Глава 1. Незнакомые земли
За несколько лет до того.
Уже давно владыка Тонга подумывал о захвате Незнакомых земель. Они были ничьими, а это нарушало гармонию степи.
В один из дней он велел прислать от каждого племени по одному человеку, который хорошо знает те места. Владыка рассчитывал отправить отряд из десяти-пятнадцати воинов с целью разведки, ведения переговоров и составления подробных планов местности.
Как же он удивился и разозлился, когда через неделю перед его грозным взором предстали всего трое! Оказалось, даже дозорные и разведчики приграничных племен никогда не заходили в Незнакомые земли, да а сами племена предпочитали только лишь охранять свою территорию. Кроме того, у них был заключен некоторого рода формальный договор, по которому они не вторгаются к соседям, а те в свою очередь – к ним.
Отряд все же был отправлен. В него вошли трое разведчиков и опытный, и хитрый командир по имени Чанг.
Несмотря на свой молодой возраст, он уже был военным вождем многочисленного клана и, кроме того, заслуженным командиром одного из «крыльев» армии повелителя.
«Крыльями» назывались отряды легкой кавалерии, основная задача которых заключалась в ведении разведки, дозорной службы и нанесении скрытных проникающих ударов вглубь территории противника.
«Крыло» состояло из пятидесяти человек на быстрых конях, вооруженных длинными кавалерийскими копьями, небольшими круглыми щитами, обитыми кожей или железом, и дальнобойными луками с внушительным запасом стрел.
Стрелы были двух видов: бронебойные – со стальными заостренными наконечниками, способные пробивать кольчуги, и «серпы» – стрелы, причиняющие наибольший урон для незащищенных участков тела. Их наконечники были выполнены в виде отточенного стального полумесяца.
«Серпы» были очень дороги и таили в себе определенный секрет, который позволял воинам точно поражать цели на большом расстоянии. Бронебойные стрелы назывались «шилом».
В армии повелителя существовал и еще один вид стрел – так называемый «разнобой». «Разнобой» стоил дешево и представлял собой обычные легкие оперенные стрелы с железными наконечниками, которые массово использовались в качестве пристрелочных и для нанесения легких ранений слабозащищенным противникам. Или же для показательной казни пленных и провинившихся.
У рядового воина крыла всегда было при себе до сотни «разнобоя», с десяток «шила» и один или два «серпа».
«Серпы» использовались редко – только тогда, когда нужно было вывести из строя хорошо вооруженного и защищенного плотной кольчугой или броней врага.
Несмотря на наличие брони, руки и ноги почти всегда оставались слабо прикрытыми: в лучшем случае – кожаными доспехами или металлическими наручами или поножами, между которыми были зазоры. Задачей воина было поразить противника «серпом» именно в незащищенные места. Точный выстрел позволял раз и навсегда вывести врага из строя.
Выпущенный из дальнобойного лука «серп» мог с легкостью отрезать противнику руку или ногу, превратив его в неспособного вести боевые действия калеку или убив прямо на месте. При наличии такого оружия все, что требовалось от воинов армии властелина – лишь умение метко стрелять.
Про кочевников говорили, что они рождаются прямо в седле. И это было недалеко от истины.
Они с самого раннего детства и до конца жизни не знали иного занятия, кроме войны. Искусные стрелки – каждый из них мог с легкостью поразить на скаку цель размером с лошадиное копыто с дальности в сто шагов. Кроме стрельбы из лука, они оттачивали навыки боя кавалерийскими копьями, саблями, кинжалами и даже мечами.
Копье хоть и было вспомогательным оружием, в умелых руках становилось гораздо опаснее меча.
Натренированный воин мог с легкостью наносить быстрые удары по своему усмотрению в те или иные части тела противника, вызывая у последнего обильное кровотечение и истощая его силы.
Копье любили и в честь его устраивали скачки, в которых воины, несясь во весь опор на лошадях, должны были на расстоянии одной лиги поразить двадцать соломенных чучел прямо в нарисованный по центру круг. Победителя определяли точность и быстрота.
В армии повелителя насчитывалось двадцать «крыльев», что составляло ровно тысячу отборных воинов, способных накатывать, как буря, уничтожать все на своем пути и исчезать так же внезапно, как и появились.
Все двадцать «крыльев» составляли «Грозу». Командиром «Грозы» был старший сын повелителя Куюн. Он носил титул «Повелитель Грозы» и считался главным претендентом на престол владыки Тонга после его смерти.
Куюн лично отдал последние распоряжения Чангу перед его отъездом в Незнакомые земли. Главное было вернуться назад с подробной картой местности, чтобы солдатам повелителя не пришлось тратить время на поиски врагов и их кочевий, когда они, наконец, туда вторгнутся.
Перед выходом солдаты поклялись выполнить возложенное на них поручение – изучить местность, провести картографирование и вернуться назад с ценными сведениями. Они выступили под покровом темноты и быстро растворились в сумраке, подобно жутким ночным призракам, несущим только смерть и ужас.
Когда отряд приблизился к границе, обозначающей конец владениям Повелителя Степи, командир Чанг приказал разделиться на пары, одну из которых он возглавил сам, а вторую отдал под начало Нага – седовласого и очень опытного воина.
План был таков: в течение дня первая пара должна была вести разведку по ходу движения солнца, стоя к нему лицом, а вторая – наоборот – против движения солнца и стоя к нему спиной.
Следуя за солнцем, разведчики оставляли приметные знаки, по которым под вечер возвращались назад к месту сбора. Далее отряд делал трехчасовой переход, ориентируясь по звездам – или в одну, или в другую сторону – и отдыхала до утра, посменно выставляя на дежурство одного или двух воинов.
Воины двигались вглубь Незнакомых земель, описывая и нанося на карты любые встреченные им ориентиры, основной упор делая на запоминающийся или необычный рельеф местности.
Дополнительной трудностью служило полное отсутствие рек, озер или хоть сколько-нибудь полноводных ручьев. От горизонта до горизонта тянулось бесконечное холмистое пространство, унылое и однообразное. Разведчики выискивали обломки скал, рисовали их точное расположение, а скалам давали свои названия.
Так на карте появились Орлиный Утес и Скала Трех Сестер. Тремя Сестрами кочевники называли степную кошку, пустынную рысь и степную лисицу. И неважно было, что Скала Трех Сестер ничем не напоминала по форме ни одно из вышеперечисленных животных, главное – она имела три вершины Это и легло в основу ее названия.
На протяжении пятнадцати дней отряд вел разведку в Незнакомых землях, и все время воины были вынуждены скрываться от многочисленных местных обитателей и испытывали мучения от голода и особенно – от жажды.
Жажда была настоящим проклятием этих мест. На пять дней пути вглубь отряд не смог обнаружить ни одной реки. А местные племена рыли в холмах глубокие колодцы, которые охраняли, как зеницу ока, и к которым невозможно было подойти на расстояние ближе, чем пятьсот шагов.
День и ночь каждый колодец охраняло не менее тридцати отлично вооруженных воинов, которые и занимались распределением воды.
Колодцы принадлежали разным племенам и представляли собой наибольшую ценность в безводной степи. Захват колодца одним из конкурирующих кланов означал скорую смерть всему племени.
В этих землях было не так много мест, где грунтовые воды подходили близко к поверхности, а обустройство новых колодцев было делом трудным и долгим. Так что, скорая и мучительная смерть ждала незадачливых кочевников, неспоособных отстоять свое богатство.
За время рейда отряд нанес на карту всего шесть охраняемых колодцев, что для такого обширного пространства означало почти полное отсутствие воды.
Постепенно Незнакомые земли переставали быть незнакомыми и неизученными. План местности становился все более и более подробным: кроме месторасположения колодцев на него наносились дороги, по которым гоняли скот на пастбища и к водопоям, и множество естественных ориентиров, которые позволяли не затеряться в этой глуши.
Единственное, что сильно удручало командира разведчиков, – это невозможность с точностью определить, какая территория принадлежит тому или иному клану.
У кочевников не было никаких отличий, никаких знаков, определяющих их принадлежность к роду, никаких тотемов или оригинальных украшений. Казалось, они все были на одно лицо, принадлежали к одному племени, но вместе с тем люто ненавидели друг друга и постоянно враждовали и воевали. Как они определяли, кто друг, а кто враг – так и оставалось загадкой.
Несмотря на строгий приказ, полученный от властелина, который предписывал разведчикам вести поиски как можно более скрытно, им пришлось убить несколько степняков, замаскировав убийство под нападение соседей.
Отряду нужна была вода, и воины думали, что смогут достать ее у убитых. Каково же было их разочарование, когда они не нашли не только воды, но и вообще ничего съестного.
По всему выходило, что кочевники, покидая пределы племени, вообще не брали с собой припасов – и, как потом оказалось, это было правдой. Отсутствие еды и воды служило им дополнительной гарантией безопасности. Кто станет связываться с воином, у которого нечего взять, но взамен можно получить стрелу или удар копья в сердце?
После нескольких безуспешных попыток достать воду разведчики устроили засаду возле одного из колодцев, рассчитывая перехватить обоз, груженный провиантом. Ведь должны же были степняки хоть иногда покидать свои стойбища надолго!
Но их надежды были тщетными. Жизнь племени была сосредоточена вокруг колодца, и пили они тоже, не отходя от колодца. А если отправлялись набегом на соседей, имея при себе запас воды, то обычно их военные экспедиции были многочисленны и хорошо вооружены.
Отряд Чанга просидел в засаде три дня, и командир уже подумывал о скорейшем возвращении в родную степь, чтобы не умереть от жажды, но тут, наконец, удача повернуллась к ним лицом.
Они выследили что-то похожее на торговый караван, который путешествовал от одного племени к другому и обеспечивал обмен товарами между извечно враждующими друг с другом кочевниками.
Караван состоял из нескольких десятков вьючных лошадей и нескольких десятков вооруженных всадников. На всех воинах были одеты войлочные шапки, украшенные отличительными металлическими знаками желтого цвета в виде в солнца – очень искусно изготовленными, принимая во внимание чрезвычайно низкий уровень развития кузнечного дела в этих землях.
Когда караван заходил в расположение одного из племен, его брали под охрану местные кочевники и гарантировали безопасность каравана на своей территории.
Прибывшим гостям выделялась небольшая ровная площадка в центре стойбища, где выкладывались товары, и шла торговля.
Между племенами существовал исключительно натуральный обмен – здесь напрочь отсутствовало понятие универсальной денежной единицы.
Племена признавали только свои деньги – будь то хвосты степной лисицы или перья пустынного грифа. И поскольку еще никому извне не удавалось укрепиться на этой земле достаточно надолго, чтобы навязать местным степнякам свое понятие денег, то их и не было вообще. Что сильно затрудняло межплеменную торговлю, но это, похоже, никого не волновало.
На четвертый день засады мимо разведчиков прошел торговый караван. Поначалу они приняли его за отряд воинов, который видели уже не один раз. Каждое утро кочевники отправлялись на охоту в степь или набегом на соседнее стойбище. Но не в этот раз.
Подпустив караван поближе – так, чтобы стали различимы силуэты – разведчики сразу обнаружили свою ошибку и приняли решение незаметно следовать за ним и попытаться раздобыть съестных припасов и воды. А заодно и узнать, что же на самом деле представляет собой это сборище людей и навьюченных животных.
У воинов Чанга зародилась надежда, что караван пришел извне, а, следовательно, существует связь местных племен с другими землями.
Но их догадки были неверны. Как потом выяснилось, несколько лет назад на межклановой встрече вождей, которая состоялась только один раз и только в тот год, было принято решение о создании одного торгового каравана.
Он снаряжался раз в год поочередно разными племенами. Степняки брали с собой припасы, воду и товары для обмена и отправлялись в путешествие по стойбищам. Там они торговали, отдыхали и обменивались сплетнями. После чего следовали дальше – от одного рода к другому.
А чтобы никто не думал напасть и разграбить караван, воины сопровождения закрепляли на шапках золотые украшения в виде солнца, которые недавно обнаружило одно из племен в древнем захоронении на своей земле.
Украшений было ровно тридцать, и воинов в караване было тоже ровно тридцать. Золотые солнца служили охранной грамотой – за нападение на караван (по достигнутой договоренности) следовала немедленная смерть.
Через год честь организации каравана переходила к другому племени – вместе с золотыми украшениями. А еще через год – к следующему. Так что, караван был исключительно местным.
Всего этого разведчики не знали. Они думали, что раз уж торговцы пришли из внешнего мира, то ничего не случится, если они чуть-чуть воспользуются их припасами. В конце концов, товары им были не нужны, необходимой была только вода.
Встреча с караваном произошла на рассвете – три дня люди Чанга не выходили на разведку, экономя воду, наблюдая за стойбищем и раздумывая, что делать дальше. Радовало пока только одно – их кони не страдали от отсутствия воды и утоляли жажду, поедая сочную траву, в изобилии росшую повсюду.
Чанг сразу обратил внимание, что караван движется намного медленнее обычного воинского отряда, и, кроме того, солдаты, его охранявшие, вели себя очень беспечно, по всей видимости, целиком полагаясь на свои охранные знаки и свой неприкосновенный статус.
Командир приказал одному из своих солдать остаться с лошадьми, а остальным следовать за караваном. Он хотел разобраться, что это такое, и можно ли незаметно украсть воду. Чангу не хотелось в открытую нападать на караван – принимая во внимание, что охранников было в десять раз больше, чем их самих.
Разведчики незаметно следили за караваном, который шел со скоростью ленивого осла в жаркий день. Кочевники то и дело прикладывались к бурдюкам, наполненным, судя по всему, местным вариантом ачачи. Ачачи любили все, он будоражил кровь и затмевал разум, и его можно было пить и пить, пока не упадешь.
Во второй половине дня стало заметно, что многие степняки уже неуверенно сидят в седлах, а их речь, и так не отличавшаяся особой мелодичностью, превратилась в какой-то жуткий хоровод совершенно непонятных тарабарских звуков, лишенных смысла.
Чанг решил дождаться вечера, когда, как он рассчитывал, горе-охранники окончательно перепьются, и перелить воду или местный вариант ачачи – смотря, что попадется – из бурдюков кочевников в свои. И было бы неплохо как-нибудь свалить вину за пропажу живительной влаги на сопровождающих!
К вылазке на караван, где будут отдыхать хоть и пьяные в стельку, но все же кочевники-воины, следовало подготовиться и, прежде всего – отбить чужой запах и замести следы.
Чанг приказал подстрелить пустынную кошку, а еще лучше – в изобилии шнырявших по округе сусликов. Что и было сделано. Буквально через четверть часа перед ним лежало шесть убитых зверьков. После чего каждый из воинов натер свое тело и лицо жиром суслика. Бурдюки смазали тоже.
Теперь оставалось только ждать и смотреть, как охранники поочередно валятся с ног. Внезапно Чанг обнаружил, что пили далеко не все, и трое степняков оставались абсолютно трезвыми и зорко следили по сторонам.
Пришлось сходу вносить изменения в план: было решено направить одного из воинов, чтобы он незаметно в темноте пробрался в хвост каравана, отыскал ближайший бурдюк с водой и украл его.
Потом Чанг и его люди перельют ее к себе, а пустой развязанный бурдюк нужно будет вернуть на место и закрепить таким образом, чтобы горлышко смотрело в землю. Главное – в любом случае оставаться незамеченным, а если заметят, попытаться скрыться в темноте – но только с водой или ачачи.
Чанг чувствовал, что в караване ни в коем случае нельзя никого убивать – если они хотят вернуться домой живыми и здоровыми. Уж больно беспечно вели себя кочевники в этих диких землях – значит, ощущали за собой серьезную защиту и силу.
Разведчики разделали тушки сусликов и соорудили из них три пары обуви, надев шкурки на сапоги и закрепив их жилами вокруг щиколотки. Теперь воины вообще не оставляли следов – а это служило дополнительной гарантией того, что их не обнаружат. А запах их тел маскировал жир сусликов, которым они обмазались с головы до ног.
Когда окончательно стемнело, два человека выдвинулись по направлению к каравану. Один должен был совершить кражу, другой с луком и полным колчаном стрел на всякий случай притаился неподалеку.
Еще дальше их ждал Чанг – тоже с оружием наготове. В случае обнаружения отступление первого должен был прикрывать воин с луком, а Чанг обеспечивал прикрытие уже их обоих.
Все прошло удачно. Самый молодой и ловкий разведчик (его звали Сипт) незаметно пробрался в конец каравана, где спали утомленные навьюченные лошади, и неслышно отвязал тяжелый бурдюк, в котором плескалось еще достаточно жидкости.
После чего отнес бурдюк Чангу. Развязав узел, разведчики обнаружили, что в там была вода – как раз то, что им было жизненно необходимо. Они осторожно перелили ее в свои фляги, а оставшуюся воду с наслаждением выпили, смакуя каждую каплю.
Украденный бурдюк был настолько велик, что теперь солдаты властелина были обеспечены водой на много дней вперед. Для удачного завершения всего дела оставалось только вернуть похищенное на место.
Но тут возникла заминка. Когда Сипт вновь пробрался в караван, он обнаружил, что его лошадь перевернулась во сне и боком, на котором прежде висел бурдюк, прислонилась к другой лошади. Следовательно, вернуть пропажу обратно не представляется возможным – разве что попытаться отодвинуть саму лошадь.
Сипт поспешил назад и доложил Чангу о непредвиденном обстоятельстве. Им нужно было срочно что-то придумывать. Времени оставалось не так уж и много, и, кроме того, вскоре должен был начаться очередной обход лагеря дозорными, который совершался через каждые два часа.
В случае, если они обнаружат пропажу бурдюка, планам разведчиков остаться незамеченными придет конец. И тогда погони не избежать.
А самое главное, слух о том, что кто-то покусился на караван, быстро разлетится по окрестностям, и разведчики окажутся перед необходимостью срочно бежать из Незнакомых земель и укрыться во владениях Повелителя Степи. Если им, конечно, позволят.
Но тогда задание будет хоть и выполнено, но о внезапности будущего нападения можно забыть. И Чангу очень не хотелось докладывать об этом повелителю – он очень сильно дорожил своей жизнью и всеми частями тела.
А между тем время поджимало. После недолгих раздумий командир признал, что не может найти выход из сложившейся ситуации, и попросил у своих подчиненных совета.
Сипт предложил оставить все, как есть, т. е. не воозвращать бурдюк обратно, а имеющееся у них в запасе время потратить на то, чтобы убраться как можно дальше и попытаться сбить погоню со следа.
Чанг не согласился. После того, как кочевники обнаружат пропажу бурдюка, они обоснованно сочтут, что его кто-то украл. И начнут искать, а потом к ним присоединятся и все окрестные племена. И до начала поисков пройдет совсем немного времени, так что на значительное расстояние разведчикам уйти не получится.
Другой воин предложил оргиназовать панику среди спящих лошадей. Например, подстрелить степного волка или рысь, а тушу скрытно отнести туда, где лежат кони.
Резкий запах хищника переполошит животных, и, возможно, они даже начнут разбегаться. Кочевники, в любом случае, бросятся наводить порядок и ловить лошадей, и в создавшейся неразберихе разведчики смогут подвесить злополучный бурдюк к седлу нужной лошади.
Подумав, Чанг отмел и этот план. Во-первых, у них совсем не оставалось времени на охоту, а во-вторых, он был не уверен, что искомый план сработает так, как нужно. А вдруг степняки заметят его людей, вдруг лошади впадут в дикую ярость и начнут кидаться на всех подряд?
Их поведение было слишком непредсказуемым, но в любом случае, шум будет изрядный, и, кроме того, кто сказал, что основная часть отряда, уже порядком отдохнувшая от обильных возлияний, не проснется и не бросится помогать дозорным?
Слушая своих солдат, Чанг понимал, что их предложения никуда не годятся. Но пока они говорили, у него самого в голове созрел план. Он вскочил, быстро собрал несколько небольших заостренных камней и принялся тереть ими кожу бурдюка в одном месте.
Вскоре его усилия дали нужный результат: кожа истончилась и – стоило ее несильно потянуть – лопнула в нескольких местах. Чанг бросил бурдюк на землю и приказал солдатам поочередно топтаться по нему, пока он не примет вид совершенно измочаленного – как будто по бурдюку неспешно прошлись с десяток лошадей, и он лопнул под тяжестью их веса.
Оставалось только убедить в этом кочевников – нужно было, чтобы они обнаружили на истертом бурдюке отпечатки лошадиных подков. Кроме того, Чанг приказал перетереть камнями и кожаную веревку, за которую бурдюк крепился к седлу лошади.
Задачу с отпечатками они решили просто – у Нага в заплечном мешке было несколько запасных подков. Когда разведчики вышли вслед за караваном, Наг почему-то не оставил их на сохранение четвертому разведчику, а взял с собой. Теперь он никак не мог объяснить, зачем ему понадобилось таскать лишнюю тяжесть, но подковы оказались очень кстати.
Солдаты поочередно надавливали ими на истонченную кожу бурдюка, и в скором времени на ней явственно виднелись их следы. Чанг очень надеялся, что рисунок подков не сильно отличается от того, что принято у местных племен.
Оставалось совсем немного времени до момента очередного обхода дозорными каравана. Чанг и его товарищи бегом бросились назад по следу, оставленному лошадьми, и, отбежав примерное с лигу, положили дырявый бурдюк прямо посреди широкой вытоптанной лошадиными копытами полосы.
Для пущей достоверности они влили в него немножко воды из своих фляг и завязали горлышко. Бурдюк лежал посреди дороги, дырявой стороной вниз и с отпечатками лошадиных копыт с внешней стороны. Кроме того, Чанг приказал обильно смочить землю под бурдюком, чтобы к моменту появления кочевников – если они, конечно, появятся – земля все еще хранила следы впитавшейся влаги. После чего разведчики залегли на возвышенности неподалеку и стали ждать.
План Чанга был таков – они будут ждать ровно до того времени, пока солнце не поднимется над горизонтом на одну треть. К этому часу караван уже давно будет в пути, и кто-нибудь обязательно заметит пропажу бурдюка. Степняки, в любом случае, проверят, не обронили ли они бурдюк, прежде чем решат, что их обокрали.
Всегда существовала возможность потерять что-нибудь в дороге, а наблюдая за тем, как и с каким усердием кочевники вчера выпивали, командир был уверен, что не все они точно вспомнят, что с ними происходило.
Разведчикам не пришлось ждать долго. Лишь только отряд занял наблюдательную позицию, со стороны каравана показались с десяток всадников, галопом скачущих по своим вчерашним следам.
Вскоре они обнаружили пропажу, и несколько из них спешились. Один подошел, поднял бурдюк с земли, тщательно его осмотрел, потом так же тщательно осмотрел и понюхал землю под ним. После чего показал бурдюк одному из всадников – судя по всему, командиру отряда. Кочевники начали о чем-то оживленно спорить, постоянно тыкая пальцами в одного из воинов, который, пошатываясь, сидел в седле и пытался втянуть голову в плечи.
После нескольких минут ожесточенного спора всадники построились в ряд, каждый из них вытащил из седельной сумки что-то наподобие узловатой кожаной плети (только без деревянной рукоятки) и по одному разу ударил ею незадачливого и, безусловно, виновного в потере воды воина.
Было видно, что они били сильно, но без особого усердия и, в основном, по плечам, защищенным кожаными накладками. После окончания общей экзекуции командир отряда подъехал к виновнику, с силой врезал ему кулаком в лицо и поскакал по направлению к каравану. За ним поспешили и все остальные, включая и провинившегося.
Командир Чанг был доволен. Они добыли воду и представили дело так, как будто стража каравана сама потеряла бурдюк с водой. Он был уверен, что они не при каких условиях об этом никогда и никому не расскажут – кому хочется быть посмешищем в глазах соплеменников?
Да, командир Чанг был доволен – и особенно своей предусмотрительностью – когда приказал намазаться жиром сусликов и использовать их шкуры в качестве обуви.
Как он и предполагал, у кочевников оказался весьма острый нюх, и если бы они обнаружили хоть какой-нибудь посторонний незнакомый им запах, преследования было бы не избежать. А так – все сложилось наилучшим образом. Поэтому у него был веский повод для радости.
Теперь у его отряда была вода, и они поспешили назад – к своему товарищу, ждавшему их с лошадьми. По дороге солдаты подстрелили несколько мелких степных сурков и после полудня были уже на месте – откуда и начали преследовать караван.
Четвертый разведчик встретил их с нетерпением – он сильно беспокоился и, кроме того, уже почти не мог говорить – от жажды язык намертво прилип к нёбу. Но несколько полных глотков воды вернули ему способность членораздельно выражаться, и он стал так бурно радоваться, что командиру Чангу даже пришлось его успокаивать.
Разведчики спешно покинули место засады и постарались как можно дальше уйти в дикую степь. Чанг все еще опасался, что кочевники могут смекнуть, что их облапошили, и попытаются устроить погоню.
Так что он со своим отрядом двигался без остановок, стараясь как можно скорее увеличить расстояние, отделявшее их от каравана.
Под вечер Чанг чуть-чуть успокоился, и разведчики разбили привал в совершенно безлюдной на многие лиги вокруг местности и с удовольствием насладились обильной едой и несказанно вкусной водой – затхлой и пахнущей тиной – но, однако, сейчас ее не могло заменить ничего на свете.
Опасения Чанга были напрасными. Никто их не преследовал, и никто пока даже не догадывался об их присутствии в Незнакомых землях. Выждав еще один день, воины вновь приступили к разведке местности.
Они находились в этих краях уже достаточно давно и имели сносное представление о местных племенах, расположении колодцев, пастбищ и направлении дорог. Но пока они изучили Незнакомые земли только на четыре дня езды вглубь. Нужно было следовать дальше и узнать, не граничит ли эта территория с каким-нибудь могущественным государством на юге.
Чанг принял решение идти вперед. Через день пути пейзаж вокруг изменился. Холмистая равнина, поросшая обильной травой, с кое-где разбросанными рощицами невысоких деревьев сменилась предгорьем.
Холмы стали выше, а расстояния между ними короче. Тут и там выступали скальные породы, и местность вокруг приобрела вид совершенно дикий. Казалось – эти земли никогда не знали присутствия человека. Вокруг стояла мертвая тишина, и складывалось полное впечатление, что даже звери и птицы не смеют тревожить покой этих мест. Зато появилась вода. Разведчики наткнулись на нее на утро второго дня…