Энциклопедия православной иконы. Основы богословия священных изображений. Часть первая. Зримая истина. Введение в богословие священных изображений (С. В. Алексеев, 2017)

Святые иконы… Образа… Священные изображения…

Сколько неоднозначных вопросов вызывают эти слова.

Почему иконы именуются святыми?

Почему Православная Церковь отстаивает иконопочитание?

Почему иконописные изображения имеют столь существенные различия по технике выполнения и по художественному языку?

Наконец, можно ли молиться без икон и нужны ли иконы вообще?

Чтобы легче ответить на подобные вопросы, причем, не претендуя на всеобъемлющее раскрытие богословских глубин иконознания, выстроим своеобразную лестницу, (по-славянски – лествицу) определений, каждая ступенька которой будет раскрывать новую грань понимания такого сложного явления, как православная икона.

И поднимемся на первую ступень…

Почти каждое понятие, каждый предмет духовного и материального мира человек может обозначить словом. Но помимо словесного – вербального отражения мира, существует и зрительное – визуальное, которое выражается линиями и красками (на плоскости), или объемными предметными формами (в пространстве). Восприятие этих изображений происходит при помощи зрения. Поэтому возникает необходимость обратиться к некоторым основам психологии зрительного восприятия.

Существуют две стороны такого восприятия: в первом случае мы видим сам объект (прямое восприятие), во втором – его изображение (опосредованное восприятие). То есть, при опосредованном зрительном восприятии появляется посредник – образ реально существующего предмета.

Взаимосвязь этих понятий можно представить следующими примерами: уголок природы и его изображение – пейзаж; звук речи и его графический символ – буква; место перехода улицы пешеходами и его выражение в виде пиктограммы – условного графического знака «переход» и так далее.

Следует заметить, что при опосредованном зрительном восприятии, чем более изображение приближено к реальному виду объекта, тем проще создается представление о самом объекте; и напротив, чем изображение условнее и отвлеченнее, тем сложнее оно для восприятия. Например, стол легко представить себе по фотографии, а вообразить этот предмет по чертежу, выполненному в трех проекциях, сложно – для этого необходимо специальное обучение. Так же и человек, не знающий нотной грамоты, не сможет по нотам – графическим символам музыкальных звуков – напеть мелодию.

Все вышесказанное применимо и к иконе.

Само слово икона восходит ко греческому έικών – что означает: образ, изображение.

В иконографии понятие образ относится к конкретному иконописному изображению, то есть к самой иконе. Понятие же первообраз соотносится с тем, кто изображен. К примеру, человек предстоит перед иконой преподобного Сергия Радонежского. Сам святой – первообраз, а его многочисленные иконописные изображения – образы святого.

Конечно же, понятие образ не следует смешивать со словом образа – бытовым названием икон.

Кого изображают на иконах? Не только Господа Иисуса Христа, Божию Матерь и святых. На иконах так же можно увидеть и ангелов, и события из священной и церковной истории. К примеру, икона «Преображение Господне» являет нам евангельское событие, а икона «Воздвижение Креста Господня» – событие, лежащее за пределами Священного Писания, событие уже из истории Церкви. Отсюда напрашивается вывод: икона – это иллюстрация к какому-либо конкретному событию из истории христианства или портретное изображение святого.

Но данное определение охватывает только портретно-иллюстративную сторону православной иконы. Это лишь первая, самая низкая ступень нашей лествицы, хотя и она имеет очень большое значение. Еще отцы Седьмого Вселенского собора, утвердившие догмат иконопочитания, говорили о просветительской роли изображений в церкви, и в древности иконы служили своего рода «Библией для неграмотных».

Но икона – еще и изображение священное, поэтому она имеет и молитвенное предназначение.

Священное изображение. Какой же смысл вкладывают в это понятие православные христиане?

В «Полном церковно-славянском словаре» протоиерея Григория Дьяченко имеется следующее определение: «Священный – отделенный от обыкновенного, освященный; посвященный».

Это определение применимо не только к священным изображениям, таким как иконы или изображения креста Господня, но и к священным предметам, например – святому престолу, потиру, лжице.

Изображение или предмет, отделенный от обыкновенного… Что это значит? То, что они выполнены каким-нибудь особым образом и, вследствие этого, имеет большую ценность? А может быть они наделены какими-то непостижимыми свойствами? Или же эти предметы и изображения определены для какого-то особенного, отличающегося от повседневного, действия? Последнее наиболее вероятно. Действительно, и священные изображения, и священные предметы предназначены для одного действия – общения Бога и человека, действия, которое выражается в Богослужении, совершении Таинств и молитве.

Изображение или предмет освященный… Освящение – это, можно сказать, благословение, которое дает от лица всей Церкви священнослужитель на использование предмета или изображения для Богообщения. Применительно к святым иконам освящение – это также критерий оценки их богословского содержания и, соответственно, разрешение на участие в литургической жизни Церкви. Сомнительные по содержанию и технике выполнения иконы благословения не получают.

Слово «освящение» тождественно славянскому глаголу «освятити», что означает – посвящать, очищать. Очищать от чего? От реалий быта. Не давайте святыни псам… (Мф. 7, 6) – это, значит, не низводите до обыденного уровня то, что предназначено для мира духовного.

Не стоит судить о том, происходят ли изменения в физической природе предмета в момент его освящения, но с точки зрения нравственной – эти изменения очевидны. Меняется не только статус предмета, но и отношение человека к нему. Да и сам священный предмет оказывает воздействие на духовную жизнь человека, потому что отношение к святыне – показатель его духовного уровня.

Церковно-славянское слово «почитаю» означает – сопровождаю в торжественной процессии. Эта процессия – не что иное, как шествие в Царство Божие, а благоговейное отношение к священным предметам и изображениям – своеобразные вехи на этом непростом пути. Понимая это, Православная церковь на протяжении всей своей истории воспитывает у верных своих членов достойное отношение к святыням. Выражается это и в особых уставных формах почитания, таких как: воскурение фимиама перед вещественной святыней, преклонение колен и целование.

В богослужебном годовом круге почитаются более трехсот чудотворных икон. Входя в Храм Божий, православный христианин обязательно кладет поклоны перед иконами, прикладывается к ним и возжигает перед ними свечи.

Но не является ли все это, по словам противников священных изображений, идолопоклонством и нарушением второй заповеди Божией: Не сотвори себе кумира и всякого подобия… да не поклонишися иму ни послужиши им (Исх. 20, 4–5)?. Ни в коей мере!

И если говорить о второй заповеди, то необходимо вспомнить и первую:

Я Господь, Бог твой… да не будет у тебя других богов пред лицем Моим (Исх. 20, 2–3)

Первой заповедью Господь указывает на Себя и повелевает человеку почитать только Единого Истинного Бога. Говоря по-другому, отныне людям (пока, правда, только небольшому избранному народу) навсегда запрещается возврат к многобожию – политеизму. Для многобожия, или язычества, характерно поклонение богам, олицетворяющим как различные силы природы, так и явления общественной жизни. Подобный пантеон богов, выстроенных в строгой иерархии, – плод человеческой фантазии, возникший в сознании людей, уклонившихся от веры в истинного Бога.

Основная причина возникновения язычества – утрата человечеством первоначального Божественного Откровения. Этому способствовали и рассеяние людей по всей пригодной для обитания территории, и нравственная нечистота, и определенного рода невежество, отразившееся в желание выразить свойства Божии в обожествлении явлений природы и представителей флоры и фауны – животных, птиц, деревьев и т. п.

Апостол Павел свидетельствует:

Но как они, познав Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся, – то и предал их Бог в похотях сердец их нечистоте, так что они сквернили сами свои тела. Они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца, Который благословен во веки, аминь (Рим. 1, 21–25).

Внешняя форма языческого верования – поклонение кумирам или идолам, то есть изображениям ложных, выдуманных богов. Поклонение идолам и служение им – обожествление неодушевленного предмета, то есть пустоты.

…Идол в мире ничто, и…нет иного Бога, кроме Единого (1 Кор. 8, 4).

Но поклонение идолам – это не просто поклонение некому неодушевленному предмету – это, зачастую, поклонение силам зла и принесение им в жертву человеческих жизней.

…И приносили сыновей своих и дочерей своих в жертву бесам; проливали кровь невинную, кровь сыновей своих и дочерей своих, которых приносили в жертву идолам Ханаанским, – и осквернилась земля кровью (Пс. 105, 37–38).

Именно против поклонения таким кумирам и предостерегает вторая заповедь Божия. Причем кумир – это не только вырезанный из дерева или высеченный из камня персонифицированный истукан. Кумир – понятие более широкое. Все то, что в сердце и уме человека заменяет Бога – можно отнести к такому понятию, как кумиротворчество или идолопоклонство. Тогда как священные предметы и изображения служат одной цели: Богообщению – молитвенному диалогу Бога и человека.

Почитая святые иконы, православные христиане всю меру своего молитвенного усердия переносят не на предмет – доску и краски, а на того, кто стоит за предметом – через образ к первообразу.

Иконы именуются святыми не только потому, что они освящены, то есть посвящены Богу, выделены для Богообщения, но еще и потому, что святость, как одно из свойств Божиих (Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! (Ис. 6, 3) отражается не только в угодниках Божиих, но и в физических предметах. Поэтому почитание святых людей, священных предметов и изображений, а также собственное стремление к подлинному Богообщению и преображению – явления одного порядка.

Будьте передо Мною святы, ибо Я свят Господь (Лев. 20, 26).

Священные предметы никоим образом не должны смешиваться с реалиями мира сего. Даже сами названия их говорят об этом: святая чаша, святые образа, священные книги.

Икона – посредник между пределами горними и дольними и, поэтому, не только первообразу мы оказываем должное почитание, но и к образу должны относиться с должной мерой почтения.

Вывод ясен: почитая святыню – предмет, посвященный Богу и освященный Богом, христиане поклоняются самому Богу, отразившемуся в нем. Почитая святого, мощи его или изображение его, почитают человека обо́женного, преображенного Господом и, следовательно, самого Господа.

В Священном Писании говорится:

Бог, сотворивший мир и все, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук человеческих… (Деян. 17, 24–25).

Как соотнести эти слова со священными предметами и изображениями? Ведь они – творения рук человеческих.

Дело в том, что эти слова апостола Павла произнесены в афинском Ареопаге – месте проведения собраний и заседаний, когда греческие философы попросили рассказать святого провозвестника Слова Божия о неведомом для них учении. Речь апостола раскрывает язычникам основы христианского вероучения о Едином Боге – Творце вселенной и человека, об искуплении и грядущем суде Божием. И слова «не в рукотворенных храмах живет» нужно понимать как указание на всеприсутствие Божие, на самодостаточность Бога. «Служение рук человеческих» – эти слова для язычника означают жертву божеству, целью которой является стремление жертвователя ублажить и задобрить это божество. Поэтому относить эти слова к иконам и священным предметам нельзя. Напротив, в книгах Священного Писания есть прямые указания на использование священных предметов и изображений.

В книге Исход глава 25, стихи 10–21 приводится описание Ковчега завета – святыни народа израильского.

Сделай ковчег из дерева ситтим… и обложи его чистым золотом, изнутри и снаружи покрой его; и сделай наверху вокруг его золотой венец…

…И положи в ковчег откровение, которое Я дам тебе.

Сделай также крышку из чистого золота… и сделай из золота двух херувимов: чеканной работы сделай их на обоих концах крышки; сделай одного херувима с одного края, а другого херувима с другого края… и будут херувимы с распростертыми вверх крыльями, покрывая крыльями своими крышку, а лицами своими будут друг к другу: к крышке будут лица херувимов.

Очень важными являются следующие слова Священного Писания:

…там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения, о всем, что ни буду заповедывать чрез тебя сынам Израилевым (Исх. 25, 22)

Это значит, что Откровение Божие может передаваться не только непосредственно от Бога к человеку, не только через вестников Божиих – ангелов, но и через вещественную святыню.

Наиболее полно действие Божие через материальный предмет показано в истории с медным змеем, который, по указанию Божиему был воздвигнут Моисеем для спасения возроптавшего на Бога народа Израилева.

И сделал Моисей медного змея и выставил его на знамя, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив (Чис. 21, 9).

В 16 главе, в 5–7 стихах Книги Премудростей Соломона находится пояснение:

И тогда, как постигла их ужасная ярость зверей и они были истребляемы угрызениями коварных змиев, гнев Твой не продолжился до конца. Но они были смущены на краткое время для вразумления, получив знамение спасения на воспоминание о заповеди закона Твоего, ибо обращавшийся исцелялся не тем, на что взирал, но Тобою, Спасителем всех.

Не медный змий спасал народ, а сам Господь прощал и спасал тех, кто обращался к Нему с верой.

История с медным змием весьма поучительна. Впоследствии, когда вновь в народе иудейском возникла склонность к идолопоклонству, медный змий был уничтожен царем Езекией, так как забыта была спасительная сила Божия в этом символе, и люди стали поклоняться ему как идолу – …он… разбил статуи, срубил дубраву и истребил медного змея, которого сделал Моисей, потому что до самых тех дней сыны Израилевы кадили ему и называли его Нехуштан (то есть «Медный бог» – С.А) (4 Цар. 18, 4).

В ветхозаветные времена вещественной святыне поклонялись. Прежде чем сказать в каких внешних формах выражалось поклонение святыне, необходимо выяснить, что же такое поклонение и каковы его виды или, по-другому, роды.

«Поклонение, – по словам преподобного Иоанна Дамаскина, – есть знак покорности, то есть смирения и скромности; родов же поклонения – весьма много».

«Да поклонимся и да послужим одному только Создателю и Творцу, как Богу, Который по природе – достоин поклонения! Да поклонимся и святой Богородице, не как Богу, но как Матери Бога по плоти! Да поклонимся еще и святым, как избранным друзьям Божиим и имеющим к Нему дерзновение!..Мы поклоняемся иконам, воздавая поклонение не веществу, но посредством их тем, кто на них изображается. Ибо, как говорит божественный Василий, воздаваемая честь переходит на первообраз».

Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе (1 Кор. 15, 41) – свидетельствует апостол Павел.

В словах и святого апостола и преподобного проводится четкая грань между различными видами поклонения. Все мироустройство подчинено строгой иерархии. И над всем тварным миром – Творец, которому одному воздается должная слава. Надо сказать, что одно из значений слова «слава», которое происходит от славянского глагола «слыть», – именоваться. То есть, говоря «Слава Богу» мы не льстим Творцу, а утверждаем свое исповедание Бога, свое знание Бога, разумеется, в той степени, в которой Он открыл Себя людям. И совсем другая степень почитания, например, святых. Обращаясь с молитвенным призывом к святому, не просят: «Спаси нас», а призывают святого молиться за нас. «Моли Бога о нас», – вот форма молитвенного обращения ко святому. Но разве без Бога возможно существование такого явления как святость? Разве может произойти обо́жение души человеческой без Самого Бога?

Почитая святого, в конечном итоге почитают Самого Господа. Но всегда важно чувствовать разницу между почитанием Творца и Его творений. Эту разницу изначально старались донести до христиан святые отцы и учители Церкви. И никогда в Православии не было тождества между почитанием Единого Бога и теми, на ком почивает благодать Божия.

Как свидетельствует Священное Писание, уже в ветхозаветные времена вещественной святыне поклонялись, но, естественно, не самому предмету, а Богу, отраженному в нем.

Поклонюся святому храму Твоему (Пс. 5, 8).

И пошел Моисей и Аарон от народа ко входу скинии собрания, и пали на лица свои, и явилась им слава Господня (Чис. 2, 6).

Иисус Навин разодрал одежды свои и пал лицем своим на землю пред ковчегом Господним и лежал до самого вечера… (Нав. 7, 6)

В 35–36 стихах 10 главы книги Чисел ковчег завета олицетворялся с Господом: Когда поднимался ковчег в путь, Моисей говорил: восстань, Господи, и рассыплются враги Твои, и побегут от лица Твоего ненавидящие Тебя! А когда останавливался ковчег, он говорил: возвратись, Господи, к тысячам и тьмам Израилевым!

И внешние формы поклонения святыне отображены в книгах Священного Писания. В 30 главе книги Исход, в стихах 1–9 и 25–38 дается указание на воскурение фимиама перед предметами и изображениями, посвященными Богу, а также на освящение их: …И сделай жертвенник для приношения курений, из дерева ситтим сделай его …На нем Аарон будет курить благовонным курением; каждое утро, когда он приготовляет лампады, будет курить им; и когда Аарон зажигает лампады вечером, он будет курить им: это – всегдашнее курение пред Господом в роды ваши.

…и сделай из сего миро для священного помазания… это будет миро для священного помазания; и помажь им скинию собрания и ковчег откровения, и стол и все принадлежности его, и светильник и все принадлежности его, и жертвенник курения, и жертвенник всесожжения и все принадлежности его, и умывальник и подножие его; и освяти их, и будет святыня великая: все, прикасающееся к ним, освятится.

Отношение к святыне без должного благоговения было наказуемо.

И поразил Он (Господь) жителей Вефсамиса за то, что они заглядывали в ковчег Господа… (1 Цар. 6, 19).

…Оза простер руку свою к ковчегу Божию [чтобы придержать его] и взялся за него, ибо волы наклонили его. Но Господь прогневался на Озу, и поразил его Бог там же за дерзновение, и умер он там у ковчега Божия (2 Цар. б, 6–7).

В первом случае наказание Божие было за дерзновенное и праздное любопытство толпы, попытавшейся осквернить святыню, а во втором – Оза наказан за то, что не было в нем должного благоговения, как и в других, сопровождающих ковчег, ибо должно было носить ковчег на плечах, а не везти на колеснице.

Все упомянутые священные предметы – это не плод творческой фантазии древних художников, – напротив, ветхозаветные священные предметы и изображения, а также и сама скиния созданы по образцу, указанному Господом Моисею. Об этом прямо говорится в книге Исход, в 25 главе, в стихе 40: Смотри, сделай их по тому образцу, какой показан тебе на горе.

Таким образом, в глубокой древности, среди великого множества идолов и истуканов – предметов поклонения язычников, существовали и настоящие святыни, почитание которых способствовало осознанию Единого, Истинного Бога.

Возвращаясь к иконе, можно дать такое ее определение: икона – это изображение Господа Иисуса Христа, Божией Матери, ангелов, святых, а также событий из Священной и Церковной истории; икона – изображение священное, то есть отделенное от реалий быта и предназначенное для Богоообщения; икона – предмет богослужебный, она полноправная участница Литургии.

Исчерпывается ли суть такого сложного явления как икона только этими определениями?

Разумеется, нет.

Продолжая восхождение по лествице определений, следует поговорить теперь о двух источниках, на которых основана Православная вера: Священном Предании и Священном Писании, которые, в свою очередь, являются откровением Божиим.

Священное Предание предшествовало Священному Писанию, оно продолжается и по сей день, так как Церковь и сейчас является носительницей откровения Бога людям. Священное Писание – это, если можно так выразиться, документально зафиксированная, наиболее значимая часть Священного предания.

Если Священное Писание можно определить как откровение Бога, выраженное и сохраненное в памяти множества поколений людей при помощи письменности, то икона – это откровение Божие, выраженное в линиях и красках.

Итак, к определению иконы следует сделать добавление: икона – это откровение Божие, выраженное в линиях и красках, богословие в зрительных образах, воплощенная молитва; икона – это неотъемлемый предмет Православного богослужения и Священного Предания.

Какое же сравнение можно подыскать для иконы? С чем можно сопоставить такое многоплановое явление?

С человеком. Человек, по христианской антропологии состоит из трех частей: тела, души и духа.

Если с физическим телом человека можно соотнести материальную основу иконы: доску, краски и тому подобное, то с душевной стороной человеческого естества (интеллект и чувства) – можно сравнить символику иконописного изображения, его эмоционально-образный строй.

Но важнейшее предназначение иконы, ради чего она и существует, – это явление через образ Первообраза. И здесь напрашивается сравнение с той главной составляющей человека, которая отличает его от всего прочего творения: с духом.

И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою (Быт. 2, 7).

Конечно, подобное сравнение вызвано необходимостью наглядного и образного раскрытия смысла и значения православной иконы, но правомочность его подтверждается тем, что человек по сути своей также является иконой Бога, так как создан по образу и подобию Его.

И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его… (Быт. 1, 27)

Образ Божий выражается в человеке наличием бессмертной духовной сущности, свободной воли и разума, а подобие, по учению святых отцов, – возможностью нравственного самоусовершенствования и обожения каждой личности. Естественно, и речи нет, о каких либо телесных видах отображения Бога в человеке, хотя, надо отметить, что некоторые элементы антропоморфизма – наделения невидимого и трансцендентного Бога человеческими чертами присутствуют и в иконографии.

Почему принято раскланиваться при встрече друг с другом? Потому, что в каждом человеке мы почитаем образ Божий. Почему во время богослужения священнослужитель с поклоном кадит молящимся прихожанам? Потому, что он чтит в них образ и подобие Божие.

Слова Священного Писания и Священного Предания находят свое образное выражение в линиях и красках православной иконы. И как каждый стих Священного Писания имеет несколько смысловых планов, так и восприятие иконы так же неоднозначно.

Применительно к иконе, можно обозначить следующие уровни.

Первый уровень восприятия – буквальный, когда воспринимается конкретное изображение, например, Владимирская икона Божией Матери.

Второй – символический, где прослеживается основная богословская мысль, заложенная в данной иконографии.

Третий – дидактический или назидательный, в котором вступает в силу морально-учительная сторона восприятия, то есть какой пример святости подает эта икона.

А четвертый представляет самую высшую ступень – молитвенное общение с Первообразом.

Как прослеживаются эти уровни по отношению к упомянутой выше иконе Божией Матери Владимирской?

Уровень первый. Икона Божией Матери Владимирская представляет изображение Богородицы и Богомладенца Иисуса Христа. Иконографический тип «Умиление» или, по-гречески – «Елеуса».

Уровень второй. Для его восприятия необходимо и знание символики отдельных элементов иконографии, и Священного Писания, и богослужебного устава, и гимнографии. Икона представляет высокое богословие, которое человек, предстоящий перед образом, воспринимает на языке линий и красок. К примеру, нимб – символ святости; соприкосновение двух ликов: Богоматери и Младенца – знак соединения небесного и земного, а сама Богородица – знаменует собой Церковь Христову.

Третий уровень – дидактический. Икона Божией Матери – это не просто пример особого благочестия и святости, мы предстоим перед Самой совершенной из всех рожденных на земле людей, удостоившейся полного обожения и ставшей выше серафимов и херувимов. Назидательное же значение образа в том, что для человека, ходящего по путям Господним, открыта не только возможность спасения от вечной смерти, но и достижение необозримых духовных высот.

Образ Богородицы показывает и то, на какую высоту поднято значение женщины в Православии; насколько велико женское начало в деле спасения.

Жены-Мироносицы, святые равноапостольные провозвестницы веры христианской, святые мученицы и исповедницы – все они являются примером подлинного смирения и веры. А их святые образы свидетельствуют о прославлении их самим Господом.

Переходя к четвертому – молитвенному уровню, уместно процитировать несколько строк из книги Евгения Николаевича Трубецкого «Умозрение в красках»:

«Шопенгауэру принадлежит замечательное верное изречение, что к великим произведениям живописи нужно относиться как к высочайшим особам. Было бы дерзостью, если бы мы первыми с ними заговорили; вместо того нужно почтительно стоять перед ними и ждать, пока они удостоят нас с ними заговорить. По отношению к иконе это изречение сугубо верно именно потому, что икона – больше, чем искусство. Ждать, чтобы она сама с нами заговорила, приходится долго в особенности в виду того огромного расстояния, которое нас от нее отделяет…

В этих строгих ликах есть что-то, что влечет к себе и в то же время отталкивает. Их сложенные в благословении персты зовут нас и в то же время преграждают нам путь: чтобы следовать их призыву, нужно отказаться от целой большой линии жизни, от той самой, которая фактически господствует в мире».

Икона – понятие духовное, поддающееся анализу только до определенных пределов – пределов, ограниченных технологическими и богословскими рамками. Дальнейшее – тайна. Поэтому четвертый – молитвенный уровень – самый сложный: не каждому дана свобода общения через образ с первообразом – это зависит от духовного уровня предстоящего перед иконой человека.

Но почитающие первообраз, с благоговением должны относиться и к образу – к иконе, как предмету священному. Поэтому и чтут издавна на Руси чудотворные иконы, через которые явлена была когда-то милость Божия, и которые, вследствие этого, стали святыней народа русского.

Можно ли молиться без икон?

Несомненно. Молиться можно во всякое время и во всяком месте – это общеизвестно. Многие раннехристианские святые, совершавшие свой молитвенный подвиг в пустыне или в других уединенных местах, не имели священных изображений. Но не надо забывать, что это были великие святые – люди, стоящие на высочайших ступенях духовного развития.

И еще нужно заметить, что Православная Церковь хранит в себе всю полноту Богообщения, а следовательно и максимум средств для спасения души человеческой. И почитание святых икон – не просто одно из догматических требований церковной жизни, – это веха на трудном пути спасения.

Полностью отрицая иконопочитание, противники священных изображений отсекают от себя источник Откровения Божиего, и средство молитвенного общения.

Что можно сказать о человеке, ранее владевшим несколькими языками, и решившим в силу каких-то неведомых причин сократить свой словарный запас до тридцати слов, полагая, что этого ему вполне достаточно для общения со всем миром? Деградация налицо.

Итак, восхождение по ступенькам лествицы определений иконы позволило осознать это непростое и многогранное явление. Конечно не во всей полноте. Важно понять главное: икона – это часть Священного Предания, откровение Божие в линиях и красках, неотъемлемая часть Православного богослужения, молитва в зримых образах, посредник между двумя мирами – миром нашего дольнего бытия и миром инобытия – горними высотами мира Божиего.

Икона пишется по особым правилам, которые являются обязательными для иконописца. Совокупность определенных приемов иконописи, по которым строится изображение на иконной доске, называется иконописным каноном. «Канон» – слово греческое, оно означает – правило, мерило. В узком смысле – это строительный инструмент – отвес, по которому проверяют вертикальность стен; в широком – установленный образец, по которому сверяют нечто вновь созданное.

Зрение поставляет человеку почти 80 % информации об окружающем мире. И потому, сознавая важность живописи для святого дела благовествования, уже в раннехристианской церкви предпринимались попытки создать свой, язык священных изображений.

Иконописные правила формировались в течение длительного периода времени не только иконописцами, но и отцами Церкви.

Для раскрытия истории возникновения иконописного канона особенно важными являются Пято-IIIестой (Трулльский) и Седьмой Вселенские соборы.

Пято-IIIестой, (Трулльский) собор состоялся в Константинополе, в 691 году и явился дополнением к Пятому и Шестому Вселенским соборам. Трулльский собор не выделяется как самостоятельный и, обычно, его включают в рамки собора Шестого. Из постановлений, принятых на этом представительном собрании отцов Церкви, следует выделить правила 73, 82 и 100.

В правиле 73-м напоминается о значении почитания изображений святого креста: «Поскольку животворящий Крест показал нам спасение, то надлежит прилагать всякое попечение о том, чтобы отдать должное почтение тому, посредством чего мы спасены от древнего падения».

Правилом 82-м запрещается изображать Христа в виде агнца, то есть символически. Отныне Спаситель должен изображаться в Своем человеческом облике, ибо Его воплощение было подлинным и полным и христиане должны «…усматривать чрез этот образ высоту смирения Бога Слова и, приводя себе на память Его житие во плоти, страдание, спасительную смерть и происшедшее отсюда искупление мира».

Правило 100-е решительно отторгает всяческие «…чарующие зрение, растлевающие ум и приводящие к взрыву нечистых удовольствий» изображения. Этим решением Церковь отмежевывается от влияния языческого эллинистического искусства, которое, как мы рассматривали выше, имело вполне определенное значение в истории становления православной иконографии.

Можно с большой определенностью сказать, что именно с Трулльского собора Церковь начинает выработку особых правил иконописания – канонов, которые были призваны оберегать священные изображения от внесения в них элементов, чуждых вероучительным принципам Православия, или, говоря по-другому, от изобразительной ереси.

А Седьмой Вселенский собор, состоявшийся в 787 году, утвердил догмат иконопочитания, обозначил место и роль священных изображений в богослужебной церковной практике.

Таким образом, иконописный канон – это определенный церковными собраниями свод догматических правил и положений относительно места и назначения Священных изображений в литургической жизни Церкви.

Синергия внутреннего – сакрального и внешнего – образно-стилистического – получила свое законченное выражение в правилах и установках иконописного канона, который не позволяет иконе нисходить до уровня светской живописи.

Канон для иконописца явился тем же, что и Богослужебный устав для священнослужителя. Продолжая это сравнение, можно сказать, что «Служебником» для изографа становится иконописный подлинник – свод конкретных правил и рекомендаций, как надо писать икону, причем главное внимание в нем уделено практике.

Очевидно, что самые первые установленные образцы для подражания, существовали уже в начальный период становления иконописи.

Одним из ранних, дошедших до настоящего времени иконописных подлинников, который основан, конечно, на еще более ранних, считается написанный на греческом языке отрывок из «Древностей церковной истории Ульпия Римлянина о наружном виде богоносных отцов», датируемый 993 годом. Он содержит словесные описания наиболее известных отцов Церкви. Вот, к примеру, описание святителя Иоанна Златоуста.

«Иоанн Антиохийский роста весьма малого, голову на плечах имел большую, крайне худощав. Нос имел длинноватый, ноздри широкие, цвет лица бледно-желтый, глаза ввалившиеся, большие, по временам светившиеся приветливостью, лоб открытый и большой, изрытый многими морщинами, большие уши, небольшую, очень редкую, украшенную сединою бороду».

Существуют подлинники, которые, помимо сугубо словесных описаний, содержат и живописные изображения святых. Их называют Лицевыми.

Здесь необходимо вспомнить «Менологий императора Василия II», составленный в конце X века. Книга, помимо жизнеописаний святых, содержит и 430 цветных миниатюр, которые служили авторитетными образцами для иконописцев.

Лицевой подлинник, или как его еще называют – образчик, персональник, распространился в среде иконописцев в различных редакциях. Из отечественных можно назвать «Строгановский» и «Большаковский» подлинники, «Гурьяновский», «Сийский» и другие. Широкую известность приобрела книга, составленная в XVIII столетии греческим иеромонахом и живописцем Дионисием Фурноаграфиотом под названием «Ерминия, или наставление в живописном искусстве».

Страницы лицевого иконописного подлинника

Итак, изограф работал в довольно жестких канонических рамках. Но не явился ли канон чем-то сковывающим иконописца, мешающим ему? Такой вопрос наиболее характерен для людей, знакомых с историей изобразительного искусства, потому что светское искусствоведение именно так и выстраивает проблему: канон – тормоз, освобождение от него – творческая свобода самовыражения художника: от «Сикстинской мадонны» Рафаэля до «Черного квадрата» Малевича.

Но здесь происходит некое смешение понятий. Нельзя путать икону – священное изображение – и светскую живопись. Как нельзя сравнивать художественную и богословскую литературу.

По словам архимандрита Рафаила (Карелина) – автора книги «О языке православной иконы», канон – это «многовековой драгоценный опыт всей Восточной Церкви, опыт духовного видения и трансформации его в визуальном изображении. Канон не сковывает иконописца, а дает ему свободу. От чего? От сомнений, от опасности разрыва между содержанием и формой, от того, что мы назвали бы „ложью на святого“. Канон дает свободу самой форме…»

В настоящее время существуют два мнения, какой должна быть современная икона. Сторонники канонической (или традиционной – византийской и древнерусской) иконы считают, что этот вид иконописания наиболее приближен к молитвенной практике Православной Церкви, а иконы синодального периода являются лишь живописными произведениями на религиозные темы.

Другого взгляда придерживаются сторонники академической иконы. Отстаивая свою точку зрения, они говорят о том, что иконы, выполненные в академической манере, однозначно являются изображениями священными и отличаются только внешней, стилистической стороной.

Но действительно ли академическая икона является лишь религиозной живописью? Чтобы с наибольшей степенью наглядности ответить на этот вопрос, необходимо выяснить, чем же икона отличается от живописного произведения на религиозный сюжет – картины.

Вначале следует рассмотреть принципиальные отличия иконы от картины.

Картина представляет собой художественный образ, созданный творческой фантазией художника и являющийся формой передачи его собственного мироощущения. Мироощущение же, в свою очередь, зависит от объективных причин: исторической ситуации, политической системы, от типа и характера самой личности художника, от образа его жизни. Все выдающиеся художники умели чувствовать то, что волнует их современников и, преломляя общественный нерв эпохи через себя, оставляли на полотне сконцентрированный художественный образ своего времени.

Икона – откровение Божие, высказанное языком линий и красок, которое дано и всей Церкви, и отдельному человеку. Мировоззрение иконописца – мировоззрение Церкви. Икона – вне времени, она – отображение инобытия в нашем мире.

В иконе, как и в картине, происходит обобщение по вполне определенному принципу – общее выражено через частное. Но в картине это частное носит сугубо личные, неповторимые черты. Поэтому картине присуща ярко выраженная индивидуальность автора. Она находит свое выражение в своеобразной живописной манере, специфических приемах композиции, в цветовом решении.

Авторство иконописца намеренно скрывается, так как икона – творение соборное; иконописание – не самовыражение, а служение и аскетическое делание. Если на законченной картине художник ставит свою подпись, что означает не только авторство, но и меру ответственности за произведение, то на иконе надписывается имя того, чей лик явлен на иконной доске. В онтологическом смысле здесь происходит соединение имени и образа.

Картина должна быть эмоциональна, так как искусство – форма познания и отражения окружающего мира через чувства. Картина принадлежит миру душевному.

Кисть иконописца бесстрастна: личные эмоции не должны иметь места. В литургической жизни Церкви икона, как и манера чтения молитв псаломщиком, намеренно лишена внешних эмоций; сопереживание произносимым словам и восприятие иконографических символов происходят на духовном уровне.

Картина – средство для общения с автором, с его идеями и переживаниями, которые могут быть как сугубо индивидуальными, так и выражать характерные общественные умонастроения.

Икона – средство для общения с Богом и святыми Его.

Поэтому правомочно ли применять принципы изобразительного искусства к священным изображениям, написанным в академической манере? Со стилистической, изобразительной стороны – да. Но с точки зрения догматической подобные изображения только картинами называть все же нельзя.

Академические иконы пишутся не для музейных залов и выставочных пространств, не для эстетического наслаждения красотой живописи, а для богослужебной молитвенной практики. Здесь академическую икону можно сравнить с написанными композиторами Нового времени многоголосыми богослужебными вокальными произведениями: с «Литургией» Чайковского и «Всенощным Бдением» Рахманинова, в которых четко прослеживаются принципы богослужебного пения.

Из этого следует, что необходимо ясно различать «академическую икону» и «академическую живопись на религиозный сюжет». И если нахождение последней в храме сомнительно, то академическая икона как изображение, несущее в себе часть откровения Божия, этого, несомненно, достойна.

Церковь призвана освящать все стороны человеческой деятельности. И одной из функций Церкви является воспитание особого художественного вкуса. Поэтому вряд ли будут уместны академические иконы в строгом белокаменном храме, возведенном в домонгольский период и, соответственно, традиционные иконы в храме барочной архитектуры, с богато декорированным резным иконостасом.

Православная икона – в какой бы стилистической манере она не была выполнена – всегда будет святыней, посредником между земным дольним миром и миром духовным. Это подтверждено и церковной практикой: мы знаем много прославленных чудотворных икон, написанных в манере, которая значительно отличается от традиционной византийской и древнерусской иконописи.

Помимо приведенных выше сущностных отличий, существуют и отличия стилистические, которые характерны только для традиционной иконописи.

Итак, отличие первое. Для иконы характерна подчеркнутая условность изображения. Изображается не столько сам предмет, сколько идея предмета; все подчинено раскрытию внутреннего смысла. Отсюда «деформированные», как правило, удлиненные пропорции фигур – идея преображенной плоти, обитающей в мире горнем. В иконе нет того торжества телесности, которое можно увидеть, скажем, на полотнах Рубенса.

Для примера можно сравнить написанную по канонам, икону Божией Матери и «Мадонну с цветком» Леонардо да Винчи из эрмитажной коллекции. В первом случае человек предстоит перед образом Богородицы, Которая обожена и прославлена выше чинов ангельских, а во втором – созерцает лишь земную миловидную молодую женщину с младенцем, хотя некоторые элементы иконографии присутствуют в этом произведении, например – нимбы.

Или можно проследить, как изображают одежды на канонических иконах: вместо мягких и плавных линий складок ткани – жесткие, графичные изломы, которые по-особому контрастируют с мягкой живописью ликов. Но линии складок не хаотичны, они подчинены общему композиционному ритму иконы.

Другой пример: изображение гор на православных иконах. Это символы духовного восхождения к Богу. Поэтому горки на иконах имеют лещадки – своего рода стилизованные ступени, благодаря которым гора приобретает смысл лестницы.

Икона Божией Матери «Одигитрия»

Картина Леонардо да Винчи «Мадонна с цветком»

Пример изображения складок одежды на иконе (слева) и на картине (справа)

Горки на иконе (слева) и горы на картине (справа)

Второе отличие стилистики иконы от реалистической картины – это принцип изображения пространства. Картина построена по законам прямой перспективы. Что это такое, можно выяснить, если представить рисунок или фотографию железнодорожного полотна. Нетрудно заметить, что рельсы сходятся в одной точке, расположенной на линии горизонта.

Для иконы характерна обратная перспектива, где точка схода располагается не в глубине картинной плоскости, а в предстоящем перед иконой человеке – идея изливания мира горнего в наш мир, мир дольний. И параллельные линии на иконе не сходятся, а наоборот, расширяются в пространстве иконы. Да и самого пространства как такового нет. Передний и задний планы в иконах имеют не перспективное – изобразительное, а смысловое значение. На иконах отдаленные предметы не скрыты за легкой, воздушной пеленой, как их изображают на реалистических картинах, – нет, эти предметы и детали пейзажа включены в общую композицию как первоплановые. Конечно, необходимо заметить, что иконописный канон – не жесткая схема, и нельзя превращать его в ГОСТ, а икону – в чертеж. Поэтому за иконописцем остаются некоторые права видоизменять установленный образец, в зависимости от того, какой богословский смысл он хочет подчеркнуть в данной иконографии. И поэтому на иконе иногда можно увидеть изображения элементов иконографии, выполненные как в обратной, так и в прямой перспективе.

Изображение предмета в обратной перспективе (слева) и в прямой (справа)

Прямая перспектива в картине (слева) и обратная в иконе (справа)

Отличие третье. Светотень, то есть освещенность предметов внешним источником света – одно из главнейших изобразительных средств моделирования формы в живописи. Составляющие светотени – блики, света, полутени, тени и рефлексы – позволяют максимально иллюзорно выявить форму предмета на картине.

На традиционной иконе невозможно определить внешний источник света. Свет будто бы исходит от самих ликов и фигур, из глубины их. Действительно, если внимательно поглядеть на икону древнего письма, то невозможно определить, где находится источник света, не видно, следовательно, и падающих от фигур теней. Икона – светоносна. Есть прекрасное сравнение иконописи со светописью. Технически это осуществляется особым способом письма, при котором белый грунтовый слой – левкас – просвечивает сквозь красочный слой. Подобная сотканность изображений из света заставляет нас обратиться к таким богословским понятиям, как исихазм и гуманизм, которые, в свою очередь, выросли из евангельского свидетельства о Преображении Господа нашего на горе Фавор.

Лик на иконе (слева) и лицо на картине (справа)

По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет (Мф. 17,1–2).

Середина XIV столетия была ознаменована длительной полемикой между двумя богословскими направлениями, которые по-разному трактовали природу Божественного Фаворского света: исихастами и гуманистами. Гуманисты считали, что свет, которым просиял Спаситель, – это свет, который был явлен Спасителем в определенный момент; свет этот имеет сугубо физическую природу и потому доступен земному зрению. Исихасты, что в переводе с греческого означает «безмолвники», или «молчальники», утверждали, что свет этот присущ природе Сына Божиего, но прикровенен плотию, и поэтому увиден может быть только просветленным зрением, то есть глазами высокодуховного человека. Свет этот – нетварный, он изначально присущ Божеству. В момент Преображения Господь Сам отверз очи ученикам, чтобы они смогли узреть то, что недоступно зрению обыденному.

Конечно, исихазм, как целостное христианское мировоззрение, особый путь узкими вратами православной аскезы к обожению, путь непрестанной молитвы – умного делания, не имеет прямого отношения к священным изображениям. Хотя существует распространенное мнение, что благодаря исихазму иконописание сохранилось во всей полноте, тогда как гуманизм способствовал перерождению иконы в светскую живопись; что именно исихазм позволил осознать икону как предмет, который в своей сакральной сути доступен не обыденному, а просветленному зрению.

Говоря о свете на иконах, необходимо коснуться и такой характерной детали иконографии, как нимбы. Нимбы – символ святости – важнейшая особенность христианских священных изображений. На православных иконах нимб представляет собой окружие, составляющее единое целое с фигурой святого. Для западных, католических священных изображений и картин, характерно другое расположение: нимб в виде круга (или диска) изображают над головой святого. Можно сделать вывод, что поздний западноевропейский вариант нимба символизирует награду, даннуя святому извне, а византийский – венец святости, рожденный изнутри. Православная традиция изображения нимба символизирует соединение воли человека, стремящегося к святости, и воли Бога, откликающегося на это стремление и возрождающего в человеке тот негасимый свет, который дан изначально каждому.

Различные варианты изображения нимбов

Отличие четвертое. Цвет не является средством колористического построения иконы, он несет символическую функцию.

Например, красный цвет на иконах мучеников может символизировать жертвование собой ради Христа, а на других иконах – это цвет царского достоинства.

Особо хочется сказать о золоте на иконах. Золото – символ Божественного света, и чтобы передать на иконах сияние этого нетварного света, требовались не краски, а особый материал. Таким материалом стало золото – металл, не подверженный коррозии. Золото на иконах – антитеза золоту как символу земного богатства. Золотые нимбы святых, золотые блестки на их ризах – знак причастности к Божеству по благодати.

Цветовые синонимы золоту – это золотисто-желтая охра, красный (то есть прекрасный) и белый цвета. Белый цвет – это и цвет жертвенных животных. К примеру, – агнца.

Глухой черный цвет, цвет, через который не просвечивает левкас, на иконах используется только в тех случаях, когда надо показать силы зла или преисподнюю.

Пятое. Для икон характерна единовременность изображения: все события происходят одномоментно. Причем на иконе могут быть изображены святые, жившие в разные исторические эпохи.

Например, на иконе «Успение Божией Матери» изображены апостолы, переносимые ангелами к смертному ложу Богородицы, и они же, стоящие вокруг ложа. Здесь же можно увидеть и живших много веков спустя, церковных писателей – гимнографов – авторов церковных текстов, посвященных празднику Успения Пресвятой Богородицы.

Или на иконе XV столетия письма Феофана Грека, изображающей Преображение Господне, мы видим Христа с учениками, поднимающихся на гору, затем Господа преобразившегося и учеников, павших на лица свои (Мф. 17, 6), и их же, уже спускающихся с горы.

Очень интересно и наивно трактовали значение евангельских событий для всех времен и народов западные художники.

Икона «Успение Божией Матери»

Икона «Преображение Господне»

На полотне Тинторетто «Рождество Иоанна Крестителя» представлен интерьер богатого итальянского дома, а люди изображены в одеждах, принадлежащих эпохе, в которую жил художник. А на картинах мастеров Северного Возрождения можно встретить и людей, облаченных в одеяния, характерные для жителей Палестины первого столетия по Рождеству Христову и, одновременно, средневековых рыцарей в латах. Конечно, можно согласиться с мнением, что во многих случаях такой стиль явился следствием элементарного незнания истории мировой архитектуры и костюма, но думается, что изначально все же это была вполне продуманная концепция изображения.

Тинторетто. «Рождение Иоанна Крестителя» (фрагмент)

Рогир ван дер Вейден. «Поклонение волхвов»

Таковы в общих чертах основные отличия иконы от картины.

В данном анализе были рассмотрены только две позиции – богословская и стилистическая. Но есть еще и третья – это восприятие иконы и картины человеком и, главное, его отношение к ним.

Представим себе двух коллекционеров, к которым попадает уникальный, с высоким мастерством выполненный, кинжал. Первый коллекционер – человек безрелигиозный – с радостью примет такой предмет в свою коллекцию. Несмотря на то, что этот кинжал является орудием изуверского культа и служил для человеческих жертвоприношений. Пожалуй, подобное знание о предмете в сознании этого собирателя только придаст еще больший статус данному экспонату.

Другой же коллекционер, пусть и не глубоко верующий, а хотя бы стремящийся к христианским ценностям, содрогнется от подобного приобретения.

Этот пример – свидетельство того, что знание о предназначении предмета, оценка его функциональной принадлежности, впрямую зависит от того, какие чувства и эмоции вызовет у человека этот предмет. Картина, колорит которой поражает утонченностью красок, а композиция – соразмерностью и гармоничностью всех элементов, вряд ли найдет истинный отклик в сердце христианина, если ее идея – оправдание мирового зла.

Конечно, внешней красоты предмета без ярко выраженного его предназначения просто не может быть. Внутреннее в предмете активно влияет на внешнее, и орудие ритуального убийства, на лезвии которого подспудно ощущаются следы крови, нельзя назвать истинно красивым.

Красота истинная – это единство формы и содержания, причем такого содержания, которое неразрывно связано с Творцом красоты. Примером может служить изображение Креста. Новое содержание, привнесенное в изображение орудия позорной и страшной казни настолько преобразило его суть, что сам вид Креста стал священным для христиан.

Почитание. Это слово является ключевым для понимания роли иконы в духовном становлении человека и роли изобразительного искусства в душевно-эмоциональном воспитании личности. Может ли картина стать предметом почитаемым? Несомненно. Лучшие образцы живописи имеют огромную эстетическую и материальную ценность. Почитается не только художественное достоинство полотна, но и проявление творческой силы человека, причем не обязательно конкретного автора, а человека вообще, человека как творения Божия, как подобия Творца, наделенного способностью творить.

Итак, казалось бы, все просто: картину – произведение искусства – мы созерцаем, а перед священным изображением – иконой – предстоим в молитве. Но эта простота кажущаяся. Разница между предметом, предназначенным для целей религиозных и предметом, назначение которого – эстетическое наслаждение, не всегда однозначно выражена в области человеческого восприятия. Живопись, особенно живопись на религиозные сюжеты, также может вызвать преображение души человеческой, как и икона.

Иконопочитание – это не только догматический принцип. Это и мистический опыт переживания иной реальности.

Пример иконы Божией Матери в традиционной (слева) и академической (справа) манере письма

Церковью почитаются сотни чудотворных икон, созданы молитвы, акафисты, посвященные им; в годовом богослужебном круге существуют дни их чествования.

Философ Николай Михайлович Тарабукин в книге «Смысл иконы» кратко и точно выразил сущность почитания чудотворных икон: «Вся религия и все, что связано с ней, – чудотворно, ибо все действенное в религиозном смысле есть результат таинственной связи верующего существа с Божественным Промыслом… Чудотворение через икону есть акт действенного усилия ума верующего, обращенного с молитвою к Богу, и акт снисхождения благодати Божией в ответ на молитвенные усилия верующего».

Подводя итог всему сказанному, можно сделать вывод, что главная задача иконы – показать реальность мира духовного, в отличие от картины, которая передает чувственную, материальную сторону мира. Картина – веха на пути эстетического становления человека; икона – веха на пути спасения.

Скульптура – древнейший вид изобразительного искусства. В отличие от живописи и рисунка, которые являются двухмерными, или плоскостными изображениями, скульптура является изображением трехмерным, пространственным и, следовательно, более реалистичным, если, конечно, эта скульптура не абстрактная.

Примером воздействия трехмерных изображений на эмоциональное состояние человека может послужить один очень интересный случай. Двое мальчиков с родителями отправились в музей. Один был постарше, восьмилетний, другой – совсем маленький, лет, примерно, четырех. Мальчики вошли в зал, где была представлена скульптура. Тот, который был поменьше, слегка встревожился, но, затем, оглядевшись вокруг, успокоился. Подойдя к старшему, он тихо спросил: «А ты не боишься?» Старший удивленно ответил: «Нет, а чего бояться?» И младший с довольной улыбкой произнес: «Я их тоже уже не боюсь. Я понял, что они – не живые. Это раньше я с ними здоровался и просил, чтобы они вдруг не побежали за мной».

Интересно, что существует множество описаний похожих ситуаций. Значит подобное весьма распространено.

И дело здесь, очевидно, в закономерных особенностях психологии восприятия трехмерных изображений, особенно таких, которые реалистически передают форму человеческого тела.

Восприятие трехмерных скульптурных изображений, или, если следовать искусствоведческим терминам – круглой скульптуры, эмоционально более действенно, чем восприятие изображений плоскостных. Именно здесь причина того, что в мире языческом в качестве идола служила именно скульптура.

В мире же христианском отношение к скульптуре неоднозначно.

Отцы Седьмого Вселенского собора ничего не говорили о различиях между живописными и скульптурными священными изображениями, не говорили и о технике их выполнения. Вот что свидетельствует выдержка из броса (догматического постановления) Седьмого Вселенского собора:

«…со всяким тщанием и осмотрительностью определяем, чтобы святые и честные иконы предлагались (для поклонения) точно также, как и изображения честного и животворящего креста, будут ли они сделаны из красок или (мозаических) плиточек или из какого-либо другого вещества, только бы сделаны были приличным образом…»

Если же вспомнить Священную историю Ветхого Завета, то можно выяснить, что некоторые Священные изображения в Скинии Моисеевой, а именно: Херувимы над Ковчегом Завета, были скульптурными.

Для ранних христиан изваяния служили живым напоминанием о статуях на языческих капищах и поэтому первые христиане всячески старались отгородить себя от искусства языческого. Тем не менее, уже в самые первые века христианства существовали скульптурные и рельефные изображения Спасителя в виде Доброго Пастыря, Божией Матери, сцены поклонения волхвов и др.

В настоящее время, существует большая разница в понимании возможности использовать скульптуру в качестве священного изображения у православных христиан и католиков.

Интерьер католической церкви украшают многочисленные скульптурные изображения и, наряду с витражом, статуи святых – характернейшая черта западноевропейского церковного искусства.

Для православных статуя – явление нераспространенное. Если обозреть историю становления священных изображений и Византии, и Древней Руси, то практически невозможно встретим период, когда в православных храмах какое-либо значимое место занимала скульптура.

Поклонение волхвов. Рельеф римского саркофага, IV в.

Православные священные изображения в виде скульптуры: слева – святитель Николай Чудотворец (Никола Можайский), XIV в.; справа – святитель Евфимий Новгородский, XV в.

Исключение составляют изображения преподобного Нила Столбенского, Николы Можайского, Параскевы Пятницы и некоторые другие.

Барельефы на фасадах древнерусских церквей, мелкая пластика церковной утвари, носят сугубо утилитарный декоративный характер и не имеют такого значения в богослужебной практике Церкви, как традиционные иконы.

Надо сказать, что пространственное мышление православных христиан в области художественной во всей полноте выразилось в церковной архитектуре – в храмостроительстве.

И следует заметить, что даже с чисто внешней стороны – стороны формы, плоскостные изображения, уже в силу своей изначальной условности, имеют большую степень свободы иносказания, чем скульптура.

Именно об этом пишет преподаватель Московской Духовной Академии Михаил Дунаев:

«В самом деле, достаточно представить скульптурное изображение с нарушенными пропорциями тела, чтобы понять его малоприемлимость для выражения идеи нетленного горнего. Плоскость, с ее отсутствием третьего измерения, может стать невидимой гранью между двумя мирами, дольним и горним, то есть земным и небесным. Скульптура такой возможности лишена по природе своей: система условностей, применимая к живописи, для нее недопустима».

Архимандрит Рафаил (Карелин) так высказывается о скульптуре:

«Статуя – это увековечивание непреображенного и неодухотворенного вещества, тяжкого и давящего (при этом форма ее может быть по земному красивой, эмоционально насыщенной и даже казаться «одушевленной»). Тетуллиан, который отрицательно относился вообще к изображению, особенно часто направлял удары своих обличений против искусства ваятелей. Для Тертуллиана статуя – это идол, атрибут язычества. В иконе нет давящей массы тела. Там тело как бы непроницаемо и прозрачно. В статуе мы замечаем два встречных движения: статуи к земле, и земли к статуе. Статуя давит на землю; земля, сопротивляясь ее тяжести, также давит на статую. Это борьба двух тел. Хочу отметить, что здесь имеются исключения, но вопрос не в исключениях, а в общих тенденциях и возможностях ваяния, как вида искусства. В иконе тело не имеет притяжения к земле. Оно невесомо, но в тоже время не бесплотно. Оно во плоти, но плоти преображенной, включенной в другие силы и энергии, в плоти, которая приобрела новые свойства и преодолела косность вещества. Внешняя неподвижность иконографических фигур – это форма их внутренней динамики».

Богословие иконы Православной Церкви говорит о священных изображениях и их почитании без упоминания как о способах этих изображений, так о материалах из которых они сделаны: будь то цветная книжная миниатюра или фреска, мозаика или выносная икона. Речь идет о том, что несут людям священные изображения, каково их место в богослужебной жизни Церкви. Но все же следует обратиться и к их физической основе. И рассматривать, главным образом, следует традиционную форму иконы – икону, написанную на деревянной основе, – на доске.

Дерево для основы иконной доски избрано не случайно. Можно конечно предположить, что этот материал наиболее доступный и дешевый, что он легко поддается обработке. Это так, если смотреть только с сугубо утилитарной стороны. Но дерево имеет еще и глубокое символическое значение. Вспомним о Древе жизни, о Древе познания добра и зла, которые были в Эдемском саду; вспомним о дереве гофер из которого был построен ковчег праведного Ноя, о дереве ситтим из которого был сделан Ковчег Завета, и, наконец, о дереве Креста Господня.

Итак, дерево. Символ падения и спасения человека. Мягкий, податливый материал. Какие же древесные породы используют для изготовления иконной доски? Предпочтение отдают кипарису, липе и ольхе.

Кипарис – дерево, которое не поражается жуком-точильщиком, так как в древесной ткани кипариса присутствуют вещества, отпугивающие этих вредных, для изделий из дерева, насекомых. Кипарисовые доски также менее подвержены воздействию атмосферных явлений, они не так коробятся как доски из другой древесины.

Положительные качества липы и ольхи, – их легкость.

Другие породы, такие как ель, осина, сосна, береза, хотя и используются, но имеют ряд свойств, которые влияют на долговечность иконной доски, и, поэтому нецелесообразны. Так же как и дуб, который в силу своей структуры способен вызывать деформацию и растрескивание красочного слоя.

Лицевая сторона иконной доски

Виды ковчега

Если посмотреть на лицевую сторону иконной доски, то можно увидеть углубление, которое называют ковчегом.

Почему именно ковчегом?

Думается, что связь иконного ковчега с ковчегом Ноевым и с Ковчегом Завета имеет место. Ноев ковчег – средство спасения праведных людей от гибельной стихии, а Ковчег Завета – средство Богообщения и великая святыня богоизбранного народа. Православная икона же – и средство Богообщения и веха, показывающая путь ко спасению.

Возвышающиеся над ковчегом края называются полями, а скос между ковчегом и полями – лузгой.

О предназначении полей на иконе очень точно высказывается монахиня Иулиания (Соколова) в своей книге «Труд иконописца»:

«Картину, для цельности впечатления вставляют в раму, отделяя ее таким образом от окружающего и направляя внимание зрителя в мир, открывающийся на холсте за рамой, как бы за окном. В иконе роль рамы исполняют поля. Изолируя изображенное на иконе от земного окружения, они способствуют сосредоточенности молящегося».

По некоторым особенностям ковчега и полей также можно судить о времени изготовления иконной основы. В ΧΙ-ΧΙΙ веках поля делали широкими, а ковчег глубоким. С XIII века поля стали значительно уже, а в XIV веке появляются иконы и без ковчега. Иконы с двойным ковчегом были характерны для XIV–XVI веков. А в XVIII–XIX веках существовали все виды обработки иконной доски, как, впрочем, существуют они и в настоящее время.

Оборотная сторона иконной доски

Виды шпонок: а – сквозные, б – встречные, в – торцовые

Сама же форма иконы не всегда была строго прямоугольной.

В зависимости от стиля церковной архитектуры, а зачастую и от вкуса заказчиков иконные доски имели самую разнообразную форму.

Если посмотреть на иконную доску с оборотной стороны, то можно увидеть на ней один или несколько – это в зависимости от размера самой доски – продольных пазов, в которые вставлены узкие дощечки – шпонки, предохраняющие иконную основу от выгибания, и которые как раз и делают из твердого дерева: из дуба или из бука.

По виду шпонок можно судить о том, к какому времени принадлежит иконная доска.

Для византийских и русских икон XI–XIII веков характерны, жестко прикрепленные при помощи деревянных шипов или кованых железных гвоздей, накладные шпонки на торцевых частях и на тыльной стороне доски.

С XIV века появляются шпонки врезные, вставленные в специальные пазы, что позволяло реагирующим на изменение влажности, доскам скользить вдоль шпонок и не лопаться.

В XIV–XV веках эти пазы прорезали от одного до другого края тыльной стороны иконной доски, а после XV века их стали делать короче доски на 5–10 сантиметров.

С XVII века шпонки стали врезать в торцевую часть доски, что хорошо защищало икону от выгиба, но этот способ применим только к доскам среднего размера.

Размеры же некоторых иконных досок уже в XI веке достигали двух метров и более.

Примером могут служить следующие иконы: написанная в XI столетии для новгородского Софийского собора икона святых первоверховных апостолов Петра и Павла имеет размер 2 метра 36 сантиметров по высоте и 1 метр 46 сантиметров по ширине, а икона XII века «Благовещение» Георгиевского собора Юрьева монастыря – 2 метра 29 сантиметров по высоте и 1 метр 44 сантиметра по ширине.

Оборотная сторона иконной доски со шпонками и «ласточками»

Понятно, что такие большие иконные основы составляли из нескольких досок, соединяя их в щит при помощи особых соединительных планочек, которые имели очень характерные названия: «карасики», «сковородники» и «ласточки».

Если сделать мысленный разрез иконы по ее центральной оси и посмотрим на нее с боку, то можно обнаружить, что икона состоит из четырех слоев.

Слой первый – это иконная доска. Иногда на иконную доску, с целью лучшего ее сохранения, наклеивают ткань – так называемую паволоку.

Слой второй – грунт, то есть основа под краску. В каноническом иконописании грунтовая основа имеет белый цвет и называется левкасом.

Слой третий – красочный.

Иконная доска с наклеенной паволокой

Для написания иконы используются темперные краски, сделанные на основе порошкообразных цветных пигментов, связующим веществом которых служит эмульсия, составленная из воды и из яичного желтка. Эта техника возникла в глубокой древности, получила свое развитие в Византии, а на Русь пришла в X веке. Цвет, тон и сохранность красочного слоя темперной живописи намного долговечнее по сравнению с другими красками, в частности масляными. К тому же темперная живопись как нельзя лучше подходит именно для священных изображений, благодаря своей прозрачности. Сквозь краску просвечивает белый левкас, придавая особую светоносность образам.

И, наконец, последний, защитный слой.

Когда написание иконы завершено, ее покрывают особо приготовленной натуральной олифой и просушивают в течение длительного времени в помещении, где сведена до минимума концентрация пыли.

Икона Божией Матери «Троеручица» в окладе

Оклад – декоративное украшение лицевой части иконной доски – получил широкое распространение достаточно поздно.

С одной стороны, понятно искреннее желание украсить святыню, выделить ее из предметов повседневности даже по внешнему виду.

Но с другой стороны, пышная декоративность оклада из благородных металлов, к тому же украшенного драгоценными камнями, привела к прямо противоположному результату: произошла подмена духовного душевным. Человек уже не предстоит перед иконой, а созерцает произведение декоративно-прикладного искусства.

Конечно, есть иконы, и иконы чудотворные, которые уже трудно представить себе без оклада. Риза для образа – это тоже часть священного изображения и отношение к ней должно быть почтительным.

Возвращаясь же к иконной основе, следует заметить, что не только дерево использовалось для ее изготовления.

Использовался еще и холст.

Примерно к XV веку стали появляться двухсторонние изображения на холстяной основе, как правило, небольшого формата. Такие иконы назывались «полотенца» или «праздники и святые на полотенцах». Считается, что изначально они использовались в качестве образцов работы иконописца, так как их легко можно было носить с собой, свернув, например, в трубочку. Затем подобные двухсторонние изображения получили самостоятельное значение и стали именоваться «таблетки».

Рождество Пресвятой Богородицы. Золотая наводка на медь

Резная икона Божией Матери

Помимо холста существовали и другие материалы. К примеру, – металл.

Знаменитые златые врата собора Рождества Пресвятой Богородицы в Суздале, созданные в XIII столетии и выполненные на меди в технике «золотой наводки» или, как говорят по другому, «огневого золочения» донесли до нашего времени древнюю иконографию праздников и святых – иконографию, неискаженную поздними записями, как это часто случалось с иконами, писаными красками.

Одним из видов иконописания служит и лицевое шитье. Образы Господа Иисуса Христа, Божией Матери и святых вышиваются цветными нитями по ткани.

Существую резные рельефные иконы из дерева – однотонные и цветные. Не следует забывать, что фрески и мозаики в храме – это тоже священные изображения.

А теперь о том, как изображаются фигуры на иконах. Существуют следующие способы их изображения.

Оглавные изображения – когда на иконе изображен только лик. Пример такой иконографии – икона «Спас Нерукотворный».

Оплечные – фигура изображена по плечи.

Способы изображений фигур на иконах: а – оглавные; б – оплечные; в – поясные; г – ростовые (икона с избранными святыми)

Пример – известнейшая икона XII века, изображающая архангела Гавриила, которую называют также «Ангел Златые Власы».

Поясные – фигура изображена по пояс.

Для этого способа изображений большое значение имеет положение рук; например, в иконографии Господа Вседержителя, правая рука Спасителя изображена в благословляющем жесте, а в левой – раскрытая или закрытая книга.

В полный рост. При таком способе изображается как отдельно стоящая фигура, так и несколько рядом стоящих фигур. Многофигурная икона называется – «с избранными святыми».

Новгородская икона XVI века с житийными клеймами

Часто святые на иконах изображаются в окружении небольших композиций – житийных клейм, которые показывают наиболее значимые события их жития.

К названию таких икон добавляют: «с клеймами жития», или «с житием».

Для подобных икон как раз и используют иконные доски с двойным ковчегом.

На иконах Божией матери в клеймах часто изображают сюжеты на темы Ее акафиста. Такие изображения носят названия «с клеймами акафиста».