вдали пропел петух.
Роран вел своих бойцов, виляя меж тесно стоящими домами, к внутренней стене города, но не всегда выбирал тот путь, который казался наиболее очевидным или прямым: он стремился максимально уменьшить риск встречи с кем-то из горожан. Улочки, по которым они шли, были узкими и темными, и порой Роран даже толком не видел, куда ставит ногу.
Сточные канавы были до краев заполнены грязной жижей. Кругом царила такая вонь, что Рорану хотелось ругаться, и он мечтал о чистом воздухе родных полей, к которому так привык.
«И как только тут люди живут? – думал он. – Даже свиньи и то в собственное дерьмо не ложатся!»
Вдали от городской стены склады и прочие хозяйственные помещения сменились жилыми домами и магазинами: дома были высокие, с перекрещивавшимися балками, белеными оштукатуренными стенами и красивым чугунным литьем над дверными проемами. За закрытыми ставнями окнами Роран порой слышал голоса, звон посуды или скрежет стула по деревянному полу.
«У нас совсем мало времени, – думал он. – Еще несколько минут, и на улицах появятся обитатели Ароуза».
Словно во исполнение этого предсказания, двое мужчин вышли из какого-то переулка и наткнулись прямо на колонну варденов. Оба горожанина тащили на плечах коромысла с полными ведрами свежего молока.
Они в полном изумлении остановились, увидев варденов, и затряслись от страха так, что молоко стало выплескиваться из ведер на землю. Глаза их расширились от ужаса, рты раскрылись, из горла явно рвался крик.
Роран остановился, и его отряд замер следом за ним.
– Если закричите, мы вас прикончим, ясно? – тихо и дружелюбно пообещал он горожанам.
Те, дрожа с головы до ног, чуть отступили.
А Роран, наоборот, шагнул к ним и прибавил:
– А если вздумаете бежать, мы вас тем более прикончим. – И, не сводя глаз с перепуганных молочников, он тихо окликнул Карна, а когда заклинатель подошел к нему, спросил: – Нельзя ли их ненадолго усыпить?
Заклинатель быстро произнес какую-то фразу, последнее слово которой Роран знал – «слитха», что на языке древних значит «спать». И оба горожанина, точно лишившись костей, мешком рухнули на землю, а их ведра покатились по булыжной мостовой. Молоко рекой потекло по улице, белыми ручейками пробираясь между камнями.
– Оттащите их в сторонку, – сказал Роран, – чтобы их не сразу заметили.
Как только вардены оттащили бесчувственных молочников с дороги, он приказал всем снова двигаться дальше, разумно полагая, что нужно побыстрее добраться до внутренней городской стены.
Однако не прошли они и сотни футов, как за углом наткнулись на четверых воинов Гальбаторикса.
На этот раз Роран милосердия не проявил. Он рванулся к солдатам и, пока те соображали, что происходит, ударил молотом по затылку того, кто шел впереди. А второго солдата рубанул мечом Балдор, одним ударом развалив его пополам. Подобную силищу он обрел, разумеется, у отца на кузне, много лет махая там молотом.
Оставшиеся двое солдат от ужаса присели, потом развернулись и побежали.
Но стрела, просвистев у Рорана над плечом, вонзилась одному из бегущих в спину, и тот упал. А потом Карн рявкнул: «Джиерда!» (Это слово Роран тоже знал, оно означало «сломись!»), и шея четвертого солдата с отчетливым хрустом надломилась; он упал ничком да так и остался лежать без движения посреди улицы.
Однако тот солдат, у которого из спины торчала стрела, пронзительно закричал:
– Вардены! Здесь вардены! Трубите тревогу! И…
Метнув кинжал, Роран угодил ему прямо в горло. Потом вытащил клинок, вытер его об одежду мертвого солдата и сказал:
– Ну, все. Теперь скорее вперед!
И вардены дружно ринулись к внутренним стенам крепости.
Когда они были от нее всего в каких-то ста футах, Роран остановился в каком-то переулке и поднял руку, призывая людей подождать немного. Потом осторожно выглянул из-за угла, осматривая крепостные ворота. Их решетка была прочно укреплена в высокой гранитной стене, а сами ворота были заперты.
Слева от ворот, правда, имелась небольшая дверца, служившая для потайных вылазок. Она была открыта настежь, и Роран увидел, как оттуда выбежал солдат в алом плаще и поспешил куда-то в западную часть города.
Выругавшись себе под нос, Роран продолжал наблюдать за дверцей. Он вовсе не намерен был сдаваться, тем более теперь, когда им удалось-таки пробиться в город, однако их положение с каждой минутой становилось все более опасным. Вскоре должен был закончиться комендантский час, люди выйдут на улицу, и, разумеется, всем сразу станет известно, что вардены в городе.
Он снова спрятался за угол дома и, опустив голову, попытался найти выход из сложившейся ситуации.
– Мандель, – сказал он, щелкнув пальцами, – Дельвин, Карн и вы трое. – Он указал на троих варденов весьма свирепого вида – все они были уже не молоды, так что, как ему казалось, должны были бы иметь опыт в сражениях. – Идемте со мной. Ты, Балдор, остаешься за командира. Если мы не вернемся, постарайтесь поскорее укрыться в безопасном месте. Это приказ.
Балдор мрачно кивнул.
Роран и шесть отобранных им воинов двинулись по обе стороны переулка, ведущего к воротам, пока не добрались до усыпанной мусором насыпи под стеной. Отсюда до ворот было, наверное, шагов пятьдесят, а до той открытой дверцы – рукой подать.
На каждой из двух надвратных башен обычно торчали часовые, но в данный момент ни одного видно не было. К тому же теперь Роран и его товарищи были так близко от стены, что увидеть их можно было бы, только перевесившись через парапет башни.
– Как только мы войдем вон в ту дверцу, – шепотом сказал Роран, – ты, ты и ты, – он указал на Карна, Дельвина и одного из незнакомых ему варденов, – двигайте к дальней сторожевой будке, по ту сторону ворот, а мы втроем возьмем эту, ближнюю. Делайте, что хотите, но ворота должны быть открыты! Там, наверно, всего и нужно-то одно колесо повернуть. А может, и всем придется на него навалиться. Так что не вздумайте рисковать, я вам умирать возле самых ворот не приказывал. Ну что, готовы? Вперед!
И Роран, двигаясь совершенно бесшумно, метнулся вдоль стены и, резко свернув, исчез в открытой боковой дверце.
За нею он попал в какое-то продолговатое помещение футов в двадцать длиной, выходившее на просторную площадь с фонтаном, в центре которого в воздух поднимались три струи воды. Через площадь то и дело поспешно пробегали какие-то люди в красивой одежде, некоторые из них прижимали к груди какие-то свитки.
Не обращая на них внимания, Роран свернул к караулке, которая была заперта, и осторожно взломал замок, воздержавшись от того, чтобы попросту выбить дверь пинком ноги. В одной из стен грязноватого караульного помещения виднелась ведущая наверх винтовая лестница.
Роран взлетел по ней и уже через пару поворотов оказался в комнате с низким потолком, где за столом сидели пятеро солдат. Они курили и играли в кости, а сам стол был придвинут к огромному вороту с цепями толщиной, наверное, с руку Рорана.
– Приветствую вас! – громко и уверенно сказал Роран. – У меня для вас чрезвычайно важное сообщение.
Солдаты с изумлением посмотрели на него и вскочили, отталкивая скамьи, на которых сидели. Деревянные ножки скамей отвратительно заскрипели по полу.
Но их короткого замешательства вполне хватило, чтобы Роран успел преодолеть расстояние между дверью и столом.
Солдаты попытались было выхватить оружие, но Роран с ревом обрушился на них и, размахивая молотом, вскоре загнал всех пятерых в угол. Через минуту рядом с ним оказались Мандель и остальные двое варденов с мечами наголо. Вместе им ничего не стоило расправиться с охраной. Теперь доступ к поворотному механизму был открыт.
Поглядев на содрогавшегося в предсмертных судорогах последнего солдата, Роран сплюнул на пол и сказал:
– Никогда не доверяй незнакомцам!
После этой короткой схватки в комнате так сильно пахло кровью и еще чем-то мерзким, что эта вонь прямо-таки давила на Рорана, как тяжелое одеяло, не давая нормально дышать, и ему с трудом удавалось подавлять подкатывавшую к горлу тошноту. Закрывая нос и рот рукавом рубахи, все четверо собрались у подъемного колеса, стараясь не поскользнуться в лужах крови, и некоторое время изучали его, пытаясь понять, как оно действует.
Вдруг Роран резко обернулся и поднял молот. За спиной у них послышался звон металла, громкий скрип открываемого люка и вслед за этим топот ног – какие-то люди спускались сюда по винтовой лестнице, ведущей на самый верх сторожевой башни.
– Таурин, какого черта! Что у вас тут происходит? – Солдат поперхнулся и замолк, ибо, сойдя с лестницы, увидел перед собой Рорана и его приятелей, а на полу – изрубленные тела стражников.
Варден, стоявший справа от Рорана, метнул в спустившегося солдата копье, но тот успел присесть, и копье вонзилось в стену у него над головой. Солдат выругался и на четвереньках снова полез наверх, почти мгновенно исчезнув за поворотом лестницы.
Вскоре с глухим стуком захлопнулась крышка люка, и они услышали, как этот солдат принялся дуть в свою дудку и отчаянно выкрикивать что-то людям на площади и на стенах крепости.
Роран нахмурился и вернулся к поворотному механизму.
– Да оставьте вы его, – сказал он товарищам, засовывая молот за ремень и наклоняясь над поворотным колесом. Затем, напрягая все тело, он попытался повернуть его. Остальные бросились ему помогать, и медленно, очень медленно храповое колесо стало поворачиваться, каждый раз громко щелкая, когда зубец касался «собачки».
Уже через несколько секунд вращать храповик стало значительно легче. Роран связывал это с тем, что и вторая его команда, которую он послал обезвредить сторожей в помещении напротив, тоже принялась вращать такое же колесо.
Полностью поднимать решетку ворот они, впрочем, не стали. Уже через полминуты отчаянного труда, мокрые от пота, они услышали воинственные кличи варденов, успевших вломиться в ворота и занять площадь.
Роран остановил колесо, вытащил из-за пояса свой молот и снова двинулся к лестнице. Остальные последовали за ним. В коридоре он столкнулся с Карном и Дельвином, как раз выбравшимися из противоположной караульной будки. Похоже, никто из варденов не был ранен, однако во второй группе не хватало одного пожилого и опытного бойца.
А тем временем Балдор, поджидая возвращения Рорана и его группы, велел своим людям построиться, создав по краям площади прочное каре. Вардены стояли плечом к плечу в пять рядов, выставив перед собой щиты.
Подбежав к ним, Роран заметил, что из-за домов на том конце площади появился довольно большой отряд, явно настроенный решительно. Солдаты шли, выставив копья и пики так, что стали похожи на огромную подушку для булавок. По прикидкам Рорана их было человек сто пятьдесят – с таким количеством его войску справиться ничего не стоило, однако это потребовало бы определенных усилий, а также – и это было самое главное – времени.
Но еще больше он помрачнел, когда увидел, как тот самый маг с крючковатым носом вышел вперед и воздел вверх руки, и над его руками взметнулись вверх две черные молнии. Роран достаточно много слышал о магах от Эрагона, так что догадался, что эти молнии предназначены, скорее всего, просто для запугивания врага, однако у него не было сомнений в том, что вражеский заклинатель может стать для них крайне опасным.
Карн, впрочем, почти сразу же неслышно подошел к нему и остановился рядом, тоже глядя на мага с воздетыми руками. Чуть погодя Роран тихо поинтересовался, стараясь, чтобы его не услышали даже те, кто стояли за спиной:
– Ты можешь его убить?
– Придется попробовать, – прошептал в ответ Карн и вытер губы тыльной стороной ладони. Он был явно встревожен, на лбу у него выступили крупные капли пота.
– Если хочешь, для начала можем его пугнуть. Он вряд ли успеет нас уничтожить с помощью магии до того, как мы прикончим его телохранителей, а может, и ему самому меч в сердце воткнем.
– Нет, не надо. Откуда тебе знать, на что он способен? Нет уж. За магов отвечаю я, мне с ними и дело иметь.
– А мы тебе ничем помочь не можем?
Карн нервно усмехнулся.
– Можете попытаться выпустить в него несколько стрел. Это его, по крайней мере, отвлечет, и он, вполне возможно, совершит какую-нибудь ошибку. Но в любом случае постарайтесь не вставать между нами! Это небезопасно – ни для вас, ни для меня.
Роран переложил молот в левую руку, а правой обнял Карна за плечи.
– Все у тебя получится, дружище. Ты вспомни: этот маг вовсе не так уж умен. Ты же провел его один раз, значит, сумеешь и снова его провести.
– Я помню.
– Ну, тогда удачи тебе.
Карн коротко кивнул и двинулся к фонтану посреди площади. Вода в фонтане переливалась в солнечных лучах, точно горсть бриллиантов.
Горбоносый маг тоже направился к фонтану, стараясь каждый шаг делать одновременно с Карном. Когда они оба остановились, между ними было примерно футов двадцать.
С того места, где стоял Роран, казалось, что Карн и вражеский маг просто разговаривают о чем-то друг с другом. Однако они были слишком далеко, и Роран даже догадаться не мог, о чем они говорят. Затем оба заклинателя как-то странно вздрогнули и застыли, словно их обоих пронзили кинжалом.
Именно этого Роран и ждал. Он понял, что теперь между ними начался поединок разумов, и сейчас оба заклинателя слишком заняты, чтобы обращать внимание на то, что творится вокруг.
– Лучники! – рявкнул он. – Туда и туда! – И он указал на две противоположные стороны площади. – Всадите столько стрел в этого пса-предателя, сколько сможете, но не вздумайте попасть в Карна! Иначе я вас живыми Сапфире скормлю!
Воины в алых плащах неловко переступали с ноги на ногу, глядя, как две группы лучников проходят через площадь, но никто в отряде Гальбаторикса не нарушил строя, никто и шага не сделал, чтобы воспрепятствовать проходу варденов.
«Они, должно быть, очень уверены в могуществе этой ручной гадюки!» – озабоченно думал Роран, не сводя с вражеского мага глаз, в которого вскоре с обеих сторон полетели десятки коричневых, с гусиным оперением стрел. На мгновение у Рорана даже появилась надежда, что варденским лучникам удастся его прикончить. Но футах в пяти от горбоносого мага стрелы останавливались в воздухе и, задрожав, падали на землю, словно налетев на каменную стену.
Роран нервно покачался с пятки на носок. Он был не в силах стоять спокойно и ненавидел эту необходимость ждать и ничего не делать, когда его другу грозит опасность. Мало того, с каждой минутой у лорда Холстеда появлялось все больше возможностей выяснить, что происходит в его городе, и дать соответствующий отпор захватчикам. Роран понимал, что, если вардены намерены избежать сокрушительного поражения со стороны превосходящих сил противника, им необходимо постоянно поддерживать в солдатах Гальбаторикса ощущение неуверенности, непонимания того, что им следует делать. И Роран, повернувшись к своим воинам, сказал:
– Половина – на цыпочки! Попробуем хоть что-нибудь сделать, пока Карн, рискуя жизнью, старается спасти наши головы. Попытаемся обойти этот отряд с фланга. Половина пойдет со мной – мы исчезнем тихо, незаметно, на цыпочках, – а остальные останутся на месте. Командовать ими будешь ты, Дельвин. Вряд ли солдаты успели блокировать все улицы, так что, когда мы тихо исчезнем, ты, Дельвин, со своими ребятами постараешься пройти мимо этих солдат по краю площади, а затем, сделав петлю, вы вернетесь назад и нападете на них с тыла. А мы постараемся отвлечь их, неожиданно вынырнув вон оттуда. В таком случае им попросту не удастся оказать ни нам, ни вам достойного сопротивления. А если кто-то из них попытается убежать, пусть бежит. Нам в любом случае не потребуется слишком много времени, чтобы их всех перебить. Поняли?.. Ну, тогда давайте, давайте, давайте!
Вардены быстро разделились, и Роран со своей группой незаметно исчез в переулке, огибая площадь справа, а Дельвин почти в открытую двинулся в сторону солдат по левому ее краю.
Когда оба их отряда почти поравнялись с фонтаном посреди площади, Роран, выглянув из-за угла, заметил, что вражеский заклинатель быстро посмотрел в его сторону. Это был мимолетный, летучий взгляд, однако он все-таки на какую-то долю секунды отвлек горбоносого мага от дуэли с Карном. Когда же горбоносый вновь уставился на Карна, его злобный оскал превратился в страшную застывшую маску. На нахмуренном лбу и на шее стали вздуваться жилы. Казалось, даже голова у него раздулась и так налилась кровью, что лицо приобрело ярко-красный оттенок.
– Нет! – провыл он и выкрикнул что-то на древнем языке, но Рорану эти слова знакомы не были.
Секунду спустя и Карн тоже что-то выкрикнул, и на какое-то мгновение их голоса слились в таком страшном вопле ужаса, отчаяния, ненависти и ярости, что Роран нутром почувствовал: их поединок пошел не по правилам и сейчас произойдет нечто ужасное.
И оказался прав. Последовала вспышка синего огня, и Карн исчез. А на том месте, где он только что стоял, возникла огромная белая куполообразная оболочка, которая накрыла собой всю площадь так быстро, что Роран и глазом мигнуть не успел.
Мир почернел. Невыносимая жара обрушилась на Рорана. Ему казалось, что все вокруг извивается, меняя свои очертания, не давая ему сделать нормально ни шагу.
Молот как бы сам собой вывернулся у него из руки, в правом колене вдруг возникла страшная боль. Потом какой-то твердый предмет с размаху заткнул ему рот, и он почувствовал, что у него, видимо, выбит зуб, так как рот сразу наполнился кровью.
Когда Роран наконец прекратил свои беспомощные попытки двигаться в этом ошалевшем пространстве, то оказалось, что он находится на том же месте, где и стоял. Только теперь он валялся на животе, а голова так кружилась, что он даже встать не мог. Впрочем, чувства и разум вскоре к нему вернулись, и он увидел перед собой какую-то гладкую, серо-зеленую каменную плиту – такими плитами была вымощена вся площадь, – почуял запах свинца, которым заливали здесь брусчатку вместо обычного раствора, и почувствовал боль и жжение во всем теле от бесчисленных ушибов и ссадин. Единственный звук, который он оказался способен различить, был стуком его собственного сердца.
Когда же Роран попытался вздохнуть, то часть крови, наполнявшей его рот, попала ему в легкие, и он, задыхаясь, закашлялся и сел прямо, выплевывая комки темной мокроты. Выбитый зуб – это был один из резцов – тоже вылетел у него изо рта и упал на мостовую; зуб выглядел каким-то необычайно белым на фоне кровавых сгустков. Роран взял его пальцами и внимательно осмотрел; конец зуба, похоже, отломился, но корень и остальная часть уцелели, так что он, попросту облизнув зуб, воткнул в десну на прежнее место, морщась от боли.
Затем он встал на ноги и понял, что неведомая сила швырнула его о каменное крыльцо одного из тех домов, что окружали площадь. Рядом валялись вардены из его отряда, разбросав в стороны руки и ноги, лишившись мечей и шлемов.
И в который уже раз Роран в душе порадовался тому, что в качестве оружия использует молот, ибо многие вардены во время этого странного то ли взрыва, то ли затмения ухитрились напороться на собственные клинки или заколоть своих же товарищей.
«А кстати, где же мой молот?» – запоздало спохватился Роран и принялся шарить по земле, пока не обнаружил рукоять молота, торчавшую из-под ног лежавшего рядом воина. Он вытащил молот и огляделся.
По всей площади были разбросаны солдаты Гальбаторикса и вардены. От фонтана и вовсе ничего не осталось, кроме горстки мелких камней, из-под которых неровными толчками била вода. Рядом с бывшим фонтаном – там, где стоял Карн, – лежал почерневший скорченный труп. Его дымящиеся конечности были крепко стиснуты, точно у мертвого паука. Узнать этого жутко обуглившегося человека не было никакой возможности, казалось, что это скорченное черное существо никогда и не было человеком. А вот горбоносый маг каким-то необъяснимым образом уцелел. Он по-прежнему стоял на своем месте, хотя магический взрыв и лишил его верхней одежды, оставив на нем только штаны.
Неудержимый гнев охватил Рорана. Совершенно не думая о собственной безопасности, он, пошатываясь, двинулся к центру площади, твердо намеренный раз и навсегда с этим магом покончить.
Но голый по пояс заклинатель продолжал стоять без движения, даже когда Роран, шаркая ногами, подошел к нему совсем близко. Подняв молот, Роран перешел на бег и даже издал воинственный клич, который, впрочем, прозвучал так слабо, что даже он сам с трудом его расслышал.
А маг по-прежнему и не думал защищаться.
Только теперь Роран окончательно понял, что этот заклинатель не сдвинулся ни на дюйм с момента взрыва. Он словно окаменел, превратился в собственную статую, внезапно перестав быть живым человеком.
Кажущееся равнодушие заклинателя при виде приближавшегося к нему Рорана и его необычное поведение – точнее, отсутствие какого бы то ни было поведения, – совершенно сбили Рорана с толку, и он уже замахнулся молотом, чтобы попросту размозжить магу голову, прежде чем тот выйдет из этого странного ступора. Однако осторожность взяла верх, охладив желание Рорана немедленно отомстить, и он, замедлив шаг, остановился футах в пяти от мага.
И правильно сделал.
Если издали этот заклинатель и выглядел вполне нормально, то, подойдя ближе, Роран увидел, что кожа его обвисла, покрылась морщинами, как у древнего старика, но самое главное – стала какой-то жесткой, точно шкура давно убитого зверя, сильно потемнела и с каждой секундой становилась все темнее, словно все его тело подверглось обморожению. При этом грудь мага вздымалась в такт дыханию, а глазные яблоки вращались в глазницах, как живые! Но все остальное в нем, похоже, утратило способность двигаться.
И пока Роран остолбенело смотрел на него, плечи, руки, шея и грудь мага начали как-то неприятно съеживаться, сквозь кожу отчетливо проступили кости – от ключиц до тазобедренных суставов, – а живот повис, как пустой бурдюк. Губы запали, обнажая желтые зубы словно в мерзкой злобной ухмылке, а глазные яблоки стали сплющиваться, точно нажравшиеся клещи, на которых наступили ногой, и начали проваливаться внутрь черепа вместе с окружавшей глаза плотью.
А вот дыхание мага – какое-то паническое, присвистом напоминающее звук пилы, – прервалось, но так и не остановилось.
В полном ужасе Роран отступил назад и, чувствуя, что ступил в какую-то скользкую лужу, посмотрел вниз и увидел, что эта лужа становится все шире. Сперва он решил, что это вода из разрушенного бассейна, но затем понял, что эта жидкость вытекает откуда-то из-под ступней заклинателя.
Рорана охватило отвращение, он выругался и отскочил на сухой участок. Увидев эту лужу, он догадался, что сотворил Карн со своим врагом, и ему стало еще страшнее. По всей видимости, благодаря заклятию Карна из тела мага капля по капле вытекала теперь вся имевшаяся в нем влага.
За какие-то несколько секунд магия превратила этого человека в узловатое подобие собственного скелета, завернутого в твердую черную шкуру. Заклинатель мумифицировался так, словно его на сотню лет оставили в пустыне Хадарак, подвергнув воздействию жаркого солнца, иссушающих ветров и вечно движущихся песков. Хотя он был уже почти наверняка мертв, но почему-то все никак не падал. Магия Карна продолжала держать его в вертикальном положении: жуткий ухмыляющийся призрак, вполне соответствующий самому страшному ночному кошмару. Такого Рорану даже на поле боя никогда видеть не доводилось.
Затем верхняя оболочка этого иссушенного существа затрепетала, стала расплываться и как бы растворилась, превратившись в тонкую серую пыль, туманным облачком неторопливо слетевшую с его костей. Это облачко, проплыв в воздухе, осело на поверхности собравшейся внизу лужи, точно пепел от лесного костра. То же самое произошло с остатками мускулов и костями, затем в пыль обратились окаменевшие внутренние органы и разрушилось то немногое, что еще оставалось от тела горбоносого мага. Все это превратившись в небольшой холмик праха, расплывавшийся на поверхности той жидкости, что некогда поддерживала в теле жизнь.
Роран оглянулся на обгорелый труп Карна и сразу же отвернулся – ему невыносимо было видеть останки своего верного друга. «По крайней мере, ты ему отомстил», – подумал он. Потом, стараясь не думать больше о гибели Карна, Роран сосредоточился на самой насущной проблеме – на тех солдатах, что медленно поднимались сейчас с земли на южном краю площади.
Вардены, впрочем, тоже начинали вставать, и Роран крикнул:
– Скорей! За мной! Лучшей возможности у нас не будет! – Некоторые вардены были серьезно ранены, и он приказал: – Помогите раненым встать и поставьте в центре, но пусть никто не отстает и никто здесь не остается! Никто! – Он чувствовал, как дрожат у него губы, да и голова раскалывалась от боли, словно накануне он пил всю ночь.
Услышав его призыв, вардены стали быстрей подниматься с земли и поспешили к нему. Когда они построились, образовав довольно широкую колонну, Роран вместе с Балдором и Дельвином, которые тоже были до крови исцарапаны и здорово помяты, двинулся вперед во главе своего войска.
– Карн погиб? – спросил Балдор.
Роран кивнул и поднял свой щит. Остальные последовали его примеру, образовав нечто вроде мощной движущейся стены, своей непробиваемой стороной обращенной к врагу.
– Хорошо бы у Холстеда под рукой не оказалось другого мага! – пробурчал Дельвин.
Как только вардены приготовились к атаке, Роран крикнул:
– Вперед! Марш! – и они двинулись через площадь.
То ли командир у имперских воинов был хуже, то ли сами они сильней пострадали от взрыва, но отчего-то они не сумели так же быстро, как вардены, прийти в себя и напоминали скорее растерянную толпу.
Роран что-то проворчал и, пошатываясь, отступил на шаг назад, когда в его щит вонзилось копье. Рука, державшая щит, сразу онемела, и он, опустив щит и размахнувшись, ударил молотом по застрявшему копью. Но молот отскочил от древка, не сломав его!
Какой-то солдат, возможно, тот же самый, что и метнул копье, воспользовался этим и с мечом в руке бросился на Рорана, метя ему в шею. Роран попытался поднять щит вместе с копьем и закрыться, но не смог, и, чтобы защитить себя от удара, ему пришлось молотом парировать удар направленного в него меча.
Но и это отчего-то вышло у него неудачно. Роран почти не видел острия меча, и удар пришелся мимо. Тут бы он, наверное, и погиб, если бы костяшки его пальцев, сжимавшие молот, не скользнули по тупому краю лезвия и не отвели меч на несколько сантиметров в сторону.
Огненная полоса боли ожгла правое плечо Рорана. Перед глазами у него вспыхнул желтый огонь, в боку точно молнии заплясали. Правое колено подогнулось, и он упал ничком.
Под ним был камень. Вокруг – ноги сражавшихся. Эти ноги то и дело спотыкались о его тело, но ему некуда было отползти, чтобы укрыться от ударов. Собственное тело казалось Рорану раскисшим, не способным сопротивляться и действовать; у него было такое ощущение, словно он, как муха, угодил в вязкий мед.
«Слишком медленно, слишком, – думал он, тщетно пытаясь высвободить руку из-под щита и снова встать на ноги. Если он так и останется лежать на земле, то его либо проткнут мечом, либо затопчут. – Слишком медленно!»
Затем он увидел, как прямо перед ним рухнул на землю солдат, зажимая рану в животе, а потом и второй.
Кто-то схватил Рорана сзади за кольчугу и поставил на ноги. Обретя почву под ногами, он оглянулся и увидел, что это Балдор.
Извернувшись, Роран быстро осмотрел место, куда его ударил мечом солдат. Пять звеньев кольчуги были прорваны, но в целом она держалась. Несмотря на то что из раны обильно текла кровь, а шею и плечо терзала жгучая боль, он решил, что ранен отнюдь не смертельно, и не стал даже выяснять, так ли это в действительности. Правая рука вполне действовала – этого, по крайней мере пока, было ему вполне достаточно, чтобы продолжать схватку. Да, собственно, только это в данный момент его и заботило.
Кто-то сунул ему другой щит в замену прежнего, и он, прижав его к плечу, снова пошел в атаку, заставляя солдат Гальбаторикса пятиться под натиском превосходящей силы варденов и отступать по широкой, выходящей на площадь улице.
Вскоре солдаты не выдержали и побежали. Они разбегались по бесчисленным боковым улочкам и переулкам, и Роран остановился.
Затем он отправил назад пятьдесят варденов, приказав им закрыть ворота и саллипорт и тщательно охранять их ото всех, кто вздумал бы преследовать отряд Рорана, проникший в самое сердце Ароуза. Таким образом, большая часть здешнего войска оказалась бы у внешних стен города, ибо оно было отправлено туда, чтобы отражать атаки варденов, и в центральную часть Ароуз доступа не имело бы. Рорану вовсе не хотелось, имея при себе столь малочисленный отряд, сражаться со всей армией, которой располагал лорд Холстед. Это было бы чистым самоубийством.
После победы на площади вардены почти не встречали сопротивления. Они продвигались по улицам центральной части города к огромному и весьма выгодно расположенному замку лорда Холстеда, правителя Ароуза.
Перед дворцом раскинулся изысканной красоты двор с искусственным озером, по которому плавали гуси и белые лебеди. Дворец был непохож на все прочие здания в городе. Он отличался изысканной, хотя и несколько прихотливой архитектурой – открытыми арочными проходами, колоннадами и белыми балконами-верандами, предназначенными для танцев и обедов на воздухе. В отличие от центрального замка Белатоны, этот дворец явно строили для удовольствия и радости, а не для защиты от врага.
«Они, должно быть, считали, что город так хорошо укреплен, что никто не сможет преодолеть его стены», – думал Роран.
Завидев варденов, стражники и солдаты, слонявшиеся по двору – их было, должно быть, несколько десятков, – с воинственными криками бросились на них.
– Главное – не разбредаться! – приказал своим людям Роран.
Минуту или две во дворе слышался только звон мечей. Гуси и лебеди с тревожными криками били по воде крыльями, но никто из них так и не решился покинуть свое надежное убежище.
Варденам не понадобилось много времени, чтобы оттеснить охрану замка и ворваться во дворец. Его стены оказались богато украшены живописью. Причем расписаны были не только стены, но и потолок, и даже на полу был выложен прихотливый узор. Комнаты были обставлены роскошной резной мебелью, а карнизы и плинтусы позолочены. Рорана это богатство просто ошеломило – он такого и представить раньше себе не мог. Вся их с отцом ферма, на которой он вырос, стоила меньше, чем какой-нибудь позолоченный стул в этом великолепном доме!
В открытую дверь он заметил трех служанок, которые, подобрав пышные юбки, со всех ног бежали по длинному коридору.
– Эй, не дайте им удрать! – крикнул он варденам, и человек пять, бросившись вдогонку за женщинами, успели перехватить их, прежде чем те добрались до конца коридора. Женщины пронзительно вопили и яростно сопротивлялись, царапая своих пленителей.
– Хватит! – рявкнул Роран, и женщины, оказавшись перед ним, мгновенно перестали драться и царапаться, но все еще продолжали жалобно хныкать. Самая старшая из них, дородная матрона с зачесанными назад и собранными в довольно неопрятный узел седыми волосами и связкой ключей на поясе, показалась Рорану вполне разумной, он сразу к ней и обратился: – Где лорд Холстед?
Матрона вздрогнула и заявила, гордо задрав подбородок:
– Делайте со мной что хотите, а хозяина своего я ни за что не предам!
Роран подошел к ней почти вплотную.
– Значит, так, слушай меня очень внимательно! – прорычал он. – Ароуз пал, и все вы, в том числе и ты, в наших руках. Во всяком случае, тебе случившегося уже не изменить, так что лучше сразу говори, где Холстед, и мы тебя отпустим, а заодно и этих девиц. Его тебе все равно не спасти, а вот себя ты спасти можешь. – Порванные губы у него так распухли, что ему трудно было внятно произносить слова; на подбородок то и дело стекал ручеек крови.
– Мне моя жизнь не дорога, господин хороший, – сказала женщина с такой решительностью, что ей мог бы позавидовать любой воин.
Роран выругался и так ударил мечом по щиту, что пустой зал тут же откликнулся резким эхом. Женщина вздрогнула, но голову не опустила.
– Ты что, совсем разум утратила? – заорал Роран. – Неужели Холстед тебе дороже собственной жизни? Или, может, ты Империей или Гальбаториксом так дорожишь?
– Ничего не знаю насчет Империи или Гальбаторикса, а вот лорд Холстед всегда был очень даже добр к нам, слугам. И я не желаю, чтобы такие, как ты, его придушили. Грязное, неблагодарное отродье – вот кто вы такие!
– Вон как ты заговорила? – Роран свирепо посмотрел на нее. – А как ты думаешь, долго ли тебе удастся держать язык за зубами, если я позволю моим ребятам вытащить из тебя правду?
– Никто меня говорить не заставит! – заявила она, и Роран почему-то ей поверил.
– А их? – Он мотнул головой в сторону двух других служанок, самой младшей из которых едва ли исполнилось семнадцать. – Неужели ты позволишь, чтобы их на куски резали, желая лишь своего хозяина спасти?
Женщина с отвращением фыркнула и сказала:
– Лорд Холстед находится в восточном крыле дворца. Идите по коридору вон туда, потом пройдете через Желтую Комнату и через цветник леди Галианы, там его и найдете. Это так же определенно, как то, что я стою тут перед вами.
Роран слушал ее с подозрением. Слишком уж быстро она сдалась! Слишком легко перестала сопротивляться! И потом, он заметил, как две другие женщины удивленно переглянулись, и на лицах у них появилось какое-то странное выражение, разобраться в котором он не сумел. «Смущены они, что ли?» – думал он. В любом случае прореагировали они совсем не так, как можно было бы ожидать, если бы эта седоволосая женщина просто выдала своего хозяина врагам. Слишком уж они тихо и покорно вели себя, словно что-то скрывали.
Наименее опытной из них была, конечно, та молоденькая девушка. Она явно не очень-то хорошо умела скрывать свои чувства, и Роран решил надавить именно на нее. Он с чрезвычайно свирепым видом набросился на девицу и неприятным тоном спросил:
– А вот ты, к примеру, не хочешь признаться, что эта тетка только что солгала мне? Где Холстед? Ну, говори!
Девушка открыла рот, потрясла головой, но так и не произнесла ни звука, лишь попыталась чуточку отстраниться от разъяренного Рорана, но один из варденов держал ее крепко.
А Роран, подойдя к ней еще ближе, прижал ее щитом к стене с такой силой, что она невольно выдохнула и перестала дышать, а он еще и всем телом навалился на щит, поднял молот и коснулся им щеки девушки.
– Ты довольно хорошенькая, но сейчас тебе туго придется: я тебе мордочку-то изрядно поуродую. Вряд ли после этого ты найдешь себе приличного женишка, разве что какой-нибудь завалящий старикашка на тебя польстится, когда я тебе все передние зубы выбью. Между прочим, я и сам сегодня зуб потерял, но мне удалось его обратно вставить. Видишь? – И он раздвинул губы, полагая, что изображает на своем лице некое подобие жуткой улыбки. – Впрочем, твои-то зубы я себе оставлю, чтобы у тебя никакой возможности вставить их обратно не было. Вот уж отличный трофей получится! – И Роран с угрожающим видом слегка взмахнул молотом.
Девушка съежилась и закричала:
– Нет! Прошу вас, господин мой, не бейте меня, я ничего не знаю! Прошу вас! Лорд Холстед был у себя, встречался со своими командирами, а потом они с леди Галианой собирались отправиться по туннелю к причалам и…
– Тхара! Ты что, совсем уж дура? – вскричала седовласая матрона.
– Их там корабль должен был ждать. Но только теперь я не знаю, где мой хозяин. Пожалуйста, не троньте меня, не бейте! Я и правда ничего больше не знаю, господин мой, и потом…
– В покои лорда! – рявкнул Роран. – Где они?
Девушка, рыдая, рассказала, где находятся господские покои.
– Отпустите их, – сказал Роран, когда она умолкла, и три женщины метнулись к выходу, стуча грубыми башмаками по полированному полу.
Роран повел своих людей в ту часть замка, куда указала ему девушка. В коридорах и залах им то и дело попадались толпы полуодетых мужчин и женщин, но никто и не подумал вступить с варденами в сражение. Дворец звенел от криков и женского визга, так что Рорану порой хотелось попросту уши заткнуть.
Вскоре они вышли в некий атриум, в центре которого высилась статуя огромного черного дракона. «Интересно, – подумал Роран, – уж не Шрюкн ли это, уж не дракон ли самого Гальбаторикса?» Когда он поравнялся с этой статуей, что-то просвистело в воздухе и с силой ударило его в спину.
Он упал, ударившись о ближайшую каменную скамью, и от страшной боли вцепился в ее край.
Такой жуткой боли Роран еще никогда не испытывал. Она была настолько сильна, что он, наверное, сам отсек бы себе руку, лишь бы эту боль приглушить. Казалось, будто в спине у него кто-то поворачивает раскаленную докрасна кочергу.
Он не мог пошевелиться…
Он не мог дышать…
Даже малейшее движение причиняло ему невыносимые страдания.
На лицо Рорана упали какие-то тени. Он услышал, как Балдор и Дельвин что-то кричат, затем, как ни странно, послышался голос Бригмана, только Роран никак не мог разобрать, что он такое говорит.
Боль внезапно стала раз в десять сильнее, и Роран не выдержал. Он взревел во весь голос, но от этого стало только хуже, и тогда невероятным усилием воли он заставил себя замереть и не шевелиться. Слезы ручьем текли из его зажмуренных глаз.
Потом он снова услышал голос Бригмана; тот говорил ему:
– Роран, тебе в спину стрела угодила. Роран, ты меня слышишь? Мы попытались схватить того, кто стрелял, но он убежал.
– Больно… – задыхаясь, прошептал Роран.
– Это потому, что стрела тебе ребро сломала. И это даже хорошо, иначе она бы тебе легкое насквозь проткнула. А если бы на дюйм выше или ниже, она могла бы тебе и позвоночник перебить.
– Вытащи ее! – велел Роран сквозь стиснутые зубы.
– Нельзя: у нее наконечник зазубренный. И дальше протолкнуть ее мы тоже не смогли. Придется ее вырезать. У меня в таких делах кое-какой опыт имеется, так что, если ты мне доверяешь, так я готов ножом поорудовать. Тогда мы прямо сейчас и сможем ее извлечь. А если не хочешь, тогда, конечно, можешь и подождать, пока мы какого-нибудь целителя отыщем. Тут, во дворце, наверняка такой найдется.
Хотя Рорану чрезвычайно не хотелось оказываться во власти Бригмана, терпеть эту невыносимую боль он тоже больше не мог.
– Делай все здесь. Балдор…
– Да?
– Возьми пятьдесят человек и во что бы то ни стало отыщи Холстеда. Что бы ни случилось, он убежать не должен! Дельвин… останься со мной.
Последовала короткая дискуссия между Балдором, Дельвином и Бригманом, но до Рорана доносились лишь отдельные слова. Затем большая часть варденов покинула атриум, и после их ухода там стало значительно тише.
По настоянию Бригмана, вардены притащили из соседней комнаты несколько стульев, разломали их на куски и развели костер прямо на вымощенном камнями полу перед статуей дракона. В огонь сунули острие кинжала, которым, как понял Роран, Бригман и собирался расширить рану и вычистить ее после того, как вытащит стрелу, чтобы он, Роран, не истек кровью до смерти.
Лежа на каменной скамье, Роран, дрожа от боли и напряжения, все свое внимание постарался сосредоточить на том, чтобы дышать ровно, медленно и неглубоко – так дыхание причиняло ему несколько меньше страданий. Это было трудно, но он постарался отвлечься и думать о чем-то другом. То, что уже случилось, и то, что еще может с ним случиться, значения не имело. В данный момент важно было лишь равномерно вдыхать и выдыхать воздух носом.
Он почти уже терял сознание, когда четверо мужчин подняли его со скамьи и положили на пол лицом вниз. Кто-то сунул ему в рот кожаную перчатку, больно задев разбитые губы, а еще чьи-то грубые руки с силой прижали его руки и ноги к полу, раздвинув их как можно шире.
Роран оглянулся и увидел, что Бригман стоит на коленях, наклонившись над ним и держа в руках изогнутый охотничий нож. Увидев этот нож, Роран отвернулся, закрыл глаза и что было сил закусил перчатку.
Потом вдохнул.
Выдохнул.
И для него исчезли и время, и память.