Глава 3
Свои среди чужих
Гневный крик заставил стены башни содрогнуться. Если бы книги императорской библиотеки имели собственную волю, они бы в страхе попрятались по тёмным углам.
– Повтори! – прорычал Джованни и, не задумываясь, швырнул ветхую книгу в стену.
Низкорослый гонец замялся, не поднимая головы на обозлённого мужчину. Пыльные книжные шкафы с потрёпанными временем фолиантами преграждали ему путь к выходу. Парень в капюшоне всем сердцем жаждал покинуть библиотеку, сжимая в руке смятый клочок пергамента, но не мог не повиноваться новоявленному хозяину Северных земель.
– Я здесь ни при чем, милорд, – нервно заикаясь, начал оправдываться тот. – Я… Я лишь должен был передать вам послание от управительницы Каана.
– Повтори! – взревел лорд.
Гонец инстинктивно зажмурился:
– Эльф Присцилла была обнаружена наёмником группы «Феникс» среди кочевников-торговцев. План наёмника провалился, но он успел ранить цель ядом Этеры. С того вечера прошло четыре дня. Вероятно, Присцилла Де’Лин мертва. Наёмники сообщают вам, что обыскали все близлежащие территории. Девушки нигде нет. Они попросили меня прибыть к вам с докладом об успешно выполненном задании.
– Я просил найти, а не убить! Тем более – ядом!
Хватило одного лёгкого толчка, чтобы юнец в дорожном плаще отлетел в сторону и потерял равновесие, споткнувшись о неровность на каменном полу. Вокруг светловолосого мужчины хлопьями летала пыль в свете полуденного солнца.
– Я ни в чём не виноват, милорд! – простонал мальчишка, медленно поднимаясь с пола. Его колотило от страха, а вместе с тем капюшон съехал с его косматой головы, выставляя на всеобщее обозрение выпученные глаза и стекающие по щекам слезы.
Джованни схватил гонца за ворот и прижал к стене, куда совсем недавно отлетела книга.
– Ты сейчас же направишься в Каан, ничтожество! – волчий взгляд безумия ошпарил беспомощного паренька незримым пламенем. – Сейчас же отправишь им птицу с моим посланием! Ясно?! Ты запомнил все, что я сказал?!
– Да, – покорно всхлипнул несчастный, обмякнув в хватке лорда.
Хозяин Севера только ещё больше разозлился.
Одно движение руки – и парень вновь отлетел в сторону, плюхнувшись на живот. Какое-то время он тихо скулил, подавляя рыдания, после чего неуклюже поднялся на ноги и сломя голову понёсся к выходу, плутая меж книжных полок, словно за ним гналась голодная стая бродячих собак.
Быстрые шаги затихли после характерного грохота захлопывающихся дверей, но лорд так и стоял в оцепенении, разглядывая пустоту перед собой. Его крепко стиснутые зубы и раздувающиеся от гнева ноздри говорили обо всем красноречивее слов. Лицо мужчины побагровело от гнева, а сам он никак не мог умерить хриплое дыхание, непроизвольно вырывающееся из его груди.
– Я знаю, ты здесь, ведьма, – прошипел он сквозь зубы, казалось, позабыв о перепуганном гонце. – Я давно учуял тебя по запаху застарелой подгнившей плоти.
– Я так рада тебя видеть, дорогой Джованни, – незамедлительно отозвалось потустороннее эхо, затихая под высоким потолком.
Любой мог бы подумать, что мужчина говорил сам с собой, но мгновение спустя из пыли и солнечных лучей за спиной лорда соткалась высокая фигура, которой принадлежал голос. Ашила. Древняя колдунья Песка, которую Орден Терры обходил стороной. Дневной свет насквозь пронизывал её тело, не отбрасывая теней. Владыке Севера явился не кто иной, как призрак мрачных детских историй.
Он повернулся к ней лицом:
– Гореть бы тебе в пасти ненасытного Дугара.
– Не всё сразу, мальчик, не всё сразу, – старуха беззаботно рассмеялась.
Полупрозрачная, неосязаемая, она прошла сквозь голубоглазого лорда, оставляя за собой шлейф призрачной дымки. Длинное одеяние волоклось за ней по полу, а распущенные седые волосы, подобно щупальцам, вольно танцевали в пропитанном затхлостью воздухе.
– Что ты сделала с девчонкой, карга? – Джованни не потерял прежнего напора. В его взгляде промелькнуло нечто похожее на тревогу, но тут же пропало, не оставив следа.
– А разве для тебя важно? – дерзкая улыбка, не свойственная пожилым людям, украсила морщинистое лицо. – Я подумала, что ей будет полезно разобраться в себе, многое понять, а у нас с тобой, дорогой, старые счеты.
– Одно воспоминание о тебе, Ашила, вызывает у меня отвращение, сравнимое только с видом собачьего дерьма, – мужчина внимательно следил за прозрачной гостьей, прохаживавшейся вдоль книжного ряда безымянных рукописей. – Или мне нужно называть тебя Хеленой Броундет, старуха?
Ведьма пропустила мимо ушей все оскорбления, слепым взором осматриваясь вокруг:
– Знаешь, Джованни, я никогда не думала, что ты доберешься до трона. Я удивлена. Скольких людей ты принес в жертву, чтобы добиться поставленных целей, и скольких принесешь ещё?
– Ты будешь первой, – дал он однозначный ответ, не ослабляя сжатых кулаков.
– Будь по-твоему, старый друг, я позволю тебе взять реванш и сыграть со мной в новую игру. – Седовласая женщина ходила по кругу, медленно переступая с ноги на ногу. – Но в этот раз пострадает гораздо больше людей. Готов ли ты заплатить такую цену?
– Справедливость на моей стороне. Я повешу твою голову как трофей, чтобы каждый знал о моем могуществе.
– Тогда будь готов к войне.
Сделав шаг к окну, старуха моментально растворилась в белых солнечных лучах. Она исчезла, но тут где-то за шкафами с треском распахнулась дубовая дверь, впуская в лабиринты библиотеки морозный ветер.
– На нас напали, милорд! – звон латных доспехов выдал Альфонса раньше встревоженного голоса. – Армия противника пересекает морские границы! Что делать?!
– Объявить войну людям Песка! – отозвался Джованни, раскинув руками. Он до сих пор смотрел в ту точку, где только что испарилась Ашила. Гнев питал его решимость. – Готовь войска к самой жестокой битве тысячелетия! Сначала падет Песок, а затем остальные, кто посмеет встать на моём пути!
Десять капель отвара Этеры способны убить несколько ездовых коней. Три капли отвара Этеры выжал старик Заитра из моей крови, применив к этому все свои знания.
Я не могла сказать, что процедура происходила безболезненно. Сквозь жар я чувствовала, как яд отделялся от моих внутренностей и медленно подползал по жилам к надрезам на руках, как белые ленточные черви толщиною с волос. Эта процедура длилась несколько часов. Самых длинных, болезненных и жутких часов в моей жизни.
Когда всё закончилось, меня переложили в отдельный шатёр, маленький и невзрачный, который, скорее всего, использовался как прачечная. Я провалялась пару дней среди выстиранного тряпья в бреду лихорадки и нескончаемых сновидений, пока кто-то из подручных Старейшины Заитра не разбудил меня, насильно заставив выпить несколько кружек воды.
Сначала меня продолжало рвать, но потом определённо стало лучше. Через день у меня появились силы встать на ноги, а через два я смогла самостоятельно выйти на свежий воздух и прогуляться по эльфийскому лагерю.
Эльфы не доверяли мне. Обходили меня стороной и шептались на родном языке, бросая косые взгляды. Я не понимала ничего из того, что они говорили, и через несколько дней была готова отдать всё, лишь бы научиться их языку, чтобы понять причину их страха и ненависти ко мне.
Даже здесь я была изгоем. Да, они меня кормили, позволили переодеться в рубаху местного пошива, мягкую как бархат, дарили крышу над головой, но я чувствовала их враждебность и нежелание находиться рядом.
Я не знала, где носило Аэдана, и не могла разыскать в лагере своих вещей. Мне никто не хотел помогать. Единственным, к кому я могла обратиться, был Старейшина, но меня близко не подпускали к его шатру. Эльфы-стражники при виде меня кидали какие-то неуклюжие фразы на родном языке, очень колкие, судя по интонации, и хватались за рукояти мечей. Я бросила затею поговорить со стариком Заитра после третьей попытки.
Общество эльфов отличалось от людского общинного строя больше, чем я себе представляла. Они держались за свои семьи и гордились происхождением, кем бы ни рождались. Главы семей представляли из себя Совет, а старец Заитра являлся единственным нейтральным лицом в любых спорах, выполняя роль наблюдателя и судьи.
Лагерь растягивался на несколько километров, от края холма до деревянных укреплений, напоминая сельский город из палаток и шатров. У них было всё, кроме лавок с продовольствием, торговцев и специальных мест для увеселений. Каждый занимался тем, чем должен. Среди них были охотники, рыбаки и собиратели, существовали мастера оружия, повара, стражники, дозорные и няньки. Никто не был никому ничем обязан. Каждый выполнял свою работу и гордился этим, получая за труды горячую еду и сладкий сон. У эльфов даже не было золотых монет. Они никому ничего не платили. Если мир людей увядал в погоне за богатством, то эльфийские кланы жили в благополучии и согласии с природой. Их всех связывали крепкие узы. Они сотрудничали друг с другом, смеялись и шутили, будь ты хоть родом из самой низкой по статусу семьи. Они считали своим долгом помогать собратьям, и потому все их действия напоминали работу слаженного механизма из множества исправных шестеренок и бобин.
Пошел третий день моего осознанного пребывания в эльфийской обители, когда ко мне в шатёр-прачечную заявился сам Заитра со своей свитой седовласых подпевал и парой вооруженных эльфов-стражников. Главы влиятельных семей выглядели мрачнее самого Старейшины. Светлые одеяния закрывали их ноги, а в вытянутых ушах мерцали металлические серьги, обозначавшие их главенство над всеми остальными.
Как я заметила, серьги носили только те, кто входил в Совет клана.
– Ты должна уйти, – без тени акцента прошамкал старик, спрятав руки в широких рукавах белоснежного одеяния, опираясь на трость.
– Почему? – я инстинктивно поднялась с койки. Дневной сон не удался. Эльфы застали меня врасплох.
– Потому что мы уходим, – глаза старца закрывались под тяжестью морщин. Мне казалось, что за эти несколько дней Заитра постарел на десятки лет. Я не видела его с момента моего исцеления, но не стала задавать лишних вопросов.
– Куда уходите? Зачем?
– Здесь небезопасно, дитя, мы должны вернуться домой, а ты должна уйти. Война скоро поглотит собой Империю, а мы не хотим участвовать в этом бессмысленном кровопролитии.
– Почему я не могу пойти с вами? – слова вырвались сами собой. Я не очень-то желала отправиться в путешествие с враждебными эльфами, но и идти обратно одной по Пустой Тропе меня тоже не прельщало.
– Ты нам не нужна, – ответил один из седоволосых мужчин, страшно коверкая слова. – Ты – человек, и должна отправиться к людям. Старейшина выполнил свой долг перед демоном. Мы уходим, уходишь и ты.
– А где мои вещи? Почему все это время вы держали меня в неведении?!
– Это не твоё дело, – грубо отрезал старик Заитра. – Ты должна уйти сейчас же. Мы даем тебе время до вечера. Если ты не уйдёшь сама, мы выгоним тебя силой.
– Превосходно!
– Твои вещи лежат у выхода, – высунулся снаружи страж в доспехах, приоткрыв полог. Холодный воздух вытеснил из шатра уют. – Уходи. Тебе здесь не рады.
– Будь по-вашему!
Так и не отблагодарив Старейшину за выздоровление, я прошла мимо него, нарочно задев кого-то из его свиты плечом.
На улице моросил дождь. Ветер пропитался сыростью. Я слышала, как капли слабо молотили по шатрам и доспехам караульных. Каждая семья грелась у своего костра под плотными навесами, откуда-то доносился стук молота по наковальне, а где-то позади за холмом слышался шелест скоротечной реки и зеленых листьев.
Мой слух улучшился десятикратно с тех пор, как я потеряла человеческий облик, но эта способность приносила лишь бессонные ночи и много лишних переживаний.
Я пересекала главную поляну под конвоем плетущихся следом стражников, минуя остроугольные крыши палаточного городка. Светловолосые эльфы с плохо скрываемыми улыбками облегчения наблюдали, как я покидаю их дом. Никто из них не осмелился выползти под дождь, чтобы убедиться, что я ухожу навсегда. Они только провожали меня взглядами и перешептывались между собой. Своими сплетнями и неуважением эльфы очень напоминали людей.
Я злилась на них. Злилась почему-то на себя. И каждая новая капля, попавшая за шиворот, злила меня ещё больше. Сырая земля затягивала сапоги, как трясина, а уши мёрзли на холодном ветру. Я шла, не оглядываясь назад, но все же сделала это, когда за спиной послышался глухой радостный гул. Игнорируя эльфов, я накинула на себя дорожный плащ, уже изрядно промокший, и повесила сумку через плечо.
К черту… Пора было убираться из этих краев.
Стража на выходе расступилась, звеня латами, пропустив меня вперед. Грязь хлюпала под ногами. Мой караул встал оборонительной стеной за изгородью лагеря. Видимо, они должны были убедиться, что я покинула их территории.
– Удачи в пути, така’ши! – безразлично крикнул мне один из стражников.
Я не отреагировала на это и пошла быстрее по размытой дождем тропе. Почему-то в эти секунды горечь обиды вместо яда начала грызть изнутри. Обида, злость, отчаянье, тоска – все это причиняло боль. Я не знала, куда идти и что делать. Не знала, где искать Аэдана и как выйти к торговым путям из эльфийских топей.
Одиночество… Да, то самое одиночество своей тяжестью придавливало меня к сырой земле. Оно хотело прикончить меня не меньше, чем наёмники, и напоминало о себе столь же часто, как голос красноречивой совести.
У эльфов было все: семья, друзья, место, куда можно вернуться. А у меня?
Я остановилась под навесом из шуршащих на ветру листьев и накинула на голову капюшон, услышав за спиной торопливые шаги. Они только будили во мне раздражение.
– Подожди! Постой! – эльфийский акцент быстро вернул меня в реальность.
Пришлось обернуться.
Перепрыгивая через лужи, какой-то эльф стремительно нагонял меня с набитой доверху сумкой через плечо и колчаном стрел. На ногах – кожаные сапоги, сверху – белая льняная накидка с длинным рукавом на пуговицах, на голове – капюшон.
Парень добежал до меня и согнулся пополам, пытаясь отдышаться. Я видела, что он не привык бегать. Какое-то время мне пришлось смотреть на него в ожидании, но, когда он выпрямился в полный рост, я невольно проглотила язык.
– Я пойду с тобой. Мне нужно попасть в город, – тяжело дыша, объяснился он, ломая знакомые мне слова.
– Ты откуда вообще?!
– Я… – эльф обеспокоенно растерялся, наблюдая за моей реакцией.
Признаю, я обомлела. Острые уши говорили о принадлежности паренька к эльфийской общине, но вот его внешность казалась более чем необычной. Вместо светлых волос – иссиня-чёрные; более тёмный оттенок кожи, совершенно иное строение лица, разрез глаз и их цвет.
– Я тебя не видела среди остальных!
– Я ходил на большую рыбалку, – эльф виновато уставился в землю. – Но теперь я должен уйти отсюда.
– Ты из этого клана? – я в недоумении указала рукой на еле различимую ограду вдали за деревьями, где стража все ещё не покидала своего поста.
– Да, – он не поднимал на меня взгляда чёрных глаз. – Но не совсем. Моя мама много путешествовала с Гёто.
– Гёто? – я совсем запуталась. – Это племена с далеких островов востока?
– Да. Я полукровка.
– Я вижу.
Он вытянул вперёд правую руку:
– Посмотри на мои пальцы. Все ненавидят меня из-за них.
– Не понимаю.
– Сравни.
Я с осторожностью выставила свою руку. Его пальцы больше походили на человеческие, чем мои. Они выглядели более пропорциональными, а ладонь казалась более широкой. Парень обладал ушами эльфа, но имел человеческие руки. Полукровка. Гёто. Не такой, как они все – светловолосые и надменные.
– Эльфы ненавидят меня, – тихо повторил он. – Я должен уйти в город.
– А при чём здесь я?
– Ты тоже идёшь в город, – собеседник боязливо посмотрел на меня.
По его суженным глазам я поняла: он сомневался даже в том, что говорит! Кажется, парень с рождения говорил только на эльфийском и сейчас с трудом понимал то, что я пыталась до него донести!
Я промолчала, слушая воинственную барабанную дробь усиливающегося дождя.
– Извини, – почти по слогам произнес тот. – Меня зовут…
– Не важно, я буду звать тебя Гёто. – грубо перебила я эльфа-полукровку.
Он настолько меня смутил, что я не знала, как правильно отреагировать. Поэтому я просто развернулась и пошла дальше по узкой тропе, протоптанной дозорными отрядами.
– Но, – промямлил он где-то позади. Судя по всему, пошел за мной.
– Не спорь, – вновь отрезала я, ускоряя шаг. – Будешь просто Гёто.
Через несколько часов плутания по лесу я вышла на то место, где мы оставляли с Аэданом лошадей. К моему удивлению, ни его, ни скакунов на месте не оказалось. Об их недавнем пребывании здесь говорило только пепелище костра и несколько засохших навозных куч.
Возможно, Аэдан ночевал здесь несколько дней подряд. Но вот куда он отправился потом, оставалось тайной. Я даже начинала ловить себя на мысли, что он мог специально бросить меня здесь.
– Всё в порядке? – спросил темноволосый эльф, выбираясь из кустарника. Пока мы шли, он всё время сдержанно молчал, с опаской осматриваясь по сторонам. Гёто об этой местности знал не больше моего. Сначала мне не нравилась его компания, но потом, когда несколько раз я чуть не распласталась звездой в грязевых лужах, пришлось признать, что попутчики могут быть полезны в этом путешествии.
Я с досадой оглянула эльфа:
– Думаю, надо устроить привал, – от тяжести сумки начинало ломить шею.
– Хорошо, – он согласился быстрее, чем я закончила фразу.
Прячась от дождя, превратившегося в настоящий ливень, мы присели под старым дубом в надежде, что листва скроет нас от погодного ненастья. Гёто устроился чуть поодаль от меня на корнях дерева. Продолжал молчать. Не улыбался. Мы сидели в тишине, слушая, как капли с шумом достигали земли. Я вымокла насквозь, он тоже. Я чувствовала себя хуже выплывшей из болота жабы, такой же липкой, холодной и мокрой. Я была уверена, что парню-эльфу досталось не меньше, но он не подавал виду. На его лице не было никаких эмоций – только морщины недовольства постепенно собирались на лбу.
Несколько минут я беспрерывно наблюдала за ним. Он снял капюшон, когда понял, что в нём ему не будет теплее. Дождевая вода стекала ручьем с его волос, собранных в хвост на затылке. С открытой головой он стал выглядеть старше, чем показалось сначала. Явно старше меня.
– Ты не обижаешься? – я заставила его обратить на себя внимание. – Прости, я сама не понимаю, что говорю.
– Всё нормально, – выдохнул он и тут же перевел тему. – Ты выглядела так, будто ожидала здесь кого-то увидеть.
– У меня был попутчик. Он ушёл.
– Он должен был находиться здесь?
– Возможно. – Пришлось пожать плечами и отвести глаза.
– Я этого не знал. Мне жаль.
Ненадолго повисла тишина. Дождь шелестел листвой.
– В какой город ты идешь? – вновь завела я разговор, чувствуя ползущий по спине холодок. – Ты навсегда покинул клан?
– Я не хочу больше возвращаться, – фыркнул Гёто. – Я рыбачил по нескольку дней подряд, лишь бы не видеть сородичей. Мне не нравится говорить об этом. – Искажения знакомых слов действовали на меня отрезвляюще и заставляли голову работать. Я быстро подбирала по смыслу подходящие слова.
– Если ты идёшь в город Каан, то нам не по пути.
– Каан? – удивление сменило маску безразличия на лице эльфа. – Этот город – столица?
– Нет. Столица называется Ортог.
– Я иду в столицу, – парень упёрся взглядом в землю у собственных сапог. – Я слышал, там красиво.
– А почему ты решил покинуть клан именно сегодня?
– Они хотят вернуться на родные земли. Я там никогда не был. Мой дом – Берселия. Мне нет смысла отправляться с остальными.
Ухмылка невольно поползла по лицу:
– Твоя мать – эльф, правильно? Она выглядит так же, как и остальные эльфы? А отец – из племен гёто?
– Это было давно, – парень смерил меня недоверчивым взглядом, каким я любовалась на протяжении нескольких дней в лагере остроухих. – И я так же не хочу говорить об этом.
– Прости.
– Забудь.
Больше я не осмелилась раскрывать рта. Гёто показался мне расстроенным. После неудачной беседы он сложил руки на груди и совсем поник, вжавшись спиной в ствол дерева.
Молчание действовало угнетающе, а ливень только усиливался. Вскоре из-за стены проливного дождя стало почти невозможным разглядеть что-нибудь вдали. Аэдан не собирался возвращаться за мной. Я замерзала, Гёто спал. Или делал вид, что спит. Я не беспокоила его и лишь лихорадочно размышляла над нелепостью ситуации.
Аэдан унес мой меч! Забрал лошадей! Я бы, возможно, могла пойти по следам копыт, но дождь размыл дороги. Так или иначе, мой путь лежал в Ортог, где по приказу Джованни лишили жизни моего Хаку. Я должна была вернуться и отомстить. Вернуться и забрать жизнь Джованни, а также тех, кто будет мне противостоять.
Гёто неожиданно вскочил на ноги, напугав меня до полусмерти. Растрёпанный бурей ворон выглядел бы более дружелюбно, чем он.
– Чужак! – прошипел парень, широко распахнув восточные глаза.
– Чужак? – в недоумении повторила я. – Какого…
Болт арбалета воткнулся в дерево над моей головой. Все повторялось вновь, как в лагере кочевников: я повалилась на землю, и ещё один снаряд вошел в древесную кору. Через несколько секунд третий болт просвистел где-то над ухом.
Наёмник. Опять. Наверняка тот же самый. Дождь мешал ему точно навести прицел. Я радовалась, что на этот раз меня спасла непогода, а не сбежавший Аэдан.
Пока я бездействовала, нырнув ничком в грязь, Гёто вытащил из-за спины эльфийский лук. Сначала я не заметила этого, но, когда подняла на него глаза, он уже навскидку отстреливался от противника. Скорость человеческих рук поражала – он стрелял лучше всех тех, кто когда-либо встречался на моем пути.
Я поднялась на ноги и схватила Гёто за капюшон, оттащив его назад за широкий ствол дерева. И как раз вовремя: стальной болт впился в землю возле наших ног, затем ещё один, ещё. Все мимо. Наёмник, кем бы он ни был, целился в нас из трехзарядного арбалета. Я благословила Дугаров за дождь и паренька-полукровку с луком.
Сердце колотило в ушах, но с этим несложно было совладать:
– У тебя есть ещё что-нибудь, помимо стрел?
– Нож в сумке, – неразборчиво прошептал эльф.
Ещё три болта воткнулось в кору несчастного дерева, но уже с другой стороны. Наёмник пытался обойти нас с тыла, перезаряжая арбалет во время коротких перебежек.
– Стреляй!
Гёто послушался. Высунулся из-за укрытия. Сквозь шум дождя послышался свист стрел и характерные щелчки спускового крючка орудия врага – он сумел подобраться к нам очень близко.
Эльф отвлекал наёмника, а я в два прыжка очутилась возле его сумки. Рукоять ножа торчала из бокового кармана. Действительно ножа! Маленького ножа для разделки рыбных потрохов.
Лучше, чем ничего.
Два из трёх болтов угодили в ближайший ствол осины – от неожиданности сердце поменялось местами с желудком. Я молилась, чтобы наёмник был здесь один, а не с компанией кровожадных друзей.
– Вижу его! – воскликнул Гёто и прижался к дубу рядом со мной. Железные снаряды воткнулись в его следы, оставленные на грязи.
– Он перезаряжает арбалет всего несколько секунд. – Я прислонилась к эльфу, чтобы прошептать ему кое-что на ухо. Парень был ростом с меня, и потому мне не пришлось подпрыгивать или наклоняться к нему. – Ты сможешь отвлечь его, пока я подберусь к нему сзади?
– Чужак исчез в тени высокого дерева. – Гёто даже не удостоил меня взглядом. Я лишь заметила, как сильно дрожали его руки. – Большая шляпа на голове.
– Шляпа? – снаряды вновь вонзились в старый дуб.
– Шляпа его выдала.
Сомнений не осталось – этот тип убил предводителя кочевников и его жену, а также поразил меня ядом. Он шёл за мной через всю Пустую Тропу.
Где носит Аэдана?!
– Ты стреляешь – я пойду.
– Нет, – покачал головой эльф. – Я пойду.
И, не дожидаясь очередной атаки наёмника, Гёто выскочил из-за укрытия под вражеский огонь. Он с лёгкостью увернулся от выпущенных болтов и подбежал к неприятелю на расстояние вытянутой руки. Прописал ему заострённым краем лука по лицу. Тот даже опомниться не успел – животный крик мужчины в шляпе на мгновение перекрыл собой дождь.
Я наблюдала за этим из-за укрытия, но спустя секунду какая-то тварь схватила меня за волосы и закрыла рот ладонью.
Здесь я поняла: их было двое! Один прятался, другой атаковал! Я не услышала приближающихся шагов из-за шума!
От кожаных перчаток наёмника пахло едким табачным дымом. Убийца поплатился за подлость несколькими ударами в брюхо ножом в моём кулаке. Хватка ослабла, но он не сдавался. Его дыхание превращалось в хриплый озлобленный рык. Медведеобразный мужик усердно пытался утащить меня подальше в дождь.
Тем временем новый крик наёмника в шляпе оглушающим эхом облетел мрачный лес. Краем глаза я уловила, как Гёто всадил ему стрелу в грудную клетку, ловко избегая ударов по голове металлической махиной-арбалетом, которым наёмник в припадке слепой ярости размахивал как мухобойкой.
Секунда – и убийца в перчатках отпустил мои волосы. Его поразила оперенная стрела, теперь торчащая из правой глазницы. Мгновенная смерть. Эльф-полукровка выпустил её в прыжке, когда уклонялся от очередного удара противника.
Невероятная скорость, мастерство… Владение луком выше всяких похвал.
Я бросилась на помощь Гёто, лишь мельком взглянув на поверженного убийцу.
Казалось, время вокруг замедлило свой ход. Я видела сквозь дождь, как замахивался мужик в шляпе, видела, как темноволосому эльфу катастрофически не хватало скорости для уклонения, но ничего не могла поделать. Удар арбалетом пришёлся ему в голову и снес с ног, повалив в грязь. Я спешила к Гёто, сопротивляясь затягивающей трясине, выставив перед собой окровавленный нож, и влетела в наёмника, когда он собирался наступить на парня-эльфа своей огромной ногой.
Смешно. Моей массы тела не хватило даже для того, чтобы убийца просто покачнулся в сторону. Он остался стоять на месте, как пустившее корни дерево. В руках арбалет, в грудине стрела. Лицо наёмника скрывала маска. Он смотрел на меня сверху вниз, сощурив надменные синие глаза, выглядывавшие из-под соломенной шляпы. Он даже не заметил, что я пырнула его ножом. В этот момент мужик-великан показался мне ангелом смерти. Он был гораздо выше и шире меня. Ростом я не доставала ему даже до груди.
Мне стало по-настоящему страшно, но страх не помешал мне быстро выйти из столбняка и дёрнуть за оперённый наконечник стрелы, вырвав её из тела противника. Он хотел огреть меня арбалетом, как сделал это с Гёто: сделал шаг вперед, замахнулся, но потом… Наёмник просто истошно завопил, стоило стреле оказаться у меня в руке. Завопил и попятился назад, схватившись свободной ручищей за рваную дыру в груди. В этот миг в его плечо угодила новая стрела.
Крик огромной твари заложил уши и на мгновение заглушил дождь. Я оглянулась на Гёто: он сидел на земле позади меня с наставленным на наёмника луком. По его лицу вместе с дождевой водой стекала кровь. Удар арбалетом пришёлся парню точно в лоб. Он выглядел страшно недовольным. Недовольным, обозлённым, но живым.
Всё ещё сжимая в руке нож, я подскочила к наёмнику и ещё раз вогнала в него лезвие по самую рукоять. Одного взмаха руки хватило, чтобы я отлетела к ближайшему дереву. Удар тяжёлым арбалетом угодил в предплечье. Мужик не пожалел на это сил… Откинул меня в грязь, после чего сам бросился наутёк. Лёжа в сырой жиже, я только могла наблюдать, как его соломенная шляпа лавировала между зарослями тростника вдали за ветвями деревьев.
Вовремя появившейся Гёто помог мне подняться на ноги. Он, так же, как и я, тяжело дышал. Небольшая рана на его лбу опухла и впитала в себя все оттенки синего и фиолетового цвета, аккуратно собранные волосы выбились из-под стягивающей нити, а его белая накидка и вовсе перестала быть белой.
Я прислонилась к берёзе спиной, стараясь отдышаться и прийти в себя. С каждым новым вздохом появлялось понимание, что на правой руке не просто синяк, а что-то гораздо серьезнее. Дождевая вода с волос стекала за шиворот.
– Как зовут тебя, парень? – я попыталась улыбнуться новому знакомому, прикрывая ладонью больное предплечье. Ткань рукава моей эльфийской рубахи окрасилась в красный цвет. – Спасибо, что помог.
– Я Ватари Ва Орлиенс Дейлли Саратариель Ма’Серрей. – произнес Гёто с гордостью, прижав к груди лук.
Он только взглянул на меня, а я уже ужаснулась от представления, как буду раз за разом произносить это нагромождение слов.
– Может, всё же Гёто?
– Лучше – Ватари, – тут его легкая улыбка дружелюбия на окровавленном лице скисла, а глаза с прежней злобой метнулись в сторону сбежавшего убийцы. – Это был наёмник, да? Если наёмник, то он ещё вернется. Таков их кодекс.
Я искренне удивилась:
– Откуда ты это знаешь? Ты же эльф. Среди вас нет наёмников.
Ватари недовольно хмыкнул.
– Я старше, чем ты думаешь, така’ши, – эльфийское слово ударило по ушам, как лязг зубов дракона в гробовой тишине. – Я пережил, наверное, несколько твоих жизней, и знаю гораздо больше, чем ты можешь себе представить.
– Но…
Он перебил меня так же грубо, как я его в первые минуты знакомства:
– А также я знаю, что ты – человек, – неясно откуда взявшаяся агрессия в его голосе заставила меня почувствовать горечь своих же колких слов. – Сначала я принял тебя за полукровку, но от тебя не пахнет эльфом. Ты не думаешь, как эльф, и в тебе нет ни капли эльфийской крови.
Я попыталась возразить, но Гёто жестом руки заставил меня закрыть рот. Звенящая сталь в его голосе вынуждала думать, что я перед ним в чём-то сильно провинилась. Он злился на меня. Возможно, начал ненавидеть, как его светловолосые собратья. Ватари смотрел на меня тем же взглядом отчуждения и неприязни.
– Ещё я знаю, что твоя обманчивая внешность как-то связана с наёмниками, – продолжил он, игнорируя ливень. – И, если ты не хочешь однажды проснуться с железным болтом в голове, то в твоих интересах догнать этого убийцу, пока он не вернулся в своё гнездо.
– Прости?
Гёто непонимающе посмотрел на меня. Затем насупился, нахмурив брови. Его не смущал проливной дождь, бивший каплями по макушке. Он начал злиться на меня ещё сильнее.
– В нору. В дом. Ясно?
– Ясно, – все остальные слова застряли в гортани.
– Сейчас мы соберём вещи и пойдём по следу наёмника. Он не мог далеко уйти.
И я молча с ним согласилась, не представляя, что бы произошло, если бы Гёто остался пережидать непогоду в лагере.
Капли дождя с силой барабанили по окну кареты, стекая вниз водопадом. Воздух ощутимо похолодел снаружи, сопровождая ненастье порывистыми ветрами, а тёмные тучи над верхушками деревьев сменялись все большей синевой. Буря не собиралась прекращаться и только взывала к тоске.
Лоурен чувствовала себя неспокойно, слушая, как ливень безустанно колотил по крыше отцовской кареты. Тревога проникла в самые тёмные уголки её души. Она смотрела в окно на деревья, покорно покачивающиеся под гнётом обозлённого ветра, и с сочувствием думала о Лукардо с группой солдат, что охраняли карету снаружи.
Наверное, им приходилось несладко.
Демиан Амон сидел напротив девушки и с таким же отсутствующим взглядом глядел в сторону мрачных пейзажей дремучего леса. Его не радовало, что пришлось покидать земли графа Кристофа под проливным дождём. Также ему не нравилось, что его буквально заставили путешествовать сидя в карете, а не верхом на лошади, привлекая всеобщий интерес. Ему не нравилось чересчур навязчивое внимание слуг, забота графа, приставленные рыцари-телохранители, следовавшие за ним по пятам, и нравоучения мудрого Лукардо о безопасности. В какой-то степени Демиан в карете начал казаться Лоурен более счастливым, чем в поместье, поскольку он мог посвятить несколько часов поездки до графства Такеля самому себе и тягостным раздумьям, удручающим и без того его хмурое настроение.
Карета покачивалась, нагоняя дремоту, колеса скрипели. Через шум дождя и далекие завывания ветра слышался приглушённый топот копыт конвоя насквозь продрогших рыцарей. Тусклая масляная лампа покачивалась из стороны в сторону над головами молчаливой пары и так и норовила сорваться с держащей её цепи. В карете – полумрак, снаружи – почти ночная темнота. Холодный воздух пропитался сыростью.
Когда один из стражников с зажжённым факелом в руке проехал мимо окна, Демиан со вздохом раздражения вжался в мягкое сиденье, сложив руки на груди. Растрёпанные волосы лезли ему в глаза, в блеске которых читалась только невероятная усталость. Недовольство и переживания раскрывали его истинный возраст, а также этому способствовала заметно отросшая щетина и синяки недосыпа на осунувшемся овальном лице.
Одели будущего императора так, как повелевал статус: во всё новое с иголочки самых лучших портных графства. Отец Лоурен настоял, чтобы Демиан явился перед людьми в своем новом чёрно-бордовом костюме на золотых пуговицах, но магесса понимала, что когда эскорт прибудет в графство Такеля, Амон сменит дворянскую одежду на любые доспехи, которые сможет найти. Он говорил так: «Если мне и предстоит воодушевить людей на грядущую войну, то только с оружием в руках, потому что людям нужен пример для подражания, а не мальчик в богатых тряпках».
Светловолосая девушка недолго думая накинула на плечи шерстяную шаль. Пышное тёмно-коричневое платье со вставками белого бархата не согревало её от ощутимых сквозняков. В этот момент она почему-то вспомнила о наёмниках, теперь гостивших в темницах возле каменных казарм. Путешествие на соседские земли графа Такеля несколько дней откладывалось только потому, что Кристоф Додзеро хотел добыть из детей Каана хоть какие-нибудь важные сведенья. У него ничего не вышло. Наёмница Карен молчала, не говорили и все остальные. Выдать секреты общества наёмников и личности заказчиков для них всё равно, что смерть. Поэтому, спустя несколько долгих дней допросов, граф Кристоф решил сделать перерыв и отправить убийц гнить в камеры, пока те не решатся все рассказать сами.
Также он снарядил несколько десятков опытных бойцов для охраны наследника Амона, опасаясь, что другие наёмники могут прийти за его жизнью. Самых сильных и ловких из них граф сделал личной свитой Демиана, обязывая их не спускать с парня глаз.
Лоурен тоже не избежала излишней заботы отца. Кристоф Додзеро согласился её отпустить только под личную ответственность Лукардо Доминики и его бдительный надзор. Одно представление о том, что его любимая дочь чуть не лишилась жизни от рук грязных разбойников, повергла мужчину в ярость. Девушка долго гадала, что же злило её отца больше: пойманные убийцы или алчность городской стражи, пропустивших наёмников в город?
Все шло к тому, что граф Кристоф рано или поздно объявит войну хозяевам Каана, накликав на себя серьёзные проблемы.
– О чем думает твой отец? – вдруг подал голос Демиан, сморщившись в непонимании. – Он действительно считает, что мы соберем армию и пойдем штурмовать Ортог? Это нормально?
– Он думает, что многие люди пойдут за тобой, как за последней надеждой вернуть империи Виллион прежнее могущество, – девушка молча порадовалась, что напряжённая тишина наконец закончилась. – Почему ты спрашиваешь?
– Мне кажется, наши шансы равны нулю. – Амон встретился с девушкой глазами, на миг соскользнув взглядом на блеск золотого ожерелья. – После того, как власть перешла в руки простолюдинам, все начали считать, что каждый может занять трон. Берселию вот-вот захлестнёт гражданская война. Люди готовы перегрызть друг друга за лишний клочок земли на карте собственных владений.
– Ты преувеличиваешь. – Лоурен помотала головой. – Отец созывал собрание местных аристократов около месяца назад. Знать не хочет подстраиваться под новых правителей. Многие из них уже стары, и они не хотят привыкать к чему-то новому. Поэтому они с радостью отдадут своих воинов под наше командование, лишь бы восстановить в Берселии прежний порядок.
– Как же я не хочу возвращать трон, – голос Демиана стал более резок. – Я бы с радостью бежал отсюда на первом попавшемся корабле, но, видимо, я действительно должен следовать давно загаданному пути. Я чувствую вину перед братьями и отцом, – он на секунду замолчал. – Перед братом и отцом. Если у меня получится прогнать чернь из замка, я тем самым верну им долг и остановлю бессмысленные перепалки между амбициозными землевладельцами. Я долго думал над этим.
– И что ты решил?
– Решил? – собеседник невесело рассмеялся. – Судьба просто издевается надо мной. Я никогда не хотел быть императором. Всегда думал, что когда придет время, Байрон будет править империей не хуже отца. Но получилось так, что вся ответственность легла на меня, и если я сбегу, то предам свою семью. Меня всё чаще посещают мысли, что отец бы не одобрил, если бы узнал, что его сын предпочитает оставить родной дом, нежели биться за него.
Лоурен согласно закивала, не найдя нужных слов. Её радовало, что Демиан решился взглянуть проблемам в лицо, но она также понимала, каких трудов ему это стоило.
Ветер с дождём снаружи усилился, начиная лупить по дверям кареты.
– Что случилось в тот день? – спросила девушка, когда её друг вновь уставился в окно. – Ты обещал рассказать.
– Я помню, – недовольно буркнул Демиан, выдержав недолгую паузу. – Может, не сейчас?
– Сейчас! Ты обещал! Я помогла тебе с наёмниками, теперь твоя очередь выполнить обещание!
Мужчина нехотя отвернулся от темного окна.
– Ты действительно хочешь знать?
– Да!
– Я не хочу сейчас говорить об этом. Я расскажу, но потом. Не здесь.
– Сейчас! – продолжала настаивать молодая магесса с искоркой мольбы в глазах. – Из-за дождя нас не слышно. Никто ничего не узнает. Как ты собираешься говорить со мной потом, при такой внушительной компании телохранителей?
– Честно говоря, я думал, что ты забудешь об этом, и мне не придется снова переживать тот вечер.
– Ты обещал, – вновь произнесла она.
Демиан медленно обвёл взглядом богатый интерьер кареты, словно мысленно ругаясь с сомнениями. Всем своим видом он показывал, что решился на этот разговор через силу.
– Что тебе известно? – на его лице застыло отвращение, смешанное с высокомерием.
– Я знаю, что после смерти императора трон занял Байрон Амон. На тот момент ему ещё не было сорока лет, зато была жена с побережья земель Уинсона и маленький сын – Лоурен с осторожностью подбирала слова, нервно пересчитывая пальцами складки на подоле платья. – Юг, Восток и Запад посчитали, что не будут приклоняться перед желторотым юнцом и объявили себя отдельными державами.
– Дальше, – бесстрастно бросил Амон. Голос казался холоднее цвета его глаз.
– Твой брат попытался исправить положение – девушка опустила глаза на свою кожаную обувь, не в силах выдержать тяжёлого взгляда друга. – Через несколько недель он устроил званый бал, пригласив хозяев Трёх Сторон, чтобы показать себя и Берселию в лучшем свете.
– И что случилось потом? – парень вновь сложил руки на груди.
Магессе потребовалось несколько секунд, чтобы сформулировать ответ:
– Твой второй старший брат перерезал горло Байрону у всех на глазах и объявил себя новым правителем Берселии, также решив судьбу жены Байрона и его ребёнка. Это окончательно испортило отношения между Сторонами, и с тех пор хозяева земель в кровопролитных спорах решают, кто будет новым императором Виллиона.
– Ты всё сама рассказала, Лоурен, зачем тебе я? Ты всё и так знаешь.
– Я хочу знать, почему твои братья затеяли драку в тронном зале у всех на виду, – девушка попыталась прибавить уверенности своим словам, но вышло фальшиво. Её лепет был почти неслышным из-за дождя. – Что именно они не поделили? Власть? Богатство? Всё так просто? К чему прилюдное решение проблем?
– М-м, – превосходство на лице Демиана сменилось печалью. – А что, если я скажу тебе, что мой брат, Салазар, покончил с собой после смерти отца?
– Как это?! – магесса ожидала чего угодно, но не таких новостей.
Собеседник растерянно пожал плечами:
– Он всю жизнь отличался от нас с Байроном слишком радикальными взглядами на мир. Мы не уследили за ним. И он… – послышался вздох.
– Что он сделал? – Лоурен Додзеро испугано поднесла ладонь к губам.
Карета покачнулась, наехав на неровность.
– Он прыгнул с балкона, – отчаянье, не поддельное – настоящее, возникло в стеклянных глазах замученного мужчины. – Я с ужасом вспоминаю, как мы с братом под покровом темноты отскабливали его от мостовой внутреннего двора. Мы никому ничего не сказали. Байрон решил, что смерть правителя – это уже очень большой удар для народа, и мы решили умолчать о гибели Салазара. Мы похоронили его в закрытом гробу возле родового склепа, ночью, пока никто не видел, а придворным сказали, что он отправился с дипломатической миссией к Восточным землям.
– Но в тронном зале…
– Представь, каково было моё удивление, когда я увидел Салазара. – Демиан не дал подруге договорить. – Я вошел в тронный зал именно в тот момент, когда Салазар выпустил из захвата колыхающегося в конвульсиях Байрона с перерезанной шеей. – Амон поморщился, а взгляд устремился в пустоту. – Я убежал? Испугался? – вопросы он скорее задавал сам себе. – Да. Любой бы испугался на моем месте. Сначала это исчадье Дугаров под крики ошарашенной толпы объявило себя новым императором, подняв вверх руку с ножом, а затем кинулось за мной.
– Разве такое возможно? – девушка не сводила глаз с собеседника. Она пыталась различить в его чертах ложь, но там был только страх.
– Ты не видела эти глаза, Лоурен, в них не было ничего человеческого. – Амон глядел куда-то сквозь пространство. Лицо – глиняная маска. Тусклое освещение масляной лампы прекрасно передавало всю атмосферу рассказа. – А цвет кожи? Бледный. Почти серый. Когда мы с Байроном видели его в последний раз, Салазара было не узнать. Он разбился в лепешку о камни. Поломанные кости, внутренности, разбитый череп…
– Это точно был он?
Демиан обреченно вздохнул:
– Я могу поклясться всеми богами, что в тот вечер видел именно Салазара. Даже одет он был в то, в чём мы его похоронили, – рассказчик выдавил из себя грустную ухмылку. – Он догнал меня на первом этаже замка. Повалил. Смеялся. Не давал подняться на ноги. Покалечил, но не убил. У него была такая возможность, но он ей не воспользовался. И я сбежал, как трус. Я признаю свою слабость.
– А потом?
– Дальше ты знаешь, – отмахнулся он. – Меня стали преследовать наёмники. Я жил как дикарь, прячась на болотах.
– В голове не укладывается. Это невозможно! – Лоурен не знала, куда выплеснуть свои эмоции. – Получается, твой мёртвый брат убил живого брата?! А потом правил Берселией?
– Да.
– И через несколько дней разбойники захватили Ортог?!
– Так говорят.
– Твой брат, Салазар, как ты думаешь, он…?
– Мёртв, – без колебаний произнес Демиан. – И на этот раз – наверняка. Разбойники должны были прикончить его, когда ворвались во дворец. То, что я видел, не было человеком. Скорее, ходячий мертвец, собранный по частям. Это хуже любого ночного кошмара.
– Здесь замешана магия, – тревожно прошептала девушка другу, подвинувшись на край сиденья. – Я в этом уверена. Я слышала о магии, способной возвращать людей к жизни.
Парень проигнорировал наблюдение подруги.
– Первое время я убеждал себя, что мне просто почудилось, и что не Салазар убил Байрона, а кто-то другой.
– Но это был Салазар, – тихо закончила фразу Амона Лоурен.
– Да.
– Спасибо, что рассказал.
– Надеюсь, мы больше не станем возвращаться к этому разговору?
– Никогда, – девушка бережно коснулась пальцами руки Демиана. – Если ты раскрываешь мне свои секреты, значит – доверяешь. Спасибо.
Парень молчаливо кивнул, улыбнулся и убрал руку в карман. Слишком холоден. Слишком безразличен и сдержан. Лоурен Додзеро устало взглянула в окно с мыслью: «А доверяет ли?»
Я проклинала этот дождь и длинные, замерзающие на ветру уши. Сапоги наполнились холодной водой до краев, но я всё шла, утопая ногами в грязи. Ледяная вода стекала по лицу, копилась под одеждой, плащом и сумкой. Меня трясло от холода. Хотелось остановиться, спрятаться в сухое место, погреться у костра, но вместо этого я старалась не отставать от Гёто, пролезая за ним следом через колючие терновые ветви.
Эльф был настроен серьезно. Он шёл точно по пути из кровавых отметин на высокой траве. Наёмник был где-то рядом. Убегал. Судя по помятой растительности – не раз падал и снова поднимался. Великан в шляпе был у нас на крючке. Он знал об этом, потому и петлял между поросшими мхом деревьями, оставляя кровавые следы на всём, чём угодно, пытаясь сбить нас с пути.
Однако Гёто всегда выбирал правильный путь.
Наёмника мы догнали где-то на Пустой Тропе, невероятным образом вывернув из чащи леса на дорогу. На расстоянии нескольких десятков метров великан в шляпе торопливо, в полусогнутом состоянии устремлялся вдаль.
За всё время погони я впервые улыбнулась: несмотря на холод, сырость, сопливый нос и раненное предплечье, я была готова взять реванш. В левой руке я держала меч, правой сжимала кинжал. Пропахший табаком наёмник со стрелой в глазнице любезно поделился со мной своим оружием и несколькими листовками Джованни с упоминанием о награде.
Я скинула вещи в траву на обочине дороги. Разглядывая вдалеке широкую спину убийцы, я вспоминала, как этот упырь бессердечно лишил жизни нескольких кочевников и заставил страдать меня от яда.
Я хотела мести.
– Что ты задумала? – Ватари смерил меня взглядом, в котором читалось не то осуждение, не то испуг.
– Мне нужен лучник, – я размяла затёкшую спину. – Поможешь?
Сжав губы в узкую полоску, парень кивнул.
Я взяла разбег. Дождь хлестал по лицу. В ушах засвистело. Ноги скользили по грязи. Наёмник узнал о моем приближении далеко не сразу. Я успела пробежать половину пути, прежде чем он обернулся на хлюпающий звук моих шагов. Выпущенные им болты снесло в сторону порывистым ветром. Он был слаб. Ранен. Вдобавок – испуган.
Счёт шёл на секунды.
Я влетела в него здоровым предплечьем, после чего гардой приложила ему по подбородку. Он поскользнулся на грязи, упал. Не удержал равновесия. Соломенная шляпа оказалась в луже, арбалет исчез в траве. Пока великан барахтался в грязи, я придавила его сверху, встав коленями на его широкую грудную клетку.
Убийца не мог подняться. Не мог скинуть меня. Проиграл. Правой ногой я надавливала на его рану от стрелы Гёто. Он рычал, но размахивал руками недолго. Роскошная седовласая шевелюра наёмника полностью извалялась в грязи из-за жалких попыток избавиться от кинжала, приставленного к горлу.
Мои намеренья великан понял сразу. Он шипел, рычал, прекращая извиваться, но продолжал смотреть на меня с прежним вызовом, словно спрашивая: «Тебе слабо?».
Его голубые глаза бесили меня. Они насмехались, выискивали во мне изъяны и слабости. Заглядывали прямо в душу. Я хотела увидеть, как жизнь будет медленно увядать в этих мерзких глазах, но сначала я должна была снять с наёмника маску.
Даже разбойники знали о понятиях чести. Меня всегда учили, что прежде чем лишить жизни достойного противника, нужно запомнить его лицо и узнать имя. Нужно запоминать всех, кто стремился стать лучше тебя, но в итоге проиграл. Одна моя ненависть стоила того, чтобы добавить имя убийцы-великана в почётный список.
Ватари замер за моей спиной с луком наготове, когда я потянулась к чёрной ткани на лице воина.
– Во имя Дугаров! – в меня будто угодила молния. Я чуть не прикусила язык. – Чудовище!
Только сейчас я осознала, что всё это время меня преследовала женщина. И не просто огромная женщина, а женщина народа Роми, самого редкого вида. Она была Ёмой: вместо кожи – чешуя, маленький разрез глаз, изогнутые брови, рот – от уха до уха, а вместо ровного ряда зубов – острые клыки. Ёмы меньше из всех Роми походили на людей. Они избегали цивилизации и жили там, где веками стоят только голые скалы и почти не растёт трава.
Но что же случилось теперь?
Ёма громко клацнула зубами и издала пронзительный крик, похожий на скрип металла по стеклу. Меня обдало гнилой вонью. Из её рта начала брызгать слюна. Она снова начала кричать, дергаться, но забравшийся под чешуйки кинжал быстро её угомонил.
Я оставила ей небольшую отметину на шее. Не смертельную рану, а обычную царапину. Время смерти ещё не пришло.
Ёма видела наши ошарашенные лица. Несколько секунд она металась взглядом с меня на Гёто, а потом стала улыбаться, если это можно было назвать улыбкой, с подставленным к шее лезвием. Она насмехалась над нами! Вместо того чтобы стараться спасти свою жизнь, рептилия издевательски рассмеялась.
Вновь запах гнили и дохлых крыс ударил мне в ноздри. Всё было бесполезно. Говорить с ней? Узнавать имя? Искать общий язык, перед тем как прикончить?
Нет. Лучше сразу.
Я замахнулась мечом. Её мерзкий смех прервался, но не от лезвия, воткнутого в глазницу.
Ватари схватил меня за запястье:
– Это же Роми.
– Я знаю! Эта Ёма чуть не убила меня! – эльф слишком крепко сжимал мою руку. У меня не получалось вырваться. – Если я не прикончу её сейчас, она снова придёт за мной! Ты сам это сказал!
Моя возня с Гёто явно заинтересовала наёмницу. Она больше не скалилась змеиными клыками, спрятав их за длинной полоской тёмно-серых губ. Дождь отскакивал от её твердой кожи-чешуи.
– Но это же Роми, – с прежним спокойствием повторил эльф. – Они – не люди. У них заведены свои порядки, правила, законы. Кодекс людей они не принимают, а значит, это также относится к кодексу наёмников. – Приложив немного усилий, Ватари вырвал меч из моих рук. – Ёма, ты понимаешь, что я говорю?
Мое оружие улетело в заросли камыша у дороги.
– Я понимаю тебя так же, как понимаю себя, – довольно прошипела рептилия.
Я опешила: «Она ещё и разговаривает?»
Её голос звучал очень хрипло, но, наверное, такой тембр голоса имели все Ёмы. В отличие от Ватари, она почти не коверкала слова акцентом родного языка.
– Что говорит тебе кодекс? – парень-эльф опустил лук.
– Кодекс? – задумчивость превратила зрачки ящерицы в узкие щелки. – Кодекс говорит принять смерть.
– А если твою жизнь не забрали?
– Тогда я должна отдать долг тому, кто меня пощадил. Я должна служить.
– Даже врагу?
– Да, – длинный язык Роми медленно облизал верхние клыки.
Непонимание сменилось удивлением. Я убрала кинжал от горла наёмницы:
– Ты будешь служить мне?
– Нет, – Роми даже не взглянула на меня, жадно пожирая парня-эльфа глазами. – Я буду служить не тебе. Ему. Потому что он остановил твою руку.
Я хотела многое высказать в адрес Ватари и его новой подруги, однако промолчала. Всё приняло слишком неожиданный поворот. Я чувствовала себя глупой, обманутой и почему-то перед всеми виноватой. Это спровоцировало головную боль.
Мне пришлось слезть с Ёмы, чтобы та смогла вздохнуть полной грудью.
– Как зовут тебя? – продолжил задавать вопросы эльф с абсолютным бесстрастием.
– Люди называют меня Орнелла, – женщина с трудом выпрямилась в полный рост. С белых волос сгустками слезала грязь. – Другое имя вам знать не положено.
– Я хочу, чтобы ты вернула долг, Орнелла, – Гёто подошел к рептилии вплотную. Я не видела страха в его глазах, но не прекращала ощущать прежнюю опасность от убийцы. – Мы идём в столицу. Я хочу, чтобы ты проводила нас до города. – Они смотрели друг на друга, не моргая, играя в игру, в которой для меня не было отведённой роли. – Если мы доберемся до столицы Берселии живыми, то твой долг будет возвращен, и я подарю тебе свободу.
– Я не могу сказать «нет», – с фальшивым согласием прошипела она.
У меня волосы на голове зашевелились от осознания риска этого союза, но я продолжала держать рот на замке, наблюдая за тем, как мои новые знакомые обменивались бездушными взглядами сомнительного превосходства. Битва за лидерство – не иначе. Они дрались мысленно, копаясь в сознании другого. Кто-то из них должен был сдаться. Орнелла держалась рукой за рану в груди, Ватари не убирал из виду лук. Холодный дождь омывал нас с ног до головы под далёкие завывания ветра.
Только когда я достала из зарослей камыша свой новый меч, Роми покорно отвела глаза в сторону. Кодекс чести не позволял ей противиться сложившейся ситуации.
– Я буду сопровождать вас.
– А как же наёмники Каана? Охота за моей головой? – я решила напомнить о своем существовании, повысив голос. – Ты же шла за мной следом, как дрессированная гончая, Ёма! Неужели тебе я больше не нужна?
– Ты выиграла, эльфийка, – промокшая соломенная шляпа вновь оказалась на голове человекообразной ящерицы. – По кодексу Роми я больше не имею права поднимать на тебя меч.
– Но как же законы наёмников?
– Для наёмников я мертва с того момента, как ты уронила меня на землю. Мне более незачем возвращаться в Каан. Я не справилась с заданием. Я принимаю это. Долг наёмникам Каана я вернула несколько лет назад. Я свободна от них.
Я встала возле Гёто, убрав меч в ножны. Интуиция говорила мне, что Орнелла не лгала. В её взгляде пропал тот огонь соперничества, что я видела прежде. Она смирилась. Почтенно склонилась передо мной и Ватари, поправив маску на лице. Странно было наблюдать, как побеждённый враг превращается в союзника, ведь только несколько минут назад наёмница бы, не задумываясь, могла снять с меня скальп.
– У меня будет к тебе много вопросов, Орнелла. – Я с должным уважением ответила поклоном на поклон. – Мне необходимо многое узнать.
– Первое, что ты должна знать, эльфийка, – Роми водрузила разряженный арбалет на спину, затянув несколько ремней. – Тебя будут искать, пока не иссякнет свет этого мира.
– Ты меня не удивила.
– Что нужно наёмникам от тебя, лжеэльфийка? Что вообще происходит? – Ватари вложил в свои слова тяжесть безоговорочной серьёзности. – Ты… Как твое имя?
Я шумно выдохнула, когда стук сердца с болью и отчаяньем отозвался в груди:
– Я Присцилла Де’Лин. И когда-то я была человеком.
Вы когда-нибудь видели удивлённые глаза народа Гёто? Нет?
Мне довелось.
Сначала эльф-полукровка не поверил мне, затем несколько раз переспрашивал, правильно ли он меня понял, а после, когда я в десятый раз пересказала ему историю о ведьме Ашиле, парень ушел в раздумья, шёпотом повторяя: «невероятно».
Рассказывать о себе незнакомцам было для меня чем-то противоестественным. Особенно эльфам восточного происхождения и ящероподобным похитителям жизней. Мне пришлось через силу открыться своим спутникам, при этом ничего не зная о них самих. Мои откровения произвели на них сильное впечатление. Гёто после рассказа стал менее отчужденным, а Орнелла сама подняла тему о наёмниках и последних новостях города Каана.
Как выяснилось, моими поисками занимался отряд «Феникс». Он состоял из наёмников, чьи таланты заключались в маскировке и молниеносных атаках на расстоянии. Они шли за нами с Аэданом по следу от самого лагеря воинов Джованни, но только Роми, обладающая исключительным обонянием, смогла добраться до меня раньше всех остальных. Она не жалела убитых кочевников, которые пали в одну из прошедших лунных ночей, и в то же время осознавала, что поступила неправильно по отношению к ним. Кодекс её народа и кодекс наёмников противоречили друг другу, когда дело касалось случайных жертв. Если Роми за убийства невиновных отдавались под суд Высших Роми, то законы наёмников требовали уничтожения всех, кто поддерживает контакт с целью и может представлять угрозу.
Первые часы путешествия с Ёмой сказывались на мне не лучшим образом. Я нервничала, когда она оказывалась у меня за спиной, и поэтому постоянно подгоняла её вперед, оберегая себя от риска быть нанизанной на острие кинжала. У меня в голове не укладывалось, почему наёмник, что так жаждал моей смерти, все ещё не отправился в мир Дугаров. Моя ненависть к Роми исчезла быстрее, чем я успела заметить. Я не чувствовала к Орнелле ничего, кроме недоверия и отвращения к её вони из зубастой пасти.
Когда мы устроили привал, дождь чудесным образом прекратился. Огонь развести не получилось, но зато мы все немного обсохли, отжав пропитанную водой одежду. Ватари даже поделился с каждым отсыревшим хлебом из своей сумки, и, к общему удивлению, женщина Роми отказалась от трапезы. Вместо предложенной пищи она достала небольшую склянку из внутреннего кармана плаща, расстегнув верхние пуговицы. Её раны продолжали кровоточить. Может, чешуя и спасала её от многих видов урона, но стрелы эльфа-полукровки глубоко пробили её броню.
Изначально я надеялась увидеть, как она будет сама себе делать перевязку. Томилась в ожидании, перемалывая во рту долгожданный ржаной хлеб, но всё случилось иначе. Роми просто начала обрабатывать раны жидкостью из флакона, и её чешуя начала затягиваться на повреждённых участках тела.
– Слёзы феникса, – с восхищением объяснила она, заметив наши с Ватари вопросительные взгляды. – Они лечат. Исцеляют. Отряд наёмников Каана не зря называется в честь этой редкой птицы.
На этом вопрос исчерпал себя.
Вечером серые небеса сменились оранжево-красным закатом. Все бы ничего, однако мои ноги за день путешествия постепенно превращались в свинец. То же происходило и с остальными путниками. Мне хотелось объявить о ночлеге и разместиться где-нибудь под лиственной «крышей» старых дубов, но потом вдали я разглядела Аэдана с украденными лошадьми и невольно поплелась к нему.
– Тёмный? Здесь? – прошептал Гёто за моей спиной. Я попросила их с Орнеллой остаться, но они проигнорировали мою просьбу. – Это его ты искала на границе территории клана?
– С тобой путешествовал этот эльф? – ящерица Роми заметно напряглась и прибавила шагу по хлюпающей грязи. – Странно, я видела только следы ребенка.
Я промолчала, не зная, как ответить на их вопросы. А может, просто не хотела отвечать.
Дугар встретил нас почтительным поклоном. Его рыжая шевелюра блестела в лучах заходящего солнца, а кожа почему-то заметно потемнела, впитав в себя краски прошедшей бури.
– Я не думал, что ты приведешь за собой столько друзей, Ариен, – в голосе тёмного эльфа спокойствие больше напоминало безразличие. – Сначала я хотел оставить тебе одну лошадь, но, видимо, придется оставить всех.
– Где тебя носило?! – я захлебнулась от злости.
Без слов Дугар положил мне руку на плечо и повел меня вперед по дороге, оставив молчаливого эльфа и наёмницу.
– Я пытался уничтожить это, но это не в моих силах, – тихо произнес он. – Поэтому я отдам это тебе.
– Что «это»? Чего ты хочешь?
Вместо слов Аэдан вложил мне в ладонь амулет старика Заитра, слегка покорёженный и обуглившийся.
– Но…
Он перебил меня:
– Раз я не могу это уничтожить, значит должен спрятать. У тебя это будет в сохранности. Ты всё время в движении. Тебя не найдут.
– Ты о чем? – я совсем растерялась, мельком взглянув на оставшихся за спиной попутчиков с очень настороженными лицами. – Ты мне объяснишь хоть что-нибудь?
Дугар остановился, встала и я. Он до сих пор не убрал руку с моего плеча.
– Я должен уйти.
– Куда?!
– Грядёт кое-что страшное. Мне необходимо многое разузнать. Воздух над Берселией пропитался магией.
Я посмотрела демону в глаза и вовсе потеряла остатки здравомыслия: в них отражался страх. Именно тот страх, какой я видела во взгляде пленённых воинов или заключенных перед казнью.
– И ты оставишь меня?
– Мне придётся.
– Всё очень плохо?
Эльф резко сдвинул брови:
– Помнишь историю кочевников о «гнилом»? Я думаю, в ней было заложено больше правды, чем мне бы хотелось.
– И что ты намерен делать?
– Я встречу тебя на пути к столице, когда все прояснится. Не потеряй это и береги своих новых друзей.
Демиан Амон до последнего сомневался, что люди воспримут его всерьез. Но, когда он взобрался на сколоченную второпях трибуну на главной площади городка Таккель, названного в честь знатной семьи, то ощутил себя в кругу верных подданных. Горожане внимали каждому его слову, кивали, что-то восторженно выкрикивали в паузах между фразами. В их глазах горела решимость и стремление, с которыми они были готовы бороться за восстановление порядка в Берселии.
Демиан очень волновался перед выступлением. Он думал, что у него ничего не получится. Ему перестали нравиться публичные появления с детства, с тех самых пор, как мать заставляла его с братьями разыгрывать драматические сценки на званых вечерах перед толпой разодетых снобов. Но теперь, когда он снова предстал перед народом как Последний Император Амон, страх перед публикой в его душе начал увядать. Люди поддерживали его, а значит – верили в победу и светлое будущее. Демиан чувствовал себя нужным, а за его спиной стояли мудрый Лукардо и таинственная леди Лоурен.
Парень знал, что он на верном пути, однако мысли о прошлом продолжали холодить его сердце.
– Милорд? – испуганно воскликнул писклявый женский голосок. – Это вы? Так быстро? Я думала, путь из столицы в Каан занимает больше недели!
– Если есть желание и способности, можно преодолеть любые препятствия. – Высокая фигура медленно выплыла из мрака коридора в просторную гостевую комнату. Вокруг – каменные стены подземелья, богатая мебель и десятки зажжённых факелов. Блики огня хаотично подрагивали на фоне кроваво-красных гобеленов, в то время как в тишине под потолком пауки заворачивали в коконы пойманных насекомых.
Миниатюрная девушка с пергаментом в руке в одно мгновение возникла перед лордом:
– Мы не ожидали вас так скоро! – прощебетала она, нервно просматривая пожелтевший листок. – Белая Дама сейчас не готова вас принять! У неё важные переговоры с одним из заморских аристократов!
– Пускай поторопится, – Джованни бросил на девушку свирепый взгляд. – Я прибыл в Каан не для того, чтобы терять время впустую.
– Да, милорд, – покорно кивнула та и маленькими шажочками засеменила к дальней поржавевшей двери.
Мужчина усмехнулся: подол чёрного платья тащился за ней как пушистый хвост лисицы. Впрочем, помощница Белой Дамы сама по себе походила на лису, как длинным носом, так и худощавой фигурой, грации которой могли позавидовать дикие пантеры.
Когда шаги девушки совсем стихли за железными дверьми, Джованни присел на край одного из диванов, обтянутых черной кожей. Сырость и вонь подземелья ощущалась в каждом вздохе. Мужчина выглядел совершенно спокойным, возможно, даже чересчур умиротворённым, но в его душе бушевала буря, неподвластная даже силам природы. Некоторое время он копался в своих мыслях, пока еле слышные шорохи в коридоре не заставили его насторожиться. Медленно, шаг за шагом, кто-то тащился в гостевую комнату подземелья по ворсистым коврам. Джованни знал, кому могли принадлежать эти шаги. Вначале он прислушивался к прихрамывающей поступи, прежде чем спросить:
– Это ты, Салазар? – в его голосе не прозвучало ничего, кроме безразличия. – Я думал, у тебя есть более важные дела, чем Каанские шлюхи.
– Твои шлюхи меня не интересуют, Джованни, – издевательски пророкотал незнакомец из темноты. – Я здесь совершенно по другому поводу.
Расступившийся мрак явил собой худощавый силуэт в льняной рясе послушника храма Дугаров. Голову незваного гостя скрывал широкий капюшон, а бледные костяшки пальцев в напряжении скрепились замком на его груди.
Сквозной ветер вдруг всколыхнул танцующее пламя факелов.
– Наёмники слишком плохо знают свое дело, – монах остановился на пороге. – Убийство – это искусство, а они бездарные художники.
– Мало того, что они не умеют убивать, так ещё и не понимают, чего от них требуют, – согласился с собеседником Джованни и лениво поднялся с дивана.
Незнакомец не шевельнулся. Его лицо скрывала темнота, но лорд чувствовал на себе его пристальный взгляд, обжигающий холодом.
Могло произойти всё, что угодно. Неприятели, столкнувшиеся на нейтральной территории, напоминали одинокие фигуры на шахматной доске, выдержавшие долгий поединок. Каждый раздумывал над следующим ходом, выжидая подходящего момента для решающего броска.
В итоге наэлектризованный воздух заставил монаха первым сделать шаг вперед. Неуверенно он проследовал в центр гостевой комнаты подземелья, не замечая довольного оскала светловолосого мужчины. Монах сильно хромал. Его увечья только радовали Джованни, питая чувство его собственного превосходства.
Когда незнакомец остановился, он ехидно подметил:
– Я смотрю, ты разваливаешься на части, Салазар, – невесело засмеялся тот. – Это очень прискорбно. Тебе осталось недолго на этом….
– Где оно, Джованни?! – злоба в голосе таинственного мужчины содрогнула стены. Взмахом руки он скинул капюшон. – Ты говорил, что оно существует! Я осквернил десятки гробниц и храмов! Я не нашёл это! Ты мне солгал!
Голубые глаза сына Берселии искрились ненавистью. В них не было рассудка, живого блеска… Одна только злость. Парень был достаточно молод, но его уже нельзя было назвать юношей. Сальные пакли обрамляли его болезненно-бледное лицо, свисая со лба до заостренного подбородка.
– Друг мой, – слукавил лорд. – А ты заглядывал к собирателям древних реликвий? – змеиная ухмылка растянулась на его лице.
– Собиратели?
– Да. Эльфы.
– Изгои? – черноволосый монах поморщился в отвращении. – Но они же покинули империю ещё несколько лет назад.
– Не все. И порой они хранят то, что непостижимо их умам.
– А откуда тебе-то известно?
В ответ послышался лишь грубый смех:
– Я чувствую это. Оно зовёт из глубин леса. Странно, что ты этого не замечаешь.
Тишина сопроводила уязвленное самомнение худощавого парня. Синяки под его глазами были словно очерчены углем.
– Я вернусь за троном, Джованни, – сказал он, стиснув зубы. – И со мной придёт целая армия. Как только я найду это, семья Амон вновь возглавит империю Виллион.
– Только не в этой жизни, – отмахнулся новоявленный правитель Берселии. – Я не уступлю власть какому-то гниющему сосунку. Ты избежал моего гнева, но проиграл бой.
И тут железные двери с силой откинуло по сторонам, предотвращая возможное кровопролитие. Помощница Белой Дамы вошла в комнату, не отрывая пера от пожелтевшего пергамента. Её сосредоточенный взгляд был прикован к записям, пока она вдруг не обнаружила перед собой ещё одного гостя.
– О, это вы, – выдохнула она с плохо скрываемым удивлением, мельком осмотрев восставшего из мертвых сына императора. – Мы ждали вас. Белая Дама будет свободна через несколько минут. Она сможет вас принять, – её глаза быстро метнулись на Джованни. – И вас тоже.
– Я хочу знать, где нанятый мною отряд, – бледнокожий парень сделал шаг вперед, сжав жилистые руки в кулаки. – Я заплатил им свыше всяких расценок. Почему они не могут убить того, кто в какой-то степени и сам желает смерти?!
Девушка заметно смутилась.
– Я, – она не могла найтись с ответом. – Я искренне извиняюсь, но ваш отряд потерпел поражение.
Джованни еле сдержался от колких замечаний, наблюдая, как Салазар Амон от недовольства прикусил губу. Чёрная кровь потекла по серо-зеленой коже.
– Что ты имеешь в виду, деточка? – от резкого движения головой что-то громко хрустнуло в шейных позвонках монаха. – Что ты хочешь мне этим сказать?
– Отряд «Сокол» был помещён под стражу в прибрежном графстве, – девушка говорила спокойно, без эмоций. Ни один мускул не дрогнул на её вытянутом лице. Она смотрела сыну семьи Амон прямо в глаза, не моргала, не шевелилась. Любой кролик перед удавом смог бы позавидовать её стойкости. – Мы знаем это, благодаря одному уцелевшему наёмнику. Он успел бежать, пока не пришла стража.
– Наёмнику? Какому?
Без слов помощница Белой Дамы махнула рукой в сторону дальней двери, подзывая к себе тень, что всё это время таилась во мраке широкого коридора. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем человек переборол себя и вышел в свет дрожащих факелов. Пухлый парень в кожаном доспехе выглядел не очень уверенным в себе. Его лицо не могло скрыть гримасу, с которой обычно узники следовали на плаху в свои последние минуты жизни.
– У вашей цели, милорд, появились сильные союзники, – запинаясь, промямлил наёмник, встав поодаль от девушки с пергаментом. – Мы не смогли ничего сделать.
Глаза Салазара превратились в щёлки, а морщины медленно сошлись над переносицей:
– Союзники? Откуда союзники у безоружного беглеца? Вы должны были зарезать его как свинью ещё у стен Ортога!
– Его теперь охраняет маг, милорд! – смелости у пухлого юноши явно поубавилось. – Настоящий маг! Какая-то девчонка! – его голос эхом отбивался от стен, не находя выхода.
– Маг?! И разве это оправдание?!
Никто и заметить не успел, как монах достал из рукава кинжал и резанул им по горлу наёмника – его движение были быстры, а реакция молниеносна. Спустя секунду толстый паренек уже корчился на алых коврах, хватаясь за шею. Он с мольбой глазел на девушку-лисицу, страдальчески пытаясь дотянуться до подола её платья, но она даже не взглянула на него, продолжая строчить что-то гусиным пером. Никто не обращал внимания на его мучения. Парень задохнулся, оплевав возле себя ковер.
– Вы всё сделали правильно, милорд, – прервала дочь Каана неловкую тишину и стёрла капельки крови с розовой щеки. Её взгляд более не отрывался от ветхого листка. – Провал миссии карается смертью. Остальных будет ждать та же участь, если они вернутся.
– А что с моими наёмниками? – вступил в разговор заскучавший лорд. – Мне нужен главарь отряда «Феникс». Сейчас же, пока не лопнуло мое терпение! Или я буду решать все вопросы с Белой Дамой самым наихудшим образом.
– Я узнала всю информацию у неё для вас, – девушка быстро вернулась к началу пергамента, перебрав его маленькими ручонками. – Первым на цель вышел наёмник племени Роми. Он ранил Вашу эльфийку ядом Этеры.
– Он должен был её схватить, а не убить!
– Не будьте столь вспыльчивы, милорд, – возразила миниатюрная наёмница. – Он шёл по следу эльфийки до Пустой Тропы, взяв с собой нескольких лучших бойцов отряда. Но, судя по отсутствию ежедневных донесений после минувшей бури, все они мертвы, – она встретилась с лордом глазами. – Вывод напрашивается сам собой. Ваша цель жива.
Джованни лишь недоверчиво хмыкнул, не замечая, как погрустневший Салазар в раздумьях принялся разминать запястья.
– Оба ваших контракта аннулированы, – продолжила зачитывать с листа девушка. – Если хотите, сама Белая Дама с радостью займется вашими контрактами за минимальную цену. Она приносит свои извинения за некомпетентность наёмников и хочет восполнить моральный ущерб за счет быстро выполненных дел.
– Знаете что, я пас, – прошипел темноволосый монах, с презрением сверкнув глазами на ещё теплый труп. – Я понял, что никто не сделает мою работу лучше, чем я сам. Полагаться на гильдию наёмников Каана так же бессмысленно, как и наблюдать за восходом луны в дождливый день. Я закончу работу своими руками, а потраченные на отряд «Сокол» деньги можете оставить себе, – парень скрыл бледный лик тенью капюшона. – Если в следующий раз я вернусь, а ваши элитные бойцы окажутся обычным пушечным мясом, я разнесу Каан на радость Дугарам.
– А что на счет вас? – спросила девица, когда один из гостей комнаты прихрамывая, направился к выходу.
Джованни даже думать не стал:
– Я отказываюсь от ваших услуг. Белой Даме крупно повезло, что эльфийка может быть жива. Я займусь её поисками сам. А вы, воины Каана, можете скоро понадобиться на побережье Берселии. Дети Песка собирают силы в море, сбросив якоря вблизи наших берегов – мужчина кротко кивнул девушке на прощанье. – Передай эти вести своей королеве. Война ждет нас впереди.
– А ещё передай ей, чтобы она отослала птицу в Орден Терры! – перебил лорда безумец в капюшоне, издав с лестницы истерический смешок. – А то магов развелось как собак нерезаных! Иногда очень сложно определить, что под шкурой ягнёнка скрывается тигр, но маги, как и тигры, также могут приносить пользу, если их выдрессировать как цирковых зверюшек и заставить прыгать через огненное кольцо под страхом жгучего кнута!
Аэдан никогда ни в чем не сомневался. Многие столетия он безмолвно наблюдал, как одно поколение людей сменялось другим под кровопролитные войны и гром пороховых бочек, не замечая течения времени. Строились города, исчезали целые народы, земли тонули под толщами черной воды. Всё шло своим чередом. Все так, как и должно быть, но однообразие всегда предполагало скуку. Бессмертие – самое жестокое из проклятий. Аэдан служил человечеству столько, сколько себя помнил, подчиняясь воле Старейших драконов-богов, пока далёкие воспоминания, как белые вспышки молнии, не омрачили его разум томными размышлениями.
Дракон резко очнулся ото сна. Сон для Дугара – всё равно что забвенье. В нём можно провести и год, и два, а то и целую вечность, скрываясь как от скуки, так и от душевных мук.
Маленький мальчик с копной светлых волос, присевший рядом на колени, положил руку на его плечо:
– Что с тобой? За последние годы ты очень изменился.
Аэдан ничего не ответил. Лишь тоскливо уставился на бьющиеся о скалы волны. Глупо было полагать, что никто не сможет отыскать его на крохотном клочке земли посреди бушующего моря в укромной пещере.
– Расскажи мне, – вдруг подал голос многоликий дракон, оперевшись спиной на холодную стену каменного грота. – Почему-то я чувствую, что ты равен мне по духу.
– Я всегда готов тебе помочь.
Послышался вздох.
– В те времена, когда вы сделали меня себе подобным, я попросил, чтобы вы забрали мою память. Я хочу знать, зачем. Почему я попросил об этом?
– Это было необходимо, – быстро нашёлся мальчик. Его звонкий голос звучал подобно колоколу среди шума бурлящей воды. – Тяжесть груза, что ты нёс в своей смертной жизни, теперь несём все мы. И так же скорбим.
– Но ведь я даже имени своего не помню. Настоящего имени.
– Поверь, лучше его не вспоминать. В древние столетия оно не принесло тебе ничего хорошего, – молодой Дугар ненадолго замолчал, опустив взгляд на безжизненный камень. – В отличие от тебя я помню многое. Помню тебя прежнего и жар разрушительного противостояния первых войн. – Тот устало покачал головой. – Иногда я завидую тому, что твой разум чист от мучительных воспоминаний.
– Но это не так. – Аэдан с мольбой посмотрел на собеседника. – Несмотря на колдовские чары, мне кажется, что прошлое возвращается. В голове всплывают странные образы, мысли. Я лишь мельком увидел старого эльфа на полотне сознания, как вдруг нашёл его и попросил у него то, о чём и сам не знал.
– Амулет? – в голосе мальчика проскользнула тревога.
– Именно. Амулет. Сначала я думал, что должен уничтожить его, но сейчас понимаю, что это неправильно. Почему эта вещь из смертного мира так важна для меня? Почему я готов ради неё броситься в огонь и в воду? Что сокрыто внутри?
Не желая отвечать, мальчик-дракон помрачнел и нахмурился:
– Даже свободный от людского бремени и гнета, ты пытаешься создать для себя проблемы. Всё больше углубляясь в воспоминания, ты будешь делать только хуже. Я знаю ответы на твои вопросы, но отвечать не стану. Все потому, что я хочу уберечь тебя от беды, – юный Дугар отпрянул от серокожего эльфа, развернувшись лицом к бескрайним водным просторам. – Теперь я полностью убедился в словах Старших, и могу лишь пожелать тебе удачи. Не повторяй ошибок, содеянных тобой до первых веков нашего правления.