Глава 3
Я дремала, привалившись к стене у алтаря и прижавшись щекой к холодному камню. Разбудило меня чье-то прикосновение. Я проморгалась спросонья и внимательно вгляделась в изящную фигуру, что склонилась надо мной в тусклом свете.
Рилла.
– Хозяин скоро встанет, – тихо предупредила она.
При этой новости голова моя мгновенно прояснилась. Красная молитвенная свеча, что горела перед посмертными табличками, превратилась в лужицу воска, а небольшая чаша с подношением в виде рыбы и риса пропала. Я с трудом поднялась и разгладила складку на рукаве церемониальной туники:
– Мне нельзя было спать.
Рилла тронула мои туго стянутые волосы:
– Не волнуйся. Тебя никто не видел. – Она выпрямилась и подавила зевок. – Скоро прозвонит рассветный колокол. Поспеши, если хочешь попрощаться с Чартом.
Я кивнула, разминая щеку и шею. Под спальню для кандидатов учитель выделил самую крохотную из каменных кладовок, находящихся в глубине дома. В жаркие летние месяцы там царила благословенная прохлада, но зимой лютый мороз пробирал до костей. Я оглядела узкую комнатушку, четыре года служившую мне домом: постель, так и стоящая свернутой у стены, старый сундук для одежды, письменный столик, над которым я часами сидела, зубря уроки, низкая глиняная жаровня с чайником, что я нашла в мусорной куче… Настоящая роскошь по сравнению с жизнью на соляной ферме. Неужели я вижу все это в последний раз? Или мне суждено сюда вернуться?
– Я пришлю одну из девушек. Она предупредит тебя, когда хозяин оденется, – сказала Рилла, открывая ставни на узком окне.
– Спасибо, Рилла.
Она остановилась на пороге:
– Мы с Чартом молились за твой успех, Эон. Но знай, мы будем по тебе скучать.
На миг наши взгляды встретились, и я увидела, как лицо служанки исказилось от страха и волнения. Затем она улыбнулась и вышла. Если сегодня я провалюсь, отошлет ли прочь учитель Риллу с Чартом? Их рабская нить пока еще не заполнена даже наполовину, Чарт показывал мне спрятанную за расшатавшимся кирпичом расчетную палочку Риллы.
Я подошла к жаровне. Легкий сквозняк донес до меня запах очистительных трав. А я? Если я провалюсь, меня вернут на соляную ферму? Вспомнив изнурительный труд и удушающую пыль, я закашлялась, да так сильно, что меня чуть не вырвало. Затем я прижала руки ниже шеи, чтобы поймать поток хуа, но ощутила лишь тонкий шелк церемониальной туники и тугую повязку на груди. Мастер учил меня, как следует направлять хуа через семь точек силы, но на овладение этой техникой требовалась уйма времени. Я заглянула внутрь себя, нащупывая меридианы, и наконец нашла блок в основании спины – средоточие страха. Я принялась медленно дышать, пока узел не ослабел.
Опустившись на колени прямо на каменный пол, я вытряхнула пепел из жаровни. Что-то шевельнулось в груди. Знакомое ощущение. Во время лунного цикла моя тайная суть – Эона – приходила ко мне в виде странных мыслей и чувств. Похоже, колдовской чай хоть и снял болезненные спазмы и предотвратил кровотечение, но тень прогнать так и не смог. Я не имела права позволить Эоне проявиться и принести с собой неясные желания, поэтому затолкала ее как можно глубже, сосредоточившись на складывании в жаровню веточек и небольших угольков. Одно резкое движение палочкой – и вспыхнул трут. Я раздувала неверное пламя, пока оно не окрепло, затем наклонила чайник, проверяя уровень воды. Как раз хватит на то, чтобы заварить снадобье. Может, хоть оно отпугнет Эону.
Если я провалюсь, учитель перестанет нуждаться во мне. Во всяком случае, как в мальчике-ученике.
Я попыталась прогнать неприятную мысль: «Тогда предложи ему тело девушки. Ты же видела, как он смотрел на тебя во время ритуала очищения».
Неправда! Никак он не смотрел. Просто произнес нужные слова, вылил мне на голову ароматную воду и ушел, предоставив мне самой вымыться и натереться маслом. Его глаза были пусты. Я склонилась над чайником, мечтая, чтобы он побыстрее нагрелся.
Щепотка снадобья, подогреть воду, но не позволять ей кипеть, перемешать метелочкой… Я выпила зелье залпом. Жар и противный вкус прогнали прочь неуместные мысли Эоны.
Небо на горизонте начало светлеть. Я пристегнула кошель за поясом штанов и стряхнула крупинки золы с церемониальной туники. Во время бодрствования полагалось облачиться в богатые одежды, чтобы почтить духи предков – в моем случае новообретенных. Я никогда не носила столь мягкой ткани. Алый шелк подчеркивал мой статус кандидата. Двенадцать вышитых золотом драконов украшали края туники, а на концах пояса висели золотые кисточки. Одежда прилегала к телу, струилась по нему, словно вода, и при каждом, даже самом незначительном движении шелестела, подобно ветру. Неудивительно, что аристократы вели себя как боги – им удалось вплести в свои одежды стихии природы. Я надела красные кожаные туфли и переступила с ноги на ногу, чувствуя себя неловко в непривычной обуви. Туфли также были оторочены золотой нитью, на мысках красовались вышитые драконы. Во что эта роскошь обошлась учителю? Я встала и, приноравливаясь к непривычной обуви, повторила несколько шагов Первого порядка Дракона-крысы, переходя от начальной фигуры к последующей. Кожаные туфли скользили куда сильнее, чем мои старые сандалии; на хорошо утрамбованном песке Арены дракона это может сыграть со мной злую шутку. Я снова и снова поворачивалась, пытаясь сохранить равновесие и наслаждаясь ласковыми движениями шелковой туники, то взмывающей, то снова прилегающей к телу.
Конец упражнениям положило донесшееся с кухни лязганье печной заслонки. Куно разжигал огонь. Значит, скоро рассвет, а еще столько надо сделать! Я поспешила к сундуку и откопала под аккуратно сложенной рабочей туникой свиток. На протяжении трех месяцев я выкраивала время на него и наконец-то закончила рисунок, изображавший окрестности дома учителя. Рисунок был нанесен черной тушью на свиток, сделан из обрывков шелковичной бумаги. Мастер, владевший лавкой у школы, разрешил мне забирать срезы, и я сшила их воедино. Я старалась подражать стилю великого художника Кидана. Понравится ли он Чарту? Я знала, что рисую не очень хорошо, но, возможно, с помощью моего художества бедняга все-таки сможет представить себе мир за пределами кухни. Я коснулась плоских деревянных палочек, что крепились на концах свитка. Я буду скучать по замечаниям, которыми он со мной делился, пока я описывала ему дома по соседству.
Внутренний двор тонул в тишине. Я спрятала свиток в рукав и на миг задержалась на пороге. Неподвижный, чуть прохладный утренний воздух ввел меня в состояние, подобное медитации. Может, использовать подвернувшуюся возможность и воззвать к Дракону-крысе? Напоследок перед церемонией? Вдруг на этот раз меня признают. Я глубоко вздохнула и сосредоточилась на северо-северо-западе. Постепенно в воздухе возникли мерцающие очертания дракона: огромная, похожая на лошадиную голова и змееподобное тело. Затем края видения начали рассеиваться.
У меня подогнулись ноги, энергию словно высосали из тела. Последним усилием воли я сбросила наваждение и рухнула на колени. Прежде такого со мной не случалось. Задыхаясь, я прислонилась к дверному косяку и неуклюже попыталась проследить течение своей хуа. Вроде бы ущерба нет, сила уже возвращалась. Может, дело в том, что сегодня восхождение Дракона-крысы? Я несколько раз глубоко вздохнула, встала и медленно пошла на кухню. По крайней мере, странный дар, что привел меня к этому дню, все еще со мной. Но значит ли он хоть что-нибудь для Дракона-крысы? Скоро я все узнаю.
У порога кухни я сняла обувь и прошла внутрь. Куно уже хозяйничал у печей, готовя учителю утренний суп. От богатого аромата бульона и горячих булочек свело желудок. Я облизнулась, вспомнив спрятанный в комнате кусок хлеба.
– Эон? – Чарт выглянул из-за ножки разделочного стола и оглядел мою роскошную одежду. – Маленький… лорд.
Куно фыркнул, когда я прошла мимо него и с трудом присела рядом с Чартом.
– Придется снова состояние выложить, если он испачкает твою новую одежду.
С этими словами повар нарочито громко протопал по кухне и исчез в кладовой, где хранились сухофрукты.
Чарт подвинулся ближе и тронул край туники:
– Такая мягкая… как попа девушки.
– Ты-то откуда знаешь, какая у девушки попа? – засмеялась я.
– Знаю побольше… твоего. – Он поиграл бровями. – Служанки думают… бедный Чарт… не знает, что делает.
Я только головой покачала, услышав это занятное признание.
– У меня кое-что для тебя есть.
Я вытащила свиток и положила его на подстилку. Чарт вытаращил глаза и осторожно коснулся подарка:
– Настоящая бумага? – Он смущенно на меня посмотрел. – Ты знаешь… не умею читать.
– Там не слова. Разверни.
Он приподнялся на локте и медленно потянул деревянные палочки в стороны. Озадаченное выражение сменилось пониманием. Затем лицо Чарта напряглось.
– Знаю, рисунок не слишком хорош, – быстро произнесла я. – Но видишь, это перекресток внизу улицы. – И указала место на свитке. – А это свинья старого Реона. Я нарисовала ее посреди огорода ростовщика Келлона…
Я осеклась. Чарт отвернулся.
– Я знаю, что не очень хорошо рисую… – в растерянности повторила я.
Чарт потряс головой, уткнувшись в собственное плечо.
Он что, плакал? Я села прямо. Чарт никогда не плакал.
Он неловко сжал мою руку и глубоко судорожно вздохнул.
– У меня… тоже… кое-что для тебя… есть. – Чарт глянул в сторону кладовки. – Быстрей… пока Куно не вернулся.
Я протянула руку, ожидая снова сыр или хлеб. Вместо этого мне в ладонь упало что-то тяжелое. Покрытая грязью монета. Я потерла ее пальцем и увидела проблеск золота – монета тигра, более чем трехмесячный заработок свободного человека. И гарантированная порка, если ее у тебя найдут.
– Где ты ее взял? – прошептала я.
– Я… не приклеен… к этой подстилке, – ответил он, лукаво улыбаясь.
– Ты что, украл у учителя?
Чарт подвинулся ближе, отмахиваясь от вопроса.
– Слышал Куно… и Ирса говорили… прошлой ночью, – прошептал он. Его плечи и горло напряглись от усилия – он старался понизить голос. Я опустила голову почти к самому рту Чарта. – Хозяин… продаст тебя… на соляную ферму… если не станешь заклинателем. Продаст… как мальчиков до тебя. – Я отпрянула, но Чарт, хмурясь, поднялся за мной. – Если тебя не выберут… ты должен бежать. На… острова. – Задыхаясь, он упал обратно на подстилку.
Бежать? Но я не свободна, я всегда кому-то принадлежала. Я крепче сжала монету. Хотя не совсем так. Когда-то давным-давно у меня была семья и не было хозяина.
– А ты сам?
Чарт фыркнул:
– Бежать?
Я протянула ему монету:
– Ты должен оставить ее себе. Вам с Риллой она пригодится.
Чарт перехватил мою руку. Мышцы на его шеи, пока он пытался удержать голову ровно, напряглись так, что казалось, вот-вот лопнут.
– Мать знает. Она сказала… дать это тебе.
Я уставилась на него. Рилла тоже думает, что мне надо бежать?
– Ты еще здесь? – спросил Куно, бросив мешок бобов на стол. Мы с Чартом отпрянули друг от друга. – Лучше поторапливайся, иначе заставишь хозяина ждать.
Чарт накрыл мои пальцы, и я невольно сжала монету в кулаке.
– Прощай, Эон… Иди… удачи.
Я встала и низко поклонилась, как кланяются дорогому другу. А когда выпрямилась, Чарт уже привычно опустил голову.
– Спасибо, – прошептала я.
Он не обернулся, только прижал свиток крепче к груди.
Выйдя на улицу, я мгновение стояла в полутени, успокаивая дыхание. Смогу ли я действительно сбежать, если меня не выберут? Мысль пугала не меньше перспективы вернуться на соляную ферму.
До рассвета оставалось всего несколько минут. А мне еще предстояло собрать вещи. И спрятать монету. Ее вес ощущался в руке. Где же безопаснее? Я сунула ноги в кожаные туфли и пробежала через двор. Может, в ящике с письменными принадлежностями? Я замерла на пороге, пока глаза привыкали к полутьме. В комнате стояла уже собранная соломенная корзина для путешествия. Наверное, Рилла постаралась. Если меня выберут, хозяин отправит вещи в Зал Дракона-крысы. Я разжала руку и посмотрела на монету. Не очень большая – может, удастся втиснуть ее в ящичек для чернил. Стоп, о чем я думаю? Если я провалюсь и ударюсь в бега, то не смогу вернуться за вещами. Монету нужно оставить при себе. Я посмотрела на дорогую шелковую тунику, которая со вчерашнего дня стала моей. Влезет ли монета в кошель со снадобьем? Но Чарт всегда говорил: нельзя прятать две запретные вещи вместе. Зашить за отворот туники? Я завернула подол и рассмотрела тонкую строчку. Если распороть немного под вышитым хвостом дракона, то можно запихнуть монету внутрь, и никто не заметит.
Я нашла столовый нож и проделала дырку, стараясь не повредить нить. Прозвенел рассветный колокол. Почти пора. Трясущимися руками я затолкала монету в кромку. Видно или нет? Я расправила тунику и тщательно к ней присмотрелась. Монета чуть оттягивала ткань, но внимания не привлекала. Я подняла крышку сундука и вытащила из тайника, что вырезала в дереве, футляр с иглой. Долана, моя единственная подруга с соляной фермы, дала мне ее, прежде чем умереть от жуткого кашля, когда вместе с кровью из нее в конце концов вышла вся жизнь до капли. Бесценный дар. Непослушными пальцами я попыталась продеть шелковую нить в ушко. Наконец у меня получилось. Я заштопала кромку несколькими широкими стежками. А когда затянула и обрезала нить, в дверях вдруг возникла Ирса.
– Что ты делаешь? – спросила она.
Я отпустила подол:
– Нитка торчала. – Я сжала иглу в кулаке. – Хозяин готов?
Ирса подозрительно оглядела тунику:
– Он приказал тебе идти в главный двор.
Я подчеркнуто небрежно бросила нож обратно в корзину:
– Спасибо.
Ирса не двинулась с места.
– Я знаю, где главный двор, Ирса.
Она скрестила руки на груди:
– Ты жалкое создание, на которое хозяин возлагает столько надежд. Но ради твоего и нашего блага я надеюсь, что у тебя все получится.
Она презрительно хмыкнула и ушла. Я подождала немного, прислушиваясь к удаляющимся шагам, а потом спрятала иглу обратно в тайник. Было жалко оставлять ее здесь, но я не могла рисковать, беря с собой женские принадлежности. Ирса или одна из служанок наверняка сунут нос в корзину, как только я уйду.
Важность момента давила на плечи. Я не успевала съесть хлеб Чарта, но это и не важно – голод пропал. Может, его найдет крыса: еще одно подношение дракону.
Я последний раз оглядела комнату и внезапно по-настоящему поняла, что смотрю на нее в последний раз: если я провалюсь, то убегу. Эта мысль омыла меня, точно весенний дождь. Я собралась с духом и вышла во двор. Кухонная кошка дернула ухом, и это единственное, что отметило поворотное решение в моей жизни.
Учитель уже ждал меня в главном дворе. Паланкин из дерева и ивовых прутьев, который он использовал для официальных визитов, покоился на специальных камнях. Четверо нанятых носильщиков терпеливо ждали, стоя между шестами, два спереди, два сзади. Их широкие плечи покрывали толстые куски кожи. Проходя мимо, я поймала их любопытные взгляды. И не только их – все слуги собрались у дверей и окон поглазеть на наш отъезд. Я поискала друзей; Чарта не было видно – слишком далеко ему ползти, – но Лон приветственно поднял руку, и Куно, к моему удивлению, коротко мне кивнул. Затем я увидела стоящую за учителем Риллу. Она смотрела вниз, как и подобает почтительной служанке, но при моем приближении подняла взгляд и ободряюще улыбнулась.
Я поклонилась учителю. Сегодня он облачился в парадные одежды: длинную полночно-синюю тунику с серебряным кантом и красный пояс из искусно выделанного шелка. Бледное лицо выглядывало из высокого воротника, чьи изящные линии лишь сильнее подчеркивали впалые щеки. Учитель выглядел старым и больным.
– Повернись, – приказал он, покрутив элегантной тростью из черного дерева.
Я подчинилась. При движении монета стукнула меня по бедру. Я еле сдержалась, чтобы не посмотреть вниз и не проверить крепость стежков.
– Хорошо, – одобрил он, затем повернулся к Рилле: – Мою шапку.
Она осторожно водрузила красную феску на его бритый череп. Мастер обвел взглядом притихший двор, затем протянул руку и с помощью Риллы взобрался в паланкин.
– Подношение? – спросил он, устроившись на расшитых шелком подушках.
Рилла подала ему небольшую деревянную, украшенную перламутровой инкрустацией шкатулку, отполированную до блеска. Учитель поставил ее на колено и поманил меня.
Я осторожно забралась в паланкин и разгладила тунику, прежде чем сесть рядом. Ивовые стенки казались невероятно хрупкими. Я мягко надавила на ту, что была рядом, и она тревожно заскрипела.
Учитель мгновение смотрел на меня из-под полуопущенных век.
– Уверяю, Эон, конструкция вполне безопасна.
– Да, учитель.
Он постучал тростью по плечу стоящего перед ним носильщика:
– Мы отправляемся.
Слуги одновременно склонились и подняли паланкин. Я расставила ноги чуть шире и ухватилась за опору, пока носильщики устраивали нас у себя на плечах. Так высоко. Рилла посмотрела на меня и одними губами произнесла: «Удачи». Я попыталась улыбнуться, но земля казалась так далеко, а от непривычного покачивания закружилась голова. Я закрыла глаза. А когда наконец открыла их, мы уже миновали каменных львов у главных ворот.
Я оглянулась. Только Рилла еще стояла во дворе и махала нам вслед. Прежде чем я успела ответить, мы свернули на боковую улицу. Рилла пропала из виду. Знала ли она, что я буду по ней скучать?
Я снова повернулась вперед, с опаской поглядывая на двух носильщиков. Вроде бы они знают, что делают, и, возможно, мы все-таки не расшибемся насмерть. Мастер склонился ко мне и тихо спросил:
– Чай подействовал?
– Да, учитель.
Он довольно хмыкнул.
– Ты отработала переходы?
Я кивнула.
Он уставился вперед. Кожа вокруг его глаз натянулась от напряжения.
– Совет неохотно, но принял вариант Второго обратного порядка Дракона-лошади. Но только потому, что тебя не считают серьезным претендентом. В частности, наместник Идо был против.
В голосе учителя прозвучало отвращение. Он уже давно не доверял нынешнему заклинателю Крысы. Лорд Идо из-за внезапной смерти своего наставника рано занял столь почетный пост. Слишком внезапной, по мнению некоторых. Сегодня начинался год Крысы, и Идо становился восходящим заклинателем. На двенадцать месяцев его силы удвоятся, и он будет руководить Советом заклинателей, управляющим стихиями земли на благо империи. Наверняка лорд Идо ставил учителю палки в колеса.
– Когда тебя выберут, будь очень осторожна с лордом Идо.
– Да, учитель, – сказала я и молча попросила у богов прощения за его высокомерие.
Учитель потер глаза:
– Идо станет преследовать тебя только потому, что ты мой кандидат. Разумеется, тебе придется учиться у него искусству заклинателя, но избегай его при любой возможности. Он… – Учитель помолчал, подбирая нужное слово. – Вероломный и непредсказуемый. Также ты станешь проводить много времени с мастером Теллоном, преподавателем стаминаты. Он хороший человек, но очень наблюдательный, так что держи свои мысли при себе.
– Стаминаты?
Улыбка тронула бескровные губы учителя.
– Совет лишит меня сана, если узнает, что я говорил с тобой о стаминате. – Он искоса глянул на меня. – Хотя подобная вольность меркнет в сравнении с тем, что я уже сделал. – Учитель наклонился ближе. – Стамината – это физические и ментальные упражнения, необходимые для того, чтобы стать настоящим заклинателем. Они помогают адепту легче справляться с расходом энергии, требуемой для общения с драконом.
– А это сложно, учитель? Я имею в виду, общаться со зверем? – спросила я, чувствуя, что хозяин в кои-то веки раз настроен на разговор.
Учитель посмотрел на стоящую на колене шкатулку:
– Сложно? – И снова безрадостно улыбнулся. – Сложно ли взять силу земли и изменить ее по своему желанию? Очистить блоки энергии от древних предрассудков и ограниченного мышления? Распутать прошлое, настоящее и будущее и соткать полотно новых событий? – Он вздохнул. – Да, Эон, это сложно, больно, тяжело. И это тебя убьет. – Мастер посмотрел на меня потемневшими глазами. – Как однажды убило меня.
Учитель словно бросал мне вызов, но я не отвела взгляда.
– Лучше умереть на службе, – заявила я, крепче сжимая опору, – чем на соляной ферме.
Учитель моргнул – горячность моих слова произвела на него впечатление – и тихо ответил:
– Есть смерти пострашнее, чем задохнуться от соли.
Мне пришлось отвернуться – отвернуться от его странно смягчившегося взгляда.
– А стамината, учитель? – поспешно спросила я. – Я смогу ее освоить?
– Это не то же самое, что порядок подхода. Тут уже не будет постоянно гоняющего тебя мастера. Стамината не полагается на грубую силу или резвость – это смесь медитаций и движения. Когда ты выучишь основы, то уже сама станешь совершенствовать собственное мастерство. И тебе понадобится весь твой запас физических и ментальных сил.
– Вот чем вы занимались в Лунном саду?
Он склонил голову набок:
– Как ты понял?
Я покачала головой, не желая признаваться. Учитель не захочет слышать, что дело в интуиции – иррациональном знании, присущем только женщинам.
– Да, я занимался именно этим, – сказал он. – Во имя всего хорошего, что это мне приносит. – Мастер с горькой усмешкой посмотрел вперед. – До недавнего времени я никогда не жалел о своем призвании. А теперь вдруг мне стало жаль, что я отказался от будущего. – Когда учитель повернулся ко мне, я увидела в его глазах тот же огонь, что и во время ритуала очищения.
Он потянулся ко мне, словно хотел погладить по щеке. Я вздрогнула, и учитель уронил руку, снова нацепив на лицо маску холодной иронии.
– Эта сделка заключена давным-давно, – сказал он, словно про себя.
Я забилась в уголок и погладила спрятанную в вышивке монету.
Хватит ли ее на дорогу до островов? Я ощутила на себе взгляд учителя, отвернулась и сделала вид, будто смотрю по сторонам. Мы свернули на главную улицу, ведущую к Арене дракона. Было раннее утро, но зеваки уже выстроились вдоль дороги, лавки открылись, а продавцы зазывали покупателей. Какой-то мужчина заметил наш паланкин и закричал. Его вопль разнесся по улице, и вскоре мы стали центром внимания. На лицах людей, смотревших на нас, читался то восторг, то сомнения, то любопытство, то отвращение. В толпе начали перешептываться; шепотки катились по улицам, словно подгоняемые ветром листья. «Калека». Я выпрямилась, сжала кулаки и не сводила глаз с флагов, отмечающих вход на арену. И все время ловила краем глаза знакомый защитный жест.
– У тебя болит нога? – внезапно спросил учитель. За все четыре года он ни разу не поинтересовался ее состоянием.
– Ни капли, – чуть запнувшись, соврала я.
Он кивнул, и его лицо стало еще более непроницаемым.
– Но польза от нее есть.
Главный носильщик велел своим напарникам остановиться – мы находились прямо у входа в арену. Над нашими головами извивалось огромное позолоченное резное изображение Зеркального дракона – символа императора. Тяжелые колонны по обе стороны украшали свирепые лица богов-стражей. Их руки, сжимающие мечи, со временем истерлись: люди прикасались к ним на протяжении столетий, надеясь получить защиту и покровительство. Я вгляделась в представлявшие собой скрещенные перекладины тяжелые ворота, но различила лишь темный коридор и ослепительно-яркий песок арены.
Главный носильщик посмотрел на учителя, ожидая указаний.
– Иди вдоль стены, пока не достигнем Ворот двенадцати небесных животных, – велел учитель, указывая налево.
Мы медленно двинулись вокруг арены, мимо роскошных нефритово-золотых Императорских ворот, сквозь которые пройдет Вечный сын неба. Вдоль широкой улицы, что вела от ворот прямо к внешней границе императорского дворца, уже выстроились люди. Большинство держало самодельные красные флаги в честь нового Восходящего и его адепта. Год назад я тоже стояла в толпе и смотрела, как Амона, избранного Драконом-свиньей, осыпают на удачу флажками, пока он направлялся в Зал своего зверя. Буду ли я через несколько часов идти позади коня императора, будут ли мне оказаны те же почести?
– Сиди смирно, Эон, – приказал мастер.
Я откинулась назад, отвернувшись от толпы. Впереди, у Ворот двенадцати небесных животных, стоял другой открытый паланкин. Мы остановились чуть позади, и я узнала тонкую фигуру Диллона и его толстого учителя Беллида, у которого шеи словно вообще не было. Их носильщики медленно опустили паланкин на два широких камня. Диллон выбрался наружу и повернулся, чтобы помочь своему толстяку учителю спуститься на землю. Наедине со мной приятель набирался храбрости и называл наставника Пузаном. Я подавила улыбку, когда Беллид поправил красный пояс на своем внушительном животе, а потом взмахом руки отпустил паланкин.
Двое прислужников вышли из небольшой караулки. Они были одного роста и держались совершенно одинаково, но один носил белые траурные одежды, как символ скорби по уходящему году, а второй облачился в ярко-зеленые – в честь года наступающего.
– Тот, что в зеленом, один из сторонников Идо, – тихо сообщил мастер. – По нему будет видно, как идут дела в Совете.
Прислужники поклонились Беллиду и Диллону, которые ответили тем же. Затем Беллид протянул резную шкатулку «новому году». Я глянула на похожую шкатулку, которая покоилась на колене моего учителя. Внутри находилось традиционное подношение от ушедшего в отставку заклинателя. Каждый учитель платил за честь представлять своего кандидата, компенсируя тем самым потерю в заработке уходящего наставника. Однако на этот раз никто никуда не уходил – прежний заклинатель Крысы умер много лет назад, оставив своего юного адепта Идо служить зверю. Похоже, подношения пойдут как раз молодому лорду. Неудивительно, что мой учитель выглядит недовольным.
«Новый год» открыл шкатулку Беллида и изучил содержимое. Видимо, оно его устроило, так как коробку закрыли и передали стражу. Снова поклонившись, прислужники отошли с дороги. Учитель Беллид и Диллон под приглушенные крики толпы прошествовали сквозь круглые ворота.
– Вперед, – приказал мастер.
Мы встали перед Воротами двенадцати небесных животных. Я всегда считала, что они самые красивые в городе – даже красивее огромных Ворот высшего благоволения, украшавших вход в императорский дворец. Ворота двенадцати небесных животных представляли собой полный круг, по периметру которого были вырезаны двенадцать животных драконов в порядке восхождения: Крыса, Бык, Тигр, Кролик, Дракон, Змея, Лошадь, Коза, Обезьяна, Петух, Собака и Свинья. Придворные инженеры поставили этот круг на блоки и запоры, чтобы в первый день Нового года, День восхождения, сдвигать их на одну позицию вперед, поднимая нового Дракона восхождения на самый верх. Дракон-свинья все еще занимал главенствующее положение, но как только Дракон-крыса выберет себе нового адепта, двое прислужников приведут в действие хитрый механизм и отметят начало нового года и нового двенадцатилетнего цикла. Самый благоприятный день. Неподалеку один из лоточников уже пек коричные «лунные пряники», которыми народ традиционно лакомился во время празднования Нового года. Запах был такой сильный, что я невольно ощутила их горьковато-сладковатый вкус. Желудок болезненно сжался. Надо было все-таки съесть хлеб.
Носильщики плавно опустили паланкин на камни. Я быстро выбралась наружу, радуясь возможности снова оказаться на земле, и подала руку учителю.
– Ждите меня после церемонии, – велел он носильщикам.
«Старый» и «новый год» поприветствовали нас идеально синхронным поклоном.
– Ты привел одного из двенадцати, что желает служить Дракону-крысе? – спросил «новый год» и оглядел меня с нескрываемой враждебностью.
Толпа позади нас стихла. Я чувствовала на себя их неодобрительные взгляды. И я знала, о чем они думают. Став заклинателем, можно было обеспечить себе хорошее будущее, так почему столь откровенно обиженный судьбой мальчишка смеет выступать в роли кандидата?
Мы с мастером поклонились.
– Я, наставник Браннон, привел того, кто желает служить Дракону-крысе, – ответил учитель.
– Тогда предъяви свое подношение нынешнему заклинателю, который сейчас прокладывает путь своему ученику и новому адепту, – сказал «старый год». По крайней мере, он смотрел на меня равнодушно.
Учитель открыл крышку шкатулки. На черном бархате покоился тяжелый золотой амулет в форме свернувшегося дракона. Я потрясенно вдохнула. Подобная вещь стоила целое состояние, дом учителя мог жить на эти деньги несколько месяцев. Как же он сумел купить такое сокровище? Учитель мгновение с сожалением смотрел на амулет, а затем решительно распрямил плечи:
– Я подношу этот дар заклинателю, который прокладывает путь новому адепту, да восстановится его сила, да будет жизнь его долгой.
Учитель передал шкатулку «новому году», который как-то странно, с вызовом глянул на коллегу. Тот нахмурился и едва заметно покачал головой. «Новый год» захлопнул крышку.
– Принято, – коротко произнес он и передал шкатулку стражу. – Проходите.
Двое прислужников поклонились и отступили прочь.
– Благодарю, – сухо ответил учитель.
Мы медленно прошли сквозь ворота в длинный темный коридор. Позади толпа разразилась громкими радостными криками. В честь меня? Сердце забилось в радостном волнении. Я оглянулась. Нет, я тут была ни при чем. Это явились учитель Кейн и Барет, любимец толпы. Никто не стал поддерживать калеку.
– Еще одна марионетка Идо, – презрительно процедил учитель, проследив за моим взглядом. – Но не бойся, Эон. Идо может запугать и подкупить кого угодно, но даже ему не под силу повлиять на выбор дракона. И похоже, его сторонники не намерены выступать против Совета. По крайней мере, пока. Посмотрим, что случится, когда он появится.
Невзирая на одежду из тонкого шелка, мне вдруг стало невыносимо жарко, липкий пот заструился по спине, скапливаясь под мышками и у пояса штанов. Кожа снова запахла травами, и мне ужасно захотелось смыть с себя надоедливый аромат. Впереди маячил полукруг света, в котором мелькали проходящие мимо фигуры.
Из прохладного коридора мы попали в длинную комнату, освещенную висящими на стенах лампами. В воздухе висел запах пота и жженого кунжутного масла. В напряженном молчании шорох, с которым одетые в серое служители ступали по каменному полу, казался громовым. В дальнем конце комнаты другие кандидаты стояли на коленях и медитировали. Перед каждым из них лежали церемониальные мечи, кончик к рукояти. В ряду виднелись три пустых места – для Диллона, Барета и меня. В ходе жеребьевки, которую проводил мастер Ранн, мне выпало выступать четвертой – плохое число, и, скорее всего, досталось оно мне неслучайно. Кандидаты сидели с закрытыми глазами, желтоватый свет превращал их лица в погребальные маски. Я поежилась и повернулась к широкому, ведущему наверх проходу, из которого лился мягкий солнечный свет. Путь к яркому песку арены.
Худой молодой человек с красным пером, прикрепленным к серой одежде, шагнул к нам и с любопытством глянул на меня, прежде чем поклониться.
– Наставник Браннон, кандидат Эон. Я Ван, служитель шестого уровня Совета, – негромко представился он. – Сегодня я буду помогать вам. Прошу, пройдемте сюда, возьмите свои церемониальные мечи.
Я сглотнула, пытаясь хоть как-то смочить враз пересохшее горло. Мне не хотелось брать мечи в руки. Неделю назад Ранн привел нас в огромную оружейную Совета, до самого потолка набитую бесценными предметами, которые использовались только во время церемоний. Я была последней в очереди, и старый оружейник со шрамом через всю щеку долго подбирал мне мечи, не обращая внимания на вздохи самого Ранна и других кандидатов. Он подавал мне одну пару богато украшенных клинков за другой, прикидывая их вес и длину к моему искривленному телу. Наконец оружейник нахмурился, ушел на несколько минут и вернулся с более простыми мечами. Их рукояти украшали кольца из чередующихся нефритов и лунного камня. Каждый самоцвет сидел в серебряной оправе в форме полумесяца.
– Могущественные талисманы, – сказал оружейник, потерев большим пальцем камни. – Эти клинки давно не использовали, они слишком короткие и легкие для большинства людей. Но тебе будут впору.
Я взялась за обмотанные кожей рукояти, и меня вдруг охватила ярость, такая ослепительно-яркая, что на миг закружилась голова. Во рту появился металлический привкус. Это была жестокая, холодная и могущественная энергия, а в ее средоточии таился огромный страх. Или это была я сама? В испуге я разжала руки. Мечи со звоном упали на мраморный пол.
– Идиот! – проревел Ранн, кидаясь ко мне с поднятым кулаком.
Оружейник спокойно преградил ему путь:
– Ничего страшного, мастер. Ничего страшного, – повторил он, поднимая мечи. Затем задумчиво посмотрел на меня, убирая их на широкую деревянную стойку, и загадочно прибавил: – Должно быть, в них таится очень старая энергия.
Я было открыла рот, чтобы попросить другие, но оружейник уже поклонился и скрылся в темноте задней комнаты.
После, по дороге в школу, я задавалась вопросом: кто же мог вложить такую жестокую силу в обыкновенную сталь? Помимо прочего заклинатели умели заставлять предметы впитывать или отражать энергию. Некоторые поглощали хорошую энергию – лин хуа, некоторые отгоняли плохую – ган хуа, чтобы усилить и направить поток удачи в нужную сторону. Но я никогда не слышала о том, чтобы кто-то пропитал вещь гневом. Как бы то ни было, мне больше не хотелось прикасаться к этим страшным мечам.
Я последовала за учителем и Ваном к арочным дверям. На миг проход загородила квадратная фигура учителя Беллида, который неловко ковылял в главную комнату. За ним плелся Диллон, держа в руках два широких меча. Под его глазами залегли голубоватые тени, а лицо побледнело от голода. Неужели я выгляжу такой же изможденной? Чувствовала я себя так, будто меня может снести порывом ветра.
– Это правда? Ты не станешь делать Третий порядок Зеркального дракона? – спросил Диллон, поравнявшись со мной.
Я кивнула и увидела, как на его лице промелькнуло какое-то странное выражение.
Облегчение?..
Я посмотрела вслед другу. Горло болезненно сжалось. Друг радовался не за меня, а за себя. Я больше не могла соперничать с ним за внимание Дракона-крысы.
Я не могла винить за это Диллона. Страх всех нас сделал эгоистами.
Оружейная арены представляла собой похожую на пещеру комнату, где основное место занимала деревянная стойка на двадцать четыре меча. Остальные клинки лежали на мягких кожаных подушках. На стойке остались всего две пары – моя и Барета. Стоящий подле нее старый оружейник – тот самый, что когда-то подобрал для меня клинки, – мгновенно подал мне оружие.
– Давай, мальчик, – сказал он, заслужив недовольное фырканье от Вана, возмущенного такой фамильярностью.
Я стиснула зубы. Ладони коснулись рукояток. Я снова ощутила во рту слабый металлический привкус, но ярости на этот раз не почувствовала. Ей на смену пришла другая сила, что затаилась внутри оружия, словно ожидая удачного момента, чтобы вырваться наружу.
– В этот раз полегче, да? – спросил оружейник.
– Откуда вы знаете? – прошептала я.
Он улыбнулся, отчего натянувшаяся вокруг шрама кожа неприятно побелела.
– Хороший меч – продолжение своего хозяина.
– Мастер, вернитесь на свое место, – вмешался Ван, возмущенный нарушением протокола. – Кандидат Эон, прошу сюда.
Мне хотелось расспросить оружейника о прежнем владельце мечей, но Ван уже уводил меня из небольшой комнаты. Я сунула клинки под мышки рукоятками вверх и последовала за учителем.
Снаружи своей очереди дожидались учитель Кейн и Барет. Последний стоял, прислонившись к стене, его атлетически сложенное тело и безупречное аристократическое лицо излучали надменность. Учитель намеренно поклонился им на ходу, но Кейн его остановил.
– Браннон, – тихо сказал он, – мне нужно с тобой поговорить. – И щелкнул пальцами Вану, который поспешил удалиться.
– Да, наставник Кейн? – спросил учитель, чье отношение легко читалось в сухом формальном обращении.
Барет ухмыльнулся мне. Пальцы его скрещенных рук были сложены в защитный жест, уберегающий от зла.
– Я слышал, Эон сегодня прибегнет к старинной вариации подхода, – начал Кейн, пристально глядя на меня. Он моргал часто и как-то странно, сериями по три раза.
Учитель наклонил голову:
– Так и есть. Это вариация из четвертых Хроник Детры.
Тонкие губы Кейна изогнулись в коварной улыбке.
– Уверен, твои сведения абсолютно истинны. – Его маленькие глазки стрельнули взглядом на мою больную ногу. – Конечно, кто-то может удивиться, как Совет допустил замену порядка, воздающего честь императору и Потерянному дракону.
– Совет подтвердил, что такой прецедент уже был, – быстро ответил учитель.
Кейн только отмахнулся:
– Да, я слышал. Но с другой стороны, итоговое решение принимает не Совет, ведь так? – Он поклонился. – Желаю вам с Эоном удачи. – С этим словами он направился в оружейную.
Проходя мимо, Барет прошептал:
– У тебя нет ни единого шанса, Эон-джа. Ты слаб, как девчонка.
Барет уже скрылся в оружейной, когда до меня дошел смысл его слов. Насмешка не имела под собой никаких оснований, но попала в цель, разрушив мой самоконтроль.
Ван поспешил к нам. Он что-то сказал, но я уловила лишь несвязные звуки. А затем уставилась на ряд стоящих на коленях мальчиков. Что я делаю? Какое безумие нашло на моего учителя? С чего он взял, что у нас хоть что-то получится? Учитель ошибался – я не могу участвовать в церемонии. Нам надо остановиться. Уйти, пока нас не разоблачили. Пока нас не убили.
Я вцепилась в его одежду, кончики моих мечей запутались в шелке.
– Учитель, мы должны…
Его жилистая рука с такой силой сжала мое плечо, что я скривилась от боли.
– Пора мне с тобой попрощаться, Эон, – не допускающим возражения тоном произнес учитель. Его большой палец впился в мягкое местечко на плече. У меня перехватило дыхание, и я застыла. – Наша судьба теперь в твоих руках. – Он слегка встряхнул меня, не сводя глаз. – Ты понимаешь?
Я кивнула. Края комнаты растворились в серой дымке.
– Иди в строй.
Он резко отпустил меня, и я пошатнулась. Выбора нет. Вернуться нельзя.
Я пробралась мимо стоящих на коленях кандидатов. Они, не открывая глаз, молились о том, чтобы служить Дракону-крысе. Я попрошу о другом: о возможности сбежать. Я заняла свое место и положила мечи на пол. Номер четыре – число смерти. Я неуклюже опустилась на колени. Твердый край спрятанной в вышивке монеты впился в бедро, и эта новая боль добавилась к горячей пульсации в бедре и плече. Я чувствовала, что учитель смотрит на меня, но не подняла голову. Уверена, на его лице не было ничего, что я хотела бы увидеть.